Богиня Ланая, покровительница слепых, убила себя, расколовшись на сто восемь кусков - да, убила, в этом счастье богов: они бессмертны и неуязвимы, но пожелавши, могут умереть, тогда как человеческие души обречены на пытку вечностью; хотя во всем остальном богам не чуждо ничто человеческое, например, безумие - супруг Ланаи Шатиканта, что означает: Лучезарноликий, потеряв жену, сошел с ума. Обуреваем мукою и гневом, он потребовал - вернуть ему супругу, что и явилось признаком безумия, ибо мертвецы не оживают, и потому он получил отказ, вступил в ярую битву с богами и был низвержен на землю, в океана пучину, но восстал из нее, на погибель роду людскому - восстал, и предзнаменье было страшным - на заре второго дня, в год красной рыбы, лики бога в храмах Шатиканты почернели и растрескались, священные птицы взмыли с крыш и устремились к морю, и высыпавший на берег народ узрел невиданное никогда: воздымалась из воды голова Шатиканты, да, его, знакомы были черты, но искажённы до озноба: лик почернел и в морщинах растрескался, и такова была мука в глазах, что при мысли о том, как будет страдающий мстить, впору было лишиться рассудка, и люди лишались, метаясь, вопили: "Агибон! Агибон!", и как восстал он по пояс, головой в облака, стало ясно, что бог - обращается в демона, и новое имя уже поразило толпу - Агибон, что значит: Внушающий Ужас.
Так налетели смертельные дни, о них вспоминают старики, но им не верят, не верят, им боятся поверить, ибо можно ль представить, разве можно помыслить - демон носится в небе, обезумев от смертной тоски, раздувает пожары, насылает и порчу и мор; в диком бешенстве танца по земле проносясь, раздирает попавшихся в клочья, разгоняя деревни, обезлюживая города, и что самое страшное, глупое, страшное, на мольбу пощадить отвечает: верни мне Ланаю; возвратить не могли, Тассили опустел, среди гор трупов жрецы молились бюстам Шатиканты, о снисхождении молили, молились и другим богам, и владыке вселенной Аминте, но не желали небеса принять обратно Агибона - ибо собственное благополучие куда важнее богам, чем людское - и бюсты Шатиканты чернели и трескались, представая Агибоном - тем, кто пощады не знал, и это понял один из жрецов, отправляя на подвиг любимую дочь. Вот она, провожаема плачем, взбирается по склону - уже вторично демон удалился в горы, дабы грезить о минувшем, но люди знали по опыту, что лишь временно прервался смертоносный труд; дева поднимается все выше, причитания родных все громче, и когда предстал пред нею черный исполин, навевающий ужас, омерзительный до тошноты, а рыдания внизу достигли верхней ноты - Кама начинает танцевать.
Она танцует, как ее учили, не останавливаясь и закрыв глаза, только чувствуя, как возносится ввысь; это демон подымает ее на ладони, вопрошая небеса громогласом: кто это, что это за существо, не трепещущее перед ним, ибо средь тысяч четвероногих, двуногих и пресмыкающихся, что давил он на этой земле, не встречалось подобного, да неужто бессмертно оно; и отвечали: се - Человек, смертный, как животное, но презирающий смерть, как бог, и не от бессмертья ее презирающий, но единою силою духа.
Демонской властью ей дарована вечная жизнь, хоть она не ведает об этом, ведет свой танец, прикусив губу, снедаема животным страхом - но ведет, выгадывая годы жизни своему народу, и пока этот подвиг длится, Агибон за убийства не примется, смотрит демон зачарованный на существо, что подвластно Смерти, но перед ликом ее - танцует. И вот уже без малого тысячу лет жрецы Тассили, во храмах собирая народ, о благодеяниях молясь, заканчивают фразой: "Танцуй, Кама!", и богомольная толпа, оборотившись к священной горе Адла, подхватывает: "Кама, танцуй!"
Народ Тассили в это верит, и верю я, прожженный атеист, да, верю, ибо это моя жизнь: в лучезарном детстве бывшая мне Шатикантой, давно уж обернулась Агибоном, разметав надежды во прах, нанося обиды нежданные, и на пике тоски и бессилия - моя муза танцует, закрыв глаза и прикусив губу, выгадывая мне годы жизни: дивятся зачарованные боги и всё медлят прихлопнуть меня окончательно, пока сочиняю - буду жив, и в минуты надрывные я в сердцах подстегиваю музу: "Танцуй, Кама! Кама - танцуй!"