Марта замерла с ложкой в руке, дожидаясь пока стихнет бой настенных часов. В последнее время она боялась каждого резкого звука, а часы всегда бьют так неожиданно.
- Кому добавки? - сказала она, постепенно отходя от испуга.
Павел кивнул. Две ложки каши в тарелку мужу, и кастрюля пуста. Сегодня она сварила последнюю горсть гречки. Марта понимала, что должна сказать об этом, но слова не шли наружу.
Олег ерзал на стуле. Ему не терпелось расспросить папу про охоту. В прыгающем пламени свечи видно было, как горят его озорные карие глазёнки. Ради этих глаз Марта готова была терпеть все. Столько, сколько будет нужно.
- Пап, а что ты привез? - не выдержал мальчик.
- Что нужно, то и привез. В рюкзаке посмотри, в прихожей.
Голос у мужа усталый, нервный. Другого она уже давно не слышала. Пожалуй, с начала июня, когда пропало электричество и сели батарейки у радиоприемника.
Олег убежал в прихожую, громко топая, и спустя несколько секунд затащил в комнату, волоча по полу, внушительных размеров рюкзак. Тяжелый или только так кажется?
Марта открыла замки, выложила на стол одну за другой несколько коробочек, обшитых синим бархатом. В одной аккуратно разложены обручальные золотые кольца разных размеров, в другой - перстни с топазом, бирюзой, хризалитом. В отблесках свечи грани камней искрились, переливались цветом.
- Рубины я не взял, - сказал Павел. - Ты ведь не любишь рубины? Колька взял рубины и еще какие-то кольца уродские, с завитушками.
Марта кивнула. Она не любит рубины. Они слишком красные, от этого цвета слишком много воспоминаний.
Она отвела взгляд от стола, где так неожиданно образовалась мини-выставка ювелирных изделий. Ее рука снова опустилась рюкзак в надежде найти что-то еще кроме коробок из бархатного картона и наткнулась на холодную, тяжелую сталь пистолета.
- А это нашему маленькому воину! - сказал муж, отдавая оружие в руки сыну.
- Ну зачем? - Марта была не в силах скрыть раздражение.
- Не бойся, он не заряжен, - сказал Павел.
Марта проводила взглядом сына, который поспешил скрыться в свою комнату, пока родители не передумали и не отобрали новую игрушку.
- А продукты? - тихо спросила она.
- Сегодня не получилось. Похоже, они распробовали мясные консервы. Толпятся возле магазинов, как саранча. Никак не пройти.
Муж так постарел за последний месяц. Его кожа огрубела, в глазах появился какой-то дикий блеск, будто он ничего в жизни уже не боится.
- У нас с Колькой на обратном пути патроны закончились, - сказал Павел. - Если бы не Леший с его бригадой, не знаю, что было бы. Не дошли бы, наверное.
- Этот бандит Леший, с Парковой улицы? - спросила Марта.
- Он самый. У него команда будь здоров. Они за кольцевую несколько раз ходили.
- Ну и как там, за кольцевой?
- Так же, как и здесь.
Павел замолчал, уставился взглядом куда-то вдаль сквозь пламя свечи. Было слышно, как в детской играет их сынишка, изображая звуки выстрелов: "тыжь", "тыжь". Наверняка при этом целится из пистолета в направлении окна, наглухо забитого толстыми досками.
- А у Лешего можно патронов попросить? - спросила Марта.
- Он так просто не дает. В обмен только.
Марта повернулась к разложенным на столе драгоценностям, и муж угадал ее мысли.
- Уже предлагал. Ему не нужно.
- Как же ты завтра будешь выходить?
- Биту возьму, как раньше ходил. - Павел встал из-за стола и поцеловал Марту в щеку. - Спасибо за ужин. Пора спать, туши свет и ребенка укладывай.
Марта убрала посуду и, прежде чем задуть свечу, еще раз взглянула на обручальные кольца. Вспомнила, как они вместе с Павлом выбирали свою пару колец в салоне для новобрачных. Как радостно тогда стучало ее сердце, какое прекрасное будущее представляла она в своих мечтах в те далекие счастливые дни. И в один миг все закончилось. Рухнуло, как песчаный замок из детства, которому не удалось пережить очередную волну судьбы.
В дверь гулко постучали. Марта вздрогнула.
Постучали совсем не так, как стучат люди. Будто кто-то ударил в дверь всем предплечьем, от локтя до кончиков пальцев. Не заботясь о боли. Ударили раз, а потом другой, вкладывая в движение вес всего тела. Сколько раз Марта слышала такой стук, но привыкнуть никак не могла.
Она подбежала к сыну, обняла его. Он притих, было слышно только его частое дыхание.
- Мама, это они?
- Да, но ты не бойся. Они нас не тронут. У нас крепкие двери, крепкие замки, окна папа хорошенько забил досками, никто к нам не пролезет.
- А через крышу?
Как она могла забыть про крышу? Конечно, нужно было рассказать, что крышу папа тоже укрепил со всех сторон, и на чердак никто не проберется. Подобные рассказы успокаивали не только Олега, но и Марту.
Можно было представить себе, что на улице сильный ветер, который качает подвешенные на крыльце пакеты, например, с луком. В каждом пакете килограмм сорок лука, не меньше. И неистовый ветер швыряет пакеты об дверь с яростью обреченного узника, даже не надеясь, что кто-то откроет.
- А через подвал? - вдруг спросил Олег.
- Они не умеют рыть подземные ходы, - не растерялась Марта. - И никогда не научатся.
- А когда мне можно будет выйти погулять?
Марта привыкла отвечать на этот вопрос, и он больше не сжимал ее сердце болью, как раньше.
- Может, через неделю. Мы спросим у папы, когда будет можно, хорошо?
- Когда я вырасту, я пойду вместе с папой на охоту. Тыжь-тыжь.
- Хорошо, а сейчас будем спать, договорились?
Удары в дверь стихли. Олег успокоился и вскоре заснул.
Марта подошла к входной двери и прислушалась. Дыхание. Хриплое, клокочущее дыхание. Будто горло решили прополоскать, а сплюнуть забыли. Их, как минимум, двое. Видимо стоят, упершись лбом и локтями в дверь, уставившись в землю своими безумными, водянистыми глазами.
Марта передернула плечами, будто пытаясь избавиться от наваждения. Она прошла в спальню и села на край кровати, где уже спал Павел. Она легонько коснулась его плеча, и он тут же проснулся.
- Что? - вскрикнул он.
- Ничего, все нормально. Двое этих у входной двери.
- Сильно стучали?
- Нет-нет, немного постучали, сейчас наверное отдыхают.
Марта улыбнулась, но в темноте муж вряд ли заметил.
- Ну хорошо, - сонно сказал Павел.
- Знаешь, Паша, я очень боюсь...
- Ну что бояться? Двери у нас крепкие, все закрыто.
- Я не об этом, - перебила Марта. - Я вообще боюсь. Что с нами будет?
Павел приподнялся на локте, взял ее за руку.
- Родная моя, мы же договаривались... Если запаникуем, то пропадем. Помнишь?
Она помнила. В тот день у нее случилась жестокая истерика. И Олег все слышал. Было стыдно, очень стыдно так срываться на своих родных, но страх и отчаяние были сильнее. Она рыдала, кричала до боли в горле, разбила кувшин, поцарапала себе ногу. Тогда и договорились, что срывов больше не будет.
- Любимая, слышишь меня? В нашей семье я отвечаю за всех. За тебя, за Олежку. Ты должна мне верить. Если я говорю, что бояться нечего, значит так и есть. Понимаешь?
- Я боюсь, что однажды ты уйдешь и не вернешься, - сказала Марта и испугалась собственных слов.
- Такого не будет. Я обещаю.
Она смотрела на мужа, и на глаза сами собой наворачивались слезы. Хорошо, что он не видел их в темноте.
- Я полтора месяца уже хожу в город каждый день, и ничего, - добавил Павел. - Всегда возвращаюсь.
Супруги замолчали. Стук в дверь возобновился. Удар, еще один. Теперь, похоже, стучали четверо, наваливаясь телами друг на друга. Грохот стоял оглушающий. Такого раньше никогда не было. Но вдруг все затихло.
В комнате, где они недавно ужинали, послышался металлический скрежет, и в часах на стене что-то звякнуло, будто лопнула какая-то пружина, не выдержавшая напора времени. Было слышно, как сломанная деталь, возможно одна из многочисленных шестеренок сложного часового механизма, упала на пол и покатилась. Катилась она долго, с упорством достойным восхищения, однако в конце концов нашла свое место и успокоилась.
- Не ищи, - сказал Павел. - Ложись спать. Завтра утром зажжем свечи и найдем ее. А часы я обязательно починю.
Он обнял Марту за плечи. Теплый, родной, любимый. Ему просто нельзя не поверить. Он ведь никогда ее не обманывал.