Аннотация: В результате должен получиться так называемый "артефакт-детектив". На фоне любви, конечно. Или любовь на фоне детектива. Дамское чтение :)
Пролог.
Индия, Раджпутана, княжество Рупнагар, XVI век.
Кажется, все жители Рупнагара высыпали сегодня на улицы - посмотреть, как въезжает в город невеста сына раджи. Всюду - гирлянды цветов, музыка и людской гомон. Свадебный караван растянулся по дороге, как огромный питон, сначала ехали вооруженные всадники, потом шествовали слоны, и на спине у каждого возвышалась башенка, разукрашенная цветным шелком и драгоценными камнями - Манги казалось, что она издалека видит окружающее их сияние. Замыкали колонну опять всадники.
Манги не собиралась дожидаться, когда принцесса проедет мимо на своем слоне, не собиралась бежать рядом и бросать цветы. Она взглянула разок с крепостной стены, и только.
Любимому везут невесту. Принц Рахундан женится. Какое ей до этого дело? И так сердце рвется на части от боли и грусти.
Нет, не из-за свадьбы печалится Манги. Рахундану положено взять жену, равную себе по положению, заключить родственный союз с соседним княжеством. Долг есть долг, любовь ни при чем. Разве Манги не понимает? Она готова была подождать. Ей-то нужна только любовь, а без почета она обошлась бы - не привыкать. Не быть главной женой - подумаешь... Лишь бы быть любимой. Хотя, у любого спроси, и он подтвердит - любимая жена и есть главная.
Ее принц обещал жениться и на ней тоже. Совсем скоро, как только позволят приличия. На ее свадьбе не праздновал бы весь город - какие пустяки.
Нет, ничего этого не будет! Потому что принц уже разлюбил Манги.
Ей можно было бы выйти за Рахундана, она - хорошего раджпутского рода. Правда, она сирота. Ее отец погиб в бою - почетная для мужчины смерть. А мама сгорела на погребальном костре отца - для женщины не бывает смерти достойней. Манги тогда было пять лет, только лишь. Но она хорошо все помнит.
Отец... Да кто же в княжестве не знал Амиклала Синха? Если бы он был жив, он стоял бы теперь за правым плечом раджи, был бы его правой рукой. Так говорят, Манги сама слышала. Мама, Ума-бегам, перед тем как стать Сати*, обратилась к богам, прославляя раджу, и предрекая ему, а также своей покидаемой семье, и еще семье своего отца счастья и процветания на много лет. Под конец она попросила всех, и раджу и родных, заботиться о своей дочке, и вознесла молитву богам о благополучии для нее, и о первенце, который прославит имя отца. А особо она попросила великую и прекрасную Лакшми...
Площадь, полная народа, в молчании внимала тому, что говорила мама. И раджа тоже там был. Тетка дернула Манги за руку и прошипела: "Слушай, слушай..." А Манги и так слушала. И глаз не сводила с мамы, такой нарядной, в красном свадебном сари. Мама была очень красивой, и ни разу не взглянула на нее, свою маленькую дочку, а Манги не совсем еще поняла, что это - все. Но ей нравилось, что мама сейчас будто бы главная, ей внимают и раджа, и дед, и дяди...
Последние слова Сати - священны, их сила длится семь поколений. Если Сати проклинает - это ужасно, если благословляет - счастье. Потому-то все ловили слова Умы-бегам с таким трепетом. Закончив говорить, мама села, положив голову отца себе на колени, и молча слушала молитвы браминов. Наконец, хворост подожгли.
Когда у подножия костра затрещало первое пламя, мама вдруг вскинулась, ее глаза заметались по толпе родственников - она искала ее, дочку. Манги закричала, но тут же, одновременно с ней, все люди вокруг тоже стали кричать, оглушительно загремели барабаны, и Манги зажала уши руками. Потом тетка увела ее домой.
Это счастье - говорила тетка. Для мамы это счастье - уйти с отцом, и для них всех это тоже счастье, потому что мама забрала с собой грехи отца и всей семьи, и теперь все боги будут милостивы. Но Манги не могла себе представить, как это она может быть счастлива - и без отца, и без мамы. Она думала, неужели ее веселый, добрый отец так сильно хотел, чтобы мама ушла с ним, и оставила Манги одну?
Отважного Амиклала Синха и его жены, прекрасной Умы-бегам, больше не было на этом свете, они отправились на небеса. На беленой стене дома остался красный отпечаток маминой ладони - уходя отсюда в последний раз, она окунула руку в красную охру и приложила ее к стене. А от отца совсем скоро не осталось ничего, потому что хозяином в доме стал дядя, который не любил Амиклала Синха, и всем нашептывал про него неправду. И радже тоже. Это точно было горе, но Манги и это поняла потом, годы спустя. И еще куда-то подевалось все, чего раньше было вдосталь, и не стало у нее ни драгоценностей, ни шелковых сари.
Наверное, мама знала, что так будет. Поэтому она и стала Сати. Может быть, она охотно последовала бы за отцом когда-нибудь потом, много позже, чтобы не оставлять дочку с дядей и тетками. Но Сати в людских глазах - много, много больше, чем бесправная вдова. Последними словами с погребального костра мама хотела защитить память мужа, и, главное, ее, свою Манги, она призвала ей на помощь всех, кого только могла...
Это ничего, что Манги не носила нарядных сари и драгоценностей, и не проводила дни при дворе раджи, в пестрой свите, вечно окружавшей молоденьких принцесс. Настал день, и ее полюбил принц. А потом разлюбил.
Чем выше в гору, тем теснее сдвигаются джунгли, и тропинки уже почти не разобрать. Но она есть, петляет между деревьями - к маленькому, почти заброшенному храму. Там неподалеку журчит по камням, играя, быстрый ручей, искристый и холодный, на каменных плитах у входа сидит старая браминка** и, покачиваясь, бормочет молитвы, а из сумрачной глубины храма смотрит она, Лакшми, вечно юная и прекрасная...
В городе есть другие храмы ее богини, но Манги любила приходить сюда. Ей нравилось молиться одной, в тишине. А еще чаще она не молилась даже, а просто сидела под сенью древних стен, и давала волю своим мечтам. Здесь она была сама себе хозяйкой, единственной принцессой. Больше нигде...
Старая браминка почти не обращала внимания на странную девушку. Иногда Манги помогала ей плести гирлянды из цветов и украшать ими изваяние богини.
Своего принца Манги встретила тоже здесь...
Как больно об этом вспоминать.
Сегодня у входа в храм никого не было. Манги, наклонившись над ручьем, напилась обжигающе холодной воды, и вдруг чуть не вскрикнула от испуга - на камни у ее ног легла тень. Кто-то тихо выступил из-за деревьев и стоял теперь совсем близко.
Женщина. Молодая, но старше Манги, гладко причесанная, в простом зеленом сари с каймой, и с множеством браслетов на тонких руках. Незнакомая. И откуда она взялась в этой глуши, было непонятно. Получается, что просто пришла, как и Манги, поклониться прекрасной Лакшми, но ее нежные босые ноги были чисты, словно она только что сошла с ковра...
Манги посторонилась, давая незнакомке подойти к воде. Та тоже напилась, и, выпрямившись, улыбнулась.
-Здравствуй, девочка. Чего ты грустишь?
Манги смутилась и покачала головой.
-Не знаешь? - продолжала незнакомка. - Ты не видишь своего лица, девочка! Даже змея тебя не укусит, уползет в страхе...
Вот теперь и Манги улыбнулась.
-Чего ты хочешь, девочка? Скажи.
Манги хотела так много. Это значит - ничего.
Она ответила правду:
-Я ничего не хочу!
Она вдруг ощутила огромное желание убежать в лес, чтобы оказаться подальше от странной женщины в зеленом сари. Но та смотрела ласково и требовательно, и ноги Манги будто приросли к земле.
-Я сделаю тебе подарок, девочка, - голос незнакомки звучал, как нежное журчание ручья, - подарок, которому порадовался бы любой раджа. Я подарю тебе такую судьбу, которую ты сама пожелаешь! Но ты обязательно должна ответить мне прямо сейчас, чего ты хочешь?
И Манги сказала:
-Я хочу, чтобы меня полюбил сам раджа, и сделал своей любимой женой. Я хочу, чтобы весь Рупнагар был моим. Я хочу, чтобы таких драгоценностей, как у меня, не было ни у одной женщины во всей Раджпутане! И еще, я хочу, чтобы с этих пор каждая женщина в моем роду носила настоящие драгоценности из сокровищницы раджи. Мне надоело быть бедной! Вот, я рассказала тебе, чего я хочу, только разве возможно, чтобы исполнилось такое желание?!
Жещина рассмеялась, и смех ее тоже показался девушке журчанием ручья.
-Глупенькая девочка! А о внучках своих ты с какой стати решила позаботиться? Почем ты знаешь, будут ли им нужны сокровища раджи?
-Я думаю, что они не стали бы отказываться! - Манги не выдержала и тоже улыбнулась.
Незнакомка покачала головой.
-Но ты не сказала, что хочешь любить и быть счастливой. Что ж...
-Этого мне и не нужно! - воскликнула Манги. - Я вовсе не хочу больше любить. Того, что я назвала, было бы довольно.
-Значит, ты хочешь стать не кем-нибудь, а мачехой принца Рахундана, владеть его отцом и всем Рупнагаром, насладиться могуществом и тем самым отомстить за свое теперешнее унижение, - незнакомка вздохнула. - Ну, что ж, так и будет. Раджа немолод, но он еще сильный мужчина, а кроме Рахундана, у него нет сыновей. Ты родишь радже сына, который сменит его на троне и прославит его имя. А та драгоценность, которая первой попадет тебе в руки наутро после брачной ночи с раджой, будет принадлежать каждой твоей старшей внучке по очереди до скончания веков. Твоему радже отмерян долгий век, и ты проживешь с ним долго, девочка, но никогда не будешь счастлива. А быть богатой и могущественной тебе надоест, хоть это и не самая плохая доля, которая может выпасть женщине.
Испуганная, девушка бросилась к ногам незнакомки.
-Что ты говоришь, госпожа? Кто же ты?
Та опять улыбнулась, легко коснулась руками головы Манги, и повернулась, чтобы идти прочь.
-Госпожа, ты сказала, что мой сын будет наследником раджи, - быстро сказала Манги. - А как же Рахундан?!
Незнакомка не ответила, лишь развела руками.
И скрылась в зеленых зарослях.
*Сати - обряд добровольного (в идеале) самосожжения вдовы на погребальном костре мужа, или позже, на отдельном костре (женщина в этом случае держит в руках какую-либо вещь мужа, чаще его тюрбан). Так же называют женщину, этот обряд совершившую.
**Брамины (брахманы) - высшая каста в Индии, к ней принадлежат священнослужители. Мужчины и женщины, рожденные в этой касте, от рождения в той или иной степени наделены правом отправлять религиозные обряды.
Вокруг - зеркала, зеркала. Флаконы, каждый из которых похож на маленькое сокровище. Мягкий электрический свет.
Как хочется на воздух, и чтобы не блестели зеркала. Пустые мечты - еще три рабочих часа впереди, а потом надо ввести данные в компьютер, что значит еще полчаса.
Ладно, ничего. Только на воздух, действительно, хочется.
Катя подошла к окну приоткрыть раму.
Дочка о чем-то просила. О чем? Ах, да - купить шоколадное печенье. В кулинарии по соседству продают потрясающее шоколадное печенье...
Телефон заиграл бодрый марш - значит, это кто-то чужой. Когда звонит Аська, телефон наяривает популярный молодежный шлягер. Дочь сама его выбрала, а Катя посмеялась и согласилась. Когда ее вызывает Борис, раздается развеселое "Первым делом, первым делом самолеты..."
-Алле...
-Здравствуй, Катенька, - сказала трубка. - Не узнала?
Женский голос, спокойный такой, глуховатый, приятный. И определенно знакомый.
-Извините, - вздохнула Катя. - Не припоминаю.
-Это тетя Агния.
-А-а... - Катя почему-то вздрогнула. - Здравствуйте. Извините, я... Я вообще плохо голоса запоминаю, тетя Агния...
В прошлый раз она называла эту женщину Агнией Павловной, и это было, наверное, правильней и лучше. Но теперь возвращаться к официальному именованию неудобно, раз уж это, забытое, родственное, случайно вырвалось. Или ничего, можно?
Катя даже разозлилась - да что она, как маленькая...
Это Агния Павловна специально устроила - перевела рубильник с сухого общения на якобы родственное. Она хитрая, тетя Агния. Впрочем, нет, не так. Она, безусловно, умная и дипломатичная.
Собеседница тихо, раскатисто рассмеялась - как горсть шариков высыпали на пол.
Да, тетя Агния всегда так смеялась. Катя помнит.
-Когда же ты ко мне зайдешь, Катенька? Ты ведь обещала, я жду.
Да, вот еще вопрос! Точно, обещала. Мимоходом, из вежливости. Но заходить, по правде говоря, не собиралась. Не хотелось ей туда идти. А так и сказать - не приду, дескать - какая уж тут вежливость...
-Извините, тетя Агния. Знаете, у меня такой завал, все некогда...
Все правильно - некогда ей было. Чистая правда.
Старуха на том конце провода опять раскатисто рассмеялась.
Тетя Агния. Агния Павловна. Это ведь не ее тетя, а бывшего мужа. Месяц назад она позвонила, попеняла Кате, что та глаз не кажет, и пригласила зайти. Вот так, вдруг, спустя четырнадцать лет...
Дело в том, что Катины воспоминания об этой женщине были, в общем, совсем не плохими. Скорее, даже хорошими. Не хотелось ее обижать. Но - Дмитрий!
Тетя Агния - она из той жизни, в которой был Дмитрий, и ей, Кате, совершенно незачем все это даже вспоминать. И Аська, опять же...
-В моем возрасте, Катенька, время берегут. Мало его осталось. Нам поговорить нужно. Когда ты зайдешь?
Вот, пожалуйста, тот самый случай, когда сложно сказать "нет".
-Завтра у нас короткий день, так что давайте договоримся на завтра, часа на четыре. Так подойдет? - предложила Катя.
-Ладно, - сразу согласилась тетя Агния. - Только завтра - обязательно. Обещаешь?
-Да, конечно.
-Приходи с дочкой.
-Нет! - воскликнула Катя, и покупательница у прилавка вздрогнула и подняла голову.
-Ну, нет - так нет, - голос в трубке сразу стал глуше. - Ты напрасно волнуешься. И вообще, ты не права, Катя.
-Тетя Агния, извините, пожалуйста. Но Ася ничего не знает. Я не хочу ее травмировать, я просто боюсь. У нее такой возраст!
-Хорошо. Успокойся. Приходи обязательно. Я умру, Катенька, и тебе будет совестно, что пожалела для меня полчаса. Конечно, потом я могу являться тебе во сне, хотя, кто знает, всем ли покойникам позволяется это делать, какие там порядки, на том свете! - это тетя Агния пошутила, но Кате стало не по себе.
Такими вещами не шутят.
-Адрес не потеряла?
-Нет, не потеряла. Вы нездоровы?
-Приходи, тогда и спросишь про здоровье. Ну, до завтра! - и трубка запищала.
Значит - что-то серьезное? Просто так, наверное, никто не станет поминать свою смерть и вышучивать порядки на том свете. Сама Катя, точно, не стала бы.
Что может быть нужно тете Агнии?
Ничто не связывает их уже много-много лет, кроме Аськи. Хотя по закону и Аська к Дмитрию и его родственникам отношения не имеет. Как раз тетя Агния, помнится, страшно из-за этого сердилась, но что поделаешь - ее мнение тут роли не играло. Все решил Дмитрий.
Дело в ней, конечно, в Аське. В чем же еще?
Покупательница, дама за сорок, перебирает полоски-пробники и искоса поглядывает на Катю. Надо работать.
-Здравствуйте. Вам чем-нибудь помочь?
-Девушка, мне нужно что-нибудь, такое, прохладное, и очень нежное, и в то же время, такое... - дама сделала пасс руками, - вы меня понимаете?
-Конечно, - кивнула Катя, улыбнувшись. - На какую примерно цену вы рассчитываете?
Женщина заколебалась.
-Меньше тысячи.
Это заметно уменьшает выбор, и Катину работу, следовательно, тоже. Духов, которые стоят меньше тысячи, здесь немного. У них дорогой товар, поэтому покупатели не толпятся. Зато зарплата продавца напрямую зависит от каждого проданного флакона.
-Отлично. Давайте посмотрим вот это, - она выставила на стеклянный прилавок нежно-голубую амфору, протянула даме пробку.
Та понюхала, кивнула.
-Замечательно, но немного не то.
-А это?
Это тоже было не то, хотя и неплохо, очень неплохо.
Впрочем, уже все ясно - дама не собирается покупать. По крайней мере, не сегодня. Она просто гуляет, приценивается, пробует. Это всегда видно. Кате видно, по крайней мере. Она давно здесь работает.
Продолжая улыбаться, Катя снимает с полки третий, потом четвертый флакон. Дама осторожно нюхает, занюхивает молотым кофе. Она уже жалеет, что ограничила свой выбор, назвав предел цены, ей хочется попробовать, как пахнет, к примеру, вон то, за четыре тысячи? Если не покупать, то какая разница, сколько стоит? И ей немножко неловко зря донимать продавца, чем дальше, тем все более неловко. Она уже собирается отойти от прилавка. Катя видит это, читает с лица. Это бывает очень даже забавно.
И тетя Агния еще. Вот, вспомнила внучку, перед смертью...
Тьфу ты! Зачем - про смерть?
И Аська - никакая не внучка. Официально.
-Не расстраивайтесь, - Катя улыбнулась женщине, - выбрать свои духи бывает очень непросто. Одной попытки мне бы тоже не хватило. Заходите еще.
Дама удивленно моргает - не ожидала такой сердечности от "девушки", у которой ничего не купила.
-Впрочем, вот это попробуйте! Цитрусовых нот здесь нет, скорее, морские. Эти духи дороже, но ведь вам пока нужно просто определиться, в каком направлении искать, да?
Это те самые духи, за четыре тысячи. Флакон роскошный, что и говорить, выбросить потом ни за что рука не поднимется. Дама охотно нюхает, на лице - разочарование.
-У каждой женщины должны быть свои духи, они делают ее неповторимой. Жизнь так скоротечна, и на самых лучших ее моментах нельзя экономить, правда ведь? У нас самые качественные духи. Эксклюзивные, стойкие запахи. Надо только выбрать свой, и потом вы уже не сможете с ним расстаться.
Взгляд, улыбка, тембр голоса - Катя сейчас воплощение дружелюбия и авторитета, фея ароматного царства, а затейливые бутылочки на стеклянных полках - сокровища, которыми она щедро готова поделиться. За деньги. Она в образе, и готова убедить кого угодно в чем угодно.
-Спасибо, я подумаю и зайду на днях, - пробормотала дама и с достоинством удалилась.
Она искренне не собирается возвращаться вообще, но, может быть, и вернется. Из таких, случайных, не меньше половины заходят еще. Примерно треть - в дальнейшем что-нибудь покупает, а кто-то даже может стать постоянным клиентом. Но чтобы человек пришел второй раз, ему должно здесь понравиться. Это - Катина работа. Ее средство к существованию.
Знакомый старый дом. Знакомый, с широченными пролетами подъезд. Дверь, оббитая коричневым. Оказывается, Катя отлично помнит все это!
Она нажала на кнопку, и звонок зачирикал птичкой. Поразительно, и звонок тот же самый. Не сломался за четырнадцать лет...
Сегодня утром сестра Женька приезжала в магазин, и Катя выложила ей про тетю Агнию и про назначенную встречу. Та послушала, пожала плечами.
-Ну и что? Съезди, поговори. Чего тебя колбасит-то, не понимаю? Все-таки родственница, пригласила в гости.
-Да какая родственница? Она была родственница, теперь нет! - Катю сестрина реакция задела. Она была уверена, что уж Женька-то все понимает. Женька всегда все про нее понимала.
-Как же не родственница? - сестра посмотрела ей в глаза, улыбнулась. - Она Аське - бабка. По крови. Пусть двоюродная. И заметь - единственная ее живая бабка. Которая уже давно могла бы забыть, как тебя зовут, а она, видишь...
-Да как я объясню Аське эту бабку?! - совсем вышла из себя Катя. - Кто она ей?
-Объяснить можно все, - веско сказала Женька. - Подумать, и объяснить. И вообще, не беги впереди паровоза. Тебя пригласили - съезди и поговори. Она дама небедная, профессорша, и со связями. Если подкинет что-нибудь Аське, или поспособствует чего - это разве плохо? Девчонка большая уже, ей скоро самостоятельную жизнь начинать, а что у нее есть? Легко тебе с ней - одной?
-Да не нужно ей "подкидывать"! Это унизительно. Это - вмешательство в нашу жизнь, как ты не поймешь!
Сестра посмотрела с жалостью.
-Ты уже взрослая девочка, между прочим. Пора бы избавиться от юношеского максимализма. От вредного и дурацкого юношеского максимализма.
Никакой это был не максимализм. Тем более не дурацкий и юношеский. Просто однажды Катя приняла решение, и не жалеет об этом. Да, это решение перевернуло жизнь полуторагодовалой Аськи. К лучшему, между прочим. Да, она решала за Аську, ее не спросясь - а что было делать?
Точнее, решали-то вдвоем - она и Димка. А еще точнее - втроем, она, Димка и Володя. Без Володи - куда же? У него, наверное, главная роль была, и лучшая. И оскорбить сейчас память Володи никак нельзя. Это было бы нечестно.
На сестру Катя тогда немножко обиделась. Понятно, почему - хотелось-то поддержки. Чтобы Женька сказала что-то вроде: "Ну, конечно, ты права! Мы им не позволим! Ишь, чего захотели!"
Женька была старшая. И она была именно такая: умная, рациональная, проповедующая здоровый практицизм и всегда везучая. Катя ей не раз завидовала, по-хорошему, конечно. Но что ей стоило ей хотя бы теперь - поддержать?..
Катя решила, в конце концов, что съездит и поговорит - обещала ведь. Ну, а насчет материальной помощи Аське - это хорошо бы, конечно, но тут Катя посмотрит, какими условиями эти помощь будет сопровождаться. Если среди условий будет, к примеру, легализация Димки как отца - однозначно отказаться, что же поделаешь. Не все в жизни продается.
Теперь она стояла перед коричневой дверью и ждала.
Замок щелкнул, и дверь открылась.
Бывают люди, как будто заключившие свой, отдельный договор со временем. Летят годы, да что там годы - десятки лет, а они, люди эти, остаются прежними. Как тетя Агния, например.
Катя узнала ее в первое же мгновение. Тетя Агния и раньше была именно такая - маленькая, худенькая, светловолосая, с морщинками-лучиками вокруг глаз. Ее волосы должны бы уже совершенно поседеть, но они сияли ровным, естественным золотисто-песочным тоном - видимо, современные краски в руках мастера могут творить чудеса. Одетая явно в домашнее: в свободные брюки и блузку-рубашку с отложным воротником, а поверх - в клетчатый передник с оборкой, выглядела она при этом, как дама из общества, из чистой блажи решившая повозиться на кухне.
"Ничего себе, - подумала Катя, - кто это тут умирать собрался?" И вздохнула - вспомнила, что сама она, в отличие от престарелой тетушки, пожалуй, изменилась. Сегодня утром вот опять выяснилось, что юбка еле застегивается. Та, прежняя, четырнадцатилетней давности Катя была килограммов на двадцать легче, и вообще...
И вообще, какая разница, кто как выглядит! Зачем ее сюда позвали?
-Проходи, Катенька, - тетя Агния была само радушие. - Проходи в комнату, присаживайся. У меня яблочный пирог, еще теплый!
Она взяла из Катиных рук огромную коробку шоколадных конфет, и восхищенно покачала головой:
-Какая прелесть! Сейчас мы их попробуем.
Эти конфеты Катя купила в супермаркете поблизости - в последний момент спохватилась. Правильно, что купила.
Комната тоже не изменилась. Кресла в гобеленовых чехлах все так же стояли по обе стороны низкого столика, и вся прочая мебель была той же самой. Она и в раньше казалась дорогой, неординарной, не из простого магазина, и сейчас, сияя матовым блеском, производила то же впечатление.
Катя села в одно из кресел, огляделась - и ее глаза встретились со знакомым таким, озорным взглядом других глаз...
Всего лишь фотография на стене, в рамочке. Димка в военной форме, снялся, когда приезжал из армии в отпуск. Все правильно, и раньше тут висела эта самая фотография, Катя забыла просто. А чуть дальше, на чудном таком, со множеством ящичков комоде должна стоять детская Димкина фотография - он в первом классе, с букварем.
Ага, вот и она. Взгляд у Димки одинаковый, что в первом классе, что после армии. А сейчас какой, интересно?
Надо пересесть в другое кресло, чтобы не смотреть то и дело на Димку...
Но, оказывается, тетя Агния уже несла поднос пирогом и чашками, и с открытой Катиной коробкой конфет заодно, и другое кресло заняла она.
Чашки тоже старинные знакомые, голубые, с розами, тонюсенькие, как бумага. Когда в эти чашки наливали горячий чай, Катя всегда боялась, что они треснут, и кипяток прольется на стол, но ничего подобного. Чашки казались вечными, и это было почти чудо. Сколько посуды перебилось на глазах у Кати, да хотя бы за эти четырнадцать лет, сколько переколотила маленькая Аська - уму непостижимо. И вся та посуда отнюдь не была такой невероятно, пугающе хрупкой.
-Хорошо выглядишь, Катенька. Как у тебя дела? Я слышала, ты в магазине работаешь?
Ага, светский разговор начинается. Куда же без него?
-Да. Это магазин сестры. Она мой начальник. Вы тоже отлично выглядите, тетя Агния.
-Спасибо! - та рассмеялась. - В мои шестьдесят уже все равно, как выглядишь! Главное - как себя чувствуешь. Магазин сестры, говоришь? А я сначала удивилась. Ты же иняз закончила? Я слышала, ты переводчиком работаешь.
-Да, я работала и переводчиком, и учителем в школе, - Катя улыбнулась. - Сейчас книги иногда беру на перевод. Немножко.
-Почему немножко?
-Я перевожу долго и со вкусом. Такими темпами много не заработаешь. Так что, это просто хобби.
-Вот как... Что ж, хорошее хобби! - одобрила тетя Агния. - Оказывается, ты вернулась почти два года назад? А я-то думала, только что.
-Да, два года. После похорон мужа мы сразу переехали сюда. Захотелось...
Тетя Агния крошечными глотками пила чай из чашки, и смотрела на Катю.
-Жаль, что сразу не позвонила. Трудно было? Мы же не чужие. Что бы вы там ни написали в своих бумажках, Настя - дочь Димы. Его кровь.
Ага, вот и началось.
Да, правильно, что она приехала. Это надо все обговорить и прояснить. На будущее...
-Настя - дочь Володи, моего мужа, - с нажимом сказала Катя. - Он похоронен здесь, на Старом кладбище. Мы недавно навещали его могилу. Поймите, у моей дочки не было и быть не может другого отца. И если наш разговор будет об этом...
Тетя Агния смотрела на нее с жалостью.
-Эка вы все намудрили. Дурачье. А я вот прекрасно помню, как мы с Димкой и с твоими родителями вас с Настей из роддома забирали. Помню, как он, счастливый, перед этим бегал, высунув язык, по магазинам и искал розовый конверт в кружевах, потому что тебе такой хотелось. А в день выписки помчался за белыми розами, потому что ты их любишь, и притащил целую охапку. Помню, как в Настином свидетельстве о рождении было написано: "Анисимова Анастасия Дмитриевна". Ты ведь тоже помнишь? - у ее рта легла горькая складка, которая как-то вдруг сделала ее много-много старше.
-Об этом все уже переговорено, тетя Агния, - отрезала Катя. - Возвращаться не стоит. Да, мы поиграли с ним в любовь, только ничего хорошего из этого не вышло. Розы дарить он мог, это да. А вот когда мне был нужен муж... когда ему следовало быть мужчиной, а не пылким влюбленным... когда... - предательский спазм сжал горло.
Она же, собираясь сюда, сто раз сказала себе, что ни за что, ни в коем случае, ни при каких обстоятельствах не будет волноваться. Она будет холодной, спокойной, деловой, и вообще...
В общем, вышло не так.
Она уже сто лет не волновалась по этому поводу! Ну, ладно, не сто... четырнадцать... десять!
Ладно, пять-шесть уж точно. И вот, на тебе.
Ну, спасибо, Агния Павловна!
Та подлила ей свежего чаю.
-Не волнуйся, Катенька. Успокойся, - она улыбнулась, и Кате показалось, что она довольно улыбнулась.
-Понимаете, - Катя отпила из чашки, обожглась. - Я встретила Володю, и я бесконечно благодарна судьбе за то, что я его встретила. Вот, его уже два года нет, а я счастлива, что он у меня был, понимаете? Мне сказочно повезло. Вот он был мужчиной. Во всех отношениях. Лучшего отца для своей дочки я не могу себе представить. И для Аськи, я знаю, он всегда будет отцом. Только он.
Тетя Агния слушала и кивала.
-Конечно, - согласилась она. - Может быть, все это и неплохо вышло. С одной стороны. Но сторон всегда больше одной. Как минимум - две.
-Когда я попросила у Димы разрешение на усыновление, он согласился сразу. Ну, на следующий же день. Он понимал, что ему все это не нужно - наша семья, мы с Аськой...
-Вот как ты теперь говоришь, - шевельнула бровями тетя Агния. - А если бы он отказался тогда? Вот уперся, и ни в какую! Это было бы лучше для тебя? Ты была бы счастливей?
-Тогда, наверное, я больше бы его уважала, - тихо сказала Катя.
-Нет, ты ответь, было бы лучше? - тетя Агния сверкнула глазами, - было бы? Нет. Получилось как? Ты попросила. Он выполнил твою просьбу. Потому что он любил тебя. Потому что понимал - ты с ним не могла быть счастливой, но ничего не мог поделать. Ты ведь уже встретила другого. Он был глупый мальчишка, для него эта бумажка тогда мало значила. Он не понимал, что теряет. Он любил тебя, поэтому и подписал. До меня это тоже не сразу дошло. Я не понимала. Знаешь, как долго я с ним не разговаривала, после того как он разрешил твоему новому мужу удочерить Настю?
-Тетя Агния, прошу вас...
-Вы с Димой слишком рано поженились, Катенька. Вы тогда еще не повзрослели. Особенно он. Есть люди, которые поздно взрослеют. А мужчины - они ведь все как один взрослеют позже нас, женщин. Ты не думай, я его не оправдываю. Правда, правда, не оправдываю. Ты ведь знаешь, у меня тоже был муж, были маленькие дети. Я прекрасно понимаю, чего тебе хотелось, и как тебе было тяжело. Но любовь - это хрупкий цветочек. Чтобы его вырастить, надо много, очень много терпения. И в первую очередь это терпение женщины. Ее такт. Ее мудрость. Мужчины - они такие, какие есть, и учить их тому, что противно их природе, надо долго и не спеша. Эти усилия окупаются. У вас все могло бы быть хорошо. А вы... Просто вы оба были эгоистами, Катенька. Молодыми и бескомпромиссными эгоистами.
Катя уже успокоилась, и дышала ровно и глубоко.
-Послушайте, тетя Агния, - сказала она. - Если вы позвали меня затем, чтобы объяснить все это, то я, пожалуй, пойду. И вот что... Все эти песни про женское терпение и мудрость - вы сами в них верите? Тетя Агния. У меня есть единственная, моя жизнь. И я должна была тратить ее на мудрость и терпение? На воспитание мужа?
-Не воспитание, нет...
Катя не дала себя перебить.
-Я хотела вместе с мужем воспитывать своего ребенка. А не сожалеть потом о бездарно потраченных годах жизни. Вы много знаете перевоспитанных мужей, тетя Агния? Я - ни одного. Зато мне попадались несчастные женщины, и я рада, что я не такая! Я была счастливой женщиной, тетя Агния!
Та опять понимающе закивала.
-Что ж, Катенька. Недаром говорят, что все - к лучшему, а случается лишь то, что должно случиться. Что предписывает карма. Ты встретила Владимира, он был умнее и старше. С ним ты постепенно научилась вести себя так, как полагается взрослым людям. А Дима... Он ведь женился, ты знаешь? Видела бы ты, какой он был с Мариной. Так вот, я думаю, ваша история, то, что он потерял тебя и Настю и осознал это, и очень переживал - как раз это и сделало его взрослым, Катенька. Марина должна была быть благодарна... тебе. Поверь, я знаю, что говорю.
-Да уж. Карма! - Катя сама положила себе кусок пирога и подлила чаю.
И не без злости добавила:
-Теперь, через столько лет, много сказок можно придумать. Кабы, да кабы, почему так, а не иначе...
Тетя Агния не обратила внимания. У нее была своя, обдуманная и выстраданная, точка зрения.
-Дима хорошо жил с Мариной, - продолжала она. - Действительно хорошо. Но спокойно. Таких эмоций, таких страстей, как между вами, у них не было, по-моему. И это хорошо. Но Марина заболела. Лейкоз. Два года это тянулось, а потом она умерла. Дима уже пять лет один, Катя.
-Какой ужас, - искренне вздохнула Катя.
Она об этом понятия не имела. Про Димкину жену слышала, давно еще, какая та хорошая, милая, какая умница, и Димка якобы с ней совершенно золотой мужик. И это, прямо скажем, ее злило. Потому что между этих слов отчетливо звучало: "Вот, нашлась, не тебе чета! А ты с ним не ужилась, потому что сама дура!" И она решила, что знать про них не желает. Про обоих.
Значит, его жена умерла. От лейкоза. Точно, врагу не пожелаешь.
-Мне очень жаль, тетя Агния, правда. У них дети были?
-Нет, не было. Ваша Настя - единственный ребенок Димы. Видишь ли, мы не всегда можем убежать от своего прошлого...
Катя вскинулась, но тетя Агния знаком попросила ее о внимании.
Она опять, не спеша, подлила им обеим чаю.
-Ладно, Катенька. Мы уже переходим к сути. Зачем я тебя позвала. Ты ведь слышала по Бегаму?
-Нет. Кто это?
-Не кто, а что. Это украшение с драгоценным камнем. Точнее - колье. Собственно, Бегама - это имя камня, но у нас в семье привыкли называть так все колье целиком. Слово "бегама", или "бегам" индийское, древнее, значит "госпожа", "знатная женщина".
-Что-то припоминаю. Украшение, которое у вас в семье передается по наследству. И что же...
-Да, по наследству. Оно достается старшей дочери в семье, от нее - ее старшей дочери, или племяннице, или внучке... Следующей наследницей должна быть старшая дочь Димы. Катенька, этой традиции уже больше трехсот лет.
-Но ведь в нашем случае, тетя Агния... - начала Катя, хотя, по правде говоря, она уже засомневалась, стоит ли спорить.
Хотелось чего-то для Аськи. Она наследница? Совсем не плохо, наверное.
-Катенька, вы переписали бумажки, и думаете, что это имеет какое-то значение? Для Бегамы - не имеет. Так когда-то решила богиня Лакшми. Улыбаешься?
Агния Павловна встала, подошла к шкафу и сняла с полки увесистый томик, привычно раскрыла его и подала Кате.
Бумага была довольно новая, и обложка тоже, а текст - дореволюционный, с твердыми знаками. Репринтное издание.
-Это книга про исторические драгоценные камни, - объяснила тетя Агния, - единственная, наверное, в которой упоминается про нашу Бегаму. Про другие известные камни там тоже есть, про Кох-и-нор, например. Ты ведь слышала про Кох-и-нор?
-Нет, - призналась Катя, - откуда? Я никогда ничем таким не увлекалась.
-Ну, и Бог с ним, с Кох-и-нором. Не будем отвлекаться. Про Бегаму у нас в семье существует легенда. Как я поняла, тебе Димка ее не рассказывал? Значит, слушай...
Катя поерзала в кресле, приготовившись слушать, а книга осталась лежать у нее на коленях.
-Это случилось в давние времена в одном индийском княжестве. Жила-была красавица из знатного рода, сирота, не очень любимая родственниками, несмотря на то, что тем досталось все ее имущество. У девушки никогда не было ни красивой одежды, ни дорогих украшений, во дворец раджи ее не пускали, а сам раджа слышать не хотел про ее отважного и мудрого отца, потому что того оговорил негодяй-брат. Девушка очень любила ходить в заброшенный храм на горе, и однажды она встретила там прекрасного юношу, это был их местный принц, который в одиночку возвращался с охоты. Они полюбили друг друга.
-Понятно, сказка про индийскую Золушку, - вставила, не удержавшись, Катя.
-Ничего подобного. Дальше все не так. Их любовь была горячей, но очень недолгой. Принцу сосватали соседнюю принцессу. Но это еще ничего не значило. Видишь ли, эти индийские князьки были полигамны, то есть жен имели помногу. Из-за того, что возлюбленный принц женился по расчету, ни одна красавица плакать бы не стала. Нет, просто девушке показалось, что ее разлюбили. И она пошла печалиться в свой любимый храм на горе. И встретила там саму богиню Лакшми, которая явилась в образе земной женщины. А дело в том, что эта богиня была ее покровительницей. Мать девочки, перед тем, как сгореть на погребальном костре...
-Еще и это? Весь набор экзотики?
-Напрасно насмешничаешь, Катенька, - укоризненно заметила тетя Агния, - Это была их грустная реальность. Индийской вдове в те времена следовало или сгореть на костре, или превратиться в несчастное, совершенно бесправное создание. Она должна была брить голову, ходить только в белом сари, не есть и не пить ничего вкусного, не носить украшений, из дома выходить только в храм, и то ненадолго. Люди же, завидев вдову, должны были пройти мимо нее, не замечая и не заговаривая. Она не имела бы никакого статуса. А вот умирая на костре, она становилась почти святой! К ее голосу обязаны были прислушиваться. Она могла напророчить любых несчастий, и они бы исполнялись до седьмого колена включительно!
-Да уж...
-Если у женщины имелись сыновья, особенно взрослые, ей было проще. И ради маленького ребенка она, конечно, могла остаться жить. Тут надо понять один момент. Мать нашей героини чувствовала, что предстоят трудности, с которыми она не справится, будучи вдовой, и поэтому она решила преодолеть их, став Сати, то есть погибнув на костре. Она попросила покровительства для дочери, и ей, по идее, не должны были отказать.
-Люди не выполнили ее посмертную просьбу?
-Вот именно. Но она попросила о покровительстве не только людей, а и богиню Лакшми. И та позаботилась о девочке. Во-первых, это она разрушила ее любовь с принцем. Да, получается, так. Дело в том, что мать нашей девочки перед смертью попросила для дочки благополучия и первенца, который прославит имя отца. Этим она хотела повысить ее престиж как невесты. А у принца была другая карма. Он не мог дать ей такого первенца, и вообще, он должен быть погибнуть на охоте спустя несколько месяцев, а его супруга, та самая соседняя принцесса, должна была сгореть на его погребальном костре. Видишь, Лакшми не могла угодить всем!
Богиня предложила нашей героине самой выбрать свою судьбу, и та с досады заявила, что желает стать любимой женой раджи, отца бывшего возлюбленного, и чтобы все княжество и сам раджа были у ее ног, и чтобы каждая женщина ее рода в дальнейшем владела драгоценностями из сокровищницы раджи. Богиня против этого не возражала. Раджа вдруг вспомнил о ней и пожелал взглянуть, а взглянув, тут же влюбился без памяти. Она стала главной рани - так называют жен раджи, родила сына, а потом еще одного, и раджа полюбил ее еще сильнее, потому что от других жен у него были только девочки - кроме того, несчастного возлюбленного нашей героини. Раджа оказался крепким стариком, и они жили долго, так долго, что их дети успели вырасти и подарить им внуков. Она была мудрой женщиной и управляла княжеством из-за трона мужа. Согласно легенде, она всю жизнь не могла забыть своего принца, который действительно погиб на охоте, но тут уж - кто знает? Вообще-то, это не в индийской традиции. Индийская жена обязана любить только супруга и посвящать жизнь исключительно ему.
Тетя Агния замолчала и загадочно улыбнулась.
-И где же здесь ваша фамильная драгоценность? - не поняла Катя.
Она была, во всяком случае, заинтригована.
-Ну, как же, - вздохнула тетя. - Девушка ведь попросила у богини, чтобы все женщины ее рода владели драгоценностями раджи. Лакшми выполнила просьбу, несколько ее умерив. Драгоценность, которая первой попала молодой рани в руки, и есть та реликвия, которая передается из поколения в поколение, но ее получает не каждая, а только старшая дочь. Бегама обладает интересными свойствами. Ее, например, нельзя продать - это приносит серьезное несчастье в семью, и все равно в следующем поколении камень возвращается к законной владелице. Это произошло трижды, в девятнадцатом веке и в начале двадцатого. Больше никто не пытался искушать судьбу, потому что, повторяю, несчастье гарантировано. Потерять Бегаму не получается. Она находится, возвращается. Сама не раз убеждалась. Передать ее неправильной наследнице тоже нельзя - это опять несчастье. Тяжелая болезнь, даже, может быть, смерть.
-С ума сойти! - пробормотала Катя. - Тетя Агния, я не верю в такие вещи. Совсем не верю. Все слишком... сказочно! И потом - где Индия, а где мы?
-Тут все просто. Лет через двести после того чудесного происшествия один английский офицер женился на внучке индийского раджи. Это тоже была захватывающая история - офицер буквально выкрал молоденькую вдову, которую на следующий день должны были сжечь, девочке было пятнадцать лет. Так Бегама оказалась в Англии. Камень вставили в сапфировое колье. В дальнейшем англичанка вышла замуж за русского графа. С тех пор все истинные владелицы камня - россиянки, хотя колье успело побывать и во Франции, и в Испании, и, наверное, в Чехии. Повторяю, от него нельзя избавиться, оно обязательно само возвращается. К той единственной, которая имеет право...
Мой муж, Катя, в свое время очень увлекся этой историей. Он собирал материалы, где только мог, мы с ним даже съездили в Индию. Незабываемые впечатления, интереснейшая страна! Мы побывали во дворце махараджи, может быть, в том самом, где жила какая-нибудь из наших прабабок. Знаешь, махарани, жена махараджи, никогда не ходила по дворцу пешком, ее носили на носилках, хотя она была молодой и здоровой. Потому что на ней было надето двадцать килограммов украшений! Воистину - тяжелая жизнь у женщины, не позавидуешь!
-Да уж, - согласилась Катя. - Не хочу быть женой раджи. Всю жизнь таскать такие тяжести, а потом тебя сожгут...
-Да, вот именно. Старая, дряхлая махарани - вообще была редкость, потому что они, как правило, умирали молодыми. На костре мужа. Эти царьки, даже преклонных лет, брали себе в жены совсем молоденьких девочек, и если муж умирал раньше, для жены было делом чести сгореть с ним вместе. Ну, что ж, это все прошлое. Может быть, эти женщины даже были счастливы, по-своему. Зато они оставили нам в наследство дивную вещь, которая теперь достанется Насте...
Катя выпрямилась в кресле.
-Тетя Агния, сколько стоит Бегама? Если отбросить всю историческую шелуху?
Тетя рассмеялась, потирая руки.
-Шелуху отбрасывать нельзя! Но я отвечу тебе, изволь. Видишь ли, той индийской красавице попала в руки не слишком сногсшибательная драгоценность. Бегама тому же Кох-и-нору в подметки не годится! Его ведь тоже когда-то отобрали у одного индийского раджи. Вот Кох-и-нор - редкое сокровище. Его название переводится как "глыба света", он весит сто с небольшим карат. И это не предел, есть камни куда больше! А Бегама - всего лишь шестикаратный алмаз. Точнее, он весит чуть больше шести карат...
Катя откашлялась.
-Тетя Агния. Я действительно ничего не понимаю в драгоценных камнях. Но, по-моему, шесть карат - это все-таки немало?