Машенька выслушала приговор внимательно, но смысла его не постигла. Она даже удивилась, когда зал суда наполнился криками матерей - и убитого, и признанных убийцами. Люди шумно двинулись к выходу, словно закончив просмотр кинофильма, и Машенька не видела в их лицах потрясения, удовлетворения или горя - только желание вернуться домой. Выходящие на волю заслонили от нее клетку с осужденными, и Машенька испугалась, все еще не понимая происходящего, а только под влиянием первобытного инстинкта: ей показалось, что Коля исчез с ее глаз навсегда. Она слепо рванулась через толпу в сторону невидимого и единственного для нее человека.
Машенька со звериным рвением протолкнулась к решетке, боясь поверить, что не опоздала, но неожиданно увидела того, к кому рвалась.
- Коля! - закричала она с отчаянием согрешившей монахини, - Коленька!
Коля дожидался своей очереди на выход из клетки с угрюмым и сосредоточенным выражением лица, какого Машенька никогда у него не видела. Он услышал ее в общем гуле - да и мудрено было не услышать. Отчаявшаяся девчонка вопила пронзительным фальцетом, и крик ее буквально ввинчивался в уши окружающих, заставляя их оглядываться и по мере возможности отодвигаться подальше от ненормальной. Она сначала схватилась за решетку, затем просунула руку сквозь прутья и схватила Колю за рукав, надеясь остановить его неумолимое продвижение к выходу.
- Девушка не нарушайте, - строго укорил ее конвойный, возникший из внешнего мира, о существовании которого Машенька успела забыть. - Уберите руки.
- Коленька! - кричала девчонка, не видя и не слыша никого, - Коленька, постой!
Наивная страдалица и в самом деле надеялась своим желанием остановить продвижение избранника в его невеселой очереди. Ее бесцеремонность внесла некоторую сумятицу в уставное сознание конвоира, и он замялся на несколько секунд, потому что очень не хотел применять силу. Зато Коля отвлекся от своих мыслей и бросил на нее отсутствующий взгляд:
- Ну чего кричишь?
- Коленька, как же так? - Машенька заторопилась с изложением своей жалобы на судьбу и не знала, кто еще сможет ее выслушать в ближайшем будущем. Голос ее задрожал, хоть она и старалась не расстроить Колю ненужными слезами. Тот мрачно смотрел в сторону и методично материл Сашку, который додумался сэкономить пять копеек, припрятав гребаный молоток у себя дома, и сдал тем самым всю компанию.
- Коленька, подожди, не уходи!
Машенька продвинулась вдоль решетки на пару шагов и уперлась в конвойного, который стоял неумолимой скалой на ее пути к счастью. По другую сторону скалы к решетке приникла полная женщина в синей кофте и закричала, перекрывая своим отчаянием силу девичьей страсти:
- Убийца! Убийца проклятый! Убейте его, убейте - это убийца!
Женщина запустила руки в клетку, пытаясь схватить Колю за рукав, но он вырвался и стал материться громко и отчетливо, а конвойный нарушил свой нейтралитет и всем корпусом, стараясь не использовать руки, принялся оттеснять женщину от клетки.
- Коля! - закричала Машенька в спину уходящему, - Коля! А как же я, Коленька? Что же мне теперь делать?
Девушке казалось, что женщина в синей кофте притворяется, очень плохо играет, чтобы погубить Колю бесповоротно. И кричит эта страшная женщина непонятное - убийца! Да и не кричат так в жизни - только в глупых фильмах. А в жизни есть только сильные руки, которые совсем недавно касались Машеньки со смешной, но милой бережностью, и глаза, которые она будет помнить вечно.
Женщина в синей кофте продолжала кричать в толпе, а Коле на выходе из клетки уже надевали наручники. Сталь сковала его руки, чтобы они никогда больше не согрели Машеньку в промозглый день.
- Коля... - с тихим бессилием шептала Машенька и смотрела сквозь слезный туман, как любимый исчезает за казенной дверью. Она стояла возле опустевшей клетки, крепко вцепившись в холодные прутья, и никто больше не запрещал ей этого. Зал постепенно опустел, девчонка осталась одна; она плакала беззвучно и безутешно. Огромный, пустой и холодный мир вновь возник вокруг нее - теперь навсегда.
- Коленька-а... - тоскливо повторяла девчонка, словно надеялась вымолить себе перемену участи, но никто не отвечал на бесцельную молитву. Потом в зал вошла уборщица и загремела ведром, а Машенька побрела домой, чтобы наплакаться всласть, напиться чаю и заснуть на широкой кровати - с краю, как привыкла.