Салов Юрий Борисович : другие произведения.

Пуля для дублера

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Расследуя убийство своего отца, эксперт-криминалист Юрий Беликов попадает в места лишения свободы. Из тюрьмы его "вытаскивает" странный человек с обезображенным лицом. В обмен на освобождение Юрию приходится принять участие в секретной миссии против ближневосточной террористической группы, которая использует государства Закавказья как свой плацдарм. Его главным заклятым врагом будет изобретательный террорист, собирающийся организовать серию терактов в ряде регионов России.
  ЮРИЙ САЛОВ
  
  ПУЛЯ ДЛЯ ДУБЛЕРА
  
  
  
   Глава 1
  
   БАКУ
  
   Парк Хагани.
  
   - Что-то происходит.
  
   Это были первые слова из уст Мурада, и он едва мог дождаться, чтобы сказать их. Даже в тени парка другой человек мог чувствовать его беспокойство.
  
   - Что случилось?
  
   Голос другого человека был спокойным, слегка смягченным северным акцентом. В свои тридцать с лишним лет он был на десять лет старше Мурада и гораздо более опытным. Несмотря на это, он был застигнут врасплох волнением молодого человека.
  
   - Халида не было три дня. Не знаю где. Когда он вернулся два дня назад, первым делом он встретился с парнем, которого я никогда раньше не видел. Этот парень живет в съемной комнате в восточной части города, недалеко от Халида. Я видел, как они обедали в шашлычной.
  
   - Как он выглядит?
  
   - Лысеющий, может быть, чуть за сорок, неспортивный, немного пухлый. Тип офисного работника. Очень серьезный. Никогда не расслаблялся. Затем, в тот же день, в той же закусочной, они встретились с Ахмедом.
  
   - Все втроем?
  
   - Именно так.
  
   Это противоречило их собственным строгим правилам оперативной дисциплины. Мурад был прав, сообщив об этом.
  
   - Хорошо.
  
   - После этого все были напряжены, раздражительны. Они выглядели иначе. Похоже, нечто значительное произошло.
  
   Эти двое встретились в условленном месте, где каменная стена делила пополам парк посередине его площади, между фонтаном с одной стороны и росшими стеной кипарисами с другой. Это было сразу после заката в период дождей, и тротуары парка все еще блестели от вечернего ливня, который приходил каждый летний день в этот час, чтобы охладить воздух и утешить удушающий смог города.
  
   Затем они сменили дислокацию и молодой парень шел позади своего более старшего компаньона, когда они шли по парку, игнорируя друг друга, свернув позже на тротуар, который огибал периметр парка. Они направились к фонтану в западной части парка. Человек впереди не замедлил темп, чтобы другой мог идти в ногу с ним, пока они не достигли точки, где площадка со скульптурами пересекала парк справа от них.
  
   - Что еще? - спросил шатен.
  
   То, что должен был сказать молодой человек, было интересно, что-то, что имело бы значение для общей картины, что-то, о чем нужно помнить. Но это были не новости. Они должны были встретиться лицом к лицу, только если были новости, а новости означали что-то, что значительно влияло на операцию.
  
   - Я думаю, что заметил интересующего вас человека.
  
   Шатен даже не нарушил ритм своего обычного темпа. Стремление ускориться было ошибкой. По любым инструкциям.
  
   - Это был он, точно?
  
   - Мои мальчики осмотрели указанное место вчера вечером, они встретили парня у фонтана. Он пробыл там полтора часа. Он использовал бинокль ночного видения. Теймураз спустился туда со своим телеобъективом и сфотографировал парня. Всего один снимок. Для меня он чертовски похож на Гасана.
  
   Мурад передал конверт шатену.
   - Проверьте это сами, - сказал он.
  
   Это было точкой всех последних месяцев тяжелой работы. Дело в том, что это потребовало столько терпения и усилий, а также планирования рисков.
  
   - Есть ли у тебя какая-либо дополнительная информация о том, что он здесь? - спросил шатен, положив конверт в карман и заставив свой голос звучать спокойно.
  
   - Он никогда не появлялся где-то еще, если ты это имеешь в виду.
  
   - Значит, это было прошлой ночью?
  
   - Я засекал время. С половины десятого до одиннадцати часов.
  
   - Твои мальчики пытались следовать за ним?
  
   - Нет.
  
   Хорошо. Очень хорошо. Мурад стоил вложенных в него денег. Он сделал именно то, что должен был сделать, и больше ничего не сделал. Он был хорошо обучен. Точно следуй инструкциям. Даже когда ты можешь сделать больше, не делай этого. Таким образом, все точно знали, где они находились и где предстояла операция.
  
   - Ты думаешь, что это он? - спросил шатен.
  
   - Да, я полагаю.
  
   Хотя парк находился посреди тихих улиц, движение транспорта в окружающем мраке грохотало. Фактически, центральное место города, Приморский бульвар находился всего в нескольких кварталах от отеля, где в этот раз остановился шатен. Но помимо этого городские жители просто производили много шума.
  
   На всякий случай они прошли налево и остановились у площадки с часами рядом с башенкой. Слежка не обнаруживалась.
   - У тебя больше ничего нет? - спросил шатен. - Просто эти водительские права?
   - Да, только эти водительские права.
  
   Он поймал взгляд Мурада.
   - Нет, ты все-таки хорошо поработал, Мурад.
  
   - Тогда хорошо.
  
   - Проверь свою зарплату послезавтра.
  
   - Хорошо.
  
   - В следующий раз, когда он появится, - сказал шатен, - подтолкни его чуть активнее к действиям. Будь осторожен. Не переоценивай свои возможности. Если он заметит твоих мальчиков, кто-то из них может потерять концентрацию. Если они будут смотреть на него, как ваши смотрят на женщин ..., мы можем облажаться. Конечно, ваши гонорары тоже возрастут.
  
   - И риск тоже.
  
   - Послушай, тебе платят намного больше, чем мне.
  
   - Но когда вы закончите, - сказал Мурад, - вы ведь сможете отправиться домой в Москву. Вас наверняка ждут государственные награды. А мне оставаться здесь.
  
   Эта фраза, сказанная наивным тоном, несколько покоробила шатена. Эта возможность казалась такой далекой, и эта длящаяся отдаленность начала разъедать его нервы в последние пару лет.
  
   - Да, - сказал шатен. - только надеюсь, что наградят не посмертно.
  
   Он посмотрел через плечо Мурада на двух людей, двигавшихся к ним с другого конца парка. Пара, обнявшись, дышала дыханием друг друга. Это были любовники. Он не думал и не боялся, что они были чем-то иным, чем казались, но они напомнили ему, что пора уже двигаться дальше.
  
   - Оставайся на связи, - сказал он.
  
   Мурад привык к внезапным уходам начальника и кивнул на прощание. Шатен уже уходил.
  
  
  
   Глава 2
  
   На эту встречу шатен шел без согласования с начальством. Он был в старой части крупного и обширного города, вдали от людных мест. Здесь лабиринт улиц был узким, извилистым и грязным, а ночное уединение здесь было чрезвычайно рискованным шагом.
   Он был в бедном районе, существовавшем более века и часто зарабатывавшем на жизнь вещами, которые выбрасывал остальной город. В течение дня киоски нелегальных уличных торговцев практически блокировали доступ к обычным магазинам здесь. Места на тротуаре для этих сквоттерских киосков были "куплены" у местных головорезов, которые, несмотря на сильный контроль со стороны властей, жестоко узурпировали большую часть влияния над этим районом города. Здесь продавалось много чего поддельного: от презервативов до икры, и любой торговой марки. Район автовокзала был бьющимся сердцем этой незаконной торговли.
  
   Он взял такси, но в определенный момент водитель отказался ехать дальше вглубь. Шатен вылез из машины и пошел глубже в лабиринт.
  
   Время от времени он заходил в проемы между домами, где пахло мочой и заплесневелым кирпичем. Он слушал. Он потел, несмотря на то, что в Сумгаите уже неделю лил дождь и ночи были прохладными. Он вышел из дверного проема и продолжил идти.
  
   Эта улица была улицей молчания. Вдали от людных дорог, даже днем, она была похожа на аллею и дурно пахла, струйки нечистот смешивалась с запахом жареного лука и пыли. Плоские грани зданий были резкими и неукрашенными. Время от времени, когда он двигался сквозь оттенки белого, флуоресцентный блеск телевизора просачивался сквозь щель затвора или мерцал с потолка комнаты второго этажа с открытым окном. Время от времени он улавливал обрывки голосов, падающих пафосом - теленовеллой - или нарастающий консервированный смех комедийного сериала. Но в основном он слышал только свои шаги, приглушенные, когда они хрустели от песка старых камней. Его ботинок попал на что-то мягкое, а через мгновение появился резкий запах животных фекалий.
  
   Зато здесь не надо было опасаться полицейских патрулей.
  
   Внезапно метрах в десяти от него открылась дверь, и на пятне тусклого света появилась фигура. человек поднял руку горизонтально, направив шатена внутрь. Хотя он никогда раньше не встречал его в городе, он знал порядок. Шатен повернулся и вошел.
  
   Пустая комната была окутана туманным слабым светом от голой лампочки, свисавшей с потолка. Он поднял руки, пока охранник-азербайджанец погладил его. Охранник был одет в спортивный костюм и кроссовки, укороченная М16 перекинута была через его плечо.
  
   Он последовал за человеком через темную комнату, а затем вышел во двор, залитый тем же желтушным светом, что и улица снаружи. Мягкие силуэты тополей были разбросаны вокруг комплекса, и другие комнаты, некоторые темные, другие с тусклым светом, окружали их. Второй азербайджанский охранник незаметно появился позади него, и из темного угла помещения появилась короткошерстная собака, обнюхала его ноги и подтолкнула его руку своим влажным носом, единственное сострадательное существо, с которым шатен мог столкнуться в течение всего долгого времени. Они подошли к внешней лестнице и стали подниматься.
  
   На втором этаже они согнулись и подошли к другому освещенному дверному проему, где снаружи ждал еще один охранник. Они вошли, увидев трех мужчин, собравшихся в глубоком разговоре за маленьким деревянным столом. Все они имели южный, смуглый вид.
  
   - А, вот и ты, - сказал человек, который сидел спиной к двери и теперь поворачивался, чтобы посмотреть на шатена. Его звали Ахмед, и когда он встал, чтобы пожать руку, не было характерной для него улыбки, и его глаза смотрели на шатена с мучительной торжественностью. Что-то случилось.
  
   - Халид, рад тебя видеть, - сказал шатен, кивая на своего ровесника, который сидел прямо напротив стола от Ахмеда. Халид не брился несколько дней и выглядел так, словно ему не хватало сна. Он был угрюм и не предлагал свою руку.
  
   Третий человек за столом был незнаком шатену и сидел напротив пустого четвертого стула. Шатен дерзко уставился на него, указывая своим заостренным взглядом, что он ждет имя. Это была игра, и очень важно, как ты в нее играешь.
  
   Но человек не смотрел на него, и, видимо, его не представили. У него были впалые щеки, с оливковым цветом лица, бледным и лысым, с тонкими плечами, из-за чего его голова выглядела слишком большой для его тела. В глубокой складке в правом верхнем углу его рта была темная родинка размером с изюм. Не глядя в глаза, он наклонился вперед и потягивал из чашки перед собой, держа чашку за край, а не за ручку.
  
   - Пожалуйста, - сказал Ахмед, - присоединяйся к нам.
   Он предложил четвертый стул за столом.
  
   Шатен сел и понял, что в комнате остались двое азербайджанцев, хотя они стояли позади него. Трое мужчин за столом пили знакомый крепкий сладкий чай, но шатену не предложили пить чай с ними. Это был важный признак, вызвавший очередную волну пота на поверхности его кожи.
  
   Затем наступила тишина. Теперь Халид тоже отвел глаза, но Ахмед продолжал смотреть на него с серьезным выражением лица.
  
   - Плохие новости, Женя, - сказал Ахмед, и было больно слышать искреннюю ноту грусти в его голосе. Они с шатеном крепко дружили и научились понимать друг друга с полуслова. Дружба это как изнасилование - это был еще один талант, который усовершенствовал шатен, еще одна замечательная человеческая черта, которую он испортил на службе сомнительно более высокого призвания.
  
   Халид тоже поднял голову, и они с Ахмедом молча смотрели на него. Третий мужчина продолжал смотреть вниз.
  
   - Все кончено, мой друг, - сказал Ахмед. - Мы все знаем.
  
   Он не ожидал этого. Может быть, чего-то другого. Всегда были опасения. Но именно сейчас ... он не ожидал этого.
  
   Откуда-то он собрал силы, чтобы не паниковать и не выскочить за дверь. Он нахмурился, тупо озадаченно посмотрел на них. Но прежде чем он смог остановить себя, он сглотнул. Проклятье. Это было равносильно признанию. Он почувствовал что-то у своей ноги и посмотрел вниз. Пес следовал за ними по лестнице и стоял там, глядя на него. Он ждал, казалось, так же, как и все остальные.
  
   Неизвестный мужчина, его глаза все еще были отведены, немного кашлянул и прочистил горло, вытянув комок мокроты, на который он воздействовал своим языком.
  
   Вот дерьмо. Сердце шатена остановилось. Оно не билось вообще. Оно просто зависло в его груди, даже не касаясь окружающей ткани. Свет в комнате потускнел ... Нет, нет, только не это. Он не хотел упасть в обморок.
  
   - Что это за чушь? - Он еще успел сказать, но предполагаемый тон вместо бравады не был убедительным.
  
   Глаза незнакомца вспыхнули, и он вскочил на ноги и плюнул с силой, которая сотрясла его тело. Плевок из его горла перелетел через стол и шлепнулся на краю рта шатена.
  
   Прежде чем шатен успел среагировать, кто-то схватил его за руки и вывернул их назад, щелкнув одним из его локтей. Он закричал, едва осознавая, что кто-то скрепляет его запястья, а кто-то приклеивает его лодыжки к каждой из передних ног стула. Его голова была зажата между двумя руками в резиновых перчатках.
  
   Лысый мужчина опустил руки на стол, опрокинув чашки чая. Бросившись вперед по опрокинутым чашкам, его лицо было перекошенным от жестокости, а руки беспорядочно дергались, задев край стола, он закричал:
   - Гетверан!
  
   Шатен услышал, как дверь позади него открылась и закрылась, а затем приблизились шаги. Кто-то положил что-то со стуком. Перед ним встал мужчина, державший два изолированных электрических кабеля оголенными концами вперед. На нем был неподходящий ему по размеру спортивный костюм, который был расстегнут молнией на животе.
  
   Когда провода касались любой стороны шеи шатена, это было, как будто бомба взрывалась в его горле. Он думал, что его голова была оторвана от его тела. Но это была только иллюзия. Ощущения, что он невольно мочился в штаны, не было.
  
   Незнакомец, который плюнул на него, откинул голову назад с широко открытым ртом, широко раскрытым как пасть бабуина, его глаза блестели, вены на шее вздулись, выделяясь, как огромные дождевые черви.
  
   Они все стояли. Внезапно руки Ахмеда широко распахнулись, как будто он дирижировал оркестром, и брызги его мозгов вырвались из черепа от вытянутой руки Халида. Не было больше Ахмеда.
  
   Снова провода, протаранившие ему точно в уши.
  
   Наступил апофеоз.
  
   Незнакомец оседлал его, лицо у него исказилось, рот гротескно скривился по правой стороне головы, один глаз стал размером со свиной и блуждающий, другой выпуклый и изумленный.
   Он схватил шатена двумя руками за горло.
   Шатен неожиданно почувствовал чьи-то пальцы во рту, и на долю секунды он подумал, что весь этот человек был там, потому что он не мог его видеть, но он мог чувствовать, как тот двигается вокруг.
  
   Затем незнакомец что-то держал перед лицом шатена, безумно ткнул это ножом, чтобы он увидел, а затем ударил этим по лицу шатена снова и снова.
  
   Но шатен захлебывался, и ему было трудно слишком сильно заботиться о том, что делает этот человек. Тяжело было утонуть в собственной крови, даже таком большом объеме. Он обнаружил, что утопление не было предстоящим событием, как он мог себе представить. Скорее, это было нечто странное: задохнувшись от прилива крови, он отключился; затем он закашлялся, извергая гейзер крови, и мгновенно вернулся в жестокую реальность момента.
   Он пытался идти вперед и умереть, но был разочарован, осознав, что не может этого заставить. Он снова прошел весь цикл. Затем он почувствовал запах фекалий, которые, несомненно, были его собственными, и он с удивлением почувствовал грустное, глубокое смущение.
  
   Затем, когда он, в конце концов, начал умирать, и он наверняка знал, что умирает, он увидел, как человек с искаженными чертами швырнул собаке то, чем он размахивал и что он колол в своем диком разглагольствовании. Бедное преданное существо в одно мгновение набросилось на него, и, согнув плечи и приложив огромные усилия своим животом, шатен вытянул шею.
  
   Только тогда шатен понял, что этот человек отрезал ему язык.
  
  
   Глава 3
  
   МОСКВА
  
   Подполковник службы внешней разведки Роман Голубев прошел по длинному коридору третьего, самого верхнего этажа маленькой частной гостиницы на одной из тихих улиц на юго-западе столицы. Этаж на первый взгляд был пустынен, как чистый лист бумаги или поверхность луны. Но кому надо знали, что некоторые номера были обитаемы. Администрация пыталась сделать свое детище более привлекательным для проживания, впитывая в сине-зеленую ковровую дорожку невообразимые галлоны антисептического освежителя воздуха, что являлось следствием их следования государственным санитарным нормам.
  
   Он остановился у двери с нужным номером и постучал. На голых стенах коридора в обоих направлениях отсвечивали флуоресцентные блики с уличных вывесок. Эти встречи в гостинице с каждым годом становились все более удручающими. Они олицетворяли весь потрепанный бизнес, в котором он и его коллеги трудились, словно издеваясь над высокими идеалами, с которых начиналась их карьера, но которые на протяжении многих лет они часто упускали из виду, а иногда даже полностью забывали.
  
   Когда дверь открылась, он вошел в комнату, освещенную только прохладным голубоватым галогенным освещением от уличного фонаря на эстакаде рядом с окном.
  
   - Ромыч, - раздался тихий сдавленный голос. - проходи.
   Подполковник Лев Карелин отошел от двери, оставив Голубева самому закрывать ее, а задняя часть медвежьих плеч Карелина представляла собой громоздкий бесформенный силуэт.
  
   Они не пожали друг другу руки, хотя они не виделись почти год. Несмотря на то, что они не были очень похожи друг на друга, они работали вместе над операциями с "секвестрированной" классификацией. Это было новое и расплывчатое обозначение секретной информации, которое указывало на то, что операция была действительно, а не формально тайной. То есть, кроме того, что об этом знали несколько человек, некоторые из которых были в управлении операций СВР, а некоторые - в Совете Безопасности, для других этих операций не существовало.
  
   Голубев огляделся. В комнате больше никого не было. Свет просеивался сквозь открытые в горизонтальной решетке жалюзи, обнажая пыльную мебель, которая, видимо, была украшением оптового склада, мебель 1997, судя по квитанции, года выпуска. Воздух был спертым и тяжелым, что наводило на мысль о конспиративном предназначении номера. На кровати лежал маленький чемоданчик, его содержимое было выпотрошено, как будто что-то грубо вытаскивали из-под тщательно упакованного содержимого.
  
   Карелин поднял что-то со стола и тяжело упал в кресло у стены под окном, отбрасывавшим синий свет.
  
   - Кое-какое событие, судя по сообщениям нашей агентуры, произошло некоторое время назад, - сказал Голубев. - в Сумгаите.
  
   - Да, да, Сумгаит, - проворчал Карелин.
  
   Со светом, исходящим сверху него, он был скорее тенью, чем человеком. Он вытянул свою мускулистую руку, и экран телевизора замерцал. Он уже смотрел это.
  
   Голубев посмотрел на профиль Карелина в бледном, зернистом свете телевизора. Его тело с возрастом стало толще, но все еще пребывало в рабочем состоянии. Военная стрижка исчезла, но его волосы все еще были аккуратными, подстриженными. Он был одет в уличную одежду, а не в джинсы и футболку прошлых лет, обнажавшую мускулы, но нельзя было ошибиться в состоянии тела под одеждой. Лев долго занимался разведкой и спецоперациями. Это никогда не стирается.
  
   - И что же это? - спросил Голубев, садясь на стул с виниловым покрытием. Был диван, но он не хотел сидеть на этой чертовой штуке. Он представлял себе волокна, испеченные потоком бесконечного парада временных постояльцев с поросячьими привычками.
  
   Карелин позвонил ему по защищенной линии из Санкт-Петербурга рано утром и сказал, что хочет встречи и что он будет в гостинице этим вечером. Ничего не объясняя. Но Голубев не нуждался в этом. В течение последних шести недель люди среднего звена, участвовавшие в операции "Проливной дождь", были одержимы только одной вещью. Карелин должен был принести что-то чрезвычайно важное.
  
   - Получил месяц назад, - сказал Карелин, не отвечая на вопрос.
  
   - Это что?
  
   - Тебе лучше посмотреть.
  
   CD начал играть.
  
   Камера наблюдения высветила, как трое мужчин сидят за столом. Камера была расположена высоко и позади лысеющего человека, лицо которого не было видно, общее изображение было слегка искажено широкоугольным объективом. Двое мужчин, чьи лица были видны, похоже, имели ближневосточное происхождение. Послышались голоса снаружи. С правой стороны появился какой-то азиат с автоматическим оружием, за ним проследовал шатен со славянской внешностью и еще один азиат.
  
   Голубев замер, но ничего не сказал. Он опустился на спинку стула, положив сильные руки на колени и наклонившись к экрану телевизора.
  
   Между тремя мужчинами происходил неуклюжий диалог; затем внезапно лысый вскочил на ноги, раскидав чашки и блюдца на маленьком столе, и плюнул в славянина, затем один из азиатов резко схватил шатена за руки сзади и заломил их за спину со слышимым щелчком, тогда славянин больно закричал. Его руки тут же оказались связаны за спиной, а его ноги были приклеены к ножкам стула. Лысый мужчина стал что-то кричать, перегибаясь через стол.
  
   - Шпион! Шпион! - перевел Карелин низким, хриплым голосом.
  
   Какой-то человек в спортивном костюме появился словно из ниоткуда и вонзил электрические провода в обе стороны шеи славянина, сотрясая тело того. Внезапно двое других подпрыгнули, что-то крича, рука одного человека взлетела вверх, и он выстрелил из пистолета в мужчину через стол от него, вырывая выстрелом затылок. Еще раз электрические провода были применены к шатену, и тот снова затрясся. Затем лысый мужчина достал нож, и пока кто-то держал оглушенную голову славянина, он быстро отсек тому язык.
  
   - Твою мать! - выпалил Голубев.
  
   Лысый мужчина неоднократно ударил славянина по лицу его же собственным языком, затем бросил язык собаке, которая немедленно съела его.
  
   - Ой! Ой! Ужас! - пораженный увиденным Голубев откинулся на спинку стула.
  
   Славянин медленно стал задыхаться от собственной крови, пока все смотрели на него. Лысый мужчина говорил что-то неразборчивое. Кто-то еще говорил. Когда наконец все стало выглядеть так, будто славянин мёртв, лысый мужчина внезапно вытащил из-за пояса и вонзил нож в грудь славянину и оставил его там, пока все остальные выходили из комнаты. Видео длилось еще несколько минут, записывая только тишину и неподвижные тела двух мертвецов. Затем экран погас.
  
   Карелин выключил проигрыватель компакт-дисков.
  
   Лицо Голубева горело. Его организация неохотно приняла вероятность того, что майор Евгений Лазарев погиб, но это был жестокий способ подтвердить это. Он встал и подошел к проигрывателю компакт-дисков, вынул диск и вернулся на свое кресло.
  
   - Откуда, черт возьми, это попало к тебе, Лев? Что тут происходит?
  
   - Это мои ассистенты, - уклончиво сказал Карелин. - Они наблюдали за этими азербайджанцами большую часть месяца. Даже не знал, что у них была видеокамера. Наш мелкий агент из местных сказал, что есть интересная информация. Я велел показать. Ну и вот, - Карелин указал на телевизор. - Это то, что это маленькое дерьмо предъявило мне.
  
   Голубев только покачал головой.
  
   Карелин повернул голову в сторону, тихо хрюкнув. Цинизм их работы вдохновил такую пантомиму, которая выглядела весьма странной для обычных людей.
  
   - В Азербайджане пруд пруди криминальных типов, - задумчиво сказал Голубев. - Почему местная разведка наблюдала за этими парнями?
  
   - Наркотики, как сказал мой человек.
  
   - Просто наркотики?
  
   - Он так сказал.
  
   - Они не знали о связях этих типов с ИГИЛ?
  
   - Не думаю.
  
   - Так кто же, по их мнению, был этот шатен?
  
   Карелин пожал плечами.
  
   - Они считают, что какой-то парень пытался заработать. Они были озадачены этим "шпионом"! Слово "шпион" поставило их в тупик! Ни местная милиция, ни КГБ не смогла идентифицировать погибшего.
  
   Голубев ничего не сказал. Его офицер был мертв, а власти Азербайджана имели цифровую запись. Проблема заключалась в том, что операция "Проливной дождь" происходила под контролем спецслужб нескольких стран СНГ, заодно включая азербайджанское правительство. Что еще серьезнее, об этом даже не было известно посольству России или шефу резидентуры СВР в Баку. Это было уже слишком некомфортно для многих высокопоставленных лиц.
  
   - Кто-то еще видел это? - произнес он наконец.
  
   Карелин покачал головой.
  
   Ну, наконец-то все прояснилось, пускай таким образом. Но был один актуальный вопрос. Он посмотрел на Льва.
   - Как Халид и Ахмед оказались вместе с Евгением?
  
   - Понятия не имею.
  
   - Лысый парень?
  
   - Понятия не имею. Смотри, это произошло внезапно. Из видео видно, что у Евгения не было мандража, когда он вошел туда. Он был слишком опытен для провала. Если бы он что-то почувствовал, он бы никогда не появился в этом доме.
  
   - Когда ты сказал, что получил это? - спросил Голубев.
  
   - Около месяца назад, - сказал Карелин без намека на извинения.
  
   Евгений пропал около шести недель назад.
  
   Голубев дрожал. Видео было чертовски ужасно, но его гнев был больше связан с его чувствами.
  
   - У тебя был месяц, - сказал Голубев и двое мужчин уставились друг на друга. - Тебе лучше иметь чертовски хорошее объяснение, - продолжил он.
  
   - Границы с государствами Закавказья сто лет не на замке, - проговорил Карелин. Его голос всегда звучал так, словно у него было больное горло. - рубежи востока Украины - серая зона, а еще учти километры казахской границы. Немыслимое количество вагонов и грузовиков прибывают в страну каждый год. Прибавить к этому тысячи кораблей, совершающих заходы в наши порты каждый год. Ежегодно наши границы пересекает сотня миллионов человек, а сколько уже миллионов в стране нелегальных иммигрантов... Всего учесть невозможно.
  
  
  
   Глава 4
  
   Лев Карелин все еще держал пульт дистанционного управления для проигрывателя компакт-дисков. После того, как экран телевизора потемнел, комната вернулась к своему холодному голубому сиянию.
  
   Но теперь Роман Голубев хотел ясно видеть лицо Карелина. Он сидел рядом с настольной лампой, поднял руку и включил ее. Мгновенно слабая лампа накаливания бросила желтоватый оттенок на все. Загар Карелина стал темным и кожистым.
  
   "Проливной дождь", как и многие подпольные операции, была проста по своей концепции, но сложна в исполнении. Цель ее состояла в том, чтобы заслать кого-то в ближайшее окружение Гасана Фархадова, террориста ИГИЛ, которого очень опасались, который согласно последним данным СВР РФ находился в Азербайджане. Согласно имевшимся агентурным сведениям, Фархадов нацелился на Россию и планировал свои операции находясь в хорошо укрепленном убежище на месте бывшего поселка гляциологов в труднодоступном районе Азербайджана на границе с Грузией.
  
   В дело вступил майор СВР Евгений Лазарев, представлявшийся художником из Санкт-Петербурга и использовавший псевдоним Евгений Туров. Он стал завсегдатаем в большом художественном сообществе Баку. Он начал болтаться в ночном клубе "Платинум", который часто посещал Ахмед Рахимов, один из приближенных людей Фархадова. Со временем эти двое стали друзьями, и в конце концов Евгений пустил Рахимова в свой бизнес: торговлю крадеными древневосточными артефактами.
  
   Люди Голубева в Москве в течение шести месяцев поддерживали целую операцию по контрабанде, организованную людьми Карелина. Они создавали маршруты, контакты, каталоги, информаторов, покупателей, все необходимое для поддержки контрабандной сети, которая простиралась от пустынь Средней Азии, где Евгений покупал древности у местных "черных" археологов, которые совершали набеги на места древних захоронений, до Санкт-Петербурга, пункта назначения товаров и точки их распространения.
  
   Когда Ахмед выразил горячее любопытство по поводу операций Евгения, Туров пригласил его на пару поездок, и Ахмед из первых рук посмотрел на всю систему Евгения. Вскоре после второй поездки Ахмед представил Евгения лидеру крупной азербайджанской ячейки ИГИЛ Халиду Салеху. После еще одного месяца осторожного общения Халиду также показали маршрут контрабанды, и очень скоро после этого Евгению сообщили, что они ищут безопасный канал в Россию для определенных предметов. Будет ли Евгений заинтересован? Петербуржец всегда был заинтересован в создании новых каналов переброски.
  
   В конце концов Халид отвез Евгения в маленький город Балакен, расположенном на стыке границ Грузии, Азербайджана и России, и представил его Фархадову. Гасан отнесся к питерскому гостю серьезно. После непростых переговоров, Фархадов назначил новую встречу Евгению в своей сумгаитской резиденции. Наконец, на третьем совещании Гасан согласился перевезти небольшую контрабанду в пробной поездке из Трабзона.
  
   Но когда Евгений вернулся в Баку из своей последней поездки в Балакен, он исчез. Теперь это было подтверждением того, что с ним произошло, но по какой-то причине Карелин скрывал эту информацию от Ясенево в течение четырех недель. Теперь Голубев ждал объяснений.
  
   После своего последнего загадочного заявления Карелин молчал. Он наклонился вперед, положив один локоть на подлокотник кресла. Голубев слышал, как он тихо хрюкает под нос, большое животное, вынужденное мириться в обстановке, которая его сдерживает и расстраивает. Но он был спокоен. Когда Карелин приближался к тому, чего хотел, он становился очень спокойным. Достижение близости результата было все равно что положить его на лед. Его метаболизм упал до уровня скорпиона.
  
   Наконец Карелин кивнул.
   - Выключи верхний свет, - сказал он. - Тебе нужно увидеть что-то еще.
  
   Снова экран ожил в флуоресцентной дымке статики. Поначалу изображения были нечеткими, и на этот раз линия времени показала период через двадцать четыре часа после первой записи.
  
   Первые изображения были мутные, а затем дверь распахивается в освещенную комнату - ту же комнату, что и при первой записи, но на этот раз камеру держит кто-то, входящий в комнату. Халид, лысый мужчина и двое арабов вскакивают в ошеломленном удивлении. Камера влетает в комнату позади нескольких людей, одетых в черные балаклавы. Они немедленно начинают стрелять из автоматического оружия, а затем получают несколько очередей огня от двух охранников Халида, которые врываются в комнату через другую дверь. Злоумышленники поливают комнату шквальным огнем из автоматического оружия, и все в комнате падают менее чем за пятнадцать секунд. Затем злоумышленники с черными капюшонами методично идут к каждой из жертв и добивают их короткими очередями в упор.
  
   Лысый мужчина, все еще умирающий, зафиксирован вблизи, руки в черных перчатках поднимают его за голову над полом и держат лицо прямо, чтобы его можно было идентифицировать. Мертвого Халида также записывают близко для опознания, как и каждого из трех арабов и двух других мужчин. Трижды снимается рубашка и стягиваются брюки, чтобы сделать запись татуировок или шрамов, чтобы подтвердить удостоверение личности.
  
   Кто-то собирает кучу денег на столе, вокруг которого были собраны мужчины, а также дюжину килограммовых упаковок наркотиков, сложенных рядом с деньгами. Затем ручная камера фиксирует снятие камеры наблюдения до потолка, которая была тайно установлена в углу техниками СВР и которая делала предыдущие записи. Последняя панорама комнаты без звука, и изображения заканчиваются.
  
   Карелин отшвырнул CD-плеер и выключил телевизор.
  
   Голубев сидел в ошеломленной тишине. Вся операция, на которую они потратили почти год, рухнула менее чем за пять минут.
  
   Он подозревал, что знает, что он только что видел, но он не позволил себе сказать это. Он должен был выслушать мнение коллеги. Ему пришлось подождать и принять это, как оно пришло, и он должен был очень внимательно читать между строк. Он хотел, чтобы Карелин объяснил каждый шаг этого всего, особенно вещи, которые, по мнению Голубева, он уже понял.
  
   Он протянул руку и снова включил лампу. На этот раз он хотел увидеть все, что могло предложить лицо Карелина, хотя оно редко предлагало многое.
  
   Карелин, кряхтя, сел на стул и немного наклонился вперед.
  
   - В отличие от своих мусульманских приятелей, Фархадов никогда не сомневался в этике незаконного оборота наркотиков для финансирования своих операций.
   Он кивнул в сторону телевизора.
   - Это то, что Халид делал здесь. ИГИЛ ускоряет свою деятельность в странах бывшего СССР, граничащих с Россией. Эти нестабильные экономики там как удобрение для разного рода экстремистов, и ИГИЛ втягивается в это.
  
   Карелин выдохнул и продолжал:
   - Я предполагаю, что у Фархадова есть хорошо развитая инфраструктура, которая ему нужна для трансграничных операций. У этих ребят нет национальной или религиозной принадлежности. Они жадные, поэтому их услуги идут за самую высокую цену, а деньги, вырученные от продажи наркотиков, идут на развитие его террористической сети.
  
   Он сделал паузу. Голубев мог слышать, как он дышит, как будто его легкие и горло сжимались от ощущения секретности.
  
   - Вот такая была ситуация: до Евгения нам никогда не удавалось попасть внутрь одной из ячеек ИГИЛ, подчинявшихся Фархадову из-за его одержимости тремя вещами: разделением, децентрализованной организацией и неполной коммуникацией. - Он сделал паузу. - И это именно то, что мы собираемся использовать, чтобы расправиться с ним.
  
   Голубев не был уверен, куда его коллега клонит, но у него появилось острое чувство, что он присутствует при начале одного из самых творческих предприятий Карелина. Карелин был известен специальными операциями по разработке и выполнению невозможных схем, которые окупались за пределами самых смелых ожиданий. Он спроектировал несколько легендарных операций. В то же время, когда какая-нибудь из этих операций шла наперекосяк, кто-то наверху всегда вручал его голову на блюде как козла отпущения. Но так или иначе, Карелин пока всегда выживал.
  
   Реальность была такова, что менеджеров и администраторов всегда можно заменить. Они приходили и уходили с неизбежной регулярностью, как смены времен года. Но подполковник, специалист по творческим операциям, который также был дотошным, был редким товаром, и у каждого разведывательного агентства должно было быть несколько человек, подобных Карелину, людей, которые не возражали играть роль сатаны в сложной моральной драме тайных операций.
  
   - Мы уже опознали всех в ячейке, - сказал Карелин. - Даже российских охранников, которых они наняли, чтобы обеспечить себе защиту и свободу передвижения в Осетии и Дагестане.
  
   Карелин бросил взгляд на телевизор, словно напоминая Голубеву о том, что он только что видел.
  
   - Это были люди Виктора Мандрыкина, которые совершили налет и сняли видео. У нас теперь есть вся документация, даже не только по этой ячейке, списки их людей на подхвате и все остальное.
  
   Голубев не мог отдышаться. Кошмар. Даже в этой новой террористической среде, для офицера разведки было ошеломляющим актом упреждения устроить бойню членов ячейки, которые даже не были задействованы в террористических операциях. Были уничтожены возможные ценные свидетели, а также несколько человек, которые были не более чем наемными членами местной банды. И все это сделано без каких-либо указаний из Центра. Это был совершенно независимый акт.
  
   Карелин, должно быть, видел выражение лица Голубева.
  
   - Секундочку, Голубь. Послушай меня сейчас.
  
   Карелин был единственным человеком на земле, который называл Романа Голубь. Это была проницательная смесь хорошего товарищества старого мальчика и тонкой насмешки, которая разнилась в любой момент в зависимости от нюансов настроения Карелина.
  
   - Теперь слушай, хорошо? - Повторил Карелин. - Убив этих придурков и забрав деньги и наркотики, мы создали впечатление, что это попросту одна из сделок бандитов Гасана с наркотиками прогорела. Но это вторично. Главное - мы уничтожили всех свидетелей гибели нашего агента в Азербайджане от рук людей Фархадова.
   − В чем смысл? - очнулся от раздумий Голубев.
   − Нам надо найти внешне похожего на Лазарева человека и продолжать игру. Евгений нигде не оставил своих отпечатков, следов его ДНК тоже нигде нет. Труп его был полностью уничтожен нашими людьми. Еще важный момент - сам Фархадов, по моим данным, не уверен, что Лазарев является нашим агентом, доказательствам, которые ему были предъявлены, он не поверил. Поэтому если "Евгений" появится вновь и начнет действовать, он может продолжить контакт с ним.
   − Но это нереально! - воскликнул Голубев. - Завербовать, подготовить, познакомить с остальными агентами, участвующими в операции...
   − У меня уже есть на примете такой человек, − невозмутимо заявил Карелин. - Поэтому я хочу от тебя двух вещей, - добавил он. − Я хочу, чтобы ты принял и распространил по своим каналам информацию о том, что ячейка Фархадова была уничтожена в результате разборок наркоторговцев. - Его взгляд был прямо обращен на Голубева. - И я хочу, чтобы руководство дало мне разрешение на операцию с двойником. Я уже начал работу на этом пути, и мои люди почти готовы действовать. Я хочу, чтобы все было в порядке и ты мне в этом поможешь.
  
  
  
   Глава 5
  
   МОСКВА
  
   Весь день прошел в напряженной работе и было уже темно, когда Голубев въехал на парковку дешевого отеля неподалеку от Горьковского шоссе. Он запер свою машину и вошел внутрь, где обнаружил Карелина в несвежем мраке бара. Тот сидел в относительно тихом уголке, несмотря на жуткую пронзительную музыку. Голубев быстро заказал джин-тоник, и Карелин постучал по столу, чтобы достать еще что-нибудь. Голубев просто хотел покончить с этим.
  
   - Когда ты полетишь? - спросил он.
  
   Карелин посмотрел на свое толстое запястье.
  
   - Через пару часов.
  
   На нем был белый блэйзер, и его волосатые, мускулистые предплечья лежали на столе.
  
   - Этот человек на зоне сейчас.
  
   - Надо торопиться.
  
   - Лева, твой кандидат Беликов - убийца, да еще сейчас хочет продолжить охоту.
  
   - Юра Беликов - сын моего друга. И он просит помощи. Тюрьма - случайность, ты же знаешь, какие силы и средства в ход пошли.
  
   - Хорошо, - сказал Голубев. - ты получил разрешение на начало операции. Работа с Беликовым не за горами. Но я говорю тебе, наверху многие покрылись потом, прежде чем они проверили всю информацию. Прошло много обсуждений, некоторые из них были скандальны. Было много мучительных споров.
  
   Карелин кивнул.
  
   Голубев уставился на него в глупом лунном свете зала. Наконец он спросил:
  
   - Идею предложил... Мандрыкин?
  
   Карелин даже не шелохнулся.
   - Да. Я рассматривал варианты помочь Юрию, перебрал много вариантов, и тут Виктор обнаружил необычайное сходство между Юрием и Евгением. Ну... и он ухватился за эту идею.
  
   Карелин снова застыл, словно сфинкс, но Голубев уже прикидывал в уме возможные варианты развития событий. Во-первых, якобы разборка наркоторговцев в Баку была и останется официальной версией. Если бы межгосударственная группа узнала правду, они бы почти наверняка прекратили операцию. Во-вторых, единственный способ, которым Голубев смог протолкнуть операцию с двойником, - это не сообщать группе, что засланный агент погиб месяц назад.
  
   Голубев дважды прикрывал Карелина в подобных делах и подполковник был должен ему. Но была и обратная сторона.
  
   - Теперь, дай мне обратную сторону, - сказал Карелин.
  
   Голубев начал без предисловий.
  
   - Если когда-нибудь откроется правда о бойне в Сумгаите или твоя месячная задержка с информированием Центра о гибели нашего агента, - сказал Голубев, - я буду отрицать, что знал об этом что-нибудь. Я заявлю в этом в суде. Я поклянусь об этом перед специальной правительственной комиссией. Я подпишу все документы на этот счет. Ты вышел в пустоту наедине с этим, Лева, и что бы ни случилось с тобой в результате, тебе придется иметь дело со всеми противниками в одиночку.
  
   Выражение лица Карелина было смесью трезвости и кислого веселья.
  
   - Ну, я ценю это, Голубь, - сказал он. Ирония его замечания не ускользнула от Голубева. - Это одно из преимуществ пребывания здесь, в Москве, не так ли?
  
   Голубев ждал, пока коллега выговорится, он знал, что Карелин хочет высказаться за него.
  
   - Я имею в виду, - продолжал Карелин, - ты думаешь, эта маленькая схема в конце концов может сработать, не так ли? Черт возьми, мне сильно кажется, ты действительно так думаешь. Извилистая и пожалуй, реальная возможность. И если это сработает, ну, тогда пойдут разговоры в ведомстве: "Черт возьми, старина Ромыч, он туз. Если мы хотим, чтобы тайная операция стала успешной, призывай на помощь Ромыча. Черт, давай его продвинем." С другой стороны, если все пойдет наперекосяк, никто не может обвинить тебя. При том, что твоего человека убили. И ты не мог ничего сделать, чтобы попытаться спасти его. Никаких героических усилий. Удар придется по другим.
  
   Карелин не улыбался. Голубев не собирался отвечать. Он давно узнал о толковательных возможностях молчания. Он допил джин-тоник.
  
   Карелин, все еще не улыбаясь, выпил все, что у него оставалось.
  
   Голубев почувствовал приятную легкость джин-тоника в голове.
  
   - Я должен сказать тебе, однако, - сказал Голубев. - ты должен обуздать Мандрыкина. Да, нашей группе даны достаточно широкие полномочия, но я бы сказал, что Мандрыкин сильно раздвигает их пределы.
  
   Карелин глубоко вздохнул, как будто напрягаясь.
  
   - О кей, я действительно буду беспокоиться о пределе его полномочий, - сказал он.
  
   - Послушай меня, - Голубев понизил голос и наклонился вперед. - в отделе многие мечтают о повышении. Если ты сделаешь что-то глупое, они нанесут тебе удар, и тебя выпотрошат и высушат так быстро, что ты и глазом не моргнешь. Окажешься за решеткой - я тебе передачи носить не буду.
  
   Толстая шея Карелина, казалось, раздувалась еще толще, когда он сдерживал себя.
  
   - Кобальт-шестьдесят, - медленно крякнул он. - Цезий-один-тридцать семь. Плутоний. И это только мелочи. Но я сомневаюсь, что Фархадову надоело что-то добывать на этом уровне. Мы прошли через это ... дерьмо, - он покачал головой, - сколько раз? Наши информаторы указывают на что-то грандиозное в этот раз. Мы думаем, что он участвует в этом - что это, если сообщения от наших агентов идут почти два года? Это указывает на обширную схему, что-то сложное. В этот раз значит у Фархадова большие аппетиты.
  
   Голубев молчал, что-то прикидывая в уме.
  
   - Я бы все отдал, чтобы Женя Лазарев был рядом с Гасаном Фархадовым, потому что альтернатива - да, слишком причудливая. И если Мандрыкин может помочь мне в этом, меня не очень волнует, на кого он гадит в процессе этого, и еще меньше меня волнуют пределы потворства некоторым растолстевшим теоретикам в Ясенево.
  
   Это была именно та ситуация, которая сводила Голубева с ума. Мысли о Гасане Фархадове были ему мрачны и неприятны, как слухи о звере, шумящем всю ночь в вашем направлении. Если вы не будете действовать по слухам, а они окажутся реальностью, то вы облажались, и катастрофа может быть масштабной.
  
   Но если вы действуете, вы делаете это с полным осознанием того, что единственный способ остановить приход зверя за вами - это отправить своего собственного зверя в ночь, чтобы встретить его. И вашего зверя нужно кормить, воспитывать, баловать и обращаться так же, как вы относитесь к другу или кому-то, кого вы уважаете. Вы должны вступить в сговор с ним и присоединиться. Вы должны подойти достаточно близко к нему, чтобы почувствовать его тепло и почувствовать запах его дыхания. И вы должны делать все это, прекрасно зная, что он ничем не отличается и не лучше, чем зверь, которого вы посылаете ему на встречу. За исключением того, что ваш зверь не хочет есть вас, а другой хочет.
  
   - Послушай, - сказал Голубев, - все, что я хочу сказать, это то, что у тебя репутация, Лева. Репутация это способ набрать вес. Когда ты становишься слишком тяжелым для руководства, когда им просто не нужно больше усилий, они избавляются от таких, как ты.
   Он сделал паузу.
   - Однако тем не менее не позволяй Мандрыкину заходить слишком далеко. Есть ограничения.
  
   - Они не распространяются на Гасана Фархадова, - ровным голосом сказал Карелин.
  
   Голубев больше ничего не сказал. Они были в этом круге слишком много раз, чтобы сосчитать, каждый занимал свою сторону и проталкивал ее так далеко, как мог. Это сделано для постоянного напряжения. Может быть, некоторые люди назвали бы это балансом, ни одна из сторон не отдала что-либо другой, но обе они не позволяли другой предаться крайностям. Это было утомительно, неумолимо, никогда не кончалось.
  
   Он переместил свой вес на другую ногу.
  
   - А скажи мне Лева, - сказал Голубев. - Просто для собственного любопытства: как, черт возьми, ты достал череп Евгения?
  
   - Один из азербайджанцев, - сказал Карелин. - До того, как его убили в ходе якобы разборки наркоторговцев, у нас была возможность задать ему небольшой вопрос. Оказывается, он сам бросил тела. Он и его кореша. Он отвез нас на мусорную свалку на севере города.
  
   Карелин колебался, достаточно, чтобы посторонний мог заметить что-то, если он был проницателен, но он жестко контролировал себя.
  
   - Там он был, - он пожал плечами, - все помялось под старым радиатором грузовика и каким-то другим дерьмом. Одичавшие собаки бегали по нему. Он был как бы разбросан вокруг. Мы получили то, что могли. Сначала мы не верили этому чертову склону, не думали, что это был он. И тогда мы нашли его голову. Крысы очистили череп, но они не жевали его. Это было странно. Чистый, как лабораторный образец. Я знал ключевые стоматологические маркеры, так что ...
  
   - Дерьмо, - сказал Голубев. Он взял еще один напиток. - А откуда ты так уверен в их схожести?
  
   - Когда я занимался делом Юрия, Мандрыкин обратил внимание на его фото. Затем мы все параметры тщательно прогнали через компьютер.
  
   Голубев снова обдумал все это в своей голове. Черт, он не переставал анализировать это с того момента, как впервые услышал план Карелина. Когда он представил это своим людям в первый раз, те были ошеломлены; затем, чем больше они об этом думали, тем больше это казалось им сумасшедшей, но манящей возможностью. Особенно в свете потенциальных проблем, которые сулили все остальные альтернативы.
  
   Одним из решающих факторов в пользу того, чтобы позволить Карелину идти вперед, были его успехи в прошлом. У него была такая солидная репутация. У него также была другая репутация - безумца. Это было то, что группа взвешивала, и, в конце концов, они пошли с безумцем, которого они знали, таким диким, каким он был, потому что безумец, который был их противником, был слишком ужасен, чтобы представить.
  
   - А идея... сделать это таким образом? - спросил Голубев. - Дать ему возможность поговорить сразу с Мандрыкиным...
  
   - Я говорил тебе, - сказал Карелин. - Идея заключалась в том, чтобы эмоционально инвестировать в парня до того, как мы к нему обратились. Он авантюрист по натуре. Мы хотели, чтобы он задумался над этим, усилил свое любопытство. Надо, чтобы он был мотивирован и парил под своим собственным импульсом, прежде чем мы приблизимся к нему.
  
   - Я знаю, я знаю, я помню это, но что, если это просто испугает его до чертиков?
  
   Карелин покачал головой.
   -- Нет. Этого не случится Мы думаем, что он имеет достаточно крепкую психику. Тем более учитывая его прошлое. У нас нет никаких сомнений.
  
   -- Но давайте просто спросим себя: что, если он не согласится? - сказал Голубев.
  
   Карелин посмотрел на Голубева.
  
   -- Мандрыкин убедит его.
  
   И это было именно то, о чем Голубев предупреждал Карелина. Он не знал, кто был этот невидимка, назначивший психопата ответственным за психопатов. Голубев посмотрел через стол и решил держать язык за зубами. С чувством смирения он решил позволить Карелину действовать именно так. Через два-три дня они узнают результат.
  
   - Хорошо, хорошо, - сказал он. - Как насчет бывшего партнера Евгения? Марина должна подготовить этого Беликова, верно? Я предполагаю, что это создаст небольшой стресс.
  
   - У Марины есть мужество, она хороший профессионал. Вот почему в начале мы прошли через тяжелые испытания, помните? Это были два лучших человека, которые когда-либо проходили обучение в фирме. Таких чертовски мало, как они. Mарина сделает то, что должно быть сделано, и я передам ей еще дополнительные инструкции.
  
  
  Глава 6
  
   В этот будний летний день тоже, как и всегда, тюрьма жила многоголосой, гулкой, тревожной жизнью. Раздавались негромкие звонки на вахте, с грохотом открывались металлические двери. Щелкали замки. Контролеры выводили людей на прогулку:
   - На выход!
   - Руки за спину...
   Контролеры вели их вверх по металлическим ступеням к прогулочным дворикам на крыше тюремного корпуса.
   Выше, над прогулочными двориками, разделенными высокой кирпичной кладкой, дежурил еще контролер - в камуфляже; сверху ему хорошо был виден каждый дворик внизу и люди в нем.
   - Выходи!
   - Руки за спину!
   Еще команда обитателей тюремной камеры заняла свое место в кирпичном отсеке на крыше. Заклубился дымок дешевых сигарет.
   На верхнем блоке тюрьмы в крохотном, на одного человека, каменном прохладном мешке ШИЗО щелкнул замок:
   - Беликов! Выходи!
   Юрий Беликов, крепкий, поджарый шатен, привычно сложив руки за спиной, сделал шаг вперед. Остановился.
   За годы, проведенные за решеткой, Юрий сильно изменился; мало кто узнал бы в жестком, криминального вида, в толстых штанах и темной робе заключенном - бывшего эксперта − криминалиста уголовного розыска города Дмитров Московской области.
   - Вперед!
   Сложив руки за спиной, Юрий Беликов двинулся впереди конвоира по направлению к лестнице и дальше вверх по металлическим ступеням.
   Они шли достаточно долго. Тюрьма была наполнена звуком металла, гулкими шагами арестованных и конвоя.
   Наконец контролер провел Юрия к узкой лестнице, поднял на другой этаж.
   - Сюда...
   Они остановились перед одной из камер. Контролер открыл очко, взглянул внутрь. Потом открыл дверь.
   Юрий оказался в просторном помещении, похожим на гостиничный номер, только окно за занавеской было забрано решеткой. Освещение здесь было неярким, а обстановка была незагроможденной, гладкой и элегантной, с преобладающей цветовой гаммой темных тонов.
  
   - Юрий Владимирович Беликов, не так ли? - сказал голос позади него, и Беликов повернулся, чтобы увидеть высокого худого человека, стоящего в паутине теней на расстоянии около семи метров. Его лицо было скрыто, но Беликов ощутил властный голос, привыкший командовать. Мужчина был одет в темный костюм элегантного покроя. Его белоснежная рубашка светилась в слабом теплом свете комнаты, а шелковый галстук имел глубокий аметистовый цвет.
  
   - Да, - просто ответил Беликов. - У кого-то отличный вкус.
  
   - Меня зовут Виктор Мандрыкин. - человек сделал паузу.
   И затем, когда он сделал еще один шаг к Беликову, он сказал:
   - Юрий, я должен подготовить вас. Когда я перейду к свету, вы увидите, что я имею тело, но без лица.
  
   Мандрыкин вошел в лужу света между ними, и Беликов едва не пошатнулся. Почти весь эпидермис был удален с лица Мандрыкина, а также значительная часть мышечной ткани и хряща. Место, где было его лицо, было почти плоским, сырым, блестящим, словно самолет. Его глаза, казалось, выпучились из глазниц, иллюзия из-за отсутствия век и окружающих тканей. Его нос исчез, а оставшееся треугольное отверстие в носу было покрыто полупрозрачной пленкой, которая позволяла визуально намекнуть на отсутствующую часть лица. У него отсутствовали щеки и большая часть ткани челюсти. Его губы остались, но хрящ, где был его подбородок, исчез, так что острые линии челюстной кости немедленно представляли основу черепа.
  
   Он стоял прямо под одной из тусклых лампочек, и Беликов не мог заставить себя отвернуться от поистине отвратительного взгляда.
  
   По сравнению с его раздетым лицом губы Мандрыкина казались ненормально выпуклыми, хотя это тоже было иллюзией, вызванной отсутствием такого количества лицевой ткани. Реальность состояла в том, что у Мандрыкина не было никаких черт, кроме глазных яблок и губ. Без них Юрий не знал бы, что эта грубая, блестящая масса, на которую он смотрел, была остатками человеческого лица.
  
   - Хорошо разглядите, господин Беликов. Примите свое любопытство таким, какое оно есть, и удовлетворите его. Я принял тот факт, что я зрелище, и чем скорее вы его примете, тем скорее мы сможем говорить о гораздо более важных вещах.
  
   Мандрыкин подошел ближе к Беликову, который сопротивлялся побуждению отступить. Мандрыкин поднял руку и обрызгал лицо из маленького флакона, которого он держал в ладони. Капли влаги мгновенно блестели в лучах света перед тем, как рассеяться.
  
   - Вы вряд ли сможете это увидеть, - продолжил Мандрыкин, - но мой... фасад, - его тон сменился саркастической иронией, - покрыт прозрачной мембраной. Чудо современной медицины. Это антисептический барьер. Но он дышит и требует влаги. Спрей также содержит обязательно сильнодействующий анальгетик.
  
   Он слегка повернул голову, позволяя Беликову взглянуть на него под другим углом. Его взглядом, казалось, управлял пульт дистанционного управления. Лицевая отделка лица проходила чуть ниже его линии роста волос, перед каждым ухом, и опускалась прямо перед его горлом.
  
   Беликов мог видеть, что губы Мандрыкина были вырезаны и очень точно отделены от остальной части "композиции". Но окружающая плоть была очищена до уголков рта, из-за чего она, казалось, почти не прилипала, чуть выше окружающей сырой ткани. Очевидно, Мандрыкин перенес обширное повреждение нервов и мышц в этой области, и он, должно быть, прошел большую терапию, чтобы говорить только с этой небольшой степенью препятствия.
  
   - У меня всего несколько недель до начала хирургических операций за границей по пересадке кожи, - сказал Мандрыкин. Он снова повернулся к Беликову. - У меня никогда не будет ничего, что вы могли бы назвать правильным лицом, но у меня будет... своего рода оболочка, чтобы ослабить отталкивание, которое другие чувствуют, увидев... это.
  
   Беликов не знал, что сказать. Он не был ошеломлен, но его природа заставила его стесняться. Тем не менее, он продолжал смотреть. В некоторых местах иссечение было глубоким, проникавшим в подкожную клетчатку и непосредственно в мышцу. Без кожи или особых примет было невозможно передать выражение.
  
   - У вас есть вопросы по поводу... этого? - спросил Мандрыкин.
  
   Он вел себя почти так, как будто он был на уроке анатомии, и рассматриваемое тело не имело к нему никакого отношения. За исключением этого, из-за чего его отряд казался необычайно холодным, и его притворства, что его расклешенное лицо было чем-то, о чем они могли бы забыть после всего нескольких минут интенсивного наблюдения, казалось, само по себе патологическим.
  
   Беликов ничего не сказал.
  
   - Тогда мы закончили с уроком анатомии? - Мандрыкин уставился на Юрия и снова сбрызнул свое лицо. - Хорошо. Тогда приступим к делу.
  
  
  
   Глава 7
  
   Он повернулся, и Беликов последовал за ним в сумеречный угол у оконца. Мандрыкин уселся в кресло, его голова и ноги были в тени, полоса мягкого решетчатого света падала косо по середине его элегантно одетого тела. Беликов подвинул стул под углом к Мандрыкину.
  
   - Ирония, - сказал Мандрыкин, - что вы бывший эксперт-криминалист ...
   - подумав, он сделал паузу - я не знаю, кто вас засадил за решетку, - начал он. - я также не знаю, кто причастен к смерти вашего отца.
  
   - Что вам от меня нужно?
  
   - Наш офицер находился недалеко от центра сложной разведывательной операции, - сказал Мандрыкин. - среди людей, которые вращаются вокруг такого предприятия, все знают все. И никто не знает многого. Это не противоречие. Это, к сожалению, реальность большей части разведывательного мира в наши дни. Вот почему я знаю, что с ним случилось, но я не знаю, кто это сделал. Или почему.
  
   - Разведывательная операция? Что вы имеете в виду?
  
   - Евгений Лазарев был офицером службы внешней разведки, - сказал Мандрыкин. - Специалист по операциям особого типа.
  
   Беликов опешил. Это было неожиданное откровение. Внезапно он был настроен скептически.
  
   - И как вы все это узнали?
  
   - Я сотрудник внешней разведки России... участвую в оперативных мероприятиях.
  
   Беликов не знал, что сказать. Так почему он здесь? Что здесь происходит? Прежде чем он мог говорить, Мандрыкин сделал следующий ход.
  
   - У меня есть предложение, - сказал Мандрыкин. - Позвольте мне помочь вам выяснить, кто причастен к смерти вашего отца.
  
   - Зачем?
  
   Мандрыкин колебался.
   - Потому что у меня есть подозрения, и если я прав, то у меня есть дела с этим человеком.
  
   Это звучало зловеще, и у Беликова возникало неловкое ощущение, что он должен был отклонить такое предложение.
  
   - Я сам найду, кто убил моего отца.
  
   - В это трудно поверить, - сказал Мандрыкин с оттенком недовольства в голосе.
  
   Мандрыкин изучал его. Было немного тревожно видеть так много глаза человека. Без век он не мог моргнуть, и Беликов понял, что освежитель также предназначен для увлажнения глаз.
  
   - Наш сотрудник участвовал в спецгруппе, которой не было даже год назад, - сказал Мандрыкин, протягивая руку к стакану с водой и поднося его к губам. Его глазные яблоки повернулись вниз, когда он пил. Очень медленно он поставил стакан на низкий столик, и его глазные яблоки дернулись к Беликову.
  
   - Раньше он занимался ведением дел на Ближнем Востоке, но при недавней реорганизации части наших структур некоторые люди с опытом оперативной работы были переведены на новые ... тайные операции. Вы когда-нибудь слышали о районе Красного моста в Закавказье?
  
   - Нет.
  
   - Это район границы Грузии и Азербайджана. Район процветает как убежище для разного рода террористов и преступников. Северо-восточнее находится область, где сходятся границы Азербайджана, России и Грузии. Горы, поросшие лесом. Все там дикие - животные, растительность, люди. Мелкие городишки и поселки в том районе еще с девяностых служат убежищем для контрабандистов, убийц и всех, кто находится в розыске. Помимо этого там находятся плантации опийного мака. Там живет хаос, и он процветает.
  
   Мандрыкин остановился и сбрызнул свое лицо, и снова туман на мгновение ослепился под углом тусклой лампочки, а затем исчез.
  
   - Порядками там - если можно различить такое в таком месте - управляют кавказцы и ближневосточные преступники. Там есть и мусульмане, в том числе террористы ИГИЛ. Но они не одиноки. Это беззаконное место также является убежищем чеченских боевиков. А также дагестанских. Это место - их логово. Они лечатся там, получают оружие от своих арабских кураторов, получают новые инструкции.
  
   Мандрыкин снова поднял свой стакан, выпил и поставил его обратно. Был момент, когда его голова появилась в тусклом свете, и ужас его убитого лица шокировал внешней элегантностью. Его глаза и губы были поразительно неуместны в безликой массе влажной, очищенной плоти.
  
   - Наша разведка знала об этой выгребной яме в течение десятилетия, но это не было главной заботой. Просто это было тем, на что они смотрели. Теперь, после взрыва в Магнитогорске, это кажется им более важным. Ячейки ИГИЛ - самые важные из всех.
  
   - Наш сотрудник участвовал в операции, которая пыталась найти и обезвредить боевика ИГИЛ по имени Гасан Фархадов. Фархадов является террористическим стратегом, и за последние десять месяцев из наших надежных источников мы получали сведения о его нахождении в различных городах: Санкт-Петербурге, Стамбуле, Киеве, Тиране и Баку.
  
   - Служба внешней разведки была встревожена этими сообщениями, и они начали интенсивный поиск Фархадова. Лазарев был в центре операции по поиску Гасана. Его деятельность поставила его в чрезвычайно рискованную ситуацию. Чуть более месяца назад он исчез.
  
   - Чуть более месяца?
  
   - Да. Это вас удивляет?
  
   - Немного. Мне примерно месяц назад сказали, чтобы я готовился к освобождению по УДО.
  
   Мандрыкин слегка наклонился вперед на своем стуле, почти достаточно, чтобы обнажить свое лицо. Казалось, он хотел говорить осторожно.
  
   - Господин Беликов, - сказал он, - наш офицер был ... важен в своем тайном мире. Это маленький мир, в котором принимаются решения и делаются вещи, которые имеют последствия во времени и может быть на долгие годы. Люди, на которых он работал, знали о нем больше, чем он знал о себе. Это не редкость в его профессии. Именно так его мир управляет своим бизнесом. Он знал это и принял это.
  
   Подразумевалось, что Беликов посчитает разумным сделать то же самое.
  
   - Вот что, - сказал Юрий. − Все это очень интересно, но я не знаю, кто вы, черт возьми, на самом деле. Я не знаю, говорите ли вы мне правду, об этом человеке, о том, что он был офицером разведки, о СВР ... о чем-либо. Я даже не знаю, должен ли я сидеть здесь и разговаривать с вами. Я просто жду УДО и чувствую себя хорошо.
  
   − Чувствуете себя хорошо? − Тон Мандрыкина был полон презрения. −Я вижу. Ну, господин Беликов, скажите мне, что бы вы потребовали, чтобы вам было удобно разговаривать со мной и верить в то, что я должен сказать?
  
   −Что бы мне потребовалось? - усмехнулся Беликов. Это был хороший вопрос, и это было все равно что объявить рейз в игре в покер. Вместо того, чтобы уходить от этого, здесь он разговаривал с человеком без лица и позволял себе втягиваться, почти мгновение за мгновением, все глубже и глубже в то, что любой дурак мог видеть, было странным и опасным делом.
  
   Мандрыкин вытащил из сумки и кинул на стол несколько фотографий.
   − Может это тебя заинтересует, − бросил он.
   Юрий взглянул на фотографии. На них был запечатлен его, Юрия образ. На фото был словно его брат-близнец. В профиль. В анфас. Он и одновременно не он. Это был странный момент: мир остановился; его отражение не давало ощущения движения или жизни. Он смотрел на зеркальное изображение самого себя.
  
   Этот офицер жил с его лицом. Или наоборот?
  
   Юрий опешил.
  
  
  
  
  
   Глава 8
  
   − Какого черта? Что здесь происходит? Вы меня где-то тайком снимали? - вырвалось у него.
  
   − Нет. Это фото нашего офицера, − отрезал Мандрыкин.
  
   Юрий едва мог оторваться от фото, где изображение в профиль еще больше подчеркивало сходство между его собственным лицом и фотографией погибшего сотрудника СВР. Ноги Беликова стали эластичными, и он тяжело опустился на стул, не подозревая о том, что он делает. Ошеломленный, он уставился на свет стола, который, казалось, приобрел жуткую бледную ауру. Он даже не знал, как думать об этом. Что, черт возьми, было его ориентиром здесь? Возможности? Последствия? Это было за пределами странного. Какое жуткое совпадение. Он сглотнул.
  
   Мандрыкин уселся в свое темное кожаное кресло, восстанавливая свое положение в полутени. Конец белых манжет его рубашки светился при слабом освещении, пока они опирались на подлокотники кресла. Юрий мог разглядеть белые глаза Мондрагона без век сквозь косую тень.
  
   - Это было впечатляюще, - признался Беликов.
  
   - Тебе сейчас лучше?
  
   - Мне лучше. Хотя я не могу сказать, что чувствую себя комфортно.
  
   Это не вызвало эмоций у Мандрыкина. Мгновение они сидели молча, а затем он начал:
   - Вы найдете это интересным, Юрий Владимирович. Наш офицер интересовался скульптурами, живописью, иконами. Это было его хобби, а также его оперативное прикрытие. У него было то, что я думаю, вы бы назвали классической тренировкой. Он учился в ЛГУ. Я не помню у кого именно. Он хорошо разбирался в искусстве. Его работы были элегантными, больше, чем просто академические упражнения. Они были ... людьми. Но он преуспел в портретной живописи. Я думаю, его портреты были исключительно хороши. Он попадал в глаза своим моделям, в их умы. Я думаю, что это была его способность видеть ...скрытое под лицом, которое позволило ему преуспеть в качестве офицера разведки.
  
   Незнакомое чувство охватило Беликова, посылая резкий привкус во рту.
  
   − Вы, знаете, замечательно похожи на него, - продолжил Мандрыкин. −Помимо очевидного, в вас есть вещи, которые жутко напоминают вашего двойника. Иногда это ... просто жест, то, как вы поворачиваете голову, или...
  
   Голос Мандрыкина замолчал, и Беликов с удивлением почувствовал внезапную глубокую печаль. Это был озадачивающий, но неоспоримый момент стремления к чему-то, чего никогда не могло быть. Если бы он только мог поговорить с Евгением. Вопросы, которые он хотел задать, наводнили его мысли, раздуваясь и размножаясь во взрыве любопытства.
  
   Беликов всегда имел репутацию одиночки, и теперь это смутное чувство изоляции, с которым он жил, и которое он просто воспринимал как свою собственную особенную разновидность индивидуальности, было выражено в совершенно ином свете.
  
   − Господин Беликов, − Теперь голос Мандрыкина стал более строгим, что привлекло внимание Юрия. − Юрий, − сказал он тогда, пытаясь изменить тон. Затем он остановился, чтобы сполоснуть свое лицо и глаза. Когда искрящийся туман рассеялся в наклонном свете, Беликов почувствовал изменение напряжения в комнате.
  
   − Как вы уже наверняка видите, - продолжил Мандрыкин, - вы находитесь в уникальном положении. Тем более, когда вы рассматриваете свою ситуацию с точки зрения вашего двойника и его роли в разворачивающихся событиях в Азербайджане. И, что более важно, то, что было оставлено незавершенным, когда его убили.
  
   Мандрыкин остановился и медленно, спокойно сложил руки на коленях. Это казалось жестом одновременно осторожным и подготовительным.
  
   − Присутствовал он там или нет, мы не знаем, - сказал Мандрыкин, - но мы уверены, что Гасан Фархадов ответственен за смерть нашего офицера.
  
   Он поднял руку; туман пронесся сквозь свет.
  
   − Я скажу вам кое-что, Юрий, критическую правду об охоте на людей. У войны тысяча лиц. За публичным лицом войны, за яркой риторикой политиков, которые разжигают общественную волю, чтобы перемещать армии и флоты в погоню за другими людьми, правда в том, что такой человек, как Гасан Фархадов, в конечном итоге оказывается на земле, потому что другой человек обладает непреклонной желание увидеть его труп. Это всегда сводилось к страшным, потным усилиям одного человека против другого человека. Это всегда было и всегда будет личным.
  
   Он сделал паузу, и когда он снова заговорил, его голос сильнее донесся от тени и безликой головы, движимый не только дыханием и дисциплиной.
  
   − Конечно, вы видите, куда это идет, − сказал он. − Нам нужна ваша помощь, такая помощь, которую можете дать нам вы. Мы хотим использовать ваше лицо, чтобы найти Гасана Фархадова. Все, что вам нужно сделать, это сотрудничать с нашими людьми, которые будут направлять вас. Вас не попросят быть солдатом или убийцей. Вас не попросят совершать героические и страшные подвиги. Просто одолжите нам лицо и тело Евгения. Помоги нам закончить то, что он начал. Мы, в свою очередь, дадим вам главное - свободу.
  
   Беликов не мог поверить в то, что слышал. Тревога, должно быть, показала на его лице. Мандрыкин расширился.
  
   − Мы должны убедить Гасана, что Евгений все еще жив, − сказал Мандрыкин. - Евгений нужен на сцене. Он и Гасан установили отношения. Евгений совершил буквально подвиг, убедив Гасана раскрыться перед ним. Но более того, он убедил Гасана довериться ему - на определенном уровне, конечно, не безоговорочно, не полностью, но, по крайней мере, достаточно, чтобы заниматься с ним бизнесом. Нам нужно поддерживать эту связь.
  
   − Это невозможно, − сказал Беликов. −Это... это не сработает в течение первых же десяти минут.
  
   − Это сработает.
  
   − Этого не может быть.
  
   − Почему?
  
   − Как это может получиться?
  
   − Несколько ответов. Один: полная невероятность этого. Кто бы мог поверить, на первый взгляд, что человек, который выглядит как Евгений, говорит как Евгений, ведет себя как Евгений, обладает теми же художественными талантами, что и Евгений - тем более, что Гасану негде добыть отпечатки и ДНК настоящего Евгения − кто поверит, что он не Евгений? Невозможность такой вещи дает нам самое большое преимущество.
  
   − На первый взгляд?
  
   − Да! Это второй ответ: вы не окажетесь в ситуации, когда вам придется изобразить Евгения в том смысле, что вам придется жить как Евгений, взаимодействовать с другими как Евгений. Нет, мы просто хотим, чтобы вы представили физического Евгения наблюдателям. Вы должны быть замечены как Евгений, и не более того. Не обязательно, чтобы вы были Евгением в течение длительного периода времени.
  
   −Какова цель?
  
   − Пока просто восстановите контакт с ним. Помогите нам выиграть время.
  
   −Вы правы в одном, - сказал Беликов, чувствуя больше волнения, чем показывал. −Это абсурдная идея.
  
   −Нет, − настаивал Мандрыкин. −Это не так.
  
   Но Юрий не хотел иметь с этим ничего общего. Почему сотрудник СВР не пришел к нему официально, чтобы сделать эту просьбу? Почему выбран такой окольный способ сообщить ему об этом? Ему было все равно, чьим сотрудником был Мандрыкин; он знал, что чем больше ты получаешь от официальных лиц что-либо, тем ближе ты к тем вещам, которые никогда не видели свет. Он не хотел иметь ничего общего с такими вещами.
  
   Он посмотрел на элегантно одетого Мандрыкина, этого человека, обезглавленного тенью, и увидел воплощение угрозы. Это была другая сторона зеркала, но вместо того, чтобы столкнуться с бессмыслицей Королевы, он смотрел на шоу ползучего дьявола.
  
   − Наверняка должен быть лучший путь, − сказал Беликов.
  
   − Нет. Это лучший способ. Это ... невероятная возможность. Фактически у Евгения идентичный близнец! И нам имеет смысл держать это в секрете с того самого момента, как мы это обнаружили. Это часть дела.
  
   На этот раз Юрий почувствовал, как из непроходимой тени на него смотрят зрачки. Он почувствовал очередное изменение энергии в этой комнате лиц, и ему не понравилось то, что он почувствовал.
  
   − Смотрите, − сказал Беликов, и он сел вперед в своем кресле, − это не для меня. Вам нужно будет найти другой способ сделать свой бизнес.
  
   − Вам нужно пересмотреть свое мнение, Юрий.
  
   − Нет. Я не Евгений. Никто не платит мне за это дерьмо.
  
   −О, если деньги являются фактором ...
  
   − Нет. Совсем не так. Я бы не стал делать это ни за какие деньги. Я ценю тот факт, что этот парень террорист и его нужно остановить, но вы говорите о чем-то, что требует специальной подготовки, специальных навыков. И у меня нет ни одного из них.
  
   − Твое лицо - главный козырь, - сказал Мандрыкин. − тебя никто не сможет вычислить. Это то, что ни один другой человек в данный момент не может принести нам. Не требуется никакой подготовки.
  
   − Вы меня вербуете?
   − Если бы я захотел, вы бы на коленях ползали за мной и умоляли завербовать вас.
   Беликов покачал головой.
   − Это дело СВР. Это очень рискованно. Это кажется самоубийством, и я не хочу ничего из этого.
   − Не стройте из себя героя. Не хотите и хрен с вами.
   Мандрыкин нажал кнопку вызова.
   − Увести, − приказал он конвойным.
  
  
  
   Глава 9
  
   Через несколько дней таким же солнечным летним утром Юрий, одетый в потертые черные джинсы и куртку цвета хаки, стоял у запертых дверей вахты с тяжелой объемистой спортивной сумкой, перекинутой на ремне через плечо. Сейчас всего несколько шагов отделяло его от такой близкой и такой желанной свободы, которая теперь находилась рукой подать - прямо за тамбуром переходника и высокими стальными воротами.
   Немало времени ушло на оформление всех бумаг. Тут и там следовало расписаться. Незапоминающаяся личность - работник тюремного отдела стучал пальцами по клавиатуре, заполнял различные документы, ставил печати на форменных бланках.
   Зазвонил телефон. Лейтенант поднял трубку.
   Он пробормотал несколько фраз тонкими болезненными губами. Юрию удалось только разобрать:
   - Да, уже оформляем... Все подготовлено...
   В напряженном ожидании шагнул он в ворота под нестареющим девизом отечественной тюрьмы:
   "На свободу - с чистой совестью!"
  
   Однако за воротами Юрия ждали. Высокий светловолосый офицер внутренних войск поднялся со стоявшего у стены разбитого ящика.
   - Вы Юрий Беликов? -дождавшись кивка Юрия, он распахнул дверь микроавтобуса. - садитесь, вас ждут.
   Удивившись, Юрий все же сел в чрево микроавтобуса. Офицер махнул рукой рыжему крепышу водителю и уселся на скамье напротив Юрия, захлопнув дверцу. Машина тронулась в путь.
  
   Маленький, раздолбанный белый ПАЗик, по-козлиному прыгая на ухабах, запылил по разбитой грунтовой дороге. Юрий, по привычке расположившийся сзади, положив сумку себе на колени, подпрыгивал на жестком сидении и жадно смотрел в замызганное пыльное окно. Он все еще до конца не верил, что все уже закончено. Он еще не верил, что больше не будет решеток, караульных вышек, колючей проволоки, окриков конвоиров и что теперь он уже не осужденный Беликов, а просто свободный человек - один из миллионов граждан своей страны.
  
   Они ехали минут пятнадцать, не более. Беликов оживился тогда, когда перед микроавтобусом медленно открывались металлические ворота с приваренными посередке красными звездами - по одной на створке. Словно попал в плен к Советской Армии, усмехнулся внутри себя Беликов.
   Микроавтобус въехал во двор, Юрий с офицером вышли из машины, прошли по гравиевой дорожке в дом. У дверей их встретил рослый, крепкий спортивного вида мужчина в тренировочном костюме.
   − Добро пожаловать, Юрий Владимирович. - мужчина радушно распахнул руки перед собой. − Меня зовут Сергей Николаевич.
   Он кивнул головой офицеру, они пожали друг другу руки и через минуту микроавтобус уже выехал за пределы этой загородной резиденции.
   - Значит свобода? - оглядывал окрестности Юрий.
   - До известной степени. − Сергей улыбнулся. − Давай я покажу тебе дом. Пошли.
   Они вошли в деревянный двухэтажный коттедж.
   - А если я захочу уйти? - взглянул на Сергея Беликов.
   - Отдохни, - не особо обратил внимание на его слова мужчина. - с дороги. Тебе здесь понравится. Банька готова.
   Юрий покачал головой. Дом... Роскошная гостиная. Камин. Хрустальная люстра. Кожаные глубокие кресла, плазменный телевизор, холодильник "Филипс". Бутылки, бокалы чешского стекла. Роскошь, но какая-то стандартная. Гостевой домик, генеральский. Для особо почетных гостей. И этим гостем был не он. Он - так, по случаю...
   Стояла холодноватая весна, поэтому в камине, выложенном из белого камня, лениво тлели березовые поленья.
   - Да, сервис. - оглядывался по сторонам Юрий.
  
   - Это гостевой домик, Юрий Владимирович, - заметил Сергей. - для самых дорогих гостей.
   - Нет, я все-таки хочу знать... - не унимался Юрий.
   - Мы пробудем здесь два дня, - остановил его жестом Сергей.
   Они прошли в предбанник.
   - Но в колонию я больше не вернусь? - усаживаясь на обтянутую красного цвета кожей скамью, спросил Юрий.
   - Ни-ни. Тебя туда не пустят, - засунув руки в карманы, ответил Сергей.
   - Значит УДО?
   - Нет. - покачал головой Сергей. - в связи со смертью.
   - С какой смертью? - Юрий уже начал раздеваться.
   - Твоей. - невозмутимо бросил Сергей. - твоей смертью.
   - Не понял. - Юрий перестал расстегивать куртку.
   - Сегодня в Главное Управление ушел рапорт, о том, что ты убит при попытке к бегству. Но хватит о пустяках. Веселого тебе пара.
   Юрий застыл, поняв, какие цепкие пальцы схватили его за горло.
  
  
  Глава10
  
   Наконец, словно очнувшись, Юрий пожал плечами, подхватил из стопки, лежавшей на стуле, чистую простыню, пошел по коридорчику, спустился по лестнице и сразу учуял специфический запах, который мог идти только из парилки. перед ним были две двери, но он не знал, куда идти, и открыл наобум. За дверью оказался туалет. Тогда он открыл другую и в первый момент ничего не увидел - было темно, а потом его ослепил внезапно вспыхнувший яркий свет.
   - Ничего себе! Какой писюн у нашего друга! - восхищенно воскликнул тонкий женский голос, и тут же раздался смех.
  
   Когда глаза немного привыкли к свету, Юрий увидел компактный прямоугольный стол, заставленный бутылками и легкой закуской, а за столом сидели две симпатичные девицы, почему-то в белых халатах.
   - Очень мило, - усмехнулся Юрий, потом скосил глаза на свою "сардельку". - Хм...
   - Не волнуйтесь, мы на работе, - улыбнулась девица с пышными светлыми волосами. -- велено привести в норму функции вашего организма.
   - Может, сначала хоть познакомимся? - предложил Юрий.
   - Я Катя, - стрельнула глазами блондинка. - А это моя ассистентка Настя. Так что давайте приступим к работе!
  
   - Отлично! Я пошел! - Юрий встал и быстро открыл дверь, за которой обнаружил небольшой, три на два метра, бассейн, три душевых отсека и деревянную лавку. На лавке стояли тазик с вениками и бутылки с ароматическими добавками.
   Прихватив с собой обе бутылки, Юрий вошел в парилку с тремя полками и с удовольствием отметил, что пар действительно отличный. Он брызнул из каждой бутылки на раскаленные камни, подождал, пока дух не распространится по всей парилке, после чего сразу же поднялся и сел на самую верхнюю полку. Мягкий запах можжевельника и мяты отлично прочищал дыхательные пути. Дождавшись, когда пот обильно выступил по всему телу, Олег хотел остудиться в бассейне, и в этот момент в парилку зашла Екатерина.
  
   - Не возражаете, если мы приступим? - спросила она.
   - А почему я должен возражать? - пожал плечами Юрий.
  
   - Тогда ложитесь! - Екатерина ловко расстелила на другой полке простыню.
   Юрий улыбнулся, но решил посмотреть, что будет дальше.
   - Нет, сначала на живот!
   Она легко, чуть касаясь, пробежалась пальчиками сперва по спине, потом по ягодицам, ногам и вернулась к шее. Ее длинные пальцы были достаточно сильными, и массаж она делала довольно профессионально. Управившись с его мощной спиной, Екатерина принялась за ягодицы, и ее массаж стал больше смахивать на тайский. Она стала ласкать его ягодицы своей упругой грудью, пробегать по ним языком, слизывая выступавший пот... Не прошло и нескольких минут, как Юрий возбудился, и Екатерина, почувствовав это, прошептала:
   - Вот теперь на спину ложись!
   От массажа Юрия разморило. Он чувствовал себя превосходно. Екатерина несколько секунд с восхищением смотрела на его член, потом сунула что-то себе в рот, наклонилась и ловко надела губами презерватив. Юрий тихо застонал. Крепче сжав губами его член, Екатерина несколько раз скользнула ими вверх-вниз.
   - Вот так, - сказала она чуть погодя. - Приступим к терапии.
   - Это так называется восстановление функций организма?, - хитро прищурился Юрий.
   - Конечно - и массаж очень важная его часть! - воскликнула Екатерина.
   Юрий повиновался.
   - Ладно, начинай свою терапию.
   "Специалисту" не нужно было повторять дважды: она тут же нависла над ним, расставив ноги, и аккуратно, очень медленно впустила его плоть в себя, словно опасаясь боли.
   - Ах, какой он огромный, - прошептала она и повторила несколько раз: - Огромный! Огромный! - И с каждым словом опускалась ниже, вскрикивая то ли от боли, то ли от страсти, потом начала двигаться все быстрее и быстрее, пока наконец не добилась разрядки.
   - Тебе было хорошо? - спросила Екатерина, вставая.
   - Да как сказать... - усмехнулся Юрий, скосив глаза на свой по-прежнему возбужденный член.
   - Я знаю, ты не кончил, но у меня все там горит! Я тебе по-другому помогу.
   В парилку, покачивая точеными бедрами, вошла Анастасия.
   - Говорила же тебе: не спеши, дай сначала мне его потормошить! - ехидно заметила она.
   Настя подошла ближе и принялась массировать Юрию грудь. Ее движения были медленными и приятными. Она пощипала его соски, затем, что-то шепнув Екатерине, резко насадила себя на член Юрия, а Екатерина уселась мужчине на лицо. Несмотря на юный возраст, влагалище у Насти было довольно разработанное. В отличие от подруги, Настя не спешила, стараясь продлить удовольствие. Екатерине в это время Юрий старательно вылизывал вульву, девушка в свою очередь массировала его грудь. Юрия так разобрало, что, казалось, он сейчас воспарит от охватившего его блаженства. Девушки начали томно повизгивать, и вскоре к их взвизгиваниям добавилось мычание Юрия. "Специалистки" его затрахали, и вскоре его пенис изверг струю мужского "молока". Поток был таким мощным, что вознес бы Настю вверх, если б не резиновое изделие. Почувствовав это, Анастасия ускорила темп и с громким криком кончила.
   Сразу за ней закричала Екатерина, и Юрий едва успел увернуться от липкой и влажной розовой плоти, уткнувшейся ему в лицо. Несколько минут все отдыхали.
   - Тебе понравился массаж? -- спросила Настя чуть погодя.
   - В полном восторге, - усмехнулся, тяжело дыша, Юрий.
   - Тогда водные процедуры!
   Выскочив из парилки, все бросились в бассейн. Юрию было очень приятно плескаться в обществе двух обнаженных наяд. Только брызги летали над купающейся троицей.
  
   - Мы за тебя пьем. - Находясь уже в прохладном предбаннике, блондинка встала, чмокнула Юрия в щеку, прижавшись на мгновение отличной грудью, чокнулась с ним и медленно выпила.
   - А мне можно? - с завистью спросила Настя.
   - Не можно, а нужно! - воскликнул Юрий.
   У Насти были модельные формы, и когда она встала, Юрий поразился, какая у нее фигура, которую даже было неуместно прятать под простыней. Перехватив его взгляд, Настя повернулась вокруг и кокетливо спросила:
   - Нравится?
   - Очень, - с улыбкой ответил Юрий.
   - За вас! - Настя подошла, обняла его за шею и смачно поцеловала в губы. - Вот так! - бросила она, затем чокнулась с ним и быстро выпила до дна.
   Они выпили еще, после чего компания еще пару часов наслаждалась паром...
  
   Еще через сутки Юрий вместе с Сергеем Николаевичем вылетели в Екатеринбург.
  
   Глава 11
  
   Без каких-либо проблем пройдя паспортный контроль - Сергей заранее вручил Юрию документы на имя Евгения Лазарева - они прилетели в Екатеринбург в первой половине дня. Выйдя из здания аэропорта, Беликов увидел, как на привокзальной площади стоит пятисотый "Мерседес", а около него стоит, опершись на капот, крепыш-водитель в джинсах и спортивной куртке, с которым Сергей обменялся приветственными взмахами рукой.
   - Здравствуйте, с приездом, -- крепыш пожал сильную массивную ладонь Сергея. Сам он был приземистый малый лет сорока, с переломанным, приплюснутым носом, выдававшим бывшего боксера.
   -- Здрасте, -- бросил Юрий.
   -- Подожди пока в машине, -- распоряжался Сергей.
   -- Обрати внимание на этого парня в темной кожаной куртке, -- услышал он голос Сергея, садясь в машину, -- проследишь, сообщи мне.
   -- Хорошо, -- отчеканил водитель, бросив взгляд на незнакомого парня.
   -- Я в машине, -- Сергей сел на заднее сиденье "Мерседеса"
   -- Тебе чем-то не понравился это паренек?-- оглянулся на него Юрий.
   -- Да, пусть Коля тоже на его полюбуется, -- откликнулся Сергей.
  
   "Мерседес" въехал на территорию загородной базы отдыха. Когда они вдвоем вышли из машины, навстречу им вышел среднего рота человек в добротном сером костюме.
   -- Прошу извинить, -- он взглянул на часы. − Лев Андреевич принимает гостей из Министерства Обороны. Сейчас освободится.
  
   Карелин, в дорогом бежевом костюме, темных очках, быстро спустился вниз по лестнице и подойдя к Юрию, сняв очки, по-отечески обнял его.
   -- Мальчик мой, -- проникновенно начал он, -- как я рад.
   -- Здравствуйте, Лев Андреевич, -- просто ответил Юрий.
   -- Пойдем погуляем, -- Карелин повел за собой Юрия, -- нам есть о чем поговорить.
  
   Гуляя по дорожкам летнего парка, они практически не встречали отдыхающих - дул сильный ветер.
   -- Честно говоря, я не рассчитывал, -- признался Юрий. -- как вам это удалось-удивительно.
   -- У меня есть кое-какие связи, да и власть-подполковник все-таки.
   -- Да, но есть же законы...
   -- Да, но ты не в Риме - жаждал свободы-получил и распишись. - отчеканил Лев. − Володя был моим единственным другом... у меня перед ним свои обязательства. Ты мне как сын. - его голос стал немного тише. − я хочу, чтобы ты жил нормально - здесь, там...а Володю нам с тобой не вернуть.
   − Отца убили и сожгли в машине. Я найду этих подонков.
   Карелин сделал упреждающий жест рукой.
   − За день до смерти отец рассказал мне о пропаже радиоактивных материалов, но не упомянул подробности. Сначала история с Бакланом, потом арест, потом сами знаете... но я уверен - найдя покупателя этих материалов, я найду ответ.
   -- Ты хоть представляешь, кто может быть заказчик?
   -- Конечно, ИГИЛ.
   -- Да, Юра, мы тоже в этом уверены.
   − Я поеду на Ближний Восток и найду убийц моего отца.
   − Ничего ты искать не будешь. Мне не нужен еще один труп. Все гораздо опаснее, сынок, чем ты представляешь. Пошли в дом.
  
   В просторной, богато обставленной комнате, в камине, выложенном валунами, лениво тлели березовые поленья. А лицом к камину, спиной к Юрию в кресле восседал человек. Вот он-то и есть почетный гость доблестных бойцов внешней разведки. И он тоже причастен к моему досрочному освобождению, подумал Беликов.
   Почетный гость неторопливо, плавно крутанулся вместе с креслом, чтобы лицом к лицу.
   − Привет, Юра, − сказал человек.
  
   Да навидался я твоего лица! Тошнит от него! Тоже мне, страдалец. Пусть у тебя и нет лица, но вполне возможно, ты это и заслужил. Втягиваешь меня в свои грязные дела, как пешку, - краска ударила в лицо Юрию.
   - У меня к вам вопрос, Виктор!
   - Спрашивай.
   - Кому я обязан своему освобождению?
   - Нам двоим. Вас никто досрочно освобождать не собирался. Очень большие деньги были вбуханы против вас. Нам пришлось задействовать серьезные рычаги. Почему спрашиваете? - Мандрыкин послал Карелину специфический взгляд.
  
   −Хорошо, − сказал Беликов, - я сыграю роль дублера.
   − Отлично, − быстро сказал Мандрыкин, хотя он и не казался нетерпеливым. −Тогда вы можете немедленно вылететь?
  
   Юрий пожал плечами.
  
   − Вас отвезут в аэропорт. Важно, чтобы вы приехали в дом, где жил Евгений, ночью. Мы не хотим, чтобы кто-нибудь видел вас в течение нескольких дней, пока у вас не будет времени на инструктаж.
  
   −Как это будет происходить?
  
   − У нас есть кое-кто, кто очень хорошо знал Евгения. Этот человек расскажет и объяснит все, что вам нужно будет знать. Будьте готовы завтра к семи часам вечера. Наш сотрудник подберет вас и отвезет на чартерном самолете. Лететь два часа. В Баку вас встретят и отвезут к месту, где проживал Евгений.
  
   −Я надеюсь, черт возьми, это то, что я могу справиться.
  
   −Мы прекрасно понимаем, что вы не профессионал, Юрий. Мы сделаем все от нас зависящее, чтобы сделать эту работу за вас. Все работают ради одной цели.
  
   − Вы хотите, чтобы этот парень думал, что Евгений все еще жив, − сказал Юрий. − Вы должны знать, что такого рода вещи не могут быть слишком долго продолжаться.
  
   −Да, мы это знаем. Но мы собираемся продолжать игру настолько долго, насколько сможем.
  
   И без лишних слов Мандрыкин закончил разговор и ушел.
  
   − Круг людей, среди которых крутился Евгений - маленький, − продолжил тему Карелин. - все друг друга знают. А то, что ты бывший сыщик, видно невооруженным глазом. Внешность тебе подправим, походку. Наш человек с тобой поработает.
  
  
  
  
   Глава 12
  
   БАКУ
  
   Самолет спустился сквозь облака и упал в светлое поле сумерек города на берегу Каспийского моря. С этого расстояния огни древнего города представляли собой тусклый медный свет, оттенок, который дополнял загадку полуторатысячилетнего города.
  
   Беликов сидел впереди в кабине, игнорируемый двумя рослыми, развитыми мужчинами, которые вошли в последний момент, пройдя мимо него, не узнавая его, и сидели вместе позади маленького самолета. Когда самолет накренился и спустился к Забрату, пригороду Баку. В самом бакинском аэропорту не разрешалось приземление частных самолетов - сеть проспектов и бульваров Баку возникла из-за мерцающего света, когда город стал фактически трехмерным.
  
   Самолет приземлился на опаленную солнцем взлетно-посадочную полосу и остановился в темном конце взлетно-посадочной полосы вдали от терминала. Беликов оглянулся на двух мужчин, которые теперь молчали и смотрели прямо на него без выражения. Он покинул самолет и спустился по ступенькам к ожидающему "Мерседесу", где ему открыл дверь молодой азербайджанец в легком летнем костюме и готовой белозубой улыбкой.
  
   − Господин Беликов? − спросил он.
  
   −Да.
  
   − Добро пожаловать в Азербайджан.
  
   Молодой человек сидел на стороне пассажира, когда водитель маневрировал в пробке и направлялся в столицу. В течение часа не было разговоров, но иногда молодой человек тихо говорил по мобильному телефону, когда он моргал ему, или когда он звонил, набирая один номер.
  
   Когда они прибыли в Баку, Беликов смотрел в окно на знаменитый приморский город контрастов. Весна-вечерние дожди оставили улицы омытыми и блестящими, но грязь оставалась в тени, и это был город теней. Красота здесь была королевой, но умирающей королевой. Этот город двадцать первого века во многом обязан своему неоспоримому очарованию почти полутора тысячам лет своего прошлого. Очарования и чары остались, но они были одеты в тоску.
  
   После распада Советского Союза наступили тяжелые времена, но теперь эта часть города была чем-то вроде возрождающегося района, куда иностранные компании начали инвестировать серьезные средства, чтобы спасти изысканную архитектуру. Теперь окрестности были полны кафе, ресторанов и мест активного отдыха.
  
   Сердцем этого района Баку был пышный и красивый парк Офицеров, который был заложен в годы второй мировой войны в память героев и жертв, павших в боях против фашизма. Парк был прямоугольным и привлекал внимание большим количеством забавных бронзовых статуй. Фигуры играющих детей, чайханщика, шахматиста, фотографа, продавщицы фиалок были более чем выразительны. Немного портил впечатление неработающий величественный каменный фонтан. Машина медленно двигалась под каштанами, которые были посажены по периметру парка и образовали навес над окружающим тротуаром и улицами.
  
   Пройдя почти половину длины парка, водитель остановился на бордюрной стороне улицы. Он заглушил мотор.
  
   Молодой человек, который держал дверь открытой для него, теперь повернулся, положил руку на спинку сиденья и посмотрел на Юрия.
  
   − Он жил прямо здесь, - он дернул головой в сторону здания через узкую улицу, - дом, у которого двери из свинцового стекла.
  
   Беликов посмотрел в окно машины на вход в здание, где сквозь матовые стеклянные панели проникал слегка янтарный свет, отбрасывая рисунок декора ведущей в чистый рельеф. Здание было узким, трехэтажным, фасад его отличался от соседних домов по обе стороны.
  
   −Второй и третий этажи. Сейчас там никого нет, - тихо сказал молодой человек. Он потянулся через сиденье и протянул Беликову кольцо с двумя ключами.
   − Берегите их. Они особого рода, и будет очень трудно заменить их, если вы их потеряете. Толстый для наружной двери. Другой для входной двери квартиры.
  
   −Тогда я пойду туда. Тогда что дальше?
  
   −Кто-нибудь свяжется с вами. Не отвечайте на звонки в дверь. Еще нельзя. Люди увидят свет и подумают, что Евгений вернулся.
  
   −Они удивятся, почему я не отвечаю.
  
   Он пожал плечами.
   − Пусть они задаются этим вопросом.
  
   − Что еще?
  
   − Это все, что мы должны сделать, привести вас сюда, дать вам ключ, сказать, чтобы вы не входили в дверь, сказать, что кто-то свяжется с вами.
  
   Беликов кивнул.
   −Хорошо. Спасибо.
  
   Он открыл заднюю дверь машины и вышел. Абайский переулок был чуть более тих в плане дорожного движения. Он пересек его несколькими шагами, и когда его ноги коснулись тротуара с другой стороны, он услышал, как "Мерседес" заводится. Он не оглянулся назад, когда услышал, как он вышел на улицу и уехал.
  
   Над входными дверями висел тент из кованого железа и вставка из квадратных стеклянных блоков, рамы которых были сделаны из глубокого янтарного дерева. Беликов вставил ключ в замок и вошел в маленький вход с мозаичным полом из черно-белой плитки. Перед ним была еще одна дверь из матового стекла, а слева от него каменная лестница резко поднялась на второй этаж.
  
   Он начал подниматься по лестнице, его ботинки мягко царапали камни. По какой-то причине он сосчитал их, но когда он достиг вершины, он даже не вспомнил, сколько их было. Посадка была маленькой, освещенной мягким светом от затененного света над дверью. Окно выходило на парк Офицеров. На стене рядом с дверным звонком был портрет, карандашный рисунок. На нем изображен молодой человек, чья прическа и одежда, казалось, поместили его в тридцатые годы. Не было подписи.
  
   Беликов вставил второй ключ в дверь, открыл ее и толкнул дверь. Он постоял там мгновение, глядя в темноту. Тревога, которую он чувствовал, не имела ничего общего со страхом. Это было ожидание входа в парадокс, жизнь и мир незнакомца, которого он близко знал. Он уже чувствовал запах комнат в темноте перед собой, и они напоминали ему квартиру в Питере, в которой он жил, запахи старого дерева, краски, холст и сигареты. .. и, да, о слабом присутствии женщин.
  
   Юрий пошарил вдоль стены и нашел выключатель. Он оказался в маленьком вестибюле, у которого над деревянными панелями были стеклянные панели. Почта была разбросана по всему полу. Но не настолько, чтобы стоить шесть недель. Кто-то подбирал ее каждые несколько дней, догадался он.
  
   Он закрыл за собой дверь, перешагнул через почту и вошел в гостиную. Удобная мебель, стены покрыты обрамленными картинами-рисунками, картинами маслом, пастелью, а также несколько черно-белых фотографий. Он пошел прямо к работам. Казалось, что они принадлежат к любому возрасту и эпохе, но несколько современных носили подпись Евгения Лазарева. Он нетерпеливо посмотрел на них. Евгений был хорош, как говорил Мандрыкин. Его классическая подготовка действительно была очевидна в портретах и даже в нескольких обнаженных фигурах. Его взгляд был свежим, а стиль - уверенным и уверенным.
  
   Художественные журналы были разбросаны по комнате, и несколько маленьких скульптур стояли тут и там. Один бюст Беликов подошел к нему. Бронза. Это также носило подпись Евгения, голову женщины, а также ее шею и верхнюю часть груди. Когда он наклонился и внимательно изучил работу, он был удивлен восхищением и, возможно, даже приступом зависти, который он почувствовал. Лазарев действительно был очень хорош, и Беликов сомневался, смог ли он достичь такого качества анимации, как этот бюст. Обалдеть.
  
   Он отвернулся и осмотрел остальную часть комнаты. На каждой стене было какое-то произведение искусства. Комната была также разделена на бортики со стеклом наверху. С одной стороны, лестничный колодец поднялся, повернув направо. Короткий, широкий коридор вел мимо столовой, ванной комнаты через коридор, а затем в большую кухню, которая выходила на внутренний двор на первом этаже.
  
   Беликов вернулся в гостиную и поднялся по лестнице, включив свет. Лестница открылась в просторную студию на третьем этаже, усыпанную предметами художественного ремесла, пахнущим деревом, смолами и масляными красками. Ряд окон выходил на верхушки деревьев парка Офицеров. В дальней части студии была спальня; она была длинная, с окнами на конце улицы, с которых открывался тот же вид на парк, что и у окон в студии. Другой конец комнаты выходил на террасу на крыше. Это была спальня Евгения. Его одежда была в шкафах. Беликов проверил размеры в костюмах и рубашках. Так же, как его. Стили и цвета точно соответствовали бы его собственным вкусам, и их можно было легко найти в его собственном шкафу.
  
   Он пошел в ванную и встал у раковины. Бритва Евгения была на мраморной столешнице в зеленой стеклянной посуде, как раз для нее. Там была высокая цилиндрическая чёрно-золотая банка талька. Янтарная бутылка одеколона. Беликов поднял его и сунул под нос. Это был самый грустный аромат, который он мог себе представить.
  
   Место было сразу же пропитано знакомством, как будто он находился в своем собственном доме после собственной смерти, жаждал быть снова живым и грустил до предела, оставив так много.
  
   Вдруг ему показалось, что он услышал дверь внизу. Вздрогнув, он задержал дыхание и дотронулся до раковины, чтобы прийти в себя, чтобы успокоить легкое головокружение.
  
   - Женя? - раздался женский голос.
   - Эй, - позвала она, - когда ты вошел?
  
   Он услышал, как закрылась дверь, и ее шаги пересекли деревянные полы комнат. Женщина начала подниматься по лестнице.
  
   Глава 13
  
   Беликов замер, глядя на себя в зеркало, слушая, как ее шаги поднимаются по лестнице и приближаются. Какого черта он должен что-то предпринимать? Ее шаги уже слышались на площадке в студии.
  
   - Евгений? Почему вы просто перешагнули через свою почту?
  
   Он слышал, как она прошла через студию, увидев свет в спальне, предположил он. Отвернувшись от раковины, он поспешно вышел из ванной и через спальню, достигнув двери в мастерскую, пока она была еще в нескольких метрах от нее.
  
   - Привет, - сказала она, расплываясь в широкой улыбке, когда он вышел из спальни. Она подошла к нему и поцеловала его с совершенно неожиданной для него нежностью, а затем крепко обняла его, нюхая его шею.
  
   Он обнял ее, ее фигура была новой и странной для него. Он был напряженным, почти ожидал, что она отпрянет в любой момент, понимая, что он не Евгений. Но она этого не сделала.
  
   - Это было слишком долго, - прошептала она, ее лицо все еще касалось его шеи. Он чувствовал запах ее волос, и он чувствовал мягкость ее груди против него. Он узнал ее лицо по бронзовому бюсту и по двум обнаженным рисункам среди рисунков внизу.
  
   Несколько секунд она колебалась, прежде чем она отстранилась и насмешливо посмотрела на него, ее руки все еще были вокруг него, а лицо - всего лишь в нескольких сантиметрах от него.
  
   - Ты в порядке?
  
   Она была южанкой, ей было за тридцать. Ее черные волосы до плеч были густыми, были небрежно расставлены пробором посередине и обрамляли заметно асимметричное лицо. Ее глаза были большими и черными, пигмент окружающей плоти был слегка затенен. Ее губы были полными и равномерно пропорциональными, на внешних углах ее рта был чуть заметный подъем, который не вызывал улыбки.
  
   Все это он уловил в тот короткий момент, когда она обняла его, ее лицо было так близко к нему, что его первым инстинктом было наклониться и поцеловать ее.
   - Ты меня еще не забыл? Меня зовут Марина, - тихо сказала она.
  
  
  
   Глава 14
  
   Он последовал за ней в спальню, а затем в ванную. Она подобрала юбку и опустилась на колени перед раковиной.
  
   - Давай. Иди сюда, - сказала она.
  
   Беликов опустился на колени и смотрел, как она опустилась на локти и пригнулась под раковину. Он сделал то же самое. Она указала на плинтус высотой четыре сантиметра на стене.
  
   - Видите эти два гвоздя здесь, - сказала она. - Нажмите их одновременно одной рукой, пока вы поднимаете здесь другой.
  
   Пятидесятисантметровая секция плинтуса была сложена на скрытых петлях, обнажая отделение и две ручки. Она потянула за одну из ручек, и металлический поднос выдвинулся, обнажив четыре компакт-диска, лежавшие ровно и выложенные назад под углами, чтобы были видны передние края всех четырех дисков. Она достала два компакт-диска, а затем вставила ящик и закрыла навесной плинтус.
  
   -- Каждый раз, когда вы берете что-то, - сказала она, когда они вылезли из-под раковины, - закрывайте это. В противном случае вы можете забыть, что оставили его открытым, или его прервали, и у вас нет времени, чтобы забежать сюда и сделать это.
  
   Они прошли в спальню, где она открыла тумбочку, достала ноутбук и заползла с ним на кровать. Она открыла его и включила.
  
   -- Всегда используйте компьютер здесь, в спальне. Любой, кто придет навестить вас, должен будет пересечь всю студию с вестибюля, и это выиграет вам время, чтобы успеть бросить то, что вы делаете.
  
   Она ввела защитный пароль и пока ждала загрузки, продолжала свои объяснения.
  
   - Компакт-диски представляют собой полную библиотеку всего, что имеет отношение к делу. Одна из вещей, о которой вы прочитаете, это то, как Евгений пробирался в ячейку, которой руководил парень по имени Халид Салах. Евгений использовал в качестве прикрытия свое хобби любителя древностей, прикрывая главное - контрабандиста радиоактивных материалов. Вот так он наконец и встретил Гасана Фархадова.
  
   - Было договорено, что Евгений вылетит в Бакалан, в Азербайджане, в горный район, чтобы встретиться с неназванным человеком, заинтересованным в его операции по контрабанде. Из других источников мы знали, что это, вероятно, самое слабое звено из людей Фархадова. Во время следующей поездки в Азербайджан Евгений остался один в бакинском кафе, полном шумной публики, возле Приморского бульвара. Вскоре появился человек ближневосточного происхождения и представился как Мансур Сабитов. Он сказал, что представляет человека, к которому Евгений пришел на встречу, но прежде чем эта встреча могла состояться, Мансуру нужно было задать Евгению несколько вопросов. Они разговаривали почти два часа полностью на турецком...
   Она остановилась.
   - Вы не говорите по-турецки?
  
   - Нет.
  
   Она не зря потратила свое время на это.
  
   - Этот человек был вежливым, но дотошным. Он исследовал жизнь Евгения через ряд вопросов, которые больше походили на случайную беседу между друзьями, чем на проверку. К тому времени, как парень ушел, Женя очень умело вытащил пачку изображений Фархадова, которые он использовал при неизбежной проверке данных. Но никто, претендующий на звание Гасана, не появлялся в баре.
  
   Марина не спускала глаз с экрана и вводила еще несколько кодов на клавиатуре.
  
   - Месяц спустя была назначена еще одна встреча. Наконец Женя с пересадками добрался до Бакалана. Еще одно кафе, теперь привокзальное. Опять приехал Сабитов. Снова они говорили по-турецки, и основной темой обсуждения на этот раз была структура и сопровождение маршрута контрабанды Евгения. Сабитов выдвинул ряд гипотетических ситуаций, связанных с неожиданными событиями, и спросил, как Женя справится с ними. Казалось, что все возможные сценарии были разыграны. Затем Сабитов извинился, сказав, что его босс появится через полчаса. Но Фархадов так и не пришел. Наконец Женя покинул кафе и улетел домой.
   Юрий внимательно слушал.
   - Через две недели Евгения снова вызвали. Женя отправил сообщение, что все в Бакалане могут пойти на хрен сами, особенно Сабитов, который лгал ему, и его хозяин, который так и не появился. Ахмед сказал: нет, нет, нет, на этот раз будет гарантия, что он встретит Фархадова. Местом встречи было лобби маленькой и вонючей гостиницы в самой старой части Баку. Женя сказала, что в этом месте пахло сырыми нечистотами, в прогорклом вестибюле были джунгли в горшках с пальмами.
  
   Марина сделала это последнее замечание с такой же серьезностью, как и все остальное. Не было никакой попытки пролить свет на это.
  
   - На этот раз парень, которого он действительно никогда раньше не видел, вошел в вестибюль, - сказала Марина. - Он подошел к Жене с улыбкой на лице и сказал на безупречном русском: " Я слышал, что вы стали нетерпеливыми с нами. Я вас понимаю". Он протянул руку и сказал: "Я Гасан Фархадов".
  
   - Подожди, - сказал Юрий. - Почему Евгений не узнал его по твоим файлам? Вы должны иметь фотографии, не так ли?
  
   - Да, у нас они есть. Но им по крайней мере десять лет.
  
   - Это не так сложно, чтобы сравнить с нынешним его лицом.
  
   - Правильно, и мы сделали это. Но мы не были уверены, что это принесло нам пользу. У нас была информация о том, что Фархадову сделали пластическую операцию около трех лет назад в Вене, но мы так и не смогли это подтвердить. Поэтому мы не были уверены, кого, черт возьми, мы искали.
  
   - И это было твоим подтверждением.
  
   - Вот так. И изменения были значительными.
  
   - А потом Евгений сделал рисунки.
  
   - Очень подробные.
   После еще нескольких нажатий на клавиши она развернула ноутбук, чтобы он увидел экран.
   - Гасан Фархадов, - сказала она.
  
   Евгений сделал четыре фронтальных рисунка Фархадова в четырех разных стилях: плавно смешанный, плавно контролируемый, схематично контролируемый и отрывочный штриховкой. Под каждым изображением с помощью клавиш можно было переключать изображение, на различные вариации в каждом из стилей: профили, три четверти лица, улыбка, с бородой, в очках, с усами, (тонкими и тяжелыми) и несколько комбинаций этих вариаций. Беликов переключался между вариантами.
  
   - Это очень хорошо, - пробормотал он. - Отлично.
  
   Марина вытащила одну из подушек из-под покрывала, прижала ее к стене и откинулась на спинку ног, вытянув одну ногу, а другую вытянув на кровати.
  
   - Только три человека видели эти рисунки, - сказала она. - Вы четвертый.
  
   Он ничего не сказал, но продолжал смотреть на эскизы. Он посмотрел на то, как Евгений обращался со своими материалами, как он менял карандаши, использовал тонкий конец грифеля, использовал лезвие, работал с мелками тут и там. Очень тонко он дал Фархадову добрую внешность. Так он именно его видел?
  
   - А как насчет их разговоров? - спросил он.
  
   - После каждой поездки Евгений садился за компьютер и печатал подробный отчет о встречах.
  
   - Я хочу их прочитать.
  
   - Вы должны прочитать их, - утвердительно сказала Марина. - Все нужное находится на компакт-дисках с отчетами об операциях, досье на Фархадова, информация о регионе грузино-азербайджанской границы, фотографиями и краткими биографиями всех значимых фигурантов. Есть также несколько рисунков Мансура Сабитова, сделанных Евгением. Все это было собрано для вас. Много придется читать, и чем раньше вы это начнете делать, тем лучше.
  
   Она подняла вторую ногу и положила локти на свои прямые колени, когда она снова сунула пальцы в волосы. Это был интересный привычный жест, физическое отражение психологического состояния. Она выглядела так, как будто она подталкивала себя, как будто она истощала свою энергию до самого дна, и каждый прошедший час стоил ей вдвое больше.
  
   Несколько мгновений она сидела так в тишине, а затем вздохнула и посмотрела на него.
  
   - Я просто не могу больше это делать. Мне нужно немного поспать.
  
   Не говоря ни слова, она скатилась с другой стороны кровати, подошла к шкафу у стены и вытащила платье. Затем она направилась в ванную и закрыла дверь.
  
   Беликов взял стул из студии и отнес его к окнам, выходившим на проспект и парк. Он сел с ноутбуком и начал просматривать список компакт-дисков. Ночной воздух неуверенно двигался через приоткрытое окно.
  
   Когда Марина вышла из ванной, она была одета в простое шоколадно-коричневое шелковое платье. Ее волосы были расчесаны, и когда она подошла к концу кровати, он увидел, что она вымыла лицо.
  
   - Позвольте мне показать вам, как запираться, - сказала она.
   Они спустились вниз, где она показала ему, как пользоваться замками. Он выключил свет и проследовал за ней наверх, наблюдая за ее бедрами, время от времени видя, как раскалываются ее ягодицы под раскачивающейся ночной рубашкой.
  
   Он выключил свет в спальне, когда они вошли в дверь.
  
   - Вам не нужно этого делать, - сказала она. - Я чувствую, что могу спать при освещении.
  
   − Мне свет не нужен для ноутбука, - сказал Юрий.
  
   Он вернулся к стулу где сквозь окна проникал городской свет. Марина сидела в темноте на краю кровати, всего в паре метров от него. Он попытался сосредоточиться на экране, но он знал, что она сидит там и смотрит на него. Через несколько мгновений она спросила:
   - Что они сделали ... чтобы вы приехали сюда?
  
   Он не был уверен, что должен сказать ей. Казалось, он попал в мир, где формы ваших друзей и врагов могут измениться, даже если вы посмотрите на них, где один может легко стать другим, в зависимости от критериев, которые были полностью вне его понимания.
  
   Но сейчас он отчаянно нуждался в друге, и один только тон ее голоса казался искренним и привлекательным, и он хотел верить, как она и сказала, что он может ей доверять.
  
   Он закрыл ноутбук, чтобы убрать холодное сияние экрана со своего лица, и тени закрылись вокруг них. Он мог просто разглядеть ее фигуру на краю кровати, ее спину выпрямленную, руки у нее на коленях, не угрожая, почти без смелости.
  
   Он рассказал ей о гибели отца, а затем о непредумышленном убийстве Баклана и заключении. Он рассказал ей о своем освобождении из тюрьмы, о сходством с Лазаревым и новой биографии, а затем о вымогательстве Мандрыкина. Он продолжил и рассказал ей о своей семье, о дяде Леве. Он сказал ей, что сделает все, чтобы найти убийц своего отца.
  
   Когда он закончил, она ничего не сказала. Он ждал, пока она заговорит, задаст другой вопрос, выразит сочувствие, пусть и небрежно, но она сказала совсем другое.
   − Завтра тебе нужно начать носить одежду Евгения, − сказала она.
  
   Вот так. Он не до конца осознал, насколько странно это будет. Он представлял, что это было бы все равно, что смотреть на себя в зеркало с размытым отражением, двумя пересекающимися "я".
  
   Она изучала его.
   −Ты сидишь так же, как он, - сказала она. −Именно так. Это очень странно. Ты скрещиваешь ноги, как он. Твои руки тоже похожи на его, и ты используешь их так же, как он. − Она говорила тихо, почти медитативно. − И то, как ты используешь свой голос. И проявляешь нетерпение.
  
   Он мог видеть ее на кровати, ее фигура была чуть светлее темноты.
  
   −То, как ты смотришь на меня, − продолжала она, − сначала на мое лицо, полностью его впитывая. Ты склонен смотреть на мой рот больше, чем на мои глаза, когда я говорю. Он делал это так же.
  
   Она внезапно остановилась, как будто ловила себя на мысли.
  
   −Спи здесь, − сказала она. −Я не хочу проснуться и не знать, где ты.
  
   Мгновение она молчала, и он чувствовал, что должен что-то сказать, но ему ничего не казалось правильным. И вот прошел момент, и она встала. Он едва мог видеть ее, и в какие-то моменты он не был уверен, что сможет ее вообще увидеть. Он услышал, как она перевернула одеяло, и едва слышный шелест ее платья соскользнул в темноту, словно воспоминание о нем.
  
   Он снова открыл ноутбук и заставил себя сосредоточиться на экране. Это было не сложно, потому что он начал с файла биографии Лазарева. Информация была захватывающей, и он читал, пока его глаза не почувствовали, как будто они были протерты наждачной бумагой. Марина тяжело дышала от усталости, когда он вернул компакт-диск в укрытие и подключил ноутбук, чтобы перезарядить.
  
   Он вернулся к окнам и посмотрел вниз на черные деревья парка. Он потерял счет времени у окон. Он слышал звуки в парке через узкую улицу. Однажды ему показалось, что он услышал шаги на тротуаре под деревьями там. Казалось, прошло несколько часов - он сознательно не смотрел на часы - прежде чем он слишком устал, чтобы стоять там больше. Он подошел к другой стороне кровати, стянул с себя одежду, положил ее на стул и осторожно заполз под одеяло.
  
   Его рука была на сотовом телефоне после второго звонка, но он все еще спал, когда поднял трубку.
  
   −Да.
  
   −Женя,− сказал голос по-азербайджански. −Мурад.
  
   Но прежде чем Беликов успел ответить, кто-то схватил телефон. Туманная голова, он изо всех сил пытался открыть глаза. Комната была подсвечена голубым закатом. Смущенный, он не мог двигаться.
  
   "qulaq asiram" - он услышал голос Марины.
  
   Она оперлась на локоть, прислонившись к нему. "Kim bu?'
   Пауза, когда она слушала.
   "Нет, само по себе'
   Пауза.
   "Kim bu"
   Пауза, когда она слушала.
   "İki-üç gün"
   Пауза, чтобы слушать.
   "bəli. hələlik "
  
   Она облокотилась на покрывало и ударила по телефону, прерывая связь. Он мог видеть ее профиль на фоне света из окна.
  
   −Он тебе что-нибудь сказал? − спросила она.
  
   Беликов не спал сейчас уже. Парень что-то сказал ...
  
   − Это... я думаю, он сказал: "Это Мурад".
  
   − Мурад...
   −Да. Да, он ... это было все.
  
   − Мурад, − сказала она.
  
   −Да уж.
  
   Она молчала, глядя на него, хотя ее лицо было в тени, свет шел из-за нее.
  
   −Не отвечай больше на звонки, − хрипло прошептала она.
  
   Она взяла телефон и положила его на стол со своей стороны кровати. Затем она снова легла.
  
   Он повернулся на бок, чтобы посмотреть на нее. Она лежала на спине, простыня была сложена к груди, поверхность ее обнаженных грудей была покрыта бледно-синим светом. Она смотрела в темноту над ней, и он мог видеть блеск влаги, которая застекляла ее глаза.
  
   Они так долго лежали, и ее глаза все еще были открыты, когда он снова провалился в сон.
  
  
   Глава 15
  
   В Наримановском районе Баку, на шести гектарах земли, расположился парковый комплекс "Деде Горгуд". В центре парка был установлен памятник "Китаби-Деде Горгуд". Там же на территории паркового комплекса был создан оригинальной формы водоем - искусственное озеро.
   Парк был окружён с трех сторон магистралями, на которых постоянно кипит автодвижение, но, несмотря на это, находясь на его территории, перестаешь ощущать городскую суету, словно отдаляешься от шума мегаполиса.
  
   Жилой комплекс находился под охраной одного из местных ЧОПов, но настоящая защита была в руках мужчин в темных костюмах и солнечных очках, которые виднелись в тени деревьев вдоль бульвара и окружающих его лесных улиц. С оружием, небрежно брошенным под открытые лацканы их дорогих костюмов, они курили с пассивными лицами. Как слепые змеи в устье логова, они чувствовали опасность, не видя ее.
  
   Даже ночью Виктор Мандрыкин мог видеть огни города из своей резиденции на двадцатом этаже современной высотки. Он всегда чувствовал себя по-разному в Азербайджане, даже проведя там всего несколько часов. В Азербайджане он был более внимательным, более осведомленным о людях, в компании которых он находился.
  
   Он прибыл ближе к вечеру, еще до того, как Юрий Беликов покинул Екатеринбург. Он сел на вертолетную площадку с частной взлетно-посадочной полосы на юго-западном краю города. Теперь он стоял у пластикового окна конспиративной квартиры в Баку, плавая в лужах мягкого света, разбросанного по всей ширине темной комнаты.
  
   Лев Карелин, выглядя неловко, но упрямо, сидел в мрачных сумерках резиденции Мандрыкина, его толстое тело заполняло одно из пышных кожаных кресел в углу комнаты.
  
   − Ты обманул его насчет того, что люди Гасана причастны к гибели его отца, - сказал Карелин. -Если с парнем что-нибудь случится, я убью тебя сам.
  
   − Он даже не отказывался, − сказал Мандрыкин. - Тем более ты подкинул первый эту идею.
  
   −Да, я помню об этом, − сказал Карелин.
  
   − Тебя это беспокоит?
  
   −Ты имеешь в виду, что он не поднимал шум? Если бы он был как Евгений, он бы стал. Но я думаю, он не забудет, что ты с ним сделал.
  
   − Посмотрим.
  
   На следующее утро Марина разбудила Юрия, наклонившись над ним, обмотав ее полотенцем, еще одно накинула на свою влажную голову.
  
   −Проснись, − сказала она.
  
   Когда он открыл глаза, она возобновила распушение полотенца сквозь волосы. Ему потребовалась секунда, чтобы вспомнить, где он был, а затем он перевернулся и приподнялся на локте.
  
   −Послушай, - сказала она, - нам нужно куда-нибудь пойти. Тебе нужно встать.
  
   Он не был уверен в тоне ее голоса, и на секунду это показалось срочным. Его сердце сжалось. Но затем она наклонилась и позволила своим волосам упасть на голову, продолжая сушить их, и казалось, что он неправильно понял ее. Она не была в бешенстве. Беликов чувствовал запах шампуня. Она быстро выпрямилась, отбросив волосы назад.
  
   − Я приготовила кофе на кухне, − сказала она. − Пока вы принимаете душ, я быстро выполню поручение. Я вернусь менее чем через час, и я принесу с собой несколько пирожных. Вы перекусите, а потом мы пойдем.
  
   − Куда?
  
   −Я объясню тебе по дороге.
  
   −Так кто это был по телефону прошлой ночью? − спросил он.
  
   −Я не уверена.
   Она подняла расческу у подножия кровати и начала расчесывать свои влажные волосы, наклоняя голову в сторону.
  
   −Я думал, что не должен выходить, - сказал он, − пока у вас не было времени, чтобы обеспечить мне безопасность.
  
   −Вы читали материалы прошлой ночью?
  
   −Да, пока не устал.
  
   −Тогда, я полагаю, вы уже много узнали.
  
   Она обернулась и направилась в ванную.
   −Я выйду оттуда через пять минут.
  
   Беликов встал с кровати и надел штаны. Рядом с шкафом Евгения был комод, и он заглянул внутрь. Нижнее белье, футболки, носки. Это должно было быть странно.
  
   Он оглядел комнату. С одной стороны двери, ведущей в студию, был шкаф, которого он даже раньше не замечал. Он услышал, как в ванной гудит фен, поэтому подошел к шкафу и открыл его. Одежда Марины. Или, по крайней мере, женская одежда. Он поднял одну из блузок и понюхал ее. Духи Марины. Меньший ящик с другой стороны содержал ее белье.
  
   Он вернулся в шкаф и уставился на одежду. Найдет ли он вещи в карманах, старый билет в театр, квитанцию за небольшую покупку? Фен замолк. Он не хотел, чтобы Марина обнаружила, что он тупо смотрит в шкаф Лазарева, поэтому он вернулся к двери, ведущей в студию, и выглянул наружу. Это было знакомо. Это было больше, чем знакомо.
  
   −Хорошо, - сказала она, выходя из ванной, - это все твое.
  
   Ее густые волосы были пушистыми от высыхания, и она растирала лосьон на руках. Беликов догадалась, что теперь она пойдет на свою сторону кровати, рядом с окном, сядет на край кровати и разотрет лосьон на ногах.
  
   Она прошла мимо него и подошла к концу кровати. Она села и начала наносить лосьон на ноги, наклонившись, обнажив спину к нему.
  
   Это было так просто. Он может вернуться к рутине менее чем за день. Мысль об этом оставляла пустое место в его животе. Он направился в душ и закрыл за собой дверь в ванную.
   Он долго стоял у раковины, обмотал полотенце за талию, его волосы все еще были мокрыми, глядя на полки в аптечке. Он посмотрел на тюбик зубной пасты, аккуратно скатанный с конца. Коробоччка бинтов. Безрецептурные антигистаминные препараты. Бритвенные лезвия. Антисептический спрей для горла. Пакет с наждачной доской. Даже зубная нить. Дезодорант.
  
   Он закрыл дверь. Баночка крема для бритья была на мраморной столешнице. Беликов тоже пользовался кремом для бритья. Не нужно было верить, что в этом было какое-то особое значение. Он открыл его и уловил запах миндаля. Его собственный крем тоже был ароматом миндаля. Но потом, полагал он, миллионы людей тоже должны это использовать.
  
   Посмотрев в банку, он увидел, где Евгений провел пальцами по крему и вытер его. С ума сойти. Медленно, он положил свои пальцы в те же углубления крема и осторожно протянул их через те же мелкие канавки, созданные пальцами Евгения. Он посмотрел на крем на пальцах, а затем посмотрел в банку. Полоски кончиков пальцев Евгения исчезли. Юрий сделал первые шаги, чтобы заменить его. Он начал бриться.
  
   Следующие сорок минут или около того были почти галлюцинаторными переживаниями, когда он медленно вползал в мелочи жизни своего двойника. Он сознательно не заменил бритвенную головку, желая тактильной близости с Евгением, хотя он не останавливался, чтобы рассуждать, почему. После бритья он использовал лосьон для лица Евгения, а затем положил тальк Евгения под свои руки.
  
   В спальне он открыл комод, достал пару шорт Евгения, и выбрав одну пару, надел их. Потом он надел футболку. Как будто в трансе он подошел к шкафу и выбрал брюки, выбрал ремень из них на дверце шкафа, вытащил свежую рубашку. Обувь. Блин, он забыл про туфли. Он выбрал пару, затем выбрал пару носков и надел их. Все подходит. Все его устраивало.
  
   Он посмотрел на себя в зеркало в полный рост в шкафу Марины, и только в этот момент ему показалось, насколько важно для него стать Евгением настолько глубоко и настолько полно, насколько это возможно для человека. Ничто из этого не сработало, даже на мгновение, если бы он этого не сделал.
  
   Это было что-то, что должно было ударить его, как молния, с того самого момента, как он получил предложение от Мандрыкина в ИТК. Он думал, что понял, но не понял. На самом деле, нет. Только до этого интимного общения с деталями маленьких моментов Евгения, пока он не увидел себя в одежде Лазарева и не спал в одной постели с той же женщиной, с которой, должно быть, спал Евгений, и только в этот самый момент перед зеркалом Юрий, фактически глядя в лицо Евгения, в полной мере влияние реальности в этой ситуации ударило его. Его жизнь зависела от воскресения лица в зеркале. Если он хотел жить, Евгений должен был возродиться, быть целым и правдоподобным.
  
   Он стоял у окон студии, когда услышал, как открылась и закрылась входная дверь. Несколько минут спустя быстрые шаги Марины пересекли гостиную и остановились у подножия лестницы.
  
   − Женя! − закричала она.
  
   Застигнутый врасплох, он почувствовал смятение паники, а затем он сразу же поймал себя.
  
   −Да − откликнулся он.
  
   −Я купила выпечку. Хочешь кофе?
  
   − Я только что выпил чашку, − сказал он и услышал, как она начала подниматься по лестнице.
  
   Он отвернулся от окон и был на полпути через студию, когда она обошла верхнюю часть площадки и увидела его. Ее быстрый темп резко остановился, как будто кто-то кричал на нее, а затем она медленно подошла к нему. Она держала белый бумажный мешок с выпечкой, и выражение ее лица было символом удивления и попыткой скрыть его. Ее глаза были повсюду, поглощая его взгляд.
  
   Когда она добралась до него, она без колебаний протянула руку и положила руку ему на бок, глядя на него так, словно вспоминала его, не видя его, а затем опустила руку и прижала ее к его груди. чувствуя, как он дышит.
  
   Внезапно она убрала свою руку, обошла его и поставила выпечку на кофейный столик перед диваном в нескольких метрах.
  
   −Нам нужно двигаться в путь, − сказала она, прижавшись к нему спиной, сбросив с плеча сумку и принявшись что-то искать. −Тебе лучше перекусить. Нам понадобится около часа, чтобы добраться туда.
  
   Они спустились на улицу и вышли в тихое утро на улицу Сармада Вургуна. Беликов слышал рев города всего в нескольких кварталах в любом направлении, но парк Офицеров был островком спокойствия, самое громкое отвлечение, исходящее от песен птиц в высоких навесах деревьев.
  
   Марина вынула свой защищенный сотовый телефон из кошелька и позвонила, в результате чего произошла серия обменов и еще один звонок. Затем они пошли по улице Салаева до пиццерии, где они поймали такси и направились на юг в район порта.
  
   − Это хороший маршрут для определения хвоста, − сказала она, повернувшись на полпути и оглядываясь через плечо через заднее стекло. - Движение здесь всегда ужасное, поэтому любой, кто следует за нами, должен будет рисковать. Рано или поздно им придется проехать на красный свет, протиснуться через перекресток, пересечь сплошную, что-то, что поможет увидеть хвост и затем от него избавится.
  
   Следующие полчаса были потрачены на прохождение маршрута наблюдения. Вместо того чтобы ехать по улице Топчубашева, как она сказала водителю, в последнюю минуту она отправила мимо парка Физули в район улицы Алиева. Она позвонила по телефону двум друзьям, чьи дома делили общую садовую стену в задней части здания, хотя передняя часть их домов выходила на разные подъезды. Используя эти частные сады, они сменили такси и снова отправились в центр города по улице Хатай.
  
   Высадившись, Марина сделала еще один телефонный звонок, не сводя глаз со старого неоклассического здания среди деревьев. Когда какой-то человек вышел из фойе здания и закурил сигарету, они перешли в парк и повернули в противоположный угол. С другой стороны они пересекли улицу, прошли мимо человека с сигаретой, который их игнорировал, и вошли в здание. Поднявшись по старой мраморной лестнице, они обогнули лестничную площадку и вошли в один из трех дверных проемов вокруг лестницы.
  
   Двое мужчин, блондин и брюнет, подняли глаза от ноутбуков, которые сидели на складных столах. Они явно ожидали Марину и Юрия.
  
  
  
  
  
   Глава 16
  
   Крупный мужчина с широкими плечами и толстой шеей, сидевший на корточках над банковским ящиком, полным картотечных папок, поднял голову.
  
   − Мариночка, − сказал он, вставая, и выражение его лица смягчилось, когда он подошел к ней. Они неловко обнялись, и Юрий вспомнил, как она говорила ему, что они с Евгением больше года не видели никого из участников операции.
  
   После крепких объятий глаза мужчины немедленно переметнулись к Беликову, он протянул свою руку и сказал:
   − С приездом, мой мальчик.
   Это был Лев Карелин.
  
   Они крепко пожали друг другу руки, когда Карелин окинул его взглядом, оценивая, как почувствовал Юрий, насколько хорошо его главная приманка будет играть с Гасаном Фархадовым.
  
   - Мы приехали нормально? − Спросила Марина.
  
   - Да, мы не обнаружили хвоста за вами.
   Его взгляд вернулся к Юрию.
   - Я ценю это. Это должно быть тяжело для тебя.
  
   - Да, но адаптация происходит довольно быстро, - сказал Беликов.
  
   - Ты в хороших руках, - сказал Карелин. - Все будет в порядке. Мариночка доставит тебя туда, где ты должен быть.
  
   - Давайте займемся делом, − неожиданно резко сказала Марина.
  
   Несмотря на все свои обещания, она не сказала Беликову, куда и зачем они едут. Судя по его поведению, Карелин тоже не понимал, что происходит. Беликову показалось, что Марина к чему-то подталкивает.
  
   - Ты хотела встретиться, - сказал Карелин.
  
   Марина принялась расхаживать по комнате. Карелин, взглянув на Беликова, скрестил руки на груди и сел на край стола, ожидая, когда она закончит. Положив руку на поясницу и опустив голову, Марина сделала пару пассов перед столом Карелина, между ним и Беликовым, который стоял у открытого окна, выходящего на улицу. Потом резко остановилась.
  
   - Лев, мне нужно знать, чего ты мне здесь не говоришь, - сказала она.
  
   Он озадаченно посмотрел на нее.
  
   - Кто-то уже заметил Юрия, - сказала она. Она рассказала ему о телефонном звонке в половине четвертого утра.
  
   - Мурад? -- Спросил Карелин.
  
   - Да.
   Марина внимательно следила за Карелиным, но Юрий казалось,тот совершенно невозмутим.
  
   - Когда они позвонят по этому телефону, - уточнила она, - я должна знать, кто они, Лев. Это был защищенный телефон Жени. И этот парень знал, что Юра был там. - Она помолчала. - Здесь происходит что-то еще. Люди, у которых есть этот номер, думают, что Евгений был убит шесть недель назад во время разборки наркоторговцев. Но этот номер звонил восемь раз с той ночи, как вы знаете. Четыре из них, как мы думаем, был Фархадов. Просто проверяю. Еще четыре раза он был прослежен до другого зашифрованного телефона.
  
   - Этот парень?
  
   − Да, тот же телефон. И я думаю, ты знаешь, кто это.
  
   Карелин уставился на нее. Юрий наблюдал за ними. По лицу Карелина он почти ничего не видел, но Марина что-то заметила, и ей это не очень понравилось.
  
   - Лев, будь ты проклят, - сказала она, - какого черта ты со мной делаешь?
  
   Карелин встал и поднял свои мясистые руки ладонями к ней.
  
   - Подожди-ка секунду. Послушай, прежде чем взорвешься. Тогда, если вы думаете, что это неправильно, будете моими гостями.
  
   Марина кипела.
  
   Карелин взглянул на Беликова.
   - Это секретная информация.
  
   - Нет, - отрезала Марина. - Говори все, Лев.
   На этот раз на лице Карелина отразилось нечто такое, что мог видеть даже Юрий: вспышка гнева, которую он тут же подавил.
  
   - Через пару дней, - сказала Марина Карелину, - я расскажу ему все, что знаю. Всё. Никакого секрета. Мы команда. Вы хотели этого, вы получили это. Мне не придется решать, что я буду от него скрывать, а что нет. Ему нужно знать все, что я могу вбить ему в голову, чтобы остаться в живых. Это достаточно сложно, не добавляя еще один слой секретности.
  
   Карелин снова не сводил с нее глаз. Казалось, Марина говорила Карелину, что она собирается сделать все возможное и выбросить протокол операции в окно в пользу режима выживания. Ее отношение, казалось, было: "Спасибо большое, что столкнули нас со скалы, но теперь, когда вы это сделали, мы будем отвечать за падение. И посадку."
  
   - Справедливо, - сказал Карелин, но, похоже, ему было трудно произнести эти слова.
  
   - Вот что я думаю, - продолжил он, - но я не уверен. Я повторял это снова и снова. Как раз в то время, когда твоя подготовка к этой операции подходила к концу на нашей базе, Евгений отвел меня в сторону, желая поговорить. Мы встретились в баре, и он предложил свою сделку.
  
   Лицо Марины окаменело. Юрий подозревал, что Карелин только что сделал удачный выпад в их маленькой дуэли нервов.
  
   - Евгений не думал, что история с контрабандой будет иметь успех без проведения какой-либо заслуживающей доверия разведывательной операции. С его точки зрения, парень в его положении не смог бы управлять первоклассной контрабандной операцией без какой-то системы безопасности. Он хотел получить разрешение-и финансирование-на разработку собственной контрабандной разведывательной сделки.
  
   Карелин провел рукой по лицу и фыркнул. Он уставился в пол, хмыкнул и снова скрестил руки на груди.
  
   - Мы обсудили все" за " и "против", - сказал он, поднимая глаза. - Он много думал об этом и на все знал ответ. Он боялся, что, если люди Фархадова будут копать слишком глубоко, проверяя его, они могут поймать его на контрразведывательных мероприятиях. Если бы они это сделали, он мог бы легко утверждать, что это было для контрабандной операции. Евгений решил, что Фархадов будет удовлетворен этим объяснением. Это имело смысл. И даже если Фархадов все еще что-то подозревает, его людям будет чертовски трудно найти другое объяснение. В каком-то смысле Женя придумал другую форму поддержки. Это был громоотвод, который мог надежно ликвидировать любое подозрение в его действиях в контрабандной операции. Это было умно.
  
   Карелин замолчал и снова сел за стол. Он выглядел усталым. Это был долгий путь для всех них, и теперь, вместо того, чтобы прийти к решению всей их тяжелой работы, они начинали второй раунд.
  
   - У Евгения было одно предостережение, - продолжал Карелин. - Он не хотел говорить тебе, что делает. Он рассуждал, и я думаю, он был прав, что не было никакой необходимости что-либо добавлять к балансированию, которое вы уже выполняли. Если ваше прикрытие не вовлекло вас в его контрабандную операцию, то почему вы должны быть обременены необходимостью отслеживать разведывательные проблемы операции? Это просто добавит вам стресса.
  
   Он замолчал, приподняв бровь, и посмотрел на нее так, словно пытался прочесть ее настоящие мысли.
  
   - В этом весь секрет, - сказал Карелин. −Вот и все. − Он замялся. - Кстати, подполковник Голубев тоже не знает ничего об этой маленькой операции. Только я. И, знаете, я выбросил это из головы.
  
   В наступившей тишине Беликов увидел боль на лице Марины. А может, ему просто показалось. Он знал важность доверия между партнерами, особенно партнерами, которые научились подчиняться свободному погружению в шпионаж, где предположение состояло в том, что другой партнер обеспечивал спасательный круг, который предотвратит погружение от фатального. Такого рода доверие имело эмоциональную цену, особенно между партнерами, которые могли бы поделиться чем-то большим, чем государственные секреты.
  
   Теперь она поняла, что Евгений все это время хранил от нее тайну. И она даже не подозревала об этом. Это был обман, и в контексте их мира это было сродни прелюбодеянию.
  
   - Ладно? − Спросил Карелин.
  
   Марина кивнула.
   − Это было слабым местом в цепи. − Она кивнула. − Он был прав, что хотел сделать это именно так.
  
   В приемной послышался оживленный разговор, и оба замерли, прислушиваясь, пока он не затих.
  
   - Хорошо, - сказала она, прочищая горло. - Дай мне что-нибудь, что угодно. Мы должны разобраться с этим парнем.
  
   Карелин покачал головой.
   - Я же сказал. В тот день в баре мы говорили об этом в последний раз. Я всегда предполагал, что это сделал он, но это было дело Жени. Для меня его даже не существовало. Тогда я ничего об этом не знал и не хочу знать сейчас. − Он многозначительно посмотрел на нее. − Женя был сам по себе. Даже с обратной стороны-если уж на то пошло. И если вы используете этого парня, это будет то же самое для вас.
  
   −Ты бы дал ему разрешение вырыть себе могилу, если бы он захотел, не так ли? - вспыхнула Марина.
  
   - Ты собираешься читать мне лекцию о том, как позволить ему высунуть шею?- Спросил Карелин. - Вот почему нас троих втянули в это дело. Мы все знаем эту историю. Это старая история. Он снова взглянул на Беликова, потом снова на Марину. - Конторе нужен Гасан Фархадов. Это все, что нужно.
  
   Марина посмотрела на Беликова.
   - Это все равно что объявить об открытии вакансии для тех, кто любит приключения, - объяснила она. − Когда приходят заявки, вы выбрасываете их все, кроме тех немногих, кто увлекается русской рулеткой. Затем вы отправляете их в китайский игорный дом, чтобы найти парня, который продает револьверы с одним патроном. Скорее всего, ваши люди в конечном итоге найдут вашего человека для вас, но вы не удивитесь, когда потеряете нескольких своих людей в этом процессе. Вы заранее учитываете это в своих накладных расходах.
  
   Карелин пристально посмотрел на нее. Юрию показалось, что он пытается заглянуть ей в голову, чтобы понять, доверяет ли она ему.
  
   Она повернулась к Карелину.
   −Ты не знаешь, знает ли этот парень о Фархадове?
  
   Карелин покачал головой.
   - Но я предполагаю, что он знает.
  
   Наступила тишина.
  
   Марина подошла к Беликову и выглянула на улицу. Это был тихий, густонаселенный жилой район, и, глядя между ветвями деревьев, она увидела двух дворников, которые выливали мыльную воду на тротуар и сметали ее на улицу.
  
   - Женя любил жонглировать, - сказала Марина, наблюдая за тем, как дворники болтают, оглядываясь по сторонам, чтобы посмотреть, что может показать им жизнь. - Ему нравилось иметь в воздухе сразу много задумок, полностью контролировать сложную ситуацию. − Она кивнула. - Да, думаю, Мурад тоже знает о Фархадове.
  
   Она обернулась.
   - Ладно, - сказала она. - У нас много дел. Как Голубев?
  
   - Хорошо, - сказал Карелин. - Он хорош.
  
   Марина кивнула.
   −О кей.
  
   Вот тебе и тесная семейная жизнь.
  
   - Ты будешь на заднем плане, - сказала она. - Мы свяжемся с тобой, когда поймем, как лучше с этим справиться.
  
   - Хорошо, - сказал Карелин. - У меня для тебя обновление сотового. Он снова встал из-за стола, подошел к столу, заваленному электроникой, и взял сотовый телефон с зарядным устройством. Он подошел и отдал их ей.
  
   - Дай мне другой, - сказал он.
  
   Марина подошла к сумочке, достала другой мобильник и протянула ему.
  
   - О кей, - сказал Карелин, - в этом есть все. Мы будем знать, где вы находитесь каждую минуту. Мы хотим обновления так часто, как вы можете отправить их или нужно отправить их. Нажми шесть ноль и начинай говорить. Это совершенно безопасно, так как электронный сигнал шифруется. Мы отслеживаем его в прямом эфире круглосуточно. Мы ответим немедленно. Все остальное то же самое.
  
   − О кей.
  
   - Полагаю, вам лучше всего предположить, что Фархадов узнает об этом в течение нескольких часов. Может, уже знает. Если этот парень Мурад знает, что Женя жив, мы должны предположить, что все уже об этом знают. Просто будь готов справиться с этим.
  
   - Мы будем двигаться так быстро, как сможем, - сказала она.
  
   Она положила мобильник и зарядное устройство в сумочку, и они ушли.
  
  
   Глава 17
  
   Они взяли такси до кинотеатра "Низами", где взяли другое такси до фешенебельного кафе на Приморском бульваре. Марина молчала всю дорогу, задумчиво глядя в окно. В кафе, они заказали кофе и нашли маленький столик в углу. Марина немедленно заговорила.
  
   − То, что я сделала, вышло за рамки дозволенного, - сказала она, имея в виду их поездку к Карелину. - Они только что перенесли операцию на новое место, и я рисковала засветить их. Карелин был в ярости.
  
   Ее лицо было усталым и серьезным.
  
   − Но мне пришлось сделать две вещи. Мне нужно было выяснить, в чем дело с Мурадом. Я не ожидала того, что Лев сказал мне, но тогда я не знала, чего ожидать, поэтому я думаю, что я не ошиблась. И я не думала, что вы уже знакомы.
   − Я бы не встретил его здесь, если бы ты этого не сделала?
  
   − Скорее всего, нет. Если бы он мог держаться от тебя подальше, он бы это сделал. Лев и Евгений работали на взаимном доверии. Они не были друзьями. Ни у кого из них не было друзей. У них были информаторы, источники, цели, агенты, начальники, подчиненные, любовницы, но не было друзей. Но Карелин тяжело воспринял смерть Евгения. Особенно потому, что он что-то должен был сделать. Или думал, что должен.
  
   Она рассказала ему о обстоятельствах смерти Евгения, о снимках наблюдения службы внешней разведки, о том, что случилось с остальными членами ячейки, как они нашли тело Евгения, о плане Карелина использовать Юрия в качестве дублера, о том, как он использовал освобождение Юрия из тюрьмы, чтобы склонить Беликова к сотрудничеству, и о том, как он инициировал план, прежде чем получить разрешение от группы, небольшого круга людей, которые отвечали за операцию в первую очередь.
  
   Все это было сказано ему тихо, спокойно, и чудовищность ее слов была уменьшена ее сдержанным поведением, так что замечательные последствия того, что она говорила ему, последовали за ее декламацией на несколько мгновений. Тем не менее, когда она закончила, Юрий был поражен смелостью действий Карелина. И это придавало поразительную перспективу смелости тому, во что он ввязался. Чувствуя себя человеком, сбитым с ног внезапным ударом по голове, он все еще пытался собраться с мыслями. Она помолчала, ожидая его реакции.
  
   -- Один вопрос, - сказал он. -- что сделает Мандрыкин, если я не сделаю работу? Лев и другие люди позволят ему сделать что-то сделать со мной?
  
   -- Нет, они не могут этого сделать, - сказала она. - Но они не могут позволить Гасану Фархадову делать то, что он хочет. Они делают выбор. Они образуют цепь.
  
   -- Цепь.
  
   - Они создают цепь между собой и тобой. Каждое дополнительное звено находится дальше от них, и поскольку каждое звено является самостоятельной сущностью, тем меньше они могут его контролировать. И тем меньше ответственности они чувствуют. Евгений Лазарев исчезнет окончательно, как уже исчез Юрий Беликов.
  
   - Но дело в том, - сказал Беликов, - что, когда Москва дергает за конец цепи, другой конец дребезжит.
  
   Она ничего не ответила. Он изучал ее.
   − И ты говоришь мне это... почему?
  
   - Это мое личное дело, - сказала она. - Я уже говорила тебе и Карелину, что в этом деле мы едины. Мы должны быть преданы друг другу, и вы должны иметь как можно больше информации, чтобы быть в состоянии сделать это. Это вопрос выживания.
  
   -- Да, - подумал Беликов, поняв, как трудно даже Марине представить себе всю картину. Он вспомнил удивление на ее лице, когда она узнала о Евгении и Мураде.
  
   Он сейчас представлял собой корзину смешанных эмоций. Он был напуган. Ему было безумно интересно, что он узнает о жизни Евгения.
  
   Во второй половине дня Беликов продолжал читать файлы. Он перенес ноутбук на диван в студии и продолжал просматривать страницы и страницы данных. Когда у него возникали вопросы, Марина изучала с ним каждую деталь. Они оба были полны решимости, чтобы Беликов собрал как можно больше информации за короткое время.
  
   Они погрузились в жизнь Гасана Фархадова.
  
   - Возможно, самое главное в Фархадове, - сказала Марина, - это то, что он не типичный террорист ИГИЛ. Во-первых, он не какой-нибудь озлобленный молодой человек. Он родился в шестьдесят девятом году в Кабуле, единственный ребенок пары, чье происхождение, кажется, начинается с рождения их сына. Мы вообще ничего не знаем о том, откуда они и кто их семьи. Отец был торговцем тканями, и когда Гасану было десять лет, после ввода советских войск в Афганистан его отец перевез семью в СССР, в Баку, где уже жило несколько афганских семей. Гасан к концу школы свободно владел русским и азербайджанским языками.
  
   Когда пришло время поступать в университет, он поступил в университет Дружбы Народов в Москве. Он провел там очень много времени, сходя с ума от свободной жизни состоятельного студента университета. Спорт, вечеринки. Женщины. Он был красив и обаятелен. Короче говоря, он был успешен.
  
   Марина рассказала о том, как он окончил школу, как неудачно вернулся в Азербайджан, как поссорился с отцом, проработав год в семейном бизнесе, как тайно вернулся в Кабул в девяностые, когда страна была охвачена гражданской войной. Потом он возвратился в Россию. В течение следующего десятилетия информация о нем была скудной, за исключением нескольких ключевых фактов: чеченская война политизировала его, как и его роман с Ритой Хасановой, молодой ингушкой, которая получила образование в Ленинграде, а также была из богатой семьи. В мае девяносто восьмого года они поженились.
  
   В сентябре девяносто девятого года российские ВВС нанесли ракетно-бомбовые удары по территории Дагестана, где по данным разведки, должны были находиться крупные силы боевиков и убили около трехсот гражданских лиц. Рита, которая работала медицинским волонтером в лагерях беженцев, погибла под бомбежкой.
  
   - Когда Гасан снова появился на поверхности, - сказала Марина, - он был уже опытным оперативником ИГИЛ. - Она кивнула на ноутбук. - У нас есть список делишек, которые носят его фирменный знак - взрывы, похищения, убийства по всему Ближнему Востоку и Кавказу. Но несколько лет назад Фархадов снова исчез с экранов радаров разведки. Слухи поместили его в Сирию. И слухи были всем, что у нас было, пока Женя не поговорил с ним в Баку чуть больше двух месяцев назад.
  
   Остаток дня и всю ночь они изучали контрабандный маршрут Евгения из Албании в Петербург. Имена. Имена. Имена. Места. Места. Места. Пароли. Контакты. Кому за что заплачено. Сколько он заплатил кому. Имена. Места.
  
   На следующее утро они начали с записей Лазарева о его встречах с Мансуром Сабитовым и Гасаном Фархадовым. Имена. Места. Впечатления Евгения. Марина рассказала ему кое-какие подробности, которыми Евгений делился с ней во время их долгих разговоров, чувства и предчувствия, вещи, которые не попадали в его официальные отчеты. Не факты, а просто чувства, как на третьей встрече в Баку, когда незнакомец вошел в захудалый отель и представился как Гасан Фархадов. Что Евгений думал о лицевой хирургии Фархадова, как она кардинально изменила его внешность, и как Евгений предполагал, что это, должно быть, повлияло и на его личность.
  
   К концу второго дня Беликов начал хорошо понимать, как его двойник пытался разгадать кусочки головоломки. Солнце светило в окна студии под острым углом, освещая деревья и городской пейзаж. Резкий контраст света и тени долго не продержится. Через несколько минут солнечные лучи коснутся самого плотного слоя пресловутого смогового савана. Свет становился мягче, а затем надвигались облака, собираясь для летнего полуденного ливня.
  
   Беликов неподвижно стоял на диване, словно его несколько часов держали взаперти. Его мышцы нуждались в растяжении, тело жаждало искупаться в бухте. Но его разум был электрически заряжен, и его новое знание генерировало интенсивную энергию, которая делала его беспокойным, как кошка.
  
   Он подошел к окну, в которое светило солнце, и посмотрел на Парк Офицеров. Окна были открыты, и он мог чувствовать прохладный, мягкий вечерний бриз, который нес жужжание голубей и, иногда, переливы детских голосов из парка. Он облокотился на подоконник и поразился странному и чуждому ощущению момента. С таким же успехом он мог быть в Ханое или Ташкенте.
  
   - Женя всегда так стоял, - сказала Марина. - Вот так просто. Прямо там, в окне.
  
   Когда он обернулся, она тоже стояла, глядя на него с выражением преследуемого воспоминания.
  
   - Мне нужно выпить, - сказала она. − Я ждала достаточно долго.
  
   - Я принесу, - сказал Беликов. Он подошел к шкафу черного дерева и приготовил напиток точно так же, как она показала ему в первый вечер. Он сделал один для себя, потом взял стакан у Марины и протянул ей.
  
   −Если вы правы насчет Мурада, - сказал он, потягивая свой напиток, который держал в одной руке, а другую руку в кармане, - то мне кажется, он выйдет на связь еще.
  
   Зазвонил сотовый телефон Юрия, напугав их обоих. Марина поставила стакан, прежде чем снять трубку.
  
   −Да.
  
   Нерешительность на другом конце провода.
  
   Беликов подошел к ней, и она наклонила телефон так, чтобы он мог слышать.
  
   - Почему именно вы отвечаете на звонки, девушка?
  
   −Кто это?
  
   −Мне нужно поговорить с Евгением.
  
   −Ты не понимаешь, - сказала она. −Я должна знать, кто это.
  
   Пауза.
   - Скажи ему, что это Мурад.
  
   - Послушай, - сказала она, - он болен, завтра ему будет лучше.
  
   - Дай ему телефон, - сказал Мурад. −Даже если он болен. Это очень важно.
  
   −Я же сказала...
  
   Внезапно Юрий выхватил у нее телефон. Она ахнула, ошеломленная.
  
   - Мурад. - Инстинкты подсказывали ему, что голос должен быть спокойным. Очень спокойным. - Это Евгений.
  
   Он покосился на Марину. Она смотрела на него так, словно он в нее выстрелил.
  
   - Женя? О аллах, мы думали, ты умер. Не могу поверить. Где тебя черти носили?
  
   - Кто думал, что я умер?
  
   - Все, дружище. Ты в порядке?
  
   - Я в порядке, - просто сказал Юрий.
  
   На другом конце провода воцарилось молчание. Беликов представил себе лицо этого человека, его прищуренные глаза, напряженно вглядывающиеся в угасающий свет подозрения.
  
   - Мы думали, наркоторговцы тебя достали, - сказал Мурад.
  
   −Мне повезло.
  
   - Ни хрена себе.
  
   - Ты сказал, что хочешь сказать мне что-то важное.
  
   Пауза.
  
   - Этот телефон все еще работает?
  
   - Да, здесь чисто.
  
   - Дело в Гасане, Женя. Мне нужно с тобой поговорить.
  
   - Ладно, хорошо.
  
   - Значит, там же?
  
   Нет. Больше не могу. Слушай, дай мне пятнадцать минут, потом перезвони мне.
  
   - О кей.
  
  
  
   Глава 18
  
   В течение двух часов, которые оставались до отъезда Беликова, они продолжали сосредоточиваться на длинных отчетах Лазарева о его встречах с Сабитовым и Фархадовым в Балакене и Баку.
  
   С наступлением сумерек вечерние дожди перешли в раскаты грома. Ветра не было, дождь лил как из ведра, хлестал по густым кронам деревьев в парке, словно хлопал по брезентовым навесам, и этот шум отвлекал их от отчаянной сосредоточенности. Они замолчали и уставились в открытые окна, когда последние лучи фиолетового света сгустились в южную ночь, и завораживающие звуки улиц, забрызганных дождем, пробудили в каждом из них тщательно охраняемые воспоминания.
  
   Наконец Марина нарушила молчание.
  
   - Нет причин думать, что тебе грозит опасность, - сказала она. Пока они разговаривали, она расхаживала взад и вперед перед диваном, но теперь остановилась и уставилась на дождь. Юрий все еще сидел в одном из кресел, где листал страницы ноутбука, читая с компакт-дисков отчеты Евгения.
  
   - Мы ничего не знаем об этом парне, - продолжала она, - что заставляет таких людей, как мы, нервничать, хотя нет никаких реальных признаков того, что есть повод для беспокойства. Очевидно, этот парень был полезен Жене, поэтому он имел доступ к зашифрованному номеру. Больше никого не было.
  
   Беликов посмотрел на часы. Он вышел из программы, а затем вытащил компакт-диск из ноутбука. Он положил его в прозрачный пластиковый конверт, встал и протянул Марине.
  
   - Я сделаю все, что в моих силах, - сказал он. - Постараюсь не облажаться.
  
   Марина никак не отреагировала на последнее замечание.
  
   - Люди Льва попытаются установить наблюдение за вами, - продолжала она, - так что тебе нужно все время оставаться снаружи, на веранде. Если ты окажешься в клубе или рядом с уличным музыкантом, это сыграет злую шутку с нашим звукоснимателем. Если этот парень хочет уйти, не мешай ему. И помни, что теперь вы захотите сделать все по-другому. Если он хочет говорить по-азербайджански, скажи "нет". Тебе не нужно объяснять. Если он хочет продолжать что-то, как мы всегда делали ...
  
   - Тогда я говорю "нет". Я хочу это изменить. И я ничего не объясняю.
  
   - Вот именно, - сказала она. - Подразумевается, что у тебя есть свои причины, и это не его дело. Женя постоянно вытворял такие фокусы с людьми, и я думаю, что этот парень уже очень хорошо знаком с этим. Это дает нам больше пространства для маневра.
  
   Беликов кивнул. По мере того как тянулись два часа, он становился все более сосредоточенным, и с этим пришло странное спокойствие. Он это заметил. Не понимал этого. Но он не стал зацикливаться на этом, с благодарностью принимая то, чем оно было. Он был в порядке. Он мог это сделать. Ему нужно было так много потерять, что не было никакой реальной возможности взвалить на свои плечи этот груз. Осознание этого стало легче.
  
   Он велел таксисту высадить его на углу улицы Ниязи и зашагал по проспекту Нефтяников в сторону Приморского бульвара. Дождь прошел, и улицы и тротуары блестели в свете городских огней. Он не мог просто выскочить из такси и сесть прямо в него. Он хотел сначала почувствовать тротуар, пройти по тротуарам, пройти сквозь запахи и звуки. Он не выходил из квартиры Евгения уже двадцать четыре часа, и ему казалось, что он не живет в городе, а вращается вокруг него.
  
   Как только он миновал Сахил Плаза, он видел все больше людей, и ощущение выходной тусовки усиливалось с каждыми ста пройденными метрами. Местные парни курили и прохаживались вдоль тротуаров, заполненных молодыми завсегдатаями клубов и праздно шатающимися лицами. Одинокая женщина с безжизненным выражением лица, видевшая все это каждый вечер, смотрела ему вслед, курила сигарету и держала на поводке дворняжку, гадившую у подножия одинокого фикуса, растущего в круге голой земли.
  
   На Приморском бульваре вечер был в самом разгаре. Улица давным-давно была закрыта для автомобильного движения, и по ее центру тянулся островок садовых насаждений и пальм. По обеим сторонам тянулись ряды уличных кафе и ресторанов, клубов, баров, гостиниц, зеленых насаждений и антикварных магазинов. Толпа была разделена на три группы: любопытные люди, которые приходили сюда, чтобы попробовать вкусную сторону ночной жизни города, те, кто хотел продать им что-то, и те, кто хотел охотиться на них. Как и все улицы такого рода в крупных городах по всему миру, ни один из мотивов никогда не менялся.
  
   Пробираясь сквозь толпу в направлении улицы Аббасова, Беликов чувствовал, что за ним наблюдают. Он хотел тщательно осмотреть окрестности кафе прежде, чем Мурад успеет увидеть его. Он хотел иметь хотя бы это преимущество.
  
   Юрий сначала не зашел в кафе, а огляделся не спеша в этом шумном карнавале и двинулся вдоль стенки, огораживавшего кухню и хозяйственные пристройки. Обошел заведение по кругу, ничего подозрительного. Нет, это не похоже на западню - Марина его не обманула. Глупости, просто нервишки шалят немного.
  
   Он услышал карнавальный ритм кафе "Террасса" задолго до того, как увидел вывеску, и подошел поближе к ограде уличного кафе, чтобы получше рассмотреть пальмовую середину эспланады. Наконец, сквозь редкие просветы в покачивающихся головах прохожих он увидел бронзовую статую, стоявшую на каменном пьедестале в пару метров высотой. Он осторожно двинулся вперед и остановился перед дверью частного дома, где два мойщика автомобилей присели на корточки на своих ящиках, чтобы отдохнуть от толпы. Они смотрели на поток ночной жизни с затуманенным безразличием, пока ели красное мороженое, которое капало на камни между их ногами.
  
   Затем Беликов увидел его, стоявшего близко к статуе, хорошо одетого молодого человека, в деловом стиле. Его волосы были тщательно подстрижены, и у него была приятная приятная внешность искушенного человека, который понимал тайны города, где он прожил всю свою жизнь. По-видимому, не заботясь о том, что придется ждать, он прислонился плечом к постаменту статуи и наблюдал за женщинами, входящими и выходящими из дверей кафе "Террасса". Беликову он сразу понравился.
  
   Не колеблясь ни секунды, Беликов протиснулся сквозь толпу и подошел к молодому человеку. Он сразу же увидел узнавание в глазах парня.
  
   - Привет, Жека, - сказал Мурад, выпрямляясь, когда они пожали друг другу руки. Он бросил взгляд вокруг вполоборота. - Странное место, да?
  
   - Немного, - ответил Беликов. Он видел, что Мурад пристально смотрит на него.
  
   −В чем дело?- Спросил Мурад. −Что с тобой случилось?
  
   −Мне было немного больно,− сказал Беликов. - но теперь я выздоравливаю.
  
   Мурад удивленно округлил глаза.
   - Ни хрена себе! Они стреляли в тебя?
  
   - Послушай, - перебил его Беликов, - в чем дело?
  
   - Да, хорошо, ты хочешь пойти куда-нибудь, чтобы мы могли поговорить?
  
   −Хорошо.
  
   Глаза Мурада сверкнули и он прошел под навес к столикам. Приятная вечерняя прохлада. Богато одетые посетители за столиками сидели тихо, вяло ковыряли в тарелках, лениво переговаривались, равнодушно посмотрели на вновь прибывшего. Мурад направился в дальний угол, выбрал столик у самой стены.
   - Ужинать будете? - молодой официант в несвежей белой рубашке явно оценил платежеспособность клиента и решил, что, пожалуй, не стоит его заставлять ждать.
   - Обязательно, - кивнул Мурад. - Что можете предложить?
   - Вот меню.
   - Спагетти. С базиликом. Минеральной воды две бутылки. Спагетти обильно посыпать сыром.
   - Что-нибудь из спиртного будете?
   Посетитель щелкнул языком, помотал головой.
   - Хорошо, спасибо, - парень вернулся к стойке, передал заказ повару, что-то сказал бармену...
   Вернулся он уже с корзинкой с хлебом, с бутылками минеральной воды.
   Мурад налил в стакан минералки, бросил туда же щепотку соли, медленными глотками выпил, и Беликов увидел, как он пытается понять логику происходящего, почему Евгений хочет встречи. Но потом он кивнул, соглашаясь. Он огляделся и слегка ссутулил плечи в бессознательном жесте конфиденциальности, затем подвинулся ближе к Беликову.
  
   На нем был дорогой костюм без галстука. У него были очень аккуратные угольно-черные усы, которые дополняли его красивые черты.
   Мурад понимающе поднял брови. Он переместил свой вес и наклонился ближе. Достаточно близко, чтобы Беликов уловил запах одеколона.
  
   - Я сделал то, что ты сказал, - прохрипел Мурад. - теперь будь осторожен, ладно?
  
   Беликов кивнул.
  
   - Это заняло некоторое время, - продолжал Мурад, - но мои ассистентки, они очень умные девочки, очень легкие, как мотыльки. Они шли туда, куда ты сказал идти, они делали то, что ты сказал делать. И, конечно, они были очень изобретательны.
  
   −Я нашел человека, у которой есть то, что тебе нужно, - сказал Мурад. Он ждал ответа от Беликова.
  
   Сердце Беликова затрепетало.
   - Даже так?
  
   Мурад отреагировал тонко. Что-то настрожило его в реакции Беликова. Мурад ожидал чего-то другого? Что-то еще?
  
   - И что?- Спросил Юрий.
  
   Мурад осторожно протянул ему листок бумаги. Поняв намек Мурада на осторожность, Беликов тайком развернул его, прочитал, что там было, и посмотрел на Мурада. Он должен был отреагировать. Мурад чего-то ждал, как будто эта информация была важной.
  
   Но Беликов был недостаточно быстр. Мурад быстро пробежал глазами по лицу Юрия, чувствуя, что что-то не так.
  
   Худая официантка с подносом очень небрежно обошла столик, за которым сонно млел грузин со свой пухлой широкоглазой подружкой, поставила на столешницу широкую тарелку, взялась за фарфоровую крышку и обернулась в поисках стула.
   И оказалась лицом к лицу с Мурадом - метра три их разделяло.
   Мурад засуетился, чтобы освободить место для блюда, стал спешно перекладывать приборы и недопитый стакан с минералкой...
   В этот момент официантка резким движением скинула с тарелки крышку, под которой лежал на сливочно-розовой поджаристой лепешке блестящий хромированный пистолет огромного размера. Держа эту огромную пушку своей маленькой ручкой, она подняла ее, вытянула вперед руку, направила на Мурада пистолет и выстрелила. Отдача была такой мощной, что тонкая рука девушки взлетела над головой, почти неуправляемая, и звук выстрела был оглушительным, как пушечный залп.
  
   Беликов застыл, наблюдая, как темноволосая девушка с пистолетом опустила оружие и пальнула в грудь Мураду.
   Какое отчужденное лицо у нее, успел подумать Беликов и инстинктивно стремительно упал на пол, повалив стул. Второй и третий выстрелы были громкими, но приглушенными, и Мурада отбросило на горшки с цветами. Четвертый, пятый и шестой выстрелы, вонзившиеся в его тело, разнесли кровь и внутренности по всему углу кафе.
  
   Все произошло прежде, чем Беликов успел даже вздохнуть от удивления.
  
   Женщины закричали, и люди бросились врассыпную из кафе. Музыка в кафе "Террасса" смолкла, но через мгновение ее уже никто не слышал. Девушка побежала, как будто она бросила мяч и разбила окно, и через минуту на послышался шум отъезжавшего от "Террассы" мотоцикла.
  
   Мурад был отброшен назад в кусты силой мощных выстрелов, и только его хорошо начищенные ботинки и дорогие брюки торчали из-под плюща.
  
   Потом вскочил и побежал и Беликов. Он бежал последним и направился к самым темным улицам Баку.
  
  
  
  
  
  
  
   Глава 19
  
   Техник Карелина подключил Марину к их прослушке, и она слушала происходящее по своему новому сотовому телефону, сидя на краю дивана в студии Евгения. Когда раздался первый выстрел, она вскочила на ноги. Она прижала мобильник к уху, бессознательно поднимая свободную руку в защитном шоке, слушая спорадическое распределение последующих выстрелов, вздрагивая с каждым, не зная, в кого стреляли.
  
   Затем наступила тишина.
  
   Она даже не подумала. Она схватила сумку и помчалась вниз по лестнице, через квартиру, вниз по лестнице здания, в парк Офицеров. Яростно набирая номер, она отыскала самую темную часть парка, затем остановилась посреди одной из широких дорожек и прислушалась.
  
   Гудки были слишком длинными. Бесконечными. Каждый из них - сигнал о смерти Беликова. Она не могла в это поверить. Не хотела.
  
   - Да! Да!- В его голосе звучало отчаяние.
  
   −Ты в порядке?
  
   −Да, да, я в порядке. - Он все еще бежал. Она слышала, как он пыхтит. −Боже, это была девушка, официантка. Мурад убит.
  
   В его голосе слышалась дикая тревога.
  
   - Послушай меня, - сказала она, каждый нерв ее тела был сосредоточен на плане. - Ты один?
  
   - Да ... - он все еще бежал.
  
   - Послушай меня: место, о котором я тебе рассказывала, где Женя рисовал танцовщиц - не называй его только - ты помнишь его?
  
   Не произносить название? О черт. Надо вспомнить. Вспомнить. Страницы в досье Лазарева проносились у Юрия в голове, кружась, как мусор, разбросанный бурей.
  
   - Ага! Я понял. Да.
  
   −Поймай такси. Поезжай туда. Ладно? У тебя есть деньги?
  
   − Да, хорошо. Я... я понял.
  
   - А теперь избавься от телефона!- Рявкнула Марина. - Выбрось его сейчас же. Разбей его. Сейчас же!
  
   Она бежала по темным краям парка. Добравшись до улицы Самада Вургуна, она поймала такси.
  
   Он швырнул проклятый сотовый телефон о здание, разбил его, не в силах избавиться от него достаточно быстро, и продолжил бежать. Не раздумывая, он пробежал еще квартал, удаляясь от выстрелов, от телефона, от образов в голове. Наконец, ему пришлось остановиться, чтобы отдышаться. Он прислонился спиной к стене здания, наклонился и стал отчаянно глотать разреженный весенний воздух Баку.
  
   В темноте перед его мысленным взором возникли картины перестрелки. Он увидел узкие, слегка сутулые плечи официантки, когда та вонзила дуло огромного пистолета в живот Мураду, и каждый выстрел все глубже вонзался в него. Он видел удивленное лицо Мурада: шок, боль, осознание, смятение, ужас. Каждый взрыв из рук девушки - убийцы отражался на его лице, когда он все глубже и глубже погружался в свою исчезающую смертность.
  
   Ужасно.
  
   Он снова побежал, но не прошло и квартала, как ему снова пришлось остановиться. Что за улица? Где он был? Дерьмо. Он был безнадежно дезориентирован своим безумным броском в никуда. Хотя он не мог уйти так далеко, улицы были узкими и темными, дверные проемы были впадинами, спускающимися к неизвестным ужасам, и несколько человек, которых он встретил под деревьями, спешили мимо, не глядя, не желая иметь ничего общего с отмеченным человеком, не желая иметь ничего общего даже с ночным воздухом, который двигался вокруг него.
  
   Слева, на другой стороне улицы, в середине следующего, обсаженного деревьями квартала, он увидел свет, льющийся на тротуар из дверного проема. Он заставил себя идти медленно, сдерживая дыхание, не желая приближаться к ним, хватая ртом воздух.
  
   Это был небольшой отель, входная дверь которого была распахнута в прохладную ночь. Остановившись в фойе, он увидел молодую женщину, стоящую за старой изогнутой стойкой регистрации, пожилую женщину, вытирающую пол вестибюля, и молодого человека, у которого не было никакой видимой цели, кроме как поговорить с молодой женщиной. Они повернулись к нему.
  
   Он спросил девушку, не могла бы она вызвать такси. Девушка сделала, как он просил, и он поблагодарил ее, отойдя от пятна света, чтобы подождать в одиночестве у обочины. И тут же услышал вой сирен. Он оглянулся на маленькую прихожую и увидел, что все три смугловатых лица повернулись к нему. Но выражение их лиц было непроницаемым. В приморском городе это было признаком учености. Никто ничего не хотел знать. И никому, никому не было любопытно.
  
   Ночные тени нетерпеливы в Баку. Они держатся рядом, когда вы сворачиваете с главной улицы, толпятся, когда вы идете, и догоняют вас, когда вы прошли всего несколько метров. И теперь, Беликов стоял, окруженный ими, прислонившись спиной к каменной стене в нескольких метрах от того места, где его высадила машина.
  
   Он находился недалеко от кино "Низами", который сделал выбор Марины дико опрометчивым для него. На другой стороне улицы, чуть дальше, на углу под старым платаном стоял высокий мощный уличный фонарь. Вход в клуб "Статус" находился рядом, и сквозь пятнистую дымку перед открытыми дверями в темноту доносилась томная музыка.
  
   Может, ему войти внутрь? Разве это не подразумевалось? Он не знал, что, черт возьми, подразумевалось. Слова стояли сами по себе, упрямо, без намека. "Иди туда" - вот все, что она сказала.
  
   Казалось опрометчивым покидать тень. Ну и ну. Показываться где бы то ни было казалось безумием. Внезапно он почувствовал, что у него дрожат ноги. Она говорила: "Ты еще не знаешь всего, но можешь доверять мне. Ты должен ухватиться за этот факт как можно быстрее."
  
   Он решительно вышел из тени и пересек улицу.
  
   Оказавшись внутри, его глаза начали привыкать к полумраку. Он сразу понял, что "Статус" - это смесь из "моды" и "амбиций". Это не было местом сбора шикарных молодых людей, которые часто посещали стильные и модные клубы в самом центре столицы. Здесь не было такого грохочущего электронного шторма.
  
   Здесь толпа была, по сути, смесью среднего возраста и молодежи. Здесь, в голубом тумане, танцоры тесно обнимались, источая острую сексуальную меланхолию, когда они скользили по танцполу в текучем медленном-быстром-быстром-быстром ритме изящного восточного данзона, сладкой и романтичной музыки, играемой виолончелью, парой скрипок, старым пианино и флейтой.
  
   - Аааа, Женя. −Мурлыкающий женский голос застал его врасплох. Он обернулся и увидел, как дама проходит мимо со своим партнером, женщина его возраста, с обнаженной грудью, под полупрозрачной накидкой, влажной от пота из-за крепких объятий партнера. Поворачивая голову, чтобы последовать за ним, ее глаза, когда она танцевала, она улыбалась, ее белые зубы были радужными. Ее смуглый партнер кивнул головой в серьезном приветствии, не говоря ни слова, и они медленно потанцевали прочь.
  
   Он был на краю танцпола, двигаясь между столиками по периметру, двигаясь в никуда.
  
   - Евгений, − Мужчина средних лет улыбнулся и поднял подбородок, глядя на Юрия из-за крошечного столика, сигаретный дым струился из его ноздрей, его женщина наклонилась к нему, тоже улыбаясь Юрию.
  
   О ужас. Ему казалось, что он разговаривает с ними; ему казалось, что он улыбается им; ему казалось, что он чувствует себя непринужденно.
  
   Кто-то прошипел сквозь данзон, он обернулся и увидел женщину, улыбавшуюся из-за дальнего столика. Другой мужчина серьезно кивнул в знак приветствия.
  
   Это было нереально. Окутанный дымчатым сапфировым сиянием, окруженный томной музыкой и танцорами, которые, казалось, принадлежали к другой эпохе, Беликов начал чувствовать странную разобщенность с бешеной скоростью своего полета. Заполненное и душное кафе "Террасса", выстрел из огромного пистолета, кровь и внутренности - все это, казалось, отступило, как будто никогда не было ничем иным, как воспоминанием, как будто оно поглощалось, даже стиралось, этим оживлением сцены из старого фильма.
  
   Необъяснимым образом ему даже начало казаться, что он вспоминает это место, как будто он возвращается в старое убежище, возвращается к этим незнакомцам, забытым старым друзьям. Он чувствовал, что понимает этих людей, что знает, почему они приходят сюда, ищут общества друг друга в этом печальном месте с его сладкой, душераздирающей музыкой. Инстинктивно он точно знал, зачем Евгений приходил сюда, чтобы нарисовать мрачные лица этих влюбленных мужчин и застенчивые улыбки их женщин.
  
   Женщина нежно взяла его за руку, и когда он повернулся, она была так же близко к нему, как обнимающиеся танцоры, так же близко, как когда она поцеловала его в первый момент их встречи. Она притянула его лицо к себе, на этот раз не для поцелуя, а чтобы прошептать. Его губы были на ее шее, в ключице, и он чувствовал запах ее кожи. И он почуял страх.
  
  
  
  
   Глава 20
  
   Небольшая команда Карелина из четырех человек, включая его самого, хорошо разбиралась в электронике, но в более сложных операциях они зависели от техников Мандрыкина, которые все были бывшими военными или офицерами разведки. Но у них не было времени, чтобы установить видеонаблюдение, хотя у них была хорошая аудиопередача.
  
   Охранники Мандрыкина были там, смешиваясь с толпой, хотя на этот раз они были только наблюдателями и не несли никакой реальной ответственности, кроме обеспечения большего количества глаз и ушей. Все наполовину ожидали, что у Фархадова тоже будут люди, если он действительно ищет возможность связаться с Беликовым, и Карелин надеялся, что кто-нибудь сможет связаться с кем-нибудь из его людей.
  
   При звуке первого выстрела команда Карелина выскочила из машины, припаркованной возле отеля "Ривьера". Но к тому времени, как они все упали на тротуар, прозвучал последний выстрел, и к тому времени, когда они достигли угла улицы Аббасова, они врезались в поток кричащих туристов, убегавших в противоположном направлении.
  
   Когда они, наконец, пробились дальше, уже слышался вой полицейских сирен. Карелин нырнул в кусты, испачканные кровью, и ловко вытащил бумажник Мурада.
  
   Затем они ушли, предоставив полицейским самим обнаружить тело и разобраться во всем самостоятельно, чего они не могли сделать.
  
   Через несколько мгновений, когда они вернулись к машине, Карелин обнаружил, что Марина не отвечает ни на свой обычный мобильный, ни на зашифрованный. Но аппаратура слежения засекла ее зашифрованный звонок на телефон Беликова.
  
   Помощники Карелина немедленно принялись наводить навигатор на сигналы обоих телефонов. Беликовский был неподвижен.
  
   Карелин начал обдумывать возможные причины, по которым сигнал Беликова не двигался, пока их машина медленно ехала по улицам, ускользая от хаоса в зоне бульвара. Его, возможно, убили. Или его похитили, а телефон выбросили. Каковы бы ни были причины, по которым Марина не отвечала, он просто должен был доверять ей.
  
   Он сгорбился в кресле и сосредоточился на воспроизведении разговора Беликова с Мурадом, слушая его снова и снова.
   - Они пошли туда, куда ты сказал, Они сделали то, что ты сказал. − Карелин еще раз прокрутил запись и посмотрел на агента, сидевшего напротив него на заднем сиденье. - Я нашел женщину, у которой есть то, что тебе нужно.
  
   - Что, черт возьми, он говорит? - пожал плечами офицер.
   Карелин хмыкнул.
  
   Денис Петров промолчал. Он работал под прикрытием в Закавказье в течение тринадцати лет. Ереван, Сухуми, Тбилиси, Нахичевань. Он в прошлом работал с Карелиным во время российско-грузинского конфликта. Он опустил голову и слушал, качая головой.
  
   - Черт, - выругался Карелин. Он перемотал на ответ Беликова. 'О?" Снова. 'О?" Снова. 'О?' Затем: "И?" Снова. 'И что?"
  
   Затем запись смолкла, за исключением ритмичной музыки, которая звучала на заднем плане. Музыка востока.
  
   Потом первый выстрел. Начинают кричать. А затем быстро последовали другие выстрелы.
  
   Карелин не повторил запись выстрелов.
  
   Они следовали за сигналом GPS с мобильного телефона Беликова, осторожно приближаясь, просматривая движение на тротуарах. Когда они приблизились к сигналу на темной улице, пешеходы исчезли совсем. Наконец, в дюжине кварталов от "зоны поиска" они нашли разбросанный по тротуару разбитый сотовый телефон Юрия.
  
   Воспользовавшись зашифрованной мобильной связью, Петров наконец добрался до Кирилла Лопатина, главного оперативника Мандрыкина, но Лопатин сказал, что все произошло так быстро, что у них даже не было возможности прикрыть толпу. По правде говоря, никто не ожидал стрельбы, во всяком случае, на встрече знакомых, и стрельба застала всех врасплох.
   - Кстати, - сказал Кирилл, - Мурад передал Беликову какой-то листок бумаги. Беликов прочел его и сунул в карман.
  
   Карелин стоял на темном тротуаре, слушая отчет Петрова и анализируя действия Марины. В машине он сидел на холостом ходу, задние двери были открыты. Леонид Нервинин, техник команды Карелина, вышел, чтобы собрать осколки сотового телефона, и теперь он возился с ними, как будто мог снова собрать телефон. Как будто это имело значение.
  
   - Сукин сын, - проворчал Карелин.
  
   Петров закурил сигарету.
   - Этот парень все еще что-то искал, хотя и думал, что Евгений мертв? Думаю, он подтвердил то, что подозревал Евгений. Наверное, то, что было написано на листке бумаги.
  
   −Вот как это звучит. − Карелин разозлился. Он не был уверен, что здесь происходит.
  
   - Было бы ошибкой предполагать здесь слишком много, - сказал Петров, в основном разговаривая сам с собой. - Убийство не обязательно связано с тем, что Мурад говорил Юрию. Это могло быть совершенно не связано с этим.
  
   Легкий ветерок дул по узкой улице, принося с собой тяжелую влагу. Ранние вечерние дожди не прекратились, как обычно, и туман начал опускаться. Карелин чувствовал его на лице и видел, как оно собирается вокруг нескольких фонарей, тянувшихся вдоль убывающей улицы.
  
   - Лев, - сказал Михаил Селиверстов, второй техник в команде, сидевший в машине с открытой дверцей и следивший за сигналом с телефона Марины на GPS-мониторе, - она недалеко. Угол Булбул и Льва Толстого.
  
   Леонид вернулся в машину, чтобы выбраться из тумана, который становился все тяжелее.
  
   Петров ссутулился, поднял воротник рубашки, уронил окурок-он больше никогда не курил целиком-и наступил на него ногой.
  
   - Я доверяю ей, - сказал Карелин, как будто Петров спросил его, доверяет ли он. Он все еще смотрел вдаль. - Она сделает то, что должна. Он не сводил глаз с улицы, которая, казалось, исчезала в супе темноты и тумана. - Давай вернемся в машину и посмотрим, куда она едет.
  
   Виктору Мандрыкину стало трудно дышать. Иногда мембрана, покрывающая его носовые полости, подвергалась воздействию специфической атмосферы Баку. Иногда болела вся передняя часть головы, где раньше было лицо, несмотря на обезболивающий спрей. Чтобы ослабить боль,он постоянно выпивал анальгетики.
  
   О событиях в кафе рассказал ему Кирилл Лопатин, который докладывал со своего места на темной крыше кафе "Террасса", где техники Кирилла транслировали Карелину прямую трансляцию разговора, которую они собирали с помощью параболического микрофона. Он ждал телефонного звонка, который, как он знал, скоро поступит от Карелина. Кирилл видел, как Карелин забрал бумажник Мурада, и скоро Карелин захочет, чтобы люди Мандрыкина выяснили, где он живет, и зачистили это место в поисках информации.
  
   Это был хороший контракт для Мандрыкина. Лев Карелин всегда хорошо платил, давал Виктору и его людям большую свободу действий и все еще верил, что закон добычи был оправданным понятием. Пока операция шла хорошо, Мандрыкин мог собирать обломки, которые неизбежно следовали за ней.
  
   Но недостатком работы с разведчиками было то, что людям Мандрыкина приходилось мириться с их высокомерием. Их превосходство во всем было так автоматически принято как должное, что они попадали в него так же естественно, как дерьмо. Они думали, что люди, которых они нанимают, знают только то, что им говорят разведчики, что частники не обладают собственными творческими способностями. Тем, кто представлял внешнюю разведку, было трудно поверить, что их можно перехитрить, что ими можно манипулировать так же легко, как и другими.
   Но правда заключалась в том, что в этой операции не могло быть достаточно недостатков, чтобы ослабить его энтузиазм в поисках Гасана Фархадова. Иногда маниакальная судьба преподносит тебе подарок, и Карелин, призвавший Мандрыкина на эту операцию, - был один из таких случаев, редкий и сладкий, как поцелуй Фортуны. Мандрыкин уцепился за эту возможность со злобным энтузиазмом. Карелин этого не знал, а Мандрыкин не хотел ему говорить, но охота на Гасана Фархадова была его навязчивой идеей почти три года. Карелин только обеспечил Мандрыкину своего рода легитимность и возможности, чтобы делать то, что заставляло сердце того биться.
  
   Когда зазвонил телефон, он снял трубку.
  
   - У меня есть бумажник этого парня, - сказал Карелин, - и я отдал его Кириллу. Его зовут Мурад Умаров. Когда-нибудь слышали о нем?
  
   −Нет.
  
   −Ну, мне нужно, столько, сколько я могу получить на него, и мне это нужно так быстро, как я могу получить его.
  
   - Конечно, - ответил Мандрыкин. - Кирилл рассказал тебе о провале?
  
   −Да.
  
   - Так где сейчас Беликов?
  
   - Понятия не имею. Марина заставила его выбросить сотовый телефон, что было умно. Она забрала его. Я жду ответа. Я скажу вам одну вещь: мы были не единственными, кто проводил слежку на этой улице сегодня вечером. Кто бы это ни сделал, он должен был защитить кое-какие вложения. Нам нужно знать, был ли этот парень убит из-за чего-то еще, или это было связано с Евгением. Давайте выясним, что здесь происходит.
  
   Вот и все. Карелин прервал связь. Мандрыкин набрал номер своего зашифрованного телефона и сказал Кириллу, чтобы тот сначала связался с ним насчет того, что они нашли у Мурада.
  
   За его окнами туман, который двигался, таял огни города, создавая медное свечение, которое быстро охватывало всю долину огней.
  
   Мандрыкин боролся с депрессией. Без лица-сущий ад. Он повернулся спиной к окнам и вгляделся в полумрак своей комнаты с плавающими лицами, все вокруг купалось в розово-золотом блеске.
  
   Боже, боже, боже, как он хотел лицо.
  
   Многие философы верили, что человеческое лицо является самым сокровенным проявлением внутренней природы каждого человека. Это было физическое представление духовного "я". Личность. Без лица исчезал человек. Он был никем.
  
   Если бы у него была тысяча жизней, он бы отдал их все в обмен на одну с лицом.
  
   Любитель тьмы и углов ... он берет вещи ... колдун, разрушитель лиц, он заставляет других терять свои лица.
  
   Если бы у него была тысяча жизней, он бы охотился на Гасана Фархадова во всех них и уничтожал бы его снова и снова, не переставая.
  
   Но он, Виктор Мандрыкин, был недолговечен. О нем забудут. Его "я" было уничтожено, его ограбили и украли его лицо, его существование было удалено от него в полосках плоти, в нитях мышц, в осколках хрящей.
  
   Мандрыкин начал плакать, тихо причитая, чтобы его помощники не услышали.
  
  
  
   Глава 21
  
   Кто-то в толпе взял его за руку, когда Марина все еще говорила, и он обернулся и увидел мужчину своего возраста, который смотрел на него, все еще держа его за руку.
  
   - Пожалуйста, ты должен пойти с нами, Женя, - сказал он. Он умоляюще поднял бровь, и выражение его лица не было угрожающим.
  
   Беликов повернулся к Марине, которая тоже смотрела на него, и увидел мужчину, державшего ее за руку. Все переглянулись, а затем мужчина наклонился к уху Беликова и что-то сказал.
  
   Беликов снова поймал взгляд Марины, и она кивнула, или ему показалось, что она кивнула, а затем, не сказав больше ни слова, все четверо медленно двинулись сквозь толпу.
  
   Проталкиваясь сквозь толпу людей, стоявших на краю танцпола и у стены, примыкающей к оркестру, мужчина, державший Марину за руку, открыл дверь, и они вошли в узкий, затхлый коридор, заставленный ящиками с пустыми бутылками из-под ликера, изношенными метлами и швабрами. В этот момент прямо перед ними открылась еще одна дверь, преграждая им путь, и из туалета вышла женщина с руками под приподнятой юбкой платья, когда она заканчивала поправлять нижнее белье. Удивленная, она опустила юбку, одарила их быстрой застенчивой улыбкой, а затем резко повернув голову, она протиснулась мимо них в крошечный коридор.
  
   - Вы, я полагаю, Мансур Сабитов?- Спросил Беликов, чтобы сообщить Марине, куда они направляются.
  
   - Да, - коротко ответил мужчина.
  
   Они повернули за угол и оказались у задней двери клуба. Мужчина с Мариной открыл дверь, но затем отпустил ее руку и выставил свою, блокируя ее.
  
   - Наедине, - ответил человек рядом с Беликовым.
  
   -- Эй, Подожди секунду. − Беликов покачал головой.
  
   - Прости, - сказал мужчина. - Ты должен быть один.
  
   В напряженный момент, все оценили ситуацию. Затем второй мужчина поднял обе руки в умиротворяющем жесте.
  
   - Для нее будет лучше, если она не придет, - сказал он.
  
   - Все в порядке. -- Марина протянула руку и коснулась груди Беликова ладонью, словно желая выразить искренность своих слов. - Все в порядке. Ты слышала, что я сказал?
  
   Он кивнул.
   − Да.
  
   - Ты помнишь?
  
   - Вот как?
  
   - Тогда никаких проблем, ладно?
  
   Он приспосабливался, читая между строк каждый жест, представляя связь в каждом движении ее лица.
  
   Она посмотрела на мужчину с Юрием. - Я увижу его позже, хорошо?
  
   − Да, конечно, без проблем.
  
   - Тогда все в порядке, - сказала она Беликову и медленно попятилась. Они подождали, пока она повернется и исчезнет за углом, направляясь туда, откуда они пришли.
  
   Он сидел один на заднем сиденье машины, "Дэу". Не было никаких попыток скрыть их маршрут, и его первой мрачной мыслью было, что он не вернется, так что это уже не имеет значения. Но он отодвинул ее в сторону. Может быть, Сабитов будет здесь только на одну встречу. Или, может быть, в какой-то момент по пути ему завяжут глаза, может быть, переведут в другую машину.
  
   Некоторое время он смотрел в окно, позволяя образу уходящей Марины играть в его голове. Боже, каким окончательным это казалось сейчас. В тот момент он был очень близок, чтобы принять тот факт, что он просто не мог этого сделать. Очень близко. Дело в том, что у него просто не хватило мужества на это. Лучшее, что он мог сделать, это просто фейк. Черт, он мог притвориться, он мог это сделать. Играть в дерзкую игру, грандиозную шараду. По крайней мере, до тех пор, пока не произойдет что-то, что он не сможет контролировать.
  
   Они въехали в темный лес парка 'Луна', фары машин вглядывались в туман, окутавший густой лес гигантских деревьев. Движение было интенсивным, и люди ждали транзитных соединений вдоль широких тротуаров, обрамляющих бульвар.
  
   Остановившись на улице Нобеля, они продолжили путь в элегантный район Белого города, удаляясь от побережья, пока улицы не стали меньше и не превратились в серпантин. Это был район Хатай, современная часть города, где жили бизнесмены и богатые политики с сомнительными связями. Здесь же находилось большинство иностранных послов в городе.
  
   Они вошли в район восходящих поворотов, узкая улица снова и снова сворачивала. Туман сгустился, и машина резко свернула на крутой склон, миновав два кованых воротца. Они снова повернули, и шины машины задергались на скользком от влажного дыхания тумана тротуаре. Свет фар выхватил из темноты отвесную скалу справа, поросшую вьющимися растениями. С другой стороны склон холма уходил вниз, и медное ночное небо города раскинулось далеко внизу по долине.
  
   Они остановились в круглом дворе двухэтажного частного дома старой постройки. Кое-где в окнах горел янтарный свет, но снаружи дом был виден только из-за медного свечения долины.
  
   Выйдя из машины, Беликов увидел темные силуэты пальм на фоне фасада здания, и теперь тоже были видны вооруженные охранники, слоняющиеся по двору. Заглянув через ворота, ведущие во второй обнесенный стеной двор, он увидел другие машины и людей, которые выносили из дома охапки коробок и складывали их в машины.
  
   Его провели через парадную дверь в холл без мебели, где голоса эхом отражались от оштукатуренных стен и мраморных полов, не давая возможности определить, откуда они доносятся.
  
   Они поднялись по широкой лестнице, двум сопровождающим пришлось отойти в сторону, когда трое мужчин начали спускаться вниз с охапками ноутбуков. В пустом проходе внизу появились вооруженные охранники, время от времени переговариваясь в проволочные микрофоны, свисающие с наушников. Беликов заметил, что штукатурка на стенах облупилась.
  
   Свернув в коридор со сводчатым потолком, они прошли по нему к двойным деревянным дверям слева, которые распахнулись при их приближении. Они вошли в длинную комнату, которая выглядела так, словно когда-то здесь был большой зал. Здесь тоже люди усердно работали, разбирая электронное оборудование и загружая его в коробки, которые затем увозили. Французские двери открывались в противоположную длинную стену, открывая террасу.
  
   Его быстро провели через комнату на террасу, где телохранитель жестом подозвал Беликова, который последовал за ним к нише, увитой решетками. Трое мужчин сидели в садовых креслах в полумраке, и когда Беликов приблизился, один из них встал и вышел из беседки, направляясь в противоположную сторону.
  
   - Женя. - Одна из оставшихся фигур встала, обошла вокруг стола и протянула руку, его лицо теперь было видно из тени беседки. Юрий узнал Мансура Сабитова по наброскам Евгения.
  
   -- Ас-салам алейкум, - сказал Сабитов. Он был ничем не примечателен ни ростом, ни ростом, может быть, даже тоньше, чем рисовал Евгений. На нем была рубашка с закатанными почти до локтя рукавами. Он был сильно небрит.
  
   Беликов пожал ему руку, но тут же перевел взгляд на другого мужчину, который все еще сидел за столом.
  
   - Женя, - сказал другой человек и тоже встал, но остался на месте. - Рад снова тебя видеть.
  
   Хотя он не выходил из беседки, лицо Гасана Фархадова было видно в отраженном медном сиянии долины, и Беликов смотрел на портреты Евгения. Он смотрел в лицо убийце и террористу. Он посмотрел в лицо человеку, которого российская разведка очень хотела убить.
  
   - Привет, - вежливо сказал Беликов. Что еще он мог сказать? Он перегнулся через стол, и они пожали друг другу руки.
  
   Фархадов был симпатичным мужчиной. Свет был тусклый, но Беликов успел заметить, что Гасан тоже нуждается в бритье, что его белая рубашка сильно помята, манжеты закатаны с грубым безразличием, а спереди расстегнуты почти до середины груди.
  
   После нескольких часов сосредоточения на портретах Евгения и исследованиях этого человека, реальность была захватывающей. Даже в медном свете он видел, как хорошо поработал Евгений. И все же лицо Гасана Фархадова из плоти и крови было более сложным, его черты более интересными, чем мог изобразить Евгений. Он оказался более грубым и утонченным, чем ожидал Беликов.
  
   - Пожалуйста, садитесь с нами, - сказал Фархадов. Раздался громкий треск, что-то упало где-то в дальних комнатах дома. - Мы скоро уйдем отсюда, - сказал Фархадов, имея в виду шум. - Мы должны максимально использовать оставшееся время.
  
   Гасан замолчал, но Беликов ничего не сказал. Он знал, что Евгению было бы что сказать, потому что он никогда не терял слов. Фархадов посмотрел на него через стол. Он играл с ним. Он сидел в своем кресле расслабленным авторитетом, невозмутимый.
  
   - Я пытался связаться с тобой, - сказал Фархадов. - Но это было нелегко сделать... по крайней мере, если мы хотели избежать разоблачения. В панике, последовавшей за стрельбой, мы потеряли тебя. Но у нас также был кое-кто, кто наблюдал за Мариной. Когда она выбежала из твоей квартиры в Абайском переулке, мы подумали, что если останемся с ней, то у нас будет хороший шанс найти тебя.
  
   Беликов услышал, как во дворе хлопнули дверцы машин, завелись двигатели, покрышки покатились по гравию, а потом, когда машины выехали на мощеную дорожку и покатились вниз по склону, двигатели ускорились. Помещение быстро пустело, но Фархадов, похоже, никуда не торопился. Он был совершенно невозмутим и сидел в своем кресле, как будто у него была целая ночь, чтобы поговорить, как будто он знал момент, когда ему нужно было двигаться, чтобы избежать несчастья, от которого все остальные спешили прочь.
  
  
  
  
  
   Глава 22
  
   В тишине Беликов репетировал свою роль Евгения. Он только что вышел из укрытия. Он встретился со своим информатором, который обнаружил, что он все еще жив, а затем кто-то застрелил его. Молодая девушка. О чем бы подумал Евгений? Что сказала бы ему смерть Мурада? Что бы увидел во всем этом Евгений? Думал ли он о чем-нибудь, кроме того, что мог сделать, чтобы спасти свою шкуру?
  
   Фархадов сидел, сгорбившись в кресле, опершись правым локтем на подлокотник, подперев лицо ладонью, сложив два пальца на правой стороне рта и держась двумя пальцами за висок. Юрий заметил на левом запястье черные часы в стиле "милитари". Глядя на Евгения, пристально наблюдая за ним, неужели он что-то почувствовал, заподозрил, что это не Евгений сидит перед ним? - Фархадов излучал ощущение животной мужественности, что, вероятно, было одной из первых вещей, которые кто-то заметил бы в нем.
  
   - Скажи мне, - наконец произнес Фархадов, выпрямляясь в кресле, - почему ты был в Сумгаите в ночь перестрелки?
  
   - Халид позвонил мне и сказал встретиться там. Не сказал почему. Я чуть не погиб вместе с ним.
  
   -- И как тебе удалось этого избежать?
  
   − Слепая удача.
  
   − Ты видел, что случилось?
  
   − Нет.
  
   - Ты слышал стрельбу.
  
   - Да, и я побежал. Бежал как черт.
  
   - Ты знаешь, что случилось?
  
   - Я слышал... слухи, как и все остальные.
  
   Гасан задумчиво кивнул.
   - И почему ты прятался все это время?
  
   - Я не имею никакого отношения к тому, что произошло в Сумгаите той ночью. Я просто хотел убедиться, что мне ничего не угрожает, прежде чем снова появлюсь.
  
   Внизу, во дворе, послышались громкие голоса, а потом кто-то побежал куда-то на второй этаж. Фархадов, казалось, не замечал этого, и его глаза не отрывались от Юрия. Казалось, у него что-то на уме, возможно, решение, и Беликов мог только предположить, что это как-то связано с Евгением. Он пытался следовать логике, следовать тому, как, по его мнению, поступил бы Евгений, играть так, как, по его мнению, поступил бы Евгений.
  
   - Что Мурад Умаров делал для тебя?
   Вопрос задал Сабитов, который сидел тихо, наблюдая за Беликовым. Однажды он отхлебнул из белой чашки. Кофе, догадался Юрий.
  
   - Ты знаешь, что он делает, - сказал Беликов. - Мы обсуждали это с тобой в Баку.
  
   - И ты не общался с ним... пока скрывался эти последние недели?
  
   - Я думаю, ты очень хорошо знаешь, что мы не общались. -- Юрий сосредоточился на Сабитове. - Я думаю, ты наблюдал за ним.
  
   - На кого еще он работал?
  
   - Он мне не говорил.
  
   - Он работал только на тебя.
  
   - Нет. Я не могу себе этого позволить.
  
   - Тогда кто же еще?
  
   Беликов взглянул на Фархадова, который молча наблюдал за ним, потом снова на Сабитова.
  
   - Что, черт возьми, здесь происходит? В чем дело?
  
   - После того как ты исчез, - сказал Сабитов, - Мурад начал присматриваться в тех местах, куда ему не следовало смотреть.
  
   - А не должен был?
  
   - О чем он говорил сегодня вечером, когда сказал, что сделал то, что ты ему велел? Что он нашел женщину, которая имеет, что ты хочешь?
  
   Беликов почувствовал, как его окутывает теплая волна. Это было выше его понимания. Он не сможет этого выдержать.
  
   −У меня есть богатый клиент, который ищет одну статуэтку эпохи Парфянского царства. - размеренно промолвил он. - Я слышал о женщине, у которой могло быть такое. Я думал, он это имел в виду.
  
   - Как зовут эту женщину?
  
   −Нет, я не могу этого сделать. Я не упоминаю твое имя при других людях. Я не упоминаю ее имя при других людях. Вот как я это делаю. Так я остаюсь в бизнесе. Люди знают, что им можно доверять.
  
   −Где она живет?
  
   Беликов покачал головой.
   −Нет, не могу сказать.
  
   Сабитов не шелохнулся. Оба сидели в медном полумраке и смотрели на него. Они не смотрели друг на друга и не обменивались никакими замеченными Беликовым словами, и все же ему казалось, что они оба взвешивают его ответ на одной шкале, используя одни и те же критерии, чтобы найти его достойным... или нет.
  
   Клочок бумаги в кармане джинсов горел у него в паху, как угольки.
  
   - Ты уверен, что он имел в виду именно это?- спросил Фархадов.
  
   - Я сказал, что думаю, что он имел в виду именно это. У меня не было причин думать иначе. Он прожил недостаточно долго, чтобы я мог быть уверен.
  
   Они ничего больше не сказали, наблюдая за ним в тишине. Беликов испугался. Внезапно то немногое мужество, которое он сумел собрать воедино, ускользнуло. Это контрабандная сделка, напомнил он себе. Контрабандная сделка. Просто контрабандная сделка. Терроризм не обсуждается.
  
   - Смотри, - наконец собрался он. - Если это больше не то, чего ты хочешь, тогда ладно. Мне тоже не очень комфортно быть на грани твоих гребаных сделок с наркотиками. Просто помни, твои люди пришли ко мне. Все было не наоборот. Я не собираюсь лезть в ваши дела. Я могу даже сейчас уйти. Попросту уйти.
  
   Беликов слышал, как кто-то бежит.
  
   Он ждал реакции Фархадова, но тот сидел, как сфинкс, красивый сфинкс, сфинкс с кровью на губах, с мертвыми душами, висевшими на шее, как ожерелье из увядших жизней. Беликов вспомнил абзацы, написанные о нем Евгением, что-то вроде свободного стиха о человеке, который был вполне симпатичным, человеком, недостойным собственной личности.
  
   −Как давно вы были в Москве? − Спросил Фархадов.
  
   Вопрос ошеломил Беликова. Вот ужас. Внезапно его затошнило. Он понял, что Фархадов знает. Юрия не собирались выводить отсюда живым. И тут он так же внезапно вспомнил: Москва была некоторое время и домом Евгения, и городом самых нежных воспоминаний Гасана, его безмятежными студенческими днями до того, как мир стал жестоким по отношению к нему.
  
   Евгений писал, что Фархадов любил вспоминать об этом, о мелочах, которые он помнил, о переулках, об Арбате, барах в том районе, кинотеатрах, кафе, книжных магазинах. Подробности. Мелочи памяти, мелочи, по которым скучаешь и тоскуешь, которые становятся все больше и больше по мере того, как время отталкивает их все дальше и дальше.
  
   −Три месяца, примерно,− спокойно сказал Юрий.
  
   - Весна, - сказал Фархадов, и его голос смягчился. - Это хорошее время.
   Еще одна пауза, потом он сказал:
   −У меня была подруга, чья семья владела домом на берегу реки. Медвежьи Озера.
   Беликов почувствовал слабость. Что это было? Значит, он все-таки знает? Неужели Фархадов играет с ним?
  
   - Я в свободное время ходил к этим людям. Красивое место. Идиллическое, правда. Мы отплывали от причала и смотрели, как люди катаются на водных лыжах по озеру. Эти лесистые берега. Они живут все еще там, не так ли?
  
   −Еще там.
  
   − Этого парня звали ... как его ... Холмов. Ты знаешь какого-нибудь Холмова?
  
   −Нет, не помню.
  
   Фархадов кивнул, как бы понимая, что это была случайность. Он не сводил глаз с Юрия, но у Юрия было ощущение, что Фархадов читает его мысли, что каждый раз, когда он получал ответ от Юрия, красная стрелка на детекторе лжи регистрировала ответ "это не Евгений".
  
   В памяти Беликова всплыл его отец. Он смеялся бы до упаду над его фальшивым представлением. Он смеялся бы над ним, насмехался над ним на своем языке страны чудес и бросавшимися в глаза его позами, которые не оставляли сомнений в том, что он думает о его мрачной имитации человека, которого он никогда не встречал.
  
   Фархадов замолчал. Может быть, он думал о Москве, или об озере, или о лесистых утесах, или о Холмовых. Он думал об этом так долго, что Беликов начал задаваться вопросом - что, черт возьми, происходит.
  
   - Мы хотим, чтобы ты доставил для нас посылку в Россию.
  
   На этот раз, это был Сабитов, кто говорил. Фархадов продолжал смотреть на Беликова. Так вот в чем дело? Он прошел какое-то испытание? Неужели Фархадов таинственным образом сообщил Сабитову, что Беликов достаточно чист, чтобы работать с ними? Какого черта здесь происходит?
  
   Беликов знал только одно: его работа состояла в том, чтобы восстановить контакт с Фархадовым, используя поддельный маршрут контрабанды Евгения в качестве приманки. Это был первый признак во всем этом проклятом кошмаре, что, возможно, у него будет шанс сделать это. Он просто хотел покончить с этим. Он просто хотел выбраться из этой ситуации.
  
   - Насколько велика посылка? − Спросил он.
  
   - Около кубического метра, - ответил Сабитов. - Килограммов двадцать.
  
   - Когда?
  
   − Скоро.
  
   − Когда скоро?
  
   −Может быть, завтра.
  
   − Где мои люди его заберут? Турция? Албания?
  
   −Нет. Груз здесь, - сказала Сабитов. − В Баку.
  
   Беликов еще немного подумал.
   - Мне нужно связаться со своими людьми, все уладить, сделать кое-какие приготовления.
  
   - Здесь не так много вариантов, - вставила Фархадов. - Практически никаких.
  
   Юрий все понял.
  
   Сабитов посмотрел на часы.
   - Как только у тебя будут окончательные планы, - сказал он, - Дай нам знать. Если ты не свяжешься с нами завтра к десяти утра, нам придется действовать по-другому.
  
   −Как мне с вами связаться?
  
   − Позвони в центральную больницу Нефтяников, - сказал Сабитов, - в любое время, ровно за четверть часа до или через четверть часа. Спроси в регистратуре Фирузу. Когда она спросит, кто говорит, скажи ей, что ты Рауф. Она скажет тебе, что делать.
  
   Словно по сигналу, они услышали, как люди входят в зал, громкие голоса эхом отдавались в огромной пустой комнате. Они замолчали, когда кто-то быстро пересек комнату, вышел на террасу и подошел к ним.
  
   - Отвези его туда, куда он хочет, - сказал Сабитов по-азербайджански человеку, который ждал на краю беседки. Потом все трое встали, и Беликов увидел, что Гасан Фархадов невысокого роста, но крепкого сложения. Беликов небрежно сунул руки в карманы.
  
   - Завтра в десять, - сказал Сабитов.
  
   - Да, - сказал Юрий, и на этом все закончилось.
  
   Беликов сидел в тишине, в одиночестве на заднем сиденье автомобиля. Большая часть архитектурного однообразия в Баку было создано во второй половине двадцатого века, когда тысячи людей, хлынули в столицу из бедных сельских районов. Спасаясь от нищеты в своих маленьких деревнях, где даже трудолюбивая смерть едва могла пробудить в них энергию, они искали надежду в стремительно развивающемся городе и создавали новый вид массовой нищеты.
  
   Машина въехала в одну из этих огромных безжизненных колоний многоэтажных зданий из шлакоблоков, где каждое строение начало разрушаться в тот момент, когда началось его грубое строительство. Улицы были узкими, прямыми, бесконечными и полными выбоин, и несколько слабых уличных фонарей, которые работали, светили угрюмо. Несмотря на туман и закрытые окна, автомобиль наполнился запахом пыли. Вся сюрреалистическая сцена была физическим отображением психического состояния Юрия: суровое, чуждое и угрожающее.
  
   Водитель подъехал к обочине и заглушил двигатель. Он опустил стекло, и они стали ждать. Юрий посмотрел на часы. Прошло пять минут. Десять. Он тоже опустил стекло. Двадцать. Двадцать пять. У водителя зазвонил мобильный. Он открыл ее и прислушался.
  
   "Хэлэлик", - сказал он.
   Он захлопнул телефон, завел машину и уехал.
  
  
  
  
   Глава 23
  
   Водитель высадил его у одного из магазинов "Премьер" на улице Абилова, сразу за углом от отеля "Амбер". Он обошел отель, зашел в мужской туалет и умылся холодной водой. Когда он вернулся, он пошел в одну из контор, который всегда можно было найти за пределами отелей.
  
   В течение следующих тридцати минут он использовал ряд фирм такси, используя крупные отели в качестве пунктов вызова, потому что они предоставляли ему широкие возможности выйти из них незамеченным. В конце концов, он обрел некоторую уверенность в своем исполнении техники сбрасывания "хвоста", и он сделал свою последнюю остановку. Он вышел из машины и зашагал по темным улицам.
  
   Теперь он стоял под лавровым деревом перед кафе, которое оставалась открытой. метрах в пятидесяти эта тихая улочка сливалась с более широкой, светлой и оживленной. Он был на улице Азизбегова.
  
   Он повернулся и посмотрел через улицу. Машины были припаркованы по обеим сторонам дороги, а примерно через четыре машины, почти скрытая лавровыми деревьями, находилась небольшая гостиница в узком здании в несколько этажей высотой. Бледно-голубая неоновая вывеска, ненавязчиво висевшая над тротуаром, едва виднелась сквозь деревья: "Отель Кавказ", слова, которые Марина прошептала ему в "Статусе". Беликов пересек улицу и вошел в отель.
  
   Пожилой человек, сидевший за столом из массивного темного дерева, увенчанного зеленым мрамором, казалось, был поражен, увидев его входящим в крошечное фойе. Имя "Кавказ" было выложено голубой плиткой в центре белого кафельного пола. У портье, лицо которого, казалось, несколько десятилетий было лишено солнечного света, под водянистыми глазами залегли тяжелые складки, а слишком черные, тонкие, как карандаш, усы рассекли длинную верхнюю губу. Пока Беликов расписывался в старинной регистрационной книге, клерк извивался от удовольствия, нервно улыбаясь ему. Откуда-то Юрий уловил неприятный запах гардении.
  
   Он попросил номер 202, который был на втором этаже, вверх по винтовой узкой лестнице, которая жалобно стонала, когда он поднимался. "Кавказ" занимал всего три комнаты в ширину, а его комната находилась в центре короткого коридора. Но он не пошел в свою комнату. Вместо этого он остановился в темном коридоре и тихо постучал по номеру 201.
  
   Тишина. Ничего. Может быть, прошло всего несколько секунд - он не знал, так как за последние несколько часов время превратилось в дико эластичную вещь, - но как бы долго это ни продолжалось, этого времени было достаточно, чтобы его разум ухватился за каждую катастрофическую возможность: он неправильно расслышал имя. Что-то случилось. Это была ловушка. Или вообще Марина была мертва.
  
   Тем временем Марина открыла дверь.
  
   -- Уф-ф, - сказал он, и она отступила назад, чтобы впустить его.
  
   Она не включила свет в комнате, но распахнула две панели окна, через которые проникал слабый отблеск вывески отеля внизу и отблеск кафе на другой стороне улицы. Это был призрачный свет, но достаточно яркий.
  
   Марина молча повернулась и подошла к окну. Они посмотрели друг на друга. Ленивый ветерок шевельнул тонкие занавески по обе стороны окна, словно прерывистое дыхание.
  
   Он огляделся: кровать, тумбочка и стул по обе стороны кровати, старый шкаф с зеркальным фасадом напротив изножья кровати. Дверь в ванную была открыта, и в дверном проеме одиноко стояло старомодное белое фарфоровое биде.
  
   Сдержанность Марины была странной, но он был так поглощен собой, своим страхом, смущением, облегчением, увидев ее, что не понимал, насколько необычным было это мгновение и как долго оно длилось. Это могли быть только секунды.
  
   - Юра, - сказала она, и он понял, что в первый раз она назвала его по имени, - с тобой все в порядке?
  
   Может быть, это он вел себя странно, а не она. Да, должно быть так.
  
   - Да, - сказал он.
   Нет, он не был в порядке, но какая разница, если бы он сказал иначе?
  
   Была секунда, только одна или две, когда он подумал, что если он подойдет и обнимет ее, как ему отчаянно хотелось, то она поймет, что на самом деле она хотела, чтобы он это сделал. Он был уверен в этом, как ни в чем другом с тех пор, как все это началось. И тут же он осознал, насколько абсурдно это было бы для нее, насколько неожиданно и неуместно... и неуправляемо.
  
   - Да, - повторил он. Внезапно он почувствовал слабость. Он подошел к кровати и сел. - Черт, - вырвалось у него.
  
   - Вы с ним разговаривали? - спросила она. Совершенно логичный вопрос прорезал неустойчивость его эмоциональных фантазий.
  
   Беликов снял пиджак - пиджак Евгения - и бросил его на стул с его стороны кровати.
  
   - Да, говорил. И нет, я не думаю, что он догадывался, что разговаривал не с Евгением.
  
   - Невероятно, - сказала она.
  
   Он рассказал ей все, что произошло, все, что было сделано и сказано с того момента, как он оставил ее в "Статусе", до того, как постучал в ее дверь в "Кавказе". Марина молчала. Она не прерывала его, чтобы задать вопросы или попросить рассказать о чем-то конкретном, или попросить разъяснений.
  
   Сначала она стояла у окна, но потом начала расхаживать, скрестив руки на груди. Наконец, она снова подошла к окну и посмотрела вниз на улицу, ее профиль выделялся на фоне света. Когда он наконец закончил, она снова повернулась к нему.
  
   - Господи, - сказала она. Она стояла неподвижно, скрестив руки на груди, как это делают женщины. Она изучала его, слабый свет позади нее позволял ей хорошо рассмотреть его лицо. - Послушайте, я хочу, чтобы вы знали: я считаю, что вы проделали великолепную работу. Но я буду честна с вами: я не думала, что вы сможете это сделать. Извините, но я этого не предполагала.
  
   Она остановилась без всякой видимой причины.
  
   - Нет, я тоже не думал, что смогу это сделать. Это не имеет значения. Давай просто закончим с этим.
  
   - Ладно, - сказала она. Скрестив руки на груди, она подошла и села в ногах кровати. - Ладно, теперь слушай. Ты должен быстро рассказать мне, что произошло перед стрельбой. Я слышала все, что было сказано, но я хочу знать все, что происходило. Мурад купился на то, что ты Евгений? Как он реагировал?
  
   Беликов повернулся, положив одну ногу на кровать, а другую на пол. Ему потребовалось мгновение, чтобы осознать то, что казалось таким далеким.
  
   В полумраке стареющего гостиничного номера, мебель которого источала запахи десятилетий скоротечной жизни, стены которого хранили тайны бесчисленных биографий, он рассказывал Марине все, что мог вспомнить - и концентрировался, чтобы запомнить каждую деталь - а она сидела на кровати и слушала.
  
   Он был взволнован тем, как много деталей он мог вспомнить, как ярко он мог пережить шок, страх и панику. Он не только помнил факты в деталях, но и испытывал все эмоции, которые сопровождали эти факты. Назвать это разбором вряд ли стоило.
  
   Когда он закончил, она немного подождала, прежде чем задать свой первый вопрос. Она ждала достаточно долго, чтобы он услышал звуки улицы, доносящиеся до окна, достаточно долго, чтобы он понял, что начался дождь, тихий, тихий.
  
   -- Мне показалось, - сказала она, - что незадолго до того, как его застрелили, что-то случилось. Мурад сказал, что нашел женщину, у которой было то, что хотел Евгений. Ты сказал: "о?" И после небольшой паузы ты спросил... И снова тишина ... а потом выстрелы.
  
   Беликов вернулся к тому моменту, вспомнив секунды до того, как девушка выхватила пистолет.
  
   - Вот дерьмо, - сказал он, откинулся на спинку кровати и сунул руку в карман. Он нащупал листок бумаги и вытащил его.
  
   -Это, - сказал он, - он дал мне это.
  
   Прежде чем он успел среагировать, она выхватила листок бумаги из его руки и включила лампу на ночном столике. Она склонилась над бумагой, подняв голову к свету.
  
   - Это женское имя, - сказала она, выключая лампу и снова погружая комнату в бледное сияние. - Пинар Озтюрк. Ее фамилия турецкая. Думаю, он говорил о женщине.
  
   Она встала вполоборота к нему и остановилась, глядя в окно на улицу. Беликов посмотрел сквозь вялые занавески и увидел бледный свет, отражавшийся от дождя.
  
   Теперь каждое такое молчание причиняло ему боль. Он никогда не забывал о полете времени, о том, как оно проносится сквозь темные часы, толкая его к следующей встрече с Гасаном Фархадовым.
  
   - Смотри, - сказал он. - Фархадов ждет, когда я к нему вернусь.
  
   - Я знаю, - почти огрызнулась она. Она вернулась к окну, немного отодвинулась и прислонилась плечом и бедром к стене. Теперь Юрий видел только ее лицо в ледяном свете. Она смотрела вниз на кафе через улицу.
  
   - Я собираюсь снова позвонить Карелину, - сказала она, поворачиваясь к нему. - У них есть документы Мурада, и он послал людей Мандрыкина обыскать его дом. Мне нужно дать ему и это имя, чтобы люди Мандрыкина могли проверить его.
  
   - Так в чем дело с Мандрыкиным?- Спросил Беликов. - Он питбуль Карелина, да?
  
   - По сути, да, но он частное лицо. Виктор был начальником отдела в частной военной компании, оказывшей неофициальные услуги СВР и ФСБ. Он создал хорошую структуру, силовиков и разведчиков в одном флаконе. Дело в том, что это был инструмент нашей внешней разведки в Закавказье много лет. То есть, в постсоветский период. Его люди собирали досье на местных политиков, на руководителей крупных корпораций, богатых и влиятельных частных лиц. Прослушивал всех. Шпионил за всеми. У него было больше материала на отдельных граждан, чем у КГБ этих стран.
  
   - Когда сменилось руководство СВР, новые люди сделали большую ставку на "реформирование" подобных вспомогательных структур, и одним из способов, которым они это сделали, стало увольнение некоторых из самых строптивых фигур. Мандрыкин был одним из них. Но из-за конфликта в Сирии дело застопорилось. Подобные ЧВК как эта, по-прежнему являются инструментом разведок. У Мандрыкина все еще есть контакты внутри СВР. Он-задняя дверь Карелина к их обширным файлам. И он даже использует некоторых из их технических специалистов. Не для протокола, конечно. Они взаимодействуют в операциях, подобной нашей.
  
   Она повернула лицо, чтобы посмотреть на дождь, ее профиль плывут, как призрачная маска в бледном свете.
  
   - Он найдет ее, - сказала Марина. -- И он найдет ее сегодня вечером.
  
   - Кажется, ты немного пришла в себя, - заметил Юрий.
  
   -Мы должны торопиться. Люди Мандрыкина ... они узнают, что она знает. Мы просто должны сосредоточиться на том, что мы собираемся делать с информацией. Как они ее получат - ты не позволяй себе даже думать об этом.
  
  
   Глава 24
  
   Потрепанный грузовик с грохотом съехал с улицы Нахимова на дальней северной окраине города и въехал в сеть невыразительных прямых улиц, протянувшихся вдоль побережья. Эта часть города впитала большую часть ливней, которые обрушились на сердце города в начале ночи, и грузовик поднял столб песчаной пыли, которая лениво дрейфовала над шлакоблочными домами, которые цеплялись друг за друга, как пельмени.
  
   Вскоре лачуги уступили место обширным складам, перемежавшимся редкими улицами с более темными шлакоблочными домами. Некоторые складские помещения были ярко освещены медным сиянием огней, установленных по периметру на высоких столбах, окруженных высокими сетчатыми заборами. Там были охранники и сторожевые собаки. На некоторых складах все еще работали погрузочные доки, но большая часть района была тихой и пустынной.
  
   Фургон ехал до тех пор, пока четкие, четкие линии современных складов не сменились складами другой эпохи, устаревшими, разрушенными, заброшенными. Эти здания были менее ухоженными, менее освещенными или полностью темными.
  
   Люди в фургоне посылали и принимали сообщения, поэтому приближение фургона было хорошо отмечено, и его безопасный статус был хорошо обеспечен. Последние полчаса они следили за маршрутом наблюдения и обнаружения.
  
   Затем фургон замедлил ход, сворачивая в переулок, который упирался в сектор плотно застроенный зданиями. Вскоре он снова свернул в переулок и проехал мимо четырех длинных ржавых складов, прежде чем съехать на обочину, заросшую сорняками, шумно царапавших шасси грузовика, прежде чем тот остановился и водитель выключил фары.
  
   Трое мужчин с автоматами наперевес выпрыгнули из задней части фургона и немедленно рассредоточились. Затем дверь фургона медленно открылась, и из него вышел Мансур Сабитов. Пока его телохранители разговаривали в наушники, Сабитов подошел к краю ближайшего здания, расстегнул молнию на своих штанах и помочился на ржавую металлическую обшивку.
  
   Он ощущал затхлость окружающей обстановки. Заброшенность имела свой собственный запах, не похожий ни на какой другой в мире. Ему был близок этот запах, он вдыхал его в дюжине стран и на борту ржавых, скрипящих кораблей в Средиземном море, Персидском заливе, Каспийском и Черных морях. Он чувствовал этот запах в дыхании женщин во всех портах и в одежде их детей. Он даже чуял его в лунном свете, когда была луна, а когда ее не было, он чуял его в звездной пыли.
  
   Он встряхнулся и застегнул брюки. Один из его охранников прошел немного вперед, где дверь склада открылась, и два вооруженных человека вышли наружу, чтобы приветствовать телохранителя. Сабитов прошел по изрытому колеями переулку вместе с другими охранниками и приблизился к ожидавшим его людям.
  
   Темнота снаружи отступила, когда они вошли в склад. Обширное открытое пространство было темным, за исключением изолированной освещенной области приблизительно в пятидесяти метрах и примерно в центре мрачной бетонной коробки. Это место освещалось лампами с плафонами, которые свисали из желобов, скрытых высоко в темных нишах склада.
  
   С полдюжины мужчин несли личные вещи в вещевых мешках, картонных коробках и нескольких чемоданах, освобождая палатки, которые стояли в тени за освещенной рабочей зоной. Изолированный очаг активности в обширном пространстве складов напомнил Сабитову о занятой партизанской базе в районе Иракского Курдистана. Но суматоха здесь была связана с ликвидацией лагеря и переменой дислокации. Теперь миссия переходила в другую фазу.
  
   Когда Сабитов и его вооруженные охранники прибыли, трое мужчин отделились от остальных и вышли им навстречу. Пустые ведра были перевернуты вверх дном, несколько пластиковых стульев были придвинуты к небольшому месту сбора, и Сабитов сел с тремя мужчинами.
  
   - Хорошо, - сказал Мансур, обращаясь к невысокому коренастому мужчине с преждевременно редеющими волосами и черными усами, - Гасан говорит, что это последняя проверка. Это наша последняя встреча. Где товар?
  
   Мужчина кивнул в сторону одного из темных углов комнаты и закурил сигарету.
   - Вон там, - сказал он. - Хуршудов заберет его в течение получаса.
  
   - Сколько ты получил?
  
   - Двенадцать банок с этикетками, точь-в-точь как настоящие. Они упакованы и запечатаны.
  
   - Отлично, - сказал Сабитов, изучая мужчину перед ним. Плоть вокруг глаз мужчины была темной, отмеченной месяцами недосыпания, напряженным управлением тайной операцией, слишком большим количеством сигарет.
  
   - А наши друзья, - спросил Мансур, - где они сейчас?
  
   - Я расплатился с ними деньгами, которые вы прислали, и все они уже в пути. У меня есть человек с каждым из них, чтобы убедиться, что они завтра в это время покинут страну. Он глубоко затянулся сигаретой, щурясь на Сабитова. - как насчет шестерых парней?
  
   − Они уже переправились. Все они. Последний прибыл вчера вечером. Нет проблем. Все в порядке.
  
   Сабитов перевел взгляд на другого мужчину, маленького, жилистого, с крючковатым носом и водянистыми глазами.
   - А как насчет вашей информации?
  
   Мужчина кивнул.
   - У каждого наставника есть свои инструкции относительно времени и последовательности. У главного контакта есть код сигнала Гасана "вперед". Когда он получит это, остальное быстро произойдет в нужной последовательности.
  
   - Давай, - Сабитов кивнул. - Хорошая работа.
   Его взгляд упал на третьего человека. - Абдулла?
  
   - Вот уже шесть недель мы поочередно пересекаем одни и те же три коридора. Взятки делают свое дело, и все три пункта абсолютно надежны. Продукт никогда не путешествует вместе с наркотиками, поэтому нет никаких шансов на случайное обнаружение.
  
   Абдулла размахивал свернутой в трубочку лепешкой. В ней ничего не было. Он сделал паузу и откусил большой кусок уменьшавшейся закуски, которую держал в коротких темных пальцах одной руки. Он сидел на пластиковом ведре, широко расставив тяжелые ноги. Не закончив жевать, он продолжил, разговаривая о еде.
  
   - В Турции наши банки с начинкой поместят в партию настоящего продукта, - пробормотал он. - Когда они доберутся до портового склада в Трабзоне, наш чемодан будет разделен на три группы по четыре штуки, и наши банки будут перемешаны с ящиками с настоящими продуктами. Каждая группа будет транспортироваться оптовым дистрибьютером, оставаясь на виду всю дорогу. В конце концов каждый может достичь другого города, где он будет подобран наставниками, которые будут держать их, пока они не получат сигнал от Фархадова.
  
   Во время разговора речь шла на русском, азербайджанском и турецком языках. Иногда один из мужчин вставлял пару слов по-арабски. Суета позади них начала стихать. Личные вещи людей, которые жили здесь чуть больше месяца, были перенесены в машины в ночной прохладе, и несколько человек стояли вокруг, глядя туда и сюда на то, что осталось, как будто проверяя, не забыли ли они что-нибудь.
  
   - Какие-нибудь проблемы с деньгами? - Спросил Мансур. - Еще один платеж, верно?
  
   Абдулла равнодушно кивнул. Его работа состояла в том, чтобы вести все переговоры с местными наркобаронами, чьи маршруты они оплачивали. Он привык ко лжи, насилию и давлению. Природа снабдила его высоким порогом возбуждения. Только неминуемая смерть изменила бы его сердцебиение.
  
   - А как насчет машины? - спросил первый мужчина, глядя через освещенное пространство на сборочный конвейер с баками, насосами, напорными наполнителями, теплообменником, выхлопной системой и системой горячего водоснабжения, соединенных сетью труб, лежавших на бетонном полу и подвешенных на проводах и кабелях к высоким желобам.
  
   - Все идет своим чередом, - бросил Сабитов.
  
   Все еще глядя на оборудование, мужчина покачал головой от стыда. Дорогое оборудование обошлось им в целое состояние, и приобрести его было чертовски трудно. И они получили только двенадцать "предметов" с ним. И все же он знал, что оно того стоит. Казалось пустой тратой времени избавиться от него таким образом.
  
   - Они смогут восстановить его, - сказал второй. - Они узнают, что это такое.
  
   - Могли бы, - сказал Сабитов, - если бы знали, что здесь. Но никто ничего не ищет. И все остальное хранится здесь. Это будет просто склад вещей. Кому какое дело? Просто снести его. Он взглянул на оборудование. - Кроме того, тогда будет слишком поздно. На самом деле не имеет значения, что они реконструируют. Они уже знают, что мы должны сделать это.
  
   Все на мгновение задумались, пока Абдулла запихивал в рот остатки лепешки.
   Сабитов посмотрел на каждого из них.
   - Что-нибудь еще?
  
   Они пожали плечами и покачали головами.
  
   - Гасан шлет поздравления и искреннюю благодарность каждому из вас, - сказала Мансур. - Всем заплатили?
  
   Все вокруг кивнули.
  
   По привычке и даже не договорившись об этом, в течение следующих получаса мужчины по одному покидали склад. вскоре все ушли, кроме Сабитов, его водителя и телохранителей.
  
   Каждый из них отступил в темный угол склада и вернулся с пятилитровыми пластиковыми контейнерами дизельного топлива. Они продолжали вытаскивать контейнеры, пока двадцать из них не были расставлены кругом. Они не хотели взрыва, но им нужен был огонь, который был бы очень разрушительным. Поскольку дизельное топливо горело отлично, это было бы гарантировано. Они начали разливать топливо по всему под потоком света, работая быстро, чтобы предотвратить скопление паров и создание взрывоопасной плотности.
  
   Огонь горел вдоль тропы, ведущей к складу, когда они сели в фургон и выехали из лабиринта старых зданий. Несмотря на их планы, раздался сотрясающий удар! Почти ленивый, приглушенный взрыв, когда склад был охвачен пламенем. Они почувствовали сильное сотрясение даже внутри фургона, который был теперь за много улиц отсюда.
  
   Пока фургон чадя двигателем, въезжал в центр города, Сабитов смотрел в окно, и на заднем плане тихонько звучали обрывки связи. Его мысли вернулись к тому, что он должен был делать дальше.
  
   Евгений был для него загадкой с самого начала, когда он впервые встретил его в Балакене. Сначала Сабитов был уверен, что Евгений как-то связан с российской разведкой. Он был на волосок от того, чтобы быть убитым вместе с этим импульсивным идиотом Ахмедом, который вывел Евгения на сцену. Но что-то заставило его сдержаться.
  
   Сабитов внимательно следил за Евгением по видеотрансляции из вестибюля обшарпанного прибрежного отеля. Евгений справлялся с тем, что его тащили через лабиринт для первоначальной проверки с относительным хладнокровием. Казалось, он знал, что происходит, и переносил это, как осел переносит град, со стойкостью и терпением, с покорностью и пониманием того, что это не будет длиться вечно. Если он и нервничал из-за того, что его подвергли обыску, то не показывал этого.
  
   Но когда с него было достаточно, когда он подумал, что они зашли слишком далеко, он сказал им отвалить. И он не шутил. Он пришел к выводу, что, как бы они ни были хороши друг для друга, это не стоит того, чтобы платить за вход. Но когда Гасан наконец появился, Евгений не держал на нее зла и быстро перешел к делу. В этот момент разговоры стали интересными, и Сабитов проникся симпатией к москвичу, который держал свою контрабандную сеть очень выгодно для него.
  
   А потом было открытие прочей информации. Сабитов вспомнил, что ему пришлось вытягивать из него эту информацию, когда он разговаривал с ним в Балакене. Евгений неохотно рассказал о своем происхождении и бизнесе, которое помогло Мансуру избавиться от подозрений. Часто желающий выведать слишком легко проявляет взаимные интересы для своей цели, слишком усердно пытаясь установить общую почву в попытке заставить цель идентифицировать себя с оппонентом и чувствовать себя комфортно.
  
   Только это не относилось к Евгению. Его мир был его миром, и он хотел сохранить его таким образом. Если Мансур не спрашивал, Евгений не рассказывал, и даже когда он спрашивал, он почти ничего не рассказывал. Москвич никогда ничего не предлагал. Его больше интересовало, как заработать деньги, перемещая все, что они хотели, чтобы он перемещал. Все, что угодно, кроме наркотиков. Никаких наркотиков. Сабитова это вполне устраивало, он и так уже все предусмотрел.
  
   В конце концов они вернулись к своему прошлому, и Сабитову наконец удалось заставить Евгения рассказать, что он учился в Московском университете. Одно вело к другому, и со временем Сабитов почувствовал, что он доверяет этому парню.
   Возможно просто Мансуру просто нравился этот парень, и это само по себе вызывало у него подозрения. Может быть, после стольких лет все и свелось к тому, что обстоятельства имели большее значение, чем люди, которые их наполняли. Ситуация пересиливала характер и личность. Невероятные усилия, которые Сабитов прилагал, чтобы просто остаться в живых, стали тем, что он понимал, что значит просто быть живым.
   Но теперь он должен был перейти к следующему этапу своего плана. И Евгений был либо совершенно правильным человеком, чтобы заставить это работать на него, либо совершенно неправильным человеком. Пришло время выяснить, кто из них он.
  
  
  
   Глава 25
  
   Со своего места на краю города, Марина позвонила Карелину по своему зашифрованному сотовому телефону. Беликов понял, что они находятся в безопасном месте, и Карелин был так же ошеломлен, как и они, тем, что подражание Беликову действительно сработало. Марина также передала имя Пинар Озтюрк, а затем объяснила ситуацию с Фархадовым и сказала, что он ждет ответа от Юрия. Об этом шел разговор, во время которого Марина говорила очень мало.
  
   Беликов наблюдал за ее профилем, пока она слушала; она переминалась с ноги на ногу, ее движения были почти незаметны на краю тени. Он чувствовал, что она взвешивает варианты. Она должна делать это тысячу раз в день, думал он, взвешивая последствия того, говорить или не говорить, раскрывать или не раскрывать, так или иначе оттачивать фразу. Это была жизнь расчета, учета, принятия решений.
  
   Это была, как он догадывался, жизнь, в которой никогда не знаешь, правильно ты поступил или нет, потому что последствия другого выбора были слишком сложными, чтобы доводить их до логического конца. Он даже не был уверен, что в ее жизни есть какой-то логический конец.
  
   Наконец разговор закончился, и она отключила телефон.
  
   - Ладно, - сказала она, - ребята Мандрыкина сейчас у Мурада. Карелин собирается передать информацию о Пинар Озтюрк.
  
   - А пока нам нужно придумать план, как ты снова встретишься с Фархадовым, что-нибудь, чтобы немного затянуть это дело. Есть вероятность, что люди Кирилла придумают что-то полезное от девочек Мурада. Или, если они найдут Пинар Озтюрк вовремя, может быть, она найдет какую-нибудь информацию, которая поможет нам организовать следующую встречу. Если они это сделают, это может изменить ситуацию. Но сейчас мы должны играть так, как будто этих возможностей не существует. Карелин и его команда соберутся вместе, а потом мы свяжемся с ними и посмотрим, что у нас есть.
  
   Дождь продолжался и дальше.
  
   - Каждый час, четверть часа, - подтвердила Марина инструкции Фархадова.
  
   - Да, - сказал Беликов. Он мог думать только о том, что это невозможно. Как им вдвоем придумать убедительный план? И что, черт возьми, он будет делать, когда встреча действительно состоится? Как и многое другое в этом безумии, оно казалось чрезмерным. Он не мог поверить, что люди действительно делают такие вещи, и что от успеха или неудачи в этих начинаниях зависит, выживут они или умрут.
  
   Дождливая ночь была душной, и занавески висели безвольно, как старые обещания.
  
   Беликов повернулся на кровати, наклонился и снял ботинки и носки. Потом снял рубашку и повесил ее поверх пиджака на стул.
  
   Марина ничего не ответила. В сумеречном свете он не мог разглядеть более тонкие черты ее лица-маленькую морщинку между бровями, которая показывала, что она была обеспокоена или задумчива, уголки рта, которые предвещали изменение решения. Она снова уставилась в окно.
  
   Вздохнув, она повернулась к окну, расстегнула платье до самого живота и принялась обмахиваться веером. Через некоторое время она вернулась к кровати и села, прислонившись к изголовью, как Юрий. Казалось, ей не хотелось начинать планирование.
  
   - Что случилось с лицом Мандрыкина?- Спросил Юрий.
  
   - Кто-то снял его для него, - сказала она. - Никто не знает настоящей истории. Есть только возмутительные слухи, что во время сексуальной фантазии что-то пошло не так. Я не думаю, что кто-то действительно знает. Все равно никто не говорит.
  
   − это случилось?
  
   −Пару лет назад. Может, чуть больше.
  
   - Здесь, в Баку?
  
   - Ну это вряд-ли.
   Марина подтянула ноги, поставила их на кровать, юбка платья легла ей на колени. Она запустила пальцы обеих рук в свои густые волосы и, держа их там, наклонилась вперед, положив локти на колени. Она посмотрела в зеркало на шкафу.
  
   Беликов не мог сказать, смотрела ли она на себя или на него, но в голубом тумане он видел белую промежность ее трусиков между поднятыми бедрами.
  
   - Это Евгений, - выдохнула она, - должен был убить Гасана Фархадова.
  
   Вот оно, наконец было об этом прямо сказано. То, что Беликов подозревал с самого начала, но так тогда и не узнал, теперь лежало перед ним, как труп на плите. Больше никакого молчания. Больше никаких намеков. Вот оно, без извинений.
  
   Последние несколько дней Беликов не мог отделаться от ощущения, что его постоянно сопровождает двойник. Евгений всегда был рядом-впереди, позади, оглядываясь через плечо. Все, кого он встречал, говорили с ним в контексте, занятом его двойником. Юрий постоянно терялся, пытаясь понять скрытый смысл, подтекст и нюансы в их замечаниях. Но теперь двойник-его зеркальное отражение приобрел совершенно другое измерение.
  
   − Твою мать, сказал он, − Евгений... он... − Он остановил себя. Он хотел разобраться. − Он делал это раньше? − спросил он.
  
   Теперь Юрий был уверен, что она смотрит на него в мрачном отражении старого крапчатого зеркала, используя его как посредника, как будто это сделает правду менее шокирующей или, может быть, сделает ее более понятной.
  
   - Да, - просто ответила она.
  
   - Это было... это то, что он делал?
  
   - Ага. Он уже делал это раньше, - сказала она. - это все, что я знаю.
  
   - Это он тебе сказал?
  
   − Да.
  
   Юрий был ошеломлен, и он знал, что она чувствовала это даже в мрачной темноте дождливого света. Он знал, что она прекрасно понимает, что его внезапно захлестнули вопросы.
  
   - Послушай, я знаю, что ты должен быть... просто... переполнен вопросами, но у нас нет времени делать это прямо сейчас. Она вынула руки из волос и обхватила ими колени. - Я хочу, чтобы ты понял ситуацию, в которой оказался Евгений. Это поможет тебе понять, с чем мы столкнулись. Просто ... просто потерпи меня здесь. Я обещаю, что мы поговорим об этом все, что ты хочешь позже. Я расскажу тебе все, что знаю. Но не сейчас.
  
   Беликов не мог заставить себя произнести ни слова. Он кивнул. Это все, что он мог сделать.
  
   - Ладно, - сказала она.
  
   Он услышал, как она вздохнула, прежде чем продолжить.
  
   - Но эта работа, Фархадов, не может быть, знаете ли, целенаправленным убийством, - сказала она. - Ни бомбы, ни мины-ловушки, ни ракеты с вертолета. Это не могло быть политическим убийством. Помните о тайном аспекте этого. Евгений должен был сделать так, чтобы это выглядело как передозировка наркотиков. Подбросить ему фальшивые документы. А еще лучше, просто заставить его исчезнуть. Фархадов жил в тайне; он умрет в тайне. Как будто ничего и не было. Женя знал, что это будет нелегко.
  
   Беликов попытался сосредоточиться. Он старался не обращать внимания на то, что действительно вызывало у него головокружение - стать дублером обычного наемника.
  
   - Он не мог сделать этого в Балакене, - продолжала она, все еще используя зеркало в качестве посредника. − Это было бы самоубийством. Там Гасан был хорошо защищен. К этому времени у нас уже была довольно хорошая информация, что он переезжает в Баку, и мы думали, что это будет легче сделать здесь, где наши ресурсы были лучше.
  
   - А потом убили Евгения. Убийство было заметено людьми Мандрыкина, и меня завербовали, чтобы продолжать игру с Фархадовым.
  
   - Прежде чем мы продолжим, я хочу, чтобы ты знал кое-что еще.- Опять колебание. − Твоя первая встреча с Гасаном сегодня вечером-мы не знали, что он мог узнать в течение месяца или около того после убийств в Балакене. Не было никакого способа, мы могли бы знать. Евгений был нашим человеком внутри ячейки. Другого выхода не было. Если бы Гасан
   ... каким-то образом узнал правду, что Евгений на самом деле был убит в Балакене ... они убили бы тебя этим вечером.
  
   Она была неподвижна, как занавески.
  
   - Это то, что Мандрыкин ... что никто из нас не сказал тебе. Всегда существовала небольшая вероятность-ну, это неправильно, потому что мы не знали, понятия не имели, какова степень вероятности,-что ты не вернешься с первой встречи с Фархадовым.
  
   Юрий посмотрел в зеркало на ее темные глаза, и внезапно Марина превратилась в совершенно незнакомого человека. В одно мгновение ее близость к нему на кровати превратилась в близость, наполненную опасностью, как будто он лежал рядом с женщиной, которая вошла с улицы. Ее манеры, взгляд, даже паузы и молчание создавали ощущение, что с ней может случиться все, что угодно. В следующий миг с ней могло произойти все, что угодно, от обыденного до фантастического, и все были одинаково вероятны. Она просто не различала эти совершенно разные контексты. Он понятия не имел, кто она такая. Он ничего не знал о ней, не мог представить, какой была ее жизнь за мгновение до того, как она вошла в комнату.
  
   - Помнишь, - спросила она, - как я расстроилась, узнав, что Женя работал с Мурадом за моей спиной? - В ее голосе появились задумчивые нотки. - Я знаю, ты можешь сказать, что мне больно.
  
   Она колебалась. Продолжая, она говорила медленнее и тише, как будто боялась коснуться этой темы.
  
   - Работа с одним партнером под прикрытием ... это сложнее, чем ты можешь себе представить. Это клише, я знаю, но мы были близки особым образом. Никто никогда не сможет понять, как это происходит, если не испытает это на себе. И очень немногие люди подходят для этого.
  
   Шум дождя придавал этому моменту особое значение. Она слегка наклонила голову, ее подбородок почти лежал на коленях. Ее глаза блеснули в зеркале, уставившись на него из-под пробора темных волос.
  
   - То, что нам с Евгением было нужно друг от друга... и что мы отдали друг другу в течение этого последнего года, было по-своему особенным, как и любая личная жертва. Мы научились освобождаться от всех жизненных линий, за которые цепляются люди, и мы подчинились своего рода... свободному падению. Вопреки всем нашим инстинктам, мы ... преданы идее, что другой человек всегда будет ждать в конце нашего падения. Мы были верны до самой его смерти.
  
   Она откашлялась, все еще глядя на Юрия.
  
   - Но такое доверие не бывает бесценным. Это меняет тебя, часть тебя, навсегда.
  
   Дождь усилился, ветра не было, он шлепал по листьям каштанов под окном, гремел на улице.
  
   Он услышал, как она снова откашлялась.
  
   - Мне нужно, чтобы ты это знал, - сказала она. - Я говорила тебе, что ты можешь доверять мне, а потом ...
  
   Ее голос затих. Как ни странно, она не могла заставить себя сказать это прямо.
  
   - Я бы не поступила так с Евгением, - сказала она. − Никогда. Я не мог. И мне не следовало так поступать с тобой.
  
   Она лежала неподвижно, и Беликову показалось, что его поднимает с кровати шум дождя.
  
   - Я ... я говорю тебе это, - сказала она, оставляя их отражения в зеркале и поворачиваясь, чтобы посмотреть прямо на него, - потому что... это будет только грубее. Я хочу, чтобы ты знал. .. что я отдам тебе ту же преданность, что и Евгению. Я готова пойти против своих инстинктов ...
   Она все еще смотрела на него, достаточно близко, чтобы он мог дотронуться до ее лица. Он не знал, что сказать. Она только что сказала ему, что была готова рискнуть, позволив людям Гасана его убить, чтобы посмотреть, сможет ли он сойти за Евгения. И почти в тот же миг она поклялась ему в верности, которая вытеснила верность идеям, позволившим ей предать его. Первое откровение было шокирующим; второе казалось опрометчивым в своем обещании.
  
   Ливень прекратился так же внезапно, как и начался. Тишина. А потом капает, как далекий шепот, мир шепота.
  
   −Что, в конце концов, ты хочешь от меня услышать?- спросил он. Странно, но он не был в ярости; он просто не знал, что ответить. Он невольно поверил ей. Он верил в предательство и верил в клятву верности. Ошеломляющая одновременность этих движений смущала его, и она казалась дико неуравновешенной.
  
   Она отпустила колени, отодвинулась от него и встала с кровати. Она постояла немного, повернувшись к нему спиной, а затем села на стул возле тумбочки, широко расставив ноги, засунув руки в юбку, собранную между бедер, и все еще расстегивая платье. Она смотрела в окно, ее профиль в влажном свете казался бледно-голубым.
  
   Город исчез, и похоже вся вселенная, насколько мог вообразить разум, превратилась в капающую тьму.
  
  
  
  
   Глава 26
  
   Сон был невозможен, поэтому Мандрыкин вернулся к тому, что стало для него образом жизни-бродить по улицам города в глухие ночные часы. Когда он смотрел в затемненные окна, его мысли часто погружались в знакомое уныние жалости к себе, а иногда их засасывал раскаленный вихрь ненависти. Несмотря на это, все это привело к одной и той же теме его постоянных размышлений: его ненависти к Гасану Фархадову. Это была язвенная рана, которой никогда не давали зажить.
  
   Он был на полпути через город, когда ему позвонил Кирилл и сообщил, что они подобрали одну из девушек Мурада, и он немедленно приказал водителю ехать в сторону колоний близ международного аэропорта имени Алиева. По дороге ему позвонили еще раз насчет Пинар Озтюрк, и это имя вселило в него надежду. Он знал это имя и знал, какие возможности оно подразумевает.
  
   Мандрыкин брызнул себе в голову. Он отхлебнул неразбавленного виски из стакана. Сегодня его кожа пульсировала. Стресс. Вот что это было. По какой-то безумной причине стресс усугубил ситуацию.
  
   Передняя часть его головы была в огне. Он снова обрызгал его. Ему хотелось закрыть глаза и подождать, пока остынет действие анальгетика. Но он не мог. Он сидел в полутьме салона, вытаращив глаза, всматриваясь, всматриваясь, всматриваясь, всматриваясь. Его глаза блуждали, как прожекторы, которые невозможно погасить.
  
   Он сделал еще глоток виски. Он был на грани. Еще несколько глотков и он не сможет мыслить здраво. Он окажется в этой зоне, в этом слое утонченного самообмана, где он будет считать, что мыслит здраво, хотя и не будет, подобно пилоту, летящему слишком высоко без кислорода, соскальзывать в нижнюю зону абсолютно правдоподобного заблуждения. Такова была его судьба с тех пор, как он потерял лицо-терпеть, балансируя на грани иллюзии, но не переступать через нее, постоянно искушаться облегчением, но никогда не чувствовать вкуса освобождения.
  
   Мандрыкин снова повернул голову к окну. Легкое смещение фокуса заставило город мчаться с большей скоростью, а затем его собственное отражение уставилось на него: глаза и губы... гребаное шоу ужасов.
  
   Затем он взял тонкую полупрозрачную маску. Вылепленный в форме лица, он был сделан из специальных материалов, которые должны были отражать заразительный, наполненный песком смог ночного воздуха города. Он осторожно надел его на лицо,прикрепив к затылку двумя липучками. Ему потребовалось некоторое время, чтобы подогнать внутреннюю поверхность маски к голове, делая ее максимально удобной. Он мог носить ее только пару часов, прежде чем ему придется ее снять. Но это даст ему немного времени, чтобы маневрировать вне машины.
  
   Он посмотрел в окно машины и подумал о людях в зданиях, мимо которых проходил. Он подумал о миллионах людей в городе. Во всей вселенной только одна жизнь что-то значила для него. Остальные были ничем. Они были просто обломками, Унесенными ветром и кружащимися в водоворотах истории, выкручивая свои глупые и неуместные часы и дни в бессмысленной незначительности.
  
   Но не Гасан Фархадов. Не его старый друг. Не та одна определенная душа. Он заслужил особое место в этом мире.
  
   Он налил немного виски в стакан и осторожно отхлебнул через маску. Он должен был поддерживать шум, особенно пока он был в доме убийства. Жужжание поможет ему сосредоточиться на событиях ближайших часов.
  
   Он думал о лицах людей, которые должны были умереть, и он думал обо всех людях, которые умирали каждый день - сколько? десятки миллионов? - которые больше не нуждались в их лице. жизнь каждый день выбрасывала целый город лиц, так много лиц, предназначенных для огня и разложения каждый день, растрачиваемых впустую каждый день, что если бы они были все в одном месте, вы могли бы пихать их бульдозером. Вы могли бы сложить их в кучи, вы могли бы построить из них горы. У каждого нищего на земном шаре было лицо, и оно было для него ничем, не более важным, чем его собственная задница, которую он никогда не видел. Но он видел его лицо каждый день, и никто, никто не понимал значения того, что он видел, глядя на него из зеркала, или из ведра с водой, или из лужи, или из окна на улице.
  
   Мандрыкин подумал о вездесущности человеческого лица, о миллиардах людей по всей Земле. Огромное море лиц. Горы лиц врезались в море лиц, и каждый день они продолжали приближаться, гигантские груды лиц, лицо для каждого рождения, лицо для каждой смерти. его преследовала мысль умереть без лица.
  
  
  
   Глава 27
  
   Они оба услышали слабое шевеление дверной ручки, но ни один из них не успел среагировать, прежде чем дверь распахнулась и двое мужчин вошли внутрь, держа наготове автоматическое оружие, хотя и не целясь в них. Когда Марина начала застегивать платье, один из мужчин поднял руку, призывая их к спокойствию.
  
   В дверь между двумя мужчинами протиснулся Мансур Сабитов.
  
   - Прошу прощения за то, что пришел сюда. Извиняюсь.
  
   Он держал бумажный пакет.
  
   Один из охранников Сабитова вошел в ванную и снова вышел.
  
   - У меня есть кофе, - сказал Сабитов, протягивая им пакет. - И несколько пирожных. - На нем была та же одежда, что и при встрече с Беликовым. Теперь они были немного более морщинистыми.
  
   Этот же охранник подошел к шкафу и открыл его. Потом опустился на колени и заглянул под кровать.
  
   - Что происходит?- Спросил Беликов.
  
   - Нам с тобой надо поговорить, - без обиняков сказал Сабитов. - Вы сделали очень хорошую работу по заметанию следов. Улица чистая. Он обратился к Марине: - Ваш мобильный, пожалуйста.
  
   Она потянулась к сумочке, достала телефон и отдала его Сабитову, который отдал его второму охраннику. Мужчина вышел из комнаты.
  
   - Ты получишь его обратно, - сказал Сабитов. - Мы просто не хотим, чтобы нас подслушали. Он оглядел комнату. - Значит, поговорим здесь.
   Затем он снова заговорил с Мариной.
   - Но боюсь, нам придется поговорить наедине. Мои люди отведут вас через улицу перекусить. Мы сможем увидеть вас из окна.
  
   Воцарилась тишина.
  
   - Прямо сейчас? - Спросила Марина.
  
   - Да, пожалуйста.
  
   Бросив на Юрия спокойный взгляд, который ничего ему не сказал, она надела туфли, взяла сумочку и вышла из комнаты вместе с мужчинами. Юрий и Сабитов остались одни.
  
   Сабитов слегка нервно обошел вокруг кровати и сел на стул, где раньше лежала сумка Марины. Он открыл пакет, поставил на тумбочку один из бумажных стаканчиков с кофе и поставил рядом жесткую пластиковую тарелку. Второй кофе он взял себе.
  
   Беликов тоже обошел кровать и посмотрел на улицу, где Марина переходила проспект Тбилиси, направляясь к кафе. Огни внутри кафе придавали ему жизнерадостное сияние. Марина подошла к стеклянным витринам, чтобы сделать заказ, в то время как один мужчина сидел за столом, а другой ждал снаружи, где легкий туман двигался по улице.
  
   Беликов подошел, сел на кровать, взял тарелку, кофе и откусил кусочек хлеба, сладкого и рассыпчатого. Его желудок внезапно скрутило. Господи, что же теперь будет?
  
   Сабитов размеренно отхлебнул кофе и посмотрел на Беликова большими темными глазами с опущенными уголками. Они были налиты кровью, темно-коричневые радужки плавились в зрачках. Беликов попытался проглотить кусочек сладкой лепешки, но тот оказался слишком сухим и застрял в горле. Он отхлебнул кофе. Это было шоу Сабитова. Ему придется самому справиться с первой сценой.
  
   - Мы совершенно одни, - сказал Сабитов. - Никто не слушает. Только мы вдвоем. Мои люди не слушают. Твои люди не слушают. - Он указал на Юрия чашкой кофе. - Мы с тобой одни.
  
   Беликов уставился на него, все еще пытаясь заставить хлеб опуститься в пищеводе. Сабитов хитро уставился на него.
  
   О чем думал в этот момент такой человек, как Сабитов? Думал ли он стратегически, пытаясь предвидеть, как Евгений отреагирует на то, что он собирался сказать, и затем пытаясь решить, какой должна быть его собственная реакция на это? Этот момент колебания, это был момент сомнения? О чем он думал, потягивая кофе и наблюдая, как Беликов пытается скрыть тот факт, что он чуть не подавился куском засахаренного хлеба, пытается скрыть тот факт, что он окаменел от ужаса, что его сочиненная ложь была обнаружена этими жестокими людьми, которые видели и использовали все мыслимые уловки, чтобы убивать и выживать.
  
   - Женя-контрабандист, - задумчиво произнес Сабитов.
  
   Он сидел в кресле с прямой спинкой, как на троне, уверенно и проницательно. Его ноги раздвинулись в позе твердой решимости. Спина у него была прямая, жесткие черные волосы выбивались из-под расстегнутой рубашки, а на запястье, как и у Гасана, черные военные часы отсчитывали убывающее время.
  
   - Мы столько всего обсуждали в Балакене, не так ли, Женя?
  
   Беликов кивнул. Он хотел казаться ... Евгением. Мудрее, чем офицер СВР. С большим мужеством, чем у разведчика. С взглядом на мир, который делал его невозмутимым, и с цинизмом, который Беликов никогда не сможет понять.
  
   - Знаешь, что я думаю, Женя? - умные Глаза Сабитова были настороже, но лицо онемело от серьезности игры, от высоких ставок. - Я думаю, ты знаешь... точно ... кто такой Гасан Фархадов. - Он сделал паузу, позволяя сюрпризу сделать свое дело в тишине. - Он не просто парень, который хочет перевезти двадцать килограммов чего-то в коробке. И ты не просто контрабандист, которому все равно, что это, который будет перевозить что угодно, кроме наркотиков. Ты не просто парень, который пытается спасти свою шкуру, который хочет кучу денег.
  
   Сабитов с полуулыбкой поднял чашку и тихонько подул на нее, не сводя глаз с Беликова. Но он не сделал ни глотка кофе.
  
   - Я думаю, ты знаешь Гасана Фархадова... близко, Женя, - сказал Сабитов, - запах его дыхания, то, как он понимает цвет света, то, как он пробует что-то на вкус... то, как он ненавидит. Я думаю, ты знаешь ... каждую мелочь о нем. Ты запомнил все его досье. Ты знаешь размер его обуви. Ты знаешь женщин, с которыми он спал. Ты знаешь марку сигарет, которые он курит, И знаешь, сколько он курит в день.
  
   Беликов отхлебнул кофе. Он почувствовал, как пот выступил у него на лбу. Он увидел слабые тени позади Сабитова, сгустки тумана, крадущиеся по улице. Он чувствовал себя не совсем в себе, как будто вырывался из собственной личности, из сбитого с толку доктора Джекилла.
  
   Сабитов приподнял его подбородок в знак согласия и продолжил:
  
   - Ты также знаешь, что мы ни черта не смогли узнать о тебе, мой друг. Ничего. Ты, кажется, на самом деле Женя Туров. Художник. Контрабандист. Ебарь многих женщин. Одиночка. Ничего примечательного. Возможно, двуличный человек.
  
   Теперь Сабитов, смакуя, потягивал свой кофе. Он сглотнул и кивнул сам себе.
  
   - Но ...Гасан чует тебя, Женя. Он чует дерьмо на тебе. Ему все равно, что он не может доказать; он знает то, что знает. Гасан не идиот.
  
   Его лицо не изменилось. Он и глазом не моргнул. Его голос был странно задумчивым, без резкости, без настойчивости.
  
   - В чем собственно, дело? - Спросил Мансур. - Ваша контора хочет убить его? Это ты? Ты должен сделать это сам? Еще не время? Не то место? А Азербайджан усложняет вам задачу, не так ли? Может быть, это должно выглядеть как-то иначе. Не годится, чтобы СВР или ГРУ было замешано в скандале с убийством в такой близкой стране. Поэтому должно быть какое-то продуманное планирование. Это требует времени. Нелегко, да?
  
   Беликов наблюдал за лицом Сабитова и понимал, что происходит. Мансур устроил ему проверку на полиграфе, его собственную версию этого сомнительного исследования. Он уже успел увидеть этот пронзительный взгляд на лице Мандрыкина, пронзительный взгляд, который видел невидимое, который читал нечитаемое, взгляд, который полз в голове и даже в сердце, и вынюхивал ложь. После двадцати с лишним лет работы бок о бок с Фархадовым все существо Сабитова превратилось в дрожащий датчик лжи. Это дрожащее гудение внутри него, настроенное на обман, поддерживало в них жизнь. Беликов вспомнил, что читал записи острых разговоров Евгения с Сабитовым еще до того, как Фархадов показался на горизонте. Сейчас надо было собраться.
  
   - Не знаю, - как можно спокойнее ответил Беликов. - Но я думаю, что здесь просто обычное недоразумение.
  
   Что-то изменилось в лице Сабитова, едва заметно, Юрий не мог даже описать, что именно, но он знал, что Мансур только что получил ответ, который, как он знал, был там все это время.
  
   Сабитов наклонился вперед и понизил голос:
  
   - Гасан Фархадов хочет заключить сделку, - сказал Мансур.
  
   Беликов сглотнул. Он ничего не мог с собой поделать. У него даже не хватило присутствия духа сделать глоток кофе, чтобы скрыть это.
  
   - Договорились, - сказал Беликов. Что он сделал сейчас? Он онемел. Он не мог придумать, что ответить.
  
   - Он хочет, чтобы ты убил его, - сказал Сабитов. - Он хочет, чтобы ты избавил его от страданий. А взамен он сохранит десятки тысяч жизней россиян.
  
  
  
  
  
   Глава 28
  
   Евгений стал бы слушать. В этом Беликов не сомневался. Но он знал, так же точно, как знал бы Евгений, что есть и обратная сторона. Если бы он послушал, то практически признал бы, что Сабитов подозревает его именно в этом. В противном случае он не стал бы слушать, потому что знал бы, черт возьми, что в этом бизнесе, зная слишком много, можно погибнуть.
  
   Беликов проклинал себя за то, что не смог прочитать выражение лица Сабитова. Хотя это не была его специализация, сравнительно большой опыт общения с людьми мог помочь ему проникнуть в глубинные изменения лица. увы, в этот момент он видел только, что лицо Сабитова смягчилось, что оно изменилось, но это было все. Он не мог проникнть дальше или расшифровать его мимику.
  
   Что бы этот человек ни собирался сказать от имени Гасана Фархадова, для Евгения это было сюрпризом. Никто - ни Карелин, ни Мандрыкин, никто в Москве - не ожидал, что Гасан Фархадов повернется лицом к врагу и обратится к нему за помощью.
  
   - Мы с Гасаном давно работаем вместе, Женя, - начал Сабитов. - Почти с самого начала. Я встретил его вскоре после того, как Рита Халилова была убита, и он был как человек в огне. Ненависть исходила от него, как расплавленная аура.
  
   Предположение Сабитова, что Беликов знает, кто такая Рита Халилова, продемонстрировало, насколько он уверен в реальной роли Евгения.
  
   - Мы вместе были молодыми воинами. Конечно, я сразу понял, что у меня нет ни капли таланта Гасана. Гасан был исключительным - его способность к инновациям, видеть то, что другие не могли видеть, воображать то, что другие не могли себе представить. Это дар Гасана, и он использовал его хорошо и самоотверженно в служении аллаху в течение этих почти двадцати лет.
  
   Он снова понизил голос. Они могли быть одни, но для Сабитова одиночество никогда не было достаточным.
  
   - Мои таланты были скромнее, - продолжал он, - но они были необходимы для успеха Гасана. Сотни из нас с радостью служили ему винтиками, прилагая наши собственные маленькие усилия, чтобы воплотить в жизнь его многочисленные идеи.
  
   - Но у всех есть враги, а у таких, как Гасана, их больше, чем у большинства. Не только лидеры западных правительств хотят видеть его мертвым, но и некоторые из соперничающих группировок, например "Хезболла" или "Исламский джихад". Жизнь стала очень трудной, почти невозможной. Как старый лев, Гасан должен посвящать все больше и больше своей энергии, чтобы просто остаться в живых.
  
   Сабитов сделал паузу, чтобы отхлебнуть кофе, но его глаза не отрывались от Беликова, их напряженность не ослабевала.
  
   - Но великие испытания открывают большие возможности, - сказал Мансур. - Позволь мне объяснить. Есть планы, - сказал он, осторожно пробуя воду, - о которых должно знать ваше правительство. Даже сейчас происходят события, которые было бы фатально упустить из виду вашей стране. Гасан чувствителен к таким вещам, поскольку он жил и как европеец, и как россиянин; он видит много сторон обоих миров. Он знает, как думают обе стороны.
  
   Двое мужчин внимательно наблюдали друг за другом, но Юрий только начал понимать, что Мансур находится под большим давлением. Его сдержанное поведение было всего лишь маскировкой. Роль оруженосца и посредника Гасана Фархадова была наказанием для него.
  
   - Я могу привести тебе пример, - продолжал Сабитов. - когда теракты совершаются в крупном городе, население долгое время будет пугливым, если не бдительным. Но на всей другой территории - например, в той пресловутой "глубинке", о котором любят говорить ваши политики, - жизнь почти сразу вернется в нормальное русло. В конце концов, им нечего бояться самих себя. В сердце страны нет зданий, которые считались бы символами России, мишенями для любящих символы террористов. Образ жизни не изменился в глубинке, потому что там не было ничего, что предлагало бы себя воображению террористов, которые любят идею зрелища.
  
   Сабитов взглянул на часы. Жест был мимолетным - если бы Юрий моргнул в этот момент, он бы его не заметил.
  
   - Так чего же мне бояться, если я живу в маленьком городке в Якутии? Чего мне нужно бояться в Чите, в Забайкалье? Или в Игарке, Красноярский край? Или Пензе, Орле? Террористов? Нет, им нужны Кремль и Белый Дом. Им нужны символы. Если это случится, они понимают что смогут посмотреть это по телевизору.
  
   Сабитов помолчал и покачал головой.
   - Это не террор, как говорит Гасан. взрывы двадцатилетней давности в столице - это шок, временное явление. Ужас-это нечто совершенно иное. Вам не нужно ни вспоминать о страхе, ни напоминать о нем, потому что он никогда не покидает вас. Это создает постоянное предчувствие, постоянный страх, который душит ваше спокойствие.
  
   Мягкая манера Мансура говорить в сочетании с его теперь заметным трудом сдерживать волнение представляли собой жуткий, пугающий контекст. Он звучал нестройно, как смех на похоронах.
  
   Он протянул руку и поставил кофе на край тумбочки.
  
   - Послушай меня, - сказал он так тихо, что Беликов невольно наклонился вперед и сосредоточился на губах Сабитова, чтобы разобрать слова, - мы подчиним Россию, когда террористы наконец поймут, что Моршанск - идеальная цель. Руководство антитеррористических структур наблюдают за стратегическими объектами, которые находятся в крупных городах страны. Вот куда ваше правительство вложило свои средства. Но безопасность в сердце страны? Нету ее. Офисные здания в Ульяновске? Никаких ценных бумаг. Переполненный стадион на региональном футбольном плей-офф в Томске? ноль ценности. Баскетбольный турнир в Стерлитамаке? Ничего. Школа, ресторан, кинотеатр... в любом захолустном городке...
  
   Внезапно маленькая комната показалась Юрию клаустрофобически интимной. Туман снаружи был таким густым, что заглушал даже звуки города.
  
   Сабитов стоически смотрел на Юрия.
   - Кто может заблуждаться насчет их безопасности больше, чем жители Моршанска? Когда вы действительно приступаете к этому, их вера в то, что им нечего бояться, что что-то подобное действительно не может с ними случиться, жалка. И это делает их идеальными целями.
  
   Беликов пришел в ужас от последствий монолога Сабитова, и он был в ужасе от того, что оказался в таком положении, так мало понимая, что ему следует делать. Он не мог себе представить, что сделал бы Евгений. Это было нечто большее, чем простая ролевая игра. И это было слишком важно, чтобы полагаться на необъяснимые потоки интуиции.
  
   Беликов поставил свой кофе на тумбочку рядом с кофе Сабитова и встал. Он шагнул к окну и выглянул вниз на уютный закуток кафе. Марина сидела за столом с телохранителем Мансура. Они не разговаривали. Она молча смотрела на серый утренний свет через зеркальное окно магазина.
  
   Он повернулся к Сабитову.
  
   - Объясни мне попроще, - сказал он. - кратко. Точно. Никаких намеков. Никаких последствий. Я должен точно знать, чего ты хочешь и что ты предлагаешь взамен.
  
   Сабитов посмотрел на его руки. Его пальцы были переплетены, большой палец правой руки мял основание большого пальца левой руки. Это был не очень хороший жест, но Беликов был ошеломлен, увидев его. Это был запретный язык тела, маленькая, но глубокая ошибка, выдающая состояние души Сабитова. Он находился под каким-то чудовищным давлением.
  
   Он поднял голову и посмотрел на Юрия.
  
   - Ты можешь передать это нужным людям?
  
   Сердце Беликова бешено заколотилось в груди. Это было дико. У него не было полномочий отвечать на этот вопрос. Он никак не мог знать, что он должен ответить на него. Это было дикое, неконтролируемое чувство, сумасшедшая игра, где на карту было поставлено абсолютно все.
  
   Наконец он кивнул головой, словно прыгнул в ледяную воду с вышки.
  
   Сабитов кивнул, глядя на него.
   − Я так и думал.
  
   Без предупреждения начался дождь, внезапный потоп. Беликов посмотрел через улицу. Сквозь пелену дождя он все еще видел платье Марины.
  
   Наблюдая за ней, отчаянно желая увидеть ее лицо, он понял, что только что все проиграл. Мансур без труда узнал, что Евгений связан с российской разведкой. Его охватил теплый, влажный страх. Внезапно его затошнило, и он почти почувствовал дуло у виска. Он медленно повернулся к Сабитову.
  
   Но Сабитов не держал пистолет в руке. Он сидел, опустив плечи, и тускло смотрел на Юрия, его измятая белая рубашка была уже вся в пятнах пота. Шум дождя почти заглушил его мягкий голос.
  
   - Гасан хочет, чтобы ты инсценировал его убийство, - сказал он. - Поскольку он хочет, чтобы ты доказал разведке, что он мертв. И докажи это всем остальным. Еще он хочет, чтобы ты спрятал его где-нибудь и дал гарантии безопасности.
  
   Юрий видел, как он сглотнул.
  
   - Взамен он даст тебе все: имена, даты, явки, планы... тысячу причин никогда больше не спать твоим людям. Он ознакомит тебя со всей нашей структурой, где мы работали вместе столько лет.
  
  
  
   Глава 29
  
   Груз в виде десятка предметов, которые покинули горящий склад в промышленной зоне северной части Баку, было доставлен в Международный аэропорт имени Гейдара Алиева. Не прошло и часа, как кейс уже был в воздухе и летел смешанным грузовым коммерческим самолетом в Тбилиси.
  
   В столице Грузии он был выгружен вместе с несколькими ящиками латуни, стекловолокна и пластиковых штампов, используемых в производстве компонентов термостата для холодильных установок в хранилищах овощей и зерновых на окраине города. В сборочном цеху, все погрузили на склад-станцию. Сырье, используемое для компонентов термостата, было в конечном счете отвезено на склад, чтобы быть распределенным по базам, в то время как коробка поддельного продукта ждала в одиночестве в дальнем конце ангара.
  
   Через пятнадцать минут к ангару подъехал грузовик. С пассажирской стороны грузовика вышел человек и загрузил коробку через заднюю дверь, сложив ее рядом с двадцатью тремя другими коробками с идентичной маркировкой. Грузовик тут же уехал, и еще через десять минут его фары высветили дорожный знак, который искал водитель: шоссе Е117. Грузовик развернулся на север и направился к грузинскому пограничному городу Степанцминда.
  
   Специальный человек в тбилисском грузовом ангаре заработал аж пятьсот долларов США за то, что пятнадцать минут присматривал за картонной коробкой, стоявшей в углу помещения.
  
   До КПП "Дариали" было три часа езды по горной местности, и фургон прибыл к будке в половине девятого утра. Пограничники с грузинской стороны привыкли видеть фургон "Вольво", который дважды в неделю проезжал через пограничную станцию из Степанцминды, и они махнули фургону.
  
   С российской стороны обстояло сложнее. Один из охранников, угрюмый сибиряк, имевший репутацию одного из самых строгих контролеров на пункте пропуска, фактически состоял на жалованье у контрабандистов. От него можно было откупиться для любой партии товара, если контрабанда не состояла из наркотиков. Он не употреблял наркотики, потому что никогда не знал, когда собаку, нюхающую наркотики, привезут на КПП с намеренно незапланированным визитом.
  
   В эти ранние утренние часы на дежурстве находилась собака, специализирующаяся на наркотиках, и пограничник умело скрывал свое беспокойство, пока животное и его хозяин занимались своими делами, просматривая двадцать четыре ящика полукилограммовых банок аэрозольной смазки для бытовых холодильных компрессоров. Грузовик "Вольво" два раза в неделю привозил различные продукты. Когда собака потеряла интерес, работник отозвал ее, и охранник махнул рукой, чтобы "Вольво" ехал дальше. Потом налил он себе еще чашку кофе из термоса и посмотрел вдаль на Грузию, удовлетворенный тем, что тяжелый пот, которым он истек за последние десять минут, стоил тех тысяч долларов, которые ему платили.
  
  
  
   Глава 30
  
   Мансур Сабитов покинул отель "Кавказ" так же внезапно, как и появился, под проливным дождем. Стук в дверь, казалось, не удивил его, и когда дверь распахнулась и его люди стояли там, промокшие насквозь, пришло время уходить.
  
   - Подожди секунду, - сказал Беликов. - что, если...
  
   Сабитов что-то сказал по-азербайджански, и его люди вышли в узкий, мрачный коридор и закрыли дверь. Он повернулся к Юрию.
  
   - Просто узнай, сделают ли они это, - сказал Мансур. − Мы можем обсудить детали позже. И чем скорее, тем лучше. Давление на Гасана делает это окно возможностей очень маленьким. Когда оно закроется, его нельзя будет открыть снова.
  
   −И где мы встретимся?
  
   − В больнице. Те же инструкции.
  
   − Да, хорошо.
  
   − Еще пять минут пусть Марина останется в кафе. Сабитов шагнул к Беликову, положил его левую руку на правое плечо и сжала. Он хотел сказать что-то еще, но передумал, повернулся и вышел из комнаты.
  
   Юрий повернулся к окну и посмотрел на входную дверь, над которой висела анемичная неоновая вывеска "Баку". Ничего. Через пару минут они все еще не вышли под проливной дождь. Но он знал, что они ушли.
  
   Он посмотрел через улицу сквозь завесу дождя и увидел Марину, стоявшую у зеркального окна и смотревшую на него. Он приблизился к ней, что он придет. Он увидел, как она кивнула, повернулся и направился к двери. К черту эти пять минут-он хотел выбраться из гостиничного номера.
  
   Он ударился о стену в узком лестничном колодце, делая поворот, даже не видя собственных ног. Внезапно в фойе он едва заметил, что удивление на лице старика выражало нечто большее, чем просто удивление Беликовым. В мгновение ока он пересек белый кафельный пол и оказался в дверях "Баку". Дождь хлестал через улицу под углом, и он был полностью мокрым, прежде чем ударился о тротуар на другой стороне.
  
   Когда он ворвался в кафе, ему потребовалось всего мгновение, чтобы понять, что удивленные лица и застывшие позы двух женщин за прилавком не имели никакого отношения к его приходу. Он ошеломленно и недоверчиво посмотрел на опрокинутые стол и стулья рядом с зеркальным окном, на разбрызганный кофе, стекающий по стеклу. Обе женщины все еще стояли, широко раскрыв глаза в ожидании.
  
   Затем он выскочил на середину улицы, лихорадочно оглядывая размытые дождем тротуары, глядя одновременно во все стороны. Ливень был оглушительным. Но машин не было. Ни один народ. Ничего. Только дождь.
  
   Он стоял посреди улицы под проливным дождем, словно его ударили дубинкой. Он просто не мог думать. А потом, когда он смог, все, о чем он мог думать, была Марина - что происходит с ней сейчас, что она должна чувствовать, страх, паника, дикое замешательство.
  
   И он подумал о том, что может случиться с ней, если он не будет готов, когда ему нужно быть готовым, готовым ко всему, что произойдет позже, потому что он знал, что что-то, черт возьми, произойдет позже. Они еще не закончили с ним. Никто с ним не закончил. Все хотели чего-то большего, и у него было чувство, что Марину как-то используют, и он должен быть готов.. бороться за нее.
  
   Все это промелькнуло у него в голове за миллисекунды, а затем он побежал ловить такси.
  
   Он поймал первое такси на Азизбегова и велел водителю как можно быстрее добраться до парка 'Деде Горгуд' на проспекте Ататюрка. Возможно, надеясь получить большие чаевые за свои усилия, водитель пробирался сквозь плотный поток машин, как будто от этого зависела его жизнь. Но Юрий не обращал внимания на отчаянные усилия водителя, прокручивая в голове рассказы двух продавцов кондитерской о похищении Марины. Как только двое мужчин выскочили из магазина и перешли улицу, Марина подошла к окну и посмотрела наверх. Она оставалась там до тех пор, пока, казалось, не привлекла чье-то внимание в окне отеля через дорогу, а затем сразу два других мужчины ворвались в магазин и пошли за ней. Во время борьбы ее швырнули на пол, а затем двое мужчин вывели ее под дождь и повели к ожидавшей их машине.
  
   Это было все, что они видели, все, что они знали, и после того, как они рассказали ему об этом два раза, они больше ничего не сказали. Беликов снова и снова прокручивал в голове эту сцену во время путешествия по Наримановскому району. Сразу после того, как таксист пересек улицу Гашимова, Беликов сказал ему повернуть направо на Хаджибайли, и внезапно такси оказалось на проспекте Ататюрка. Беликов схватил все, что было в кармане, швырнул на переднее сиденье и выскочил из такси.
  
   Он пробежал через темный пустой парк, мимо статуи Китаби-Деде Горгуд, перебежал улицу и вбежал в здание на углу. У подножия лестницы его встретил мужчина, который курил сигарету за дверью, точь в точь, когда они с Мариной приходили сюда.
  
   - Эй-эй-эй! − парень крикнул ему, когда он присел на корточки, его пистолет был выхвачен и направлен на Беликова, другая рука поднята ладонью вверх.
  
   −Мне нужно поговорить с Kарелиным, − Беликов хрипел, всасывая воздух. − Ладно? Мне нужно его увидеть.
  
   Парень достал мобильный телефон и нажал кнопку.
   − Беликов здесь.. . в спешке. − Он захлопнул телефон, обыскал Беликова, сказал: "Пошли", и они вместе побежали вверх по лестнице.
  
   Карелин с двумя помощниками ждали, когда они войдут в дверь, на их лицах была написана сдержанная тревога.
  
   −В чем дело? − Карелин зарычал, его лицо было жестким, он ожидал плохих новостей. Глаза обеих помощников пожирали его.
  
   В комнатах воняло остатками еды на вынос и затхлым воздухом. Ему дали стул, но он не хотел садиться, не мог остановиться.
  
   Внезапно у него закружилась голова, он, должно быть, слегка покачнулся, потому что парень позади него помог ему сесть на стул, где он и сидел, тяжело дыша, как астматик. Селиверстов вышел в соседнюю комнату и вернулся с пластиковой бутылкой воды. Открутив колпачок, он протянул бутылку Юрию. Он кивнул ему и сделал несколько глотков из бутылки, уставившись в пол. Его мысли прыгали повсюду. Он решил пойти с козырей.
  
   - Я только что закончил встречу с Мансуром Сабитовым. Фархадов хочет выйти из игры... для защиты.
   Он смотрел на Карелина, у которого отвисла челюсть.
  
   − Подробнее, - сказал Карелин.
  
   −После встречи я перешел улицу и направился в кондитерскую, где меня должна была ждать Марина с двумя людьми Сабитова. Место было разгромлено. Две женщины там сказали, что двое мужчин вбежали в помещение, схватили Марину, которая сопротивлялась, и ушли с ней.
  
   Рыжеватый блондин повернулся и посмотрел на монитор.
  
   Ее джи-пи-эс мертв, - сказал он остальным, не глядя на них.
  
   - Сабитов сказал, что Фархадов хочет отдохнуть? - Прохрипел Карелин.
  
   Беликов сделал еще пару глотков воды и кивнул.
  
   - Сколько времени прошло? - Рявкнул карелин.
  
   Юрий покачал головой.
   - Десять-пятнадцать минут.
  
   Не сводя глаз с Беликова, Карелин протянул руку, подтащил стул и сел.
  
   - Давайте послушаем историю.
  
  
  
   Глава 31
  
   "Больница" - так они называли это грязное здание на темной улице в забытом районе недалеко от аэропорта имени Гейдара Алиева. Это было излюбленное место для допросов людей Кирилла, потому что по ночам все входили внутрь и запирали двери, чтобы избежать того, что происходило в темноте. Глубокой ночью безликая улица, которая всегда пахла дымом, шедшего черт знает откуда и постоянно грохотала низко летящими самолетами, разбрызгивавшими отработанную смазку по плоским крышам домов, превратилась в пустошь.
  
   Сделав крутой поворот на узком перекрестке трех улиц, водитель Мандрыкина подъехал к обочине под засыхающей акацией и оставил двигатель включенным. Мандрыкин смотрел сквозь маску на мрачный лабиринт домишек, простиравшийся во все стороны. Он смотрел на тусклый желтоватый свет в окнах здания через улицу, в то время как реактивный самолет грохотал низко над головой, создавал продолжительный свистящий, пульсирующий взрыв, который заставил сырую плоть на передней части его головы покалывать от вибрации.
  
   Когда он исчез, Мандрыкин открыл дверцу, вышел из машины и пересек улицу, направляясь к темному дверному проему. Один из охранников Кирилла встретил его и молча повел по коридору, заваленному пустыми баками из-под бутана, электрическими деталями, смятыми пластиковыми бутылками и грудой выброшенных автомобильных аккумуляторов, из которых на песчаный пол вытекали лужицы кислоты.
  
   Они вошли в пустую комнату, где Кирилл и несколько мужчин курили и пили пиво. Они вспотели, делая перерыв. Единственным источником света была голая лампочка, свисавшая с потолка, и газетный абажур, обмотанный вокруг шнура. Желтая бумага бросала тусклый свет сквозь слои сигаретного дыма, висевшего в душном воздухе.
  
   Кирилл отошел в сторону вместе с Мандрыкиным и вывели его через другую дверь. Люди Кирилла были хорошо обучены и не обращали внимания на Мандрыкина, словно он был невидимкой. Они вошли в своего рода коридор, который вел в другой коридор. По обе стороны коридора располагались две комнаты с приоткрытыми дверями. Свет в комнатах, хотя и тусклый, был светлее, чем в подворотне, и Мандрыкин мог видеть людей, движущихся вокруг.
  
   - Мы нашли девушку в квартире Мурада Умарова, - сказал Кирилл. Галстук у него был развязан, а лицо выражало серьезность, вызванную событиями вечера.
  
   - Какого черта он делал?
  
   - Евгений дал девочкам Умарова копии рисунков Фархадова, и они спросили, не видел ли кто-нибудь этого человека. Эти девочки делали это через свои семейные связи, обходя несколько конкретных семей.
  
   - Дастан-Заде, Камаловы, Межуевы, Зейналовы... все люди, с которыми они учились в школе.
  
   Кирилл кивнул.
  
   - А потом он отдал этот листок Беликову.
  
   Кирилл снова кивнул. - И там было написано: "Пинар Озтюрк"
  
   Они оба остановились, когда еще один реактивный самолет оторвался от асфальта, звук был настолько оглушительным, что у них завибрировали волосы. Казалось, это длилось целую вечность. Кирилл затянулся последней сигаретой и бросил ее в стену. Мандрыкин шагнул вперед и заглянул в приоткрытую дверь. В этой комнате они допрашивали девушку, найденную у Мурада. Он увидел голые ноги и голые плечи молодой женщины, привязанной к деревянному стулу с прямой спинкой. Ее голова была запрокинута, и она казалась без сознания, ее длинные темные волосы свисали на спинку стула. Парень с ножом для колки льда ходил, опустив голову, разговаривая сам с собой.
  
   Когда рев начал стихать, Кирилл закурил новую сигарету, и Мандрыкин вернулся, оглядывая людей в комнате, через которую он только что прошел. Они снова разговаривали, один из них постукивал пивной бутылкой по ноге, его средний палец был прижат к длинной шее.
  
   Мандрыкин знал, через что прошла девушка. С этими мужчинами некоторые вещи были неизбежны во время допроса женщины.
  
   - Пинар?- Спросил Мандрыкин.
  
   Кирилл указал сигаретой на другую дверь.
  
   Мандрыкин подошел и заглянул в небольшое отверстие. Он не видел Пинар шесть или семь лет, не разговаривал с ней лет десять. Она была красива, как всегда. Будучи старше не изменилось.
  
   Она сидела на деревянной скамье посреди пустой комнаты. Сверху и сбоку от нее болталась еще одна тусклая лампочка, прикрытая еще одним пожелтевшим газетным абажуром. На ней было темное хлопковое трикотажное платье, подпоясанное поясом, с узкими рукавами, слегка отодвинутыми от запястий. Ее темные волосы не были длинными, как будто она думала, что женщина ее возраста не должна притворяться, что сексуальные локоны ниспадают на ее плечи, но манера, в которой она носила их, была стильной, стороны были зачесаны назад, чтобы подчеркнуть седину на висках. Она сидела, скрестив ноги и скрестив руки на коленях.
  
   Мандрыкин положил руку на дверную ручку, открыл дверь и вошел, его эмоции смешивались в ожидании ее реакции. Она обернулась, когда Мандрыкин все еще находился в темной тени на краю комнаты, и когда он приблизился, она увидела, как ее лицо изменилось от любопытства к ужасу, к шоку, к отвращению, а затем к страху, последовательность изменений, которые Мандрыкин видел снова и снова в течение последних двух лет.
  
   Он схватил единственный стул в комнате, ржавый хромированный кухонный стул с вишнево-красным виниловым сиденьем и спинкой. Он положил его перед ней, но на краю лужи желтоватого света. Потом сел.
  
   Она уставилась на него в ужасе и изумлении, которые не могла скрыть даже ее строгая светская корректность.
  
   Скрестив ноги, а затем скрестив руки на коленях, он посмотрел на нее и изменил голос на тот маловероятный случай, если она узнает его.
  
   - Ты знаешь, почему ты здесь?- спросил он.
  
   - Очевидно, меня похитили, - сказала она со смесью неуверенности и вызова в голосе.
  
   Мандрыкин почти видел, как она собралась с духом и посмотрела ему прямо в глаза, сопротивляясь естественному отвращению. Но он также заметил, что любопытство заставило ее попытаться понять, что именно она видит в тени на краю лужицы света.
  
   - Вы помните, на прошлой неделе или на позапрошлой к вам приходила молодая женщина и показывала вам фотографию или рисунок мужчины, которого она пыталась найти?
  
   Сомнений не было. - Да, помню.
  
   - Ты узнала его.
  
   −Да.
  
   −Кто он?
  
   Она колебалась.
   - Зачем он вам?
  
   - Ты не имеешь права задавать мне вопросы.
  
   Он точно знал, какой тон следует использовать, и видел его эффект в ее жесткой реакции, как будто он ударил ее. Культура насилия в Закавказье облегчала запугивание таких людей, как она. Люди быстро верили, что их удача наконец-то отвернулась от них и что они оказались втянуты в печально известную преступную деятельность города.
  
   -Кто он? - Повторил Мандрыкин.
  
   − Джавад Ибрагимов.
  
   −И...
  
   − Это тот человек, который встречается с моей сестрой Марьям.
  
   − Как давно она с ним встречается?
  
   − Время от времени, может быть, год.
  
   −Он живет здесь?
  
   − Он живет в Анкаре.
  
   − Ты с ним встречалась? Говорила с ним?
  
   −Три или четыре раза.
  
   Мандрыкин мгновение смотрел на нее. Неужели она действительно была рядом с Гасаном Фархадовым с его новым лицом и не узнала в нем ничего знакомого? Неужели ее действительно обманули? Или она прикрывала его? Неужели она не узнает Мандрыкина? Она не будет иметь никаких оснований. В конце концов, Фархадов думал, что Мандрыкин мертв, так что если она действительно сотрудничала с ним, у нее не было причин думать о Мандрыкине. Старые времена были такими, старыми и ушедшими, чтобы никогда не вернуться. Когда-либо.
  
   −Мне нужно поговорить с этим Ибрагимовым, − сказал Мандрыкин. - Как мне с ним связаться?
  
   - Понятия не имею.- Она помолчала. - Он встречается с моей сестрой, когда бывает в городе. Это все, что я знаю.- Еще одна пауза. - Право, не знаю, - запротестовала она.
  
   - Какой адрес у твоей сестры?
  
   Пинар смотрела на него широко раскрытыми глазами. Она сглотнула. Мандрыкин видел, как она думает, перебирает варианты. Если Пинар совершенно невиновна, она немедленно отдаст ему Джавада, если сможет. Если нет, она попытается разыграть его каким-нибудь сложным способом.
  
   - Мне нужно увидеть Джавада как можно скорее, - сказал Мандрыкин.
  
   На этот раз надменная Пинар Озтюрк была сбита с толку и не мог произнести ни слова.
  
   - Ах, турки держатся вместе, правда, Пинар?
  
   Внезапно, несмотря на страх, ее глаза сузились.
  
   - Да, - ответил Мандрыкин. - Я знаю все о турках. Ты мне поможешь?
  
   Она уставилась на него, не в силах решить, как лучше поступить.
  
   −Я скажу, чтобы мои люди пришли сюда, раздели тебя и по очереди изнасиловали тебя, - сказал он. - а потом я прикажу им привести сюда Марьям и по очереди пропустить ее. А потом я прикажу привести сюда твою младшую сестру Саиду. Ах! Да, конечно, - сказал он, заметив ее удивление, - я тоже знаю о ней. И так много других вещей. В любом случае, рано или поздно одна из вас расскажет мне, как найти Джавада Ибрагимова.
  
   Он встал и направился к двери, огибая край света, пока она провожала его взглядом. Внезапно она тоже встала.
  
   − Подожди. - Она разминала руки. −Откуда мне знать, что ты защитишь нас?
  
   − Защитить тебя?
  
   − Ты должен пообещать, что это не может быть прослежено до меня.
  
   Он повернулся и шагнул к ней.
   - Я здесь, чтобы получить информацию, Пинар, а не для того, чтобы предложить защиту, не для того, чтобы давать обещания. Ты должен дать мне то, что я хочу. Кроме того, мне плевать, что с тобой будет.
  
   Она уставилась на него, потрясенная его грубым ответом и полной безнадежностью своего положения.
  
   Он вышел из комнаты, оставив ее одну в тусклом свете.
  
  
  
   Глава 32
  
   Карелин не стал тратить время на информацию, которую дал ему Беликов. Во-первых, он представил Беликова трем другим сотрудникам своего подразделения. Весь ход операции изменился очень быстро, и теперь Беликову нужно было почувствовать, что он может положиться на этих людей, что он связан с ними, что он больше не работает один.
  
   Тогда Карелин немедленно вызвал Мандрыкина и велел ему отойти.
   - Просто не делай ничего, пока я не свяжусь с тобой снова, - сказал Карелин. - Я все объясню позже.
  
   Карелин был накачан выше любого операционного максимума, который он когда-либо испытывал, за исключением опасной для жизни ситуации. Но он держал свои эмоции под контролем. Это было нетрудно сделать. Все было не радужно во всех вариантах. Рассказ Беликова о событиях последних двенадцати часов показал лучшее и худшее, что могло произойти. Исчезновение кого-то вроде Гасана Фархадова было бы венцом карьеры. Огромный, огромный переворот, который смоет много прошлых грехов.
  
   С другой стороны, исчезновение Марины могло обернуться катастрофой. Если ее убьют, ответный удар может вызвать шторм дерьма в любом количестве различных направлений. О исчезновении Фархадова следовало судить по потере хорошо обученного тайного агента. Кому-то придется заплатить за такую потерю.
  
   Однако, по мнению Карелина, исчезновение Фархадова, если он сумеет его осуществить, смоет другие бедствия, если они не перерастут во что-то чудовищное. Но если у него ничего не получится, это конец его жизни. Итак, что касается ставок, то он решил не звонить Роману Голубеву по этому поводу. Сначала он немного поиграет, посмотрит, к чему это приведет, посмотрит, каковы его шансы.
  
   Многое будет зависеть от успеха на роли Евгения Турова. Карелин передал Голубеву, что Беликов успешно встретился с Мансуром Сабитовым и Гасаном Фархадовым, и теперь ждал подтверждения для второй встречи. Как и Карелин, Голубев был ошеломлен напористостью Беликова. Безрассудный план Мандрыкина пока что удавался.
  
   Но теперь Беликову придется продолжать в том же духе, и Карелин будет в ответе за его безопасность. Сейчас он видел, что Юрий отвлекся, и знал почему.
  
   Он взял прохладительный напиток из пенопластового холодильника, стоявшего на полу у его стола, придвинул стул к Беликову и сел. Беликов все еще сидел в кресле, которое ему дали, когда он вбежал в комнату. Он почти опустошил бутылку с водой после почти часового допроса. Карелин понимал, что ситуация, в которой оказался Юрий, тяжело давит на него.
  
   Денис Петров вернулся на свой пост в фойе здания, в то время как Нервинин и Селиверстов были заняты делами, которые Карелин задал им ранее. Михаил сидел за импровизированным столом, склонившись над экраном компьютера, в то время как Леонид был на другой стороне комнаты, спиной к ним, разговаривая по мобильному телефону, его голос был сдержанным шепотом.
  
   Карелин открыл банку минералки, потянул себя за штанины и сделал глоток, не сводя глаз с Беликова. Тихий стон, который, казалось, вырвался из него, предшествовал его словам.
  
   - Послушай, Юра, - сказал он, стараясь говорить так, будто был в уверенности, - мы можем не знать, у кого Марина, но мы знаем, что с ней все в порядке, потому что тот, у кого она есть, хочет что-то от нас, и ее хорошее здоровье - это их билет. Мы ничего не можем с этим поделать, пока они не свяжутся с нами и не скажут, кто они и чего хотят. Тогда мы сможем начать работать над стратегией.
  
   Карелин заметил, как что-то изменилось в лице Беликова, и это выражение напомнило ему Евгения, когда тот думал, что его вот-вот обидят, или не примут всерьез. Карелин всегда ненавидел этот взгляд, потому что он означал, что Евгений копает глубже него. Что он объезжает фургоны вокруг своей команды. .. его команда одна. Евгений всегда думал, что если придется, он сможет сражаться - и выиграть - каждую войну в одиночку. Когда он достигнет этой решимости, может случиться все, что угодно. Карелин не хотел видеть, что смотрит в лицо двойника своего агента.
  
   - Давай, мой мальчик, - сказал Карелин, - выкладывай.
  
   - Рано или поздно все закончится, - сказал Беликов. −Не лги мне сейчас, потому что я этого не забуду. И мне нечего терять в этой игре.
  
   - Справедливо, - согласился Карелин.
   Он понял. Нельзя провести несколько дней и ночей с такой женщиной, как Марина, в подобных обстоятельствах, особенно если ты неопытен в таких вещах, особенно если ты двойник Евгения Лазарева, и не начать что-то чувствовать к ней.
  
   - Но я тебя не обманываю, - возразил Карелин. - Так оно и есть. Мы должны сыграть эту партию. Если мы увидим выход, мы им воспользуемся. Все мы работали с Мариной раньше. Нам наплевать. Это то, что ты узнаешь, если будешь делать это достаточно долго. Ладно?
  
   Беликов скептически кивнул, Карелин понял, но этого и следовало ожидать. Таким образом, Льву нравилось видеть это. Юрия, казалось, не пугало то, что он собирался сделать. Характер этого парня были жестким, и Карелину все еще было немного жутко смотреть на него, говорить с ним и знать, что он не Евгений. У Лазарева был самый сильный характер - он был этаким буйволом - из всех сотрудников, которых Карелин когда-либо встречал. И вот он снова сидит перед ним, воскресший из мертвых. Только это был не он, и этот парень попал в эту историю при весьма оригинальных обстоятельствах, и все же он действовал в них, как профессионал. Черт, Лев восхищался этим. Он уважал то, что это было в крови Юрия.
  
   - Сейчас, - сказал Карелин, - мы сосредоточены на Гасане Фархадове. Дело с Мариной как-то связано с этим, и оно разрешится само собой. Мы должны следовать событиям, и это горькая правда.
  
   Карелин опрокинул в горло жестянку и осушил ее тремя или четырьмя большими глотками, затем бросил банку в бумажный пакет на полу возле окна. Он посмотрел на часы.
  
   - У нас есть пятнадцать минут, чтобы позвонить в "больницу" по телефону, которое дал тебе Сабитов. Есть вопросы?
  
   - Что, если они скажут мне пойти куда-нибудь прямо сейчас? - Спросил Юрий.
  
   −Сделай его. Мы повесим на тебя 'жучок', и ты расскажешь ему об этом. Если это сдача на самом деле, его это не побеспокоит. Он поймет, что это необходимо, и поймет почему.
  
   - О кей, техника готова, - сказал Селиверстов, подходя к ним и передавая свой телефон Беликову. - Миша готов в любое время.
  
   Карелин посмотрел на часы.
  
   - У нас есть несколько минут, - сказал он, осматривая Юрия на предмет признаков стресса. Он не видел их, но знал, что они были. Это было тяжело. Но опять же, он восхищался тем, как Юрий справлялся с этим.
  
   В комнате воцарилась тишина. Все остановились. Человек, которого они пытались убить в течение прошлого года, собирался поговорить по мобильному телефону с мертвецом, и он собирался сделать что - то, что показалось бы невероятным, если бы кто-нибудь даже заикнулся об этом как о возможности.
  
   Это был приз, ради которой жил Лев Карелин. Вот он. В этом деле удача всегда появлялась из ниоткуда, приходила внезапно, приходила с головокружительным, дезориентирующим удивлением. И это было самое сладкое чувство в мире, лучше, чем все то, что поднимало тебя высоко, что заставляло тебя обмякнуть от блаженства. То, что операция тебе понравилась, не было похоже ни на какое другое достижение в этом гребаном мире, и Карелин собирался насладиться этим больше, чем любой другой сладкой сделкой, которую он когда-либо испытывал.
  
   Не дождавшись кивка, Беликов начал набирать номер. Это застало Карелина врасплох, но не имело значения. Он был в потоке операции, ставшей сладкой.
  
   Когда трубку сняли, он попросил аптеку. Когда аптека ответила, он спросил Фирузу. Тишина. Затянувшееся молчание. Он посмотрел на Карелина, который слушал по другому телефону, а Михаил - по третьему. Карелин ничего не показывал, просто сидел, как будто ждал оператора.
  
   - Фируза, - сказала она по-азербайджански.
  
   - Это Рауф, - сказал Юрий, ожидая, что женщина ничего не поймет и переспросит.
  
   Пауза.
   - Да, конечно. Сейчас, пожалуйста. - Ее голос был ровным.
  
   Тишина. И вдруг она продиктовала номер телефона. Медленно. Умышленно медленно. В конце она сделала паузу, затем повторила все тем же безразличным тоном.
  
   −Это у тебя? - спросила она.
  
   - Да, у меня это есть.
  
   - Завтра утром отправляйся в Сабаилский район, - сказала она, снова очень тщательно подбирая слова. - Иди в сад Хагани. Это небольшой парк, и завтра день ярмарки. Там есть человек, который продает старые выпуски комиксов на тротуаре на северной стороне парка, перед аптекой 'Авис'. На тротуаре у двери аптеки стоит телефон. На клавиатуре будет красная точка рядом с цифрой шесть. Ровно в десять позвони по этому телефону по номеру, который я тебе только что дала.
  
   Беликов наблюдал за Михаилом, который стоял позади Карелина и что-то яростно писал. Он посмотрела на Беликова и кивнул.
  
   - Повтори, пожалуйста, - попросила Фируза.
  
   Беликов так и сделал.
  
   −Ты хочешь, чтобы я что-нибудь повторила? - Спросила Фируза.
  
   - Нет, - ответил Беликов. - справлюсь.
  
   Связь оборвалась.
  
   Беликов лежал на койке в третьей комнате конспиративной квартиры Карелина в районе супермаркета 'Спар'. Свет был выключен, но, как всегда в этом городе, окружающее освещение проникало через окна, как жуткие сумерки. На полу валялась пара дорожных сумок, кое-где висела одежда. Он чувствовал запах духов на покрывале под собой. И, глядя в окно, он мог видеть и слышать, как поднимается и опускается язык дождя.
  
   О сне не могло быть и речи, но он надеялся, что будет то приходить в сознание, то выходить из него. Остальные еще работали в соседних комнатах. Он не знал, как они это сделают. Он был измучен и напуган. И он не мог выбросить Марину из головы. Он хотел верить, что Карелин был честен с ним, и хотел верить тому, что читал на языке жестов Карелина - что еще не время волноваться. В этих вещах была определенная предсказуемость, диапазон ожиданий. И эти люди не были полностью лишены понимания того, что с ними происходит.
  
   Он подумал о Марине. Он просто хотел, чтобы она была в безопасности и снова была с ним в месте, как можно дальше от этого безумия.
  
   Он закрыл глаза и прислушался к шуму дождя.
  
  
  
   Глава 33
  
   Когда на следующее утро Беликов наконец проснулся, он чувствовал себя окоченевшим и похмельным от недостатка сна. Он посмотрел в окно и увидел, что утро все еще пасмурное и дождливое. Все уже заняли свои места, готовясь к его встрече с Фархадовым. Он налил себе чашку кофе из кофейника, стоявшего на плите в углу комнаты, где они работали, прошел по коридору в ванную, умылся, почистил указательным пальцем зубы и прополоскал рот. Он сделал все, что мог, со своими волосами. Он выглядел ужасно.
  
   Когда он вернулся в офис, Карелин жестом пригласил его сесть на край одного из складных столов, заваленных компьютерами, рациями и другой электроникой, полезность которой была сомнительной с точки зрения Юрия.
  
   - Дай мне свой пояс, - сказал он.
  
   Беликов передал его Карелину, а тот передал Нервинину,которая принялся приклеивать на его внутреннюю сторону жучок.
  
   - Это не сложно, - сказал Карелин, - но дело сделано. Теперь слушай. Сабитов и Фархадов устроили эту встречу так, как они хотят, чтобы обеспечить себе максимальную защиту. Думаю, Сабитов собирается соскочить вместе с ним.
  
   Карелин отхлебнул кофе. Глаза у него слиплись после двухчасового сна, но Беликов заметил, что он тщательно выбрит. Военная дисциплина. Он был на кофеине.
  
   - Дело в том, - тихо простонал Карелин, - что, как только эти двое спрыгнут с корабля, их жизни не будут стоить ровно ничего. Они мгновенно станут предателями, и их собственные люди убьют их в мгновение ока. Держу пари, они приложили немало усилий, чтобы изолировать эту встречу от своих парней. Только Фархадов и Сабитов. Что означает, что у них не будет их обычной защиты. Но у них что-то будет, и они будут чертовски обидчивы. Они могут отменить все в одно мгновение. Если это произойдет, не переживай. Они снова объдинятся.
  
   Леонид Нервинин подошел к нему, нажимая кнопки на мобильном телефоне.
  
   - Они могут забрать его у тебя немедленно, - сказал он, протягивая ему телефон, - но пока они этого не сделают, ты можешь связаться с Львом мгновенно, нажав четыре, семь, звезда. Просто проведит пальцем вниз по последним трем кнопкам на левой стороне. Даже смотреть не надо.
  
   После еще нескольких слов предостережения и наставления Карелин остановился и внимательно посмотрел на Юрия.
  
   - А теперь послушай, - сказал он, говоря медленнее и менее деловым тоном, - когда перебежчики решают прийти, у них всегда есть тузы в карманах, что-нибудь сочное, чтобы подсластить их приход. Иногда у этих парней есть важная для нас информация, некоторые их деяния, о которых они могут рассказать нам, что сделает их героями. Полагаю, Гасан относится к этой категории. Когда Сабитов пришел к тебе в отель "Кавказ", он сказал, что может спасти нам десятки тысяч жизней. Он к чему-то клонит. И все эти разговоры о нашей глубинке... - он кивнул Юрию. - Ладно? Видишь, куда я веду?
  
   Карелин поерзал на краю стола, и тот заскрипел.
  
   - Как только сможешь, - продолжал он, - приступай к делу. Спроси его, приносит ли он нам важную для времени информацию.
  
   Беликов вышел из здания через черный ход. Дождь прекратился, оставив мокрые тротуары и свежий воздух, обычный смоговой саван был смыт ночными дождями.
  
   Беликов почти верил, что ничего из этого не сработает. Но он этого не сказал. Он просто соглашался со всем, как будто покупался на это, как будто верил. Атеист среди верующих, держащий свои сомнения при себе.
  
   Он прошел по улице Хаджибайли и на проспекте Бакиханова взял первое попавшееся такси и направил его на юг, по улице Самада Вургуна. Затем водитель проехал по улице Хагани мимо театра Русской драмы. Район парка был уже рядом.
  
   Сама Хагани была оживленной улицей. Несмотря на то, что улица не была широкой, она была плотно забита зданиями, пешеходами и автомобилями бампер к бамперу. Продвижение было медленным и медленным, но Беликов ничего не замечал. Квартал за кварталом он наблюдал за уличным движением и переполненными тротуарами, не видя их, его воображение затмевало физическое зрение.
  
   Ему было наплевать, что скажет Карелин; Марина была в большой опасности. Заверения Льва Андреевича ничего для него не значили. На самом деле, он был взбешен тем, что Карелин даже попытался преуменьшить серьезный риск в ситуации с Мариной.
  
   На главных перекрестках продавцы газет пробирались по рядам остановившихся машин, чтобы продать утренние газеты. Лотерейные торговцы делали то же самое, как и случайные продавцы ярких пластиковых игрушек, которые болтались на палочках и трепетали на ветру.
  
   Внезапно у окна Беликова появился маленький мальчик с газетой со стандартными кричащими заголовками на первой полосе, его настойчивые мольбы становились все быстрее по мере того, как движение перед ними начинало двигаться. Мальчик положил газету на оконную раму так, чтобы она заполнила все пространство, и двинулся вместе с такси, когда оно тронулось.
  
   Водитель крикнул ему, чтобы он убирался, и вдруг что-то вылетело из газеты, ударило Юрия в бок и упало на сиденье рядом с ним. А затем мальчик исчез, когда такси ускорилось в потоке машин.
  
   В следующие несколько секунд мозг Беликова работал в отрывистых неподвижных рамках: предмет был маленьким и черным. Это была бомба. Какая-то бомба. Он практически сидел на ней. В его сознании взрыв поднял такси с улицы огненным шаром. Он схватился за предмет. Выбросить его немедленно.
  
   А потом зазвонил телефон, он хлопнул по нему, и телефон зазвонил снова. Он посмотрел на сотовый телефон. Его сердце остановилось. Начатый. Остановившийся. Начатый. Звон сотового телефона. Звенящий. Ошеломленный, он поднял трубку. Он посмотрел на нее, когда она зазвонила в четвертый раз. Он открыл ее, поднес к уху и поздоровался.
  
   - Женя... - это была Марина. - Женя, слушай, я в порядке. Я буду...
  
   Ее голос прервался. Он не мог поверить... что случилось? Молчание, а затем: "это Виктор Мандрыкин. Мы на четыре машины позади вас. Скажи мне, что происходит.
  
   Марина была с Мандрыкиным?
  
   - Что, черт возьми, происходит?- Спросил Беликов. - Это ваши люди забрали Марину?
  
   - Да. Скажи мне быстро, что происходит, - настаивал Мандрыкин.
  
   Мысли Беликова метались. Карелин сказал, что будут требования. Кто бы ни похитил Марину, он свяжется с ними и скажет, чего они хотят в обмен на ее безопасность.
  
   - Мать вашу, - сказал Юрий, - что вы делаете? Что все это значит?
  
   - Я хочу знать, где Гасан Фархадов. Это то, чем мы все занимаемся уже больше года.
  
   - Ты все еще пытаешься найти Фархадова?- Спросил Беликов.
  
   --Конечно.
  
   - Я был у Карелина, когда он тебе звонил, хотел сказать, чтобы ты повременил. Я слышал, как он просил тебя подождать, пока он снова не свяжется с тобой. Что ты делаешь?
  
   - О да, он говорил мне об этом, - сказал Мандрыкин, забавляясь тем, что Беликов знал об этом. - И зачем он это сделал, а, Юрий?
  
   Беликов устал и растерялся. Он больше никому не доверял, кроме Марины, и действительно верил, что этот урод, с которым он разговаривал, может убить ее.
  
   - Что я хочу знать, - Беликов разозлился на Мандрыкина, на Карелина, на все это, - так это что, черт возьми, происходит здесь с Мариной? Что ты задумал?
  
   - Это не важно, - сказал Мандрыкин. - Это маленький вопрос страховки.
  
   - Страховка? Страховка от чего?
  
   - Я должен быть уверен, что ты будешь сотрудничать со мной в любом случае, - сказал Мандрыкин.
  
   - Ну, что тебе нужно?
  
   - Прямо сейчас, Юрий, - медленно произнес Мандрыкин, пытаясь справиться с замешательством и паникой Беликова, - мне нужно знать, что происходит. Мне нужно знать, куда ты идешь и почему. Ты понимаешь, что мне нужно это знать? От этого зависит жизнь Марины.
  
   Последовала пауза, пока Беликов обдумывал последнее замечание. При всей серьезности его миссии, связанной со сдачей Гасана Фархадова, главной заботой было увести Марину от Мандрыкина. Это произошло в одно мгновение.
  
   - Фархадов хочет сдаться, - сказал Беликов.
  
   На этот раз замешательство исходило от Мандрыкина.
  
   - Сдаться?
  
   - Да, это так.
  
   - Он не подозревает, что ты не Евгений?
  
   - Нет, он ничего не подозревает, - сказал Беликов.
  
   - Откуда ты знаешь, что он тебя не подозревает?
  
   - Черт побери! Он не знает. Я почувствую это. Я бы знал. Он не делает!
  
   - Куда ты теперь?
  
   - Район Хагани и Расул Рза. Там есть небольшой парк, одноименный, Хагани. Я позвоню оттуда.
  
   - И что потом?
  
   - Кто-то скажет мне, что делать.
  
   - Чтобы организовать его сдачу?
  
   - Это мое предположение. Просто позвони, - так сказал он, - вот куда я иду, вот что я собираюсь сделать.
  
   - Он точно будет в саду Хагани?
  
   - Понятия не имею.
  
   - Почему он так поступает? - Спросил Мандрыкин, обращаясь не столько к Беликову, сколько к самому себе. В его голосе звучало подозрение - то ли к Беликову, то ли к Фархадову. - Послушай меня внимательно, Юра. Я скажу это только один раз. Я знаю, что вы должны иметь свой способ общения с Карелиным. Не говори ему о нашем разговоре. Не говори ему, что я все еще ищу Гасана. Теперь, когда я нашел тебя, я не выпущу тебя из виду. У меня есть люди вокруг вас, и теперь я собираюсь отправить других в этот район. Теперь они будут повсюду вокруг вас, все время.
  
   - Три вещи, которые ты должен помнить, чтобы остаться в живых: не говори Карелину, что я делаю. Даже не упоминай мое имя при Гасане Фархадове...
  
   Он остановился, ожидая, что Беликов задаст вопрос.
  
   Юрий так и сделал.
   - А третье?
  
   - Если ты лжешь мне, - сказал Мандрыкин, и в его голосе отразилось леденящее душу отсутствие страсти, - то Марине писец.
  
  
   Глава 34
  
   Услышав телефонный звонок, двое молодых мужчин обменялись озадаченными взглядами. Они собрались вокруг приемника и цифрового диктофона, наблюдая за зелеными цифрами на дисплее, пролетающими мимо, как будто это были понятные слова.
  
   - Телефон таксиста, - предположил Михаил.
  
   - Нет, он не отвечает, - сказал Леонид.
  
   - Ну, это не телефон Беликова, - возразил Михаил.
  
   Он и Карелин потягивали безалкогольные напитки. Леонид все еще пил кофе. Все трое сидели на стульях, склонившись над блокнотами на столе перед ними. Леонид задумчиво рисовал каракули, три искусно закрученные улитки.
  
   Телефон перестал звонить.
  
   - Никто не разговаривает, - сказал Карелин. Они могли слышать движение на заднем плане.
  
   - Он говорит, - сказал Леонид. - Юрий.
  
   - Только не по нашему телефону, - снова настаивал Михаил. - Где он взял еще один мобильный?
  
   Они обменялись взглядами.
  
   - Это ваши люди забрали Марину?- Недоверчиво спросил Беликов.
  
   Карелин положил свои мясистые руки на стол, заставляя его немного обвиснуть, пристально глядя на трубку. Беликов продолжал, спрашивая человека на другом конце провода, что он делает, чего хочет. Беликов слушал молча, потом спросил "Ты все еще пытаешься найти Фархадова?"
  
   - Вот дерьмо! - в ужасе воскликнул Карелин. - Он разговаривает с Виктором. Это Мандрыкин.
  
   - Я был со Львом, когда он позвонил тебе, сказал, чтобы ты держалась... что ты делаешь?
  
   Они прислушались к еще большему недоверию Беликова. А потом: "страховка? Страховка от чего?" спросил Юрий.
  
   Пока Беликов слушал Мандрыкина, воцарилась тишина. А потом Беликов сказал: "Гасан хочет сдаться." Молчание. "Да, это так." Молчание. "Нет, он ничего не подозревает."
  
   - Ну вот, - сказал Михаил. - Теперь Виктор знает, почему ты снял его с охоты.
  
   Последовали горячие уверения Беликова, который настаивал, что Фархадов ничего не подозревает, что он узнает, если Фархадов узнает, что он почувствует.
  
   Затем Беликов сказал Мандрыкину, куда он направляется и что должен делать, когда доберется туда.
  
   - Надо было сказать ему, что телефон включен, - сказал Леонид, качая головой и глядя на Карелина. - Он мог бы сформулировать все это по-другому. Он мог бы быть более информативным, передать нам гораздо больше.
  
   Карелин решительно покачал головой.
   - Это было бы ошибкой. Он бы попытался рассказать нам слишком много, повторил то, что говорил Виктор, чтобы мы знали, что происходит. Виктор был бы в восторге. Нет, нам чертовски повезло, что мы не сказали ему.
  
   - Разносчик газет, - сказал Михаил, все еще обеспокоенный внезапным появлением другого сотового телефона. - Он бросил ему туда телефон. Вот что случилось.
  
   Подполковник встрепенулся.
   - Слушай, слушай.
   Карелин наклонился к магнитофону. Ничего, кроме машин, Гудков, чьих-то криков, чего-то птичьего. Визг тормозов.
  
   - Он дает ему инструкции, - предположил Леонид. - Хочет, чтобы он что-нибудь сделал?
  
   - А третье? - Спросил Беликов.
  
   Тишина. Какое-то движения. Обрывки музыки. Больше никаких разговоров.
  
   - Он дает ему список дел, - сказал Михаил.
  
   Леонид покрутил регулятор громкости. - Или не делать, - сказал он. - Виктор ему угрожает.
  
   - Вот для чего нужно было забрать Марину, - сказал Михаил. - Мандрыкин хочет, чтобы Юрий что-нибудь сделал. И Марине конец, если он этого не сделает.
  
   Карелин издал приглушенный стон, словно сдерживая его. Помощники посмотрели на него.
  
   - Какого черта задумал Виктор? -- Карелин никого не спрашивал. - Он все равно хочет добраться до Фархадова?
  
   Он встал и посмотрел на часы. Тихо кряхтя,он прошелся по комнате, потирая затылок и опустив голову.
  
   - Он нам не звонит, - сказал Михаил. - Можно предполагать, он позвонит после разговора с Мандрыкиным.
  
   Карелин покачал головой.
   - Виктор угрожал ему, как только что сказал Леонид. Виктор не хотел, чтобы он нам звонил.
  
   - Значит, Юрий держится за наш телефон, - сказал Михаил, - и он, черт возьми, тоже держится за телефон Мадрыкина.
   Он слушал передачи. Снова доносились уличные звуки, но они затихали. - Он уже на улице Расул Рза, - сказал он. - Он скоро будет в "Авис", Лев. Что ты собираешься делать? Мы позвоним Юрию?
  
   - Нет, - отрезал Карелин, останавливаясь и поворачиваясь к ним.
  
   - Позвони все же Виктору, - сказал Леонид. - Скажи ему, что он вот-вот облажается.
  
   - Тогда он поймет, что Юрий прослушивается, - сказал Карелин. - Он с этим справится. Таким образом, если он думает, что угроза Марине купит сотрудничество Юрия - а похоже, что так и будет, - он будет думать, что сможет связаться с ним. По крайней мере, у нас будет шанс.
  
   Положение подполковника Льва Карелина выглядело скверно. Хотя он руководил операцией и контролировал денежные потоки, он должен был использовать технических людей Мандрыкина, интеллект Мандрыкина, мускулы Мандрыкина. Теперь, похоже, у Виктора появились собственные планы, и Карелин остался беззубым.
  
   Обычно в чрезвычайной ситуации он автоматически обращался к техническим службам СВР. Но, конечно, это была ненормальная ситуация. Если бы он это сделал, то в руководстве операцией "сильный дождь" началось бы шевеление. Мало того, что это вызвало бы шквал эмоций внутри агентства, но в результате о ЧП пришлось бы ставить в известность и КГБ Азербайджана. Через несколько часов это все могло просочиться в прессу, и это автоматически вызвадо бы международный скандал.
  
   Но если его догадка верна, ему все равно придется рискнуть, чтобы спасти Фархадова от Мандрыкина. Господи, какая ирония.
  
   Карелин не мог понять, зачем Мандрыкину понадобилось это делать, и у него не было времени на размышления. Но он был уверен в этом. Он чувствовал это нутром - все плохо, он чувствовал это в душе, глубоко внутри себя, так твердо, так правильно, что у него не было никаких сомнений. Никаких доказательств, но это была чертова уверенность.
  
   Лев Карелин был напуган.
  
   Он поднял глаза, не сознавая, что опустил голову, уставившись в пол, пока не увидел двух парней, уставившихся на него. И вдруг они услышали другую передачу. Беликов расплачивался с таксистом.
  
   Карелин должен был решить. Он решил сыграть ва-банк.
  
   - Леня, принеси джи-пи-эс монитор, - рявкнул он, подходя к столу, доставая пистолет из ящика и пристегивая его к поясу. Он вытащил из кармана мобильный телефон и набрал номер. - Денис, тащи машину.
  
  
   Глава 35
  
   Владикавказ, Северная Осетия
  
   К одиннадцати часам утра фургон "Вольво" въезжал в другой складской район, на этот раз на окраине Владикавказа. В региональном распределительном центре для холодильных продуктов и поставок двадцать четыре ящика аэрозольной смазки были выгружены в обычную секцию склада. Мастер по инвентаризации зарегистрировал их, и фургон направился к КПП "Верхний Ларс" и затем обратно в Грузию.
  
   Заведующий приказал своим трем сотрудникам переместить различные штабеля инвентаря на новые места, временные перестановки, сказал он. Рабочие отнесли их в дальний конец склада. Когда они ушли, он подошел к ящикам с аэрозольной смазкой и нашел тот, с красной точкой в правом нижнем углу с каждой стороны.
  
   Открыв ящик, он достал четыре банки с красными точками на вогнутых донышках и заменил их четырьмя обычными банками из второго ящика. Он закрыл второй ящик, добавил красные точки на каждую из его нижних правых сторон и пометил ящик, который должен был забрать рефрижераторный фургон "Мицубиси".
  
   Он проделал ту же процедуру с еще четырьмя банками смазочных материалов, помеченных красным, снова открыв немаркированный ящик смазки и заменив четыре помеченные банки обычными банками и снова запечатав корпус, добавив красные точки в нижний правый угол всех четырех банок и пометив его для рабочих, обслуживающих рефрижераторы. Он запечатал оригинальный футляр с красными точками, который теперь содержал только четыре банки с красными точками на их днищах и восемь банок без красных точек, и повторно маркировал футляр для фургона с промышленными холодильными принадлежностями.
  
   Не прошло и часа, как все три фургона забрали свои ящики с аэрозольной смазкой. Среди этих ящиков в каждом фургоне было спрятано по четыре банки с красными точками. Эти банки с красными точками направлялись в дюжину разных мест в дюжине разных регионов России. Через сорок восемь часов все аэрозольные баллончики с красными точками будут в руках тех, кто ими воспользуется.
  
   Завскладом во Владикавказе, который занимался распределением, ничего не знал о том, что делает, кроме того, что согласился перетасовать банки с красными точками и держать рот на замке. В обмен на это он должен был получить двадцать тысяч долларов.
  
   В три часа дня ему позвонил Сослан и подтвердил, что все красные точки благополучно отправились в путь. Миссия была завершена. Деньги принадлежали ему. Он сказал своему шефу, что заболел желудочным вирусом, а потом взял отгул до конца дня. Он взял такси и направился в отель на окраине города за деньгами.
  
   Но назад он уже не вернулся.
  
   На Северном Кавказе убийство порой обходилось в несколько тысяч долларов. Это была выгодная сделка. Деньги были потрачены не зря, с точки зрения безопасности.
  
  
   Глава 36
  
   Сад имени Хагани был один из старейших парков Баку. Основу архитектурно-ландшафтной композиции сада составлял бассейн криволинейной формы, со скульптурной группой 'Три грации', представлявшей собой три скульптуры грациозных девушек. В качестве пьедестала для них служили крупные глыбы естественного камня.
   Колонны садового павильона начинались с водного бассейна. Дорожки сада были трассированы таким образом, что пронизывают его пространство по диагонали и проходили рядом с центрально-расположенным бассейном. Хотя сад по своим размерам очень мал, он был достаточно уютен и являлся любимым местом отдыха многих бакинцев. Зеленая масса сада была расположена так, что создает большие тенистые зоны, где располагаются скамейки для отдыха. Среди деревьев встречались подлески из кустарников и цветники.
  
   Со всех четырех сторон парк опоясывала широкая аллея, где старики бродили по кованым скамьям в безмолвном страхе перед полуденными демонами и где по вечерам прохаживались парочки и семьи. Но в базарные дни уличные торговцы выставляли свои товары повсюду, и вся площадь превращалась в базар.
  
   У Беликова не хватило присутствия духа сказать таксисту, чтобы тот высадил его на северной стороне площади, и он никогда не мог точно определить, где в этом своеобразном Вавилоне улиц находится какое-либо направление по компасу. Поэтому, когда он вышел на улицу и столкнулся с фалангой торговцев, которых, казалось, не пугал моросящий дождь, он не имел ни малейшего представления, где может быть продавец комиксов.
  
   Не имея никакого плана, он двинулся вперед, стремясь поскорее покончить с этим, движимый чувством срочности, вдохновленный множеством катастрофических возможностей перед ним. Он представил, как люди Мандрыкина рассредоточились, прячась на виду среди случайных покупателей, проходящих мимо торговцев, окруживших площадь.
  
   Множество странных товаров только добавляло Беликову ощущения, что он попал в искривление времени, чужеродный слой чьего-то воображения. Гадая, где люди Мандрыкина, он не мог не вспомнить, что они сделали с ячейкой Халида в Балакене в ночь после смерти Евгения. Возможно ли что-то подобное в зданиях, окружавших эту приятную площадь?
  
   Он завернул за угол площади и пошел по другой стороне, когда заметил аптеку. Но когда он добрался до параллели с ним, не было продавца комиксов. Он поискал телефонную будку. Вот оно. Он пересек улицу и медленно прошел мимо, делая вид, что смотрит в окно аптеки. Рядом с цифрой "шесть" не было красной точки.
  
   Ждать. Ждать. Он взглянул на название аптеки: "Авис". Блин. Почему, черт возьми, женщина не предупредила его о существовании двух аптек? Она могла бы так сказать. Он двинулся дальше, на этот раз оставаясь на улице, наблюдая за площадью оттуда.
  
   Ему показалось, или в парке, среди толпы, вместе с ним двигались какие-то люди? Какая разница? Он знал, что люди Мандрыкина там.
  
   Он пересек улицу и повернул на третью сторону площади. Музыка из динамиков все еще звучала издалека.
   Он чуть не наткнулся на продавца комиксов. Перед ним на старом одеяле на тротуаре лежала безвкусная коллекция комиксов ужасов. Все они были потрепанными старыми копиями "Фантомаса", "элегантной Анжелики", на обложках которых был изображен красивый смуглый злодей в плаще, угрожающий различным героиням в скудной одежде, с большими грудями и длинными бедрами, вызывающе раздвинутыми в уязвимых позах страдания.
  
   А слева была аптека.
  
   Он повернулся, подошел к телефону, увидел красную точку, положил в щель нужные монеты и набрал номер. Два гудка.
  
   - Женя, за тобой следят, - сказал Сабитов.
   -- Дерьмо. − Это был глупый ответ. Глупый.
  
   - Ты знаешь, кто это? - спросил Сабитов.
  
   Беликов подумал об отце. Он подумал о Марине.
   - Нет, - сказал он. Не имею ни малейшего понятия. Я думал, что я в порядке.
  
   - Ты должен смотреть на площадь, Женя. Осторожно, не бросайся в глаза. Я опишу тебе кое-что.
  
   Юрий переступил с ноги на ногу, положил руку на телефонную будку и снова повернулся.
  
   - Парень идет по тротуару с той же стороны, что и ты, - сказал Мансур. - он идет за тобой. Скорее всего, он пройдет мимо тебя в аптеку. Они попытаются тебя обогнуть.
  
   - О кей, - сказал Беликов, и мужчина прошел мимо него, едва не задев за плечо, и вошел в аптеку.
  
   - Я поймал его, - сказал Сабитов.
  
   Беликов не был уверен, что это значит.
  
   - У него был наушник?- Спросил Сабитов.
  
   −Да.
   −Дерьмо. Хорошо, теперь через улицу, покупает что-то.
  
   Беликов вытер лоб рукавом пальто и заметил парня.
  
   − О кей.
  
   - Слева от тебя, - продолжал Сабитов. - Парень, который только что сидел в уличном кафе.
  
   - Усы?- Спросил Беликов.
  
   −Да. И как раз сейчас пересекает улицу женщина, продающая лотерейные билеты.
  
   −Темный костюм, - подтвердил Беликов. - Мусорные бачки. Курильщики.
  
   - Да, - ответил Сабитов.
  
   На улице напротив парень, купивший шарик, отдавал его маленькой девочке, которая смотрела на мать, чтобы убедиться, что все в порядке. Затем парень подошел к торговцу фруктами, купил пару чебуреков, завернутых в бумагу, и встал рядом с мусорным контейнером, чтобы съесть их.
  
   Сабитов замолчал.
  
   Беликов проверил остальных. Они оставались на месте. Он сделал мысленную пометку: значит, Сабитов где-то на площади, как всегда, вмешивается в жизнь Гасана - затворника. Вероятно, они были в одном из зданий на северной стороне, так как именно там сейчас происходило все действие, и они видели все это.
  
   От Сабитова по-прежнему ничего. Беликов ждал.
  
   Виктор Мандрыкин тоже ждал где-то по периметру площади, выглядывая из задымленных окон своего "Мерседеса". С Мариной.
  
   Не было смысла притворяться, что здесь происходит. Беликов почему-то знал, что Мандрыкин по каким-то своим причинам собирается убить Гасана Фархадова, несмотря на приказ Карелина отступить. Это означало, что для Льва Карелина Мандрыкин стал изгоем. И это означало, что Беликов стал ключевым игроком прямо в середине дилемма.
  
   - Что слышно от ваших людей? - Внезапно спросил Мансур. Его голос был приглушен, как будто он должен был говорить тихо, чтобы его не обнаружили. Где он, черт возьми?
  
   - Договорились, - сказал Юрий. Он был настолько поглощен попытками понять все аспекты происходящего с ним, что не осознавал физических последствий стресса, в котором находился. Когда он заговорил, воздуха едва хватило, чтобы выдавить слова.
   - Они должны знать... есть ли у тебя план.
  
   - О кей. Есть план. - Мансур был резок, в его голосе послышалось раздражение. - Но сначала, Женя, я должен знать, что здесь происходит. Кто эти люди?
  
   Беликов вспотел, его рука массировала телефон, когда он пытался удержать его. Что-то менялось. Что видел Сабитов? Беликов ничего не видел. Никто из мужчин не пошевелился. Они ждали. Все ждали.
  
   Солнечный луч пронзил облака, посылая тонкую полоску яркого лазерного света через площадь.
  
   Боже, подумал Беликов. Все его варианты были рискованными, и он слишком долго не мог принять решение. Каждый из присутствующих держался за свою тонкую прядь; каждый ставил на то, что Беликов сделает то, что он от него хочет.
  
   Мандрыкин ждал, когда он приведет его к Фархадову, и держал пари, что он сделает это из-за Марины. Сабитов была уверен, что он избавит Фархадова и его от двадцати с лишним лет убийств, страха, укрытий и бессонницы. Карелин держал пари, что Беликов сможет держать свою ложь еще несколько часов и совершить богатейший разведывательный переворот в террористических войнах.
  
   И Марина. Юрий догадался, что, несмотря на всю ее подготовку и профессионализм, несмотря на всю ее личную храбрость, в этот момент она просто думала, как испуганная женщина. Она знала, на что способен Мандрыкин, и в глубине души, должно быть, была слаба от страха, зная, что единственное, что стоит между ней и яростью Мандрыкина, - это Юрий Беликов.
  
   Но в конечном счете решение Беликова свелось к шелухе воспоминаний, которые вполне могли улетучиться в буре промежуточных событий. Но оно тоже ждало Беликова, подвешенное и скрытое в его подсознании.
  
   Последнее, что Сабитов сказал ему перед тем, как покинуть номер в отеле "Кавказ", было то, что на Фархадова оказывалось давление, которое делало это окно возможностей очень маленьким. " Когда она закрывается, ее нельзя открыть снова", - сказал он.
  
   - Женя, - медленно произнес Сабитов, словно его подозрения достигли критической массы, - что ты натворил?
  
  
  
   Глава 37
  
   - Послушай, Манcур, − сказал Беликов, снова поворачиваясь спиной к площади. Он склонился над телефонной будкой, словно защищая частный разговор, затем осторожно вытащил телефон Карелина из внутреннего кармана плаща.
  
   −У меня есть защищенный мобильный телефон для моих людей, и я включаю его прямо сейчас, − сказал он, проводя большим пальцем по трем цифрам, как показал ему Леонид. - Ладно?
  
   − Да, хорошо, - сказал Сабитов.
  
   Беликов ждал, прислушиваясь к гудению, щелчку, соединению.
  
   - Я здесь, - сказал Карелин.
  
   - А теперь ... я разговариваю с вами обоими, - сказал Беликов в оба телефона. - Вы оба слышите, что я говорю. Хорошо, Мансур?
  
   - Да, хорошо.
  
   - Лев?
  
   − Да, давай. − Голос Карелина перешел в ровное монотонное операционное бесстрастие. −Успокойся, - сказал он Юрию. − Будь осторожен. Не позволяй эмоциям запутать твое мышление.
  
   - Лев, я иду вперед.
  
   - Мы знаем, - быстро сказал Карелин. - Твой телефон все это время работал. Мы идем в ногу со временем.
  
   Юрий был ошеломлен и зол, но на это не было времени.
  
   - Черт возьми, - рявкнул он, - Ты кого-то посылаешь?
  
   - Мы уже в пути, - сказал Карелин.
  
   Вперед, вперед, твердил себе Юрий.
  
   - Мансур, я знаю, что ты находишься на выгодной позиции, откуда видна эта сторона площади. Ты в квартире над аптекой "Авис"?
  
   - Быстрее иди, - только сказал Мансур.
  
   Взволнованный Беликов продолжал: - Ладно, эти люди на площади принадлежат Виктору Мандрыкину. У него находится Марина, и он сказал, что убьет ее, если я скажу тебе или свяжусь с моими людьми. Он ждет, что я приведу его к тебе. Я не знаю, что он делает, что планирует, но мы пытались остановить его. Теперь он порвал с нами связь.
  
   Беликов говорил быстро, запихивая все в себя.
  
   - Мансур, послушай, ты сказал, что у нас есть только небольшая возможность, а потом будет слишком поздно. Ты имел в виду информацию, которая имеет решающее значение именно сейчас? Ты хочешь нам что-то сказать? Нам нужно что-то делать?
  
   Последовавшее за этим молчание было самым нервирующим молчанием, которое Беликов когда-либо испытывал. Как ни странно, он начал ощущать изменения в восприятии, но не зрения, звука или осязания, а течения времени. Молчание Сабитова продолжалось весь день и в сумерках.
  
   - Мандрыкин, - выдохнул Сабитов. Его голос тоже сглаживал оцепеневшее напряжение их положения. − Да, ты все правильно сделал, Женя. Хороший выбор, потому что мы даже не знали, что он еще жив. − Его голос утратил напряжение, и он казался спокойным. Или это было спокойствие смирения? − Где сейчас Виктор? - чуть нервно продолжил он.
  
   Беликов рассказал о том, как Мандрыкин своим звонком догнал его по дороге в "Авис", о телефоне, о разговоре, об угрозах.
  
   - Поэтому я не знаю, где он, - добавил он. - Думаю, он где-то поблизости.
  
   - Да, должен быть, - согласился Сабитов.
  
   - Но Карелин едет со своими людьми.
  
   - Нас четверо, - вставил Карелин.
  
   - Четыре человека, - сказал Беликов Сабитову.
  
   - У нас здесь никого нет, - сказал Мансур, и на этот раз Юрий отчетливо услышал в его голосе покорность судьбе. И все же это было не совсем смирение, скорее близость с судьбой, как будто он не питал злобы к неизбежному. Это было философское принятие неизбежного.
  
   - Мы приезжаем в район сада Хагани два раза в неделю, если можем. Мы делаем это уже больше года. Но мы пришли одни. У нас есть очень сложный процесс, который мы проходим, что позволяет нам прийти сюда,− спокойно, в одиночестве. Когда мы выходим на улицу Расула Рзы, мы просто еще два безымянных туриста, ничего больше.
  
   - Два раза в неделю?
  
   - У Гасана здесь любовница, - объяснил Мансур.
  
   Вот дерьмо, подумал Юрий.
   − Он сейчас с ней?
  
   - Да.
  
   - И без телохранителей?
   Беликов не мог в это поверить. Несмотря на то, что Карелин сказал ему, он думал, что у Сабитова и Фархадова будет кто-то, кто поможет им.
  
   Это объясняло, почему Сабитов так хорошо знал этот район. Должно быть, он часами сидел у окна, где бы оно ни было, и смотрел на площадь. Когда вы знакомы с ежедневными ритмами жизни на улице или в районе, вы приобретаете чувство того, что нормально в этом месте. Новое лицо или изменение в распорядке дня-это как сигнал тревоги.
  
   - Дядя Лева, где тебя черти носят? - спрсил Беликов у Карелина.
  
   -Мы уже на полпути.
  
   - Послушай, когда ты доберешься до сада Хагани, - сказал Беликов, - я буду там.
  
   - На твоем телефоне джи-пи-эс, Юра. Мы точно знаем, где ты.
  
   - Он слишком задерживается, - сказал Кирилл, имея в виду Беликова, разговаривавшего по телефону-автомату. Он сидел в "Мерседесе" Мандрыкина, в квартале от сада Хагани. Марина сидела на заднем сиденье рядом с Мандрыкиным, а Кирилл сидел рядом с водителем и работал с радиоаппаратурой, которая поддерживала связь с его людьми на площади. - Он говорит с Карелиным или Фархадовым, рассказывая им, что происходит.
  
   - Не знаю, - ответил Мандрыкин. - План Фархадова будет очень сложным. Он захочет дать себе достаточно места, чтобы все проверить и перепроверить.
  
   - Он ничего не записывает, - сказал Кирилл.
  
   - Гасан ему этого не позволит, - ответил Мандрыкин. - Беликов может запоминать маршрут, временную последовательность. Может, повторить его Гасану, отрепетировать.
  
   - А может, он просто изливает душу, - настаивал Кирилл.
  
   - Знаешь, - сказал Мандрыкин, - это мог сделать Евгений. Он был достаточно безумен, чтобы рискнуть и не застрелить его. Но Юрий не такой жесткий, у него нет такой самодисциплины.
  
   - Но он слишком задерживается, - предупредил Кирилл.
  
   По правде говоря, Мандрыкина тоже беспокоило, сколько времени Беликов проводит за телефоном. Кирилл, наверное, прав, черт побери.
  
   - Где сейчас Карелин? - Спросил Мандрыкин, брызгая себе на лоб.
  
   - Они только что проехали парк.
  
   - Отлично, - сказал Мандрыкин. - Подождите, пока они не приблизятся к переулку ведущему к дому, и сделайте это там.
  
   - Женя, - нарушил молчание Сабитов. - Оставайся на месте. Я отключусь на несколько минут, но потом вернусь.
  
   - Что? Стой! - рявкнул Беликов.
  
   - Просто оставайся на месте. Оставайся на телефоне. Поговори со своим человеком. Я вернусь. Сделай это.
  
   Юрий не мог в это поверить.
   - Он просто отключил телефон, - сообщил он Карелину.
  
   - Отключил телефон? Что ты имеешь в виду?
  
   - Он отключил чертов телефон. Сказал мне так по телефону. ждать его звонка.
  
   - Черт, он бежит, - сказал Карелин. - Он бежит, черт побери!
  
   Человек Мандрыкина в аптеке видел Юрия через окно. Он следил за ним одним глазом, обходя ряды полок в маленьком магазинчике. Сначала там никого не было, а потом вошла полная женщина с ребенком, одним из тех детей, которые просто смотрят на тебя в трезвом молчании и никак не могут быть очарованы. И все же она не переставала смотреть на него. У него мурашки побежали по коже.
  
   Аптека имела Г-образную форму, поэтому он завернул за угол в другой ряд полок, чтобы уйти от взглядов, хотя все еще держал Беликова в поле зрения. Лучше взять журнал. Он полистал несколько ярких пустышек и взял одну из них как раз в тот момент, когда другая женщина вошла через заднюю дверь магазина, которая выходила в типичный внутренний двор.
  
   Женщина была симпатичной, лет двадцати пяти, ее темные волосы были коротко пострижены. На ней была голубая достаточно короткая юбка и кофточка, застегнутая спереди на все пуговицы. Верхняя пуговица была расстегнута, создавая типичный набор офисной женщины. Он скользнул по ней взглядом и продолжил наблюдать за Юрием.
  
   Женщина подошла прямо к парню, очевидно, тоже заинтересовавшись журналами. Но она, казалось, хотела видеть тех, что были по другую сторону от него. Осторожно ступая, она попросила у него прощения, и он отступил, пропуская ее. На одно сладкое мгновение они оказались лицом к лицу, когда она проскользнула мимо него, скромно отведя глаза, когда ее грудь проплыла прямо под его носом. Теперь она повернулась спиной к нему, Беликов стоял напротив, и наклонилась, чтобы просмотреть журналы на нижней полке.
  
   Ее положение не могло быть лучше для "топтуна". Ему стоило лишь слегка перевести взгляд с Беликова на грудь покупательницы, где гравитация раздувала ее грудь до предела.
  
   И вдруг маленькая девочка снова появилась поблизости, прямо в центре прохода позади женщины, ее идиотский взгляд снова остановился на парне, ее голова поднялась чуть выше бедер женщины, как будто она балансировала на них.
  
   Сиськи, ребенок, Беликов. Сиськи, ребенок, Беликов. Девчонка с туповатым взглядом раздражала "топтуна" до чертиков. Женщина передвинула несколько журналов, заглядывая под них, ее движения заставляли ее груди двигаться и вращаться. Парень уставился на Юрия. Беликов почему-то изменился в лице и отошел в сторону. Несмотря на худобу, женщина должна была приспособиться, просовывая красивую руку вглубь полки.
  
   Идиотские глаза девочки слегка переместились на правое плечо мужчины, выражение ее лица все еще было немым, как камень.
  
   Тонкая рука, скользнувшая по его плечу и закрывшая рот, едва позволила ему успеть заметить, как опасная бритва сделала свое дело на его горле. Он понял, что умирает. Женщина выпрямилась и прошла мимо него, словно его и не было. Затем он почувствовал, что его тащат назад.
  
   Последнее, что он заметил, был немой, глупый взгляд маленькой девочки, которая не бежала, не моргала и не реагировала на то, что видела. Похоже, она считала, что наблюдать за убийством в закутке бакинской аптеки-дело обычное.
  
  
  
  
   Глава 38
  
   Беликов вцепился в телефонную трубку и наклонил голову к телефонной будке, словно прислушиваясь. На самом деле ничего не происходило. Тишина на обоих концах. К чему все это вело, было за пределами его воображения, почти за пределами веры. Но это продолжалось и продолжалось.
  
   Вдруг Карелин закричал: "Денис! Денис! Берегись! Осторожно! Осторожно!" А потом закричала женщина, и раздался оглушительный грохот.
  
   Старый "Форд" врезался в них из ниоткуда, вылетел с боковой улицы на большой скорости и торпедой врезался в водительское сиденье. Две машины, свернув вместе, покинули широкую улицу в облаке жженой резины и искр, затем отскочили от двух других машин, прежде чем остановиться всего в нескольких метрах за окном ресторана на перекрестке.
  
   Денис Петров был убит мгновенно. Леонид лежал на заднем сиденье с той же стороны, умирая, кусок хромированного железа длиной с полметра, пронзивший его грудную клетку, прижимал его к заднему сиденью. Михаил тоже умирал - что-то размером с кулак застряло у него в левом виске.
  
   Лев Карелин был все же удачливым человеком.
  
   Он был оглушен, ключица его была сломана, порез на лбу кровоточил, но он был в сознании и боролся с ремнем безопасности еще до того, как шум прекратился. Он знал, что произошло, и знал, что будет дальше. Дверь у него была сорвана, и пока машина наполнялась густым едким дымом, он освободился от ремня безопасности, просто перекатился на бок и выпал из машины, ударившись о землю в узком пространстве между искореженными машинами и стеной ресторана.
  
   В то время как все посетители ресторана отошли от окон и в ошеломленном молчании наблюдали за тлеющими машинами, Карелин незаметно подполз к стене здания, подтягиваясь так быстро, как только мог, до угла, а затем на другую сторону. Просто исчезнув из виду, он остановился, чтобы перевести дыхание. Он думал, что с ним все в порядке, но его кишки, казалось, раздулись непропорционально. Его голова все еще пульсировала от удара, слух почти пропал.
  
   Через несколько секунд к дымящимся машинам с ревом подъехали два мотоциклиста в шлемах. Водитель "Форда", тоже в шлеме, выбрался из машины на дрожащих ногах и заполз на заднее сиденье одного из мотоциклов, в то время как другой мотоциклист направил свой мотоцикл прямо к задымленной машине Карелина. В тот же миг он открыл огонь из короткоствольного автоматического оружия, отправив перепуганных посетителей на пол ресторана. Он высыпал в машину полный магазин, перезарядил и сделал это снова.
  
   Затем стрелок полез в карман кожаной куртки и, вытащив гранату, бросил ее на заднее сиденье "Мерседеса". Оба мотоциклиста с ревом умчались прочь, и к тому времени, когда граната взорвалась, вызвав второй и третий взрыв, когда взорвались бензобаки, всадники на своих стальных конях были уже далеко.
  
   Весь инцидент длился меньше минуты.
  
   - Женя. - Сабитов снова был на линии. - Положи трубку и иди в аптеку. Когда ты попадешь внутрь, спеши прямо в заднюю часть магазина и выходи через дверь черного хода во двор.
  
   - Подожди...
  
   - Человек Мандрыкина внутри исчез.
  
   - Но я только что услышал ...
  
   - Сделай это!
  
   Беликов закинул в карман сотовый телефон и вошел через аптечную дверь, бывшую в нескольких шагах от него. Войдя внутрь, он быстро сориентировался, затем направился за угол в проход, внезапно столкнувшись с четырьмя людьми, собравшимися вокруг чего-то на полу.
  
   Когда он приблизился, все удивленно и недоверчиво посмотрели на него. Беликов с первого взгляда определил их как аптекаря в белой куртке, возможно, его жену, также одетую в белый жакет, ребенка и женщину, которая, казалось, была ее матерью. Он не остановился, чтобы понять это, просто протиснулся сквозь них, чуть не поскользнувшись на том, на что они смотрели.
  
   К тому времени, когда он понял, что прошел через лужу крови, а затем поняв, как она туда попала, он уже открывал дверь во двор.
   Дуло пистолета уперлось ему в спину. Это была та самая женщина, стрелявшая в кафе в Мурада.
  
   - Ты вовремя. За мной! - сказала она, уже поворачиваясь, чтобы идти впереди, ее голубая юбка скрипела, когда она повела Юрия через двор, через дверь в дальнем конце в другой двор, а затем сразу же вверх по каменной лестнице, которая вела на второй этаж. Они свернули в коридор и оказались лицом к лицу с Мансуром Сабитовым.
   - Я затащил парня под лестницу, - сказал он женщине. Он посмотрел на Беликова, и в какой-то момент ему показалось, что с ним что-то происходит, но он этого не замечает. Он увидел кровь на одежде Сабитова. Тот вспотел и запыхался.
  
   Сабитов оторвал от него взгляд и посмотрел на женщину.
  
   - Я иду готовить машину. Я буду ждать тебя на улице. Ты знаешь, где.
  
   Внезапно он исчез, и женщина толкнула Беликова через дверной проем в открытый внутренний дворик. Они пересекли его и ворвались в квартиру.
  
   Фархадов повернулся к ним. Он стоял у двух открытых окон, выходивших на площадь. Они находились над аптекой 'Авис'. В одной руке он держал автоматический пистолет, а другой прижимал к уху миниатюрный наушник.
  
   - Твой человек не придет, - сказал Фархадов. - Они мертвы. Все они.
  
   Беликов ошеломленно уставился на него.
  
   Фархадов поднял наушники и автомат.
  
   - Мансур взял их у парня внизу в аптеке. Я слышал донесение Мандрыкину, что дело сделано.
  
   Беликов знал, что это правда. Сомнений не было.
  
   - Ребята Мандрыкина видели, как ты вошел в аптеку, - сказал Фархадов. - Они пытались связаться с этим парнем, а когда он не ответил, переключили частоты. Теперь это бесполезно, - сказал он, швыряя крошечный наушник через всю комнату. - А там, - добавил он, мотнув головой в сторону площади, - твои все исчезли.
  
   Фархадов говорил быстро, и его знаменитое самообладание было заметно подорвано.
  
   - Я позвал своих людей, - сказал он, бросаясь через комнату к креслу, где лежала открытая серая нейлоновая сумка. Он сунул пистолет внутрь. - Мне нужно идти.
  
   Женщина, все еще не проронившая ни слова, вытаскивала вещи из открытого ящика комода у входа в другую комнату. Она принесла Фархадову пакет с чем-то, завернутым в прозрачный пластик-похоже, документы, - и тот сунул его в сумку. Он сильно вспотел.
  
   - Я дам тебе номер, - сказал Гасан. - Ты его не вспомнишь... со всем этим ... я покажу тебе, где его спрятать. Спусти штаны. Марьям, фломастер!
  
   Женщина схватила с комода черный маркер и протянула ее Юрию, который расстегнул брюки.
  
   - Напиши это на внутренней стороне бедра. Если они тебя разденут, то не увидят.
  
   - Кто?
  
   - Кто угодно! Быстрее!
  
   Беликов наклонился и дрожащей рукой написал на внутренней стороне бедра номер, который ему продиктовал Фархадов. Гасан повторил, и Юрий нервно провел пальцем по цифрам. Черт, кто-нибудь разберется с этим позже.
  
   - Когда доберешься до наших людей, воспользуйся этим номером, - сказал Гасан. - Время на исходе.
  
   Время действительно истекало. Беликов подтянул штаны и застегнул ремень. На самом деле, он был чертовски уверен, что времени нет совсем, и что числа, которые он только что написал на своей коже, были бесполезны.
  
   Фархадов начал застегивать сумку, но вдруг остановился. Он посмотрел на Юрия. Затем он вытащил пистолет из сумки и протянул ему.
  
   - Мой тебе совет, - сказал Гасан. - Если у тебя будет шанс убить Виктора, сделай это.
  
   Пистолет оказался легче, чем ожидал Юрий. Он даже не знал калибра. Он нащупал предохранитель над большим пальцем. Он проверил обойму и с удивлением обнаружил, что она заряжена. Однако. Он сунул его обратно в рукоятку.
  
   Фархадов быстро застегнул молнию на сумке, и Беликов мог думать только о том, как Гасан выходит оттуда со своей ужасной тайной. Не раздумывая, он схватил Гасана за рубашку.
  
   - Подожди! Послушай...
  
   Движением, которого Беликов даже не заметил, Фархадов оторвал его руку от рубашки и приставил другой пистолет ко лбу Юрия, прежде чем тот успел отпрянуть.
  
   - Послушай меня, друг мой.- Голос Гасана был напряжен. Дуло пистолета Фархадова резало Беликову лоб. Его лицо было буквально в паре сантиметров от лица Юрия, каждая пора была влажной, каждый нерв напряженным.
  
   - Соглашение о сотрудничестве гарантировало мне безопасность, - выдохнул Гасан. - Но ведь этого не происходит? И не похоже, что это произойдет. На самом деле, похоже, что Виктор в процессе уничтожения всей вашей операции. Я думаю, ты нуждаешься в защите так же, как и я. - Он немного дрожал. - Но... если в ближайшее время произойдет чудо, ты знаешь, как со мной связаться - цифры согревают твои яйца.
  
   В наступившей тишине в комнату через окна, выходившие на площадь, просочился невероятный для такой ситуации звук: тихий, безмятежный шепот медленного дождя. Беликов сосредоточился на нем. На самом деле, он цеплялся за него, как будто только этот звук мог вернуть его к реальности, к здравомыслию, предложить ему освобождение от этого кошмара.
  
   Гасан опустил пистолет.
  
   - Тебе лучше поскорее убраться отсюда, - сказал он.
  
  
  
   Глава 39
  
   Карелин лежал в какой-то живой изгороди в дальнем конце ресторана 'Айдаха донер' и наблюдал, как прохожие вытягивают головы на звук столкновения на другой стороне здания. Он услышал безошибочно узнаваемый звук очереди пистолета-пулемета "Узи". Он услышал крики, увидел удаляющихся пешеходов,услышал паузу для перезарядки. Он услышал, как рвется второй магазин. Теперь он видел, как люди убегают, слышал рев мотоциклов, когда гонщики на полной скорости выезжали на шоссе. Затем взрыв гранаты и немедленный взрыв первого бензобака,а затем и второго.
  
   Люди кричали. Поток пешеходов остановился, развернулся и устремился в противоположном направлении, когда люди направились к взрывам и клубам дыма.
  
   Такова была анатомия убийства. Люди реагировали так, как всегда, - сначала испуганно, потом с ужасом, а потом, когда убийцы разбежались, с адским любопытством.
  
   Он был предельно сконцентрирован, борясь с ремнем безопасности, поскольку он видел много смертей. Он видел много умирающих людей. Это было жутко поначалу для него. Вам не нужно было проверять жизненные показатели; вы просто бросали на них взгляд, и вы либо видели смерть, смотрящую на вас, либо вы видели смерть, ползущую на них, как маленькая обезьянка, нетерпеливая, чтобы попасть внутрь при первой возможности. Увидев это, закаленный человек не ждет.
  
   Он снова посмотрел на улицу. Он был в дальнем конце ресторана, заглядывая за угол, где обслуга иногда выходила покурить. Сейчас там было двое, водители вылезли из машин и повернули головы в сторону катастрофы.
  
   Когда небольшая группа людей выбежала из ресторана и окружила место аварии, Карелин понял, что не может ждать. Скривившись от боли, он выполз из изгороди и, пошатываясь, направился ко второму такси. Шофер, увидев вторую группу людей, выбегавших из ресторана, уже собрался их забрать, когда Карелин подбежал к нему и показал свой автомат. Сделка была заключена.
  
   Они сели в черный "БМВ" и уехали.
  
   Мансур Сабитов вышел через двор здания и направился к улице. На каждом углу он ждал, осматривая машины, припаркованные вдоль улицы, осматривал окна в зданиях напротив, задерживаясь на мгновение дольше, чтобы рассмотреть каждый темный дверной проем.
  
   В каком-то смысле избежать слежки под дождем было труднее. Люди, которые вели наблюдение, укрывались от дождя, прятались от непогоды так же, как и от своих целей, и поэтому лучше скрывались. А для цели сам дождь отвлекал от наблюдения.
  
   Но в других отношениях дождь давал определенные преимущества. Скрываясь от дождя, наблюдатели часто жертвовали более широким полем зрения, чтобы остаться сухими, иногда предпочитая щуриться через узкое пространство или всматриваться в туманное окно.
  
   Так или иначе, Сабитов принял все это во внимание, даже не задумываясь об этом, эти небольшие изменения стали его второй натурой. Любая компенсация, которую он получал, приспосабливаясь к окружающей среде, была теперь лишь рефлексом, давно внедренным в его подсознание.
  
   Машина стояла всего в нескольких дверях, но не на улице. Он был за закрытой дверью гаража, которая открывалась прямо на улицу.
  
   Дождь накатывал волнами, сильный, проливной ливень, за которым последовало мгновенное затишье, а затем еще один сильный, проливной ливень. Сабитов ждал в дверях коридора ливня, как танцор ждет, когда его тело войдет в ритм музыки, прежде чем войти в поток танцующих.
  
   И потом он пришел, ревущий, оглушительный ливень. Он шагнул в него и побежал, не обращая внимания на дождь и вздувшиеся желоба. Он сосредоточился на времени и на том, что его глаза заметили на улице. Разве на припаркованный автомобиль вдруг задергаются дворники? Видел ли он руку, вытирающую туман из окна?
  
   Он нажал кнопку открывания гаражных ворот и, не сбавляя шага, бросился в гараж. Ключи были в его руке, когда он открыл дверь машины, и он уже поворачивал зажигание, когда дверь гаража остановилась над автомобилем. Он выехал на улицу и уехал под дождем.
  
   Положив одну руку на руль, он ловил взглядом любое движение за окном, а правой рукой включил радиоприемник на пассажирском сиденье. Прием был сильным.
  
   - Мой совет, - сказал Гасан. - Если у тебя будет шанс убить Виктора, сделай это.
  
   - Подожди! Послушай... - в голосе Виктора звучало отчаяние.
  
   - Послушай меня, друг мой, - сказал Гасан напряженным, нетерпеливым голосом. - Соглашение о сотрудничестве гарантировало мне безопасность. Этого ведь не происходит, правда? И не похоже, что это происходит....
  
   Сабитов продолжала прислушиваться к напряженной обстановке в квартире над аптекой, выходившей окнами на улицу Расула Рзы. Это был захватывающий разговор, и чем дальше он уходил, тем лучше себя чувствовал.
  
   Но сейчас он не сможет расслабиться. Известие о том, что Мандрыкин жив и преследует его, было ошеломляющим сюрпризом. Это почти напугало его. Но затем, сквозь туман внезапного ужаса, Сабитова осенило: это новое развитие событий было на самом деле чертовски удачным, возможностью обратить быстро меняющиеся и нестабильные события в свою пользу.
  
   Теперь, наклонившись к ветровому стеклу, чтобы посмотреть сквозь проливной дождь, он внимательно слушал передачу из квартиры над аптекой. Если он хоть что-то знал о человеческой психологии, о ненависти и мести, то знал, что скоро услышит знакомый голос. Когда он это сделает, то будет знать, что все его тщательные планы окупятся. Скоро все закончится. В конечном счете.
  
  
  
   Глава 40
  
   И снова Юрий ощутил, как это мгновение растянулось в долгий дождливый день. Убить Фархадова теперь было можно. Он был прямо перед ним, запихивая последнюю вещь в сумку, и все, что нужно было сделать Юрию, это снять предохранитель, поднять пистолет и выстрелить. Террорист, которого секретные службы России пыталась выследить и убить больше года, будет мертв.
  
   Но игра изменилась. Даже если бы Беликову хватило бы смелости убить человека так близко, он не был бы уверен, что поступает правильно. Гасан Фархадов решил сдаться, и внезапно появилось чертовски много стимулов не убивать его, а сохранить ему жизнь любой ценой. И Фархадов даже увеличил ставки и напряженность, намекая, что надвигается террористическая акция, которая убьет тысячи людей... и он был единственным, кто мог остановить ее.
  
   И теперь предательство Мандрыкина снова изменило игру. Варианты изменились. Шансы изменились. Юрий больше ни в чем не был уверен.
  
   Когда дверь в квартире распахнулась, все трое одновременно обернулись. Женщина стояла между Беликовым и дверью. Раздался громкий хлопок, и ее голова разлетелась в жидкие красные брызги, окатив его живым теплом ее последнего мгновения.
  
   Фархадов выстрелил в первого мужчину, отбросив его назад, а Беликов бешено выстрелил в пустой дверной проем.
  
   Потом Фархадов упал без всякой причины, неловко повалившись на собственную руку.
  
   Беззвучный огненный разряд пронзил левое бедро Беликова, развернув его, когда двое мужчин ворвались в дверь.
  
   Легкий дождь, который прошел несколько минут назад, превратился в барабанный ливень, стучавший по крыше "Мерседеса", как рев поезда. Когда зазвонил телефон Кирилла, его почти заглушил шум. Он снял трубку и прислушался. Взглянув через заднее сиденье на Мандрыкина, он кивнул.
  
   - С Фархадовым была женщина, и они убили ее. Константин мертв. Гасан ранен в ногу и руку. Беликов ранен в ногу.
  
   - Я хочу подняться туда, - сказал Мандрыкин.
  
   - Ребята использовали глушители, - сказал Кирилл, - но Фархадов выстрелил два раза, а Беликов-три. Значит, была стрельба. Люди, возможно, слышали это даже во время ливня.
  
   - Я хочу видеть его там, где его сбили с ног, - сказал Мандрыкин. - Я хочу, чтобы он увидел меня с телом Марьям.
  
   Он взял маску и начал осторожно надевать ее, пока Кирилл говорил своим людям, что они поднимаются, затем закрыл телефон. Он посмотрел на водителя и велел ему оставаться с Мариной, а потом вышел из машины с зонтиком и обошел вокруг, чтобы открыть дверь Мондрагону.
  
   Надев маску, Мондрагон взглянул на Марину. Он не сказал ей ни слова, ведя себя так, будто ее не существует. Он взглянул на ее руки, связанные изолентой, и затем его дверь открылась.
  
   Двое мужчин пересекли улицу под проливным дождем и вошли в дверь, которая вывела их в коридор, ведущий во двор. Сточные канавы во дворе громкими водопадами выбрасывали воду на каменные плиты, пока двое мужчин шли по крытой дорожке к каменной лестнице, ведущей на второй этаж.
  
   Кирилл вошел первым. Они оттащили женщину и Константина в другой конец комнаты, за диван. Беликов и Фархадов сидели в креслах, приткнутых к окнам, выходившим на площадь. Им заткнули рты, руки связали скотчем. Раны мужчин были обернуты кусками простыни, разорванной специально для этой цели.
  
   На обеденном столе, за креслом Гасана, лежали пистолеты Беликова и Фархадова, серая сумка со всем содержимым, аккуратно разложенные паспорта и документы.
  
   В квартире не горел свет, и комната купалась в сером свете полуденного дождя. Окна были открыты, на подоконниках блестели брызги.
  
  
  
   Глава 41
  
   Войдя в комнату, Мандрыкин взглянул на Беликова, но тут же повернул голову к Фархадову и остался стоять. Он подошел к Фархадову и встал перед ним, ничего не говоря, его высокая худощавая фигура была, как всегда, безукоризненно одета. Несмотря на промокшие до колен брюки, он был элегантен.
  
   Нога Юрия беспокоила его, но он боялся только одного-умереть от потери крови. Он не знал, какие боеприпасы они использовали, но кровь и мозговая ткань женщины все еще были на нем, чтобы доказать, что они сделала с его ногой. Но даже это беспокойство отошло на задний план, чтобы наблюдать за Виктором Мандрыкиным.
  
   В комнате было тихо, если не считать шума дождя. Все ждали.
  
   Мандрыкин осторожно снял маску и встал перед Фархадовым, глядя на него сверху вниз. В глазах Фархадова не было ни страха, ни вызова, ни шока. Ничего.
  
   Мандрыкин повернулся к Кириллу.
   - Тащи женщину сюда.
  
   Кирилл услужливо поднял подбородок, глядя на двух других мужчин, и они подошли к дивану и стащили тело Константина с женщины. Потом они схватили ее за ноги и потащили, оставляя след ее собственной крови. Ее платье задралось, когда они тащили ее, и обнаженная плоть заскрипела на полированном деревянном полу. Они оставили ее между Юрием и Гасаном, чуть в стороне, ближе к двери.
  
   - Убирайтесь, - сказал Мандрыкин.
   Помощники посмотрели на Кирилла, который кивнул им, и направились в спальню.
   - Нет, стойте снаружи, - ответил Мандрыкин.
   Кирилл снова кивнул им.
   - Ты тоже, - сказал Мандрыкин Кириллу.
  
   Кирилл повернулся, вышел вслед за ними и закрыл дверь.
  
   Мандрыкин подошел к женщине и пристально посмотрел на нее. Теперь ее платье было скомкано вокруг талии. Он повернулся к Фархадову.
   - Видишь, на ней нет никакого нижнего белья? Чистенько все выбрила, сучка. Знаешь, я говорил с ее тетей Пинар всего несколько часов назад. Она будет удивлена. Он снова посмотрел на тело женщины. - Марьям. Ты ее приспособил для выполнения своих заказов, Гасан. Но теперь об этом уже нет смысла говорить. - Прошипел он. - Даже головы почти нет. Он протянул изящную туфлю, сделанную на заказ и толкнул женщину в голое бедро. - Но я признаю ее письку. И я оттрахаю ее труп прямо на твоих глазах, ха-ха.
   Он снова толкнул ее локтем, как бы подтверждая ее безжизненное состояние.
  
   - Ну, по крайней мере, ты трахался с племянницей Марьям, - сказал он. - У Пинар была слишком глубокая дыра для хорошего винта. Кроме того, мы уже измучили ее в старые времена, не так ли?
  
   Он повернулся, подошел к обеденному столу, взглянул на паспорта, взял стул и поставил его перед Фархадовым, чуть в стороне. Он сидел в кресле, спиной к окнам и дождь. Он скрестил ноги, а затем скрестил руки на коленях, его длинные руки свисали с обеих сторон.
  
   Он достал из кармана плаща маленький распылитель и запотел.
  
   - Теперь это мой постоянный спутник, - сказал он, поднимая освежитель. Он долго держал его, прежде чем снова опустить.
  
   Мандрыкин молча смотрел на Гасана. Намеренное молчание. Он наслаждался тем, что сейчас происходило между двумя мужчинами. Он владел моментом и, наконец, Гасан Фархадов тоже.
  
   - Я знаю, ты ценишь иронию, Гасан, - сказал Мандрыкин.
   Даже если у него не было лица, чтобы читать, язык тела Мандрыкина - угол его головы, наклон его плеч, случайный взмах расслабленной руки - ясно выражал его удовлетворение тем, что он контролирует ситуацию.
  
   - В том, что мы встретились здесь, чтобы свести старые счеты спустя почти три года, чертовски много иронии, - сказал он, - и ни у кого из нас нет лица, которое было тогда. Я не смотрю на лицо, которое ненавидел все это время после Стамбула. А ты, Гасан, ты вообще не смотришь в лицо, не так ли?
  
   Мандрыкин медленно покачал головой в притворном веселье, и его губы, даже без остатка лица, смогли выразить презрительную усмешку.
  
   - Хорошо, что это случилось в Стамбуле, - сказал Мандрыкин. - Там хорошие врачи. Они спасли мне жизнь. Он посмотрел на мертвую Марьям, его глаза без век метались по ней. - У меня на нее планы, - сказал он. - Но я хочу немного подождать. Я хочу убедиться, что ты не сможешь закрыть глаза, когда я это буду делать.
  
   - Надо было послать в Стамбул кого-нибудь другого, а не афганцев, - сказал он. - У них есть страсть к своей работе, но иногда они так небрежны в этом. Помимо того, что они сумасшедшие, конечно. Они сказали мне, кто послал их, и они сказали мне не бояться, потому что у них были строгие инструкции не убивать меня. - Он помолчал. - Не..., чтобы убить меня. - Еще одна пауза, когда он дал возможность эмоциям утихнуть.
  
   - Затем они заставили меня принимать наркотики, все виды наркотиков, все. Они нагрузили меня на них, потому что, как они сказали, это обезболит мой организм, удержит меня от шока. Они сказали, что хотят, чтобы у меня был... яркий опыт. А потом они привязали меня к кровати. Они тоже принимали наркотики. Думаю, всякие вещества. А потом они просто принялись за меня.
  
   - Это заняло несколько часов, - продолжил он. - Они пили мой ликер, курили анашу и слушали музыку. Они резали, смотрели на меня, играли со мной. Я помню, что они особенно забавлялись моим носом, щелкая им друг в друга на концах своих ножей, смеясь как идиоты, когда им удавалось ударить друг друга. Потом они выкурили еще анаши. Выпили еще. Посидели какое-то время. Они говорили о женщинах, о сексе. Потом они срезали еще от меня.
  
   Мандрыкин брызнул себе в лицо. Он хищно посмотрел на Марьям. Дождь снова утих, и теперь по площади плыло приятное шипение.
  
   - Чудо, что они не ослепили меня, - сказал Мандрыкин. - И почему они избегали моего рта, почему они не отрезали мои губы, это всегда будет тайной. Затем, в ранние утренние часы, они просто потеряли интерес к тому, что они делали. Слишком много анаши. Слишком много выпивки. Не хватило мозгов. Они отключились.
  
   - Около рассвета они ушли. Я этого не знал. Я тоже снова потерял сознание. Я думаю, что когда они, наконец, пришли на следующее утро и увидели, что они со мной сделали, увидели, сколько крови было - а я почти истек кровью - когда они увидели мои части, разбросанные повсюду, я думаю, они просто предположили, что они зашли слишком далеко и что я был мертв. Это понятно.
  
   Мандрыкин посмотрел на Марьям. - Совсем как она. Держу пари, те парни даже не проверили ее сердце. Они просто предположили, что она мертва. Полагаю, она тоже мертва.
  
   Он брызнул себе в лицо и долго смотрел на Фархадова.
  
   - Четыре миллиона долларов, Гасан. Это все, что я у тебя украл. И ты послал этих гребаных афганцев сделать это со мной. И ты хотел, чтобы я жил... с этим.
  
   Он покачал головой и глубоко вздохнул. - Опять же, знаешь, мне повезло, что это был Стамбул. Турки понимают важность осторожности. Мой менеджер нашел меня позже в тот день. Именно ему удалось раздать достаточно взяток-да, даже властям, - чтобы сохранить мое положение в тайне. По крайней мере, для официальных органов.
  
   - Я слышал, ты думал, что эти идиоты убили меня. Поэтому я согласился с этим, как мог. Я продал свой дом и купил другой под другим именем. Я сделал все возможное - потратил все сбережения, чтобы исчезнуть. Забыться. Конечно, я начал строить планы на тебя с самого начала. Этот момент, прямо сейчас, я думал об этом каждый день в течение почти трех лет.
  
   Я начал предлагать те же услуги, что и раньше, только под другим именем. Я всегда работал через Кирилла и целую линию посредников, которых он предоставлял. Я стал никем. Отшельник. Ночной житель. Через посредников и наши старые связи, я мог следовать за твоей кодлой довольно хорошо, но я никогда не мог приблизиться. Потом ты засветился в Иране. Затем, хвала судьбе, Гасан, ты вернулся в Баку.
  
  
   Глава 42
  
   Карелин повесил носовой платок в окно такси, чтобы намочить его, затем вытер лицо дрожащей рукой, в то время как его испуганный водитель направлялся в Сабаиловский район Баку. Проливной дождь сковал движение и замедлял их. У Карелина была огромная шишка на лбу, и иногда он чувствовал тошноту и головокружение. Его желудок был переполнен. И все же ему повезло. Он выбрался из этой проклятой передряги живым.
  
   Его сотовый телефон был выбит из рук во время аварии, так что он был полностью отрезан от Беликова. Единственное, что его воодушевляло во всем этом жалком предприятии, так это то, что Мандрыкин считал его мертвым.
  
   По джи-пи-эс он знал, где был Юрий, когда звонил. Он знал, с какой позиции говорит Сабитов. И он согласился с Юрием, что Сабитов, вероятно, находится в комнате на верхнем этаже в северном конце площади.
  
   Но ему нужно было знать, где Мандрыкин. Он знал, как работает этот сукин сын, и Кирилл тоже. Они держались подальше от площади, ожидая, когда их мальчики на улице перетасуют карты и сложат колоду. И ребята Кирилла были хороши в этом, так что это не займет слишком много времени. Виктор сидел в своем любимом "Мерседесе", вероятно, в квартале от аптеки 'Авис'. Карелин только надеялся, что он не опоздал и что они не переехали куда-нибудь еще.
  
   Когда они прибыли в район сада Хагани, Карелин велел водителю держаться на расстоянии двух кварталов от площади, подходя к каждому периметру с одного конца, чтобы он мог посмотреть, где находится "Мерседес". Он заметил его на втором повороте. Чёрт возьми!
  
   Не желая рисковать, он велел водителю остановиться в квартале от него.
  
   - Дай мне ключи, - хрипло сказал он водителю.
   Тот так и сделал.
   - Дай мне свой мобильный, - добавил он. Водитель повиновался. - Я не причиню тебе вреда, - объяснил он. - Я один из хороших парней, но в моем распоряжении должна быть машина на случай, если я все испорчу.
  
   Он вылез из машины под проливным дождем и направился к "Мерседесу", прижимаясь к стенам зданий, чтобы не упасть. Это не сработало. Архитектура этого квартала Баку не отличалась роскошью. Каждая капля, которая падала с неба, приземлялась на него.
  
   Но судьба все равно хранила его. Когда он снова заметил "Мерседес" и увидел, где он стоит, все было идеально. Это было в середине квартала на противоположной стороне. С его стороны вдоль тротуара стояли машины. Ему придется прятаться всю дорогу, пока он не поквитается с "Мерседесом". Тогда он просто перебежит узкую улочку и окажется у окна водителя.
  
   Или он мог рискнуть и стрелять из укрытия. Он задумался. Единственным человеком, в котором он мог быть уверен, был водитель. По какой-то причине Виктор всегда сидел прямо за водителем. Марина будет на другой стороне. Виктор не носил пистолета, но за спиной у водителя был пистолет. Большой вопрос: Кирилл был на пассажирской стороне? Или он помогал своим мальчикам?
  
   Карелин решил, что рисковать слишком безрассудно. Если он промахнется и Кирилл окажется рядом, в него будут стрелять трое. Если бы он подошел поближе и выстрелил в упор через окно водителя, у него был бы хороший шанс добраться и до Кирилла, если бы он был там. Нет смысла гоняться за Мандрыкиным, тот может застрелить Марину.
  
   Дерьмо. Хватит планирования. Внезапно его желудок взбунтовался. Его не вырвало, но он выплюнул вязкую темную желчь, которая обожгла горло. Он сильно вспотел.
  
   Вытирая рот рукавом куртки, он пригнулся и побежал под дождем, держась позади машин вдоль обочины, пока не поравнялся с "Мерседесом". А потом появилось еще одно доказательство того, что судьба сегодня с ним. Две-не одна, а именно две-машины медленно двигались по улице слева от него, словно пробираясь сквозь прибой. Красивое зрелище.
  
   Он ждал, промокший насквозь, пока первое авто не поравнялось с ним, а затем перешел улицу. Когда вторая машина проскочила мимо, он был в двух шагах от окна водителя. Все, что он сделал, это дважды нажал на курок. Увидев брызги, он рывком распахнул заднюю дверь, готовый вонзить дуло пистолета в грудь Виктора.
  
   - Лев!! О!... О Боже ... Лев! О боже.
  
   Он сел рядом с Мариной и захлопнул дверь.
  
   - Где же они? - спросил он, доставая перочинный нож. Он разрезал пластик на ее запястьях, затем наклонился и провел лезвием по ее лодыжке.
  
   - У Гасана.
  
   - Сколько их?
  
   - Двое. Виктор и Кирилл.
  
   - Значит, всего четверо?
  
   - Да, да. Один был убит... в аптеке, а затем другой, когда они ворвались в квартиру. Они убили женщину, которая была с Гасаном. Юра ранен в ногу, Гасан тоже.
  
   - А потом Кирилл и Виктор поднялись наверх?
  
   - Да, да, они поднялись.
  
   - И это все?
  
   - Да, да, но они собираются убить Фархадова. Он точно хочет сдаться? Это правда ... это то, что говорил Юра?
  
   - Верно, - Kарелин хмыкнул, кивая.
  
   - Невероятно. Невероятно. Тогда мы должны поторопиться. Мы должны остановить это ... где ... остальные?
  
   - Мертвы. Комбинация Виктора. Это случайность, что я здесь, всего лишь случайность.
  
   Марина уставилась на него, обдумывая услышанное.
   - Тогда... они думают, что ты мертв.
  
   - Да.
  
   - Хорошо, Хорошо, хорошо, - сказала она.
   Она запустила пальцы одной руки в свои густые волосы, держа их там, размышляя.
  
   Карелин выхватил пистолет Мандрыкина из люльки на заднем сиденье водителя, затем с напряженным стоном потянулся к переднему сиденью и вытащил пистолет водителя из кобуры на поясе.
  
   - Какую ты хочешь?
  
   Она взяла у водителя большой "Зиг-Зауэр", потому что магазин вмещал тринадцать патронов.
  
   - Хорошо, давай подумаем, - сказал Карелин, снова начиная чувствовать головокружение, беспокоясь, что он что-то сломал внутри. Он немного замерз, хотя и вспотел, как дурак, чего нельзя было сказать, потому что он промок от дождя.
  
   - Ты в порядке? Она проверила " Зиг " и теперь смотрела на него, нахмурившись.
  
   - Да... знаешь, черт, это была адская катастрофа. Я просто потрясен. Слушай, давай просто возьмем их с налета. Если они делают дело внутри, кто-то будет сторожить...
  
   - Пошли, - сказала она. - Рано или поздно они свяжутся с этим парнем, и тогда нам конец.
  
   - Да, послушай. У меня там стоит авто, ясно? В квартале отсюда. - Он указал пистолетом. - Просто чтобы ты знала...
  
   Потом они открыли двери и вышли под дождь.
  
  
  
   Глава 43
  
   Несколько мгновений Мандрыкин сидел молча, уставившись выпученными глазами на женщину. Беликов посмотрел на Фархадова, который не сводил глаз с Мандрыкина. Беликов слышал его дыхание. Он знал, что Фархадов ранен в плечо. Он не знал, насколько все было плохо, но кусок простыни, которым они обернули рану, был полностью пропитан кровью.
  
   Не говоря ни слова, Мандрыкин встал и вышел из комнаты в противоположном от спальни направлении. Беликов слышал, как он открывает ящики, как что-то дребезжит. Он был на кухне. Когда он вернулся, он принес нож и маленький нож. Он снова сел в кресло и положил ножи на пол между ботинками.
  
   - Знаешь, Гасан, ты был больше человеком, когда был обычным бакинским контрабандистом, - сказал Мандрыкин. - Когда ты ввязался в это ближневосточное дерьмо, настоящий Гасан умер. "Хезболла", "Братья-мусульмане". Это фундаменталистское дерьмо Великого Сатаны. Это был уже не ты. Так что меня не беспокоило, что я украл эти чертовы деньги у радикального исламиста. Тупые ублюдки.
   Мандрыкин покачал головой.
   - Но кавказская игра, ближневосточная игра, российская игра, ты забыл, что это такое. Ты забыл, что здесь совсем другая ситуация. Ты вернулся с репутацией крутого парня. Мистер Терроризм. Демонический гений. Угу. Однако теперь мы здесь, и я собираюсь трахнуть тебя снова. Только на этот раз это будет стоить тебе всего.
  
   Мандрыкин развернулся в его глазах, прямо на теле Марьям. Беликов догадался, что он делает это только для того, чтобы подразнить Фархадова, чтобы усилить предвкушение того, что он собирается с ним сделать.
  
   Мандрыкин улыбнулся и посмотрел на Фархадова. Белкин впервые увидел улыбку на этих губах, и это было потрясающе. Мандрыкин мотнул головой в сторону Беликова.
  
   - Этот парень, - сказал он Фархадову, - только внешне Евгений. Это не Евгений. Евгений действительно был убит в Сумгаите. Это его двойник. Так-то. Практически идентичный близнец. Эти болваны, Талип и Ахмед, каким-то образом узнали, что Евгений работает на российскую разведку - я до сих пор не знаю, как это случилось, - но они убили Евгения прежде, чем вы смогли узнать, что мы ввели шпиона в вашу операцию, а затем они обвинили его в неудачной сделке с наркотиками. А потом, несколько ночей спустя, мои парни убили их. Всех их. Потом мы разнесли по криминальным каналам слух, что это все из-за наркотиков и что Евгения все-таки не убили. Это была большая и сложная операция, Гасан. Все это было придумано, чтобы заполучить тебя.
  
   Мандрыкин покачал головой, губы его снова осклабились.
  
   - Дело в том, Гасан, что я долго кружил вокруг тебя, приближаясь. Если бы ты помочился на куст, я бы помочился на него. Если бы ты оставил свой запах на дереве, я бы потер его своим. Твоя жизнь становилась все короче и короче, потому что я схватил твое будущее обеими руками и отрывал от него кусочки так быстро, как только мог. Когда я не мог взять много, я брал немного, все, что мог получить.
  
   Впервые с тех пор, как Мандрыкин вошел в дверь, что-то зашевелилось в глазах Фархадова. Беликов был очарован оживлением, которое он увидел, просыпаясь там. Это был страх, да, но это было нечто большее, чем просто страх. Фархадов хотел что-то сказать, Беликов это видел. Фархадов даже начал издавать какие-то звуки, бессловесные звуки из-под кляпа. Из него вырвался поток интонаций и модуляций, отчаянная попытка общаться.
  
   Мандрыкин ничего не заметил. Он повернулся на стуле и наклонился к Фархадову, его выпученные глаза и мясистые губы выглядели еще более жутко, чем когда-либо, когда он угрожающе наклонил голову вперед.
  
   - Видишь это, Гасан? - Спросил Мандрыкин, теперь его слова звучали медленно, в голосе звучала едва сдерживаемая ярость. - Ты хотел сделать самое худшее, что мог со мной сделать, уничтожить мое лицо, сердце и центр моего "я", мою видимую душу. Убить меня было бы милосердно. Но ты хотел, чтобы я умирал не один раз, а каждый день. И это так.
  
   Мандрыкин сделал паузу, и Фархадов прекратил свои яростные попытки объяснить или умолять. Теперь Беликов слышал, как они оба дышат, как будто дыхание, оставившее одного из них, было поглощено другим, и ненависть переходила от одного к другому.
  
   - Но твое осквернение породило парадокс, Гасан. Убрав мое лицо, ты создал на его месте другое. Посмотри хорошенько, - сказал Мандрыкин, наклоняясь еще ближе и медленно поворачивая голову так и этак, чтобы Фархадов мог заглянуть в его плоть. - Это лицо твоей собственной смерти.
  
   Судьба любила Льва Карелина. Удача улыбнулась ему.
  
   Как только он и Марина вошли в коридор, ведущий с улицы, они прижались друг к другу, чтобы отдышаться и успокоить нервы. Но это не заняло много времени. Карелин шел первым, и они двинулись к светлому концу коридора, чтобы проверить двор. К счастью, Карелину потребовалось всего несколько секунд, чтобы найти парня, которого послали вниз, чтобы следить за входами во двор.
  
   Он курил сигарету, прислонившись к стене под аркой коридора, который вел на улицу за углом от площади. Его почти не было видно, только локоть и время от времени клубы дыма.
  
   Карелин отступил назад и наклонился к Марине, на несколько мгновений приблизив губы к ее уху. Затем они вернулись тем же путем, каким пришли, и у входа в коридор повернули в противоположные стороны, снова выйдя под дождь.
  
   Марина обошла квартал и направилась к выходу с противоположной стороны двора, где курил охранник. Как только она вошла, она начала искать опору, что-то, что дало бы ей повод выйти во двор. Она нашла его на полпути по коридору. Два ведра стояли в пустом коридоре, швабра была прислонена к стене между ними.
  
   Она спрятала "Зиг-Зауэр" под платье, засунув его за пояс. Остальное она сделает на открытом воздухе. Взяв два ведра, она подошла ко входу в коридор и выглянула во двор. Охранник все еще был там.
  
   На другой стороне здания Карелин подошел к входу в коридор и заглянул за угол. Охранник все еще стоял, прислонившись к стене в дальнем конце; ничто еще не привлекло его внимания. Карелин заткнул пистолет Мандрыкина за поясницу, сбросил ботинки, вытащил из брюк перочинный нож и открыл его.
  
   С другой стороны двора Марина вышла в портик и подошла к одному из каскадных желобов, из которого на каменные плиты лилась дождевая вода. Поставив ведра на землю, она скинула туфли и начала собирать подол юбки, задирая его высоко, открывая как можно больше ног, когда она заправляла его за пояс платья. Потом взяла ведро и поставила его под водосток спиной к охраннику. Притворившись, что поправляет ведро, она наклонилась, давая ему возможность хорошенько рассмотреть ее зад сквозь промокшие трусики.
  
   Когда Карелин во второй раз выглянул из-за угла, он увидел, что язык тела охранника изменился. Теперь он стоял прямо, его внимание было полностью поглощено чем-то через дорогу. Карелин завернул за угол, радуясь ревущему дождю, заглушавшему звуки, которые могли означать катастрофу.
  
   Ему пришлось дважды полоснуть коротким лезвием по горлу стражника, а потом он держал его, пока тот не потерял сознание. Когда Карелин опустил его на пол, он посмотрел на Марину, которая только что вернулась под портик и обернулась. Карелин махнул рукой в сторону площади.
  
   Прежде чем начать подниматься по лестнице, они обсудили, что могут найти. Когда они разыграли наиболее вероятные варианты, Карелин протянул Марине пистолет с глушителем, который забрал у охранника. У нее был большой опыт работы с оружием с глушителем, и точность была ювелирной.
  
   Они были удивлены, обнаружив, что Кирилл и другой охранник не были прямо за дверью квартиры. За дверью был небольшой открытый дворик с растениями и несколькими предметами садовой мебели. До короткого коридора, где Кирилл и стражник ждали своего часа, оставалось метров тридцать. Лестничная площадка на втором этаже находилась в двадцати метрах от них.
  
   Еще один короткий разговор шепотом. Затем Карелин повернул назад, на другую сторону двора, к точно такой же лестнице. Он снял ботинки и начал подниматься по лестнице, торопясь как можно быстрее, направляясь на второй этаж, где он должен был обойти вокруг и быть в нескольких футах от Кирилла и другого охранника.
  
   Но потом полученная травма начала его настигать. Тошнота снова ударила его, как пуля в живот. Он даже не успел наклониться, как его начало рвать, повторяющиеся волны выбрасывали горящую жидкость изо рта и выбивали ноги из-под него. А потом он увидел зернистую черную рвоту и понял, что не доберется до верха лестницы... никогда. Ему казалось, что он погружается в теплую жидкость, которая быстро становилась холодной. Он посмотрел через двор, но не увидел ее... и не мог позвать. Лестница начала сворачиваться, словно лента на ветру. Он не мог в это поверить. Ну, говно...
  
   Марина ждала, отсчитывая секунды. Через две минуты она поползла вверх по лестнице, пока ее голова не оказалась на одном уровне с полом; затем она поднялась, пока ее глаза не очистили площадку. Посмотрев сквозь чугунные перила, которые помогали ей прятаться, она поискала ноги Карелина. Ничего. Он уже должен был быть там, на расстоянии вытянутой руки.
  
   Она осторожно повернулась и оглядела лестничную площадку, ее глаза медленно скользнули на уровень пола. Карелина нигде не было видно, и внезапно у нее возникло плохое предчувствие. Она помнила его потливость, тошноту, согнутую позу.
  
   Кошмар. Ее первым побуждением было вернуться и найти его, но она сдержалась. В этом была большая опасность для операции, шанс, что она упустит ту малую толику, которую имела сейчас. Карелин чудесным образом спас положение, ставшее безнадежным, но он сделал все, что мог. Теперь она должна зайти как можно дальше.
  
   Медленно повернувшись к мужчинам, она подняла пистолет, ствол которого был удлинен добавлением глушителя, и положила его на пол, направив на мужчин. Она возьмет другого охранника. Кирилл был более важным. Ей понадобится Кирилл.
  
   Она отступила на ступеньку, держа пистолет обеими руками на расстоянии вытянутой руки, и направила ствол на пол.
  
   Она сосредоточилась и ее дыхание стало плавным.
  
   Она смягчилась.
  
   Она нажала на курок.
  
  
  
   Глава 44
  
   Когда чья-то голова взрывается на вас, пока вы разговариваете с ними, вы испытываете потрясение, которое даже опытный убийца не может мгновенно преодолеть. Несколько мгновений дезориентации могут дать стрелку преимущество, в котором она нуждается, даже если ей придется подпрыгнуть на пару шагов.
  
   Марина была в семи метрах от Кирилла и упала на землю, как стрелок, прежде чем он успел вытащить пистолет. Он поднял руки до плеч. Ее точность уже была доказана.
  
   Она погрозила ему длинным дулом пистолета.
  
   Кирилл не мог поверить своим глазам, но он знал, что делать. Он был осторожен. Эта женщина знала все приемы работы с оружием, и он не хотел умирать. Выиграть время, что бы это ни значило, было первой мыслью каждого человека, столкнувшегося с перспективой мгновенной смерти.
  
   Он осторожно положил пистолет на пол и отодвинул его так, чтобы Марина не могла до него дотянуться.
  
   - Что там внутри? - спросила она.
  
   Он не заботился о том, чтобы быть умным. Он мгновенно прикинул, что нужно было сделать, чтобы Марина сидела на корточках, и с большим уважением отнесся к женщине, которая могла преодолеть все трудности, после того как он оставил ее на заднем сиденье "Мерседеса" Мандрыкина со связанными руками и ногами. По его расчетам, не осталось никого, кроме него и Мандрыкина. Его люди были слишком далеко и не так опытны в ближнем бою, как те, кого уже убили.
  
   - У Фархадова и Беликова связаны руки, - сказал он.
  
   - Где они?
  
   - Когда вы входите в дверь, перед вами на полу лежит тело мертвой женщины. Позади нее, в другом конце комнаты, Беликов привязан в кресле слева. Фархадов привязан к другому стулу справа.
  
   - А Виктор?
  
   - Понятия не имею. - Кирилл сглотнул. - Но он не вооружен.
  
   - Что там происходит?
  
   Кирилл снова сглотнул.
   - Не знаю, но что-то нехорошее.
  
   Марина встала и, стараясь не поскользнуться на крови и мозгах на полу, подошла к двери, ведущей во внутренний дворик. Дождь все еще шел, но уже не так, как раньше. Она немного ослабла.
  
   Она встала с другой стороны от Кирилла, чтобы уйти от тела охранника.
  
   - Мы пройдем через внутренний дворик к ... Здесь есть окна?
  
   - Нет.
  
   - Хорошо, тогда мы пройдем через дворик к входной двери. Замок и защелка сломаны, когда ваши ребята вошли?
  
   Кирилл кивнул.
  
   - Значит, мы можем просто открыть ее?
  
   Кирилл снова кивнул.
  
   - Окей. Тогда мы остановимся прямо за дверью. Никаких разговоров. Ты передо мной. Когда я постучу тебя вот этим по плечу, - она снова помахала пистолетом с глушителем, - я хочу, чтобы ты ударил в дверь и ворвался в комнату. Я хочу, чтобы ты напал на Мандрыкина и повалил его на пол. Если ты не сделаешь этого, как только мы откроем дверь, я убью тебя.
  
   Кирилл кивнул.
   - И что потом?
  
   - Подними руки вверх, чтобы я не думала о них. Пойдем.
  
   Кирилл перешагнул через тело охранника, и Марина последовала за ним в дождь. Они пересекли дворик под моросящим дождем. Марина уже несколько раз промокла насквозь, но даже не подозревала об этом. Она сосредоточилась на точных движениях, которые будет делать, входя в комнату.
  
   У входной двери Кирилл остановился, как ему было велено. Марина посмотрела через его плечо на дверную ручку. Она раскололась на части, как он сказал, и она могла сказать, что дверь была слегка приоткрыта. Хорошо.
  
   Она похлопала Кирилла по плечу.
  
   Его руки поднялись, и он проследовал за дверь, захлопнул ее, прижавшись спиной к стене, как Марина последовала за ним, следом, тихо, насколько она могла это сделать.
  
   После, казалось, вечности приглушенного жалобного визга Фархадов наконец потерял сознание, и последние четверть часа Беликов то смотрел, то отворачивался от Мандрыкина, который резал Фархадову лицо. Примерно половина исчезла. И Мандрыкин не пощадил губ.
  
   В тот момент, когда Кирилл ворвался в комнату, Мандрыкин приступил к новой линией кожи под левой челюстью Фархадова. Он развернулся как раз вовремя, чтобы поймать удар тела Кирилла, который сбил их обоих с ног и швырнул на обеденный стол позади кресла Фархадова.
  
   Марина схватила с пола мясницкий нож, развернулась и провела лезвием по пластиковым стяжкам на руках и ногах Беликова. Она сунула ему в руки "Зиг-Зауэр", затем снова развернулась и направила пистолет на Кирилла и Мандрыкина, которые вскочили на ноги возле перевернутого стола.
  
   Беликов быстро сорвал с себя кляп и крикнул,
   - Оружие на стол!
  
   Марина сразу поняла, что сделал расчетливый Кирилл, и закричала на него:
   - Нет! Нет!
  
   Но Кирилл вышел из-за спины Мандрыкина и вскинул пистолет, который Фархадов дал Беликову.
  
   И снова Беликов услышал тот же чмокающий звук, который он слышал, когда люди Кирилла застрелили племянницу Кубры Озтюрк, и Кирилл ударился о стену столовой только половиной головы.
  
   Марина направила пистолет на Мандрыкина, и тот замер.
  
   Только тогда Беликов снова посмотрел на Фархадова. Он с ужасом увидел, как из горла Гасана хлынула кровь. Кирилл ворвался в самый неподходящий момент, и рука Мандрыкина с ножом дернулась... или у него все же хватило присутствия духа обдумать это?
  
   Беликов бросился к Фархадову, зажал рану ладонью и держал ее, напоминая себе, что не стоит душить его, пытаясь остановить кровотечение. К этому времени оба куска простыни, обернутые вокруг плеча и ноги Фархадова, были насквозь пропитаны кровью. И, конечно же, его лицо было забрызгано кровью из рваных ран, нанесенных Мандрыкиным.
  
   Беликов не мог в это поверить. Он был в отчаянии, оглядывая комнату, даже не зная, что он ищет, просто какой-то ответ... какой-то ответ.
  
   - Жека, - крикнула Марина, не сознавая, как она называет его в приливе адреналина, - он говорил что-то?
  
   - Нет!
  
   - Ничего? Ты ничего не знаешь?
  
   - Нет! - Беликов ослабил давление, и кровь сразу хлынула сквозь его пальцы. Фархадов, казалось, был в шоке или в коме. Черт, подумал Беликов. Он не мог сказать, что именно, не знал, как сказать. правый глаз Гасана был закрыт, но лишенный век, он был неподвижен и смотрел в бесконечность. Если он и видел что-то, то это было апокалиптическое видение; Беликов был уверен в этом.
  
   И снова, вопреки здравому смыслу, Беликов ослабил хватку и с удивлением заметил, что кровь перестала течь.
  
   - О! - сказал он. - Отлично. - С надеждой он снова поднял руку. Кровь все еще текла, но она утихала. - Черт! Хорошо, хорошо!
  
   - Жека, - повторила Марина, пытаясь привлечь его внимание, но, прежде чем заговорить снова, увидела, что Беликов уже начал понимать, что Фархадов мертв.
  
   Оставаясь на коленях, Беликов некоторое время стоял на коленях - он не знал, как долго - и смотрел на Гасана Фархадова. Он посмотрел на полуободранное лицо террориста и наркоторговца, лицо ненависти и страха. Лицо безнадежности. Лицо мужчины.
  
   Беликов медленно поднялся с колен, повернулся и посмотрел на Марину. Она не сдвинулась ни на сантиметр. Она ни на секунду не сводила глаз с Виктора Мандрыкина.
  
   - Стой здесь, - сказал ей Беликов.
  
   Он вышел из гостиной и направился на кухню, точно так же, как Мандрыкин шел за ножом. Он подошел к раковине и вымыл руки под краном, а затем наклонился и смыл кровь и мозги Марьям с лица и шеи. Он методично намылил руки, намылил их, а затем намылил лицо. Затем он сполоснул лицо и руки и смыл следы женщины и Гасана Фархадова в канализацию.
  
   Он вытер руки и лицо полотенцем, которое снял с крючка сбоку шкафа, а затем повесил полотенце обратно на крючок. Он вернулся в гостиную и взял "Зиг-Зауэр", лежавший на полу рядом со стулом Фархадова.
  
   Он отдал пистолет Марине, которая, казалось, интуитивно все понимала, как будто у них были общие мысли. Она держала оба пистолета направленными на Мандрыкина, пока Беликов не забрал у нее пистолет с глушителем. Он подошел к Мандрыкину.
  
   Мужчины посмотрели друг на друга. Беликов вспомнил, как впервые увидел Мандрыкина, печальное, отвратительное зрелище его уродства. Он вспомнил, как Мандрыкин требовал, чтобы он выглядел удовлетворенным, чтобы его болезненное любопытство исчезло, чтобы они могли перейти к более важным вещам. Более важные вещи. Да уж, если бы Беликов только знал тогда.
  
   - Ты знаешь, что мы пытались сделать? - Спросил Беликов. - Ты знал, что нам покажет Гасан Фархадов?
  
   Мандрыкин, казалось, колебался. Это было странно, но даже без лица, он, казалось, выражал чувство вызова, властную позицию эгоцентризма, который сметал все, что попадалось на его пути. Нет ничего важнее для Виктора Мандрыкина, чем его собственные ужасные страдания, страдания, которые, как он знал, не прекратятся, пока он не испустит последний вздох, страдания, которые никогда не смогут быть отомщены достаточно, даже ценой десятков тысяч жизней. Его горе было ненасытным.
  
   - Гасан Фархадов был гребаным лжецом, - с вызовом сказал Мандрыкин.
  
   Беликов поднял пистолет и выстрелил ему в голову.
  
  
   Глава 45
  
   План серии терактов разрабатывался почти год, еще до того, как в дело вмешался Гасан Фархадов. Некий миллионер сирийского происхождения Мохаммед Абу-Салех был одержим этой идеей с тех пор, как случайно наткнулся в Тегеране на источник смерти: более полутора килограммов плутония-240, контрабандой вывезенные из Дубненской лаборатории ядерных исследований в России.
  
   Собрав немалую сумму денег, Мохаммед затем отправил своих людей в Пакистан, где он знал недовольного своим служебным статусом ученого-ядерщика в Исламабаде, который еще год назад работал в центре атомных исследований имени Бхутто. Но ученый был настроен скептически. По его словам, это был большой риск. Аэрозольное распыление плутония, как он считал, был процесс рискованный. Это делало элемент более неустойчивым, чем в твердом состоянии. Не исключено, но довольно сложно. И это было дорого. Оборудование к тому же. Для этого потребуется небольшая команда ученых. Это тоже было дорого.
  
   Абу-Салех прилетел в Эр-Рияд и рассказал свою идею людям из ИГИЛ и "Братьям-мусульманам". Именно тогда Гасан Фархадов был впервые упомянут, и это скрепило сделку. Если Гасан согласится на российский вариант, то Абу-Салех даст финансирование.
  
   Абу-Салех затем прилетел в Исламабад с деньгами, достаточными для того, чтобы ученый занялся бизнесом, а затем дал слово людям, которые знают такие вещи, сказав, что он хотел бы поговорить с Гасаном Фархадовым.
  
   Три месяца спустя он вошел в кафе в Тегеране и сел с Гасаном, чтобы поговорить о бизнесе. Абу-Салех все объяснил. Необходимые ингредиенты будут контрабандой доставлены в Баку через шесть месяцев. Кроме того, следуя указаниям ученого, Абу-Салех организовал закупку оборудования для заправки ракет-носителей "Хатф", которое будет закуплено фиктивной компанией там же в Баку. Оборудование будет установлено на складе, а ученый из Исламабада предоставит персонал для обработки и упаковки аэрозольного плутония. Абу-Салех лично организует все это. Логистика была сложной, поэтому пройдет несколько месяцев, прежде чем оборудование отправится на ирано-азербайджанскую границу. Оттуда оно будет доставлено на грузовике в Баку.
  
   Гасан согласился взяться за строительство ячейки для распределения плутония. Фархадову понадобилось несколько месяцев, чтобы подобрать людей. В Закавказье было непросто с людьми, хорошо владеющими английским.
   Через месяц Фархадов обосновался в Балакене и начал набирать людей по всей стране. В то же время он начал планировать наилучший способ распределения распыленного плутония. Он уже разработал свою теорию об уязвимости российской глубинки. Все, что ему нужно было сделать, это решить, как лучше использовать это.
  
   И, всегда предприниматель, Гасан начал строить операцию по контрабанде наркотиков. Прибыль, которую он получал от наркотиков, пойдет на финансирование других операций, которые он проводил, но временно отложил, когда согласился заключить контракт с Абу-Салехом. Если он собирается то в Москву, то из Москву, он решил, что может воспользоваться российским рынком. Это будет нетрудно. У него были контакты как там, так и в Закавказье.
  
   За два месяца Гасан Фархадов доработал свой план и собрал людей. Это было нетрудно. Если их мусульманского рвения было недостаточно, чтобы нести день для них, это не имело значения. Фархадов хорошо им платил и обещала еще больше. И он сказал им, что нет никакого личного риска. Гасан нанял безработного украинского инженера-химика, чтобы тот выдал себя за ученого и прочитал им лекцию о "безопасности". Просто наденьте простую больничную маску, и все будет хорошо, сказал он им.
  
   Вскоре Гасан перенес свою операцию в Баку и повысил уровень подготовки. Мужчины прошли полный шестинедельный курс по обслуживанию холодильников и даже получили сертификаты-от фиктивной холодильной школы в Москве.
  
   Чтобы убедиться, что люди выполнили свою задачу, а не просто воспользовались бесплатной поездкой в Россию, львиная доля того, что они должны были заплатить, выплачивалась только после того, как они распределили аэрозоль плутония по своим целям. Это, как им сказали, будет подтверждено приборами, которые были установлены командой, которая предшествовала им. Как только они раздадут аэрозоль, они должны будут отправиться по определенному адресу, где уже будет сделано подтверждение, и им заплатят.
  
   Отлично. Это казалось достаточно справедливым. Все были счастливы. Гасан всегда удивлялся, что чем запутаннее ложь, тем больше вероятность, что люди в нее поверят.
  
   Еще через шестьдесят дней Гасан привел в порядок документы каждого и начал посылать их в Россию парами. Двенадцать надежных людей. Гасан хотел переплюнуть "Аль-Каиду" с ее 11 сентября.
  
  
  
   Глава 46
  
   Московская область
  
   Марина сидела на диване, а Беликов и подполковник Роман Голубев - в креслах, расставленных вокруг большого кофейного столика. Забинтованная нога Юрия лежала на оттоманке, а за стеклянной стеной слева от него солнце отражалось от поверхности реки лазерными лучами. подмосковная весна неумолимо захватывала власть в свои руки.
  
   Голубев прибыл вскоре после полудня в сопровождении двух атлетически сложенных молодых людей в парадных брюках и рубашках поло. Двое мужчин держались подальше от студии, и иногда Беликов видел одного из них на террасе перед столовой, смотревшего на реку.
  
   Это был второй допрос Юрия и Марины с момента их возвращения из Баку неделей ранее. Команда из СВР приехала на следующий день после их прибытия на конспиративную квартиру в СВР и пробыла там три дня. Это был тщательный и интенсивный допрос, в ходе которого Юрия и Марину допрашивали по отдельности, а затем вместе. Едва ли была минута из четырех дней Юрия в Баку, о которой команда не знала, когда они летели обратно в Ясенево.
  
   Теперь, два дня спустя, Голубев пришел поговорить. Казалось, что в основном он просто хотел услышать историю от них своими словами, но у него также было много вопросов, которые, как предположил Беликов, были спровоцированы перевариванием стенограмм допроса. К вечеру вопросы перешли от конкретных к общим. Он хотел знать о впечатлениях, об их" смысле". Он спросил о подозрениях и догадках, и он начал много вопросов с "у вас было чувство, что..."
  
   Беликов уже пытался отвыкнуть от болеутоляющих, поэтому его нога постоянно раздражала, хотя и не отвлекала. Пистолетный выстрел в верхнюю часть левой ноги прошел сквозь ткань, выбив хороший кусок ноги, но не задев кость. С тех пор как они вернулись, он почти каждую ночь лежал без сна, удивляясь, как, черт возьми, ему удалось пережить все это с таким количеством повреждений. Все испытание было невероятным, вплоть до этого самого момента.
  
   Голубев снял очки и положил их на толстый подлокотник кресла. Он некоторое время изучал узоры березового стола, затем посмотрел на Марину. Весь день он был с ней особенно осторожен и почтителен. Он взял очки для чтения и поиграл ими.
  
   - Нам повезло в Баку, - сказал он. - У нас был парень в Беларуси, который прилетел в ту же ночь и быстро собрал команду своих людей, совершенно отличную от той, с которой обычно работал Карелин. К счастью, тела в машине были слишком сильно обуглены, чтобы сказать, кто они такие. Это дало нашему человеку время потянуть за ниточки, чтобы вытащить их из морга.
  
   Голубев откашлялся.
  
   - Все равно скандал страшный. Вы, например, знаете, кто организовал пропажу плутония из закрытой лаборатории в Дубне?
   -- Любопытно будет узнать. - вяло пожал плечами Юрий.
   - Друг вашего отца, подполковник СВР Лев Карелин, - с деланным равнодушием сообщил Голубев. - Так-то.
   У Беликова отвисла челюсть.
   - Лев Андреевич? - безмерно удивилась Марина.
   - Хищения радиоактивных материалов из нашей страны шли уже давно, - нетороплио начал Голубев. - последний случай с плутонием уже сильно подпалил задницы в столице. Сначала этим занималось ФСБ, безрезультатно, потом, когда следы плутония вслыли на Ближнем Востоке, подключились и мы. Версия, что к похищению причастны бывшие или действующие сотрудники спецслужб, возникла довольно быстро - слишком профессионально и грамотно было все организовано. Тут чутье нас не обмануло. Оно, чутье, обмануло наших людей в отношении личностей: не мелкая сошка, а штатные чины разведки. Но доказательств было - кот наплакал. Но здесь нам невольно пошел навстречу Фархадов. У не было налаженных каналов поставки радиоактивных материалов в Россию. Поэтому он стал шантажировать Карелина разглашением информации о том, что именно Карелин организовал похищение плутония. В обмен на молчание Карелин должен был организовать канал доставки плутония по назначению.
  
   Карелин понял, что самый лучший шанс для него - избавиться от Фархадова. но Евгений не успел выполнить его приказ по ликвидации Гасана - был вычислен и убит. И тогда ему пришла в голову мысль использовать тебя, внешне похожего на Фархадова, чтобы Гасан продолжал контакт, думая, что ты Евгений. А чтобы у тебя был еще личный мотив найти Гасана, он наплел тебе, что люди Фархадова причастны к гибели твоего отца. Он знал, что ты будешь искать Гасана, искать лучше разведки. А когда ты бы нашел его, уже Карелин воспользовался бы ситуацией, чтобы уничтожить Фархадова. Мандрыкину он не доверял, у Мандрыкина были свои счеты с Гасаном - Карелин хотел первым добраться до Фархадова, чтобы заставить его замолчать.
   Поэтому он так и спешил на конспиративную квартиру , чтобы опередить Мандрыкина. Он боялся, что Фархадов может под пытками рассказать Мандрыкину, откуда у него плутоний. И тогда Карелину пришел бы конец.
   Но ему не повезло - последствия покушения оказались фатальными для его здоровья.
   − Как же вы обнаружили доказательства виновности Карелина?
   − Наши сотрудники провели обыски на нашей конспиративной квартире на улице Хаджибайли, квартире Евгения, доме Мандрыкина, квартире Мурада. Плюс провели расследование в нашей стране. Доказательства неопровержимые.
   − Стало быть Фархадов непричастен к смерти моего отца? - переспросил Юрий.
   − Да, никак не причастен.
   − А что с грузом плутония? - спросила Марина.
   Голубев покачал головой, вздохнул и откинулся на спинку стула.
   - Все обсуждают то, с чем вы двое вышли оттуда. Наши сотрудники просматривают ваши протоколы допросов. Они прочесывают пограничные районы с Азербайджаном и Грузией. Они очень активно работают с нашей агентурой. Мы проверяем все. Должен сказать, определенные результаты уже есть.
   - Но ... - начала Марина.
  
   − Мы потратили более двух лет на операцию, которая полностью изменила свою миссию в последние часы, только чтобы выполнить первоначальную миссию по несчастному случаю. Несмотря на тщательную подготовку некоторых из самых лучших людей в разведывательном деле, операция "Проливной дождь" провалилась, потому что произошли непредвиденные повороты судьбы, которых боится каждый офицер разведки. Ну и вдобавок к этим сюрпризам, "дикий двойник", который кстати, первый заметил Карелин, не Виктор, смешал все карты. И никто, кроме психопата Мандрыкина, не верил в успешный конец операции.
  
   Голубев выпрямился в кресле.
  
   - Ваша миссия завершена, - сказал он.
  
   Голубев сложил очки и сунул их в карман рубашки. Он взял свой блокнот и встал, нажимая кнопку на телефоне, прежде чем убрать его.
  
   Он подошел к Беликову и протянул ему листок бумаги.
  
   - Вот адрес, который вам нужен, - сказал он. - этот человек знает почти все. Не засекреченный материал, конечно, но в целом доступ не у каждого.
  
   Он наклонился и пожал Юрию руку.
  
   − Спасибо вам обоим, − сказал он. Он взглянул на Марину, которая стояла к нему спиной и смотрела на реку.
  
   Один из охранников вошел с террасы, а другой вошел через парадную дверь студии. Роман Голубев вышел из студии вместе с ними.
  
  
  
   Глава 47
  
   В России деньги продолжали смазывать колеса для операции Гасана Фархадова в сердце страны. Поскольку эти люди не были радикальными фундаменталистами, они не были вынуждены отделяться от общества; это не были тесные, изолированные маленькие ячейки, которые сотрудники разведки быстро признали типичными для террористов. Фархадов не использовал подобные структуры. Вместо этого, именно открытый и общительный характер огромных мусульманских общин в России обеспечил отличное прикрытие для спящих агентов Гасана Фархадова. Это было легко для них, чтобы скрыться среди рядовых граждан.
  
   У каждого из двенадцати мужчин был единственный контакт, с которым они могли связаться, когда добирались до своих городов. Разумность сокращения террористических ячеек до двух была очевидна. Эти единственные контакты, известные мужчинам как наставники, были немного выше по иерархической шкале исламского фундаментализма. Их преданность джихаду была абсолютной.
  
   После того, как банки с красными точками аэрозольного смазочного материала покинули Владикавказ в трех отдельных фургонах, они вскоре были разбросаны по всей российской глубинке, каждая группа банок в конечном итоге разделилась еще два раза в еще более отдаленных местах. Когда каждая банка, наконец, прибыла в один из двенадцати различных пунктов назначения, именно "наставники" забрали их и убедились, так или иначе, что у людей из Баку есть средства доступа к своим целям.
  
   Смысл операции состоял в том, чтобы получить доступ к отоплению, системам вентиляции и охлаждения различных зданий в двенадцати различных городах, разбросанных по всей России. Здания были выбраны из-за их особых типов автономных воздушных систем и из-за их высокой плотности населения в течение определенного периода времени. Конкретное окно возможностей составляло не более пятнадцати часов, начиная с субботнего вечера и продолжаясь до середины утра воскресенья-трудное время для того, чтобы заголовки новостей распространялись очень быстро, если что-то пойдет не так.
  
   К тому времени, когда люди из Баку прибыли в Россию, "наставники" уже были на месте год или больше. Времени было достаточно, чтобы сделать необходимый доступ возможным. Не было некоего единственного способа, которым это могло быть сделано или должно быть сделано. В конце концов, двенадцать целевых зданий, расположение которых охватывало расстояние от ЯНАО до Забайкалья, были намечены.
  
   Каждый наставник был предоставлен самому себе. Некоторые подружились с инженерами, отвечающими за системы отопления, вентиляции и кондиционирования в данных зданиях, тем самым получив доступ к этим системам, не вызывая подозрений. Некоторые осматривали системы вентиляции и кондиционирования своих целевых зданий, как если бы они осматривали банк. Взлом был целью в большинстве случаев, и это стало предпочтительным методом доступа. Два наставника фактически получили работу в качестве инженеров коммунальных служб в своих целевых зданиях.
  
   К концу второй недели после возвращения Романа Голубева в Ясенево из конспиративной квартиры в Подмосковье все в операции Гасана Фархадова было на месте и готово к работе. Наставники терпеливо ждали сигнала от шефа.
  
   Каждый целевой объект ожидал очень простого применения аэрозольного спрея, доставленного из общей аэрозольной канистры, найденной в каждом помещении для оборудования вентиляционных систем и на каждой ремонтной машине коммунальной службы. Когда придет время, полная банка "смазки" будет распылена в вентиляционные отверстия систем подачи воздуха. Каждая банка содержала пять унций тонко распыленного плутония 240 со средним размером микрона три. Менее чем через две минуты все в зданиях-мишенях получат смертельную дозу плутониевого излучения.
  
   Никто ни в одном из зданий даже не узнает, что с ними случилось. Через несколько дней люди начнут умирать, и эпидемиологам потребуется еще несколько дней, чтобы увидеть эту закономерность.
  
   Цели были выбраны грамотно. В ДК Железнодорожников в Смоленске, ожидалось около 750 поклонников рокмузыки. Городская больница в Йошкар-Оле, республика Марий-Эл, обычно заполнялась летом в выходные дни. Другие места включали конференц-центр в Иркутске; танцевальный клуб в Стерлитамаке, Башкирия; собес в Пензе; ночной клуб в Тобольске; и средняя школа в Чебоксарах.
  
   Но самые легкие цели появились только к вечеру понедельника. К четырем часам утра системы кондиционирования пяти больших мечетей в Нижнекамске, Костроме, Кирове, Ноябрьске и Чите будут опрысканы аэрозольной радиацией.
  
   Уже утром десятки тысяч человек получили бы смертельные дозы распыленного плутония. Все они умрут.
  
   Это займет всего один телефонный звонок. Но "спящий" наставник, который был ответственен за распространение сигнала, как только он получил его, напрасно ждал сообщения.
  
   И все же он ждал. Как и все другие наставники, он был выбран для этой операции из-за особых качеств, которыми он обладал. Среди них было терпение.
  
  
  
  
   Глава 48
  
   Юрий последние несколько дней находился в подмосковной конспиративной резиденции СВР, ожидая нового контакта с Сабитовым. Марина постоянно находилась в контакте со своим руководством, практически не расставаясь со своим мобильным, и по ее задумчивому лицу было видно, что следы аэрозольных банок "с начинкой" затерялись на российских просторах.
  
   Теплым августовским вечером Марина обратила их внимание на почти полную луну, поднимающуюся над холмами по ту сторону реки. С помощью пульта дистанционного управления, который он держал в кармане, Беликов выключил свет в студии, и они перешли к дивану, чтобы посмотреть на красивое зрелище.
  
   Марина встала, налила джинтоник себе и Юрию, подошла к стене, облокотилась на оконную раму и уставилась на бледно светящийся пейзаж. Беликов потерял счет времени, но Макаревич уже прекращал "вагонные споры", когда он почувствовал, что настроение в комнате изменилось, и он посмотрел на Марину, которая повернула голову, чтобы посмотреть на него, правая сторона ее лица была освещена лунным светом.
  
   Мгновенно его окатила теплая волна тревоги.
  
   - У причала лодка, - сказала она. Там был почти намек на недоверие в ее голосе.
  
   - У причала? - спросил он. - У нас?
  
   - Да, здесь, - ответила она, и недоверие исчезло, уступив место чему-то более твердому.
  
   Юрий потянулся к пульту дистанционного управления и выключил музыку.
  
   - Ты никого не видишь?- спросил он, когда Марина рефлекторно двинулась вдоль стены.
  
   - Нет, только лодка. Моторная лодка.
  
   Они приблизились к окну, где лунный свет создавал иллюзию, что лодка плывет в воздухе примерно в тридцати сантиметрах над водой.
  
   - Ты узнаешь ее?- Спросила Марина.
  
   - Нет.
  
   - А как насчет дверей? - Спросила Марина.
  
   Но Беликов уже направлялся вниз. Позади послышался шум: в шкафу, стоявшем в нескольких метрах от двери домика, ведущей на террасу, открылся и закрылся ящик.
  
   Он уже приближался к входной двери, которая вела в коридор, в тот самый момент, когда Марина подошла к двери, ведшей на террасу. Как только Беликов протянул руку к засову, Марина прошипела:
  
   - Пистолет.
  
   Внезапно обе двери распахнулись, и их швырнуло назад в комнату. Юрий отшатнулся, упал на ступеньки и рухнул на пол перед столиком. Марина упала назад, опрокинув стул и разбив лампу.
  
   Мужчина в дверях что-то прокричал по-азербайджански. за чем последовал второй резкий лай на том же языке.
  
   Наступила тишина.
  
  
   Глава 49
  
   Голова Беликова ударилась о бетонный пол у подножия лестницы, на мгновение у него закружилась голова, но он уже приходил в себя, когда кто-то грубо поднял его на ноги. Когда его протащили через комнату и усадили в одно из кресел, Марина уже сидела на диване. В бледном свете, проникавшем сквозь стеклянную стену, он увидел, что у Марины порез на лбу.
  
   - Я в порядке, - сразу сказала Марина дрожащим голосом.
  
   - Свет! - раздался голос с акцентом.
  
   - Им нужен свет, - сказала Марина.
  
   - Пульт на моем столе, - сказал Беликов.
  
   - Черт, - произнес другой голос. - Тогда достань его.
  
   Внезапно Беликов насторожился, пытаясь вспомнить знакомый тон и интонацию.
  
   Когда он встал, к нему подошел мужчина и последовал за ним к широкому столу. Юрий знал, где он оставил мобильный телефон, и как он притворялся, чтобы чувствовать вокруг для отдаленных, он надеялся, что он будет в состоянии чувствовать на правильные кнопки достаточно быстро в темноте. Один-один-два-отправить. Один-один-два.
  
   Но в тот момент, когда он коснулся клавиатуры, она загорелась, и парень рядом с ним взмахнул рукой, как кувалдой, разбивая телефон и посылая осколки по всей темной комнате.
  
   - Это было великолепно, Женя, - произнес знакомый голос с другого конца комнаты. - Просто включи чертов свет.
  
   Беликов нащупал в кармане пульт и включил свет, сделав вид, что оставил пульт на столе. Когда зажегся свет, он был ошеломлен, увидев двух бугаев-кавказцев с "АКСУ" и... Гасана Фархадова.
  
   - Ничего себе, - сказал Юрий, взглянув на Марину, которая молча смотрела на Сабитова. Глаза ее были огромными, но она контролировала себя, бросая однако нервные взгляды на двух мужчин с автоматами.
  
   Беликов вернулся в кресло у дивана, спрятал пульт в руке и прошел мимо Сабитова, на котором, как и прежде, были джинсы, потрепанные ботинки и рубашка с закатанными до локтей рукавами. Юрий заметил, что черные военные часы все еще на месте, а рубашка на нем такая же мятая, как и в Баку.
  
   - Это не займет много времени, - сказал Сабитов Юрию, - но я просто хотел узнать, правда ли то, что Виктор сказал Гасану.
  
   Он поднял перевернутый столик, поставил его рядом со стулом Юрия и сел на него. Он изучал Юрия.
  
   Беликов ничего не ответил. Двухдневная щетина покрывала лицо Сабитова, придавая ему диковатое выражение.
  
   Сабитов наклонился к нему.
   - Двойник, - сказал он, понизив голос до хриплого шепота, - он сказал, что ты двойник Евгения.
  
   Юрий не видел причин отрицать это.
   - Верно, - сказал он.
  
   Сабитов продолжал смотреть на него. Он был зол? Что отразилось в его глазах? И почему, черт побери, это имеет значение в данный момент?
  
   - Это очень изобретательно, - сказал Сабитов, кивая, когда его глаза пробежались по чертам лица Беликова, - даже для СВР. - Он оглядел студию. - Так кто же ты? Неужели тоже художник? Бред. Эксперт-криминалист? Удивительное совпадение!
  
   Тон его был дерзким, поскольку он притворился, что был обманут возмутительной смесью двойного сценария.
  
   - Это не прикрытие, - сказал Беликов.
  
   Мансур кивнул, ожидая объяснений.
  
   - Я не из СВР.
  
   Беликов видел, что Сабитов ему не верит, но ему показалось, что в глазах Сабитова промелькнуло сомнение, даже губы слегка дрогнули.
  
   Беликов покачал головой. - Я бывший эксперт-криминалист. Это была моя прежняя жизнь. Когда я сидел в тюрьме, Мандрыкин пришел ко мне, сказал, что в обмен на освобождение мне нужно заменить одного человека на несколько дней, вот и все. Он сказал, что мне не нужно ничего делать, просто притвориться, что я это он на несколько дней.
  
   Сабитов продолжал смотреть на него скептически, но, возможно, испытывая искушение. Он знал лучше Юрия, что истина может быть еще сложнее, настолько запутанной, что иногда ее невозможно разгадать. Или все будет так, как сказал Юрий. Так просто.
  
   Сабитов посмотрел на Марину.
   - А как насчет тебя? Просто поменялась партнерами? Вот так просто? Тебе было все равно, с кем трахаться, да?
  
   Юрий почувствовал внезапный жар на лице. Какого черта Сабитов так делает? Чего он хотел добиться, унизив ее? Непонятно.
  
   Марина по-прежнему молчала, бесстрастно глядя на Мансура и прижимая к голове окровавленный платок.
  
   - Ты прослушивал комнату над аптекой в "Авис", не так ли? - вмешался Юрий.
  
   Сабитов отвел взгляд от Марины.
   - Да, я слушал всю эту хрень. Виктор хвастался перед Гасаном, какой он умный, кукарекал и расхаживал с важным видом. - Он посмотрел на Марину, потом снова на Беликова. - Но он недолго наслаждался этим, не так ли? Он на мгновение задумался. - Ну и как тебе это удалось? Ты просто эксперт, обычный парень, стреляешь в такого человека. В упор. Убиваешь его. - Он ухмыльнулся. - Конечно, ты уже знал, что он убил Карелина и остальных. И он убил Гасана. И он похитил Марину, потому что планировал свою личную месть еще до того, как Карелин отозвал его. И, конечно, он убил бы и вас обоих, если бы время не вышло. Виктор сжигал мосты. Он уже делал это раньше.
  
   Да, Беликов действительно все это понимал, но спускать курок от этого не становилось легче.
  
   Он взглянул на Марину, чтобы убедиться, понимает ли она, к чему клонит Сабитов. Встретившись с ним взглядом, она медленно опустила глаза и оперлась бедром о подлокотник дивана. Господи, он ничего не мог сказать из этого, кроме того, что она, казалось, чувствовала себя неловко.
  
   Юрий не хотел говорить о том, что он сделал с Мандрыкиным. - Как вы меня нашли?
  
   - Найдешь свободную нить, потянешь за нее, и все распутается, - сказал Сабитов.
   Он пожал плечами, отмахнулся, еще немного посмотрел на Юрия и огляделся.
  
   - Значит, они просто пришли к тебе с этой идеей, когда ты сидел в тюрьме?
  
   - Да, это так.
  
   - И ты согласился.
  
   - Я хотел найти убийц своего отца.
  
   Мансур кивнул.
   - Виктор умел убеждать.
  
   - Да, я думаю, он хотел расправиться с Гасаном больше, чем это хотела разведка.
  
   - Ты многого не знаешь, - сказал Сабитов. - Они с Гасаном вместе крутили сомнительные дела. Гасан присматривал за ним. Когда Гасан попал на Ближний Восток, в Ливан, он поддерживал связь с Виктором и бросил ему много бизнеса. Виктор имел большие разведывательные связи через свою ЧВК Черт, у нас практически был эскорт через Закавказье для наших вещей. И мы перевозили оружие, взрывчатку, наркотики. Они много чего делали вместе, ездили по Йемену, Сирии, Алжиру.
  
   - Но Виктор хотел разбогатеть слишком быстро, поэтому он украл у нас пять миллионов долларов.
  
  
   - Послушай, - сказал Юрий, - чего ты хочешь? Я больше не имею к этому никакого отношения.
  
   Сабитов отвел его подозрительный взгляд от Марины.
  
   - О, я думаю, ты просто хочешь, чтобы тебя оставили в покое, - сказал он, немного подумав.
  
   Беликову все это не нравилось.
  
   - Я не могу тебе помочь, - сказал он, желая, чтобы все закончилось. Но он прекрасно знал, что Мансур пришел не только для того, чтобы удовлетворить его любопытство.
  
  
  
  
  
   Глава 50
  
   - Твой двойник, - выразительно сказал Мансур Юрию, глядя ему прямо в глаза, - был хорош, но не так, как Гасан Фархадов. И никогда не будет. Когда они встретились в Балакене, это была дуэль мастеров с самого начала. Евгений пытался заманить Гасана в Азербайджан, и он решил сыграть в очень рискованную игру, чтобы добиться этого, игру... беззаботности. Ты знаешь это слово ... Юрий?
  
   - Да, я знаю это слово.
   Но Беликов заметил, как Сабитов заколебался, прежде чем назвать его по имени. И еще он заметил кое-что, чего не видел в предыдущие несколько минут. Как и в ту ночь в отеле "Кавказ", Сабитов, казалось, скрывал тот факт, что он находится под большим давлением. На висках у него начал блестеть пот, а в расслабленных манерах сквозила какая-то напряженность.
  
   - Не волнуйся, - сказал Сабитов. - Женя умел играть в такие игры. Когда в эту игру играют хорошо, а Женя играл очень хорошо, она может быть очень соблазнительной. Если цель - в данном случае Гасан - чувствует, что эта беззаботность является актом, тогда все кончено. Но Женя был мастером перевоплощения. Он предлагает вам сделку, но она немного в его пользу. Он делает вид, что не замечает этого, но он знает, что вы делаете. А потом он говорит тебе принять это или оставить. Он ставит весь стол на свое отношение, и в этот момент, когда его цель может сказать: "Хорошо, тогда я уйду". Если он так говорит, Все кончено. Идти на такой риск, все или ничего, это требует очень большого мужества.
  
   Сабитов посмотрел на Марину, потом снова на Юрия.
  
   - Но знаешь что? - он продолжал: - Беззаботность, настоящая беззаботность может быть соблазнительной. Зачем? По той же причине, по какой золото соблазнительно, или определенные виды жемчуга, или любовь. Потому что это редкость.
  
   Сабитов еще немного наклонился к Беликову, язык его тела говорил о том, что он собирается поделиться секретом.
  
   - Гасан Фархадов видел себя в Евгении, - тихо сказал Мансур. - Он увидел такого же человека, каким он смотрел на него глазами Евгения. И он принял вызов Евгения. Зачем? Потому что это был величайший вызов - поставить свою жизнь, вообще все - против человека, который в точности похож на тебя. Гасан принял вызов Евгения и приехал в Баку, охотно воспользовавшись преимуществом Евгения.
  
   Мансур остановился и улыбнулся, несмотря на его едва сдерживаемое волнение.
  
   - И он победил, - сказал Сабитов.
  
   Беликов был застигнут врасплох, и на мгновение показалось, что Марина тоже. Она посмотрела на Сабитова, удивленно подняв брови, а затем начала качать головой из стороны в сторону.
  
   - Ладно, - отрезал Сабитов. - Хватит этого дерьма. Думаешь, у тебя получится? Ты думаешь, я идиот, Женя? Ты понятия не имеешь, что с тобой случилось.
  
   Беликов был ошарашен. Сабитов действительно думал, что он Евгений!
  
   - Подожди секунду, - сказал Юрий, его голова становилась светлее, недоверие к происходящему почти мешало ему думать. - Это безумие... Слушай, я не Евгений. Я могу это доказать.
  
   - Брось!- Сабитов протянул руку, когда один из охранников протянул ему маленький магнитофон. - Позволь мне кое-что тебе доказать.
  
   Он нажал кнопку диктофона, и они прослушали последние минуты жизни Мандрыкина в квартире Фархадова с видом на улицу Расула Рзы.
  
   Раздался громкий грохот, когда Кирилл и Марина ворвались в комнату, заставив Мандрыкина и Кирилла врезаться в обеденный стол и стулья.
  
   - Оружие на стол! - Закричал Юрий.
  
   - Руки!- Закричала Марина, направляя пистолет на Кирилла, который с трудом поднимался на ноги. - Нет! Нет!- Но Кирилл все равно поднял пистолет.
  
   Они услышали, как пистолет с глушителем выстрелил в затылок Кирилла. Беликов бросился к Гасану, пытаясь заткнуть рваную рану на шее.
  
   Тишина.
  
   - Женя, - резко спросила Марина, - он что-нибудь говорил?
  
   - Нет!
  
   - Ничего? Ты ничего не знаешь?
  
   - Нет!
  
   Еще одна долгая пауза, пока Беликов останавливал кровотечение на шее Гасана, а Марина держала под прицелом Мандрыкина.
  
   - О! Блин. Черт! Хорошо, хорошо! - говорил Юрий, на мгновение обманутый мыслью, что кровотечение у Фархадова остановилось. На самом деле тот умирал.
  
   Тишина.
  
   - Женя, - повторила Марина, пытаясь привлечь его внимание.
  
   Сабитов выключил диктофон.
  
   Потрясенные, Беликов и Марина переглянулись, понимая, что сделала с ними его оговорка.
  
   Тишина.
  
   - Так ты тот человек... - пробормотал Юрий.
  
   Два мощных телохранителя Сабитова бросали нервные взгляды на них, переминаясь с ноги на ногу, как будто были готовы ко всему, как будто взгляд Марины мог выпустить какую-то скрытую угрозу.
  
   - Огни! - Закричала Марина на Юрия. - Черт побери, свет!
  
   Последнее слово поразило Беликова, и он нажал на нижнюю кнопку пульта.
  
   Мгновенная темнота.
  
   Все сгрудилось в короткую очередь следующих нескольких секунд.
  
   Сабитов кричал:
   - Стреляйте! Стреляйте! Стреляйте!
  
   Но колебания телохранителей оказались фатальными.
  
   Из угла дивана, где сидела Марина, прогремели один, два, три выстрела, и один из охранников отлетел назад, в то время как другой охранник рванулся прочь, выпалив дикую очередь со своего оружия за мгновение до того, как четвертый и пятый выстрелы Марины попали в него, загнав его на тумбочку и опрокинув стеклянную банку с помидорами, взорвавшейся мелкими брызгами.
  
   - Он Гасан! - закричала Марина. - Он Гасан!
  
   Неосознанно ошеломленный Беликов следил за звуками хореографии: один упал, два упали, третий бросился через пути двух других.
  
   Он бросился на Гасана как раз в тот момент, когда охранники достигли окон, их инерция и общий вес взорвали стекло и швырнули их через перила в палисадник.
  
   Мужчины сцепились.
  
   Их падение казалось бесконечным.
  
   Беликов уткнулся лицом в потную рубашку Фархадова и почувствовал запах страха и ярости этого человека, почувствовал его напряженные мускулы, энергию и даже болезненно медленное бум-бум-бум сердцебиения, которое требовало жизни, даже в воздушном падении в лунном свете над лужайкой.
  
  
   Глава 51
  
   Хитроумная уловка, которую придумал и осуществил Гасан Фархадов, - в которой он, под видом Мансура Сабитова, мог управлять своей террористической операцией, скрываясь на виду, − умерла вместе с ним. О его смерти знала лишь горстка мужчин и женщин во внешней разведке.
  
   В конечном счете подполковник Голубев и большинство аналитиков разведки полагали, что Гасан (Мансур) никогда не намеревался сдаться. Это была уловка, чтобы СВР и другие спецслужбы стали свидетелями смерти Фархадова. Гасан просто подставил вместо себя одного из своих боевиков, внешне очень похожего на прежнего Фархадова. Настоящий Фархадов собирался убить его сам или приказал бы убить в квартире над аптекой 'Авис', чему были бы официальные свидетели - сотрудники российской разведки.
  
   И тут вмешалась капризная судьба. Фархадов узнал от Беликова, что Виктор Мандрыкин все еще жив и преследует его, одержимый желанием убить Фархадова за то, что он с ним сделал. Итак, настоящий Фархадов сбежал под дождем и позволил случиться "мести". Мандрыкин сделал за него всю работу.
  
   Тот факт, что настоящий Гасан Фархадов погиб в Подмосковье, рядом с одной из конспиративных резиденций СВР, через шесть недель после того, как его считали погибшим в Баку, убедил российскую разведку, что у Фархадова, скорее всего, было время собрать воедино окончательные детали некой террористической операции где-то внутри России. Его появление в гостях у Беликова, казалось, означало, что его работа закончена. Его последним визитом к Евгению Турову была глазурь на торте, торжествующая развязность перед человеком, который думал, что перехитрил Гасана Фархадова, последний победный выпад перед финалом, когда Фархадов убьет Евгения и все закончится.
  
   Благодаря информации, восстановленной с жестких дисков компьютеров в резиденциях Фархадова в Баку и Балакене, стало ясно, что начало операции, начатой Гасаном в течение последних шести недель, ожидало только окончательного сигнала от самого Фархадова.
  
   Теперь почти все сошлись во мнении, что операция, вероятно, так и осталась на взводе, ожидая финального сигнала − сигнала, о котором будет знать только Фархадов, − который вызовет событие. Таким образом, секретность, окружавшую смерть Фархадова была первостепенной важности. Если бы стало известно о его смерти, кто-нибудь где-нибудь, когда-нибудь перенастроил бы операцию и привел ее в действие. Чем дольше его смерть будет храниться в секрете, тем больше времени у антитеррористических ведомств будет на то, чтобы попытаться раскрыть какую-то нить операции.
  
   В кабинетах в Ясенево и на Лубянке воцарился тревожный покой. Как долго спят агенты? Сколько пройдет времени, прежде чем непосредственные исполнители операции поймут, что Фархадов, несомненно, где-то встретил свою смерть, а затем сколько времени пройдет, прежде чем они начнут пытаться восстановить его проект? И сколько времени им потребуется, чтобы найти двенадцать "спящих" наставников и их агентов и спланировать операцию, которая была так тщательно разбросана и разделена? Это был проект, который не предполагал нынешних обстоятельств, и его было бы так же трудно восстановить изнутри, как и снаружи.
  
   Российским разведывательным сообществам оставалось только надеяться, что знаменитая дисциплина людей Фархадова останется нетронутой и возможно, они будут "спать" вечно.
  
   Жизнь Юрия Беликова больше не была такой, как раньше. С новым паспортом и новой судьбой он возобновил свою работу в качестве эксперта-криминалиста и сыграл центральную роль в идентификации Мансура Сабитова. Сабитову сделали рентген черепа. Пластический хирург в Вене, который дал Гасану Фархадову новое лицо, наконец был найден, и от него был получен рентгеновский снимок черепа Фархадову. Два рентгеновских луча были наложены друг на друга, а затем сопоставлены точка за точкой с помощью компьютерной программы, чтобы подтвердить, что эти два человека были одинаковыми.
  
   По счастливой случайности, а скорее по законам физики они с Гасаном Фархадовым упали на относительно мягкую траву в том же положении, в каком покинули помещение. Фархадов ударился о землю первым, Беликов навалился на него сверху, цепляясь за него, как тиски, вызванные адреналиновым животным инстинктом выживания. Оба мужчины были ошеломлены, но Гасан выдержал тяжесть и шок.
  
   Беликов пришел в себя первым и яростно боролся, чтобы удержаться наверху. Он схватил Фархадова за горло и ударил его затылком о камень. Когда Фархадов начал приходить в себя и обнаружил, что борется за свою жизнь, он стал бороться отчаянно. Внезапно у него появился нож, и он яростно рубил и колол, находя свою цель снова и снова дикими и случайными ударами. Но Беликов не обращал внимания, его руки не отрывались от горла Фархадова.
  
   В конце концов Юрий Беликов завершил работу, которую его двойник, которого он никогда не знал, планировал почти три года. И Гасан Фархадов умер от рук человека, чье лицо он знал, но который на самом деле был незнакомцем.
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"