Будучи не до конца уверенным в благородстве целей 'инициативной группы', с которой меня познакомила Мария Карловна, я старался не давать однозначного ответа так долго, как это было возможно. Но время шло, а моя потенциальная работодательница не отступала ни перед чем в желании заполучить меня в лабораторию. В конечном итоге, я прямо потребовал объяснить мне поставленные задачи и дождался, наконец, некоторых ответов.
Этот памятный разговор состоялся вскоре после моего первого визита в лабораторию. Решительно отвергнув все альтернативы, Мария Карловна настояла на том, что лучшего места для беседы не найти. Но даже там она, похоже, не чувствовала себя в безопасности, пока мы не прошли в изолированное помещение в глубине уже знакомого мне коридора без окон и с белыми стенами, которое почему-то проассоциировалась у меня с палатой для буйных душевнобольных. В жизни я, конечно, такой не видел, но мне кажется, она должна была бы выглядеть именно так.
- Итак... - начал я, чтобы нарушить молчание, от которого уже становилось не по себе. - Вы, кажется, хотели что-то мне рассказать.
- Присаживайтесь, Алексей, - устало ответила Мария Карловна, указывая на глубокое мягкое кресло в центре комнаты.
Кресел было два. А напротив стоял диван, выполненный в том же стиле и обитый таким же кожзаменителем кремового цвета. А то и кожей.
Сдержанно поблагодарив за приглашение, я присел, но был слишком напряжён, чтобы по достоинству оценить предоставленный комфорт.
- Скажите мне, как учёный учёному, - начала эта малоприятная дама, - ваша способность к науке принесла вам много пользы в жизни? Я имею в виду реальную жизнь.
Я ожидал чего угодно, только не душещипательной беседы о своём месте в мире. Таких бесед в своё время у меня уже было предостаточно, поэтому про себя я глубоко вздохнул, но внешне не стал подавать виду.
- Я работаю по специальности. Зарабатываю себе этим на хлеб. Мне это нравится.
Во взгляде собеседницы я уловил такое снисхождение, что мне внезапно стало стыдно, сам не знаю за что. Но уже в следующую секунду я разозлился сам на себя, и эта злость придала мне наглости, благодаря чему, не удержавшись, я произнёс то, что уже давно вертелось на языке.
- Мария Карловна, позвольте и вам задать вопрос, - я даже подался вперёд, чтобы не пропустить выражение её лица во время ответа. - Давно физики признают филологию наукой? - и, не сдержавшись, добавил: - Как учёный учёному.
Она долго на меня смотрела. Наконец, растянула губы в усмешке.
- Таким вы нравитесь мне больше. Что ж, будь по-вашему. Оставим пустые беседы, - Мария Карловна обвела взглядом комнату, собираясь с мыслями. - Я, кажется, упоминала, что у проекта есть конечная цель, каким бы разрозненным он ни казался.
- Вы даже упомянули, что это связано с... Нынешним состоянием нашей атмосферы.
Она поморщилась.
- Называйте вещи своими именами. У нас тут официальный Конец Света.
Несмотря на все недостатки, отказать этой женщине в смелости было нельзя - сам я порой боялся даже мыслить такими терминами.
- Как хотите. Вы говорили, что собираетесь его предотвратить.
- Сделать что?.. Алексей, побойтесь Бога! Ад падает на Землю! Остановить это не в наших силах. Да и вообще, подозреваю, что ни в чьих.
Эта демонстративно бурная реакция не вызвала во мне положительных эмоций.
- Но тогда я вас не понимаю. Вы сказали...
- Что я избавлю вас от этого, - она снова поймала мой взгляд на мгновенье, но тут же встала со своего места, задумчиво посмотрела куда-то мимо меня, а затем начала ходить по комнате, словно читая лекцию. - Вы когда-нибудь задумывались над существованием иных миров, Алексей? Я имею в виду, до всего этого.
Я пожал плечами. Но, сообразив, что Мария Карловна не смотрит на меня, ответил вслух:
- Не знаю. Может быть, в детстве, но потом было как-то не до этого.
- Я давно поняла. Гораздо раньше, чем завертелось всё это. Иначе просто не могло быть - мы слишком ограничены, слишком слабы. Мы просто не имеем права быть единственными. А теперь у нас есть неоспоримые доказательства. Они пришли в наш мир, спасаясь от чего-то в своём. Мы можем сделать то же.
- Уйти? Куда? - устав следить за однообразной траекторией её движения, я с тоской посмотрел на дверь - наш разговор начал выходить за рамки реального, и у меня возникло острое ощущение, что я теряю время даром.
- В другое место. Принципиально другое. Или, напротив, очень похожее на наше.
- Поясните, пожалуйста.
- Существует много миров, Лёша, - обращение неприятно резануло слух, но я не рискнул перебивать. - Гораздо больше, чем вы можете себе представить - я научно это доказала, хотя вам мои выкладки вряд ли поведают о многом. Мы не можем туда попасть - у нас, я имею в виду всё человечество, просто нет таких технологий, чтобы обнаружить точки соприкосновения, а они необходимы. Но мы можем создать одну из них. А с ней и мир, конечную цель перехода.
- Вы с ума сошли?
Мой вопрос заставил её остановиться.
- Думайте, Лёша, думайте. Вы же филолог. Вспомните литературу. Сколько миров создали творцы? Самых разных! На бумаге, на холсте, на пяти несчастных линиях нотного стана. Всем им не хватает только одного - физического воплощения. А я знаю, как их воплотить. Вернее, всего один, но ведь больше нам и не потребуется. Я нашла способ спроецировать такой мир на координаты пространства-времени.
- Это абсурд!
- О нет, - она снова оказалась рядом, её глаза блестели. - Это наука. Этот мир будет вполне реален, правда, значительно меньше этой Вселенной. Но зачем нам Вселенная, когда мы до сих пор так и не освоили планету? Это будет эдакий пространственный карман. А самое главное - мы сможем уйти в этот мир, потому что в момент создания проекции само сознание 'проектора' - человека, формирующего мир, будет точкой соприкосновения. А эти твари - нет.
- Откуда вы знаете? - тут уже с места поднялся я. - Нам неизвестно, на что они способны.
- Они нашли точку соприкосновения с нашим миром. А с новым миром их просто не будет. Одна-единственная, она будет существовать лишь в момент его создания.
- Хорошо, допустим даже, вы правы и, допустим... Допустим, я в это поверю, - хотя, откровенно говоря, в тот момент я был крайне далёк от этого. - Тогда, если я правильно понимаю, все те удивительные эксперименты, что я здесь видел, проводятся с целью подготовки к этому переходу. Кого вы здесь собрали? Химики, физики, биологи...
- Здесь самые светлые умы. В большинстве - узкие специалисты, вам даже названия некоторых специализаций ни о чём не скажут.
Снисходительность, снова прозвучавшая в её голосе, кольнула меня.
- Конечно. И тогда встаёт закономерный вопрос - зачем вам филолог?
- Я как раз к этому веду, - раздражённо заметила Мария Карловна. - Видите ли, мы уже проводили серию экспериментов по созданию... Решено было условно назвать его Эдем.
- Скромно, - не сдержался я.
- Не перебивайте. Проект в разработке. Пока у нас...
- Ничего не получалось?
- Ошибаетесь, - холодно ответила она. - У нас получился нестабильный, неконтролируемый, непригодный для жизни хаос. Мы стали искать ответы. И наткнулись на теорию Сепира-Уорфа.
Это было так неожиданно, что в первую секунду я подумал, что ослышался. А когда осознал смысл сказанного, не смог сдержать смех.
- Поверьте, вы её слишком буквально поняли. Эта концепция говорит всего лишь о пути познания мира...
- Язык - упорядочивает - сознание, - процитировала Мария Карловна, делая ударение на каждом слове и глядя мне в глаза.
И до меня дошло.
Улыбка сошла с моего лица. И, должен признать, азарт, с которым я позже просиживал сутки напролёт над своими выкладками, родился именно в тот момент.
- А создание мира, о котором вы говорите, базируется именно на сознании...
- Наконец-то, - ехидно заметила моя собеседница. - Люди, выступавшие в роли экспериментальных 'проекторов' были вменяемы и адекватны. Но проекция рассыпалась раз за разом. Выясните, почему - и вы отправитесь с нами в рай.
Я сглотнул. Перспектива была уникальной, но в этот момент меня почему-то занимала другая мысль.
- Вот так просто? Бросив всё, шагнуть в неизвестность?
- Что бросить, Лёша? Ваш университет? - сарказм в её голосе можно было ощутить почти физически. - Только не говорите мне, что это работа вашей мечты! Кроме того, мир умирает. СМИ передают, что эта дрянь спускается ниже со стабильно нарастающей скоростью.
- Допустим. Но вы совсем не даёте людям шанса? Может, мы отобьёмся!
Мария Карловна хмыкнула, уже направляясь к двери.
- Может. Но я не собираюсь проверять.
И, давая мне знать, что разговор окончен, она вышла из кабинета.
Я мог перепутать детали, но сам разговор помню почти дословно. Я многократно прокручивал его в голове, то пытаясь убедить себя в том, что есть надежда на благоприятный исход, то ища подвох в рассуждениях Марии Карловны в минуты сомнений.
Я всё ещё пребываю в этих сомнениях, но решение было принято сразу, ведь от таких предложений не отказываются. И сейчас, сидя на полу среди множества исчерченных ложными путями листов, с тяжёлой от перманентной нехватки сна головой, мне кажется, я почти нашёл решение. Почти.
Однако за окном уже начинает светать. Посему, думаю, дальнейшие пояснения я приберегу для другого раза.