*****

Я слишком часто пьян. Я слишком долго болен.
И сквозь горячий бред вновь памятью палим.
И черный силуэт далеких  колоколен
Ночь поднимает над отчаяньем моим.

И снова сквозь года скупым коротким махом
Невидимый звонарь беззвучно бьет набат.
И навсегда смолой и медом пахнет плаха
И птичьи косяки вонзаются в закат.

Я жил. Я умирал. Я отвергал величье.
От всех земных щедрот не принял ничего.
Так отчего я сам как сумрачный язычник
Вдруг сотворил себе кумира своего.

О, как он был суров, холодный серый камень,
Как бесновался гром над крышами, грозя.
Когда я высекал дрожащими руками
Уста немые и незрячие глаза.

И в них я узнавал всю боль моих неверий.
И взгляд слепой в ночи мне не давал уснуть.
Я повернул его спиной к щелястой двери,
Чтоб он не подсмотрел мой одинокий путь.

Но в час, когда рассвет загасит ночи пламя
И стылый пот росой вновь выступит из пор,
Мой сероглазый бог дрожащими губами
Прошепчет надо мной мой смертный приговор.

Я подчинюсь ему без воли и без страха,
И сам себе судья безжалостный и кат,
Я сам взострю топор. Сам упаду на плаху.
И кровью облаков окрасится закат.

Как тщетно я был пьян. Как был напрасно болен.
Как без толку вдыхал дурмана терпкий дым.
Есть черный силуэт далеких колоколен.
И ночь немая над раскаяньем моим.