|
|
||
Александр Самойлик
Горе от ума
Первая часть 1. Стрелка на часах уже подбиралась к шести, утренние сумерки начинали рассеиваться, а Лиза только заснула - в халате, на незастеленном диване, даже не выключив музыку, гремящую из компьютерных колонок. Ночь пролетела быстро. Подруга Соня, пока папа на дачу свалил, решила провести ночь с бой-френдом, поотключала телефоны и поручила Лизе придумать какую-нибудь отмазку, если будут звонить. Ну и Павел Афанасьевич звонил, конечно, всю ночь, весело спрашивал, где Соня. Ха! Соня ему нужна! ему лишь бы с какой-нибудь девчонкой поболтать... - во всяком случае, Лизе так хотелось думать. Под утро Лиза вырубилась, но через полчаса снова вскочила, умылась, причесалась. Пыталась дозвониться Соне, но на звонок опять никто не отвечал. - Глухие, что ли? Можно было б, конечно, соврать, что Соня у неё ночевать осталась, но Лиза знала, что Афанасич может с утра, по дороге домой, припереться в гости - и что тогда делать? Говорить - извините, я соврала, ваша дочка сейчас в другом месте, трахается с типом одним (вы его знаете)? Лиза отчаянно попыталась дозвониться ещё раз: - Да просыпайтесь уже. Утро! Дёргала себя за волосы в отчаянии и причитала: - Блин, она там кайф ловит, а мнушечки подставляет! Соня неожиданно взяла трубку: - Алё, - сказала она сонным голосом, - сколько там уже натикало? - Да подрывайся ты уже быстрее! Какая разница? Семь! Восемь! Девять! - Да ладно! - Да ты в окно выгляни - солнце уже во всю палит!
2. Раздался звонок в дверь - Лиза приглушила музыку и побежала открывать. - Павел Афанасьевич! Здрасте. Довольный Фамусов завалился в дверь. - Здрасте-здрасте! Ох уж эти девочки! Я даже придумать не мог, что случилось. Слышу, музыка гремит - дай-ка зайду, думаю - у вас с Соней веселуха, может, какая ночь напролёт. - Да нет... Я тут одна... - Одна? Как это романтично! Павел Афанасьевия улыбнулся, закатил глаза, потом подплыл к Лизе и приобнял её за талию: - Может, есть варианты? Лиза вывернулась, испуганно улыбаясь, и произнесла со строгостью: - Да какие варианты, вы - солидный мужчина, вам даже не идёт себя так вести. - Скромницу из себя разыгрываешь, а у самой только ветер в голове, - обиделся Павел Афанасьевич и снова подгрёб к себе Лизу, уперевшись в неё своим большим животом. - Да у нас - больше тридцати лет разницы! Отпустите. - Да кому какое дело? Никто ж не видит. Сони здесь точно нет? Подруга сказала: э-э-э, только что созванивалась с Соней - всё в порядке с ней, идите к ней, она уже дома, спать ложится. - Сейчас ложится! А ночью что делала? Что делала? Лиза сказала, что Соня, типа, всю ночь за компом сидела, в "Sims" играла. Папа удивился: ничего себе дочка занятие нашла! - Да она, знаете, как в "Sims" засядет, про всё на свете забывает! - Скажи ей, что в этот, как его, в экран пялиться - только глаза портить, - вздохнул Павел Афанасьевич. - Эх, молодёжь... она от этих американских игрушек не спит, а мне и под русский футбол хорошо спится... Лиза сказала хорошо, передаст, при случае: - Давайте, до свидания. - Сейчас, только позвоню, правда ли Соня уже дома. - Не звоните, а то разбудите. - Но ты ж ей только что звонила, нормально же. Папа достал телефон, принялся набирать номер, но Лиза, гневно прошипев, выхватила его из рук - Ты что шипишь? С ума сошла, что ли? - Не звоните! Мне Соня сказала не звонить больше. - И чего? - сказал Павел Афанасьевич и отобрал телефон. - Что вы себя, как маленький, ведёте. У девушек такой сон - если разбудишь, она потом весь день заснуть не сможет, будет ходить, как варёная курица. Павел Афанасьевич смерил Лизу с головы до ног и покинул квартиру. Лиза посмотрелась в зеркало и поправила халатик. - Даже не знаешь, что хуже, хорошие отношения с родителями или плохие, - проворчала она и принялась звонить подруге. Только никак дозвониться не могла.
3. Влюблённые стояли в коридоре, держась за ручки, не могли оторвать друг от друга глаз. Но тут телефон зазвонил. Соня с недовольным видом взяла трубку. - Лиза, что такое? Через каждые пять минут звонишь. Лиза и рассказала. Папа зашёл - она уже и не помнит, какую чушь ему несла. А эти до утра расстаться не могут, уже народ весь повываливал, машины шумят, светло на улице. Соня посмотрела на друга, улыбнулась и проворковала в трубку: - Действительно. И светло, и грустно. А что я могу поделать, если ночи такие короткие! Счастливые часов не наблюдают. - Ну и не наблюдай себе! А я-то почему за тебя отдуваться должна? Всё, давайте, расходитесь. Пока говорили, парень Сони быстренько обулся, застегнулся на все пуговицы, накинул пиджак - потому что почувствовал уже: времени терять нельзя. Соня задумчиво сбросила телефонный сигнал и потрепала другу волосы: - Ну всё, тебе пора. Ещё - целый день страданий, придётся потерпеть... Бой-френд открыл дверь, бросил тоскливый взор на Соню и врезался на пороге в Павла Афанасьевича.
4. - Молчалин, это ты? - удивился Павел Афанасьевич. - Я... Ответил и оторопело остановился. Папа и сам поразился, и эту парочку ошарашил. Не знал даже с чего начать. Порыскал везде глазами, наконец снова впился в Молчалина. - Что ты тут делаешь? В это время? Вместе с Соней. Здравствуй, Софья! Ты что, уже проснулась? Зачем? У тебя важные дела? Что вы тут вместе делаете? Соня недовольно вздохнула: - Он только что пришёл. - Да... Только что... Шёл на работу, мимо проходил... - подтвердил Молчалин. Тут уж Павел Афанасьевич, меча молнии глазами во все стороны, начал свою обычную проповедь: - Дружище, а нельзя на работу по другой улице ходить? А ты, подруга, не успела выспаться - уже на свидание собралась с утра пораньше. И с кем! Вот с этим! Это всё ваши игрушки, весь ваш интернет, эти американцы вездесущие, всё оттуда идёт - манеры, музыка, мода. И последние копейки из страны тянут, и народ развращают. Когда их только запретят все эти сериалы американские, все эти макдональдсы!... Соня скривила губки и изобразила фейспалм. - Папа, у меня голова болит. Ты так неожиданно появился, что я... - Спасибо тебе, родная дочь! Я слишком быстро прибежал? Я тебе надоедаю, я тебе жить мешаю? У меня,Софья, и так дел хватает. Целыми днями вертишься на работе как клоун под куполом цирка. Этот звонит, тот лезет, туда пойди, сюда поедь. Такое впечатление, что никто без меня даже на унитаз сесть не в состоянии. Ещё и ты проблем подкидывашь! - Чем? Каких проблем, папа? Соня вдруг начала быстро-быстро моргать и всхлипывать своим маленьким носиком. Павел Афанасьевич тут спохватился, обнял дочь за плечо и погладил по голове. - Ещё и говорят мне, что я тебя пилю постоянно. Ты не плачь, я тебе всё правильно говорю. Я тебе разве мало внимания уделял? С самого рождения! Когда твоя мама умерла, я сделал так, что тётя Роза стала тебе второй матерью - золото, а не нянька - и умная, и спокойная, и редкостно интеллигентная. Единственный недостаток - за лишнюю тысячу в месяц к другим ушла. Да какая разница, дело в няньке разве! Главное - что отец тебе всегда примером служил . Ты посмотри на меня - телосложеньем, конечно, не похвастаешься, но зато я дожил до седин, а до сих пор - энергия так и хлещет. Я - вдовец, свободный человек, сам себе хозяин... Святой, как монах!.. Звонок телефона прервал речь. Пока Соня глядела, кто звонит, папа выхватил у неё трубку из руки: - Лиза! - проворчал Павел Афанасьевич, сбрасывая вызов. - В какое время мы живём! От горшка два вершка - уже все умные такие! Особенно дочери. Да и сами мы добренькие слишком. Водим по кружкам всяким языкам учим! музыке! танцам! Такое впечатление, будто к клоунам их в жёны готовим! С последними словами Павел Афанасьевич указал на Молчалина, который стоял в углу коридора, переминаясь с ноги на ногу, не зная, что делать. - Пригрел змею. В департамент к себе пристроил! В Москву перетащил! Да если б не я, гнил бы у себя в Твери! Молчалин стоял, обтекал. Но Соня решила вступиться - негодующе развела руками: - Чёт я никак не врублюсь, что не так? ну зашёл он ко мне - и чё дальше? Преступление века... Он просто какие-то документы зашёл отдать! - Документы отдать или тебя повидать? Думаете, поверю? - Да ты тут сам с Лизой когда-то сидел, ага! Ты так вскрикнул тогда, что во дворе было слышно - я даже побыстрей побежала к двери, чтобы тебя спасти. Папе осталось только развести руки: - Ну да! Сейчас я во всём виноват останусь! Чёрт меня дёрнул тогда вскрикнуть... Павел Афанасьевич жестом пригласил всех пройти в комнату. Ну, правильно, не стоять же по два часа в коридоре. И, пока шли да рассаживались по креслам и диванам, всё ж таки поинтересовался у дочки, чем она таким занималась всю ночь - так, что и дозвониться нельзя было. Соня сказала, что она боялась ночью заснуть одна в пустой в квартире, поэтому всю за компом просидела. Ей постоянно снится один и тот же сон. Она уже не знает, как от него избавиться. - Что за сон? - удивился папа. - Тебе рассказать? - Ну да. Павел Афанасьевич, сидя на диване, подался вперёд и принялся слушать. Соня вдохновенно подняла подбородок и начала: - Короче... так... Поляна в цветах, я ищу какую-то лекарственную траву - не помню какую. Вдруг появляется такой, хе-хе, весьма интересный молодой человек, чем-то знакомый, как будто я его уже сто лет знаю. Умный, скромный... Знаешь, музыканты, они... Павел Афанасьевич схватился за сердце: - Доченька, не добивай меня! Не связывайся ты с этими музыкантами! Соня вдохновенно продолжала: - Потом всё пропало - луга, небеса. Мы - в тёмной комнате. Тут раскрылся пол, и оттуда - ты! Бледный, как смерть, волосы - дыбом! Двери с грохотом распахнулись - и какие-то сущности нас, меня и того молодого человека, растащили. И у меня такое чувство, будто он мне - дороже всех на свете! Я хочу к нему, а ты меня оттаскиваешь, волочишь куда-то. А эти чудовища вокруг - стонут, ревут, свистят! Вот и попробуй ночью заснуть после этого! Папа некоторое время размышлял, поигрывая пальцами на коленях. Потом произнёс: - Да хреновый сон. Но всё, что надо, есть - любовь, чудища, цветы... Хотел ещё что-то сказать, но не смог ничего придумать, и повернулся к Молчалину: - Так, говори, наконец, зачем пришёл. Молчалин порылся в сумке и достал папку: - Вот, вы мне звонили тогда - сказали вам срочно эти документы нужны. Но вас на работе не всегда встретишь, вы в разъездах постоянно, поэтому я и решил, что лучше домой к вам занести. - Да! документов этих мне до полного счастья только и не хватало! Что это на тебя такое усердие к работе напало прямо с утра? Молчалин собрался что-то отвечать, но, пока собирался, выяснилось, что ответом Фамусов и не интересовался. Он встал с дивана и двинулся к выходу. - Ну, Сонечка, оставляю тебя в покое. Бывают страшные сны, но жизнь - страшнее. Ты себе траву искала, а набрела на дружка. Выкинь лучше чушь из головы. Где чудеса, там логики мало. Пойди лучше, попытайся опять заснуть. Думаю, теперь получится. Повернулся к Молчалину и махнул ему головой: - Что сидишь? Пойдём, посмотрим твои документы. Молчалин засуетился, застёгивая сумку и приподнимаясь. - Я их нёс только показать. Там ещё многое проверить надо. Много неясных моментов. Есть и вообще что-то нелепое. - Самое главное, чтобы работы много не накапливалось. Дай вам волю, вы по полгода всё проверять будете. У меня такое правило: подписал быстренько - и гуляй, Вася. Павел Афанасьевич в дверях пропустил Молчалина вперёд и плотно закрыл за собой дверь. Соня осталась сидеть на диване. Раздражённо сдула чёлку с глаз и скрестила руки.
5. Лиза с Соней в тот день встретились, всё обсудили. Решили так. Хорошо, что в любви всё нормально, но то, что с папой напряг - это, конечно, да-а... С другой стороны, что там папа? Пусть думает, что хочет. Хотя с ним по любому задумаешься. Такой уж он ворчивый, занудливый. И раньше таким был, а сейчас вообще... В детстве по неделе из дома не выпускал. Соня только в школу и домой ходила. Как бы и сейчас такое не началось. Не только с Молчалиным тогда не увидишься - даже с Лизой, со всеми... А ведь так всё хорошо могло бы быть! Так хорошо было всего несколько часов назад! А сейчас уже не знаешь, куда от тоски деться. Раньше, если хрень какая-нибудь случалась, врубишь музыку, и всё как рукой снимет. Да и вообще, можно сказать, ничего такого страшного в жизни не случалось - ни тревог, ни потрясений... Но беда всё-таки подстерегла за углом. А Лиза ещё торжествует. Я ж, мол, говорила: влюбишься, так узнаешь, что такое горе. Папа, как все питерские сейчас, хочет, чтоб она с кем-нибудь "нормальным" встречалась, с человеком, у которого есть "будущее". Вот Скалозуб ему нормальным кажется. А что? Полицейский, серьёзный мужчина, большая шишка. Ха! Очень весело целыми днями выслушивать про то, как какую-то фирму хлопнули, нашли, к чему придраться, про то, как очередного оппозиционера по липовому делу посадили, про обмывания звёзд, про шашлыки с начальством... Он сроду, наверное, слова умного не сказал. Языком почесать он любит, а сам - простой, как валенок. Мля, за него замуж выйти - всё равно что с десятого этажа спрыгнуть. Эх, и Чацкий, кстати, вспомнился, Саша... Такой весёлый был, остроумный, сентиментальный! Соня вспомнила, как он болтал без умолку, вечно всю компанию смешил. С ним всегда было весело. Но, в принципе, если кайф посмеяться, компанию себе найти не проблема. Так что чего уж об этом вспоминать... Лиза аж обиделась за Чацкого, когда такое услышала. Припомнила Соне, как он с ней расставался со слезами. Говорил: "Вернусь - что тут уже будет? Чёрт его знает. Может, так и расстанемся с тобой". Бедняга - как в воду глядел. Соня тут разозлилась, сказала подруге, чтоб не лезла в чужие дела. Да, может, это и выглядит легкомысленно, косяк, конечно, но разве можно это назвать изменой? Кому она изменила? Да, Соня с Сашей вместе росли, каждый день проводили вместе, дружили. Но потом семья в Москву переехала - и Чацкий уже редко приезжал в гости. А может, ему и надоело. Но у него друзей всегда хватало - чё там ему Соня... Потом опять влюблённым прикинулся - страдающим, жаждущим её, единственной!!. Остроумие в нём проснулось, красноречие. А потом опять на него нашло что-то - и свалил за бугор. Ну что? если любят, разве так поступают? И где он сейчас? В какой стране? Учился, говорят, где-то или так, дурью маялся. Но, его там, видно, прикололо жить - за границей люди, наверное, посмешнее. Но вот нынешний парень Сони - не такой. Молчалин - он больше о своей девушке думает, чем о себе. Весь какой-то задумчивый, меланхоличный. С ним можно всю ночь просидеть, держась за ручки, глядя друг другу в глаза... Лиза тут прыснула, захихикала - так, что Соня даже обиделась. Лиза, оправдываясь, сказала, что просто история вспомнилась. От её тётки молодой любовник сбежал - она так расстроилась, что даже перестала волосы красить. И через месяц, в буквальном смысле, - поседела от горя. Соня грустно вздохнула и ответила, что вот, о ней тоже самое когда-нибудь будут рассказывать. - Сонечка, честное слово, я тебя просто развеселить хотела! - кинулась утешать подруга.
6. Телефон зазвенел на столе. Грустная Соня не отреагировала, Лиза весело подбежала схватила трубку. - Алло! Тут её лицо вытянулось, губы растеряно зашевелились. - Да, сейчас... Она прикрыла трубку рукой и, широко распахнув глаза, прошептала Соне: - Чацкий!
7. - Я только сегодня прилетел - и сразу к тебе! Чацкий ворвался к Соне сразу после того, как Лиза открыла ему дверь. Плюхнулся рядом с подругой на диван, обнял её, поцеловал с жаром в щёчку. - Ну, поцелуй меня, Соня! - Саша тормошил её плечо, заглядывал к ней в глаза. - Ты не ждала меня? Скажи что-нибудь! Да, не так он представлял себе встречу после долгой разлуки. Он воображал, Соня завизжит, когда увидит его, подбежит, кинется ему на шею. Начнёт потом тараторить без умолку, расспрашивать обо всём, рассказывать... А тут - даже не улыбнулась... - Я просто удивилась... Ты так неожиданно приехал... - пробормотала Соня. - Просто удивилась? И всё? Такое впечатление, будто мы только неделю... вчера только виделись, надоели друг другу до смерти. Ни капельки тепла. Хорошо! А я больше восьми тысяч километров пролетел - ветер, ураган - три дня в аэропорту проторчал, переживал, маялся, самолёт чуть на землю не рухнул, - и вот награда за подвиги! - Саша, я рада, что ты приехал, - Соня старалась быть убедительной, но её голос всё равно прозвучал сухо. - Ты рада? Ну, на здоровье. Но кто так радуется? Мне теперь кажется, что я на самолёте катался только для развлечения. Тут в разговор встряла Лиза, подпрыгнула на месте, руками всплеснула: - Представляешь, только о тебе заговорили - и ты позвонил! Честное слово! Соня, скажи! Соня понимала, конечно, что расстраивает старого друга своим невниманием, поэтому постаралась исправиться, стряхнуть с себя одеревенение, которое на неё внезапно напало. Она сказала, что у всех расспрашивала о Чацком, кто только мог быть с ним знаком и т.д. и т.п. - Хорошо! Хорошо! Я верю, верю! - Чацкий замахал руками, он и в самом деле успокоился, заходил по комнате с довольным и мечтательным видом. - Боже мой, неужели я опять здесь? В Москве! У тебя! Я тебя сначала и не узнал! Куда то время ушло? Я когда уезжал, ты почти ребёнком была... А помнишь - твой папа с нянькой перед телевизором сидят, а мы носимся туда-сюда, играем, шумим. Или где-нибудь в тёмном уголке спрячемся - и вздрагиваем от скрипа полов, дверей... Соня в ответ поморщилась: - Детский сад! И Чацкий восторженно согласился! - Да! А теперь, в восемнадцать лет, ты уже расцвела. Бесподобной красотой. Да ты и сама об этом знаешь. И поэтому скромница такая, по тусовкам не ошиваешься. Ты встречаешься с кем-нибудь? Соня чуть покраснела, закусила губу и отвела глаза. - Скажи, не стесняйся. - улыбнулся Саша. - Да ты так смотришь, когда спрашиваешь, что кто угодно застесняется... Чацкий улыбнулся и развёл руками: - Если не на тебя, то на что мне смотреть? Что нового можно увидеть в Москве? Сегодня торговый центр открылся. Завтра ещё два откроются. Этому все дают, того - все обламывают. Те же разговоры, те же картинки "ВКонтакте". - Ах, ты ж у нас, - усмехнулась Соня, - представитель западной цивилизации, "Фейсбуком", наверное, пользуешься. Вот что значит мир повидать - сразу всё русское не нравится. Ну так, и в какой же стране жить лучше всего? - В той, в которой нас нет, - отшутился Чацкий, ему вообще не нравилось русло, в которое беседа постоянно сползала, поэтому он поспешил переменить тему. - А что там твой папа? Всё такой же заядлый садовод и строитель дач? А твой дядя - всё ещё ползает? А этот, черномазый, с ногами, как у цапли, забыл как зовут, куда ни плюнешь, везде он, на выставках, на концертах... А те три тусовщика, которым уже на пенсию пора, а они под молодёжь косят? Раньше как ни включишь телевизор, они - в любой передаче, в каждом сериале, по всем каналам. А сейчас они ещё в рекламе стали сниматься, так теперь их физиономии вообще круглыми сутками показывают. А как там наше солнышко поживает? сокровище наше, у которого как будто на лбу написано "продюсер". У него участок вокруг дома - целая роща. Сам разжирел, а музыканты его - тощие, вкалывают за копейки. Ха-ха! А помнишь, как он когда-то сам на сцену вылез петь под фонограмму, когда вокалист от усталости с ног свалился? А этот сифилитик, твой родственник, средневековый мракобес, который в министерство образования просочился и кричал, чтобы теорию происхождения видов перестали выдавать за научную истину и выкинули из школьных учебников, а историю - вообще запретили преподавать как лженауку? Опять с ними встречусь! На эти рожи насмотришься - так настохорошеют! А как поездишь по заграницам, так сразу понимаешь, что "и дым отечества нам сладок..." Лиза улыбалась. Соня слушала, качала головой. И вслух помечтала о том, что неплохо было бы Сашу с её тёткой свести. За пятнадцать минут бы про всех знакомых вспомнили. - А да, тётя! - подхватил Чацкий. - До сих пор в вузе преподаёт? До сих пор живёт с десятью кошками? Подрабатывает репетиторством? Сейчас, у кого деньги есть, полки репетиторов нанимают. Побольше да подешевле. Не из-за любви к науке, конечно. Можно подумать, за плохо сданный ЕГЭ в России смертная казнь введена. А помнишь, у нас репетитор был - очки, бородка - все признаки интеллекта - из-за которого мы с детства привыкли верить, что русские ни на что не способны, что Россия - страна дураков, а в Германии - газоны, порядок, покой... Чацкий печально задумался на секунду, но мысль его снова скакнула в сторону: - А Каракян, этот, озабоченый? Он ещё не женился? Соня пожала плечами: - На ком? - На какой-нибудь солидной даме, заведующей кафедрой, Надежде Всеволодовне, например. - Она - за продавца-консультанта с копеечной зарплатой? С ума она сошла, что ли? Чацкому надоело расхаживать по комнате, размахивая руками. Он развалился в кресле, закинув ногу за ногу и продоложил рассуждение, обмахиваясь журнальчиком: - А что? От нас, женихов, правда, требуют двухэтажного особняка, перспектив, уверенности в завтра. Но Каракян!.. Модный чувак, вечно жонглирует фразочками типа "кульный девайс", "халявный юнит", "овер девять тысяч". Он станет украшением пары. У вас до сих пор все так говорят, на смеси английского с бирюлёвским? Соня вообще была не в теме, даже не поняла, о чём речь. Какой ещё смеси? - Смеси двух языков, - задумчиво пояснил Чацкий. - Без этого ж нельзя... - Но из этих двух языков, - усмехнулась Соня, - не скроишь один такой, как у тебя. Чацкий отмахнулся: - Он, по крайней мере, не надутый... Тоже мне, новости... Я разговорчив, может, но - от того, что взволнован встречей с тобой, пользуюсь случаем. Но я и помолчать часто люблю. Разве не бывает такого, что иногда я тупее Молчалина? Кстати, где он? Все ещё ходит, как в рот воды набравши? Хотя нет, как только, помню, услышит от меня какую-нибудь песню, сразу пристаёт - покажи аккорды. Впрочем, карьеру он сделает. Сейчас таких любят, которые молчат в тряпочку. В принципе, Соня уже давно поняла, что Чацкий не человек, а змея ядовитая. Но последние слова окончательно её взбесили. Но она сдержалась, виду не подала. Наоборот, как-то даже ласковей и приветливей стала. - Я вот давно у тебя хотела спросить. Случалось у тебя когда-нибудь такое, чтобы ты - ну, когда у тебя было хорошее настроение или наоборот, когда тебе было грустно - хотя бы случайно оговорившись - сказал о ком-нибудь что-то хорошее? Нет, не обязательно последние годы упоминать. Хотя бы детстве такое когда-нибудь было? - В детстве? Ага, это когда все люди такие мягкие, нежные, незрелые? Зачем такие давности вспоминать, нужно это тебе? Я к тебе прилетел, чуть не свихнувшись за двадцать часов в самолёте. И что я увидел? Строгое выражение лица, опушенные уголки губ. Вид, как у благочестивой монашки. Уже полчаса терплю твоё равнодушие. Но всё-таки я тебя люблю, очень сильно. Соня вздрогнула от таких неожиданных слов, но продолжала сидеть неподвижно. Саша из-за того, что у него вырвалось, тоже замер в кресле. Оба молчали, глядя в разные стороны. Через минуту Чацкий всё-таки зашевелился: - Слушай, неужели я что-то неприятное говорю? Кому-то хочу навредить? Но если и так - значит, я говорю не то, что чувствую. Я, может, увижу какую-нибудь хрень, посмеюсь один раз - потом тут же забываю. Соня ничего не ответила, вообще никак не отреагировала. - Ну и что же мне делать? - Чацкий умоляюще протянул ладони к Соне. - Прикажи мне взойти на костёр - пойду, как в ресторан. Соня с сомневающимся видом покачала головой: - Хм, хорошо, если ты сгоришь, а если нет?
8. Павел Афанасьевич зашёл в квартиру и с радостным удивлением уставился на Чацкого: - О, ещё один! Соня, поджав губки, встала и вышла из комнаты: - Это, папа, сон подействовал! - сказала дочка, проходя мимо. - Ну и сны у тебя дурацкие, - пробормотал Фамусов тихо - так, чтобы дочка не слышала.
9. Чацкий зачарованно смотрел на дверь, в которую вышла Соня. Но его пробудил голос Фамусова: - Ну ты даёшь! - воскликнул Павел Афанасьвич, подходя. - За три года хоть бы раз позвонил! А теперь - как снег на голову! Саша тогда откинул журнальчик, которым обмахивался, встал, заулыбался, пошёл навстречу. Где-то посреди комнаты они и обнялись. - Здорово, дружище, здорово, сыночек, здорово! Рассказывай, давай. Ты, наверное, уже речь приготовил? Садись, выкладывай. Они опять расселись. Чацкий - в кресле. Представитель семейства Фамусовых - на диване. Только в этот раз Чацкий видел напротив себя не равнодушное и прекрасное личико Сони. А улыбающуюся и заинтересованную физиономию Павла Афанасьевича. Чацкий рассеянно проговорил: - Как Соня у вас похорошела... Фамусов шутливо погрозил пальцем: - Вы, молодые люди, только о девушках и думаете! Сказала, небось, что-то между делом - а ты уже, вижу, и размечтался. - Да нет, - покачал головой Чацкий, - мне тут ловить нечего. "Сон подействовал!" Павел Афанасьевич задумался, кто бы мог быть тем парнем? Может, Чацкий считает, что это - он? Но тот говорит, нет, ничего подобного. Да и вообще он, говорит, толкованием снов не интересуется. - Да ты вообще, брат, не слушай её - она такая, - Павел Афанасьевич неопределённо покрутил пальцами у виска, - что много наговорить может. - Я только себя слушаю, - проговорил Чацкий как бы самому себе. - Я готов дать расписку, что таких девушек, как она, никогда ещё не видел. - Тьфу ты, опять он за своё! Павел Афанасьевич пытался разговорить Сашу, расспросить его во всех подробностях, где он был, что делал все эти годы, из какой страны прилетел - но тот впал в прострацию, ничего из него выдавить нельзя было, он двух слов связать не мог. - Я хотел объехать весь мир, а не объехал и сотой части... - пробормотал Чацкий. Потом вдруг поспешно встал. Извинился. Сказал, что, нигде не останавливаясь, сразу сюда приехал. А куда-то всё-таки надо вписаться на ночлег. В гостиницу какую-нибудь. Сейчас ему не до разговоров. Но скоро вернётся и тогда всё расскажет в мельчайших подробностях. Заверил, что Павел Афанасьевич будет первым человеком, который обо всём узнает. В дверях Саша остановился и грустно вздохнул: - Какая она всё-таки славная... И исчез в дверном проёме.
10. Фамусов остался один в комнате. Походил, посмотрел в окно. Потом уселся в кресло, в котором только Чацкий сидел. Подобрал валяющийся на полу журнал и принялся им обмахиваться. Павел Афанасьевич сидел и размышлял по поводу брошенной Соней фразы: "Сон подействовал!" Хм, ещё и вслух сказала! Что бы это значило? Кто из этих парней? Сашка? Получается, маху папаша дал! Это всё Молчалин. В заблуждение ввёл. Теперь... Из огня да в полымя. Один - нищеброд, бомж мухосранский. Другой - мажор, транжира и раздолбай. Господи, легче две комиссии пережить, чем быть отцом одной взрослой дочери!
Вторая часть 1. Ближе к полудню Фамусов расселся у себя в кабинете и вызвал секретаршу. Отчитал её за чёрный лак на ногтях и за то, что она, как всегда, с Лизой в аське переписывается - вместо того, чтобы делом заняться. Потом сказал достать ежедневник и прочитать запланированные дела на сегодня. Сам откинулся в кресле, прикрыл глаза и принялся слушать. - Подожди, Наташа, подожди, - встрепенулся Павел Афанасьевич, как только секретарша начала, - не тарахти, как швейная машинка. Читай с чувством, толком, расстановкой. Ага... Да, список дел Павла Афанасьевича огорчал. Лицо его погрустнело. - Эх, что за жизнь чиновничья... Пашешь, как раб на галерах!.. Так, во вторник на следующей неделе напиши: к Петру Фёдоровичу, в семь вечера, - на шашлыки. Тут Фамусов снова откинулся в кресле, прикрыл рукой глаза. - Как странно жизнь устроена! Наташа со вниманием подалась вперёд и приготовилась уже услышать мудрое изречение потёртого жизнью человека. И Павел Афанасьевич изрёк: - Голова кругом идёт, как задумаешься. Сидишь на диете, во всём себе отказываешь, бережёшь желудок, бережёшь, тут - бах, приглашают. Три часа ешь - потом три дня с животом мучаешься! Секретарша такая глазами хлопает, не знает что сказать. Павел Афанасьевич ещё посидел задумчиво, покрутился в кресле, потом продолжил: - Так, ещё во вторник отметь... Нет-нет. В четверг, в десять утра, - похороны. Ох, люди-люди, всё время забывают, что они все рано или поздно в том ящике окажутся, где ни встанешь, ни сядешь. Но некоторые всё-таки стремятся о себе хорошую память оставить. Вот, кстати, образец. Покойник был уважаемым банкиром. И сыну сумел дела передать. Сам себе деньжат наколотить успел, ещё и женился на богатенькой. Детей переженил, внуков. Скончался. Все скорбят. Константин Петрович! Царство ему небесное. Какие великие люди живут и умирают в Москве! Пиши дальше, в четверг - эх, одно к одному! - к Ольге, вдове заместителя министра здравоохранения, на выписку из роддома. Кажется, в четверг её выписывают. Или в пятницу, или в субботу... Неизвестно ещё. Хех, но дату родов я правильно угадал...
2. Чацкий сунул нос в дверь, вопросительно посмотрел: не помешаю, мол? Павел Афанасьевич приветственно раскинул руки: - А, Саша! Заходи-заходи. Присаживайся. Да... Мы тут вносим в ежедневник разные важные дела. А то, того и гляди, никогда про них и не вспомнишь. Саша перевёл взгляд с Фамусова на секретаршу. Босс знаком попросил Наташу удалиться. Откинулся в кресле, нахмурился. Не зная, как приступить к разговору, Чацкий бросил неопределённый взгляд куда-то в сторону, потом усмехнулся и наконец произнёс: - Вы как-то помрачнели в последнее время. Я вот хотел поинтересоваться... Может, я не вовремя приехал? Или, там, может, с Соней что-то случилось? У вас взгляд какой-то тревожный стал, суетитесь всё время... Павел Афанасьевич грустно усмехнулся: - Ха! Нашёл над чем голову ломать. Помрачнел я... Да в мои годы, что - танцевать, что ли? - Да я вас и не приглашаю! Я только спросить хотел - может, у Сони какие-то неприятности? - Тьфу ты, вот занудище! Да ты уже пятый раз меня об этом спрашиваешь! То Соня - самая лучшая. То у Сони неприятности. Скажи, что - она тебе нравится? Весь свет облазил - теперь жениться хочешь? - А вам-то что? - буркнул Саша. Фамусов расхохотался и ударил ладонями по столу: - Да знаешь, мне это тоже каким-то боком интересно. Я ведь Соне в какой-то степени роднёй прихожусь. Я так думаю, меня не зря отцом называют с давних пор. Чацкий призадумался от этих слов. Посидел, положив щеку на кулак, потом вдруг вскинул голову: - Ну вот, допустим, если б мы встречались и собрались пожениться - что бы вы сказали? - Я б сказал: выбрось дурь из головы, научись считать деньги и, главное, пойди-ка поработай. Открой фирму, раскрутись. Пусть жизнь тебя потреплет. Посмотрим, что ты за человек. Что ты за мужик вообще. - Чтобы бизнесом заниматься, - поморщился Чацкий, - надо иметь тесные связи с чиновниками - с вами, например, или с такими, как вы. Да, иметь связи с чиновниками и готовность делиться. Будешь угождать - процветание гарантировано. А если чуть повздоришь или дорогу перейдёшь человеку с более серьёзными связями - так сразу твоё дело похерят. Работать бы я рад да вот задницы на каждом шагу лизать тошно. Фамусов тут встал, задумчиво походил и уставился в окно. Помолчал. Через некоторое время произнёс: - Да, сейчас все гордые стали. Спросили бы лучше, как ваши отцы-деды жили. Пример бы с них брали. Я, например... Нет, вот мой дядя, царство ему небесное, Максим Петрович. Сытно жил - не то слово. Даже на торжественных обедах с генсеками сидел - огромный стол, сто официантов... Вся грудь в наградах... Ездил вечно с мигалками... Всю жизнь при Кремле провёл. И в какое время! Советские времена - это уже не то, что сейчас. При Брежневе служил. Все такие важные ходили, все по шесть центнеров весом... Раскланяешься перед ними, как мушкетёр в кино, шляпой пол подметая - даже не посмотрят в твою сторону... А если кто из грязи в князи попал - тем более, ещё сильнее выделывались друг перед другом. И жратву себе доставали особенную и выпивку... А дядя... Какие там новые русские! Какие там олигархи!... Суровый взгляд, надменность. А вот когда надо лизнуть - и он втрое сгибался. Как-то в приёмный день он споткнулся и упал так, что чуть мозги не вылетели. Старик заохал, жалобно запричитал. Но генсек улыбнулся - засмеялся даже. Ну и что? Дядя встал, отряхнулся, начал извиняться - и снова упал, уже специально. Кругом уже хохот стоял, а дядя - в третий раз, так же точно. А? Здорово? Как ты думаешь? Я считаю, интересно придумал. Падать, конечно, больно, но подниматься легко. Зато на охоту с генсеком кого чаще приглашали? Максима Петровича! Кто в Кремле чаще приветливое слово слышал? Максим Петрович! Кого больше всех уважали? Максима Петровича! Кто должности раздавал и пенсии чиновникам назначал? Максим Петрович. Это тебе уже не шутки! Да... А вот вы, нынешние, попробуйте-ка так! Чацкий усмехнулся и радостно покивал, ага, мол, молодёжь теперь тупая пошла. Если сравнить прошлый век и нынешний - становится ясно, что людишки уже не те... - Свежо предание, а верится с трудом... - проговорил он, - что славился больше не тот, кто подвиги совершал, военные и трудовые, а тот, кто усерднее на цыпочках ходил... Правильно, кто по пониже рангом, перед теми можно раздуваться, страху на них нагонять, пусть дальше в навозе лежат. Тех, кто повыше - превозносить в пышных речах. Самый настоящий век покорности и страха. И всё под видом строительства коммунизма. Не, я не про вашего дядю, пусть земля ему будет пухом. Я так представляю, в те времена другой старичок, дряхлый, почти уже развалившийся, глядя на вашего бодрого дядю, свершающего головокружительные кульбиты, небось думал: "Ах, если бы мне вот так!" Ну а кому теперь захочется жертвовать костями, смешить народ, даже если страстно лизнуть хочется? Конечно, желающих поподличать во все времена хватает, но в наше смех - это оружие, его боятся властьпридержащие, поэтому шутовства стыдятся, да и вообще руководство такое не особенно поощряет. "Ох, ты, боже мой, низкопоклонство осуждает, так он - либераст, похоже!" - мелькнуло в голове у Павла Афанасьевича. Он снова опустился в кресло и закатил глаза к потолку. - Да, многое уже изменилось. - продолжал Чацкий. "Опасный человек!" - подумал Фамусов. - Теперь дышит человек свободнее и не торопится записываться в клоуны. "Говорит, конечно, красноречиво, как по писаному, но вот предмет речей..." - К начальству заходят зевать в потолок, помолчать, головой кивнуть - может когда-никогда руку пожать. "Проповедник дерьмократии, твою мать!" - Нормальные люди или на себя работают или тунеядствуют... "Ну и представления о жизни". - Занимаются своим любимым делом, а не делами любимого начальства... "Я б таких, как он, на сто один километр к столицам бы не подпускал".