Много месяцев подряд совершал утренние пробежки по одному и тому же маршруту. Нравился он мне.
Как-то студеной зимой бегу себе, никого не трогаю: мысли в голове, свежие как морозный воздух - утренние. Темно ещё. Гляжу на пустыре, через который мой путь лежал, стройплощадку наметили, начали забор ставить. Понатыкали, по периметру, толстых столбов - плохо отесанных бревен. Осматриваюсь, пробегая мимо одного такого: ого, большую территорию огораживают, да так быстро. Но додумать не успел, ибо мирное мое занятие внезапно прервалось обильным появлением искр из обоих глаз, зародившихся за миг до того, в глубинах моего сознания. Случилось так, что из ближайшей опоры, на уровне моего лба, поперек тропинки, торчала зачем-то арматура, соприкосновение моей головы, на полном ходу, с которой и было причиной неожиданного фейерверка. Первозданная тишина пустыря, как вы сами понимаете, нарушилась, сразу затем, непечатными словами и выражениями, потому мною здесь и опускаемых.
Знаете, иногда бывает: очень хочешь о чем-то помнить и в самый ответственный момент забываешь. Бывает? Бывает. Но такое не забывается и потому, подбегая на следующее утро к тому злополучному месту, я был весь в напряженном внимании и до слёз в глазах всматривался в надземные слои сумрака, силясь разглядеть арматурину и во время пригнуться (а может и убрать, кто додумался?). Так. Вот этот столб... есть там еще она? В это самое время моя левая нога проваливается в промерзшую землю, точнее в пробуренную дыру под очередную опору и я голенью так бьюсь об обледенелый её край, что вчерашнее соприкосновение головой с железом оценивается мною как незаслуживаемый внимания пустяк.
Слезы текут из моих глаз, а легкие от шока ещё не способны вобрать воздух для крика. Чтобы хоть как-то отвлечься, высоко поднимаю состоящую из одной боли ногу, подпрыгивая в аффекте, с нечеловеческой энергией продолжаю движение и по вчерашним признакам, усиленным согласно закону: F=mv2, обнаруживаю, что арматура на прежнем месте. После некоторого полного затмения, сознание мое прорвалось такие сферы народного творчества, что первозданная тишина пустыря удивленная, стояла некоторое время ещё тише обычного.
Вынес я оттуда на память: синячину на голени, ряд параллельных полосок от арматуры на лбу, и вот эту вот веселую историю.