(все имена и фамилии вымышлены, любое совпадение случайно)
Глава 23.
(2000 год)
Мэрия Светогорска стояла на ушах. Суетился, подгоняя неповоротливых подчинённых, Лебединский Валентин Иосифович. "Голова" города лично осмотрел люксовый номер гостиницы "Русь", проверил блок питания, меню, горячительное, ознакомился с культурной программой, трижды ему звонил "Батяня"- губернатор области Гирбенко, обещал непременно лично привезти сюда дорогого гостя. Сотни людей мели, чистили, красили, несли, ставили, переставляли, убирали, тащили, суетились, кричали до хрипоты и нервного срыва.
Легендарная личность, почти отец всей российской демократии, известный, совсем недавно опальный, прозябавший где-то под Парижем, Субчак прибывал сюда собственной персоной. Скорый поезд " Янтарь" уже нёс из Москвы дорогого гостя, а до полной готовности было, как до Луны. Февральское солнце двухтысячного года неумолимо клонилось к горизонту, оставляя добродушным хозяевам всё меньше и меньше времени.
Поезд мерно стучал стальными колёсами по стыкам рельс, за окном мелькали огни уже чужой Литвы. Ещё год назад он досадливо морщился, получая хотя и жирные, по всё же подачки за свои "лекции" в Сарбоне и вот качели непостоянной и ветреной красавицы фортуны опять возносили его. Фортуна - женщина, а его смазливая внешность всегда привлекала женский пол. Совсем казалась закатившаяся звезда, высоко взлетевшего с болотной кочки стряпчего, опять засияла незапятнанным блеском, озарила страну радугой и переливами загадочной и тревожащей душу игрой света. Четыре года сплошных поражений и вот она, опять засияла надежда. 14 февраля он был назначен доверенным лицом кандидата в Президенты Российской Федерации и возглавил Политический консультативный совет демократических партий и движений Петербурга. Нет ещё не на свалку истории, куда уже отошли говоруны начала перестройки. Где-то в коммерческом вузе надувает свои толстые щёки бывший мэр Москвы Попов, не видно совести нации Сахарова, исчез великий музыкант с большой скрипкой, отошли в тень всей массой глобальные экономисты, даже "Первый" и "Последний" Президент СССР не высовывает особо на публику носа из подаренного ему американцами Фонда. Вон и "Первый" Президент России уходит в небытиё пьющего пенсионера, а он, Александр Александрович Субчак, опять на коне. Только липкий, как сопли, страх и тревога постоянно сосут под ложечкой.
" Зачем уехал из Франции" - вопрошал внутренний голос - "Зачем? Дело закрыли, но факты остались, а в них замешаны такие люди...
Как доказать им свою преданность? Как убедить, что он будет молчать о них даже на Страшном Суде. Не поверят. Разве он поверил бы и стал рисковать? Рисковать такой партией в этой сумасшедшей игре. Спаси и сохрани! Может этот бугай уже получил команду по поводу меня?"
Сидевший напротив помощник-охранник вопросительно посмотрел на патрона: " "Ужинать будете в ресторане или здесь? Что заказать?"
" Ничего не надо, там губернатор суетится, давай малость остограмимся, да чуток червячка заморим. Что у тебя с собой?".
Лёгкий ланч и добрый коньяк подняли настроение, отодвинули тревогу. Мысли опять унесли его в безмятежную парижскую жизнь. Вот она, ещё совсем молодая подруга Наталья Боргер со своей очаровательной двенадцатилетней дочуркой Рошель, этакой стрекозой. Этакой милой игруньей! Огромная и уютная квартира за восемь тысяч франков в месяц, сытая жизнь рантье с доходом в триста тысяч по депозитам дружеского банка CL и BNP, что не забыли его услуг. В эти милые воспоминания вклинивалась "законная" супруга и родная дочь.
Бррр! Опять изображать с этой коброй милую семейную пару, опять появляться на публике с заполошной и такое же стервозной, как мать, дочерью. Опять делать вид, что всё хорошо, даже то, что его жена давно и в открытую живёт с этим хлыстом, с этим бизнесменом от музейной мафии. Но он отлично понимал, его спасение в его возвращении. Отказ приехать назад в Питер "Они" расценили бы слишком однозначно, а умереть героем-демократом от рук "оголтелых националистов" так не хотелось. Потом, те, кто его устранит, прольют столько горячих слёз, а как будет убиваться верная жена, как зайдётся в горе милая дочь. Как, не успеют ещё его закопать, они все начнут рвать свой большой кусок, крича о своём горе и его заслугах. И вдруг он поднял вверх глаза и про себя спросил: "Зачем? Разве мне было плохо в той, ушедшей жизни, в той милой квартирке, с той милой женой? Господи, почему нельзя вернуть всё назад!"
Помощник, облокотясь спиной о переборку купе, казалось, дремал, его мысли убегали на несколько дней назад, когда он получал инструкцию.
" Губернатор - человек хлебосольный, расшибётся. Сам не допрёт, расшевели его или кого из городских начальников на девочек, а своему боссу посоветуй не осрамиться, дай Виагры, только разочка в два - три передозируй. Сердечная недостаточность обеспечена. Седьмой десяток лет - это не шутка" - бесцветные глаза, в упор не мигая, смотрели на помощника. - " Вот, возьми. Ты - обычный референт, твоё дело - сторона. Всё будет хорошо, поедешь греться на южном солнце. Море, девочки..."
Мерно стучат колёса по заграничным рельсам, скоро погранцы придут, таможня, скоро Черняховск, потом Калининград, потом Светогорск, потом гостиница "Русь", а потом........
" Интересно, а по поводу меня уже отдали распоряжение?" - помощник невзначай провёл рукой по левой стороне костюма, где во внутреннем кармане пиджака лежал заграничный паспорт с несколькими визами и кредитная карточка. Он криво усмехнулся: " Меня под поезд не запихнут, я ждать, как этот надутый индюк не буду".
Документы, деньги, "нора" - он всё готовил давно и тщательно.
В огромном, обшитом тёмным деревом кабинете "Белого дома" в Москве, неспешно беседовали два человека.
" Осечки не будет?"
" Когда мы осекались?"
" Исполнитель не слиняет?"
" Обязательно слиняет, потому у него загранпаспорт и кредитка через моего человека сделаны. Куда он сольётся при таком раскладе".
" Себя страхуешь?"
" А то, разве ж я не понимаю цену вопроса и цену моей жизни"
" Паспорт, кредитка - твой билет в жизнь думаешь?"
" Не только мой, но и твой, дорогой товарищ"
" Ладно, влипли мы в полное говно, но, думаю, выплывем"
Поезд мягко вплывал под металлическую арку со стеклянной крышей. Старый перрон Калининграда-Кёнигсберга, видевший ой как много на своём веку. Коренастый, подвижный губернатор с силой пожал тонкую и слабую ладонь приезжего высокого гостя.
" Милости прошу, на нашу гостеприимную землю! Милости просим. Мы тут без оркестра и караваев обошлись, думаю не в обиде. Машины ждут, прямо сейчас и к морю, в Светогорск. Там уже ждут, не дождутся. Милости прошу, Александр Александрович! Очень рады такому дорогому гостю!"
Если бы бывший начальник порта знал, какие беды несёт ему эта встреча, какой молниеносный конец его блестящей карьере она готовит, то он, наверняка, уклонился бы от неё - заболел гриппом, сломал ногу, отравился грибами, но он, увы, он не смог расставить должным порядком фигуры на доске политических игр России. До полного заката ему оставалось несколько месяцев, после которых он будет мечтать только, чтобы спокойно оставаться в тени.
Вереница машин в сопровождении гаишных мигалок устремилась к Светогорску. Помощник высокого гостя, в который раз просчитывал вариант своего исчезновения, а встречающие дорогого гостя хозяева проверяли прохладу водки и мягкость отбивных.
Машины вкатили в ворота гостиницы, закрылись кованные ажурные створки. Окна отеля светились сотнями киловатт яркого света, хотя постояльцев в гостинице не было. Часа через три ворота опять открылись, и оттуда вырулил чёрный "шестисотый" Мерседес Губернатора. "Батяня" вальяжно развалился на заднем сидении. Всё прошло просто изумительно. Гость остался доволен, а значит, будет доволен и его хозяин, что скоро станет "Первым" в стране, а значит и Батяня по-прежнему останется первым в области. А может в Москву перебраться? Там все настоящие дела. Перерос я эту область, хочется чего-нибудь масштабней. Резкий звонок застал их на пол пути к Калининграду.
" Что? Что?" - губы Губернатора затряслись - " Никого к нему, я сейчас еду назад, сам разберусь!"
Это была вторая грубая ошибка Батяни.
"Сердце! Черт возьми! На кой мне такой геморрой? Может, обойдётся?" - весь ужас положения начал доходить до Гирбенко.
Гость умер в номере. Прибывшие после Губернатора врачи могли только осмотреть холодеющий труп некогда великого оратора перестройки и реформ. Митинги закончились, началась рутинная работа под ковром. Его время прошло.......
Помощник Субчака добрался до польской границы за два часа и уже в десять утра завтракал в придорожном баре, с удовольствием хлебая горячие фляки.
Вскрытие показало в крови умершего от сердечной недостаточности много алкоголя и тройную дозу Виагры. Прокуратура возбудила уголовное дело по факту умышленного убийства (отравление), но повторное вскрытие уже в Петербурге ничего подобного не нашло и "дело" было закрыто.
Через три месяца в номере гостиницы Бремена был обнаружен мёртвым постоялец из России, который поселился здесь четыре дня назад. При скончавшемся обнаружены документы и пустая кредитная карточка, по запросу полиции российская сторона ответила, что документы с таким номером и серией в России никому не выдавались.
Помощник Субчака был объявлен в розыск, но не найден.
Полностью повесть "Янтарный ад" можно прочитать на сайте прозаика и журналиста из Калининграда Сергея Сальникова: