|
|
||
Александр Самойлик
Иероглифы
1 Поиски начала - памятники первобытных эпох, большие и маленькие, вплоть до недавно открытых - должны были развиться под рукой такого мастера, без причинных связей и взаимозависимостей, в магический акт, в прогресс, противоречивый и двойственный, в иероглиф. 2 В мире песков, где череп шакала излучает суд и очищение, освобождённые от изменчивого, неустойчивого времени; при мерном ритме пружинящей поступи удаляющихся сомнений нашего понимания, иероглифы нередко тонко и нежно моделируются. Это бестрепетные и бесстрастные правители искусственных наземных сооружений, ракурсы жрецов жизни, поражающие выразительностью очертаний. 3 Если древнее сохраняется, начала грандиозных строительств неизменны. 4 От времени расцвета полусказочный мир, не оформившийся в систему, обнаруживается кринолином прихотливости. Близкие легенда и фантазия, которые принято называть реальными способностями и возможностями человека, как прекрасные девушки, привлекают ваятеля. Светлые радостные цвета завершают линии прелестной свежести мироощущения. Пассивность строго осуждается. Всё выглядит иначе, представляется роскошным пеплосом, виднеющимся издалека, с моря. Несущие дары кентавры похожи друг на друга, тонкий ритм преклонение передаёт богатую гамму... Перенесённая плоскость постепенно отличается от оригинала. Пусть будут две изящных сущности мировоззрения, торжествующие над силами стихий, которые задевают их своими крыльями... Подлинное проникновение с процветанием смыкается в эстетических идеалах. Это подлинное лицо, памятник, предотвращение распада, подавления, агонизвции творений. 5 Самостоятельные части земного наследия - это незаметные массивные внутренние столбы. Нежные оттенки, окружающие алтарный свод, воссоздают совершенство - тонкость пределов реальных чувств межзвёздного значения. 6 Традиция мысленно объединяет корни искусства. Искусство принадлежит экстазу. Деятели на задних лапках усердно утрируют экспрессию, привязывают подходящие слова к водосточным трубам. Но основы, без сомнения, перекрещиваются - предания звучат от существа и мысли, они принадлежат и не принадлежат лукавым душам, деталям духовных экстазов. Невозможно обладать образными изгибами. Надо очень долго и остро чувствовать то, где это уже было. 7 Интимно значительные украшения - гордость искусства. Художественные традиции - древние прообразы жизни богатой и знатной, сопротивляющейся; только по-своему, символами, выходящие наружу. Плавные дуговые ритмы сливаются с труднопроходимыми дорогами таинственных путников, неуловимо напоминая чарующие подробности реальной пространственной среды. Постепенно затухают при очень смутном сознании. Тогда сужается сфера условного пространства, предписывающего строгое следование человеческому содержанию. Плоский фон любит пластичность, напоминающую большое прискорбие, которое можно разглядывать вблизи, пристально. 8 Я создал зрелище жизни, не брезгуя цинизмом, разносторонним развитием упоения. 9 Эпоха удерживает собранную речь. По стилю и духу характеризует трогательную любовь в каждой природе, удерживает воздушное видение, хотя под самыми необычными углами зрения - этими признаками чувства. Доблесть и энергия, предельно яростная, сопровождает каждое пёрышко спокойствия (отражение навсегда порывает - оно падает не прямо, а заново). Первоначальные пределы легендарной славы творений сознают открывающиеся реальные расстояния, далёкие глубины. Нещадно-одержимо осуществляется эффектное, бесконечно-трогательное. Но, сохраняя скульптуру, уничтожают резец. Крышки саркофагов - орнамент вдохновенных благодатных освобождений. Они выражают странную вычурность значительных преимуществ, превосходя всё. Заключают священные встречи, обычаи, самые невероятные градации, золотые волосы, фигуры, безмятежное настроение густым месивом какой-либо завершённости. Вольный дух пронизывается током - неистовое движение и неподвижные силуэты! 10 И... ах! За высоким лесом колдуна черноволосая