Аннотация: Рассказ-ответ на конкурсный рассказ с "Третьего Дня" Юрия Погуляя - "Я да город... И она ..."
Это я типа хотела комментарий на его рассказ написать, а получился ... новый рассказ 8-)
Третий день до.
Шеф довез Маринку до самого дома и даже любезно помог вынести на четвертый этаж кучу бумаг с дисками. После чего не менее любезно попрощался, мило помахал ручкой и оставил юную сотрудницу злобно смотреть в закрывшуюся за ним дверь.
Младший менеджер проекта сделала над собой усилие, перестала шипеть вслед ушедшему шефу и с горестной миной отправилась к компьютеру. Понимание, что в сложившейся ситуации никто не виноват, настроения нисколько не улучшало. Просто ей не везло. Прямо-таки избирательно не везло.
То, что из двух конструкторов проекта один неделю назад сломал руку, а второй еще не приехал с отпуска, было чистейшей воды случайностью. Как и то, что у завотдела именно сегодня сутра прихватил аппендицит. А вот подруга Ириша, быстро просчитавшая ситуацию и резво схватившаяся сначала за сердце, а потом за почки, и срочно уехавшая в больницу еще до того, как главный в полной мере оценил степень запустения в их отделе, - вот эта была уже не случайность, а самае обычная мелкая человеческая подлость.
В результате всех этих происшествий в предвыходное, послеобеденное пятничное рабочее время Маринка осталась на этаже второго проектного совершенно одна. Но заказчики должны были приехать в понедельник к десяти утра, а именно их группа завершала документацию по проекту, и с предсказуемой неумолимостью к концу рабочего дня на этаже появился шеф. Мариша честно пыталась отвертеться, главный оценил виртуозность попытки, но не внял ни единому доводу.
В итоге Маринка сидела дома с горой работы. И ей предстояло двое с половиной суток выходных проторчать за компьютером. С тяжким вздохом Мариша приготовила себе первую в долгой будущей череде чашку кофе и занялась проклятым проектом.
Третий день после.
Голова болела просто дико. Маринка с некоторым усилием раскрыла упорно не желающие просыпаться глаза и осмотрелась. Увиденное ей совершенно не понравилось. Она лежала на абсолютно незнакомом, оббитом кожей диване, в дорогущих тряпках из французского бутика, окруженная живописной горкой полупустых и полных бутылок из-под ее любимого розового марочного муската. Проглотив первое удивление Мариша попыталась вспомнить свой вчерашний вечер.
Память упорно делала вид, что она здесь совершенно не при чем, и знать не знает, каким это чудом ее хозяйку занесло в столь экзотическое место да еще в таком странном виде. Некоторое напряжение умственных способностей позволило опознать помещение как мебельный салон, находящийся за пару кварталов от дома. Но ясности в ситуацию это не добавило.
Потерпев полное поражение в попытках вспомнить, что же было вчера, Маринка сосредоточилась на поиске последних сохранившихся воспоминаний. Про документацию проекта она еще помнила. Помнила, как в полшестого утра понедельника не удержалась от мелкой мести шефу и разбудила его телефонным звонком с сообщением о завершении работы. Шеф высказал ей благодарность, правда не очень радостно. Потом она завалилась спать, и раскрыла свои прекрасные глазки где-то в районе полдня вторника.
Ага...Память наконец сдалась и услужливо выдала то, что Марина вчера с таким упорством пыталась забыть. Настроение мигом упало. Опустевший город. Следы агонии на улицах. Побитые витрины, странные надписи на стенах. Родительский дом с тремя аккуратными, почти истлевшими кучками праха. Балкон соседа этажом ниже. Его квартира и ключи от машины. Сумасшедшая поездка в ближайший город только ради того, чтобы убедиться, что и там, кроме кучек праха и молчащих телефонов никого нет. Возвращение назад. Еще одна разбитая витрина, но уже ею лично. Сладко-пьянящий но не приносящий забытья мускат. Поход по всем магазинам, в которых у нее никогда не хватало денег скупятся...
Неожиданно остро почувствовав собственное одиночество, Марина вышла на улицу. Ранняя осень еще не принесла холодов и было по-летнему тепло. Яркое голубое небо весело улыбалось теплым и ласковым солнцем, пушистые облачка безмятежно спешили по своим делам. Дико захотелось запустить в эту пасторальную синеву чем-то тяжелым. Как ни странно, боли почти не было. Больно, когда уходит кто-то из близких, потому что появляется трещина, прореха в твоем собственном мире. А когда уходит сам мир - это уже смерть, пусть тело еще и живо. А в смерти нет боли. Умирать бывает больно, а быть мертвой - ни капельки. Только слишком много свободы и еще больше пустоты.
В задумчивости Марина брела по опустевшим улицам. Если она жива после смерти мира, то это что? Второе рождение? Или еще одна нелепая случайность, отпустившая ей чуть больше времени чем всем остальным?
Идея на счет второго рождения ей понравилась больше. Потом как-то само собой подумалось, что теперь не будет никаких авралов на работе, никаких начальников, наконец-то можно будет исполнить давнюю мечту и поехать в Европу, и на море, и... и...можно залезть в видеосалон и пересмотреть все фильмы, и наконец у нее появиться время прочесть все книги, что давно собиралась, но все как-то откладывала. Свобода! Маринка по новому посмотрела на это слово.
Нот тут же радостная эйфория сменилась практичной тревогой. Через десяток лет могут начаться проблемы с поиском бензина. И электричество, наверное, отключится очень скоро. Леший! Не будет горячей воды! И мороженого тоже больше не будет. Марина вздохнула. Одиночество. Полное и абсолютное. Цена полной свободы. Слишком большая цена.
Неожиданно она услышала звук бьющейся бутылки. Потом - еще, и еще. Она не одна в этом городе! Дикая и совершенно неожиданная радость заполнила ее до краев. Сломя голову она бросилась на доносящиеся от куда-то сверху звуки.
Крыша дома. Симпатичный молодой незнакомец, уютно устроившийся на самом карнизе с только початым ящиком пива. Мариша была вне себя от радости. Что-то счастливо лопотала и едва не бросалась на шею ставшему вдруг таким родным и близким еще одному выжившему. Она сама не вполне понимала, что у него спрашивала и почти не слышала, что он ей отвечал, да и отвечал ли вообще?
- Что ты хочешь услышать? - спросил он.
Не столько сами слова, сколько взгляд неожиданно отрезвил Марину.
- Не знаю, - совершенно растерявшись пролепетала она.
Потом было неожиданное понимание, обида за обманутое доверие, и краткий полет к стремительно приближающейся мостовой.
Маринка пришла в себя уже ночью. Звезды, успокаивающие в своем постоянстве, ласково освещали вымерший город. Хотелось и плакать, и смеяться. За три дня мало того, что не обратилась в пепел вместе со всем населением Земли, так еще и пережила падение с крыши девятиэтажки. Так не бывает. Даже то, что ухитрилась свалится на клумбу буквально в нескольких сантиментах от мощеной проезжей части, не должно было ее спасти.
Но нет, вот она лежит, смотрит на звезды. Вполне живая, и даже почти невредимая. Пара ссадин, судя по ощущениям, сотрясение мозга. Левый бок болит будто сломаны ребра, и отчаянно ноет вывернутая под неестественным углом нога. Всего-то ущерба. Марина посмотрела на крышу, с которой ее столкнули. С земли она казалось ужасно далекой.
- Вот, урод! Встречу - голову оторву, - в сердцах пробормотала Маринка.
"Хотя, вряд ли встречу. С такой плотностью населения повторение случайных встреч уж слишком невероятно."
"И что теперь?"
"А теперь, Мариночка, бери ноги в руки и соображай, как добраться до ближайшей больницы. "
"Хотя, нет. Пожалуй, сначала я загляну в магазин охранных систем, он как раз за пару кварталов отсюда. Вот вооружусь против всяких добродетелей, а уж потом будем самолечением заниматься."
Диалог с сомой собой позволил почти забыть про боль, но тут противный внутренний голосок начал занудно скулить на счет возможных отбитых органов, опасностей ночного города и перечислять еще две тысячи способов нечаянно свернуть себе шею в новом, одичавшем мире. Страх только того и ждал, чтобы выбраться из уголков сознания. Маринка до крови закусила губу.
- Ты умерла три дня назад! Запомни это. А мертвый не должен бояться умереть. С рассветом начнется четвертый день жизни после смерти. Ты уже получила ровно на три дня больше чем остальные, и, даже если сдохнешь сейчас на месте, все равно останешься одной из самых везучих в этом мире.
Как ни странно, но "самовоспитание" помогло, страх убрался туда, откуда вылез, и почти перестали дрожать руки. Маринка поползла к белой машине, стоявшей совсем рядом с местом ее приземления. Осознавание, что шансов завести мотор без ключа у нее практически нет, оптимизма не добавляло, но Мариша не собиралась сдаваться. Со стоном приподнявшись на одно колено она заглянула в салон.
В замке был ключ.