Аннотация: Сладкий Baileys танцует самбу на кончике языка. Флейта Яна Андерсона, спотыкаясь, струится из засыпающих на холодном полу наушников PHILIPS. Пять. Четыре. Три. Два. Один. Я открываю окно...
Сладкий Baileys танцует самбу на кончике языка. Флейта Яна Андерсона, спотыкаясь, струится из засыпающих на холодном полу наушников PHILIPS. Пять. Четыре. Три. Два. Один. Я открываю окно. Сверкающий после не по зимнему теплого дождя, умытый, асфальт отражает гримасы пасмурного неба. Едва слышимые отсюда балладные трели Jethro Tull вот-вот будут сокрушены ломаными ритмами Mahavishnu. На улице тихо и безлюдно, только ветер, щекочущий лысые ветви промокших деревьев, гармонично сливается с тихой музыкой легендарного британского оркестра в своеобразную атмосферу апокалипсического саунда. Интересно, как трубят архангелы? В частности, насколько Гавриил звучит выразительнее Бутмана? Так или иначе, последнего слушать, должно быть, приятнее. Не потому, что вкуснее, но потому, что не в последний раз, ибо не Гавриил. Исходя из этого, неизбежно осознаешь, что конец света еще не скоро, и как следствие, лениво смакуешь кусочки жизни. Телефонный звонок. Бутман на секунду приобретает едва уловимые черты выше обозначенного архангела. Мой маленький персональный конец света ознаменован вибрацией беспокойного Nokia на письменном столе. Кто-то очень настойчивый, с нескрываемой радостью и садистской улыбкой, упорно испытывает мое, далеко не бесконечное, терпение. Легкое движение руки и телефон продолжает непринужденно вибрировать в незапланированном полете на пол. Холодный ветер кружит по комнате черновики со стихами. Сюрреализм происходящего переполняет легкие. Цунами эмоций неизбежно выливается в стихи, прозу, живопись и графику. Сегодня у меня праздник : )