Санникова Елена : другие произведения.

Политзаключенный Михаил Трепашкин

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Оценка: 1.00*2  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    22 октября 2003 года в Москве был арестован Михаил Иванович Трепашкин - адвокат сестер Алены и Татьяны Морозовых, пострадавших в результате взрыва жилого дома в Москве 9 сентября 1999 года. Ожидалось оглашение Трепашкиным в суде результатов его собственных расследований о причастности этому взрыву российских спецслужб.
  22 октября 2003 года в Москве был арестован Михаил Иванович Трепашкин - адвокат сестер Алены и Татьяны Морозовых, пострадавших в результате взрыва жилого дома в Москве 9 сентября 1999 года. Ожидалось оглашение Трепашкиным в суде результатов его собственных расследований о причастности этому взрыву российских спецслужб.
   Когда автомобиль, в котором ехал Михаил Трепашкин, остановила ГАИ, на обочине уже ждала группа захвата. "Стражи порядка" откровенно швырнули в машину сверток. В нем оказался пистолет. Михаила Трепашкина тут же арестовали. Это произошло ровно за неделю до начала судебного заседания по взрывам жилых домов.
   19 мая 2004 года адвокат был приговорен к 4-м годам колонии-поселения по обвинению в "незаконном хранении оружия".
   Ранее, в 1998 году Михаил Трепашкин как бывший сотрудник ФСБ принял участие в пресс-конференции, на которой прозвучали обвинения ФСБ в повальной коррупции и организации бессудных казней. На момент ареста Трепашкин уже находился под следствием по другому обвинению по линии ФСБ - в "разглашении государственной тайны".
   Вскоре после ареста Михаила Трепашкина газета "Московские новости" опубликовала часть материалов, которые намеревался представить суду адвокат.
   31 августа 2005 года Михаил Трепшкин был выпушен на свободу условно-досрочно. Через два дня он провел в Москве пресс-конференцию и дал интервью ряду инфорґмационных агентств. Вскоре прокуратура опротестовала его условно-досрочное освобождение, и 18 сентября Михаил Трепашкин был вновь арестован в Москве и этапирован в колонию N 13 Нижнего Тагила Свердловской области.
   9 марта 2007 года суд Нижнего Тагила вынес постановление о переводе Михаила Трепашкина на общий режим содержания под стражей, т. е. более суровый режим, чем тот, что изначально был в приговоре. В настоящее время Трепашкин находится до решения суда кассационной инстанции в камере-одиночке.
   Михаил Трепашкин страдает тяжелой формой аллергической бронхиальной астмы. В лечении ему систематически отказывают и продолжают содержать в условиях, способствующих обострению болезни. Колония находится рядом с металлургическим комбинатом, где от запаха и дыма горелого железа (ферро-титана) даже здоровые люди начинают задыхаться. Это вызывает у Михаила постоянные приступы астмы, доходящие до 4-й степени при обострении, с дыхательной недостаточностью II-Ш степени.
   По мнению адвокатов Михаила Трепашкина и Общественного комитета в его защиту, жизнь Михаил Трепашкина сегодня - в серьезной опасности.
  КРАТКАЯ БИОГРАФИЯ
  
   Михаил Иванович Трепашкин родился 7 апреля 1957 года в д. Мальково Лиозненского района Витебской области.
   С 1974 года учился на режиссерском отделении ВКПУ (г. Витебск).
   С 3 мая 1975 года проходил службу в Военно-Морском Флоте. В декабре 1975 года окончил ускоренные курсы со специальностью "гидроакустик" и курсы легководолазной подготовки Балтийского флота (г. Ленинград).
   С декабря 1975 года по май 1978 года служил на подводной лодке во флотилии Северного флота старшим гидроакустиком. Имел звание "Лучший гидроакустик флота", чемпион подводной спартакиады 1976 года. За усовершенствование систем БИГАС (боевого использования гидроакустических систем) получил два удостоверения РИЗ (рационализаторов и изобретателей).
   В 1977 году окончил отделение журналистики при политотделе флотилии, был внештатным военным корреспондентом газеты "Подводник Заполярья".
   С 1 августа 1979 года по июль 1997 года служил в органах госбезопасности.
   С 1 августа 1979 года по 1 августа 1984 года -- слушатель следственного факультета Высшей школы КГБ СССР.
   В августе 1984 года начал работу с должности младшего следователя Следотдела КГБ СССР (Лефортово), занимался расследованием дел по крупным международным контрабандным группам, нелегально вывозившим за рубеж культурные ценности (иконы, картины, антиквариат и т. п.), а также дел по организованной преступности, получивших общественный резонанс. Ценностями, перехваченными у контрабандистов в результате работы Трепашкина, были снабжены Музеи Московского Кремля, Государственный Исторический музей, Музей древнерусского искусства им. А. Рублева, Загорский музей-заповедник "Троице-Сергиева лавра", Третьяковская галерея, Музей искусства народов Востока и другие.
   Эта работа была прервана в связи с упразднением следствия в органах госбезопасности на основании Указа Президента России Ельцина Б. Н. от 21 декабря 1993 года. Трепашкин окончил ее в должности старшего следователя по особо важным делам.
   В 1994 году получил звание "подполковник юстиции" за расследование взрывов в России и Азербайджане.
   С июля 1995 года - старший консультант в 3-м отделе УСБ ФСБ РФ.
   12 мая 1997 года Трепашкин был уволен из органов госбезопасности.
   После увольнения из ФСБ РФ работал в фармацевтической фирме юристом, сотрудничал с фондом "Милосердие" и Фондом социальной поддержки молодежи.
   С января по август 1998 года занимал должность начальника следственного отдела Управления Федеральной службы налоговой полиции России по Московской области, уволился в звании полковника на пенсию.
   31 января 2001 года стал адвокатом Межрегиональной коллегии адвокатов "Межрегион" (позже - Московская коллегия адвокатов "Межрегион"), где проработал до дня ареста - 22 октября 2003 года. На день задержания остались незавершенными более сорока адвокатских дел Михаила Трепашкина.
  (Составлено на основании автобиографии М. Трепашкина)
  
  
  
  ЧТО ЖЕ ХОТел ПРЕДСТАВИТЬ СУДУ
  
  МИХАИЛ ТРЕПАШКИН?
  
   За несколько дней до ареста с Михаилом Трепашкиным успел поговорить корреспондент газеты "Московские новости" Игорь Корольков. Он узнал следующее. Подвал взорванного дома сдавался в аренду неким Блюменфельдом. "По горячим следам" со слов Блюменфельда был составлен фоторобот арендатора. Однако впоследствии фоторобот исчез из дела, но Трепашкин успел его увидеть и опознал некоего Владимира Михайловича Романовича, тайного агента ФСБ, который специализировался на внедрении в чеченские группировки. Спустя несколько месяцев после взрывов жилых домов в Москве Романович погиб на Кипре, попав под машину. Трепашкин свидетельствует, что сталкивался с Романовичем еще в годы работы в ФСБ, что в 1996 году Романович был арестован в Москве как член группировки, которая занималась отправкой оружия в Чечню, однако был выпущен после вмешательства высґших чинов ФСБ. Именно тогда Трепашкину сообщили, что Романович работает на ФСБ.
   После ареста Трепашкина Корольков связался с Марґком Блюменфельдом, который сообщил журналисту, что сначала с его слов был составлен фоторобот, но позже сотрудники ФСБ вынудили его опознать по фотографии Гочияева, хотя это лицо ему не было знакомо. Реальное же лицо было "забыто" следствием.
   Михаил Трепашкин также собирал информацию о Татьяне Королевой, которая зарегистрировала компанию, арендовавшую подвалы для закладки бомб. По сообщениям прессы, Королеву задержали в промежутке между первым и вторым взрывами, но затем отпустили по непонятным причинам. Позже в прессе появились сведения со ссылкой на источники в правоохранительных органах, что Королева якобы бежала с Гочияевым в Чечню. Но Трепашкину удалось установить, что Королева никуда не уезжала и все годы после взрывов продолжала работать в Москве, причем ею были зарегистрированы десятки компаний.
   В июле 2002 года Ачемез Гочияев прислал из своего убежища письменное заявление и видеозапись Юрию Фельштинскому, российскому историку, проживавшему в Бостоне, и Александру Литвиненко, которые ранее написали книгу о взрывах 1999 года. Гочияев утверждал, что от имени его компании были арендованы четыре подвала в Москве, однако арендовал их не он сам, а его партнер, который, как он считает, был связан с ФСБ. Имени этого партнера он не сообщил. Гочияев заявлял, что ничего не знал о взрывных устройствах, и после второго взрыва, когда понял, что его "подставили", он бежал.
   Судебный процесс, на котором должен был выступить Михаил Трепашкин, начался 31 октября, т. е. через 9 дней после его ареста. Обвиняемыми по делу проходили Адам Деккушев и Юсуф Крымшамхалов, перевозившие взрывчатку, но не знавшие об основной стороне дела. Процесс был закрытым "по соображениям государственной безопасности". Михаил Трепашкин мог быть единственным независимым наблюдателем на процессе, но его "устранили".
   Михаил Трепашкин начал свое расследование по просьбе ныне покойного Сергея Юшенкова, депутата Госдумы, который рассматривал версию о причастности ФСБ к взрывам и призывал провести парламентское расследование "учений" в Рязани. В апреле 2002 года Юшенков ездил в Вашингтон, где встречался с представителями Госдепартамента и членами Сенатской Комиссии по международным отношениям. В ходе этого визита Юшенков встретился с Аленой Морозовой и порекомендовал нанять Трепашкина в качестве адвоката в Москве.
   После того как в июне 2002 года было опубликовано письмо Гочияева, Сергей Юшенков обратился к Трепашкину с просьбой взяться за это дело от имени Общественной комиссии по расследованию взрывов жилых домов 1999 года, председателем которой, совместно с другим депутатом Думы, Сергеем Ковалевым, он являлся. Материалы, которые Трепашкин планировал обнародовать на суде от имени сестер Морозовых, были получены именно в результате этого расследования.
   Как только Трепашкин стал работать с Юшенковым, в ФСБ против него завели уголовное дело по обвинению в разглашении секретных сведений. В его квартире был проведен обыск, Трепашкина допрашивала военная прокуратура. Тогда же Юшенков, будучи депутатом Госдумы, официально запросил прокуратуру предоставить ему информацию по делу Трепашкина, благодаря чему, скорее всего, Трепашкину и удалось тогда избежать ареста.
   17 апреля 2003 года Юшенков был убит. 3 июля другой член Общественной комиссии по расследованию обстоятельств взрывов домов, Юрий Щекочихин, умер, предположительно, в результате отравления. Юшенков и Щекочихин были основной движущей силой Комиссии. После их гибели Комиссия фактически прекратила свою деятельность.
   Источник: www.trepashkin.ru, раздел "Суть дела"; "Михаил Трепашкин - политзаключенный".
  (дайджест материала)
  
  ИНТЕРВЬЮ
  
  Михаила Трепашкина от 4.09.2005, в период его условно-досрочного освобождения. Через две недели после этого
  
  интервью Трепашкин вновь был арестован
  
   Чечеппресс: Михаил, здравствуйте! Расскажите, пожалуйста, нашим читателям, что с вами произошло и как вы оказались за решеткой?
   Михаил Трепашкин: Для того чтобы возбудить в отношении меня уголовное дело и привлечь к уголовной ответственности, в мою квартиру вначале были подброшены несколько патронов. Это явно было сделано одним из лиц, связанных с ФСБ. Однако суд сразу не осмелился применить меру пресечения в виде заключения под стражу. И тогда был подброшен пистолет. При следовании с клиентом из города Дмитрова Московской области, куда мы выезжали для участия в следственных действиях в Москву, я был задержан сотрудниками ГИБДД. И, практически на глазах у всех, мне была подброшена сумочка с пистолетом, тут же изъята, и объявлено, что она хранилась у меня под задним сиденьем автомашины.
   А причиной моего преследования, конечно же, является то, что я представлял интересы потерпевших во взрывах домов в Москве и Волгодонске. Этот процесс должен был начаться в конце октября 2003 года в Московском городском суде, и там я должен был представлять интересы потерпевших, сестер Морозовых. За несколько дней до начала процесса мне и был подкинут пистолет в машину, и на этом основании меня взяли под стражу.
   Упрятав меня за решетку, ФСБ сделала все для того, чтобы я не смог участвовать в этом судебном процессе, если его еще можно назвать судебным. А вот почему руководство России боится правды о взрывах домов в 1999 году, вот это вопрос! При этом необходимо отметить и то, что именно взрывы домов в российских городах в 1999 году послужили причиной развязывания второй чеченской войны, о чем неоднократно заявляли высшие должностные лица России, включая и самого Путина. Хотя ни одного чеченца в качестве обвиняемого, даже по версии российской прокуратуры и ФСБ, по делу о взрывах домов не проходит. Карачаевцы есть, а чеченцев нет ни одного.
   Чеченпресс: Михаил, вы неоднократно заявляли, что у Вас есть серьезные основания подозревать в организации этих взрывов спецслужбы России. Расскажите, пожалуйста, какие у вас были аргументы, чтобы подозревать ФСБ в причастности к взрывам на улице Гурьянова и Каширском шоссе?
   Михаил Трепашкин: Мне хотелось бы немножко дальше уйти, вглубь. Дело в том, что я принимал участие в конце 80-х - начале 90-х годов в расследовании ряда террористических актов. В частности, я получил звание подполковника юстиции досрочно за расследование взрыва в метро в Баку. То есть, я имел определенный опыт в расследовании таких дел. И поэтому здесь, когда посмотрел характер, как это все происходило, понял, что это преступление раскрываемое. При всех возможностях оно раскрываемо. Но если оно не раскрывается, сразу возникает вопрос: а кто же в этом заинтересован? Это первый момент, чисто логический, на знание системы работы органов госбезопасности и их возможностей. Второй момент - это сам по себе ход расследований. Первоначально по горячим следам был изготовлен фоторобот, по которому можно определить, кто приходил снимать в аренду это помещение. Однако когда появились данные о том, что аренда оформлялась на паспорт Лайпанова, фоторобот тут же был изменен и искусственно подогнан сотрудниками, которые должны объективно расследовать, под фотографию Лайпанова. Однако в дальнейшем выяснилось, что Лайпанов умер еще до того, как помещение было сдано в аренду, и использовался его поддельный паспорт. И возникала тогда тупиковая ситуация: какой же тогда фоторобот действителен - тот, который по свежим следам рисовали, или тот, который обрисовывали после нахождения паспорта Лайпанова. После чего появилась третья версия: во всем виновен Гочияев, поскольку конкретно вырисовывалась его фигура, и практически его объявили виновным, и фоторобот потерял актуальность для органов следствия. Была еще ситуация, когда можно было того же самого Гочияева найти, допросить и выяснить ряд моментов, которые интересны были для следствия. Однако, как заявил человек, сотрудничавший с госбезопасностью - лучше найти Гочияева мертвым и списать все на него, чем выяснять все детали, тратить время на это и тому подобное. И еще один момент. Дело в том, что в 2000 году был суд, где обвинялись люди во взрывах еще во время первой чеченской войны. Были в Москве несколько взрывов, которые обошлись без жертв, это был взрыв в автобусе на ВДНХ, потом в метро, и попытка заложить взрывное устройство под железнодорожное полотно. Так вот, там было абсолютно четко доказано, что эти бомбы были заложены людьми, тесно связанными с ФСБ, и было доказано, что они делали теракты. Если это могло быть тогда, во время первой чеченской, и прямая связь с ФСБ выходила, на судебных процессах свидетели доказывали, это тоже являлось сильным аргументом. Если тогда это было так, то почему здесь нет?
   И вот эта ложь, которая наслаивалась все время - и во время следствия, и во время судебного рассмотрения, и то, как шел суд по взрывам в Москве и Волгодонске, до сих пор у меня есть убежденность, что истинные виновники не найдены. Что же касается дела Декушева и Крымшамхалова, которых осудили за совершения этого преступления, то их осудили только для того, чтобы, как я понимаю, ввести в заблуждение общественное мнение относительно истинных заказчиков и организаторов этих террористических актов.
   Я, сидя под стражей в изоляторе, слышал, поскольку информация в тюрьмах очень быстро распространяется, что те же самые Крымшамхалов и Декушев высказывали обиду, что им якобы обещали дать гораздо меньшую меру наказания, если они скажут, что знали, что везут и для чего везут. И они, якобы, дали такие показания, будто знали, что везут гексоген. А в действительности они не знали, их просто обманули, дали большие сроки, хотя в действительности они этой информацией не обладали, что везут и для чего везут. То есть, ни Декушев, ни Крымшамхалов не являются виновными по этому делу, потому как в их действиях отсутствует преступный умысел, и это понимает любой студент-первокурсник юридического института.
   Не случайно власть вела так посредственно это следствие. Следователи в первую очередь не собирали доказательства о преступлении, а уничтожали их. Кроме того, в ходе работы Общественной комиссии по расследованию взрывов домов депутата Госдумы Сергея Юшенкова, членом которой был и я, вскрылся факт, что показания Гочияева о причастности ФСБ Российской Федерации к взрывам домов так и не были опровергнуты официальной версией, официальным следствием. Кроме этого, в России существует довольно неплохой закон 1993 года, закон о государственной тайне, который категорически запрещает секретить дела, где имеется массовая гибель людей, либо нарушаются права человека. А у нас такие дела секретят. Почему? Это говорит о многом.
   Если вы помните, еще в 1999 году, сразу же после того, как сотрудников ФСБ задержали по горячим следам в городе Рязани, после неудавшегося подрыва жилого дома, один журналист задал Путину вопрос о возможной причастности ФСБ ко всем этим преступлениям. На что Путин ответил, что сама мысль о том, что спецслужбы могут убить собственных граждан, уже кощунственна. То есть основной аргумент защитников ФСБ состоит именно в том, что ФСБ ни при каких обстоятельствах не может убить собственных граждан. Именно поэтому я привел Вам все эти примеры, когда в 2000 году за терроризм в Москве были осуждены люди, связанные с ФСБ. А ведь это доказывает, что спецслужбы России не только способны на внесудебные казни и убийства граждан своей страны, но и активно применяют эти методы для достижения политических целей...
   Мы напрасно забыли дело о покушении на Березовского. Дело в том, что там сотрудники суперсекретного подразделения ФСБ Российской Федерации конкретно называли, что было создано Управление, которое перешло на путь устранения политиков, бизнесменов и преступных авторитетов, в том числе и путем взрывов. Это однозначно отвечает на вопрос, могут ли сотрудники взорвать троллейбус или дом. И потом: если они убивают одного-двух человек путем взрыва, то почему они не могут взорвать дом, метро или троллейбус? По тому делу было много конкретных доказательств. Однако оно почему-то было замято. А зря. Потому что, если бы оно было объективно расследовано, если бы комиссия Государственной Думы и российская общественность еще тогда, в 1998 году взяла бы это дело под контроль и довела до конца, возможно, что взрывов домов не было бы, да и войны в Чечне не было бы тоже. Кстати, именно по уголовному делу о покушении на Березовского проходили те же самые лица из числа сотрудников ФСБ, которые в свое время организовали и совершили убийство первого Президента ЧРИ Джохара Дудаева.
   Чеченпресс: Михаил, чем вы намерены заниматься дальше? Намерены ли вы после освобождения возобновить сотрудничество с комиссией по расследованию взрывов жилых домов в Москве и Волгодонске?
   Михаил Трепашкин: У меня до сих пор в результате ареста оказались не выполнены обязательства перед потерпевшими от взрывов домов. И, соответственно, я должен продолжить эту работу как адвокат.
   Находясь под стражей, я смотрел и дела моих сокамерников, и абсолютно точно у нас произошел поворот от демократии к худшему. На словах звучит очень здорово, Путин выступает, говорит все правильно, все хорошо, а на деле все наоборот получается. Мы очень далеко отошли от тех демократических завоеваний, которые мы получили в конце 80-х - начале 90-х годов. Совершенно в противоположную сторону ушли. В связи с этим мне хотелось бы продолжить свою работу, заниматься адвокатской деятельностью. Так же буду заниматься правозащитной деятельностью. Поскольку, находясь в местах заключения, я посмотрел, сколько там беспредела.
   И здесь специально для "Чеченпресс" я считаю необходимым заявить следующее: в местах лишения свободы мне стало известно о том, что относительно чеченцев и ингушей в ГУИН России имеется распоряжение - всех осужденных лиц чеченской и ингушской национальности свозить для отбытия срока в лагеря, находящиеся на территории Сибири и Урала, где и условия содержания, и климат намного жестче, чем по России в целом. Все это есть прямое нарушение резолюции ООН, где сказано о том, что лица, осужденные за совершение преступлений, должны отбывать наказание в непосредственной близости от их места жительства. Но и это еще не все. После прибытия чеченцев и ингушей в лагеря их нередко месяцами держат в штрафных изоляторах и не выпускают в общую зону. В ШИЗО их пытают, требуя от них отречься от своих убеждений, от религии и национальности, и только после этого их выпускают в зону. А это на языке международного права называется геноцидом.
   Чеченпресс: Скажите, вы не боитесь того, что ваше преследование будет продолжено, не боитесь ли вы того, что вас могут убить российские спецслужбы, как они уже убили депутатов парламента Юшенкова и Щекочихина, которые занимались тем же, чем и вы?
   Михаил Трепашкин: По поводу того, боюсь я или нет... Я боюсь в первую очередь того, что моим детям придется жить в этой стране, в стране, где не соблюдаются элементарные права человека. Я убежден, что где у людей нет прав, там нет и свободы, а без свободы нет и будущего ни у государства, ни у его граждан. То, что я делаю, я делаю во имя того, чтобы в России хоть что-то менялось к лучшему. Чего я еще боюсь? Так это того, что моим детям рано или поздно придется смотреть в глаза представителям вашего народа и отвечать за все, что сегодня Путин и его подручные вытворяют на вашей земле и делают с вашими людьми. Я не хочу, чтобы моим детям было стыдно за своего отца, который в то время, когда его государство уничтожало целый народ, сидел молча, жил сытой жизнью и набивал свой карман деньгами.
   Я выступаю против насилия, в том числе и против войны в Чечне, и делаю это открыто. И я буду это делать, чего бы это мне ни стоило. Буквально несколько часов тому назад я дал большую пресс-конференцию для российских и иностранных СМИ, где опять поднял вопрос о преступлениях российских высших должностных лиц, о том, что Россия при Путине превращается в фашистское государство. Реакция ФСБ была незамедлительна -- буквально час назад ко мне домой, несмотря на вечернее время, явились два офицера ФСБ и принесли требование 16 сентября явиться в Нижний Тагил, где меня планируют опять отправить на зону, несмотря на то, что решение суда о моем освобождении уже вступило в законную силу. Это и есть ответ на вторую часть вашего вопроса.
   Чеченпресс: Михаил, спасибо вам за содержательное и интересное интервью. Мы желаем вам как можно дольше оставаться на свободе! И желаем успехов вам в вашем нелегком и опасном деле!
   Михаил Трепашкин: Спасибо вам.
  Интервью взял Сайхан Умаров, агентство Чеченпресс
  
  Жизнь Михаила Трепашкина
  
  продолжает оставаться под угрозой
  
  
  Заявление общественного комитета
  
  в защиту Михаила Трепашкина
  
   Положение политзаключенного Михаила Трепашкина продолжает оставаться крайне тяжелым!
   Администрация колонии продолжает препятствовать его контактам с адвокатами.
   Так, 8 декабря два адвоката - Елена Липцер и Роман Карпинский - приехали в колонию. После длительных ожиданий к Михаилу Ивановичу была допущена только Елена Липцер, а адвокат Роман Карпинский без каких-либо оснований допущен не был. При этом, по словам Михаила Ивановича, накануне их приезда администрация колонии активно допытывалась у него, зачем к нему едут московские адвокаты. Данный инцидент является грубым нарушением режима колонии-поселения, где Трепашкина имеет право навестить вообще любой человек без какого-либо предварительного согласования - не говоря уж об адвокате!
   Состояние здоровья Михаила Трепашкина продолжает ухудшаться. По свидетельству адвоката Елены Липцер и правозащитника Владимира Шаклеина, его мучают постоянные приступы бронхиальной астмы, он разговаривает, задыхаясь.
   При этом обращение Уполномоченного по правам человека Лукина по поводу необходимости немедленной госпитализации Трепашкина в городскую больницу на данный момент игнорируется администрацией колонии.
   18 декабря должно состояться судебное заседание по жалобам Михаила Трепашкина на произвол администрации (незаконные помещения в штрафной изолятор и пр.) и одновременно - по ходатайству администрации о переводе Трепашкина на более жесткий режим содержания - общий режим колонии.
   Мы утверждаем, что жизнь Михаила Трепашкина продолжает оставаться под угрозой - крайне тяжелое состояние здоровья и одновременно целенаправленное давлеґние на него со стороны администрации колонии делают ситуацию критической.
   Просим активного участия правозащитных организаций и широких слоев общественности в деле защиты Михаила Трепашкина!
   От Комитета защиты Михаила Трепашкина: Лев Пономарев; Эрнст Черный; Михаил Кригер; Елена Липцер; Елена Санникова; Александр Горелов; Владимир Шаклеин
  13 декабря 2006 года Контакт: trepashrinkomitet@yandex.ru
  
  
  Необходимо расследовать теракты и политические убийства, необходимо защитить политзаключенного
  
  Михаила Трепашкина
  
  Из Обращения Второго Всероссийского Съезда
  
  в защиту прав человека
  
   Убийства Анны Политковской и Александра Литвиненко потрясли мир.
   Мы увидели, как просто, со спокойным цинизмом, нисколько не обращая внимание на огромный общественный резонанс, жертвой террора были избраны люди, раскрывавшие мрачные тайны войны в Чечне и преступления силовиков.
   Сейчас в Нижнем Тагиле, в колонии-поселении, расположенной на территории колонии общего режима для бывших работников правоохранительных органов ФГУ ИК-13 ГУФСИН по Свердловской области, находится адвокат Михаил Трепашкин.
   Организацией "Международная Амнистия" он признан преследуемым по политическим причинам. Бывший полковник ФСБ Трепашкин занимался проблемой причастности спецслужб к взрывам домов в Москве в сентябре 1999 года, стал защитником пострадавших от этих взрывов.
   Михаил Трепашкин тяжело болен, администрация колонии всячески препятствует ему в праве на госпитализацию в городской больнице, куда его доставляли в связи с приступами бронхиальной астмы. Отказы в госпитализации поддерживаются прокуратурой Свердловской области. При этом неофициально делаются ссылки на московский уровень источника отказа.
   У нас есть серьезные основания полагать, что Трепашкин может стать очередной жертвой в серии расправ...
  10 декабря 2006 г., Москва
  
  ИЗ ПИСЕМ МИХАИЛА ТРЕПАШКИНА
  
  Из письма от 6 августа 2006 года
  
   ...События сложились так, что мне удалось написать только сейчас (ШИЗО, строгий режим изоляции, "шмоны" и т. п. обстановка очень мешали). Мало кто понимает, под каким "надзором" я здесь нахожусь. Даже в суд меня ведут под конвоем от 8 до 12 человек - офицеров ФГУ-13. Говорят, что якобы меня в КГБ СССР учили останавливать сердце человека на расстоянии, поэтому и нужен такой конвой. Кто пускает такую муть, не знаю. Начальник отряда Головин А. Ю. утверждает, что я загипнотизировал всю колонию (объясняя, почему меня многие поддерживают), поэтому запрещается даже с другими заключенными разговаривать под угрозой наказания. Запрещают говорить даже с представителями администрации, если она вольнонаемная. Адвокатам тоже устраивают препятствия в контактах со мною... Дело в том, что ИК-13 в оперативном плане обслуживается ФСБ РФ, и можно не один том написать об их кознях, мероприятиях и операциях, чудовищных и тупых.
   ...Очевидно, что сейчас в стране снова творится беспредел, появилось много преследуемых по политическим мотивам. А главное, в правлении государства появились признаки клики. Бесспорно, что суды политизированы и зависимы от властей. Надо обращать внимание людей на эти явления! Сделать это можно путем публикации в СМИ по конкретным уголовным делам. Без стеснения могу сказать, что мое уголовное дело - словно стенд для показа беспредела, заказного судейства, нарушения прав осужденных, применения пыток и т. д., и т. п.
   Информации здесь очень мало о цивильной жизни. Из всех средств периодической печати мы получаем с опозданием на несколько дней две газеты: "Областная газета" (типичное восхваление деятельности ЦКовского босса - губернатора Росселя Э. Э.) и "Зона". Ясно, что они малоинформационны. Поэтому любые издания, в особенности по правам человека, очень интересны. Ничего не могу получать о создании новых партий, о деятельности оппозиции... Статьи и периодику мне можно высылать по почте на адрес колонии (622013, Свердловская обл., Нижний Тагил, ИК-13).
   Я хотел бы добавить немного о себе, чтобы лучше быґло понять, что произошло. Дело в том, что в КГБ СССР я возглавлял так называемое "демократическое молодежное движение" в 80-е годы, и наше руководство в Лефортове мирилось с этим, так как у меня была очень работоспособная и грамотная группа по линии борьбы с незаконным вывозом за границу икон и других предметов старины. Мы смело выступали за гласность, равенство закона для всех, невзирая на чины, справедливость и т. д.
   Когда в ФСБ пришел Патрушев Н. П. из ГПУ Администрации Президента России, он начал проводить нездоровую политику (прием на должности за деньги, одних давить, других не трогать, хотя на них не одно убийство, и т. д.) О превращении ФСБ РФ в преступную структуру я писал еще в мае 1997 года Президенту России Ельцину Б. Н. (письмо, вроде, было опубликовано в книге А. Литвиненко "Лубянская преступная группировка"). О моей борьбе с коррупцией и другими подобными явлениями среди руководства силовых структур есть материалы: "Силовые структуры запутались в собственных интригах", "Независимая газета", декабрь 1994; "Генштаб помогал дудаевской мафии?", "Комсомольская правда" за 12 или 13 мая 1997, автор Сокирко В. А.; "Борца с чеченским бандитизмом заставили уволиться из ФСБ", "Коммерсант" за апрель 1998, автор Западинская Е. Ю.; "Приказано молчать", "Литературная газета", конец ноября - начало декабря 1998, автор Игорь Андреев.
   Они дают основу, чтобы понять, почему так ополчились на меня руководители спецслужб, когда я стал защищать интересы потерпевших от взрыва домов, стал экспертом общественной комиссии Госдумы РФ по расследованию обстоятельств взрывов домов в Москве в сентябре 1999 года (руководитель Ковалев С. А.) и почему меня арестовали.
   Сейчас многие предпочитают молчать, когда речь идет о нарушениях прав человека. Тем более ФСИН РФ и прокуратура всячески скрывают, что происходит в исправительных колониях... Осужденных унижают, избивают и убивают. Преступления скрываются. Чтобы этого не происходило, нужно бить тревогу по каждому факту беззакония!..
  Из письма от 20 февраля 2007 года
  
   ...О демократическом молодежном движении в 80-е годы в Лефортове, о скандале на 1-м съезде философов в 1982 году (устроенном молодыми преподавателями Высшей школы КГБ СССР Кондауровым и Матвиевским), о демонстрации сотрудников нескольких управлений МБ РФ в 1993 году Вы не могли слышать. А подобных акций было немало, в том числе в подразделениях "Альфы" и "Вымпела", иначе никаких изменений в стране не произошло бы (!?) Но эти факты старались не предавать широкой гласности. Самыми известными были в Центральном аппарате КГБ СССР моя фамилия и фамилия Цокова Александра (он потом стал депутатом от ДС, набрав 87% голосов в Бабушкинском избирательном округе г. Москвы). Я в период начала перестройки активно выступал за "китайский путь" развития экономики (развития частной собственности наряду с государственной, а не передачи госсобственности, принадлежащей многим людям, в руки совбуров, т. е. советской буржуазии; приоритет развития малых производств в сельском хозяйстве и т. д.) Я до сих пор придерживаюсь этой точки зрения. Я писал много научных работ, которые занимали даже 1-е места по КГБ СССР. Меня неоднократно еще в конце 80-х годов приглашали на преподавательскую работу на кафедры: истории органов госбезопасности, истории КПСС, философии и научного коммунизма, криминалистики, уголовного права и процесса. Везде у меня были научные работы. Все это в прошлом.
   ...Статьи 70 и 190-1 УК РСФСР я никогда не расследовал. На политические дела меня не определяли даже тогда, когда шла фильтрация задержанных в Белом доме в октябре 1993 года. У меня был свой имидж - законность и человечность. А это не всегда подходило под конъюнктуру руководителей (Патрушев Н. П. этого не знал, в связи с чем у нас сразу начались конфликты, т. к. он - беспредельщик, и законность для него - очень туманное понятие). В органах безопасности меня терпели и уважали за то, что я мог раскрыть любое преступление. Через мои руки прошло более 300 уголовных дел, еще более было осужденных, ведь я вел групповые дела. Но Вы не найдете ни одного человека, который скажет, что я посадил его незаконно. Все, освободившись, приходили потом ко мне просто как к человеку (за советом, за помощью), приглаґшали в гости, предлагали совместный легальный бизнес после увольнения. Ради интереса я могу дать координаты ряда моих бывших арестантов, и Вы можете пообщаться с ними, в том числе и женщинами (если они захотят вспомнить прошлое). Есть видеокассеты допросов и очных ставок. И если Вас все же беспокоит вопрос: не издевался ли я над арестованными, не фабриковал ли уголовные дела? - то можете начать с одного из "монстров" по контрабанде золота из СССР Степановой М. В. Она была задержана при попытке вывоза за границу сразу более 22 кг золота. Разумеется, не одна, а в группе лиц. Хотя она - лицо заинтересованное, но не думаю, что будет говорить неправду. Я верю почти всем своим бывшим подследственным.
   Теперь о нынешней ситуации.
   Самое страшное, что, удерживаясь 4-й год в условиях прессинга, издевательств и пыток, я начинаю резко меняться как человек... Я чувствую себя как будто в каком-то другом мире, а все, что было ранее, как будто вычитано из книги. Я на 4-м году строгой изоляции стал жить в каком-то абстрактно-мозговом мире. Будто все, что осталось в Москве, - это фрагменты пережитого душевно фильма. А в реальности такого не было. Конечно, словами все это передать трудно...
   Я бы сидел до конца срока, не дергаясь особо, но... у меня дома остались дети, без которых я не мог прожить ни дня, не соскучившись по ним. Я бы никогда не обратился за помощью к кому-либо, если бы вопрос решался лишь обо мне. Я будил всех и стучался во все двери, чтобы раньше оказаться в семье. Но достучаться и объяснить как следует, чтобы дошло до души и сознания, видимо, не сумел.
   В настоящее время, помимо моей писанины, есть уже 3 заключения известных юристов, что в моих деяниях не усматривается состава преступления. Правда, исследованию подвергались лишь эпизоды по ч. 1 ст. 222 УК РФ ("три гуся" по-зэковски), но этого уже достаточно, чтобы все обращения были направлены на требования:
   а) по пересмотру дела и отмене незаконного приговора от 19 мая 2004 года;
   б) о моем освобождении.
   Я, может быть, по наивности до сих пор не могу поґнять, что человека можно удерживать 4-й год в местах лиґшения свободы без какого-либо преступления, и некому потребовать освобождения. Четвертый год я жду чуда, что кто-то об этом напишет в СМИ, власти осознают и пересмотрят дело. Но пока одни лишь лозунги, без конкретики, которые власти научились "футболить" формально-бюрократическими фразами: "Нами проведена проверка, все законно и обоснованно".
   Как можно объяснить человеку, что его обоснованно и законно держат в тюрьме за хранение патронов, если он их не хранил??? Это равносильно тому, что писать: "Мы проверили. Вы - черный африканец". Мне доказали, что я - вовсе не я!? И никак не заставить этих ожиревших из прокуратуры и Военной коллегии Верховного Суда РФ заглянуть в дело, чтобы они удостоверились, что там нет того, что записано в сказке - приговоре от 19 мая 2004 года!
   ...Сам факт прихода к власти силовиков -- это показаґтель неблагополучной обстановки в обществе, и кроме репрессий, милитаризации вряд ли это приведет к улучшениям жизни простых людей, к демократичности решений и отношений...
   Президент России Путин В. В. старается показать, что права человека являются внутренним делом государства. Нужно ему напомнить через международные правозащитные организации, что Хельсинкскими соглашениями закреплено, что защита прав человека является международным, а не внутренним делом отдельного государства. И тогда российские граждане не будут бежать на Запад, спасая свои жизни, а ФСБ РФ не будет травить и их поло-нием-210!
   Приближается весенний праздник лучшей половины человечества... Передайте поздравления от меня всем женщинам! И всем счастья!
   С уважением,
  Михаил Трепашкии
  
  ВО ИСПОЛНЕНИЕ СТАТЬИ 73-й...
  
   Михаил Иванович Трепашкин неоднократно обращался в различные инстанции с требованием перевести его в колонию-поселение Московской, Смоленской, Рязанской и т. д. области во исполнение статьи 73-й Уголовно-исполнительного кодекса, которая предписывает содержание заключенного в минимальном отдалении от дома и семьи. У Михаила Трепашкина пятеро детей, двое из них - малолетние. Пребывание на Урале делает невозможным общение с детьми, что является основным травмирующим фактом его заключения.
   Михаил Трепашкин пишет:
   "Замечу, что тема ст. 73 УИК РФ - гуманная и не должна вызывать особой злобы у властей. За меня в данном вопросе сказали слово депутаты Госдумы Лахова Е. Ф., Бабурин С. Н., Черепков В. И., Кондауров А. П., Рыжков В., Харитонов И. М. и другие, но Главная военная прокуратура и ФСИН РФ обманули их, сообщив, что все законно, что они разобрались и заявителю (т. е. мне) дан ответ (?!) Может быть, спецслужбы потому боятся меня пустить близко к Москве, что я на конкретных примерах могу рассказать о том, что Россия как никогда с момента перестройки приблизилась к 30-м годам сталинского НКВД...".
  
  К ПОЛИТЗАКЛЮЧЕННОМУ ТРЕПАшкИНУ
  
  ВХОД ВОСПРЕЩЕН
  
  По крайней мере именно так считают представители ФГУ ИК-13
  
  
   В эту субботу трое активистов "Екатеринбургского движения против насилия" приехали в город Нижний Тагил. Они попробовали встретиться с Михаилом Трепашкиным, но их не пустили.
   Утром, выехав на электричке из Екатеринбурга, около 12 часов дня мы подошли к печально знаменитому КПП ФГУ ИК-13. Именно через этот контрольно-пропускной пункт очень сложно проникнуть не только представителям общественности, но и защитникам политзаключенного Михаила Ивановича Трепашкина.
   Такие же проблемы возникли и у нас. Проверив чуть ли не под лупой наши паспорта, администрация ИК-13 45 минут думала, что с нами делать. Наконец в 12-45 к нам вышел дежурный майор и сообщил, что в свидании нам отказано. И вывалил на нас кучу стандартных "отмазок": что Трепашкин, возможно, не желает с нами встречаться, так как от него нет заявления, нет от нас заявлений на свидание, да если бы и были, все равно начальства нет и пропуск подписывать некому.
   Однако при нашей встрече 30 января Михаил сообщил мне, что в выходные пускают всех пришедших на свидание без всяких заявлений и пропусков. Именно эту информацию мы и решили проверить. Действительно, пока мы стояли у проходной ИК-13, мимо нас прошли восемь человек, пришедших на свидание. Прошли именно так, как и рассказывал Трепашкин: называли фамилию и проходили, даже паспортов не предъявляя. Не знаю, возможно, что у них и были все необходимые документы, но подход к нам и к тем, кто пришел к заключенным без приставки политический, сильно различался.
   Между тем, дискуссия с майором продолжалась. Признав, что мы имеем право передать Михаилу передачу, господин майор заявил, что все равно через режимную территорию колонии общего режима он нас не пропустит.
   Получалось как в анекдоте: "Мы можем..." - "Не можете". - "Но ведь мы имеем право..." - "А! Право! Право имеете".
   "Значит, вы человека не только не лечите, но еще и голодом морите!" - возмутился я (на колонии-поселении заключенных не кормят и они сами должны добывать себе пропитание). Не знаю, что повлияло на господина майора, но передачу он принять-таки разрешил.
   Около часа дня на КПП вышла сотрудница колонии. Под ее конвоем я проник на "режимную территорию", и мир от этого не обрушился. Я спросил у сотрудницы: почему с нами такие строгости, а другие люди спокойно на свидания проходят. "А это не в колонию-поселение, а на общий, на краткосрочное". "А что, у общего режима более мягкие требования?" - удивился я. Но сотрудница замялась и, сославшись на начальство, общаться перестала.
   Пришли мы в здание администрации, и тут мне на мобильный позвонила адвокат Любовь Борисовна Косик. Я рассказал ей, что к Михаилу нас не пустили, и сейчас я пытаюсь оформить передачу. Любовь Борисовна возмутилась действиями администрации колонии и попросила написать официальное заявление с просьбой о предоставлении свидания.
   Реакция на звонок адвоката у дежурного майора была нервная, и я бы даже сказал - болезненная. Он пригрозил конфисковать у меня мобильный телефон, так как я нарушаю режим. Я объяснил, что в настоящий момент нахожусь в административном здании, где все пользуются телефонами. Если меня пропустят на свидание, то телефон я сдам под расписку.
   Майор намекнул, что может отобрать телефон силой. Я предложил ему попробовать. После этого дежурный замолк и все оставшееся время был подчеркнуто вежливым.
   Заявление на свидание я все же написал, но майор его взять у меня отказался. Впрочем, два свидетеля того, что к заключенному меня не пустили, у меня есть, и с этим мы еще будем разбираться.
   Начал я оформлять передачу, и тут выяснилось, что лекарства для Трепашкина брать не хотят. Вернее, хотят, но просят это оформить на санчасть колонии. Меня это не устраивает. Я ведь не для врачей лекарства принес, а для Михаила. Сама же санчасть лечить Трепашкина не желает (одну таблетку парацетамола за двое суток я лечением назвать не могу).
   Минут через пятнадцать приходим к компромиссу. Я составляю заявление на имя начальника колонии с просьбой принять лекарства для Михаила Трепашкина, с описью лекарств в двух экземплярах. На втором представитель санчасти должен расписаться. Составляю опись переданных лекарств под комментарий медиков: "Вы количество таблеток каждого препарата указывайте точно, а то потом Трепашкин скажет, что мы ему таблетку недодали, и на нас в Международный суд подаст".
   Право-просветительская деятельность Михаила приносит свои плоды. Уже медики колонии о Европейском Суде по Правам Человека знают! Прогресс! Передаю один экземпляр заявления медикам, они собираются уходить. Подсовываю им под роспись второй экземпляр. Они, морщась, расписываются. Похоже, что не привычное это для них дело!
   Врачи удаляются. Мы тоже переходим из здания администрации в комнату для свиданий. Находящиеся в ней посетители с интересом наблюдают за происходящим.
   Бюрократическая работа по составлению описи передаваемых Трепашкину продуктов и вещей вылилась в настоящее мистическое таинство.
   "Можно я просто укажу: малина, 1 банка?" - "Нет, пишите подробно, какая конкретно малина, сколько грамм, а то Трепашкин..." - "Можно просто написать..." - "Не надо просто. А то ваш Михаил Иванович...".
   Наконец, мой тяжкий труд закончен. Опись составлена, передача передана и тщательно проверена сотрудниками колонии. На плитке шоколада упаковку порвали и что-то искали внутри. Сломать хотели, но я не дал. Баранки перещупали. Перемяли все запечатанные упаковки с йогуртом. Ничего незаконного не нашли.
   В сопровождении караульного майора я покидаю территорию колонии. До освобождения Михаила Трепашкина (19 декабря 2007 года) осталось 10 месяцев и четырнадцать дней.
  Глеб Эделев
  
  04 февраля 2007 г.
  
  (Из информационной рассылки
  
  Екатеринбургского Движения против насилия,
  
  5 февраля 2007 года.
  
  Специальный выпуск, Екатеринбург)
  
  ДЕЛО О 7 мл ТУАЛЕТНОЙ ВОДЫ,
  
  ИЛИ КАФКИАНСКИЙ ПРОЦЕСС В НИЖНЕМ ТАГИЛЕ
  
   12 февраля 2007 года в Нижнем Тагиле Свердловской области в Тагистроевском районном суде (судья Ильютик Д. А.) начался очередной судебный процесс над Михаилом Трепашкиным. Суд рассматривал ходатайство исправительной колонии N 13 Нижнего Тагила о признании Трепашкина злостным нарушителем режима и о направлении его для дальнейшего отбывания наказания из участка колонии-поселения в колонию общего режима.
   В ходе заседания были заслушаны объяснения представителя администрации, начальника отряда А. Ю. Головина, который настаивал на признании Трепашкина злостным нарушителем. Михаил Трепашкин с этим требованием не согласен и просил признать постановления о привлечении его к дисциплинарной ответственности незаконными и подлежащими отмене.
   В качестве свидетелей были допрошены помощник нижнетагильского прокурора по надзору за соблюдением законности в колонии О. Фирсов, заместитель начальника колонии по медицинской части С. В. Ткачук, осужденный Варлаков.
   По первому эпизоду, будто бы Трепашкин "обрушился с нецензурной бранью" на Фирсова (за что был отправлен в покрытый льдом ШИЗО N 1 на 6 суток), суд стал выяснять, была ли прибита к двери кабинета древесно-волокнистая панель. Дело в том, что Фирсов пояснил, что 26 января 2006 г., во время беседы с Трепашкиным, при уточнении каких-то обстоятельства (каких, он уже не помнит) по его жалобе на действия прокуратуры, в частности и на действия Фирсова, направлявшейся Трепашкиным окружному Уральскому прокурору Ю. М. Золотову и возвраґщенной для проверки тем, на кого он жаловался, якобы Трепашкин произнес одно нецензурное слово. По мнению Фирсова, у Трепашкина не было намерений оскорбить его или прокуратуру. Он его включил в свою речь, никому его не адресовывая. (Это слово, по просьбе Трепашкина, суд разрешил свидетелю написать на листе бумаги. Оно вызвало удивление у Трепашкина и заявление, что таких слов он никогда не употреблял).
   Дальше суд выяснял, не было ли Трепашкиным сказано "крантец" или "писец", которые могли быть интерпретированы как крылатое нецензурное выражение... Свидетелем произошедшего якобы были заключенные из 10-го отряда Кирьянов и Лисицин, ремонтировавшие дверь в кабинет - крепившие к ней древесно-волокнистую панель. Причем делали они это так деликатно и беззвучно, что, с одной стороны, слышали все происходящее, а с другой - не мешали помощнику прокурора вести прием. Впрочем, по другим данным, панель давно была приколочена ржавыми гвоздями, а заключенные в этот день просто меняли табличку на соседнем кабинете.
   Словом, защита ходатайствовала о судебном эксперименте... Михаил Трепашкин заявил, что свидетели ремонтировали дверь соседнего кабинета (через один), поэтому их показания являются ложными и появились по инициативе Головина, который выполняет задачу, поставленную перед ним, о привлечении Трепашкина к дисциплинарной ответственности, чтобы исключить условно-досрочное освобождение.
   Второй эпизод связан с тем, что 17 декабря 2005 года Трепашкин якобы незаконно купил 50 миллилитров одеколона. Об этом написали рапорт осужденные из 10 отряда Кузьмин, Исаков и Захаров. Но Трепашкин и очевидец этого, бывший заключенный Д. И. Рожин рассказали, что Трепашкин просто спросил на КПП, можно ли пронести пробник туалетной воды "Озон" 7 мл. Дежурный на КПП передал пробник инспектору ОБ Каюде Р. И., который запер его в сейф, а затем передал флакончик адвокату Трепашкина Косик Л. Б., которая унесла его домой. Таким образом, пробник никогда не был внесен на территорию колонии, нет и акта изъятия.
   Однако, в результате тяжело больной Трепашкин (бронхиальная астма 4 степени дыхательной недостаточности) угодил в ледяной ШИЗО на четыре дня.
   Осужденый Варлаков, находящийся сейчас в колонии ИК-13, пытался рассказать, как фабрикуются в колонии свидетельские показания, и представил об этом письменные свидетельства в суд. Он вызвал недоверие суда и представителей администрации.
   Третий эпизод. Трепашкин направил заместителю Генерального прокурора по УрФО Золотову жалобу о незаконности существования в колонии общего режима участка колонии-поселения. Его адвокат Любовь Косик, убедившись, что жалоба Трепашкина из колонии не уходит, лично направила копию этой жалобы со своего адреса. Поэтому Трепашкин был обвинен в тайной отправке корреспонденции в обход спецчасти.
   Четвертый эпизод - схожий. Адвокат Любовь Косик по ошибке отправила в Верховный суд проект надзорной жалобы, к которой не были даже приложены копии решений суда. Это также было расценено как нарушение порядка отправления корреспонденции осужденным-колонистом.
   Вызванный в суд зам. начальника колонии по лечебной части С. В. Ткачук пояснил, что Трепашкин страдает рядом заболеваний, по поводу которых находится под наблюдением врачей колонии, однако он дал медицинское заключение о том, что Трепашкин может быть помещен в ШИЗО. Врач объяснил это тем, что "визуально Трепашкин здоров, дышит и передвигается", что для него этого достаточно для дачи такого заключения. Трепашкин заявил, что Ткачук не подвергал его перед помещением в ШИЗО медицинскому осмотру, как это полагается.
   В суде выяснилось, что во время содержания в ШИЗО с Трепашкиным случались приступы, но медицинская помощь ему при этом не оказывалась в связи с тем, что условия ШИЗО этого не позволяли. Ткачук не отрицал того, что Трепашкину противопоказаны переохлаждение и физические нагрузки. Однако, как он считает, никаких нагрузок Трепашкин (стоявший сутками в обледеневшем ШИЗО на ногах) не испытывал, а переохлаждение, по мнению, лагерного эскулапа, "может наступить в условиях открытой местности, при температуре не более -5 градусов, при ветре и при условии, что человек не имеет одежды"...
   Известно, что специалисты городских больниц - аллерголог Рыбалко и пульмонолог Яковлева в разное время, независимо друг от друга, рекомендовали поместить Трепашкина на лечение в условия стационара пульмонологического отделения городской больницы. Необходимость помещения для лечения в стационар исключает применение к признанному виновным в совершении дисциплинарного проступка такого наказания, как водворение в ШИЗО.
   Вот эта фантастическая смесь анекдотических нелепостей, подлости и провокаций и становится основанием для преследований политзаключенного Михаила Трепашкина. А ведь его дело приобрело широкую международную известность. Какова же судьба сотен тысяч малоизвестных российских зэков нового ГУЛАГа?
   Следующее заседание суда было назначено на 9 марта, причем представители прокуратуры тут же заявили прессе, что в этот день будет решен вопрос об отправке Трепашкина в колонию общего режима.
  Лев Пономарев
  
  Источник: http://trepashkin.info/
  
  Раздел "Судебные хроники", 12 февраля 2007
  
  каФКИАНСКИЙ ПРОЦЕСС. ПРОДОЛЖЕНИЕ
  
   9 марта 2007 года решением Тагилстроевского районного суда г. Нижнего Тагила Свердловской области (судья Ильютик Дмитрий Александрович) был ужесточен режим содержания политзаключенному Михаилу Трепашкину. Суд признал Трепашкина злостным нарушителем режима и перевел его из колонии-поселения в колонию общего режима.
   Суд начался около 12 часов и закончился в начале девятого вечера. Перерыва на обед не объявлялось, единственный перерыв в судебном заседании был связан с необходимостью снять у заключенного приступ астмы.
   В судебном заседании приняли участие московские защитники Трепашкина Елена Липцер, Сергей Бровченко, Лев Пономарев и местный адвокат Любовь Косик. Защита представила в суд новые медицинские документы, подтверждающие все более ухудшающееся состояние здоровья Трепашкина.
  Источник: http://trepashkin.info/
  
  Раздел "Судебные хроники", 10 марта 2007
  
  ПРОИЗВОЛ ВМЕСТО ПРАВОСУДИЯ:
  
  К СМЕРТИ ЧЕРЕЗ УДУШЕНЬЕ
  
   "...Чтобы представить стороннему лицу, что творится в ФГУ ИК-13, я расскажу о конкретном случае (типичном). При "шмоне" в одном из отрядов собака, находившаяся на приспущенном поводке, укусила за спину одного из осужденных. После оказания медицинской помощи он написал жалобу и понес отдавать ее начальнику отряда. Тот в ответ достал из стола порядка 20 объяснений осужденных, что потерпевший сам набросился на собаку и пытался укусить ее за спину. Обороняясь, она укусила его. Уже готов был и акт о том, что этот осужденный нарушил порядок отбывания наказания, за что водворяется в штрафной изолятор на 15 суток".
  Михаил Трепашкин
  
   Состоялось последнее заседание Тагилстроевского районного суда (Свердловская обл., г. Нижний Тагил) по рассмотрению представления администрации колонии ИК-13 об изменении Михаилу Трепашкину режима содержания с колонии-поселения на общий режим...
   Суд шел практически непрерывно с 12 часов до начала девятого вечера. Единственный большой перерыв был сделан в связи с необходимостью оказания Михаилу медицинской помощи (очередной приступ астмы). На написание достаточно длинной резолютивной части судье также понадобилось всего 20 минут (комментарии излишни). Следует отметить, что суд отказал в удовлетворении большинства ходатайств защиты (предоставлении времени на поиск необходимых свидетелей, приобщении обращения ветеранов КГБ СССР в защиту Михаила и др.). Естественно, представление администрации колонии ИК-13 было удовлетворено. Кроме того, судья удовлетворил ходатайство прокурора о переводе Трепашкина до вступления решения суда в законную силу (до суда кассационной инстанции) в помещение, функционирующее в режиме следственного изолятора (ПФРСИ). Фактически в условия строгого режима.
   По сведениям, имеющимся у защитников Трепашкина, ПФРСИ ИК-13 - это малый объем воздуха, известковая пыль, большая влажность - все, что нужно, чтобы заставить слишком много говорящего астматика замолчать навсегда.
  Александр Зимбовский,10 марта 2007 года (текст приведен в сокращении) (Из информационной рассылки
  
  Екатеринбургского Движения против насилия,
  
  11 марта 2007 года. Специальный выпуск, Екатеринбург)
  
  РАСПРАВА
  
   Суд состоялся. По его результатам Михаил Иванович Трепашкин - честнейший человек, бывший адвокат, бывший полковник ФСБ - переведен из колонии-поселения в колонию общего режима.
   Это был не суд, а расправа. Защита могла приводить какие угодно аргументы - все бесполезно. Ее ходатайства отклонялись без особых раздумий. Лишь один раз судья для отклонения же вышел в совещательную комнату минут на пять-десять. И, появившись, сообщил об отклонении ходатайства. Впрочем, справедливости ради надо сказать, что одно ходатайство - о приобщении к делу медицинских документов - было удовлетворено.
   Но по порядку. Началось заседание с эпизода о туалетной воде. Один из служащих колонии Роман Каюда сообщил суду, что якобы Михаил Иванович нарушил ПВР (правила внутреннего распорядка) тем, что пытался пронести этот злосчастный флакончик на территорию колонии. В ходе разбирательства выяснилось, что Трепашкин, возвратившись из города, принес пакет с лекарствами и сам (!) спросил у надзирателя, можно ли пронести это парфюмерное изделие в зону. На что ему ответили: "Оставляй пакет на вахте, там разберемся". А через какое-то время появилось взыскание.
   Ну, давайте попробуем разобраться. Итак. Осужденный, выйдя в город специально за продуктами и лекарствами, покупает среди прочего флакончик туалетной воды. Зачем он это делает? Живя в довольно стесненных условиях с другими осужденными и употребляя, будучи астматиком, много лекарств, он желает свести к минимуму запах лекарств как раз с помощью этой туалетной воды. Но вода эта "спиртосодержащая", а осужденный в прошлом адвокат и человек законопослушный. Что делать? Он и принимает самое логичное на взгляд любого нормального человека решение. Он несет это в колонию и на вахте спрашивает: "Это можно пронести на территорию колонии?" (А как же еще это выяснить?!) Ему отвечают: "Оставь на вахте, там разберемся". Он оставляет пакет с лекарствами и злосчастной водой на вахте и идет к себе.
   А через некоторое время у него появляется "взыскание" за попытку пронести спиртосодержащую жидкость в колонию.
   И напрасно в суде защита пытается в ходе допроса "вертухая" Романа Каюды возразить последнему, что факта "проноса" не было. Он неуклонно твердит, что в ПВР (правила внутреннего распорядка) среди прочего "хранение и приобретение" запрещены. Но ведь приобретено в городе! - восклицает защитник Пономарев, - тоже нарушение? А если бы в городе приобрел зажигалку, прикурил и выбросил, нарушение? Да, - отвечает Каюда, - случись рядом офицер - было бы нарушение. Потому как "приобретение".
   Другой эпизод. Осужденный идет к врачу за получением медицинской помощи. Помощи не получает. Выходит из кабинета. Вслед ему врач кричит: "Я не врач, я слесарь! И ты ко мне больше не приходи!". То есть фактически и в дальнейшем отказывает осужденному в помощи. Заметим, что не осужденный кричит на врача, а врач кричит вслед осужденному, вышедшему из кабинета. И опять "взыскание".
   Еще эпизод. Осужденный встречается с прокурорским работником Фирсовым. Поговорили - разошлись. Все это происходит 26 января. Ну, вроде бы и забыть об этом эпизоде. Но 31 января вдруг появляется письмо от вышестоящего прокурорского начальника. Дескать, обругал матом Фирсова. Сам Фирсов, как выясняется на предыдущих судебных заседаниях, вроде бы и не в претензии. И слово-то, по Фирсову, вроде бы и не в его адрес сказано, а в пустоту, так сказать. А кто же свидетели? А свидетели -- двое осужденных, которые в это время якобы ремонтировали дверь кабинета. А для того, чтоб не нарушать беседу прокурорского сотрудника с осужденным, им дана команда молотками не шуметь, пользоваться шурупами, прикручивая там к двери какую-то планку. Дальнейший осмотр двери показывает, что никаких шурупов там и близко не ночевало. Но в какую-то из дальнейших ночей по приказу администрации один заключенный вворачивает шурупы, а другой, чтоб скрыть новизну шурупов, закрашивает их краской, какая нашлась. Эти осужденные готовы дать показания на эту тему. Но судье Ильютику это не нужно. Не нужен ему и следственный эксперимент. Ну, и, соответственно, - "взыскание".
   Еще эпизод. Осужденный разговаривает с майором. То ли сзади, то ли сбоку подходит лейтенант. Осужденный продолжает разговор с майором. Отлично! "Не поздоровался!" "Взыскание" готово.
   Ну, и еще "взыскание". Он, видите ли, свою жалобу передал непосредственно адвокату, а не в спецчасть. Нарушение режима. Злостное. Жалобу в государственные органы передал адвокату! Ну не преступление ли?
   Между прочим, "взыскание" - не просто галочка где-то. Осужденный по ним несколько раз в ШИЗО отсидел, что при его астме само по себе - пытка.
   Очень любопытной была сама процедура рассмотреґния. Забегая вперед, скажу, что судья Ильютик отклонил все ходатайства защиты, кроме одного -- по поводу приобщения к делу медицинских документов Михаила Трепашкина. Наиболее сногсшибательным было решение судьи по следующему поводу. Михаил Иванович ходатайствовал о том, чтобы не приобщать к делу так называемые "докладные". Дело в том, что осужденные-"тяжелостатей-ники", полностью контролируемые администрацией, пишут т. н. "докладные", и на основании их рождаются те самые "взыскания". Михаил Иванович сообщил, что в УПК нет такой формы показаний как "докладные". Там обозначены "показания", может быть "объяснения". Адвокат Липцер заметила, что перед тем, как написать эти самые "докладные", их авторы даже не предупреждаются согласно УПК об ответственности за дачу ложных показаний. Защитник Пономарев заявил, что учет "докладных" создает неравенство условий обвинения и защиты. Кроме того, выяснилось, что из авторов "докладных" никто не выступил в судебном заседании, кроме осужденного Лисицына, который ничего не подтвердил, а только ссылался на потерю памяти. То есть, в суде не было законных показаний против Трепашкина! И вся защита присоединилась к этому ходатайству. Судья Ильютик сказал, что по ходу дела решит, удовлетворять или нет. Когда же Елена Липцер сказала, что в таком случае непонятно, стоит ли ссылаться на показания авторов "докладных", судья объявил перерыв, вышел в совещательную комнату, скоро вернулся и... ОТКАЗАЛ.
   Ну, и излишним было бы говорить, что все заявления осужденных в поддержку Трепашкина судья приобщить к делу отказался. Равно как и обращение Московской адвокатской палаты за подписью Г. Резника, обращение Уполномоченного по правам человека В. Лукина и обращение ветеранов КГБ. Все эти документы судья посчитал не имеющими отношения к делу.
   И вот на основании таких "обвинений" тяжело больного человека, астматика администрация колонии решает перевести с режима колонии-поселения на общий режим. Он, видите ли, по мнению администрации, "дурно влияет на остальных осужденных". Ну, конечно. Сидели себе ребята, сидели, а тут - раз! - и в дурную компанию попали. И кто же их "испортил"? Михаил Иванович. Чеґловек, который не употребляет спиртного, не ругается матом (согласно письменному заявлению двух десятков осужденных), бывший адвокат. Он, оказывается - "злостный нарушитель". Может быть, он напивался там? Может быть, стекла бил? Дрался с окружающими? Да нет, вроде. Однако же "злостный". Все остальные, видимо, там -- просто паиньки.
   И на основании этих вот "взысканий" человека посылают едва ли не на верную смерть. Астматика, который испытывает удушье от аллергенов. До вступления приговора в законную силу осужденного вообще-то можно было бы держать хотя бы в той же колонии-поселении. Но машина подавления неумолима. Прокурорский сотрудник на суде требует поместить Михаила Ивановича в ПФРСИ (Помещение, функционирующее в режиме следственного изолятора). И судья эту же бесчеловечную меру по отношению к астматическому больному "штампует". Еще до этого тучи сгущаются. И мы вдруг узнаем от судьи, что уже сегодня будет оглашена "резолютивная" часть приговора. И это вполне согласуется с тревожными слухами о том, что получена "указивка" сегодня закончить. И это звучащее в приговоре "ПФРСИ" обескураживает даже сотрудников колонии. Они растеряны - вечер пятницы, спецчасть закрыта. Наверно, в понедельник. И у меня надежда - завтра, в субботу, состоится наше свидание с Трепашкиным. Однако, явившись завтра в колонию, обнаруживаем, что заперли Михаила Ивановича в это самое ПФРСИ. Вот ведь оперативность! Такую бы - да в мирных целях! Ведь всех на уши, видимо, поставили, а в пятничный вечер закрыли все-таки. Наше правосудие самое быстрое в мире!
   Ну, что еще сказать? Ощущение довольно тяжелое. До сих пор в глазах эта картина. Михаил Иванович молча выслушивает решение судьи. Утвердительно отвечает на обязательный вопрос судьи, что ему решение понятно, и уходит вместе со своими надзирателями. Очень трудно это вспоминать. Вроде бы и готовы были к такому итогу, а все же теплилась надежда, что вдруг да и окажется судья личностью, а не пустым местом, машинкой для штамповки решений начальства.
   Когда-то считали мы победной поступью демократии по стране введение порядка, при котором все теперь решает суд. Содержать ли под стражей, отобрать ли водительские права, признать ли виновным в нарушении ПДД. Все теперь через суд! Вот какие мы теперь цивилизованные! Все как у больших!
   Вот я и думаю. Какая разница, во что одета эта шестеренка - в мантию ли, в китель с портупеей, в парике или в фуражке это пустое место? Какая разница? Ведь хоть ты ему газон английский разбей перед окнами суда и в карете вози на службу, он все равно проштампует любое решение начальства! И совсем не обязательно - судейского. Любого - милицейского, ФСИНовского, какого нужно!
   Вертикаль, однако!
  Михаил Кригер, марш 2007
  
  ЗАЯВЛЕНИЕ
  
  "МЕЖДУНАРОДНОЙ АМНИСТИИ"
  
   Девятого марта районный суд в Нижнем Тагиле Свердловской области Российской Федерации принял решение о переводе Михаила Трепашкина из колонии-поселения, где он находился до этого, в колонию общего режима с более строгими условиями содержания. После перевода Трепашкину ограничили возможность свиданий с родственниками, друзьями, адвокатами и сторонниками. Кроме того, до сих пор сохраняется угроза того, что его права могут быть нарушены, в том числе путем дальнейшего непредоставления должной медицинской помощи, что может привести к дальнейшему ухудшению его здоровья.
   Amnesty International обеспокоена тем, что обращение тюремных властей в суд с просьбой о переводе Михаила Трепашкина в колонию более строгого режима за предполагаемое нарушение тюремных правил имеет политические мотивы и является попыткой лишить его возможности встречаться с журналистами и общественностью.
   Михаила Трепашкина приговорили в мае 2004 года к четыґрем годам лишения свободы с отбыванием срока в колонии-поселении за незаконное хранение боеприпасов и разглашеґние государственной тайны. За время, проведенное в заключении, его не раз помещали в штрафной изолятор якобы за нарушение тюремных правил. Однажды он был наказан за то, что, предположительно, принес алкоголь в колонию-поселение. По словам его адвоката, Михаил Трепашкин купил небольшой флакон (7 мл) туалетной воды в тот день, когда ему разрешили съездить в Нижний Тагил. По возвращении в колонию он показал флакон охранникам, чтобы выяснить, является ли он разрешенным предметом. В другом случае его обвинили в нецензурной брани в отношении сотрудника тюремной администрации. Однако позднее в суде в ответ на вопрос адвокатов Михаила Трепашкина этот сотрудник, по утверждениям, сказал, что Трепашкин не обращался к нему лично и не оскорблял его, а просто пробормотал ругательство. По словам его адвокатов, именно эти происшествия послужили основанием для обращения тюремной администрации о переводе Трепашкина в колонию более строгого режима.
   РЕКОМЕНДУЕМЫЕ ДЕЙСТВИЯ: Как можно скорее отправьте сообщения на русском, английском или своем родном языке:
   - выразив обеспокоенность в связи с переводом Михаила Трепашкина в колонию общего режима;
   - призвав тюремные власти вместо перевода Трепашкина в колонию немедленно направить его в больницу для прохождения полного медицинского осмотра, который должен определить необходимое лечение;
   - еще раз выразив обеспокоенность Amnesty International в связи с тем, что Трепашкин, возможно, был осужден в результате несправедливого суда;
   - напомнив о призыве Amnesty Internationale властям об освобождении Трепашкина до полного пересмотра его дела.
   НАПРАВЬТЕ СООБЩЕНИЯ СЛВДУЮЩИМ АДРЕСАТАМ: Юрию Чайке, Генеральному прокурору Российской Федерации. 103793 Москва, ул. Большая Димитровка, 15-а. Факс: + 7 495 692 1725 (если кто-нибудь поднимет трубку, скажите: "Пожалуйста, примите факс"). Обращение: Уважаемый Генеральный прокурор...
   Павлу Павловичу Кукушкину, Прокурору. Прокуратура Свердловской области Российская Федерация. 620219, г. Екатеринбург, ул. Московская, 21. Факс: +7 343 377 0241 Обращение: Уважаемый Прокурор...
   КОПИИ ПИСЬМА НАПРАВЬТЕ Юрию Ивановичу Калинину, Директору. (Федеральная служба исполнения наказаний. Российская Федерация. 119991, г. Москва, ГСП-1, ул. Житная, 14. Факс: +7 495 982 1930. Обращение: Уважаемый Директор...) и в дипломатические представительства Российской Федерации в вашей стране.
  Международная амнистия, март 2007 года.
  
  ЗАЯВЛЕНИЕ ЗАЩИТНИКОВ МИХАИЛА ТРЕПАШКИНА
  
   9 марта 2007 года по надуманным основаниям нашему подзащитному - политзаключенному адвокату Михаилу Трепашкину был ужесточен режим отбывания наказания, что является нарушением российского законодательства и свидетельствует о продолжении его преследования.
   Трепашкин был осужден 19 мая 2004 года Московским окружным военным судом по ч. 1 ст. 222 и ч. 1 ст. 283 УК РФ к 4 годам колонии-поселения. Это самое жестокое наказание для человека, впервые привлекаемого к уголовной ответственности за преступления, относящиеся к категории средней тяжести. По российскому законодательству режим колонии-поселения предусматривает содержание осужденных не только без стражи, но и без охраны (ст. 129 Уголовно-исполнительного кодекса РФ).
   В нарушение норм УПК РФ, гарантирующих определенную адвокатскую неприкосновенность, и при полном отсутствии оснований, 22 октября 2003 года Трепашкин был заключен под стражу по статьям, не предусматривающим стражное наказание. На протяжении 1 года и 10 месяцев он удерживался в строгих условиях стражного содержания следственных изоляторов (СИЗО), изоляторов временного содержания (ИВС) и штрафного изолятора (ШИЗО). Для этого не было никаких законных оснований. И это, несомненно, является нарушением ст. 5 Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод.
   С конца августа 2005 года и по 9 марта 2007 года Трепашкин находился в 19-м отряде ФГУ ИК-13 общего режима в городе Нижнем Тагиле. Это так называемый "участок колонии-поселения", созданный в режимной зоне путем переименования "расконвойки" - режима отбывания наказания для положительно характеризующихся осужденных за тяжкие и особо тяжкие преступления. "Поселение" внутри режимной зоны - это юридический абсурд, ибо такая зона всегда предусматривает охрану. Весь указанный период времени, вопреки приговору суда и требований ч. 2 ст. 115, ч. 1 ст. 128 (в ред. до 03.04.2006 г.) и ст. 129 УИК РФ, Трепашкин удерживался под охраной в локальной зоне общежития на территории режимной зоны ФГУ ИК-13 общего режима за колючей проволокой, без права выхода за ее пределы, вместе с осужденными за убийство, бандитизм, изнасилование детей и другие тяжкие и особо тяжкие преступления. Такой режим явно не соответствует ни приговору суда от 19 мая 2004 года, ни требованиям Федерального закона - ст. 129 УИК РФ, определяющего режим колонии-поселения.
   На жалобы Трепашкина о незаконном режиме и требование привести режим в соответствие со ст. 129 УИК РФ и приговором суда, администрацией ФГУ ИК-13 было принято решение о замене ему (по сфабрикованным основаниям) режима на еще более строгий - общий, который назначается, в соответствии с Уголовным кодексом России, лицам, совершившим тяжкие преступления (п. "б" ч. 1 ст. 58 УК РФ).
   9 марта 2007года Тагилстроевский районный суд гор. Нижнего Тагила, будучи "приструненным" за то, что в августе 2005 года освободил Трепашкина условно-досрочно, в этот раз не только вынес решение о назначении ему режима, предназначенного для лиц, совершивших тяжкие преступления, но и поместил его до вступления решения в силу под стражу в тюремную камеру ПФРСИ (помещение, функционирующее в режиме следственного изолятора) ФГУ ИК-13.
   ПФРСИ в системе уголовно-исполнительной системы РФ существует для содержания осужденных, совершивших преступления в период отбывания наказания. ПФРСИ - это тюрьма, что следует из смысла ч. 2 ст. 58 УК РФ. Фактически Трепашкин в настоящее время отбывает тюремное наказание вместо колонии-поселения, которое ему по приговору суда не назначалось.
   Мы призываем общественность, правозащитников обратить внимание на беззакония, творимые в отношении Трепашкина на протяжении многих лет - с 2002-го по 2007-й годы.
   Почти половину назначенного судом срока наказания Михаила Трепашкина содержат не в колонии-поселении, а в тюремных условиях ПКТ (помещение камерного типа), из-за чего у него ухудшилось зрение от постоянного электрического освещения и бронхиальная астма от нехватки свежего воздуха.
   Мы утверждаем, что адвокат Михаил Ивановия Трепашкин невиновен и преследуется за адвокатскую деятельность, связанную с защитой потерпевших от подрыва домов в Москве в сентябре 1999 года.
   Мы требуем немедленного прекращения преследований адвоката Трепешкина, пересмотра его приговора и освобождения, а также призываем поддержать наши требования.
  Защитники Михаила Трепашкина
  
  Любовь Борисовна Косик, адвокат;
  
  Елена Львовна Липцер, адвокат;
  
  Сергей Васильевич Бровченко, адвокат;
  
  Лев Александрович Пономарев;
  
  Ольга Леонидовна Моисеева;
  
  Сергей Владимирович Кузнецов;
  
  Владимир Андреевич Шаклеин;
  
  Дмитрий Игоревич Рожин (свидетель защиты);
  
  Михаил Кригер, координатор Общественного комитета
  
  в защиту политзаключенного адвоката Михаила Трепашкина
  
  21 марта 2007 года
  
  
  СООБЩЕНИЕ ИЗ ЕКАТЕРИНБУРГА
  
   27.03.2007 г. я в очередной раз отправился в Нижний Тагил для встречи с политзаключенным Михаилом Трепашкиным. Вопреки ожиданиям не было препятствий с оформлением пропуска как со стороны судьи Ильютик Д. А., так и со стороны администрации колонии. Не исключаю влияния неоднократных требований к прокуратуре, в том числе генеральной, о возбуждении уголовного дела против начальника ИК-13 Золотухина С. С. по ст. 330 УК РФ ("Самоуправство") в связи с отказами в пропуске к М. Трепашкину в прошлом году.
   Мрачным ощущением было прохождение по территории колонии в сопровождении двух офицеров, через 15 дверных проемов, запоров -- вдоль различных узких переходов с глухими металлическими стенами более 3-х метровой высоты, опутанными витками колючей проволоки - в общем, устроен настоящий лабиринт устрашения и безысходности для заключенных.
   Михаил Трепашкин был рад встрече, на которую, оказывается, и не надеялся. Со здоровьем у него неважно: задыхается в душной одиночке, в течение одного утра 15 раз пользовался электроингалятором с лекарством "Беродуал". Приходил врач и "разрешил" пользоваться лекарством "Серитид". Лицо бледное. Но дело свое обсуждал, как всегда, с энергией. Во всем деле только один эпизод основан на факте, когда он забрал у детей боевой патрон и разрядил в лесу из табельного пистолета - так это был служебный долг офицера-профессионала. Иных фактов его вины по делу, согласно закону, - попросту нет. Обвинения в его адрес, за которые лишился свободы, - грубо сфальсифицированы!
   Вынужден отметить, что администрация колонии надумала еще одно наказание для Михаила Трепашкина. Когда я стал сдавать продовольственную посылку, выяснилось, что примут по весу только 1,5 кг продуктов. Хотя решение суда о переводе Трепашкина на более ужесточенный общий режим не пришло в силу и будет обжаловано в установленном порядке, Михаилу Трепашкину уже установили ограничение в продовольственных передачах, чего нет в колонии-поселении, на которую он осужден более 3-х лет назад. Таким образом, необходимые для здоровья продукты: молочные и фрукты, купленные специально Глебом Эделевым, - так и не были переданы осужденному Михаилу Трепашкину!
  Координатор ООД "За права человека" по УрФО
  
  Владимир Шаклеии
  
  ПИСЬМО ИЗ КАМЕРЫ
  
   Я содержусь в камере размером 10,8 м2, с маленьким, примерно 70x45 см, окном, расположенным от пола на высоте примерно 190 см. На окошке 4 ряда решеток с ячейками 4x4 см и стекла в раме. Естественное освещение не обеспечивает нормальный свет в камере, поэтому постоянно горит электричество. Как ни ложись, лампа постоянно в глаза (как в ИВС). Радио включается по графику, но в нем лишь нудная музыка, новостей ни разу не слышал за 2 недели. Большая проблема из-за отсутствия информации, от мира отключен. Разумеется, телевизора нет.
   Прогулки 1 раз в сутки 1 час в маленьком дворике где-то 2x3 или 3x4 метра. Из-за нехватки свежего воздуха все тяжелее снимаются приступы удушья бронхиальной астмы.
   Помывка и бритье 1 раз в неделю. В камере нет даже небольшого зеркальца. Говорят: "До тебя тут ПКТ было, а им не положено ни зеркала, ни розетки". ПКТ - это вид режима наказания.
   Есть столик, где можно писать. Но тускловатый свет и слабость из-за нехватки воздуха, поэтому пишу меньше, чем ранее.
   Я опасался, что засадят под стражу, и некому будет за меня описывать беззакония и бороться за мое освобождение. И как обстоит дело - не знаю.
   Содержусь один. Есть кипятильник, чай, бумага.
   Огромнейшее спасибо Эделеву Г. В. за передачу. Я уж было настроился на тюремную пайку и режим пищи (привык за 2 года к таким тюремным условиям вместо колонии-поселения). Уже легко могу перестраивать организм и на голод, и на каменные мешки. Научился даже торопить (для себя) время. Но не могу ускорить встречу с семьей, с детьми. В этом самая тяжелая пытка.
  Михаил Трепашкин, 21 марта 2007 года
  
  О СОБЫТИИ
  
   Против адвоката Михаила Трепашкина, представителя потерпевших - семьи Морозовых, потерявшей во время подрыва дома в Москве свою мать, 28 января 2002 года было возбуждено уголовное дело.
   9 мая 2004 года за разглашение гостайны и хранение патронов Московский окружной военный суд приговорил Трепашкина к 4 годам в колонии-поселении. По версии следствия, Трепашкин, являясь адвокатом, в августе 2001 и феврале 2002 года ознакомил полковника ФСБ РФ Шебалина В. В. с документами КГБ СССР, в которых якобы содержались фамилии 3-х бывших агентов КГБ СССР, а также с документами ФСБ РФ, содержащими сведения о планах этой службы. Кроме того, хранил в снимаемой квартире 18 патронов различных калибров, а 3 мая 1999 года забрал у детей патрон и уничтожил его. Трепашкин утверждает, что ни о каких агентах и планах спецслужб он знать не мог, так как к тому времени уже давно не работал в органах, никаких расписок о неразглашении не давал и даже, работая в ФСБ РФ по контракту, не имел допуска к секретной информации. Трепашкин заявляет о том, что патроны были ему подброшены, чтобы возбудить уголовное дело, а уничтожить патрон, находящийся у детей, он, как сотрудник правоохранительных органов, был обязан в силу должностных полномочий. Трепашкину была избрана с момента возбуждения уголовного дела мера пресечения в виде подписки о невыезде.
   Бывший сотрудник ФСБ, а ныне адвокат Михаил Тре-пашкин с 1995 года преследуется властями за то, что разоблачает темные дела спецслужб. Приговоров ему было вынесено даже два, но один (за незаконное приобретение, хранение и перевозку оружия) был отменен как необоснованный, а по другому делу (о разглашении гостайны) Трепашкин 19 августа 2005 года получил условно-досрочное освобождение. Но эта "недоработка" была быстро исправлена, и в настоящее время Михаил Трепашкин вновь находится в местах заключения.
   16 сентября 2005 года Свердловский областной суд удовлетворил кассационное представление и. о. Свердловского областного прокурора П. П. Кукушкина, поданное на 13 сутки после вынесения судебного решения (после истечения процессуального срока) и отменил вынесенное 19 августа 2005 года и вступившее в законную силу решение Тагилстроевского суда г. Нижнего Тагила об условно-досрочном освобождении отставного полковника ФСБ Михаила Трепашкина. Дело Трепашкина вернули в суд Нижнего Тагила на новое рассмотрение.
   18 сентября 2005 года Михаил Трепашкин был задержан в Москве по месту жительства сотрудниками правоохранительных органов и 22 сентября помещен в исправительную колонию N 13 в городе Нижний Тагил, Свердловской области.
   Год спустя, 24 ноября 2005 года, Тагилстроевский районный суд Нижнего Тагила повторно рассмотрел ходатайство об условно-досрочном освобождении Михаила Трепашкина и вынес решение об отказе.
   15 марта 2006 г. коллегия по уголовным делам Свердловского областного суда отказала в удовлетворении кассационной жалобы защитников Михаила Трепашкина на постановление об отказе в условно-досрочном освобождении. Срок заключения Михаила Трепашкина истекает по приговору суда 30 ноября 2007 года, но администрацией колонии он продлен на 18 дней, "незаконно" проведенных Трепашкиным на свободе после его условно-досрочного освобождения, впоследствии отмененного судом.
   Таким образом, администрация колонии ИК-13 намеревается выпустить Трепашкина на свободу 19 декабря 2007 года.
  Из информационной рассылки
  
  Екатеринбургского Движения прошив насилия,
  
  для специальных выпусков о Михаиле Трепашкине
  
  НАПИШИТЕ ПОЛИТЗАКЛЮЧЕННОМУ!
  
  622013, г. Нижний Тагил, ул. Фестивальная, 1,
  
  ФГУ ИК-13 ФСИН по Свердловской области
  
  Поддержите Михаила Трепашкина приветствием
  
  и добрым словом: участия!
  
  Более подробную информацию о Михаиле Трепашкине
  
  смотрите на сайтах:
  
  http://trepashkin. narod. ru
  
  http://trepashkin. info/
  
  сайт Общественного Комитета в защиту М. И. Трепашкина
  
  www trepashkin. ru
  
  www. trepashkin2. narod. ru
  
  www. svoboda. ural. ru/trepashkin/
  
  "местный" уральский сайт
  
  http://politzeki. mypeopk. ru/users/politzeki/wiki/
  
  mikhailjriepashkin/ ц
  
  сайт о политзаключенных
  
  с разделом о Михаиле Трепашкине
  
Оценка: 1.00*2  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"