После этого говорить было почти не о чем, и через несколько мгновений Федоров сказал, что ему пора идти. Он не предложил отвезти Шальнева домой, более того, он даже не спросил, где остановился Андрей. Он просто сказал, что ему пора идти, встал, бросил на стол несколько купюр и вышел.
Андрей сидел у окна и смотрел, как он удаляется по улице в том направлении, где они оставили машину. Неудивительно, что Федоров был так необычайно разговорчив. Как и многие, он оказался в плену странностей ДНР и с трудом справлялся с ними. Федоров, должно быть, был озадачен всем, с чем он здесь столкнулся. Он был из тех людей, чьим первым побуждением в любой новой ситуации было разобраться во всем, сложить кусочки воедино, навести порядок. Несмотря на весь свой оперативный опыт он, должно быть, пришел к паническому осознанию того, что здесь с две тысячи четырнадцатого года ничего не приводили в порядок.
Андрей посмотрел на часы. Четверть одиннадцатого. В конце концов, он не был с Федоровым так уж долго. Он расплатился по счету и дав официанту дополнительные чаевые, он спросил, не вызовет ли тот такси. Через несколько минут подъехало такси, и благодарный официант тут же появился и проводил Шальнева до двери. Такси оказалось вовсе не такси, а частная машина, вероятно родственник или друг официанта. водитель средних лет взял сумку Андрея, положил ее на переднее сиденье со стороны пассажира и открыл заднюю дверь для Андрея.
Как показалось Шальневу, здесь ничто не было надежным и надежным, потому что никто не обращал внимания на формальности, необходимые для организованного общества. То есть, правила. Здесь правила неизменно нарушались, игнорировались или делались исключения. Впрочем, все это не имело значения, поскольку сами правила постоянно менялись людьми, которые, казалось, понимали что-то такое, о чем никто другой не знал. Здесь важна была условность, знание "того, как делаются дела", а изучение того, как делаются дела, было в значительной степени процессом проб и ошибок. Самым большим сюрпризом было то, что в ДНР ошибки могли стоить жизни.
Водитель Шальнева предпочел ехать молча, и вскоре они оказались в Калининском районе. Андрей при помощи друзей остановился в небольшой частной квартире, владельцы которой до первых заморозков предпочитали оставаться на загородной даче.
Такси притормозило у остановки автобуса, развернулось на одном из перекрестков, проехало примерно квартал и свернуло в относительно тихий переулок.
Водитель остановился у подъезда. Он быстро выскочил из машины, подошел к Андрею, открыл дверцу и взял с переднего сиденья сумку. Шальнев заплатил ему и спросил, не подождет ли он минутку и не отвезет ли его куда-нибудь еще.
Прислушавшись, не доносится ли какой шум из квартиры, Андрей резким движением открыл дверь, вошел в квартиру, закрыл замок, бросил сумку на кровать и распахнул два окна, выходивших на передний двор. Прохладный утренний воздух был чудесен.
Не тратя времени на распаковку вещей, Андрей спустился вниз. Дом Дианы Пительниковой находился в том же районе, что и жилище Шальнева. Пересечение улиц Марии Ульяновой и Герцена. Дом Дианы Пительниковой был защищен от выхлопных газов уличного транспорта прочной стеной из высоких деревьев.
Водитель остановился у входа, и Шальнев вышел из машины, оставив дверь открытой, и нажал кнопку на громкоговорителе, установленном в колонне сбоку от кованых ворот. Слева от него, дальше по стене, были еще одни ворота, которые служили выходом.
Шальнев, говоря медленно и осторожно, назвал себя и назвал имя Лены. Прошла минута или две, прежде чем в динамике раздался голос "заходите", и электронный замок на маленькой пешеходной калитке рядом с колонной распахнулся. Андрей снова расплатился с водителем и вошел в ворота, закрыв их за собой.
Он проследовал через низкие пышные насаждения, ко второй кованой калитке. Сразу же после этого он вошел в широкий проход, и повернул налево через узкий дверной проем в гостиную, выходившую во внутренний двор, где его ждала встревоженная Диана Пительникова.
- Да, Андрей Шальнев, частный детектив, приехал к вам сегодня утром.
- Входите, - сказала она, вводя его в комнату. - Я бы хотела познакомить вас с Борисом Пительниковым, - сказала она, подводя Андрея к дивану, где уже стоял мужчина лет пятидесяти с бокалом в руке. Они пожали друг другу руки. - Э-э, Мы...мы раньше были женаты, - объяснила она, намекая на их одинаковые фамилии.
Диана Пительникова была лет на десять моложе своего бывшего мужа. Она была довольно высокой, с тонкой фигурой, которая носила одежду в своих интересах, в данном случае сарафан из бледно-лимонного хлопка. Ее светлые волосы были свободно зачесаны назад и закреплены заколкой, открывая серебряные серьги-подвески. У ее сарафана была выгнутая шея и обтягивающая талия, что позволяло ему заметить, что, хотя она была худой, у нее не было маленького бюста. Она нервничала, хмуро глядя на Шальнева и скрестив руки на груди.
Борис Пительников, напротив, был совершенно спокоен. Его костюм, пиджак которого был брошен на спинку дивана рядом с тем местом, где он сидел, был явно помят, а галстук и воротник белой рубашки ослаблены. Его рыжие волосы, пронизанные сединой, были уложены гораздо пышнее, чем у большинства типов из Госдумы. Рот у него был маленький, и он старался держать его слегка поджатым. Он держал стакан в одной руке, а другую засунул в карман, глядя на Андрея из-под ленивых век поверх выдающегося носа с ястребиным клювом.
На мгновение возникла неловкость, а потом Диана выпалила, что Андрей должен присесть, поскольку есть идея, чтобы выпить за встречу. От последнего Шальнев отказался. Он сел в кресло и начал объяснять. Он сказал только, что приехал побеседовать с Еленой, чтобы выполнить просьбу ее матери. Он сказал Диане, что Федоров назвал ему ее имя и что он только что прибыл в город. Он не упомянул тот факт, что он знал, что Лена снова пропала.
- Итак, - сказал он в заключение, - если бы я мог поговорить с ней, я был бы признателен. Я могу позвонить Жанне и вернуться домой.
Пительников вернулся на свое место на диване, небрежно закинув ногу на ногу, но Диана не села, а стояла чуть поодаль от обоих мужчин, скрестив руки на груди и время от времени поглаживая правой рукой левое предплечье. Последовало короткое молчание, во время которого Борис Пительников просто смотрел на Андрея, словно ожидая, что тот продолжит.
Но Андрей сказал все, что собирался сказать. Он посмотрел на них обоих.
- Ну, - сказала Диана с глубоким вздохом, нервно подергивая верхней частью туловища и делая несколько шагов в их сторону. - Я...правда, думаю, тебе сейчас неудобно разговаривать с Леной. Только не сегодня. Это на самом деле... - ну, я не уверена, что она захочет с тобой разговаривать.
- Неужели? Дмитрий Федоров сказал, что он разговаривал с ней дважды, и он не видел, что у нее будут какие-либо проблемы с этим.
- Это не так просто, - сказала Диана. Она была взволнована, и Борис не помогал ей, позволяя ей глупо брызгать слюной, пока она наконец не остановилась и не уставилась на своего бывшего мужа.
Он посмотрел на свой стакан, почувствовал, что она в отчаянии смотрит на него, поднял на нее глаза с легким удивлением, пожал плечами и повернулся к Шальневу.
- Вообще-то, - сказал он безжизненным тоном. - Лена пропала.
Его фразировка была интересной. Андрею показалось, что он уловил в его голосе легкую тягучую нотку. Но фраза повисла в воздухе вежливо, словно смущенное признание.
- Какой кошмар, - выпалила Диана, всплеснув руками и подойдя к окну, выходящему во двор. Она перевела дух и вернулась к ним.
- Она, черт возьми, исчезла, - сказала Диана экс-супругу, который смотрел на нее с мягким выражением невозмутимого терпения. Она повернулась к Андрею.
- Она ушла, господин Шальнев, - сказала она драматично. В ее карих глазах плясали эмоции. В порыве отрывистого монолога она быстро пересказала Андрею то, о чем уже рассказывал Федоров, а когда перевела разговор на настоящее, резко повернулась, подошла к маленькому столику, уставленному бутылками и налила себе водки.
Пительников сидел, откинувшись на спинку дивана. Теперь он наклонился вперед, положив руки на колени и держа стакан в руках, и посмотрел на Шальнева.
- Диана думает, что с Леной случилось какое-то несчастье, - сказал он не торопясь. - Уровень преступности здесь сейчас высокий. Люди должны быть весьма осторожными.
- О, черт, - Диана закатила голову и застонала. - Преступность. - Она подошла и уставилась на Шальнева. - Вы уже бывали здесь раньше?
Андрей кивнул.
- Лет десять назад, - ответил он.
Диана села на диван, на противоположном конце от Пительникова, ближе к Андрею.
- Тогда вы знаете о "уровне преступности" здесь, внизу. Если вы вообще в курсе, то знаете, что"уровень преступности",-она произнесла эти два слова как оскорбление, - является институциональным. Это уголовный розыск, военная разведка, МГБ, пограничники. Это отряды полевых командиров, по сути, та же мафия. Все они подпадают под общую рубрику " уровень преступности.
Она резко повернула голову к Пительникову.
- Разве не так, Борь? - она снова повернулась к Андрею. - Когда здесь кого-то убивают, все эти организации обвиняют в этом "общий преступный элемент", но на самом деле все знают, что это работа всех этих людей в камуфляже, которые, как всем известно, могут быть кем угодно. Единственный способ узнать, кто это сделал, - это узнать что-нибудь о жертвах. Кого они разозлили? На чьей они стороне? Кому будет выгодна смерть жертв? Какова была политика жертв? - Она снова оглянулась на Пительникова. - "Обычное преступление", моя маленькая розовая задница.
Пительников позволил своим тяжелым векам задержаться на ней на мгновение, пока она делала большой глоток "беленькой". Он повернулся к Шальневу.
- Сомневаюсь, что случилось что-то подобное, - протянул он. У Бориса был грубый цвет лица пьяницы. Андрей задумался, было ли его медленное поведение его манерой или его состоянием. - В принципе это редкость, да редкость - что граждане России становятся жертвами бойцов из батальонов полевых командиров. - Он закрыл глаза и медленно покачал головой. - Я просто не могу этого видеть.