Началось все с того, что я услышал крик и сильно испугался. На троллейбусной остановке, куда я шел, толпился народ. Кричали именно оттуда. У меня от ужаса мурашки пробежали по всей спине сверху вниз. Кричала женщина. Когда я подошел поближе, стало понятно, в чем дело. Женщину, видимо, кто-то ел. Причем сразу в нескольких местах. Через пару секунд крик стал прерываться, а потом сменился чавканьем и бульканьем. Возможно, женщина успокоилась и сама начала кого-то есть, способствуя, так сказать, всеобщему круговороту вещей в природе.
Не желая в ближайшее время включаться в этот круговорот, я развернулся прочь от жуткого зрелища, и бросился бежать. Но бежал не я один. Бежали все вокруг. Определить, кто из них гнался за добычей, а кто спасался от гибели, было сложно. Я спрятался за припаркованным грузовиком. Из-под передних колес грузовика тянулся густой кровавый след. Дернул дверь кабины -- она открылась. Я быстро вскарабкался на сиденье грузовика. Здесь было спокойнее. Только сейчас я заметил, как сбилось дыхание. Бежал я всего пару метров, а сердце стучало так, будто я нарезал круги всю ночь напролет. Кстати, про ночь -- на улице быстро темнело.
В кабине старенького "зила" было уютно. Со всех сторон меня окружал добротный советский металл, а насколько я знал повадки зомбЕй, они не умеют грызть зубами сквозь стальные двери. Это очень успокаивало. Вокруг грузовика по всем четырем полосам дороги беспорядочно метались люди. Те, кого должны были скоро съесть, те, кто гнался за первыми, и, наконец, самые благоразумные из всех, которые уже исполняли свое предназначение, не откладывая в долгий ящик.
Когда в водительскую дверь грубо постучали, я опять сильно испугался. Снова затрепетало сердце, я задергался. Чьи-то окровавленные пальцы яростно скребли по стеклу двери. Я похвалил себя за верный выбор убежища. Замечательный грузовик "зил" не просто служил хорошим укрытием, у него были дополнительные бонусы. В замке зажигания торчал ключ. С поворотом ключа машина завелась. Справившись с тугой коробкой передач, я отправил свой грозный, рычащий мотором крейсер вперед в темнеющую неизвестность, поскольку окружающая известность окончательно превратилась в мерзкий ужастик с людоедами во всех второстепенных ролях. А я всегда недолюбливал ужастики.
"Зилок" разгонялся неохотно, натужно гудел и грохотал своими железными потрохами. Зачастую приходилось притормаживать и объезжать завалы из упавших заборов, столбов. Все чаще стали попадаться на пути брошенные машины, а один раз я чуть не столкнулся с бешеным таксистом, который мчался по встречке прямо на меня, но в последний момент благоразумно отвернул в сторону, врезался в стену и загорелся. Пламя от его машины хорошо освещало окрестности, и это помогло мне без проблем объехать кучу металлических штырей и бетонных блоков. Такие препятствия были самыми сложными, а вот на снующих под колесами пешеходов, я особо не отвлекался. Ехать они не мешали, а чавканье раздавленных тел было негромким и практически не раздражало.
Я направлялся за город, подальше от зараженного черт знает чем мегаполиса. Когда постройки за окном сменились полями и редкими деревьями, совсем стемнело. Только одинокая луна равнодушно смотрела сверху на беспорядки, что творились внизу. Ей не было страшно, ведь она высоко, ее никто не съест, по крайней мере, без разрешения. Так я задумался на абстрактные темы, и был в корне неправ.
То ли я слишком расслабился за рулем тяжелого монстра, то ли действительно сыграла свою роль темнота, но вылетевший с боковой дороги автобус я заметил слишком поздно. Длинный желтопузый "икарус" не удержался в повороте и накренился, подставляя мне свой бок. Удар, грохот, треск -- и все. Лобовое стекло вдребезги, жуткая боль в грудной клетке, которой я напоролся на руль. Вот и приехали! "Зилок" заглох и больше не заводился, а "икарус" опрокинулся, разбрызгав свои стекла по всей дороге. Из разбитых окон автобуса начали вылезать окровавленные люди. Бьюсь об заклад, они были в крови задолго до нашей аварии. Я увидел, что они еще дожевывают то, что откусили у соседей по автобусу, и испугался в третий раз за этот вечер.
Из разбитого грузовика нужно было выбираться. Я вышел через пассажирскую дверь и пригнувшись побежал к обочине, где стояли несколько брошенных легковушек. Я тешил себя надеждой, что группа автобусных зомбЕй не заметит меня в темноте в силу общей дегенеративности сознания, без сомнения, характерной для особей с таким низким уровнем духовного развития.
Первая найденная мной машина оказалась ржавым "запорожцем", который, видимо, бросили здесь после аварии лет так двадцать назад. Меня пронзила такая жалость к бедной, безвременно скончавшейся легковушке, что я просто не решился тревожить ее неупокоенные останки. Вторая машина оказалась "жигуленком" не первой свежести, и этот вариант мне не подошел, поскольку я всегда недолюбливал "жигулятину". К аккуратно припаркованному "джипу" я приближался с большой надеждой, которой, увы, не суждено было сбыться. В "джипе" уже было занято. Там сидели четверо, и все очень злые. Они махали руками и что-то кричали. Мне даже показалось, что у одного из них в руках была граната. Я решил не надоедать этим нервным господам с гранатой, опасаясь, что они в порыве стресса нечаянно самоликвидируются вместе со своим недешевым автомобилем. Когда я удалился на безопасное расстояние, они открыли дверь и прокричали мне что-то про бензин. Я крикнул им в ответ, что обязательно привезу им пару литров, как только закончу со своими делами. Не то, чтобы я собирался искать для них бензин, просто у меня есть правило -- никогда не отказывать людям с гранатой.
Тем временем я нашел вполне приличную легковую иномарку, а ни один из бездуховных зомбЕй до сих пор не нашел меня. Это, определенно, была удача. Я сел в иномарку и принялся искать ключи, но их нигде не было. Я смотрел и в бардачке, и за зеркалом заднего вида, и даже заглянул под водительское сиденье. Вот на этом этапе поиска я чересчур увлекся. Так увлекся, что даже не заметил, как кто-то подошел к машине, открыл пассажирскую дверь и сел рядом.
Я поднял голову. Справа от меня сидела девушка. Приятная на вид, где-то даже в моем вкусе, только лицо испачкано, будто грязными руками размазывала текущие по щекам слезы.
-- Поехали, поехали! -- быстро и тихо сказала она.
-- У меня ключей нет.
-- Ну и что? -- возмутилась девушка. -- Вы же мужчина! Заведите так!.. Проводками чик-чик и все!
Увидев мою реакцию на свои слова, девушка с грязным лицом сразу погрустнела, задумчиво кивнула куда-то в темноту за лобовым стеклом. Мы замолчали. Я расстроился, получив еще одно неопровержимое доказательство своего несоответствия женскому идеалу мужчины. Не знаю, в какую депрессию меня завели бы подобные размышления, но девушка вдруг снова заговорила. Ее голос звучал взволнованно.
-- Вас ведь тоже укусили, да? -- Она взяла меня за руку.
Я не хотел ее расстраивать, но в просящих глазах напротив уже зарождалась слеза, блестящая в лунном свете. А я страшно недолюбливаю, когда женщины плачут, находясь со мной в одном помещении.
-- Насколько мне известно, нет, -- сказал я, осторожно высвобождая руку.
Я только сейчас заметил, что ее кофточка на правом плече разорвана, а края ткани выпачканы чем-то подозрительно красным.
-- Но вы же меня не оставите? -- вскинулась она. -- Не оставляйте меня, пожалуйста!
Она сказала волшебное слово "пожалуйста", а я обычно трепетно отношусь к просьбам, выполненным в такой вежливой форме. Однако в данной ситуации осторожность была превыше всего.
-- А как же ваш укус? -- как можно вежливее спросил я. -- Не беспокоит?
-- Не беспокоит?! -- вдруг заорала девушка. -- Да я чуть с ума не сошла от этого!
Ее крик сразу меня расстроил. На шум могли сбежаться толпы зомбЕй, у которых, несмотря на низкую духовность, мог оказаться очень хороший слух. Укушенная девушка не унималась, ее крик почти перешел в звериный рык, глаза вывалились наружу и вращались, как бешеные. Ее руки потянулись ко мне, и в этом легко угадывались недобрые намерения. Тут я испугался в четвертый раз.
Я рванул ручку двери и вывалился наружу. Мои ноги застряли, и некоторое время я барахтался на земле, пытаясь освободиться. Оказалось, что меня держит ловкая девушка с укусом на правом плече. Чтобы не получить укус на правой ноге, я ударил новоявленную людоедку левой ногой прямо в лицо. Уверен, что и до моего удара это лицо было не слишком опрятным.
Освободившись, я побежал куда глаза глядят, а глаза мои глядели в сторону низких придорожных кустов. Девушка гналась за мной с прыткостью горной козы, но на бегу пыхтела, как раненый лось. Я бежал так быстро, как только мог, но она не отставала. Из чего я заключил, что мы с ней все равно не подошли бы друг другу. Мой идеал женщины это тихая и спокойная хозяйка, которая, конечно, при желании может подкараулить тебя на кухне с огромной скалкой, но в случае позорного бегства у мужика, на мой взгляд, всегда должно быть преимущество в скорости. Ведь он уже и так посрамил себя отступлением с поля боя, так чего же еще нужно женщине в качестве моральной компенсации?
Итак, понимая свою беспомощность перед проголодавшейся соперницей в этом импровизированном спринтерском забеге, я решил сменить правила игры, а заодно и вид спорта в наших с ней состязаниях, намереваясь на бегу перепрыгнуть развесистый куст. Я надеялся на то, что отсутствие интеллекта у зомбЕй, как биологического вида, не позволяет им эффективно рассчитывать оптимальный момент для прыжка через высокое препятствие при недостаточном освещении. А значит, я смогу, наконец, отвязаться от этого плотоядного чудовища и легкой трусцой удалюсь в неизвестном направлении. Но на деле все вышло совсем не так. Хотя я и не умер, как можно было бы подумать.
Я прыгнул, зацепился за ветку и упал в канаву под куст. Миша, молодец Миша, красавец Миша, чудо-Миша, а именно парень, который поднял меня из канавы, утверждал, что я совсем не прыгал, а сразу свалился в канаву, как подкошенный, но у меня есть все основания оспаривать эту версию, о чем я ему и сказал, как только мы оправились от стресса и познакомились. Миша был замечательной находкой, он меня практически спас, он оказался большой удачей. И еще у него был пистолет. Кстати, именно из него он и застрелил чудовищную девушку на пике ее спортивной карьеры прыгуна в высоту. А иначе я бы наверняка умер. Меня бы просто съели. Вот для чего и нужны друзья. Конечно, не для того чтобы есть друзей, а чтобы спасать их от поедания другими. Все это я и сказал Мише, мы обнялись и пошли вместе искать где бы укрыться на ночь.
Мы шли по полю, едва освещенному луной, спрятанной в косматых зарослях туч. Вокруг было тихо. Не было слышно ни людей, ни тех, кто их ест. И это был хороший знак. Мы долго молчали, а потом Миша сказал:
-- Я думаю, жизнь больше никогда не будет прежней. Можно теперь забыть все, что было раньше. Забыть все мечты, планы, надежды.
-- Наверное, можно, но лучше не надо, -- сказал я, сам не зная о чем.
-- Забыть все прежние чувства? Все мысли?
-- Наши чувства и мысли мы оставим при себе. Их у нас никто не отберет, -- возразил я.
Миша ничего не ответил. Наши шаги отдавались легким шуршанием листвы под ногами. Осень пришла слишком рано. Время сожалений и расставаний. Миша тихо запел. Его голос креп, становился громче. Своей песней он тронул меня до глубины души, пробрал до самых пяток. Я не знал слов, но все равно начал подпевать. Мы больше не боялись зомбЕй. И даже не потому что у нас был пистолет, а просто потому что эта песня была лучшей песней на свете, на все времена! Ей-богу, я не шучу. Даже на такие времена, как наши.