Андрей практически не спал. Теперь, когда утром снова начало теплеть, он откинул одеяло и перекатился на другой бок, чувствуя, что его конечности стали толстыми и тяжелыми, а затекшая шея мешала ему найти удобное положение теперь, когда он был в сознании. Несмотря на то, что перед сном он принял душ, он встал с кровати, снял тренировочный костюм и снова пошел мыться. Он чувствовал, что не сможет мыслить здраво, если не сделает этого.
И он должен был мыслить здраво. Он не мог уехать отсюда, пока не найдет Лену Муравьеву - живую или мертвую. Он никак не мог уйти от этого. По крайней мере, это было бы необходимым шагом. Удостовериться в ее смерти и отправиться домой. Это казалось возмутительным вариантом, но он знал, что это был единственный реальный вариант. Но была еще смерть Белова. Это было не так легко примирить. Были и другие варианты. Он не сомневался, что Федоров был прав, покинув свою разгромленную квартиру.
Но были и другие способы найти Елену, и он сам дал Андрею пару зацепок. Если Андрей мог поверить Диане Пительниковой, а он сомневался, что сможет, то она ничего не знала о Лене Муравьевой. Она не собиралась быть откровенной, во всяком случае, пока. Федоров сделал свое дело. Белов погиб. А Лена ... исчезла. Из тех имен, которые Федоров назвал ему по телефону, остался только доктор Артур Гражинский, который уже снова вышел на сцену благодаря полицейскому отчету, прочитанному Андреем всего несколько часов назад. Следующей остановкой будет Гражинский.
Андрей вышел из душа и переоделся в чистую одежду.
В девять пятьдесят Шальнев уже шел на запад через мост к улице 50 лет СССР к автосервису 'Autodin', где, по совету Пительникова, можно было взять напрокат машину. К половине одиннадцатого он взял напрокат "Тойоту" и десять минут изучал новую карту региона.
Было несколько способов, как добраться до Горловки, но все не слишком простые в нынешнее время. Андрею хотелось избежать блокпостов. Карта говорила, что ему предстоит ехать сорок шесть километров.
Путь его лежал по степной местности, перемежающейся с заросшей сорняками участками. Наконец, появились какие-то склады, помещения полуразрушенных заводов - наследия даже не украинского, а еще советского прошлого, какие-то мелкие строения. Жилых домов было мало, все они были бедные, а потом их снова сменили какие-то хозяйственные постройки. Слева он миновал стекольный завод, затем завод по производству шин, справа - небольшой завод по производству клеев и пластмасс, а затем пересек железнодорожные пути. Слева от него даже промышленность уступила место широким выжженным пространствам кустарника и сорняков, опутанных продуваемым ветром мусором.
Впереди него шла женщина в спецовке, почему-то ведя на тонкой веревке тощую длинноногую свинью. Когда Андрей приблизился, он высунул руку в окно и поднял руку, замедлив ход машины и остановившись.
- Извините, пожалуйста, где здесь вторая горбольница?
Женщина резко остановила поросенка и улыбнулась. Зубы у нее были плохие, но у нее были красивые черные волосы, заплетенные в косу, уложенную под бушлат спецовки.
- Здесь неподалеку.
- Скажите, там есть хирург?
- Я знаю хирурга, оттуда, хорошего человека. Он не местный, приехал года четыре назад.
- Пожалуй, мне он и нужен.
- Езжайте по дорожке через песчаную насыпь и вниз через дома на склоне с другой стороны. Пересеките железнодорожные пути. Больница немного левее.
Шальнев поблагодарил ее.
Он проехал небольшое расстояние до колонки и свернул с дороги в тень росших кленов. Припарковавшись, Андрей запер машину и посмотрел на широкий многоэтажный корпус второй городской больницы. Увидев, что у главного входа стоят непонятные люди в камуфляже, а напротив стоит
военный "Уазик", он подошел к двери черного хода и нажал кнопку звонка.
Дверь ему открыла женщина в белом халате, по виду сиделка:
- Что вам нужно?
- Я бы хотел увидеть доктора Гражинского. Я из республиканской администрации. - дружелюбно сказал Андрей.
- Доктор сейчас занят, он на операции. Завтра приходите.
- Передайте ему, что это от господина Пительникова, - Андрей одной рукой дал несколько купюр женщине, а другой вручил ей листок бумаги.
- Хорошо, - женщина скрылась за дверьми.
Через несколько минут к Андрею вышла молодая миловидная девушка и молча предложила Андрею следовать за ней.
Шальнев последовал за ней по давно не мытым ступенькам наверх, поднимаясь постепенно, чтобы не упасть при тусклом освещении.
Она же шла ровным шагом, время от времени оглядываясь, чтобы убедиться, что он все еще с ней, ее маленькие ножки уверенно ступали по полутемной лестнице. На ходу она застегивала белый халат. Вскоре они вышли в коридор второго этажа и девушка внезапно свернула направо, увидев полоску света из-под двери нужного кабинета и Андрей оказался у входа в темную комнату, пропахшую лекарственными запахами.
- Артур Илмарович, - открыв дверь, гордо объявила она из темноты, и Андрей разглядел ее фигуру на другом конце комнаты, стоящую перед стеклянным шкафом рядом с фигурой Артура Гражинского, наполовину отвернувшегося от полок, где он работал.
- Доктор Гражинский? - Спросил Андрей и, поняв молчание доктора, быстро добавил: - Я Андрей Шальнев.
- Да, - ответил врач. Он расправил плечи перед Андреем. Он был всего лишь смутным силуэтом, но Андрей разглядел, что он на пару сантиметров ниже себя, типичный европеец. Его плечи не были ни широкими, ни узкими, но хорошо сложенными, его вес не был ни легким, ни тяжелым. Андрею показалось, что доктор быстро, но хладнокровно оценивает его.
- У вас есть несколько минут, чтобы поговорить со мной?
- Вы из России?
- Да, это так. Я хотел бы задать вам несколько вопросов о Денисе Белове.
- Кто это? - Гражинский не хотел рисковать.
- Россиянин, которого вы вскрыли здесь и потом привезли в Донецк.
Гражинский молча смотрел на Андрея, но из-за плохого освещения в кабинете Шальнев не мог разглядеть выражение его лица.
- Вы работаете в российских госструктурах? - Спросил Гражинский. Его голос был довольно мягким и терпеливым, даже вежливым. Он прекрасно говорил по-русски и без акцента произносил слова. Когда он повернулся прямо к слабому свету, льющемуся из окна прямо за ним, поверхности его очков отбросили два дисковых отражения от теней.
- Нет, - ответил Андрей. - я не из органов, не дипломат. - Он вкратце объяснил, кто он такой и зачем пришел, и даже достал свою визитную карточку и передал ее Гражинскому, который осмотрел ее, поднеся к свету, проникающему через окно позади него.
- Белов был вашим другом? - спросил он, возвращая визитку.
Андрей кивнул.
- Значит, он приходил и разговаривал с вами недавно? - Спросил Андрей.
- Мне нравился этот человек, - голос Гражинского посветлел, когда он вспомнил свой разговор с ним. - Ты хочешь узнать, что с ним случилось?
- Да, - сказал Андрей.
Гражинский выслушал это без реакции, и последовала долгая пауза, прежде чем он спросил:
- А с чего ты взял, что я это знаю?
- Я просто предполагаю.
Гражинский кивнул и облокотился на подоконник.
Глаза Андрея уже привыкли к тусклому свету. Они стояли в каком-то кабинете. Позади Гражинского у окна стоял письменный стол, а еще одна дверь вела в другую комнату, где стоял по крайней мере один стол, накрытый простыней.
- Я разговаривал с Дмитрием Федоровым в воскресенье днем, - сказал Андрей. - Он сказал мне тогда, что вы были другом Лены, что вы работали с ней по всей республике.
Лицо Гражинского изменилось за это последнее замечание. У него был бледный цвет лица и жесткие черные волосы, подходившие скорее южанину. У него были аккуратно подстриженные усы и козлиная бородка, а борода и волосы были преждевременно тронуты сединой.
- Боюсь, господин Федоров ошибся, - сказал он с почтительной улыбкой.
- Как же так?
- Я никогда не знал эту Елену Муравьеву. Он сказал мне то же самое, что я знал ее. Я сказал ему, что это не так. Кто ему сказал, что знаю ее?
- Он ничего не сказал.
- Мне очень жаль, если вы оба пришли ко мне, полагая, что я знал ее.
- Я не знаю, кто ему сказал, - сказал Андрей, - но поскольку мне не удалось увидеться с ним после того, как он поговорил с вами, я ничего не знаю о вашем разговоре.
Гражинский задумался.
- Ну что ж, тогда нам надо поговорить, - сказал он. Повернувшись к стеклянному шкафу, он закрыл дверцы, запер их и положил ключ в карман короткого белого халата, который был на нем надет. - Садитесь, - добавил он и предложил Андрею один из шатких стульев у оштукатуренной стены. Он обошел вокруг стола и сел, свет проникал через его правое плечо из окна без ширмы. День обещал быть очень теплым, но в толстых стенах оставалась легкая прохлада. Андрей ощущал по запаху, как где-то снаружи курят, и обрывки женских разговоров, когда они проходили мимо открытой двери терапевта. Гражинский снова улыбнулся, мягкой, почти застенчивой улыбкой, улыбкой Будды.
- Я не привозил Белова отсюда, - сказал он с глубоким вздохом. - Федоров знал, что он был мертв. Я сказал ему вчера утром, когда он был здесь.