Распаковывать вещи не было ни сил, ни желания. Они прождали три часа в машине, пока полиция их не впустила. Грузчиков пришлось отпустить, из грузовика забрали только несколько коробок с самым необходимым. Роберт сам отнёс их в квартиру, Агнешка не хотела видеть ещё не убранную лестничную клетку. Наконец, когда решилась подняться, она всё время шла с закрытыми глазами, и Роберт вёл её, как слепую.

- Знаешь, что я тебе скажу, Роберт? - Она уже сидела на пустом полу, на корточках, прислонившись спиной к батарее. На колене держала взятую наугад глубокую тарелку, которая теперь служила пепельницей. На дне уже лежали уже несколько окурков "вог", выкуренных едва до половины. Одна, плохо потушенная, продолжала тлеть. - Знаешь, что я тебе скажу? Я ебала такое начало новой жизни, такие приветствия в новом доме, - её голос срывался, Роберт знал, что она вот-вот разразиться плачем. - Такие поздравления и труп в подарок. - Она посмотрела на Роберта заплаканными глазами и вытерла рукавом мокрый нос. Совсем как маленькая девочка. - Алло, Роберт, ты слышишь? - Она помахала рукой перед его носом. - Будешь разговаривать или будешь так сидеть?

Он не ответил.

- Ты поговоришь со мной или нет? - завопила она, и это было последнее усилие, которое она предприняла в тот вечер. Она бросилась на пол и зарыдала, свернувшись в клубок. Бычки раскатились по линолеуму. Роберт поднялся, собрал их и лёг рядом с женой. Он понятия не имел, что ему делать.

- Извини. Почему-то я не так переживаю, как ты. Я чувствую себя таким опустошённым, как будто моя голова не хочет об этом думать. Я даже слова с трудом вспоминаю, чтобы поговорить с тобой. Иди сюда, обними меня покрепче.

Она прижалась к нему спиной.

- Тогда тебе повезло, что тут скажешь... - пробормотала она.

- Могло быть хуже, вспомни бабулю, которая наткнулась на голову. Это вообще хардкор.

- Это она так кричала?

- Да.

- Что с ней теперь? Её увезла скорая помощь?

- Да ну! - ответил Роберт. - У неё железные нервы. Покричала, и всё. Камил сказал, что она какая-то ударенная в веру. Каждый день ходит в церковь, молится, перебирает чётки, всё такое. Она живёт прямо под ним.

- Под кем?

- Под Камилом, я же сказал.

- Каким ещё Камилом?

- Тем, который стоял рядом со мной внизу. Высокий такой мальчик, худощавый, с каштановыми волосами, пробивающейся бородкой. В серой куртке с капюшоном. Ладно, ты его всё равно не видела, ты же сидела в машине. Я пригласил его заходить. Придёт, познакомитесь.

- Пригласил зайти? Надеюсь, не сегодня?

- Ты совсем уже. А ведь сегодня наша первая ночь в доме. И у нас были на неё кое-какие планы, помнишь?

- Хммм? Ты про какие планы? - пробормотала она, потянулась и положила руки под голову.

Рубашка сдвинулась под рукой Роберта, и теперь он мог почувствовать тепло тела. Начал перемещаться в сторону шеи.

- Ты бестия! Ты сняла лифчик из-за того, что была в состоянии шока?

- Не только лифчик, - засмеялась она. - Ещё кое-что. Хочешь проверить? - Она перевернулась на спину. Роберт почувствовал, как кровь в нём закипает. Перед глазами от возбуждения замелькали пятна. Соски Агнешки, поглаживаемые кончиками пальцев, вели себя так, будто обладали свободой воли.

- К сожалению, есть проблема, - сказал он. - У меня уже не осталось свободных рук. Не возражаешь, если я буду действовать губами?

- О, совсем нет.

Зазвонил телефон. Оба напряглясь.

- Давай не будем отвечать, - простонала она, но было уже слишком поздно. Звонок высосал у них всё возбуждение.

Роберт встал, последними словами оскорбив "этого", который позвонил в двенадцать часов и испортил им праздник первой ночи в новом доме. Если он просто ошибся номером, я найду, где он живёт и побью его, как собаку, - проворчал Роберт про себя.

- Алло! - тон голоса, как надеялся Роберт, не оставлял сомнений звонящему, что он нём думают.

- Привет, дорогуша, всё в порядке? Нормально добрались?

[мама]

- Да, мама. Нормально добрались, всё в порядке. Почему ты звонишь в такое время?

- Я звонила и раньше, но трубку никто не брал. Я переживала, дорогуша.

Он собрался сказать, что могла бы позвонить и на мобильник, если уж умирала от беспокойства, но сдержался. Чем короче этот разговор будет длиться, тем лучше.

- Хорошо, всё в порядке, как видишь, завтра тебе перезвоню.

- Ну а как дорога, как квартира, расскажи что-нибудь. Мне же интересно, как ты теперь живёшь.

- Мама! - крикнул он. - Что значит "теперь". Мы виделись сегодня утром. Что ты хочешь услышать? Что у нас появилось много новых друзей, Агнешка родила двоих детей, а я на работе стал директором? Ты про что? Ты просто позвонила, чтобы изводить нас посреди ночи. Спрашиваешь, всё в порядке? Я отвечаю, всё в порядке. Спрашиваешь, всё нормально? Я отвечаю, всё нормально. Так чего тебе ещё надо? - Роберт наблюдал, как Агнешка надевает пижаму и раскладывает на полу спальные мешки. Его трясло от ярости.

- Прости, прости ради бога. Я знаю, что не надо было звонить, что ты теперь большой и самостоятельный, но за твою самостоятельность я расплачиваюсь одиночеством. Ты это понимаешь? Я сижу здесь одна, знаю, что ты вечером уже не придёшь, что ты уехал в другой город, и я плачу, как ненормальная...

Вот это точно подметила, - подумал он.

- Мам, это всё? Если всё, так я бы хотел уделить некоторое время своей жене.

- Да, всё, до свидания, сынок, - слова едва доносились из трубки. - Спасибо, что поговорил со мной, спасибо большое. Спокойной ночи. Приятных снов. Помнишь, как я тебе пела колыбельные? И тебя была одна любимая, начиналась со слов "На Войтуша с попельника искеречка мруга". И когда я её пела, ты злился и кричал мне, что ты не Войтуш, а "Боберт", помнишь, как...

- Спокойной ночи, мам, - холодно сказал он и повесил трубку.

Агнешка уже лежала в спальном мешке и смотрела на Роберта.

- Во-первых, - сказала она, - не рассказывай мне об этом разговоре, мне уже хватит ужасов на сегодня. Во-вторых, иди чистить зубы. В-третьих, перестань возмущаться и подходи сюда. Вот тебе мои добрые наставления.

- Хорошо, мама.

- Очень смешно. Марш в ванную!

Когда он вышел из ванной, Агнешка уже спала. Он лёг рядом с ней и прежде чем ему пришло в голову её разбудить, он сам заснул.