Это случилось в Тайланде. В одном из пригородных посёлков, которые жмутся к Бангкоку, словно слонята к своей большой маме, был бар "Летающий крокодил" - единственное место на всём побережье, где есть и лимонад, и светлое пиво. Каждый курортный сезон его заполоняют ошалевшие от незнакомой еды туристы, а хозяйка, госпожа Сухон, показывает им туалет и объясняет, насколько позволяет её английский, почему он спаренный.
Здесь и работает Ратри. Почти все запоминают эту милую плоскогрудую девочку, с длинными волосами и большими глазами цвета моря. Целыми днями она добивается, чтобы в "Летающем крокодиле" царила невероятная даже по европейским меркам чистота. Столики так и горят, стулья - словно солдаты на параде, в барную стойку можно смотреться, как в зеркало. Даже бутылки в баре сверкают, словно их только что привезли с завода.
Сейчас как раз наступили несколько первых летних дней на пороге курортного сезона. В баре закусывают студенты-экономисты. У них скоро экзамен, и они спорят о том, как народный характер влияет на хозяйство страны. Вспоминают историю о голове С одной стороны, её выловил рыбак с европеизированным и современным именем Пэпси, но с другой - по городу уже ползут самые средневековые слухи. Якобы эта голова проклята и если смочить её пасть кровью, в ней оживёт Молния Индры - загадочное древнее оружие, похожее на древний магический вариант нейтронной бомбы. Пэпси этим очень гордится и говорит, что не продаст эту голову иностранцам-коллекционерам, пока не убедится, что с её помощью нельзя захватить мир. Ратри прислушивается, но разговор быстро сворачивает к какой-то "тэтике", и тому, как стыдно в наши дни верить в такую чушь. Обиженный вздох. Ратри любит страшные истории. К тому же, она учится с дочкой этого Пэпси в одном классе.
Потом они заканчивают и расходятся, а один из них, худой и нервный Сунан, задерживается и вдруг подходит к ней.
- Послушай, Ратри,- начал он,- можно с тобой поговорить?
- Конечно.
Он отвёл её в угол и сказал, что любит. Она ведь уже большая девочка и может понять его чувство. А плоская грудь не беда, в этом напротив, есть что-то японское.
- Есть проблема,- сообщила Ратри.
- У тебя уже кто-то есть?
- Нет,- и она сказала, в чём дело.
Студент вздохнул, проверил и, извинившись, пошёл прочь из бара, бормоча под нос что-то обиженное.
- Ну а что поделать!- кричала Ратри ему вслед.- Здесь нужна была девочка, а платят хорошо! Ну и что, что я мальчик? Я мальчик только потому, что мне ещё гормоны рано!
Но Сунан даже не обернулся.
Наша катои снова взялась за тряпку и отправилась вытирать оставленный столик. Но в этот раз обычная работа казалась ей ужасно тяжёлой. Руки словно налились свинцом, а в глазах щипало, как если бы она объелась острых специй. Ратри вздохнула поглубже, чтобы успокоиться, но тут внутри словно что-то лопнуло. Она рухнула локтями на стол и горько заплакала.
Госпожа Сухон, покачав головой, подошла к ней сзади.
- Не плачь, миленькая,- сказала она,- катоем быть тяжело, я понимаю. Иди сегодня домой, я без тебя уберу.
Ратри вытерла слёзы и, всхлипывая, отправилась домой.
Она жила с мамой и младшим братом на самом краю района, там, где за забором уже начинается лес и мусорная свалка. Отца своего катои не знала, да и не интересовалась им. Все семейные дела казались Ратри ужасно скучными. Лет до восьми её интересовал только большой мир и удивительный Бангкок с его подземкой и высоченными домами, а весь промежуток начиная от первого дня в школе до работы в "Летающем крокодиле" её сердце было отдано авиации. В школе её считали умной и довольно способной, хотя и просили не рисовать в тетрадях самолётов и аэропортов, а одноклассники, незнакомые с её работой, называли Ратри "самолётиком".
Первым делом Ратри переоделся и завязал волосы в хвост, опять превратившись в мальчика. Потом вернулся из библиотеки младшй брат, и они сели ужинать.
Мама напомнила ему, что завтра надо будет зайти в школу. Там будет выпускной вечер и надо будет забрать аттестат. Ведь он только что закончил среднюю школу.
- Ты пойдёшь в старшую школу?- спросила она.
Ратри замотала головой, смешно махая хвостом.
- Не надо. У меня работа, я справляюсь там лучше. Будет лучше, если мой братик пойдёт учиться вместо меня. Ему нужна хорошая школа, чтобы он потом мог куда-нибудь поступить и изучать там тэтику и кономику.
- Только, пожалуйста, не перепутай. В школу надо одеваться, как мальчик.
Ратри улыбнулась.
Ночью маленькому катои приснилась старинная голова дракона, вроде тех, какие он видел на буддистских храмах. Откуда-то он знал, что это и есть та самая голова, которую поймал рыбак. В глазах у дракона горели недобрые огоньки, а в зубах трепетала жёлтая молния. А потом голова превратилась в оливковый стратегический бомбардировщик (B-29 "Суперфортресс", годы производства - 1943-1946), а молния - в атомную бомбу у него внутри. Лётчик держал курс на Хиросиму, но решил хотя бы одним глазком взглянуть на Бангкок, где так здорово отдыхал летом. Когда он понял, что натворил, было уже поздно - бомба упала и расцвела километровым цветком из огня, сжигая всё - и метро, и пляжи, и высотки, и отели, и туристов, и киоски, и катоев, и обычных юношей и девушек. Катои закричал и проснулся.
По дорогу в школу он забежал в "Летающий крокодил", предупредить, что задержится. В виде мальчика он смотрелся так необычно, что госпожа Сухон не сразу его узнала.
Школа было двухэтажным мрачным зданием. Летом, когда всё побережье оживало и заполнялось туристами, она одна пустела. Отсюда её печальный вид.
Даже на выпускном было заметно, как близко пляжный сезон. Половины бывших одноклассников нет, не пришла даже дочка Пэпси. Только Саксин и его друзья с одинаково свирепыми лицами стояли в углу и о чём-то перешёптывались.
Когда Ратри уже получил аттестат и выходил из школы, эта группа вдруг подалась вперёд и окружила его, почти прижимая к стене.
"Они знают, что я катои,- подумал Ратри,- и сейчас начнут бить."
Но он ошибся.
- Пошли с нами,- приказал Саксин,- ты должен побывать на нашем собрании".
Собрание происходило по соседству, в подвале заброшенной фабрики. Казалось, что катои оказался в логове вьетконговцев из второсортного голливудского боевика.
Саксин уселся за стол и посмотрел на него, как лев на охотника.
- Ты знаешь, что такое "антиглобализм"?- спросил он.
- Нет, не знаю. В современных самолётах этого не применяется.
- Идиот. Это означает, что страны первого мира угнетают страны третьего. Американцы угнетают Тайланд. Каждое лето приезжают, чтобы угнетать. Просёк?
- Н-н-наверное. Я не в курсе, как устроены пассажирские авиалайнеры.
- Ты слышал, что сегодня к нам посылают нового американского посла? Самолёт приземляется в полдень, через полтора часа.
- Да. Он тоже будет нас угнетать?
- Разумеется. Но у нас против него есть оружие, закалённое кровью древних легенд. Поэтому к тебе есть одно дело.
- Я не могу браться ни за какое дело! У меня уже работа есть!
- Ох, ну и придурок. Подожди, мы сейчас обсудим и тебе всё скажем.
Ратри кивнул и отошёл в угол. А затем, уличив минутку, выскользнул на улицу.
Там были только жара, тишина и безлюдие. Ратри двинулся прочь, оглядываясь на каждом шагу. Сначала он шёл в сторону "Летающего крокодила", но потом сообразил, что надо переодеться и повернул в сторону дома.
Он шёл по пока ещё пустой набережной и размышлял над тем, что увидел. Думать о себе как о мальчике было очень непривычно, и в голову лезли самые странные мысли. Вспомнилась страшная голова, потом самолёт из ночного сна, а потом он задумался, что за оружие может у них быть. И спустя два шага понял.
"Неужели эта голова работает?" Конечно, Ратри в это не верил - он любил только слушать всякие ужасы, - но если это было действительно так, опасность была и вправду серьёзной.
Катои не боялся международных осложнений - он ничего в них не понимал - но его до боли в зубах пугала гибель летнего сезона. Обезлюдевшие плажи, гниющие запасы еды, прокисающее пиво и весёлые девушки, умирающие от голода. Страшная, всеобщая пустота вплоть до тех пор, пока люди не перестанут бояться - или пока взрывов не станет так много, что все к ним привыкнут.
Ноги словно сами собой принесли его к жилищу Пэпси. И чем ближе он подходил, тем громче билось сердце. Потому что вокруг лачуги с поломанным забором и спутниковой тарелкой трепетали жёлтые ленты с английскими надписями. Похоже, там что-то случилось.
Ратри прошмынул под лентами и подошёл к дому. Дверь не была заперта.
Внутри пахло кровью. Пятна везде - на полу, стенах, потолке. Сдавленная вонь в полумраке. На столе - растерзанный газетный свёрток, а рядом - чудом не заляпанная кровью девичья школьная форма, которую успели погладить.
Ратри не знал, что здесь произошло, но был уверен, что ни на какой выпускной ни его бывшая одноклассница, ни её родители уже не придут. Он осторожно свернул форму и засунул её в портфель, к аттестату. А потом быстро-быстро побежал домой.
Дома он первым делом бросился искать часы. Мобильный телефон показывал прошлый год, телевизор не работал. Младший брат оторвался от "Введения в теорию торсионных полей" и посмотрел на своём телефоне. До полудня оставалось меньше получаса.
Ратри взвыл и бросился в свою комнату. Там он быстро скинул мальчиковую форму и с наслаждением натянул девичью. Правда, бывшая одноклассница была всё-таки повыше ростом и ему пришлось долго-долго крутиться у зеркала, одёргивая юбку и прикидывая, какую причёску лучше сделать.
Она уже подвела брови, когда в комнату вошла мама. Она хотела посмотреть аттестат, пусть даже не имевший ни малейшего значения. Но то, что
- Ты чего?- ошалело крикнула она,- Это что на тебе надето?
- Мама, это школьная форма. Она мне нужна для одного дела. Пожалуйста, не обращай внимания. Сегодня же выпускной.
- Ты что, в проститутки решил податься?
- Мама, ты не понимаешь.
- Всё я прекрасно понимаю! Мало того, что катои, а теперь в шлюхи подался.
И она вцепилась Ратри в волосы. Та впервые в жизни пожалела, что не носит парик. Боль была адская, из глаз брызнули слёзы.
"Нужно успеть!". Ратри вывернулась и боднула маму в живот. Та охнула и повалилась, не переставая голосить о проклятых фарангах и непочтительных детях. Но волосы выпустила, в кулаке остался только клок. Ратри отскочила в угол, быстро сориентировалась, бросилась в сторону двери, но уже в прыжке извернулась и выскочила в распахнутое окно. Упала в траву, выдохнула и бросилась бежать, словно спринтер на последней прямой.
Улицы мелькали вокруг, словно кадры в кинохронике. А вот и пыльная дорога возле школы, остановившийся завод и чёрные люди выходят из подвала. У того, что идёт впереди, в руке - пакет из супермаркета, а внутрь упаковано что-то большое.
- Мальчики, привет!
Страх словно опутал её тысячью нитей, но как только она увидела выражение их лиц, то они словно разом все лопнули. Она поняла, что её не узнали. От прежнего "самолётика" в ней были рост и лицо, но таким испуганным одноклассники никогда его не видели.
- Что тебе надо!
- Молнию Индры!
И, прежде, чем они успели опомниться, Ратри вырвала у них пакет и побежала прочь.
Пакет был тяжёлый, Ратри чуть не выронила его из рук. Сначала хотела бежать к морю, но потом поняла, что возле берега пляж и достаточно далеко ей просто не докинуть. Возникла мысль о полиции, но тут сзади хлопнул выстрел, и мимо ног пропела пуля. А потом ещё одна и ещё. И мерный топот за спиной, который приближался и приближался. В мире больше ничего не осталось. Только топот, пули и катои, бегущий вперёд.
Улица закончилась, дальше был пустырь и болота. Далеко, за небольшим лесом, начинался аэродром. Людей вокруг не было. Только топот, приближавшийся за спиной, словно невидимая камнедробилка.
Голова кружилась, а каждый вдох давался с трудом. Ратри понимала, что уже не может бежать. В голове осталась только одна мысль, большая и чистая.
Пуля сбила заколку и прядь волос упала на глаза. Ратри рухнула на колени, выдохнула и, даже не убирая прядь, распахнула пакет.
Дракон смотрел на неё, точь-в-точь такой же, какой был во сне. Только глаза были пустые и чёрные, а зубы наточенные до блеска, как колья. Ратри зажмурилась и с размаху сунула руку прямо в пасть.
В голове вспыхнул свет, - огромный, бескрайний, ярче тысячи солнц. А потом она почувствовала и молную - она пробежала по руке, прыгнула в грудь и там взорвалась, огромной, всесжигающей вспышкой, закручивая в свой вихрь и руки, и ноги, и голову...
Никто так и не узнал имя девочки-выпускницы, которую нечаянно взорвали на одной из бангкокских окраин. Но даже оставаясь мёртвой и безымянной, эта девочка имела влияние, которое и не снилась многим политикам. Фотографии с заляпанными кровью ошмётками школьной формы попали даже в иностранные газеты.
Даже те, кто не любил иностранцев, перестали жалеть бомбистов. А сами они, оказавшись на скамье подсудимых, только разводили руками и просили прощения. Бессмысленность такого убийства поразила даже их.
На оплавленном до стеклянной корки пустыре поставили памятник. Скульптор явно был под впечатлением от истории с загадочным убийством семьи рыбака Пэпси, которое произошло за день до взрыва, и связал их в единый образ. Памятник изображает школьницу в униформе, которая держит в руках голову дракона и бесстрашно смотрит ему прямо в глаза.
А над гостеприимным Бангкоком как и прежде сияет яркое солнце туристического сезона.