Как бывает хорошо встретить волка ранним утром на заснеженной опушке леса. Переглянуться с ним, кивнуть понимающе и, поправив на плече ружье, пойти дальше по своим делам. Тишина вокруг, только хрустит под ногами свежий снег.
Любитель Волков.
Эпиграфы это зло.
Зло, которого легко можно избежать.
Просто не пишите эпиграфов, совсем.
Эпиграфы вредны и бесполезны.
Убедитесь в этом сами, прочитав хотя бы этот экземпляр феерического словоблудия.
Противник Эпиграфов.
Три эпиграфа лучше, чем один, или два.
Знаток Литературы
Поначалу все шло по плану. Экспериментальный препарат начал действовать, и Виктор осторожно погружался в непривычное состояние холода и пустоты. Руки и ноги онемели, в ушах шумело все громче и громче. Виктор удерживал сознание, перемещая точку внимания по разным участкам тела, согласно тщательно отработанной методике. Поймал себя на том, что вплотную разглядывает тонкие трещины на потолке, развернулся и увидел сверху свое тело под белой простыней. Тонкий зуммер, сигнал о том, что наступила кома, он уже не слышал.
Сеанс связи был запланирован через два часа после выхода из тела. У Виктора было время, чтобы освоиться в новом качестве, изучить свои возможности. Он хорошо видел, как в палате рядом с его телом работали Максим и Наташа. Максим - его друг и заместитель, превосходно закрывающий весь круг административных и финансовых вопросов, и Наташа - опытный, умелый исследователь, помощница, лучше которой во всем институте не найдешь. Неудивительно, что именно эти двое были единственными, кто знал о секретном эксперименте.
Они о чем-то оживленно говорили, но звука их голосов Виктор не слышал. Сама палата выглядела черно-белой и будто немного искривленной. Углы между стенами, полом и потолком казались непрямыми - то уже, то шире, и иногда изображение ненадолго двоилось, как если бы у Виктора было четыре глаза, и два из них на затылке. Впрочем, такого эффекта они и ожидали, об этом не стоило беспокоиться.
Он попробовал пролететь сквозь стену, и у него получилось. Он немного потренировался пролетать сквозь потолок и сквозь пол, чтобы окончательно снять психологические барьеры, а потом сделал непрямое перемещение. На секунду вспомнил, как выглядит его кабинет на четвертом этаже, и мгновенно туда переместился. Оказался в кресле за письменным столом, огляделся вокруг - тот же черно-белый эффект, искривленные стены, наклонившиеся книжные шкафы, чудом не падающие на пол и ... телефон.
Ему вдруг показалось, что телефон звонит. Это было как неясное чувство тревоги, центр которого располагался внутри черного корпуса с кнопками и трубкой. Взгляд Виктора оказался прикован к нему. На мгновение почудилось, что пара чьих-то угрюмых, суровых глаз пристально посмотрела на него в ответ. Чужой взгляд оценивал, будто обвинял. Виктор испугался. Дернулся, рванул к потолку. Вокруг по-прежнему было могильно тихо, никаких звуков он не слышал, и вся ситуация длилась считанные секунды. Он успокоился, ощущение тревоги скоро прошло, только остатки страха продолжали копошиться в отдаленных уголках его памяти.
Сеанс связи проходил так: Наташа крупными буквами записывала вопрос на бумаге, а Виктор читал и затем отвечал, помещая в ее ауру, в район ментального тела, свою мыслеформу - фразу или картинку. Вопреки предположениям, он не видел разноцветную ауру людей, и даже ее границы толком не мог различить. Ориентировался на ощупь - ментальное тело у Наташи сопротивлялось внедрению, отталкивало воображаемую ладонь Виктора. Так он мог определить, что действует верно.
Несмотря на подсознательное сопротивление Наташи, сеанс был успешным. Девушка записывала или зарисовывала на бумаге все, что ей "приходило в голову" после заданного вопроса. Записанное таким образом считалось ответом. Они быстро провели стандартные тесты идентификации - задавались вопросы, на которые ответ знали только Максим и Виктор, а Наташа, как посредник связи, заведомо была не в курсе. Потом перешли к основной теме эксперимента.
"У нас мало времени", - написала Наташа. - "Сегодня были приведены в полную боевую готовность ракетные войска стратегического назначения. Катастрофа может произойти в любую минуту. Ты точно готов?"
"Да." - ответил Виктор, решив не упоминать про таинственный взгляд, напугавший его около часа назад.
"Где сегодня будет Президент?" - спросил он, и Наташа записала его слова чуть сбившимся, будто не своим почерком.
"Он допоздна в здании администрации. Будь осторожен."
"Буду, спасибо."
На этом сеанс закончили. На большее просто не было времени. Только на подготовку к вхождению в кому ушло почти две недели. При других обстоятельствах коллеги бы праздновали успешное начало эксперимента: управляемая кома, выход из тела, контакт с человеком, который блуждает между мирами живых и мертвых. Достижения для науки эпохальные, без всякого преувеличения. Но сейчас ситуация была настолько критичной, что на кону стояло само существование человечества.
Планета бурлила ненавистью, ядерные державы ощетинились ракетами, несущими смерть. И все нити напряжения, как ни странно, сходились к одному человеку, к Президенту.
Три недели назад его сын погиб в автокатастрофе. Ходили слухи, что смерть была не случайной. С тех пор Президента будто подменили - шпионские скандалы, нарушения границ, военные провокации, изгнание послов. Мир катился к пропасти так быстро, что многие даже не успели понять, что происходит. Виктор, Максим и Наташа были из тех, кто решил вмешаться и попытаться хоть что-то исправить.
Виктор торопился. Сосредоточился на фотографии Президента, которая отрабатывалась в качестве якоря, и когда якорь сработал, позволил ему притянуть себя. Образ Президента исчез, а Виктор оказался в полной темноте. Это не было похоже на обычное перемещение. Двигаться он не мог, из ощущений было только нарастающее давление со всех сторон. Виктор догадался, что попал в ловушку. Уши заложило, как после оглушительного взрыва. Он почувствовал, что летит, кувыркаясь, с бешеной скоростью. Скорость нарастала, и казалось, что ей не будет предела. А потом он упал лицом в снег, задохнулся, рывком встал на ноги и огляделся.
В лесу было тихо. Мохнатые еловые лапы прогибались под тяжестью белоснежных покрывал. В пяти шагах от Виктора, наклонив неподвижную голову, стоял старый, матерый волк. Изо рта у него вырывались маленькие облачка пара. Человек и волк смотрели в глаза друг другу, и время для них остановилось.
Виктор вспомнил тот злополучный день, когда отец взял его на охоту. Они искали волка почти целый день, и под вечер им наконец повезло.
- Целься ему в глаз, - сказал отец.
Выстрел оглушил, отозвался эхом издалека. На воротник с деревьев посыпался снег. Впереди на белом расплывалась красное пятно. Виктор стрелял метко. Что было дальше, полностью забылось. Запомнился лишь свирепый взгляд умирающего волка.
Вот и теперь волк смотрел Виктору в глаза, исподлобья, то ли с угрозой, то ли с укором. Только рядом не было отца, и в руках никакого оружия. Но Виктор и не стал бы сейчас стрелять. Сколько ночей после той охоты он тайком проплакал, не в силах заснуть. Сколько раз он клялся себе, что не убьет больше никого и никогда. Вот и настал час расплаты.
Волк глухо зарычал и сделал несколько шагов навстречу. Виктор встал на колени, расстегнул полушубок и склонил голову.
- Твоя очередь, - прошептал он.
Волк подошел вплотную, было слышно, как он дышит. Виктор зажмурился.
Стрелки часов дернулись, длинная сдвинулась на одно деление. Виктор с интересом разглядывал циферблат и стеклянную крышку, не слишком плотно прилегающую к корпусу. Внезапной вспышкой вспомнил, что опаздывает на сеанс связи, и мгновенно оказался в палате рядом со своим телом. Наташа сидела за столом, а перед ней несколько листов, исписанных одной и той же фразой: "Виктор, ты где?!"
"Я здесь," - откликнулся он.
"Тебя не было три дня!!! Ты в опасности!"
"Что случилось?"
"За тобой приходили. Из органов. Расспрашивали. Похоже, они знают! Виктор, я очень боюсь. Я думаю, это Максим!"
"Чепуха!"
"Больше никто не знал", - лихорадочно писала Наташа. - "Это он. Они хотят тебя отключить, хотят убить тебя! Я еле-еле выкрутилась. Сказала, что завтра утром твои родные подпишут согласие, и они успокоились. Но только до завтра, слышишь?"
Виктор не мог поверить, что Максим предал его. Ведь он больше всех настаивал на прямом воздействии на Президента. Неужели решил воспользоваться ситуацией и выслужиться перед высоким руководством, а заодно и убрать партнера-конкурента? Размышлять дальше на эту тему не было ни сил, ни желания. Его пока не убили, и то только потому, что слишком уверены в своих силах, в своей защите. Ведь в прошлый раз его попытка приблизиться к Президенту закончилась ничем.
По словам Наташи, Виктор не выходил на связь целых три дня. Она была в панике. Вчера у берегов Финляндии торпедировали английскую субмарину, а над Камчаткой сбили японский истребитель. Сколько еще мог продержаться хрупкий мир на Земле? Еще один день? Один час? Надо было срочно действовать, пока его тело не отключили, пока друг-предатель не перешел к активным действиям, пока не наступил конец света.
Наташа умоляла его согласиться на досрочный выход. Она могла попытаться вывести его из комы. У них был отработан специальный метод, но он требовал нескольких дней подготовки. И даже если удалось бы сделать выход быстрее, какие у него были шансы выжить? Если ребята из органов вышли на него по наводке Максима, ему в любом случае не сдобровать.
"Наташа, ничего не предпринимай!" - сообщил Виктор. - "Я сделаю еще одну попытку. Связь через два часа."
Наташа кивнула. Бросилась собирать исписанные листы бумаги. Умная девушка. Она знает, что делать. Она уничтожит все следы этого разговора.
Виктор представил себя в центре Москвы, на узких улочках, выложенных брусчаткой, и через мгновение уже бесшумно шагал, а вернее скользил по земле, мгновенно перемещаясь от одного здания к другому. Он искал Президента, а точнее его "астральную охрану". То, что их защищает - их выдаст, подумал он. И оказался прав.
На третьем этаже здания резиденции светились несколько окон. Странным фиолетовым цветом, глубоким, пульсирующим. Виктор влетел в соседнее окно и замер. Широкий коридор, ведущий к двустворчатой двери в кабинет, перегораживал забор из колючей проволоки. Она искрила электричеством, она была очень опасна. Не нужно было приближаться, чтобы понять это.
Виктор сделал один шаг, и тут же за проволокой появились два охранника в черных костюмах. Их взгляд не сулил ничего хорошего. Какая защита скрывалась за образом людей в черном, можно было только догадываться. Он сделал еще шаг, и колючая проволока ярко вспыхнула, обожгла искрами. Нечего было и думать обойти эту защиту. Стены коридора и потолок искрили и мерцали фиолетовым цветом.
Виктора бросило в жар. Он почувствовал, что стремительно теряет силы. Стало тревожно, страшно. Ощущение такое, будто кто-то смотрит тебе в спину. Он обернулся и увидел, что по коридору несется крупный, матерый волк. Прижав уши, бесшумно прыгает мимо Виктора прямо через колючую проволоку на одного из охранников. Через мгновение защита исчезает - ни проволоки, ни людей в черном. Волк встает на задние лапы и, налегая всем телом, раскрывает дверь в кабинет.
Виктор понял, что символы защиты были настроены на людскую психику, и они не сработали против волка. Президент стоял у окна и смотрел прямо на Виктора, будто мог его видеть. Это было странно, удивительно. Виктор замешкался, совсем забыл, что ему нужно создавать мыслеформу прощения и любви для внедрения. И то, что случилось потом, совсем выбило его из колеи. Рядом с Президентом появился его сын, они обнялись и, кажется, оба заплакали. В кабинете стали появляться другие люди, которых Виктор не знал. От некоторых из них исходил яркий свет, и никакой угрозы они не излучали.
Старик в длинном плаще с капюшоном подошел к Виктору и сказал:
- Тебе пора уходить. Твой друг проводит тебя.
Только сейчас Виктор заметил, что старый волк сидит у его ног, глядя куда-то вдаль.
- Твое время вышло, и тебя уже ждут, - добавил старик.
- Но что здесь произошло? Что с Президентом? - спросил Виктор.
- Все хорошо, не волнуйся.
- Как тут не волноваться? В мире столько зла, тысячи и тысячи ракет, бомб, и каждая готова уничтожать и разрушать наш мир, наши дома, наших близких.
- Верно. Но и нас тоже немало. - Старик сделал жест рукой, показывая на людей, собравшихся в кабинете.
- Кто вы?
Старик улыбнулся.
- Хочешь, называй нас учителями... или хранителями. Мы следим за каждой ракетой и за каждой бомбой. За каждой опасной игрушкой, с которой захочет поиграть человек.
- Прямо-таки за каждой?
- В меру наших сил и возможностей, - сказал старик. - И нам помогают люди, такие как ты и твои друзья.
Виктор вдруг вспомнил про Наташу. Она ждет связи, и если Максим узнает, что его раскрыли, ей может грозить опасность. Он дернулся, и картина президентского кабинета распалась на куски, исчезла.
Что-то еще оставалось очень важным в его жизни. Одна маленькая деталь, которую он упустил. Лист бумаги в его кабинете на четвертом этаже, рядом с черным корпусом телефона. Крупными буквами на нем было написано:
"Виктор, не знаю, сможешь ли ты это прочесть, но все равно пишу.
У тебя все получилось. Президент умер в ту же ночь, говорят, самоубийство. Конечно, мы планировали все иначе, но после его смерти все как-то быстро пришло в норму. Вернулись иностранные послы, прошли переговоры на высшем уровне, принесены официальные извинения... Может, ты и сам все это знаешь.
А теперь о печальном. После нашего последнего сеанса Максим пробрался в палату и отключил тебя. Прости, прости, я не уследила, не смогла ему помешать. Надеюсь, ты сможешь меня простить.
Максима арестовали на той же неделе. Я давала показания в суде, ему дали большой срок. И теперь от меня все хотят, чтобы я руководила институтом. Я и весь наш институт, представляешь? Я, наверное, откажусь. Но твои исследования мы обязательно продолжим, даже не сомневайся.
Может быть, ты знаешь обо всем, что происходит, даже больше, чем я. Может, смотришь сейчас на меня, я не знаю. Хочу просто сказать тебе спасибо за то, что наш мир теперь стал намного лучше. Люди, наверное, поняли, как далеко они зашли в своей ненависти друг к другу. Так далеко, что дальше уже нельзя. Мы едва уцелели. И это благодаря тебе! Я счастлива, что работала рядом с таким человеком, как ты. И тебе желаю счастья и спокойствия там, где ты сейчас находишься...
Слышишь ли ты меня? Можешь ли мне ответить? Простишь ли за то, что я не смогла тебя защитить? Если можешь, пожалуйста, подай знак..."
Рядом с листом бумаги стояла тонкая высокая ваза с букетом гвоздик. Она вдруг покачнулась и опрокинулась, залив бумагу водой, так что слово "знак" в конце письма расплылось в большую темно-синюю кляксу.
Они бежали по пустынной, высохшей равнине. Полоска тусклого лунного света показывала им путь. Волк бежал впереди и иногда оглядывался. Не отстает ли бегущий за ним человек?