Подвалы Алисы.

ИМ часто снился сон, в нём время двигалось назад. Они ходили задом наперёд. И невнятно говорили.

Играли в прятки на виду и плакали назад в глаза. Вжимали кровь по каплям в вены. И на ходу пытались встать.

Алиса. Пролог.

1.

Ты лежишь на холодном и грязном полу подъезда. Твоё платье порвано и больше напоминает тряпку для мытья полов. Вены твои покрыты глубокими канавками от иглы. Кровь твоя напоминает паленую водку, а неблагородное вино Франции.

Но мысли твои далеки от безнадёжной реальности мира, ты словно молодая рок звезда летаешь в жемчужной сирени наркотического опьянения. Где песни птиц сливаются с потоком нравственных понятий. Ты брошенная и потерянна в настоящем, а там ты летаешь и издаёшь свои законы счастья. И ты знаешь это, ты чувствуешь это. И это твоя самая главная беда.

Ты лежишь на грязном и холодном полу подъезда, и знаешь, Алиса в тебе есть дикий страх. Тебе кажется, что стоит сойти с тропы проложенной до тебя белым кроликом, и вот часы которые он потерял, остановились.

Алиса я предлагаю тебе лишь проснуться и стать настоящей.

Боль, накатило резкой волной. Веки с трудом разлепились и прежде чем глаза привыкли к яркому свету, в нос ударил запах мочи. И организм подавил в себе первое желание застонать, поддавшись второму более сильному. Алиса стала блевать прямо перед собой на лестницу, на своё старое платье, на весь мир.

Там во сне ей было прекрасно, здесь в реальном мире для неё существовала лишь постепенно растущая боль.

Алиса сжала кулаки и наконец застонала. Словно выбравшись, наконец, из моря после долгого плавания, она стонала и задыхалась. Судорожно ловя воздух, Алиса сжимала и разжимала вновь затёкшие пальцы в кулак. И наконец словно переходя в другое состояние стоны превратились во всхлипы.

Алиса успокойся или ты не поняла ещё. Кроме тебя ни кто слышишь, ни кто не понимает как тебе плохо. Ты одна и в этом есть твоё превосходство, так как именно ты можешь сказать себе нет. И ответ за всё держать будешь только перед собой.

Можно часами спорить кто прав, а кто нет. Кто кинул тебя в этот тёмный коридор боли и страданий. Но ведь ты помнишь, что у тебя был выбор, не отрицай ты знала, что будет когда наркотики полностью захватят твоё тело. Что эйфории будет конец, останется только пустота, та самая от которой ты стремилась уйти. Алиса ты знаешь это, и пора, наконец, определиться, что тебе нужно.

Ты хочешь до конца своих дней пребывать в одиночестве наркозависимости, перебиваясь считанными минутами сладкого забвения или принять настоящие и изменить это. Подумай.

Алиса встала, сначала сев на корточки и только затем облокачиваясь на стену в полный рост.

Подняла помутневший взгляд вверх и крикнула.

- А я хочу именно так. Так и никак по другому. Я просто хочу жить, как в сказке. С плохим концом, но сказке. И ты знаешь это - знаешь.

Её тело тихо вздрогнуло и осело на грязный пол подъезда.

Алиса молодец, давай скажи всему миру, что ты сама решаешь сдохнуть тебе или жить. Это и есть первый шаг по кривому тоннелю, ведущему вверх. Может он будет не так красив, но всё же в верх.

И плевать, что там внизу ты будешь оставлять лишь рваные раны на душах твоих друзей. Ведь на верху рано или поздно твоё лицо будет первым.

Главное что в нужный момент тебя снова кинут в низ. И не будет парашюта за спиной, будет лишь булыжник привязанный тонкой ниткой к твоей ноге. Ты же хочешь именно это. Значит, ты и получишь то, что хочешь.

И при падение ты поймёшь, что сказка с хорошим концом была так рядом, что ты смотрела ей прямо в глаза.

Алиса посмотрела на своё грязное платье. И сквозь слёзы прошептала. - Я не хочу, так.

Вот ты и призналась. Всё расставилось по своим местам. Иди домой, и помни, кролик уже умер внутри тебя. А боль ты сможешь пережить.

Алиса, пошатываясь, вышла на улицу, и пугливо озираясь по сторонам, растворилась в бездушном потоке города, её заметил лишь только хорошо одетый молодой человек, сфотографировавший её на свой фирменный фотоаппарат.

Фотограф.

Илья медленно допил кофе, посмотрел на мерцающий монитор старенького компьютера. Синея, лента загрузки остановилась, теперь бумажные файлики над ней зависли словно птицы. По сути, ему было на это совершенно наплевать, как сказал один его друг - какая разница, где война, если она не касается нас.

Вот и всё, тишина. Вопрос, на который нельзя дать верный ответ. А Илья дал, и пусть не в лицо друга, но ударил, кулаком по столу. И перестала быть дружба, по крайне мере для него.

А действительно, какая разница, чьи дети гибнут Израиля, Ливана или России. Пусть даже соседа по лестничной площадке. Они далеко, по крайне мере вне зоны действия любви, его любви. Пусть даже так, вне зоны любви. Ему ведь всё равно, чей фото снимок отправлять по почте. Радостно улыбающегося президента Украины или обречённого Ливанского отца держащего на руках умирающего ребёнка. Платят-то одинаково.

Нет, мы так не можем, мы порвём снимок президента или просто отправим его в корзину, кликнув по нему два раза мышью. А затем, делая символичное лицо, как герой, какой ни будь драмы, будем бегать по полу разрушенным городам делая фотографии войны. А зачем кто ни будь, знает. Просто так надо.

И приехав обратно домой специально найти друга и кинув перед ним папку со сделанными снимками, молча уйти. А, получив гонорар за эти снимки взять и напиться, обязательно смывая деньги в унитаз, иначе будет тяжело заснуть.

Илья посмотрел на лежащий рядом с клавиатурой фотоаппарат, зачем-то потрогал его кожаный футляр.

Любовь, а если нельзя по-другому, если и в правду он просто так едет туда. Лишь бы только выйти из той самой зоны любви. Лишь бы остаться цельным, да хотя бы просто ради того что бы испытать чувство, когда бомбы рвутся совсем рядом. А пальцы механически дёргают рычажок фирменного фотоаппарата. Понять чего ты стоишь.

Илья облокотился на спинку стула. На мониторе файлик-птица дёрнулся и остановился.

Нет. Едет он не ради этого, а ради другого. Чего- то высокого, великого. Скрытого под кожурой глупых домыслов. Ради мира, навряд ли ему действительно плевать на самом деле на него. Ради правды, её и здесь сколько хочешь.

Илья взглянул на монитор и вздохнул, электронная надпись гласила - Сообщение отправлено.

Завтра ему предстоит лететь в Ливан - просто он не может иначе.

***

Алиса шла уносимая толпой уже около часа. Вдруг она увидела автобус, почти радостно она нащупала в кармане десять рублей, нужно ехать решила она.

На подкашивающихся ногах она добежала до автобуса, уже готового отъехать.

Успела, радостно подумала она, садясь в кожаное кресло и протягивая деньги кондуктору. Успела, подумала она, снова медленно погружаясь в истому сна.

Кондуктор.

Автобус медленно едет по городу, из часа в час, наматывая несложные круги по его улицам. Словно старая цирковая кляча, которая уже не видит дороги и просто идёт по кругу арены цирка. Иногда мне хочется выйти на остановке, и медленно пойти впереди автобуса ведя его по лабиринтам дорог. В такие моменты я точно знаю, что смогу его вывести из этого чёртова круга, позже я вспоминаю про пассажиров. Нет я не испытываю к ним завести, они могут выйти, но всё равно рано или поздно снова сядут в уютные кресла моего механического зверя, и добровольно втянуться в его круг. Я испытываю к ним ровным счётом ни чего.

Вчера какой- то пьяный мужик отказался оплатить проезд, и я отошёл от него. Всё равно его круг жизни уже замкнулся на своей собственной оси. Пусть он едет зайцем, уже поздно.

Мне не нравиться когда дети пытаются спрятаться от меня утрами в толпе по пути в школу. Всё равно они уже попали в сети моего железного зверя, он не отпустит, он просто будет давать им видимость выбора: сойти или сесть. Я знаю это и пытаюсь найти их, расталкивая смерившихся.

Вы думаете, я считаю себя избранным? Ошибаетесь, я просто старый дурак, который однажды сел и не смог выйти. Самое дорогое, что у меня есть возможность бесплатно ездить и всё.

У меня есть мечта, мой автобус ломается, и я словно пьяный иду по дороге и плачу. А потом меня встречает новый автобус, который благосклонно открывает передо мной свои двери. И неважно сяду или нет, главное - что выбор будет моим.

**********

Алиса проснулась от голоса обращённого к ней. На сиденье перед Алисой сидела Женщина примерно сорока лет. На женщине была дорогая одежда. Кожаный плащ и голубой шарф, совсем не к месту розовый берет. Женщина, нервно улыбаясь, представилась. - Анна.

Тут же задала вопрос. - Вы наверно больна? Расскажите как это.

Алиса пугливо вжалась в кресло. Женщина продолжила. - Ладно, не рассказывайте. Я наверно, когда ни будь, узнаю. Хотите, я расскажу вам, как я почти стала больной?

Алиса даже не успела ответить, как женщина начала говорить.

Здоровая.

За окном шелестел ветер. Осень раскидывала с его помощью пожелтевшие листья. Вот- вот должен был начаться дождь, небо грозно поблескивало грозовыми тучами, ещё не успевшими прикрыть солнце. Если бы я была глупым романтиком, я бы подумала что это прекрасный день для начало новой жизни. Но я не романтик.

Кабинет был наполнен светлыми тонами, хорошо сочетавшимися с белым халатом молодого врача. Он сидел за обычным письменным столом, сразу видно далеко неновым. На столе, как и в других любых других кабинетах больниц, лежали стопочки каких-то справок.

Я села напротив врача. Стала глупо рассматривать минутную стрелку настенных часов, которые праздно висели около окна.

Врач улыбаясь произнёс роковую для меня весть. - Здорова.

Мир перевернулся в одно мгновенье, пот облепил моё тело. Я мысленно удалялась от больницы, от врача, от всего мира. Приговор вынесен, я была здорова.

Медленно поднявшись со стула, выползла в больничный коридор. Затем, едва дыша, вышла на улицу. В заде я услышала, как хлопнула дверь закрывающая от меня мир печали. Повернувшись к ней, потрогала ногтём её старую древесину, стиснув зубы процедила. - Я вернусь.

Всё. С того дня прошло много лет, но, как и прежде я ловлю себя на одной мыслей сверлящей у меня в голове. - А что если... Тогда, конечно да.

*************

Автобус остановился, открылись двери, женщина, вдруг расхохотавшись, встала и почти бегом вышла из него. Алиса спокойно решила про себя. - Женщина больна.

Для полного удовлетворения она взглянула в окно автобуса и увидела, как её недавняя собеседница стоит под огромным рекламным телевизором. Женщина истерично махала руками и что-то кричала. Алиса посмотрела на большой экран телевизора. На нём сияли большими буквами два слова. - Новая звезда. - Наверно

Название, какого ни будь реалитишоу - Подумала Алиса, прежде чем автобус тронулся.

Последние шоу.

Вода медленно наполнила ванну. Пётр повернул рычажок крана, поток воды оборвался. Не раздеваясь, Пётр сел в ванную, одежда тут же промокла и противно прилипла к телу.

Всё, что было нужно уже сказано, осталась только пустота. Он сам бросился в пучину жизни, сам захотел осветить собой голубой экран телевизора.

Да они дали ему возможность сверкнуть гранями своей личности. Пусть ни кто невиноват, что он не смог удержатся. Да ему не хватило голосов, какой то десяток и всё его нет. Словно мусор он выброшен на помойку, обратно.

Какое право они имели решать, кто должен уйти или победить. Но теперь он им покажет. Он сможет устроить настоящие шоу, пусть в хрониках, но будет.

Пётр медленно достал из-под воды лезвие бритвы. Ему неизвестно что шоу должно продолжатся, пока последний зритель не отвернётся от экрана.

*******

Алиса повернулась лицом к сиденью, на котором сидела Анна. Сейчас там был обычный мужчина. По крайне мере об этом явно говорил его мощный затылок.

Траурный гость.

Он медленно вошёл в квартиру, просто проплыл. Его пальто было грязно и неопрятно. В правой руке он сжимал чёрный пакет. Паркет под его ногами тут же намок, ботинки были покрыты подтаивающим налётом снега.

Его лицо было жёстко, неподдельно сурово, казалось, что он подавил всё живое в этом выражение лица. На миг он смутился, если бы хозяйка квартиры не смотрела пристально на него, то, возможно, это было бы незаметно вовсе. Его нос слегка дёрнулся, глаза моргнули и всё. Словно камень, он стоял не шелохнувшись, как будто прося разрешения.

Хозяйка словно почувствовав необратимость происходящего, прижала правую руку к сердцу. Её лицо побледнело. Где-то там, в низу, на лестничной площадке раздался шорох шагов.

Минута разрешения ситуации грозилась затянуться на вечность, вошедший направив свой взгляд куда- то в сторону, решился. Глубоко вздохнув, он начал.

- Вы... - не выдержал и упала маска жести с его лица. Освободились бурлившие в нём чувства. Глаза заморгали мелкой дробью, пальцы вмиг вспотели, и потерялось связующее слово.

Хозяйка квартиры, мгновенно слабея, вступила на тонкую грань между обморочным состоянием. Всё становилось ясно.

- Витя ум.. убит... Его нет. - Человек в грязном плаще понял, что не сможет подобрать больше слов. Но он должен был сейчас именно говорить. Что угодно, но должен. И речь его, глухо захлёбываясь рвалась, то шёпотом, то почти криком. - Его нельзя было ... Ни кто... он шёл .. их нескол... Ножом в спину... Я был... У меня на руках.. Простите меня. - Вошедший вдруг замолчал. В квартире повисла кромешная тишина. Он понял, что уже не важно, что он скажет.

Хозяйка квартиры совершенная седая женщина, стояла, повернувшись к нему спиной. Осталось только пакет. Правая рука, слегка подрагивая, положила пакет на тумбочку, рядом с телефоном. Зачем- то коснулся пальцем лакированной поверхности тумбочки. Повернулся и тихо вышел из квартиры.

Женщина ещё долго стояла спиной к открытым дверям пустой квартиры. По её щекам текли слёзы, она беззвучно рыдала.

*****

Несколько часов подряд Алиса спокойно ехала в своём уютном, кожаном креслице, пока вдруг к ней не подошёл кондуктор и не сказал, что ей пора выходить. Алиса молча кивнула головой и стала ждать остановки. Её взгляд, грустно обойдя всех пассажиров остановился на лице женщины с таким же печальным взглядом, как и у неё самой.

Нелюбовь.

Даша налила стакан мутно жёлтой жидкости портвейна. Поставила на стол бутылку, встала и подошла к лежащему на её кровати, раненому юноше. Тот лежал, раскинув руки в разные стороны, смотря немигающим взглядом в потолок.

Присев рядом с ним на корточки, она сложила его руки на груди. Крест на крест. - Я не умер. - Прошептал юноша.

Даша, улыбнувшись, сказала требовательно. - Пей. - Поднеся к его губам стакан, повторила. -Пей.

- Не буду. - Грубо ответил он. Даша поставила стакан на пол, и правой рукой надавила на его рану. Юноша застонал.

-Пей. - Даша вновь поднесла стакан к его губам. Он начал пить.

Капля за каплей. Нужно переодеться, снять порванное платье. Даша едва солдат допил, встала и прошла в другую комнату. Сняла порванное платье и надела новое. Вернулась обратно к юноше.

- Ты пришёл ко мне в гости. Мы знаем друг друга с детства. Выпили. На кухне перегорела лампочка, ты решил её поменять. Тебе пришлось встать на стул. Он старый и сломался, ты упал на стол, случайно напоролся на нож. Понял. Я вызываю, скорую.

Юноша, едва улыбнувшись, спросил - Ты ведь не любишь меня? Тогда зачем ты это делаешь? Не проще ли упрятать меня в тюрьму.

Даша налив себе стакан портвейна. Ответила. - Дурак, ты.

*************

Алиса вышла на остановке, и только тут поняла, что находиться за городом. Снег, слегка подтаивая, ложился на её рваное платье. Холод стал пронизывать её тело.

Вдруг рядом с ней остановилась дорогая машина, из открывшегося окна выпала дорогая шуба. Машина уехала. Алиса надела шубу. В кармане была пачка сигарет и зажигалка. Пришлось курить.

Выдумщик.

Никита вчера получил тысячу долларов, от лица который захотел остаться неназванным. Это его право. Кто- то даёт ему деньги, кто- то просто угрожает, но в этом и состоит главный интерес его работы, или почти главный.

Никита пишет статьи для нескольких газет своего крупного города. Освещает его внутреннею обстановку, а она начинается, как известно в личной жизни известных людей. По правде, говоря, Никита сам доподлинно не знает, что было, а чего вообще ни когда и не было. Это второй плюс его работы.

После прихода не званных гостей он садиться в своей квартире и начинает работать с полученным материалом, которого зачастую вовсе нет. В основном он берёт факты и приписывает к ним неких заказанных людей, дополняет историю. Затем с горящими глазами звонит по телефону своим редакторам, о чём- то с ними договаривается и вот утренних выпусках газет его статья. Ему платят гонорары, и он ходит важный, с видом настоящего журналиста.

Но самое важное происходит сейчас, впрочем, это сейчас наступает каждый раз после получения денег. Он приглашает друзей в ресторан, они в основном такие же, как и он. Там он сидит во главе стола и произносит пламенную речь.

Я вчера разоблачил ещё одного оборотня в погонах или Эта звезда была недостойна моего пера, но я не мог просто на это смотреть. и в том же духе, в зависимости естественно от ситуации. Речь его сопровождается бурными аплодисментами.

Но сейчас не совсем обычный вечер. Вместо празднично одетых друзей сидят его злейшие враги с лицами прежних друзей, смотрящие на него с нескрываемым отвращением. Никита сидит на самом краю стула, взлохмаченный и не выспавшийся он нервно машет газетой плотно сжатой в левой руке. Глупо повторяя. - Это ложь, ложь слышите. Да это какой то выдумщик просто написал. -

Сегодня вышла разоблачающая статья, о его друзьях в очень престижном журнале, естественно с его подписью внизу. Хоть раз в жизни, но он написал правду, теперь пусть помучается. Вот так то мой друг Никита.

Алиса. Эпилог.

Алиса медленно докурила сигарету и затушила её об снег.

Она стояла на берегу дороги в две полосы. Медленно тянулись уставшие машины по почерневшему от тающего снега шоссе. Тучи медленно расплывались из стороны в сторону, отдавая освободившееся пространство неба солнцу.

На десятки километров раскинулось широкое поле города. Новые ещё не успевшие привыкнуть к быстрому бегу времени новостройки, сменяли собой старые и обветшалые пни деревянных домов. Словно сопротивляясь этому люди продолжали жить в своих старых квартирах, где электричество бывало с перебоями.

Торчавшие длинные колья новых небоскрёбов, казалось и вправду готовы на спор достать до неба. Неоновые огни, манящие ночью зайти в райские убежища одичавших людей, сейчас глупо висели декорациями к новому спектаклю прогресса. И медленно падающий снег. Всё.

Алиса отвернулась от города. Она уже точно знает, что за этими массивными коробками скрывается одна и та же дрянь. Дрянь, которая манит к себе людей, заставляет их бросать на ветер все свои чувства, оставляя только грязь эйфории дешёвых наркотиков.

Алиса уже испробовала все её прелести. Ей уже можно сказать нам. - Я была там, я видела. Сейчас она медленно повернётся спиной к городу и пойдёт вперёд по весенним сугробам, прокладывая в них свою новую дорогу. Она ещё не знает, что все дороги ведут в города.