Йоханнес остался в Лиственной пустоши еще на два дня. Он понимал, что его незапланированное отсутствие больно ранит Артура, который так тяжело переживает расставания с ним, но так сложились обстоятельства, что Йоханнес не мог быстро вернуться в Дрим-Таун. Его здесь удерживало не родство с сестрами и матерью и уж тем более, не осознание того, что он должен быть с ними в это трудное время. Напротив, маму его присутствие лишь злило, а сестрам травило душу. Тарья, несмотря ни на что, тянулась к Йоханнесу - она, жертва религиозного фанатизма близких, искала рядом с братом защиту. Она рисковала, когда отправляла ему письмо, еще сильнее Тарья играла с огнем, когда искала с братом встреч. Она даже не думала обращаться к Элиасу, ведь он, скорее всего, просто ей не поверит. А Йоханнес всегда понимал ее и приходил на помощь Тарье в трудные времена. Она в тайне радовалась тому, что Йоханнес обрел счастье с Жанной. "Дай, прекрасная Фрейя, моему маленькому племяннику здоровья," - обращалась она к богине любви и здоровья. - "Пусть у Артура будет все хорошо... А Йоханнес с Жанной пусть никогда не ссорятся и будут счастливы...".Тарья всем сердцем прониклась любовью к своему племяннику, которого не знала, и искренне желала счастья семье Йоханнеса, которая была отвержена их матерью.
Аннели боялась даже очутиться в одном коридоре с Йоханнесом, а когда невольно пересекалась с ним, не смела поднять на него глаз - Маритта запретила ей приближаться к Йоханнесу даже на ярд. Ильмари, узнав об отношении матери к его брату, сказал Маритте: "Неужели это все из-за того, что произошло три с лишним года назад, мама? Это дело нас троих: Йоханнеса, Жанны и меня. Вас это не касается, и вы не должны так гнобить его и, уж тем более, маленького Артура. Мой племянник не виноват ни в чем. И он рожден не в блуде, а в законном браке, заключенном у алтаря."
- Это все фальсификация, - хмуро произнесла Маритта. - В то время они были несовершеннолетними и их просто не могли обвенчать. Если бы даже нашелся дурной священник, что пошел на обман вместе с ними, то это не в счет. Мы не приносили жертву богине Фригг. Их союз не принят богами.
- Они христиане, мама, - вступился Элиас. - Для них твои боги, это как для тебя муки Христа. Нам - Ильмари, Йоханнесу, мне и Жанне, совершенно нет до язычества дела. Прими уже это наконец.
- Ты ведь не была против моего брака с Жанной, верно? - напоминал ей Ильмари о далеких временах. - Хотя было оговорено, что мы обвенчаемся в христианской церкви, а не на языческом капище. Так вот, ничего в ее жизни не изменилось с тех пор кроме того, что ее в жены взял не я, а мой брат.
- Я был свидетелем того таинства и готов поклясться на Библии, что все было честно и законно, - сказал Элиас.
- Если ты отреклась от Йоханнеса и его сына из-за религии, то отрекись и от меня с моими детьми, - решительно сказал Ильмари. - Они, судя по тому, что ты говоришь об Артуре, тоже родились в блуде. Я не венчан с Кертту. Эйно и Пертту будут окрещены в католичестве, когда им исполнится семь лет.
- Но ты ведь не уводил девушку у своего брата, верно? - осведомилась Маритта, уже зная ответ. - Ты не позорил свою семью и не совращал невинную девушку, которая должна была принадлежать другому человеку. Я вижу, что Кертту счастлива с тобой, чего не могу сказать о Жанне.
- Мама, за все три года их семейной жизни ты ни разу не появилась в доме Йоханнеса и Жанны, - сказал Элиас. - И ты не можешь знать, счастлива ли Жанна. А я часто бываю у них. Так вот, мне откровенно завидно. Я завидую Артуру, которого так трепетно оберегают любящие родители. У него добродетельная мать и главное, у Артура есть отец, которому он действительно нужен. Я своего отца помню плохо. Равно так же я не помню и то, когда был счастлив, как Артур, растущий в любви.
Весь сегодняшний день братья провели дома. Вчера ночью разошелся сильный ураган, в результате которого произошла серьезная авария на железной дороге. Из-за этого Йоханнес не смог уехать к Жанне и сыну - были отменены все рейсы по линии Нью-Роут - Мэринг-Лайн. А Дрим-Таун был на расстоянии пяти станций от Мэринг-Лайна. Своему вынужденному пребыванию в родительском доме Йоханнес был совсем не рад - мама враждебно относилась к нему и он был изгоем для нее и сестер. Это, конечно, сильно ранило его душу. Нет ничего хуже, чем быть чужим для тех, кто раньше был твоей семьей. Ильмари, вероятно, тоже не очень рад встрече после того, что произошло между ними... Однако, Йоханнес, думая, что они с братом до сих пор враги, сильно заблуждался.
Сегодня вечером, отужинав, братья поднялись на второй этаж в зал, где еще позавчера лежал мертвый Юхани. Элиас и Йоханнес устроились на диване, включив газовый рожок для освещения комнаты, где было необычайно мрачно даже со светом. Кертту уже ушла в спальню мужа, собираясь отойти ко сну - она рано ложилась спать. Было всего лишь восемь часов вечера, а супруга Ильмари уже видела седьмой сон. Маленькие братья Эйно и Пертту кружились около своего отца, который пришел к Йоханнесу и Элиасу.
- Кукла Юхани... - проговорил Элиас, найдя в одном из темных углов зала игрушку. - Как она здесь оказалась? Его комната была не здесь...
- Может, это один из ритуалов у язычников, класть к мертвому его вещь, пока он лежит в доме, - предположил Йоханнес. - Юхани ведь в зале неделю был.
- Неделю?! - ужаснулся Ильмари.
- Да, - обронил Йоханнес и продолжил. - Не дело, что она здесь лежит. Надо унести ее в чулан, а лучше - на чердак, куда мы спрятали все его вещи. Давай я отнесу.
- Я сам, - вызвался Элиас, решив оставить некогда враждующих братьев наедине друг с другом. Маленькие сыновья Ильмари не помешают разговору по душам, который, вероятно, задумывает один из них. - Моя находка - я и отнесу.
В эту же минуту его уже не было в зале. Маленький Эйно дремал на груди у отца, а любознательный Пертту лез к своему дяде, желая познакомиться с человеком, которого впервые увидел вчера.
- Ну а теперь скажи мне, Йоханнес, откуда ты знал три года тому назад, что у меня родится пара сыновей? - с улыбкой спросил Ильмари, вспомнив ту ночь, когда брат вытащил его из петли и напророчил в ближайшем будущем счастье.
- Интуиция, Ильмари, - улыбнулся ему в ответ Йоханнес. - Ты ведь не пожалел, что я тебе не дал умереть?
- Ни разу, - ответил Ильмари. - Ведь не прошло и года, как я встретил Кертту. Она чистокровная финка. Тогда я даже не предполагал, что совсем скоро Кертту подарит мне двух красивых мальчиков. Ты знаешь, Йоханнес, Пертту пошел в Кертту и ее мать, а Эйно - вылитые мы с тобой. Внешне он похож на меня, но голос у него твой. У нас у всех троих, конечно, голоса похожи. Но если посмотреть на его спину, то у него есть две родинки на плече и пояснице, которые копируют расположение твоих родимых пятен. А на кого похож твой Артур?
- Он угодил в меня, - улыбнулся Йоханнес, вспомнив о сыне. - На первом году жизни он был таким же рыжим, как и ты, но потом у него от корня стали расти светлые волосы. Учитывая то, что я слишком женственен - уж не знаю, хорошо это или плохо, он покамест сильно смахивает на девочку. Надеюсь, что с годами у него появятся мужские черты. От Жанны у него только острый нос и красивое имя, ведь назвать его Артуром была ее идея.
- Она счастлива? - спросил вдруг Ильмари.
- Это надо ее спросить, - усмехнулся Йоханнес. - Но я стараюсь все для этого делать.
- Йоханнес, ты искупил передо мной свою вину еще три года назад, когда не дал мне покончить с собой, - сказал Ильмари, уже стерев с лица улыбку. - Наверное, благодаря тебе я отныне муж и отец. А то, что случилось, верно, было волей божьей. Давай забудем о прошлом и начнем жить настоящим?
- Я мечтал об этом три года, Ильмари, - несмотря на буйство чувств, Йоханнес не терял своего самообладания и как всегда оставался бесстрастным. - Давай вновь обретем друг друга и не утратим больше связь.
Йоханнес встал с места и подошел к креслу, где сидел Ильмари. Он молча обнял брата, стараясь не потревожить спящего Эйно.
- Парни, смотрите, что я нашел на чердаке! - с детским восторгом воскликнул спустившийся с чердака Элиас.
- Ну вот, разбудил ребенка, - с тенью досады произнес Йоханнес. - Не мог, что ли, потише сказать?
- Прошу прощения, - сказал Элиас, поставив деревянный короб на пол. - Но это будет интересно не только нам.
- Это же наши игрушки! - засмеялся Ильмари, увидев фигурку глиняного коня. - Старина Джонни... В детстве я любил играть с ним.
- Среди коней, луков с колчанами и рельс от игрушечной железной дороги, я вижу красиво одетую куклу. Не иначе, как это спутница детства нашего Йоханнеса, - подтрунивал Элиас.
- Конечно, это же моя Илона, - умиленно рассматривал куклу Йоханнес. Это была дорогая деревянная игрушка с фарфоровым лицом. На ней было красивое платье из синего кружева и шляпа с красным пером. - У нее была еще пара платьев - я их сам шил под руководством Аннели. В детстве я обожал делать куклам различные прически и наряжать их.
- Если честно, было забавно наблюдать, как ты кормил с ложечки кукол, - смеялся Элиас, вспоминая детство. - Мы тебя за глаза называли "сестричка Йоханн". Твой сын, случайно, не красит глаза, чтобы быть похожим на папу?
- Нет, Элиас, он не комплексует по поводу своей бледности, в отличие от меня, - Йоханнес совсем не обижался на колкие замечания брата.
- А давайте снова соберем железную дорогу, как в детстве? - предложил Ильмари и его братья охотно поддержали эту идею.
Эйно и Пертту увлеченно наблюдали за тем, как играют взрослые. Эйно, судя по всему, нашел это забавным и захихикал.
- Поехали! - заливаясь смехом, воскликнул Ильмари, когда их игрушечный состав тронулся.
Это был самый прекрасный вечер за последние несколько лет. Наконец-то они опять все вместе. Отныне воскресли дружба и чувство родства, убитые однажды предательством. Братство магов возродилось. Ильмари сообщил, что намерен остаться с Кертту в Англии и вернуться на поприще иллюзиониста, чтобы примкнуть снова к Элиасу и Йоханнесу. Несмотря на траур в доме, в жилище витал дух радости и счастья от грядущих перемен.
Через день Йоханнес вернулся в Дрим-Таун. Дома он оказался уже ночью и увидеть бодрствующую супругу ему не удалось, поскольку Жанна уже давно спала. Йоханнес лег рядом, согревшись теплом Жанны, делящей с ним их постель. Очнулся Йоханнес на рассвете. Яркие лучи июльского солнца прорывались сквозь свинцовые тучи, не давая им затянуть серостью небо. На вишневом дереве сидела пара серых голубей, с любопытством заглядывая в окно их спальни. Дуновение теплого ветерка колыхало балдахины фисташкового цвета. Золотой луч солнца упал на прекрасное лицо спящей Жанны. Йоханнес никогда бы не устал любоваться своей женой, ведь созерцание Жанны доставляло ему не меньшее удовольствие, чем ее присутствие рядом. Она спала в шелковой сорочке цвета лаванды, украшенной белыми кружевами, которые так соблазнительно касались ее оголенных плечей и шеи. Красивые волосы Жанны угольного цвета были так восхитительно мягки, что Йоханнес часто целовал ее голову, наслаждаясь приятным запахом и мягкостью волос Жанны. Ее кожа не загорала даже во времена дьявольского зноя в городе и оставалась благородно-белого цвета на протяжении всего года. Она уже была не той юной невинной девушкой, которую однажды привел в родительский дом Ильмари. Тело и черты лица Жанны, которые раньше могли сравниться со зреющим яблоком, на пороге юности и молодости превратились в подобие налившегося живительными соками бутона красной розы, которая едва распустилась. Она медленно, но верно превращалась в красивую молодую женщину. Йоханнес, взглянув на часы, висящие над дверью, понял, что рассвет давно наступил, ведь было уже без десяти минут девять. Он, склонившись над бесконечно любимой и желанной супругой, прикоснулся нежным поцелуем к ее шее, медленно поднимаясь к губам. Жанна, не открывая глаз, обвила руками его обнаженный стан и промолвила: "Мне нравится, когда меня будишь ты, а не Лилия."
- Лилия так не может, - ласково прошептал он.
Поддавшись недолгим ласкам супруга, который любил в начале их дня невинно напомнить ей о своей нежности, Жанна вскоре проговорила: "Не мог приехать раньше из-за непогоды, да?"
- Да, Жанна, я не мог уехать из Лиственной пустоши, - подтвердил Йоханнес.
- Жаль, что я не могла проститься с Юхани... - печально произнесла она. - Вот уж не думала, что он умрет так рано...
- Никто не думал, - с грустью проговорил он, а потом, загадочно улыбнувшись, продолжил фразу. - А я отныне дважды дядя. Угадай, кто из моих родственников так отличился.
- Элиас? - воскликнула Жанна, чье лицо засветилось счастливой улыбкой. - Чертов интриган, замышлял стать отцом и молчал о своей избраннице. Когда свадьба?
- Когда свадьба не знаю, - засмеялся Йоханнес. - И когда он осуществит свои замыслы насчет продолжения рода - тоже неизвестно. Однако, на следующий вечер после похорон Юхани, когда справляли тризну, в дом заявился Ильмари с двумя сыновьями и женой, ты представляешь?
- Боже, Йоханнес! - Жанна искренне радовалась за своего несостоявшегося мужа. - Я ведь думала, что Ильмари исчез с концами - мне Элиас говорил, что в один из вечеров он собрал вещи и ушел из дома в ночь, сказав, что уезжает на полуночном поезде. Но куда и зачем, Ильмари не сообщил, и Элиас на протяжении трех лет его отсутствия беспокоился о нем, боясь, что может призойти что-то неладное. Честно сказать, я винила себя в его отъезде, думая, что он решил покончить со своим прошлым и отречься от близких, которые, возможно, напоминали ему обо мне. Все эти годы я думала, где Ильмари мог очутиться и что с ним могло стать. Но я никак не могла предположить, что он проводил это время в создании семьи.
- Признайся, ты его ревнуешь, - спокойно проговорил Йоханнес.
- Нет, ничуть, - честно призналась Жанна. - Напротив, я счастлива за него. Полагаю, что отныне я могу перестать ощущать свою вину перед ним, ведь теперь Ильмари начал новую жизнь.
- Но, однако, ты думала о нем, - продолжал Йоханнес. - Я никак не пойму тебя, Жанна. Что все это значит? Говоришь, что любишь меня, а сама думаешь о моем брате...
- Не выкинешь из жизни того года, в который я собиралась стать его женой, Йоханнес. Несмотря на то, что я так и не смогла проникнуться любовью к нему, мне случилось привязаться к Ильмари. Тем более, что он теперь мой деверь. Конечно же, я беспокоилась о нем равно так же, как беспокоюсь об Элиасе, когда тот глотает иглы во время ваших шоу и о тебе, когда ты пытаешься освободиться от пут на высоте пяти ярдов. Вы все - Аннели, Тарья, миссис Ярвинен, несмотря на ее отношение к нашему сыну, твои братья, это моя семья. А о членах своей семьи невозможно не думать, - сказала Жанна, ласково коснувшись рукой волос Йоханнеса, спадающих на его спину. - Не ставь под сомнение мою любовь к тебе, ведь это бесполезно. Ничто и никто не сможет убить ее, Йоханнес.
- Знаешь, в чем секрет фокуса с семейным счастьем, Жанна? - спросил он вдруг.
- В чем? - доверчиво спросила Жанна, посмотрев в серую бездну его глаз.
- Во взаимности и доверии. - ответил Йоханнес. - Видит бог, мы обречены на счастье.