этим была не менее муторная ночь. Опять терзала бессонница, Селянов выпил донормил, но и от него сон быстро не пришел, была какая-то полудрема, тяжелая и вязкая, с ночными тревогами, опасениями, что жизнь уже прожита, что на пороге неявная старость.
И вот утро. Одиннадцать часов. Селянов еле встал. И встал только потому, что лежать и не спать, сил уже не было. Голова после снотворного тяжелая. Он подошел к окну. Изморось, низкие облака, стоящие, казалось вровень с крышами соседних домов.
Мда. У природы нет плохой погоды. У нее нет плохой погоды, а бедные человечки изнывали от тоски. И тут звонок. Он механически подносит мобильный к уху, раздраженный.
Он был уверен, что звонок с работы. Но там-то у него вроде все работало, как часы. Каждый солдат знал свой маневр. Селянов прекрасно видел, что его появление на работе только напрягает этих профессионалов, которых ему удалось собрать. И он старался бывать там не чаще двух-трех раз в месяц. Работу сайтов легко контролировать из любой точки земного шара. Зашел в Интернет, открыл, посмотрел и все понял.
В телефоне раздался голос Валерии. Селянов весь напрягся и не нашел ничего лучше, как сказать: "Да, я слушаю".
В телефоне молчали. Потом тихий вопрос: "Ты не хочешь меня видеть?" "Почему? Хочу, конечно". "Ты дома? Тогда я поднимусь к тебе? Не прогонишь? Я вся промокла и продрогла. Я час уже стою тут и все не решаюсь позвонить тебе".
Он открывает дверь, заходит она.
Так, наверное, выглядит прекрасная самка оленя, когда ее загоняют в угол. Эти черные глаза, в которых блестят слезы, и живет тоска. Покорность во взгляде и затравленость одновременно.
Он прижимает ее к себе, сначала механически, чтобы прекратить как-то паузу, убрать ее взгляд в упор. Потом начинает ее целовать. Сначала поцелуй в щеку, как друга, потом в глаза, потом лоб, потом он просто впивается в ее губы, целует сильно, кусает. А женщина отвечает ему, отдается его рукам. У нее влажные волосы, от нее исходит сильный запах духов, которыми она надушилась явно прямо сейчас перед дверью, у нее шея, где есть такое место... Он целует ее в шею, женщина стонет. Его руки торопливо и жадно уже ощупывают всю ее: ее попу, которая напрягается и ходит под его руками, ее поясницу, которая выгибается ему навстречу, ее упругий живот... Он задирает ее тонкий свитер и его ладонь ложится на ее гладкий живот и движется вниз...
Она срывает с себя кожаный плащ, тот падет на пол, он начинает стаскивать с нее сапоги, потом колготки с трусами... Он, не снимая верха, валит ее на кровать... И понимает, что ее ожидание даже сильнее его неистового желания...
Потом самка и самец превращаются в одного дикого зверя... И, наконец, все... Они обессиленные...Она не знает толи ей одеваться, толи уж до конца раздеться... Ее расслабленные голые ноги бесстыдно разбросаны... Все что так давило внутри его, вылито ей на живот... и она рукой тихо растирает...
Они по очереди идут в ванную. Он идет варить кофе, она, все-таки, раздевается вся и ложиться под одеяло. И объяснять тут, в общем-то, не нужно, но она начинает рассказывать, что жизнь ее стала просто невыносимой. Что ее замучила бессонница, что в эти бессонные ночи, она видела всегда его... Она вспоминала детали их близости. И что в эту ночь это стало просто невыносимо. Все это крутилось, крутилось в голове, так что уже явь стала сливаться с фантазиями... И она не выдержала.
Он принес ей кофе, пил сам. И думал, что судьба - это очень остроумная и насмешливая женщина. Зачем она дала ему Валерию и Наташу одновременно? А по очереди нельзя? Еще лучше, чтобы это была одна женщина лет тридцати.
В квартире было холодно. Он замерз. Валерия распахнула одеяло, вся такая теплая и бесстыдная: "Иди, я погрею". И снова была вспышка, уже не такая по ярости, но более длительная, чувственная, когда можно было смотреть в глаза женщине.
-Хочешь, я повернусь, - прошептала она.
И повернулась. И вот вся женщина в его руках. Он видит ее плечи, спину, ее божественно изогнутую поясницу, ее попу, ноги... все это здорово, но не может продолжаться долго потому, что он не видит ее глаз. Он говорит ей об этом. Она тут же поворачивает голову и смотрит на него. Но ей так тяжело физически и неудобно. Но она терпит. Опускает голову и снова поворачивается.
Она отдается ему вся без остатка, и хочет, чтобы он понимал это. А он понимает. У них давно возник этот контакт без слов.
Как-то Валерия, смеясь, сообщила ему, что понимает его лучше мужа, что, чувствует всякое его внутреннее настроение, и даже знает иногда, о чем он думает.
Сейчас она понимает, что он хочет компенсации за эти месяцы, что он хочет власти над ней. И она служит ему. Ему служит ее горячее мокрое лоно, ее тугая попа, ее любящий рот, ее язык блуждает по его телу, вылизывая все, не зная стыда.
И в эти минуты он прощает ее. Прощает ее бегство, и ее выбор, который был не в пользу его.
Он лежит в блаженстве, которое, казалось, никогда в своей жизни не испытывал с женщиной. Он победитель. Ему дали это понять, и предоставили все доказательства, которые только может предоставить любящая женщина.
Она тихо подбирается к нему и устраивается на его груди. Наташа всегда откатывается после любви в сторону, а Валерия старается прижаться и затихнуть. Он невольно сравнивает их, и мысль о Наташе ему болезненна. И тут до него доходит, что испытывала Валерия, которая так хотела быть верной мужу всю жизнь. И он тихо целует ее в глаза.
Надо бы перекусить, надо встать. Но они чувствую одно и тоже, они не хотят расставаться, они хотят быть вместе и чувствовать друг друга.
- Я так часто возвращаюсь мыслями в нашу молодость, - говорит она. - Ты знаешь, как ты мне нравился? Мне нравились твои глаза, то, что ты умный. Но больше всего мне нравилось то, что тебя уважали хулиганы. Ты был интеллигент, а мальчишки тебя уважали. И я думала - за что? И меня тянуло к тебе. Я жалею, что не прожила с тобой жизнь, и не родила тебе ребенка.
Он тоже перенесся в молодость, в их рабочий поселок. Он никогда не думал, что местная шпана его уважала. Но сейчас ответить на вопрос, почему все-таки это было, ему легко. Он вырос с этими ребятами, которые презирали интеллигентов. Но он был для них свой. И в тоже время - "умный". Это было необычно для них. Отсюда и их бережное отношение к нему.
Но надо же каковы девушки, все они видят. И в первую очередь видят место молодого человека в социальной иерархии.
- А Павел? - почему-то спрашивает он. - Павел всегда был самым блестящим офицеров?
- Нет, - отвечает она. - Он порядочный, не карьерист. А не карьерист не может быть блестящим офицером.
И они молчат. Снова между ними ложится тень, теперь уже две тени, только Валерия об этом не знает.
Они провели весь день вместе, им было очень хорошо. Они наполняли друг друга теплом, они давали друг другу поддержку и надежду. И снова, когда они были вместе, им было ничего не страшно.
Селянов любовался Валерией. Он говорил ей, что она самая лучшая и красивая. Она, в которой раз удивлялась, что никто кроме него ей об этом не говорил. Селянов объяснял это тем, что мужчины ее просто боялись, она казалась неприступной. Она засмеялась и сказала, что мужчинам это не казалось, она, в самом деле, была неприступной, даже в пьяном виде отлично контролировала себя.
Между тем приближался вечер и время прихода Наташи. Но говорить об этом Селянову не хотелось. Он вообще не понимал, как объяснить появление в его жизни во второй раз этой молодой женщины.
Он понимал, что любит Валерию. И опять хотел быть с нею.