Аннотация: Рассказик о нелегкой женской доле, и о счастье, которое было так близко...
- Шо гврыте?
Маленький лопоухий слесарь Николай Гелеверов сидел посреди комнаты на поломанном стуле и сосредоточенно ковырял в ухе огрызком простого карандаша. Помимо него, в комнате находилось еще человек семь.
- Я спрашиваю, вы, товарищ Гелеверов, состояли в интимной связи с гражданкой Лапочкиной? - Указательный палец председателя, длинный как стрела, вонзился своим острием в полненькую миловидную женщину, понуро сидящую в углу.
Женщина беспокойно заерзала на стуле, попыталась что-то сказать, но взгляд председателя, властный и строгий, остановил ее.
Коля же Гелеверов вынул карандаш из правого уха, старательно вытер его об штаны, и неспеша принялся чесать другое, левое ухо.
--
Шо гврыте?
--
Ты мне дурочку не ламай, Коля, - занервничал председатель, - состоял в интимной связи с гражданкой Лапочкиной или нет?
--
Не-а...
--
Что не-а?
--
Не состоял. В связи.
--
А вот гражданка Лапочкина утверждает, что состоял.
--
Да брешет она, товарищ председатель...
--
Как же брешу, как же брешу? - заволновалась Нюша Лапочкина, несмотря на предостерегающий взгляд председателя. - А в раздевалку цеховую меня кто заволакивал, а? Кто заволакивал?
--
Было? - строго спросил председатель у Коли.
--
Ну, было...
--
А что именно было? Склонял ее к связи?
--
Да ни к чему я ее не склонял! Она мне сама дала! - невозмутимый доселе слесарь начал потихоньку волноваться.
--
А можно нас избавить от этих подробностей? - спросила очкастенькая секретарша Люся, ведущая протокол собрания.
--
Нам надо знать все, чтобы вынести решение, - строго посмотрел председатель на подавшую голос секретаршу, и та виновато уткнулась носом в протокол.
--
Так значит, от тебя дите, а? - обратился председатель уже к Гелеверову.
--
Шо гврыте?
--
Говорю, гражданка Лапочкина беременна. От тебя, стало быть, дите?
--
Не-а...
--
Опять не-а! Что не-а?
--
Не от меня.
--
А от кого, от Александра Сергеича?
--
Не знаю, может и от Сергеича... А может, и от Васьки Скорохода, или, к примеру, от Фимки из ремонтного. Таскали ее, значит, по раздевалке все, кому не лень, а Коля отвечай? Нате вам! - с этими словами возмущенный слесарь предъявил собранию маленький грязный кукиш.
--
Ну ты здесь не того... Не сильно-то руками размахивай! Разберемся сейчас. Это правда? - обратился слегка обескураженный председатель к Нюше.
--
Брешет он, товарищ председатель, как есть брешет! - Нюшиному возмущению не было предела. - Не была я там ни с каким Сергеичем, и не знаю я его даже... А вот с Васькой, и этим... как его... Фимкой, ну что ж, отпираться не стану, была.
--
А можно..., - подняла голову секретарша Люся, но осеклась на полуслове, взглянув на звереющего председателя.
--
Но зачем? Зачем со всеми-то?
--
Женитися обещали...
--
И Колька обещал?
--
И Колька...
--
Так может это и не его ребенок?
Сбитая с толку перекрестным допросом, Нюша не нашла сразу, что сказать, заплакала, вытерла слезы грязным платком и пробормотала:
--
Женитися обещали...
--
Но это же вы попросили нас разобрать Николая на собрании. Так что вы от нас хотите, конкретно?
--
Шобы женилися...
--
Кто, Коля или Вася? - председатель был на гране.
--
Любой... Мине все равно...
--
Так может все сразу?
--
Не..., - заволновалась Нюша, - все сразу не надо. Хуч по очереди, что ль...
--
По оч...?! Все вон!!! Вон я сказал, к чертовой матери!!!
Испуганная внезапным гневом председателя, Нюша выронила мокрый платок на пол, и поспешно выбежала за дверь.
--
Вот я на ней женюсь, вот! - победно кричал на все комнату Коля Гелеверов и предъявлял теперь собранию кукиши сразу из обеих рук.
--
Ты тоже вон!!! Выговор тебе, с занесением!!!
--
За что выговор? - вопрошал обиженный Коля, но впрочем, не дождался ответа, и задом быстренько выскользнул из комнаты.
--
Все свободны, товарищи, - устало объявил председатель и посмотрел в окно.
Там, на улице, слесарь пятого разряда Коля Гелеверов прыгал перед кладовщицей Нюшей Лапочкиной, и совал ей под нос кулачки, а та била его наотмашь по морде полной белой рукой.
--
Вот дура, - задумчиво сказал себе председатель и оглянулся.
В комнате уже никого не было, кроме секретарши Люси, которая, близоруко щурясь, собирала со стола канцелярские принадлежности.
- Вот ведь дура, а? - весело обратился председатель к Люсе, но та промолчала. - Какая дура! - продолжал председатель. - Ей страна такие возможности предоставила! Хочешь - в институт иди, хочешь - заводом командуй, а хошь - в космос лети... А она: "шобы женилися", и все тут! Больше ее ничего не интересует. Вот ты, например, не замужем, а тебе, поди уж, тридцать! И ничего, не умираешь ведь...
Люся безмолвствовала.
Председатель понял, что сморозил глупость и занервничал.
--
Ты это, Люся, в институт пошла бы? Устроить могу...
--
Пошла бы, - тихо сказала Люся, и почему-то заплакала.
--
А это... За меня пошла бы? - вдруг ни к селу, ни к городу брякнул председатель, и смущенно отвернулся.
--
За вас? Шутите..., - улыбнулась сквозь слезы Люся и полезла в кармашек за платочком.
--
А чего шучу? Что я, урод какой? Небось, не хуже Гелеверова! И холостой, опять же...
--
Вы - жених видный, - серьезно сказала Люся, вытирая глазки, - за вас каждая бы с удовольствием пошла.
--
Да? - председатель приосанился. - И что, ты тоже пошла бы?
--
Пошла...
--
А куда лучше - в институт или замуж?
--
Замуж, - тихонько сказала Люся и опять заплакала.
--
Ну и дура! - разозлился вдруг председатель, взял со стола папку и направился в сторону выхода. На полпути он внезапно остановился, и, не оборачиваясь, спросил:
--
И детей бы рожала?
--
Рожала бы, конечно... На то оно и замуж, чтобы детей рожать.
--
А кого хочешь, мальчика или девочку?
--
Девочку...
--
А я вот пацана хочу. Здорово мне, понимаешь, сына хочется!
В комнате повисло молчание.
--
Ну, мне это..., - несмело продолжил председатель, - вроде б как за тобой поухаживать сначала надо. Положено так. Сегодня в клубе на девятнадцать картина про шпионов, пойдем, что ль?
--
Пойдем, - просто согласилась Люся, и личико ее озарила улыбка.
--
Ну вот и хорошо, вот и ладушки, - успокоился председатель, и повернулся, наконец, к Люсе передом: - Ишь придумала - девочку! Не вздумай даже. Только пацана!
С этими словами председатель гордо повернулся на каблуке, и вышел вон из комнаты, громко хлопнув дверью.