Фред Лоу сидел в своем кабинете и угрюмо подводил итоги бизнеса. Материала затрачено много, швеи работают на износ, а модельеры выжимают из своей фантазии все новые идеи. Только вот из-за этих проклятых конкурентов его изделия пользуются все меньшим спросом, и прибыль скоро перестанет покрывать затраты. Вчера одна его сотрудница уволилась, объяснив это тем, что уходит работать в другое ателье. Но это уже не первый упадок его предприятия и Фред, уверенный в том, что за падением непременно последует взлет, был спокоен. Его больше беспокоило другое...
После того, как дочь Фреда Лоу представила отцу своего возлюбленного, беспокойный родитель лишился сна. Он долго думал о судьбе, которая ждет Кейт, если с ней рядом будет Йоханнес. Да, этот парень умен... Даже слишком. Это хорошо, ведь этой семье простоватые в своем поведении глупцы не нужны. У него отличное образование и он не обделен талантом - обычно такие люди становятся успешными в своем деле. Следовательно, у Йоханнеса большие перспективы в будущем. Но минусов было все - таки больше. Самый главный его недостаток - это отсутствие хорошего наследства. У Йоханнеса много родни, и большой дом, который ему однажды достанется от матери, будет разделен между членами семьи. Кейт в этом случае рассчитывать не на что. Еще Фреду Лоу не угодила его профессия - Йоханнес актер, а все артисты, по его мнению, это будущие или нынешние распутники. Очевидно, поэтому он был против увлечения своей младшей дочери театром, но девушка свела его с ума своим нытьем, и Лоу ничего не оставалось, как разрешить ей учиться актерскому мастерству. Однажды Кейт сказала отцу "по секрету", что младший брат Йоханнеса тяжело болен, и к тому же, слабоумен. Тем более Лоу был теперь против их союза - еще не хватало, чтобы Кейт родила от него ребенка-урода. Фред Лоу думал о том, как бы мягче сообщить дочери о невозможности продолжения ее отношений с Йоханнесом. Говорить о дурной наследственности, о не угодной ему профессии Йоханнеса, а так же о его имуществе, было бы не совсем тактично... И Лоу решил привести другие аргументы, которые не уступали бы этим в весомости.
В дверь кабинета постучались и, с разрешения Фреда, к нему зашла Кейт.
- Здравствуй, пап. Что ты хотел мне сказать? - произнесла девушка, садясь в кресло напротив отца. Она была как всегда весела и счастлива, ведь Кейт была уверена в том, что она любит и любима.
- Кейт, дочка, ты должна быть готова к тому, что разговор будет тяжелым, - предупредил отец.
- Я что-то сделала не так? - с ее лица быстро сошла улыбка.
- Да... - Лоу не хотел говорить это короткое слово, но оно само сорвалось с его губ, и он решил озвучить то, о чем подумал. - Да, ты совершила ошибку, полюбив эмигранта.
- Но Йоханнес родился здесь, - напомнила Кейт. - Он почти англичанин.
- "Почти" - не считается, -сказал отец. - Йоханнес совершенно другой - у него своеобразная внешность, совершенно другой, отличный от нас, характер. Иное мышление. У вас только сейчас все гладко, а потом ваше различие даст о себе знать, и вы перестанете понимать друг друга. Вы будете обречены на расставание, и это причинит тебе боль.
- Мы никогда не расстанемся! - воскликнула Кейт. - Ведь мы любим друг друга!
- Твой Йоханнес слишком скрытен и я думаю, что он обо многом умалчивает, - вспомнил еще один его недостаток Фред. - Думаешь, что все о нем знаешь? Если да, то это твоя иллюзия.
- Нет, он посвящает меня во все свои дела! - ее голос задрожал.
- Как бы там ни было, ты должна расстаться с ним, - ласково, но довольно уверенно заявил отец. - Я еще соглашусь на шотландца в семье, или, на худой конец, на пэдди, но только не на финна! Он же увезет тебя в свою Скандинавию и бог знает, что тебя там с ним ждет.
- Папа, ты ведь не хочешь, чтобы я страдала! - разрыдалась Кейт. - Да, ты ведь не хочешь? Пойми, я люблю его! Я не хочу терять Йоханнеса!
- Не плачь, родная, - Лоу погладил дочь по голове и попытался утешить. Но сделал своими словами лишь больнее. - Первая любовь - дело не вечное. Однажды он уйдет из твоего сердца и останется лишь в памяти, а ты будешь счастлива с другим человеком, который будет не хуже этого юноши...
Она, вскочив с места и прикрыв лицо руками, убежала из кабинета отца. Кейт казалось, что этот разговор лишил ее мира красок, а жизнь - смысла. Земля будто ушла из-под ног, а она осталась совершенно одна со своей болью...
В то время, когда свершилось то, чему суждено было повлиять на судьбы Кейт и Йоханнеса, последний шел с братьями на площадь Мира. Сегодня среда, а значит, быть чудесам. Братья решили устроить шоу не на Торговой улице, а на площади Мира.
- А представьте, если мы придем, а там - фокусник Баррет, - сказал Ильмари. - Что же, развернемся и отправимся на Торговую?
- Нет, его там сегодня не будет, - сказал Йоханнес. - Я, в отличие от тебя, сумел подружиться с ним и наладить общение. Так вот, он говорил, что едет сегодня в Саме-Таун по личным делам и поэтому площадь в нашем распоряжении.
- Интересно, наш Магистр Адам уже уехал из города? - проговорил Элиас.
- Вчера же он выступал со своей программой в нашем театре, - сказал Йоханнес. - Неужели он станет задерживаться здесь еще на день? Конечно, уехал.
- Его наш Роппер встретил с распростертыми объятиями, - проворчал Ильмари. - А мы попросили его, чтобы он нам позволил выступать в театре со своими трюками, так Роппер заговорил о том, что в городе уже есть фокусник...
- Просто мистер Баркер - знаменитость, побывать на его представлении - честь. А что мы? Обычные фокусники с улицы - то, что мы его ученики, никто и не знает, - сказал Элиас.
Поскольку театр располагался на площади Мира, братьям далеко идти не пришлось. Уже через десять минут они начали удивлять. Йоханнес, увидев, как мимо них шел молодой человек в направлении Черч-Стрит, подбежал к нему. Йоханнеса привлек не человек, а фляга с каким-то напитком, которая была при нем.
- Добрый вечер, сударь, - учтиво заговорил Йоханнес. - А можно узнать, что вы пьете?
- Виски... - растерянно проговорил тот. - Могу ведь я выпить доброго виски, когда захочу?
- Конечно можете, - ответил Йоханнес. - Скажите, а вы верите в то, что вот эта монета - волшебная?
- А, я вас узнал, - заулыбался молодой человек. - Вы один из Ярвиненов, если говорите о волшебстве, потому-что кроме вас у нас тут на чудеса горазд только Баррет, но вы на него не похожи.
- Ну так вы верите в волшебство этой монеты или нет? - настойчиво продолжал Йоханнес, показывая ему новый пенни.
- Даже не знаю...
- Сейчас опять что-то будет... - шептались прохожие, подходя ближе к юному фокуснику и его ассистенту.
Йоханнес, видя, как вокруг него собираются люди, делал вид, что не замечает их - как он заметил, этот ход еще больше привлекает внимание публики. Люди, комплексующие перед обществом, порой просто стесняются подойти ближе, боясь, что на них может обратить внимание артист и опасаясь, что для следующего своего фокуса он возьмет в свои ассистенты именно их. Сейчас, когда Йоханнес старательно игнорирует публику, ведя себя более естественно, стеснительные люди, ощущая некую дистанцию, которую он соблюдает, чувствуют себя увереннее и, отбросив страх, подходят ближе, чтобы рассмотреть его действо.
- Я прошу вас оставить свой автограф на этой монетке, - попросил Йоханнес случайного прохожего, вручив ему восковой карандаш. - Сейчас эта монета окажется в вашей фляге. Вы скажете, что ее очень просто туда бросить через широкое горлышко, но мы пойдем другим путем.
С позволения ассистента, Йоханнес взял его флягу, захлопнув ее крышку. Он развернул флягу, и она приняла горизонтальное положение.
- Все видят, что на монетке написан инициал этого господина? - Йоханнес показал монету зрителям. - Я показываю ее вам для того, чтобы вы не подумали, что мы сговорились с этим человеком и заранее бросили пенни в его флягу.
- Хватит болтовни, покажи чудо! - слышалось из сборища зевак.
- Всему свое время, друг мой, - в этот момент Йоханнес ударил по дну фляги. Все видели, что он бил по дну с монетой в ладони.
Йоханнес продемонстрировал, что в его руке больше ничего нет, следовательно, монета попала во флягу через дно, запаенное оловом и свинцом. Это действо само по себе необычно, ведь монета пропала. Конечно, Йоханнес мог незаметно бросить ее на землю, но вскоре люди услышали, как по железным стенкам фляжки ударяется что-то твердое, дающее металлический скрежет.
- Позвольте, я вылью ваш напиток, чтобы достать монету, - попросил Йоханнес. - Это пенни я отдам вам - на него вы купите еще, если я добавлю. Не беспокойтесь, я возмещу вам убыток.
Йоханнес показушно вылил виски на свою руку прямо на глазах зрителей. Большинство из них увидели, как та самая монета с пометкой легла ему в ладонь, выпав из фляги. Под восхищенные аплодисменты, Йоханнес отдал молодому человеку деньги за виски и отпустил его. В этот момент из толпы, которая образовалась на площади после выступления Йоханнеса, вышел Элиас. Он продемонстрировал иллюзию с соединением двух самых обычных колец, снятых с пальцев зрительниц. Девушки не на шутку перепугались, когда Элиас сделал вид, что не может рассоединить кольца. К счастью для них и Элиаса, все закончилось благополучно. В моменты, когда они вершили искусство обмана, братья были счастливы - вокруг создавалась такая волшебная атмосфера... Люди с открытыми ртами наблюдали за их действиями, одаривали их восхищенными возгласами и аплодисментами, просили еще больше чуда. Как приятно, что многие во времена машин и заводов еще не перестали верить в волшебство! Жаль только, что братья могут удивлять лишь раз в неделю из-за своей занятости в театре...
Когда их представление подошло к концу и случайные зрители стали расходиться, Ильмари заметил, что к ним приближается представительный господин во фраке и модной шляпе, именуемой котелком. Приглядевшись, он с благоговейным трепетом в сердце понял, что это был мистер Баркер.
- Мои уроки не прошли даром для вас, дорогие финнята, - с улыбкой проговорил он, подойдя к ним.
- Магистр Адам! - даже скупой на выражения чувств Йоханнес не смог остаться равнодушным в этот час. Он сжал его в крепких объятиях, подав пример братьям, которые в этот же момент повисли на шее своего дорогого учителя. - О, как мы рады видеть вас, мистер Баркер!
- А вы сильно изменились за те полтора года, которые я не видел вас, - заметил Адам. -Особенно ты, Элиас - возмужал, стал взрослее. А твои братья все так же прекрасны.
- А вы все тот же великий мастер, король иллюзий для нас, - сказал Ильмари. - Знаете, нам так не хватало все это время вашего присутствия, ваших советов...
- Я позавчера был на одном из спектаклей в театре Нью-Роута, - сообщил мистер Баркер. - И, нужно признаться, что я был очень удивлен, когда увидел в роли принца Геральда тебя, Йоханнес. Я подумал, что вы связали жизнь с актерским ремеслом и даже расстроился из-за того, что вы не пошли по моим стопам. А сегодня я увидел вас здесь уже в образе иллюзионистов. Теперь я в растерянности. Чем же вы занимаетесь по жизни: актерством или фокусами?
- Актерство для нас - это средство существования, мистер Баркер, - ответил Ильмари. - Полтора года назад мы не смогли применить свои умения. Господин Роппер не позволил нам давать представления в его театре. Слава богу, он взял нас хотя бы на должности актеров.
- Но долго без своего истиного предназначения мы не смогли продержаться, - сообщил Элиас. - Поэтому раз в неделю, когда у нас выходной, мы выходим на улицы города и показываем случайным зрителям то, на что способны.
- Но почему он не дал вам места для развития творчества? - возмутился Адам. - Я же говорил с ним о вас, даже заплатил, чтобы он вас хорошо встретил... Этот Роппер клятвенно обещал мне, что вместе с вами зажжет звезду на небосводе искусства иллюзий. Чертов обманщик. Больше никогда не дам представление в его театре.
- Быть может, продолжим нашу приятную встречу в каком-нибудь более уютном местечке? - предложил Элиас.
- На Роуз-Стрит есть отличный ресторан, - сказал Ильмари. - Полагаю, что приглашать нашего дорогого учителя в дешевый трактир Нэнси не стоит - я был там однажды и это не то место, где могли бы проводить свое время великий учитель и его ученики.
Они уговорили Магистра Адама сходить с ними на Роуз-Стрит. Братья предлагали ему отужинать за их счет, однако, мистер Баркер, в силу своей воспитанности, настоял на том, чтобы самому заплатить за себя. Компания из четырех человек устроилась за столиком из красного дерева, что расположился в углу рядом с французским окном с портьерами цвета изумруда.
- Быть может, мы, став актерами, пошли не по вашим стопам, мистер Баркер, но Йоханнес, однозначно, стал вашим коллегой, - рассказывал учителю об их жизни Ильмари. - Он ступил на стезю педагога, и, видит бог, у него не плохо получается.
- Неужели мой дорогой Ландыш растит новое поколение иллюзионистов? - радостно воскликнул Адам.
- Нет, мистер Баркер, у меня всего-лишь одна ученица, - сообщил Йоханнес. - Я пытаюсь слепить из нее настоящую актрису. Вообще-то меня не привлекает ремесло учителя, но уж очень девочка хочет стать лицедейкой. Моя девушка приходится ей сестрой и она привела ее ко мне, чтобы я помог ей осуществить заветную мечту. Вот, собственно, чем я сейчас и занимаюсь.
- А вы еще хотите промышлять иллюзиями? - спросил их Магистр.
- Да, все это время мы не переставали об этом мечтать, - сказал Элиас. - Вот только что теперь думать об этом - наш удел решен, мы актеры. Роппер закрыл нам дорогу в мир иллюзий.
- Я не Роппер, и в моих полномочиях поднять этот шлагбаум, чтобы вы смогли ступить обеими ногами в ту сферу деятельности, которая вас привлекает, - сказал Баркер. - Я видел, что вы творили на улице - это было так умело и талантливо! Знаете что? Вам не место на площади Мира. Послезавтра я еду в Литлфорд - вы, наверное, уже забыли его... Но мы там выступали в тысяча девятьсот четвертом году, вы еще показывали номер с кинжалами. Так вот, я предлагаю вам ехать со мной - можно из программы убрать часть моих номеров и вставить ваши. Я хочу, чтобы зрители увидели моих учеников.
- А в какой день будет мероприятие? - спросил Ильмари. - Мы успеем разработать номера?
- В субботу, - сообщил Адам. - Конечно успеете. Мы едем поездом - вы сможете легко погрузить свое оборудование. Я, например, всегда путешествую со своими иллюзионными аппаратами.
- У нас из оборудования - только Дьявольское колесо, которое нам досталось в дар от вас... - проговорил Элиас. - Оно, наверное, уже заржавело в нашем сарае...
- Я уже давно не показывал трюка с исчезновением в колесе, - сказал мистер Баркер. - Если это сделаете вы, то зрители будут приятно удивлены, ведь я давно их не баловал чем-то новым. Ну что, поедете со мной?
- Конечно, мистер Баркер! - радостно соглашался Ильмари. - Выступить с вами на одной сцене - большая честь для нас!
- А как же театр? - проговорил Йоханнес. - Элиас, ты же задействован в "Маленьких героях".
- И то верно... - с досадой проговорил тот. - Нет, мистер Баркер, ничего не получится... Мы в этот день работаем.
- Я уговорю Роппера отпустить вас - незаменимых людей не бывает, и он поставит вместо тебя кого-нибудь другого, - пообещал Баркер. - Сегодня же схожу к нему - обо всем надо ведь заранее договариваться.
Весь вечер братья Ярвинены провели со своим учителем, с которым они, казалось раньше, совсем потеряли связь. Покинув Грин-Хилл полтора года назад, братья, для которых семья Баркера стала родной, долго тосковали о нем и Нелли, которая, по сути, семь лет заменяла им мать. Отчаявшись встретиться со своим дорогим Магистром, они уже свыклись с мыслью, что им придется вырываться из оков забвения самостоятельно, без помощи учителя. Им пришлось бы самим сходить с пути актеров, становясь на стезю иллюзионистов. Это представлялось им очень трудным, почти невозможным маневром. А сегодня им представилась возможность вновь встретиться с великим Мастером и, более того, они, находясь на площади, сами не подозревали о том, что отчитались за свои достижения в искусстве иллюзий перед ним! Предложение Адама было очень заманчивым и многообещающим... Кто знает, быть может это - знамение нового этапа в их жизни, и, возможно, это событие станет спусковым механизмом, благодаря которому появится возможность превратить в быль давние замыслы?
Домой Ильмари, Йоханнес и Элиас возвращались в отличном расположении духа. Они уже думали, что могли бы показать в Литлфорде, представляли реакцию публики на появление никому неизвестных фокусников во время зрелищного шоу Баркера.
- Помимо Дьявольского колеса можно еще и фокус с освобождением из огромного стеклянного куба с водой показать, - рассуждал Элиас. - Наверное, Баркер этот куб всегда с собой возит...
- А можно еще вспомнить про трюк с глотанием игл, - проговорил Ильмари. - Думаю, что если вытащить из живота нить с иголками, то можно произвести впечатление на зрителей.
Когда братья оказались дома, они не обнаружили там ни мать, ни Тарью, ни Аннели. Лишь миссис Бредберри и Жанна, сидя на кухне, говорили о чем-то с тревогой в голосе.
- Отец должен был придти с работы еще в четыре часа вечера! - говорила Жанна, нервно теребя кружевную шаль, укрывшую ее плечи. - Сейчас уже девять! Боже, где же он?
- Быть может, у него слишком много работы и он просто задерживается... - пыталась успокоить себя миссис Бредберри.
- И миссис Ярвинен куда-то ушла со своими дочерьми... - проговорила Жанна. - Травы на зиму запасать уже поздно... Да и Тарья, вроде бы, наказана. Как ей удалось увязаться за ними?
- Слышишь, дверь хлопнула? Может, это он?
Жанна и Агнес выскочили навстречу братьям, но на пороге, кроме них, никого не было.
- Нет, мама, они одни... - проговорила Жанна.
- А вы еще кого-то ждете? - спросил Ильмари, снимая плащ.
- Да... Джеймс пропал... Думали, может он с вами пришел... - проговорила миссис Бредберри.
- Нет, мы его видели только утром, за чаем, - сказал Элиас. - А где мама? Почему она не встречает нас?
- Миссис Ярвинен куда-то ушла с Аннели и Тарьей еще утром, вместе с Джеймсом, - проговорила Агнес. - Быть может, когда они вернутся, мы сможем узнать, куда он пошел. Сдается мне, что Джеймс сегодня не был на работе...
- Мама вечно пропадает в вечерние часы, - негодующе проговорил Элиас. - Опять, наверное, костры жжет в лесу да на будущее гадает, пугая лесных зверей. Совсем с ума с сестрами сошли, глупые женщины.
После ужина Ильмари и Элиас уединились в комнате последнего, где принялись обсуждать предстоящую поездку с Баркером. Еще ничего не было для этого готово: они не отпрашивались у Роппера, чтобы пропустить один, а быть может, и несколько рабочих дней. Братья толком не знали, что хотят показать публике; с одной стороны, им хотелось продемонстрировать что-то очень зрелищное, с использованием различных бутафорий и аппаратов, но с другой стороны, они не желали тащить с собой громоздкое Дьявольское колесо. Йоханнес в их разговоре не участвовал - сразу после ужина он ушел к себе. Недолго пребывая в гордом одиночестве, Йоханнес решил, что сейчас ему лучше побыть с Жанной. Когда он шел к ней, Йоханнес поймал себя на мысли о том, что сейчас его несут туда не крылья любви и отнюдь не навязчивое чувство, походящее на влечение... Йоханнес очень тонко ощущал ее, он чувствовал, что должен быть с ней сейчас, в трудную для Жанны минуту. Видит бог, интуиция его не подвела и в это мгновение.
- Позволишь мне зайти к тебе, Жанна? - спросил Йоханнес, переступив порог ее спальни.
- Да, мой дорогой... - проговорила девушка. - Видимо, только тебе до меня есть дело в этот час... Ильмари уже добрых сорок минут болтает о чем-то с Элиасом, мама плачет, сидя у окна... Она думает, что отец завел любовницу и проводит этот вечер с ней. Так больно осознавать, что у родителей нет доверия друг к другу... Я ведь думала, что росла в гармонии и любви...
- Не думаю, что твоя мама права в своих предположениях, - Йоханнес устроился рядом с Жанной, которая сидела на кровати, облокотившись на стену. - Мистер Бредбери слишком правильный человек, свято чтящий семейные традиции. Такой человек, как он, на измену бы не пошел.
- Я тоже больше верю в это, - призналась Жанна. - Но версия моей мамы как-то больше меня утешает... Ведь если ее послушать, то отец жив и здоров. Боюсь даже предположить, что может быть с ним в противном случае.
- Ни о чем не думай, родная, - Йоханнес обнял ее и Жанна, словно повинуясь какому-то инстинкту, склонила свою голову на его плечо. - Наверняка он просто задержался на работе. У нас же с братьями спектакли заканчиваются в девятом часу вечера, а мы порой возвращаемся домой ближе к полуночи потому, что любим еще посидеть в пустой гримерке. Вот и он, наверное, наслаждается тишиной в своем кабинете. Может, по пути домой мистер Бредберри повстречал кого-нибудь из своих знакомых, и теперь они беседуют в каком-нибудь уютном трактире. Поверь мне, дорогая, с ним может быть все, что угодно, но это отнюдь не повод для беспокойства - я уверен, что с твоим отцом все в порядке.
- Да, наверное, ты прав, Йоханнес, - проговорила Жанна, прижавшись к нему еще сильнее. - Знаешь, я всегда думала, что нет ничего нежнее объятий отца и прикосновений матери...
- Ты и сейчас так думаешь? - прошептал Йоханнес, склонившись над ее лицом. Она ощутила, как его мягкие волосы упали на ее оголенную шею, подобно лепестку розы, что легла на шелковую простыню любовного ложа мифического короля Августина и его фаворитки Робены в одном из красивых романов.
- Нет, Йоханнес, сейчас я знаю, что найдутся на свете более нежные объятия...