Саверский Владимир Иванович. Гармония слова V

Саверский Владимир Иванович : другие произведения.

Гармония слова V

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]

Ссылки:

Оставить комментарий © Copyright Саверский Владимир Иванович (vladimir.koh@mail.ru) Размещен: 24/09/2011, изменен: 25/09/2011. 114k. Статистика. Сборник стихов: Поэзия		Ваша оценка:

Владимир САВЕРСКИЙ

Г А Р М О Н И Я

С Л О В А

Книга 5

ЮПИТЕРЫ НАД

ЗАЗЕРКАЛЬЕМ

Москва

2010

УДК 821.161.1-1;

ББК 84(2Рос=Рус)6-5

С12 Саверский В.И.

Гармония Слова. Книга Пятая

"Юпитеры над Зазеркальем". Стихи.

Владимир Саверский. - М. :

РУСАКИ, 2010. -- 144с. ?

В Книгу Пятую Гармонии Слова вошли

(частично - с редакционными изменениями) стихи,

опубликованные в 2002г.

Из новых публикуется несколько стихотворений,

помещённых в конце книги.

ISBN УДК 821.161.1-1;

ББК 84(2Рос=Рус)6-5

О Саверский В. И. 2010

ISBN О Изд-во РУСАКИ, 2010г.

Г А Р М О Н И Я

С Л О В А

Моё пятикнижие:

Книга первая: "В багровом зареве войны"

Книга вторая: "Из сердца извлекаю я слова"

Книга третья: "Зов Венеры"

Книга четвёртая: "На элегической волне"

Книга пятая: "Юпитеры над Зазеркальем"

ПОЭЗИЯ - это полёт

души в неведомое. ВСЕМ

Прими, читатель, эти слоги

От древних Муз и от меня,

Кипенье рифм, как в пенном гроге,

И жар душевного огня...

Мы нынче где-то на пороге -

Грядут иные времена:

В них сгинут демоны, а боги

Нам освятят сиянье дня.

Быть может, и придёт когда-то

Такое время на земле,

Когда и слово будет свято,

И дело - чисто, как в стекле.

СТЕЗЯ ПОЭТА

Душа поэта словно скрипка,

Но кто же он, ее скрипач,

Что исторгает не улыбку

Из струн ее, а стон и плач.

Он бьет по струнам, гонит, гонит,

Стучит в угаре каблуком...

И скрипка, надрываясь, стонет, -

Порвутся струны под смычком.

И смолкнут, замирая, звуки,

Как вздох последний на устах, -

Не песней, а рыданьем гулким

В иных откликнувшись сердцах.

Уйдет душа, и станет грустно

На этом свете без нее,

И в чьих-то душах станет пусто,

Как в поле, где сожгли жнивье...

Под гул рыданий, горьких всхлипов,

Где жизни катится бурун,

Как много смолкло чудных скрипок,

Как много оборвалось струн.

Стрелял Дантес, стрелял Мартынов,

Стоял в ушах кандальный звон, -

Теряли мы не просто милых

На этом сонме похорон.

Мы на погосты уносили

Сокровища родной земли, -

Среди песка и просто пыли

Они - жемчужинами были,

Мы в них - святыню обрели.

И мы их, кажется, любили, -

Но как они от нас ушли!

Я вижу их в кровавом свете, -

Расстрелянных у Машука,

Вскрывавших собственные вены

И с пистолетом у виска.

Одолеваемых чахоткой,

Сведенных обществом с ума,

Гасивших горечь жизни водкой, -

Итог, как тягостный кошмар!

Или такая вот метода:

Певцу - трибуны не давать.

Быть может, он есть глас народа, -

Так, это ж, ведь, не нам решать!

В ответ на праведности пламя -

Ползучая, глухая травля,

Без передышки, до конца, -

И смотришь, нет уже певца.

О нем в народе ходят слухи:

Мол, нынче есть такой поэт,

Но даже к его смерти глухи

Столбцы скучающих газет...

А был ещё и "вождь народов", -

За ним идёт кровавый след.

Злой волей этого урода

Шли к стенке маршал и поэт;

И столько сгинуло невинно,

И столько пало ни за что -

Живые люди стали глиной...

За что - о, Господи! - за что?!

...Бывает и счастливый жребий,

Но это редкая судьба,

Чтобы легко пройти по гребню

Житейских круч на светский бал.

Ведь если обошел страданья,

По жизни странствуя, поэт, -

Есть все при нем, и даже званье...

Но есть ли негасимый свет

Над древом жизни? Есть ли свет?

У МОГИЛЫ ВЫСОЦКОГО

Здесь тесно - тесно от цветов,

От всех, от всех, к нему идущих,

В ком не смолкает этот зов, -

Уже пришедших и грядущих,

Однажды слышавших его

И бесконечно потрясенных, -

Как будто во Христе спасенных

Через вибрации его.

Запретный преступив порог, -

Там, за флажками, как на взлете,

Он сердце факелом зажег

У совести на эшафоте.

Он жил - не тлел и не играл,

Бренча струнами в песнях праздных.

Он наши души обжигал

Неистовым накалом правды.

В предчувствии большой беды,

Непоправимой катастрофы

Он нам с костра своей души

Бросал обугленные строфы.

Он нам не пел, он страстно звал -

Нас всех! - на свет из тьмы и смрада, -

Как будто скальп с себя снимал,

Чтобы задобрить духов ада.

Не с фешенебельных эстрад

И не с набором песен модных, -

Певец без званий и наград,

Он стал поистине народным.

На грани жизни, на краю,

Гоня коней своих над бездной,

Последний он обрел приют,

Уйдя с земли к орбите звездной.

Такой душе не умереть, -

Над смертным тлением останков

Ей вечным пламенем гореть

В потемках душ, как сердцу Данко.

* * *

"Я упорно копал огород,

Я сажал и турнепс, и картошку///"

(из одной критики на мои

притязания писать стихи)

Не знаю, право, как и быть...

Неужто впрямь оставить Музу?

Хочу, однако ж, Вас просить,

Чтоб разрешили кукурузу

В том огороде посадить.

Чем черт не шутит, - вдруг пойдет,

А рядом с кукурузой этой

И плевел Ваш расти начнет, -

Иначе ведь нельзя поэту.

Охваченный своей мечтой,

Он к ней всегда стремиться будет.

Но некие приходят люди

И говорят ему: "Постой!".

У первой же его строки,

Лишь голос он подать успеет,

Друг перед другом, кто быстрее, -

Липучки, лопухи, пыреи -

Идут на вырост сорняки!

И пусть их! - Всем ведь надо жить.

Нас осень до конца рассудит:

По урожаю видно будет,

Кому, за что и чем платить.

* * *

Пусть слог и чист, и безупречен,

Как обручальное кольцо, -

Но форма в гармоничной речи -

Лишь крем да пудра на лицо.

Кольцо, по сути, - только обруч,

А сердцевина - пустота...

Стихи - не школа, не всеобуч

И не бескрылая мечта.

В стихах должно быть нечто свыше -

Как вспышка молнии меж туч,

Как ураган, что сносит крыши,

Или оркестр - ударит туш.

Стихи и обжигают душу,

И вызывают на дуэль...

Их невозможно просто слушать -

У них совсем другая цель.

* * *

Мельчает время, души вянут,

Глас вопиющего устал.

Затеи наши в Лету канут,

И гений в нас не ночевал.

От нас, стыдясь, сбежала совесть,

И честь от грязи в лес ушла...

Молчим, ворчим - страдаем, то-есть.

...Такие, вот, у нас дела.

АРКАДИЮ РАЙКИНУ

(при жизни)

На склоне Ваших лет скажу по правде:

Мы Вашей были пленены игрой;

На сцене Вам всегда мы были рады

И хохотали до смерти порой.

Но смех Ваш не был ни пустой, ни пошлый, -

Он звучен ныне, как звучал и в прошлом.

Под ним всегда, как под плащом, блистал

Пронзительной иронии кинжал.

И Вы его вонзали так разяще,

Что если б тот, кому назначен он,

Был не дубленой шкурой защищен, -

Не снес бы он удар блестящий.

Но те, в кого летели Ваши стрелы -

Он не был пуст, Ваш боевой колчан! -

На Ваших представленьях хохоча,

Своей корысти туго знали дело.

Мы нынче констатировать должны:

Они живут, довольны и сильны,

И как живут! Чинуши, карьеристы,

Приспособленцы, воры, аферисты,

Стяжатели и прочее нехлюдье -

Сегодня уважаемые люди.

И лавочник какой-нибудь бездарный

К вам головы не повернет задаром.

И нынче все на свете продается -

Была б мошна, а продавец найдется.

И столько равнодушия тупого,

И с делом уж давно не дружит слово.

Не знаю, то ли слева, то ли справа,

Но стали нормой чуждые нам нравы.

Делячество, погоня за вещами -

Мельчась душой, куда идем мы с вами?

И для того ли закалялась сталь,

Грядущих лет высвечивая даль.

Но Вам спасибо! Выходя на сцену,

Вы к свету их тащили неизменно,

Хапуг и проходимцев всех мастей -

Под рампу! К люстрам! Под обстрел лучей

О чём-то праведном тоскующих очей!

О том, что люди в этом мире грешном

Из века в век всё ищут безуспешно.

НА ЯРМАРКЕ ТЩЕСЛАВИЯ

У подмостков Ярмарки Тщеславия,

Между мнимых и живых огней,

Я плачу - за что, и сам не знаю я -

Слитками отпущенных мне дней, -

Всё ищу, не нахожу корней.

Зазывалы, торгаши, карманники

Бойко предлагают всякий хлам.

Все при деле - то менялы-странники,

То незваные души охранники,

То, глядишь, народные избранники

Следуют за вами по пятам.

И хватают липкими руками вас,

Травят душу, отнимают сон,

Ходят напрямую и кругами вьясь,

Нравственных не ведая препон.

Я держусь, но ведь они умелые -

Ох, как рвутся к моему добру...

В пошлых играх с гонкой оголтелою

Я вступаю в жалкую игру.

И летят рубли и ассигнации, -

Кошелек пустеет на глазах.

Кто - на взлете, кто-то терпит крах,

А иной - как бы уже в прострации.

Очевидно - ценного и прочного

На убогом рынке не найти,

Но из круга этого порочного -

Все уже заказаны пути.

Времени, ничем невосполнимого, -

Жидкостью, пролитой в рыхлый пласт, -

Золотого, невосстановимого, -

Тает, тает дней моих запас.

И когда, с последнею полушкою,

Окажусь я лишним на торгу, -

- Вот и все, - скажу, - я не с получкою,

Но хоть, слава Богу, - не в долгу.

* * *

О Вечном Духе, о Прекрасной Даме,

О чем-то из Возвышенных Начал

Читаем мы... Душой я где-то с вами -

Кто заблуждался, грезил и искал.

Не споря с тем, что мир материален,

Я перед этой истиной грущу

И все мечтаю о каком-то идеале,

Чего-то несказанного ищу.

Ищу каких-то высших откровений,

Каких-то таинств... - Их, быть может, нет?

Смотрю на мир, как безъязыкий гений,

Неизъяснимый затаив секрет.

Стремясь душой за журавлиной стаей,

Я одержим мальчишеской мечтой, -

Они влекут, все дальше улетая,

Меня за горизонт с собой.

Я бы хотел подняться над привычным

И, оглядевшись пристально вокруг,

Увидеть мир в полете этом птичьем,

Быть может, в свете новом, необычном,

И разрешить, найдя, что в нём первично,

Житейский безысходный круг.

И там, за "замечательным пределом", -

Есть термин в математике такой -

В лучах души, в полете мысли смелом

Увидеть горизонт иной.

В иных тонах, глубоких измереньях

Изведать жизнь и счастье, и любовь

И, внемля зову в нас инстинктов древних,

Освободиться от иных оков.

Расставить все, чему где быть пристало, -

Начистоту, как требует предел...

- Да полноте! Такое уж бывало, -

Вдруг скажет Скептик. - Что ты там запел?

Теории о Равенстве и Братстве,

Восстания, кровавые бои,

Кто пал за власть, а кто-то рвется к власти

По головам соратников своих,

И выделение из массы новой касты,

И трансформация начальной колеи -

Все это было за века и годы

И уж, конечно, повторится вновь...

Таков закон: под знаменем свободы

Не раз лилась и будет литься кровь -

В конечном счёте, вовсе не народу,

А лишь корысти чьей-нибудь в угоду...

При смене форм - незыблемость основ.

От добиблейских, говорят, времён

Всё это есть - и, значит, есть закон

Высокие, святые идеалы!

Историю листайте - сколько раз

Без содрогания их втаптывали в грязь!

И сколько раз, незримо для людей,

Свершалась профанация идей...

Он вдруг умолк, окинув взглядом тучу,

Что медленно смещалась на восток,

И, провожая хвост ее ползучий,

Задумчиво продолжил монолог:

- Присуще людям жить, во что-то веря,

И часто даже не щадить себя

Для праведного дела, - чьи-то перья

Скребут бумагу, души нам скребя.

Но ведь когда свершится это дело -

Трудом творцов и кровью, может быть, -

Наверх всплывут... те, кто "умеет жить",

Чтобы кристаллы подлинной идеи

В бесформенную массу превратить.

И жертвами развенчанных иллюзий,

Высоких, но несбывшихся надежд,

Останутся обманутые люди -

Во власти самозванцев и невежд.

Вот вам реальность без фальшивых слов, -

Отсюда "жизнь и счастье, и любовь"...

Я был повержен этим монологом

И признаюсь, как грешник перед Богом:

Быть может, я у истины в долгу,

Но Скептику ответить не могу.

* * *

Есть счастливчики в жизни - она их лелеет,

Обращается с ними, как нежная мать:

Когда надо - голубит, где надо - жалеет,

И готова им всё, что угодно, отдать.

Все для них в этом мире легко и доступно.

А невзгоды от них - где-то там, стороной!

Им везет, этим баловням, часто и крупно,

И в глазу - ни соринки у них ни одной.

Только я им не верю, счастливчикам этим;

За корыстное, пошлое счастье своё

Они могут продать что угодно на свете.

Жизнь - свидетель, что это - отнюдь не враньё.

Обретают они это счастье не сложно:

Там, где нужно, - с умением, мастерски льстят;

Если можно, то лгут - беспросветно, безбожно,

А где номер проходит, - там просто хамят.

В результате имеют от общества в целом

Незаслуженно ценную толику благ.

Их на место поставить пора, между делом,

Это был бы поистине правильный шаг.

Осмотритесь вокруг - вы найдете их сразу:

На любой они плавают сверху волне.

Они рвутся к успеху, насилуют фразу

И собою бывают довольны вполне.

В дни удач наших общих они процветают,

Они даже в почете бывают у нас.

Там, где мы не успеем, - они успевают:

У них сказочный нюх и отточенный глаз.

Но когда мы идем под высоким накалом,

Чтоб годину лихую скорей одолеть,

Эти люди, снабдив себя хлебом и салом,

Берегут свои шкуры, как в лежке медведь.

Полбеды, коль такого вот счастья искатель

Остается в кругу невлиятельных сфер.

Но беда, если этот бездушный стяжатель

Пробивается к власти, к влиянию - вверх.

...Осветите умом небосвод карьеризма:

Сколько сытых, довольством лоснящихся звезд!

Что критерий для них в повседневности жизни?

Их критерий поистине прост!

Из всего - из прогресса, из власти, рутины -

Эти люди, себя безраздельно любя,

Премиальные, почести, дачи, машины -

Все гребут под себя, все гребут под себя.

А когда в этом небе им тесно бывает,

Они, как людоеды, друг друга съедают -

Небосвод прочертился падучей звездой! -

Но за ней еще след не померк, как другая

Ей на смену восходит - надеждой сияя! -

И опять все обычной идет чередой.

А вокруг этих звезд - себялюбцы-пигмеи.

Им природой немного дано своего,

Но они бесподобно им вторить умеют -

Даже жесты они повторяют - ЕГО!.

Карьерист начеку - он и сон потеряет,

Если ветер подует с другой стороны.

Как никто, он мгновенно личину меняет -

Конъюнктурщики - вот кто фортуны сыны!

Что же ждать от него - не борьбы ль за идею?

Сколько раз в своей жизни он флаг поменял!

За одно лишь он рьяно сражаться умеет -

Чтобы кто-то портфель у него не отнял.

Здесь готов он на все - на любые деянья,

И уж средства для этого все хороши:

Подтасовка, интрига, навет, осмеянье

И заклание чистой души.

Эти люди сильны, ибо власть позволяет,

Пусть ты даже последним прослыл дураком,

Став у власти (какими судьбами - Бог знает!),

Без царя в голове над людьми стать царьком.

И вершить их судьбу, и довлеть над умами

(Недостаток ума заменяет апломб),

И травить чьи-то души, гасить чье-то пламя,

И цинично чернить чье-то честное знамя,

И каштаны таскать не своими руками,

И не свой подставлять пред опасностью лоб.

Эти люди важны, ибо сущностью власти

Поощряется в людях природная спесь.

Сколько надо души, чтоб избегнуть несчастья,

Став у власти, забыть, кто ты в сущности есть!

Чтобы помнить, что ты ни на йоту не выше

Тех, кто трудится в шахте, в степи, за станком,

Тех, кто хамством не взял или рангом не вышел

И живет тем, что добыл достойным трудом...

Есть счастливчики в жизни - она их лелеет,

Обращается с ними, как нежная мать:

Когда надо - голубит, где надо - жалеет,

И готова им всё, что угодно, отдать.

Только я им не верю, счастливчикам этим:

За корыстное, пошлое счастье своё

Они могут продать что угодно на свете -

Бог свидетель, что это - отнюдь не враньё.

* * *

Слетая с веток, кружится листва,

Под ежевикой камень обнажился...

Так в мир иной отходят и слова,

Опавшие с живого древа жизни.

Нас захлестнули водопады слов,

Везувиями словоизвержений

Мы затопили суть первооснов,

Начальный смысл предметов и движений.

Словами переполнился эфир,

Словами захлебнулись ротапринты. -

В тумане слов волчком вертится мир, -

Пришпоренный уколом спринтер...

Но тех, кто нес с собой химеры слов,

Надуманных понятий и конструкций,

Кто сотрясал незыблемость основ, -

Как призрачные образы из снов,

Уносит тлен... Авгуры революций,

Соратники и хоры подпевал,

И гончие, и злобные овчарки,

Кто свару зачинал и продолжал, -

Как хмель из головы от пьяной чарки,

Развеялись... И удивленный мир,

Мир потрясенный и спасенный,

Внимает истине, прорвавшейся в эфир,

От злых химер освобожденный.

А стая псов, ярлычные слова,

Как эхо зла, еще пролают где-то,

Взбодривши тех, кто был у власти гетто

И попирал законы естества, -

И навсегда уйдут из бытия,

Оставшись в словарях, как след распада

Кровавого когда-то камнепада, -

Гангрены изощренного вранья.

И миллионы изданных томов,

Претенциозным начиненных хламом, -

Без слез, без содрогания умов,

Уйдут на свалку - пантеону хамов...

Но что ж потомки?.. Им урок не впрок.

В иное время все свершится в срок,

Взыграют в их сердцах все те же бесы...

А методы давно известны.

Чтоб это знать, - не надобно ума:

К нам вопиет история сама.

* * *

СТРАННЫЕ ВОПРОСЫ

В который раз на землю ночь ложится,

В который раз смотрю я в мир ночной,

И в час такой в груди моей теснится

То грусть тревожная, то радостный покой,

То восхищенье ночи красотой,

А догоревших сумерек зарница

Манит меня несбыточной мечтой.

Смотрю я в ночь. В ее нечетких тенях

Я узнаю привычные черты.

Мне все знакомо здесь до отупенья,

В деталях до последней мелкоты.

И от того, что все вокруг известно,

Казалось бы, совсем неинтересно

Смотреть сквозь ночь, окутавшую мир,

На окна освещенные квартир,

На тополь, задремавший в тишине,

На детские качели в глубине

На время приумолкшего двора,

Пока опять не встанет детвора,

Чтоб огласить его со всех концов

Нестройным шумом звонких голосов.

Однако же и в том, что примелькалось,

Есть нечто, удивляющее нас.

Вот он явился - и не в первый раз, -

Встревожив душу в этот поздний час,

Вопрос: откуда все вдруг сталось?

Откуда эта чудо-красота

Светящих нам из космоса миров?

Откуда жизнь? И смерть? И суета?

И почему невинно льется кровь?

Где пролегла граница добрых дел

И что уж злом считать наверняка?

Досужим домыслам имеется ль предел?

Как обуздать Тартюфа-пошляка?

Что затаил в душе сосед твой Яков?

Как можно знать, где истина, где ложь?

И правильным ли ты путем идешь? -

На суть вещей наш взгляд неодинаков.

Мы знаем, что различные науки

Над разрешеньем трудятся проблем:

Лучи, частицы, вещества и звуки -

Предмет внимания больших научных тем.

Но жизнь так коротка и быстротечна,

А есть вопросы, коим нет конца.

Ужели жить таким вопросам вечно

И волновать все новые сердца?

Ужели будут вечно нас тиранить

Стремящиеся к власти наглецы,

И, как и прежде, наши души ранить

Двуликие духовные скопцы?

И бренный человек у двери рая,

Что весь свой век трудягой честным жил,

Неужто так и будет, умирая,

Не ведать, для чего он в мире был?

Ужели для того лишь, чтобы кто-то

Срывал у жизни лучшие цветы,

А он одно лишь только знал - работать,

Впрягаясь в плуг вседневной суеты?

А за труды - с трудом и постоянно

Сводить концы с концами кое-как...

Кому-то это даже и не странно,

А тот, кто удивляется, - чудак.

Но тот, кто мыслит, тот, кто наблюдает,

Кто видит мир таким, каков он есть, -

Поверьте мне, душою он страдает -

Но понапрасну ждёт благую весть.

Ответов нет на "странные" вопросы,

И это есть еще один вопрос.

Ответы дать, конечно же, непросто -

Искать их надо где-то среди звезд, -

На уровне совсем иного духа,

Иного состояния души,

На уровне космического слуха

И зрения, забыв про барыши.

Но где же нам? Житейские заботы

И зависть, и стяжание, и злость,

И наши мысли, мелкие, как шпроты,

И наши страхи, страхи до икоты, -

Иного обрести не привелось.

И потому на "странные" вопросы

При данных данностях ответ довольно прост:

Забыть о них, и этим снять вопросы...

Вопросов нет. - О чем тогда вопрос?

* * *

Когда б мой дед услышал, что из-за границы

Везут в Россию помидоры и пшеницу,

Он бы сказал, что это чепуха,

Что кто-то врет, не побоясь греха.

"А если это так на самом деле,

То вот вам мой от пращуров ответ:

Вы что-то так в России проглядели,

Что вам за это и прощенья нет.

Поди-ка смерь все на Руси угодья.

Нет, ты поди, измерь и сосчитай!..

Стой! Погоди... Ну-к, что там в огороде,

А ну, пошли, показывай, давай!".

Мы шли большим, бескрайним огородом,

И там росла высокая трава,

И в той траве, поникши ненароком,

Скрывалась дедова седая голова.

А снизу, из травы, навстречу взгляду,

Кричало молча, громче всяких слов,

Всем краснобаям нынешним в награду,

Отчаяние гибнущих плодов.

И здесь же, рядом, собранные кем-то, -

В них все сосредоточены труды,

Они нужны, их не хватает где-то -

Лежали прели спелые плоды...

Увы, картинка эта - не абстрактна,

Тот огород есть вопиющий факт...

И деда - умер он не от инфаркта -

На этот раз в момент хватил инфаркт.

Морали вам я выводить не стану:

О чем здесь речь, - понятно и барану.

* * *

Он ездит все... То по путевке

Его ждет новая вода,

То он спешит в командировку,

То на экскурсию куда.

Он столько видел-перевидел,

Что и не помнит уж теперь,

Что же такое есть Зугдиди,

И где, в конечном счете, Тверь.

Ко всяким там дворцам, музеям,

Соборам, башням, куполам,

Как все на свете ротозеи,

Давно и вкус он потерял.

А повод у него плачевный

Спешить к вокзалам на такси -

Бежать от пустоты душевной,

А может быть, и от тоски.

Ведь где-то есть на белом свете

Родное у него село,

Где летний день высок и светел,

А ночью звездно и тепло.

И там есть близкие, родные -

Там не забыли про него,

И мать с отцом, еще живые,

Пока что ждут - всё ждут его.

Но он опять спешит на поезд,

На теплоход, на самолет

Бесплодных дней продолжить повесть,

Увидев то, что Бог пошлет.

Как пустоцвет, он потребляет

То, что создали до него.

Он пожирает, пожирает,

Не отдавая ничего.

* * *

Я в жизни испытал немало -

То телом, то душой страдал.

Всю жизнь мне что-то жить мешало -

Я ошибался и искал.

Уходят годы, жизнь уходит,

И недалек уже закат.

В мозгу печально мысли бродят,

Как в сером небе облака.

Всю жизнь к чему-то я стремился,

Но все давила суета.

И если я чего добился,

Так то Всевышний начертал.

Я видел разные картины:

И плесы белые Днепра,

И среднерусские равнины,

И многое, чем так щедра

Земля моей страны раздольной.

Я был на горной вышине,

И в ласковой морской волне

Играл я, словно ветер вольный.

Я видел города и села,

И стройки новые страны,

И радость в лицах новоселов,

И памятники старины.

И в повседневном созиданье

Всю жизнь участвовал я сам

И, может, потому вниманья

Немного уделял стихам.

Я много испытал и знаю,

Что жизнь - не сладкая мечта,

И всей душою принимаю

Лишь первобытные места.

Места без шума городского,

Без суеты и клеветы,

Без иронического, злого

И вообще всего такого,

В чем нет ни грана доброты.

От неуемной жажды знанья,

От жажды видеть красоту

Ношу в себе, как наказанье,

Неодолимое желанье,

Неисполнимую мечту:

Я бы хотел со многим слиться,

Во всем прекрасном воплотиться,

И жить везде, и жить всегда,

И чистым пламенем светиться,

Как полуночная звезда,

И не померкнуть никогда.

Неважно вовсе, чтобы каждый

Испытывал такую жажду;

Важнее, чтоб душа была -

Источник света и добра.

Дитя природы простодушной,

Я все на веру принимал

И, этой логике послушный,

Нередко от нее страдал.

Быть может, и придет когда-то

Такое время на земле,

Когда и слово будет свято,

И дело - чисто, как в стекле.

Я верю, что такое будет, -

По логике вещей сужу.

Тогда иными станут люди...

Что этим людям я скажу?

"Вы все устроили умело

И счастливы теперь вполне,

Но это - не простое дело,

Чтоб стать с Природой наравне.

Чтоб все дела решались просто,

Без позы и без лишних слов,

Чтоб люди все имели вдосталь,

Как результат своих трудов.

Чтоб был естественным и чистым

В своих деяньях человек,

Чтоб жизнь в своем движенье быстром

Не ускоряла бы свой бег.

Чтоб люди жили проще, дольше,

Чтоб не было на свете больше

Ни карьеристов, ни лжецов,

Ни краснобаев, ни дельцов,

Ни грешных, ни святых отцов,

Ни власть имущих наглецов -

Ни всяких прочих "близнецов".

Чтоб лишь в труде, основе счастья,

Не за церковные гроши,

Искали люди от напастей

Спасенья тела и души.

Чтобы мужчины, словно боги,

Построив женщинам чертоги,

Всегда внимания полны, -

Удалы были и сильны,

Благоразумны и умны

И обходились без войны.

Делам обычным сопричастны,

В любви не ветрены, но страстны,

Чтоб были женщины прекрасны

Не только внешней красотой, -

Чтоб, зову добрых чувств подвластны,

Прекрасны были бы душой.

Чтобы великим смыслом жизни,

Что в нас всегда живет в крови,

С рожденья были и до тризны

Веленья истинной любви...".

Я верю, что такое будет -

По логике вещей сужу:

Безгрешны от рожденья люди -

В их души жизнь несет вражду.

Но прежде надо на планете

Искоренить истоки зла,

И род людской, в своём расцвете,

Свершит великие дела.

НАСТОЯЩЕЕ РАДИО

Что делать: вы меня достали

На грани света или тьмы.

Вы сами этого искали -

Ну, вот вам даром, не взаймы.

Когда б досуг, открыл бы книгу,

Из ада прянув прямо в рай.

Но душу скомкав, шею выгнув,

Хватаю через самый край.

Мечусь по кухне, что-то чищу,

Меж мойкой и столом сную

И расстилаю голенище,

И что-то из него крою...

А репродуктору - бедняге -

До сипоты, до хрипоты

Осточертели "битлы", "шляги"

И тошнотворные "хиты",

И "уникальные" лекарства,

Под плохо скрытое вранье,

И неприкрытое лукавство

О чудесах про мумие...

Какие вкрадчивые нотки

И интонации игра!

Они вам вылижут подметки

И спать не лягут до утра.

В рекламном раже и до генов

Дотянутся, и до плода.

До клеток всех, до Авиценны -

Лишь покупайте, господа!

Вы покупайте, покупайте

И перестанете стонать,

Скорей в аптеку, налетайте -

Вы даже сможете плясать!..

За деньги - кадры и слова,

А далее им трын-трава...

Слетелись на больных и старых,

Разинув рты, как воронье,

И что-то им сулят в подарок, -

Когда помрут, за их жилье.

Чем ближе к вам посланцы рая,

Тем злей кружит над вами стая:

Они вам здесь распишут рай,

Лишь поскорее умирай,

А что имеешь - им отдай...

А вальсы с предержащей властью

В слащаво-приторных тонах!..

Заплатишь, и они заплачут

На чьих-нибудь похоронах -

Навзрыд заплачут, без вина.

И все твердят нам ежечасно,

Не уставая, заводно,

Об этом радио "прекрасном",

Что "настоящее" оно.

Рекламных роликов стихия

И на окраинах слышна,

Но их творцы, невесть какие,

Ужо наездники лихие,

Коль мчат на самый край России,

Чтоб убедиться, что Россия -

Она же есть и вся страна.

Искать ума у Горбунка -

Козырный ход для дурака,

И дурь развеется слегка.

Всех перлов их не врежешь в память,

Задохся репродуктор мой.

Но он - пластмассовый, а я ведь, -

Поди, пока еще живой.

Устав от этого тиранства,

Я глубоко, как мог, вдохнул,

Послал им "факс" через пространство

И ручку влево крутанул.

И в тишине благословенной -

По их заслугам им воздал.

Но я-то что - есть суд священный:

Побойтесь Бога, господа!

Завидую, кто пишет кратко:

Изрек свое - и был таков,

Без предисловий, без оглядки.

"Заткни фонтан!" - Козьма Прутков.

Лишь в дозах малых есть иное,

С чем в такт вибрирует душа,

И забываешь про дурное,

И замираешь, чуть дыша,

И даже слушаешь их стоя:

И диалоги о прекрасном,

И с песней встречи, и о том -

И настоящем, и былом -

И о любви, и о другом:

И познавательном, и разном,

И рассудительном, и страстном,

Но обязательно прекрасном,

И в чем-то главном - об одном:

О том, что есть такое нечто,

Которое пребудет вечно,

Что размыкает жизни круг,

И к вышним сферам рвется дух...

Но создавать такой досуг -

Им в Эльдорадо недосуг.

* * *

"А НАМ ДАНО ПРЕДУГАДАТЬ..."

Вам не впервой всех изумлять -

И это где-нибудь зачтётся:

Ведь, вам "дано предугадать (!),

Как ваше слово отзовётся"...

Ну, вот, оно отозвалось -

Да только этого ль вы ждали,

Когда - сбылось иль не сбылось? -

На некой гуще вы гадали.

Вам "удалось" при этом враз

Все "за" и "против" счесть и взвесить...

Ну, где ж там гению до вас,

До вашей суесловной спеси.

...Всё в сеть единую сплели

Причинно-следственные связи:

И силы неба и земли,

И козий бред бездумной фразы,

И если бабочка вспорхнёт -

Неважно, где - хоть в Эльдорадо -

Бесследно это не пройдёт

И отзовётся там, где надо.

Известно это лишь Творцу

На скрытом для живущих плане,

А не хвастливому глупцу

Под зонтиком державной длани.

Но вам такое не указ -

Ведь, вы в другом поднаторели:

"Дурр-рак!" - вот это вы сумели...

Ну, что ж, сдавайте! В дурака-с...

Ваш ход нетрудно угадать:

"Ату его!"... И гончих стая -

По следу в гон, надрывно лая -

В загон! В загон! - слюну роняя -

Ломают всё, судьбу ломая...

А можно круче - "заказать".

...Но здесь "приоритет" не ваш -

До вас "работали" другие:

Какой азарт, какой кураж!

Но и масштабы-то какие!

Уж как старались (новички!)

И по-собачьи угождали:

Одних изгнав, других загнали,

Со света сжили, оболгали -

Теперь в почёте, старички...

А где-то там, в стране чужой,

Лежат и Бунин, и Тарковский,

И Галич - был у нас такой...

Достали длинною рукой -

С наколкой, говорят, московской.

И сколько их, ведь, сколько их

Под алчный вой всё той же стаи

Искали кров в краях иных

Или в застенках исчезали!

И рядом с этими людьми,

Их золотыми именами,

Как жалки "фуги" неких СМИ,

Владеющих, но не умами!...

"Творцам", всегда "вперёд смотрящим",

Готовым выдать новый "перл", -

Привет вам, бывшим "настоящим",

Ненастоящие теперь!...

Постскриптум не был припасён -

Он так, вот, вдруг пришёл, как сон:

Хвалы достойные стократ,

Там есть совсем другие люди...

Их ждёт не ад, а райский сад -

Мы знаем их и помнить будем.

ТАЧКА

Я прикован к тяжёлой тачке

(Слава Богу, не в рудниках):

Развожу в ней журналов пачки -

Аж до самой дрожи в ногах.

Я за это им благодарен -

Тем, кто принял меня сюда:

Жить на пенсию - не подарок,

Вы попробуйте, господа!

Окунитесь в неё, рискните,

В зазеркальную эту жизнь,

Ну, хоть малость в ней поживите...

Ваши "баксы" и кутежи,

Ваши дачи, автомобили

К вам вернутся потом сполна...

А пока - пустой холодильник,

И в карманах нет ни рожна.

И нигде никаких заначек -

Только пенсию в руки вам...

Вы поймёте, что это значит,

По ближайшим своим делам.

Вам всё также хочется кушать,

Но инфляции рост - не слаб,

И какие там, к чёрту, груши,

И какой там люля-кебаб!

Вам доступны собачьи крупы

Да тарелка пустого супа.

О мясном - даже думать бросьте

И о всяких там овощах...

Повезёт - значит, будут кости,

А картошка - лишь в постных щах.

Есть, конечно, у вас и внуки -

Им гостинца б, да денег нет.

И дрожащие ваши руки -

След несладко прожитых лет,

И недугов иных букет.

И истрёпаны ваши нервы,

И ваш дух на ветру озяб...

Но у вас ещё есть "резервы" -

А иначе прожить нельзя.

Вот вам урна, а вот помойка -

Поспешите, пораньше встав,

И поблизости где-то стройка -

Там бутылки вас ждут в кустах...

Есть ещё вариант неслабый -

Стать с протянутою рукой...

Накидают на хлеб хотя бы,

Ну, а в праздник - и с колбасой.

Вам бы где-нибудь на работу,

Да хозяева не поймут:

Если вы и можете что-то,

Вас по возрасту не возьмут...

Вас и в транспорте ждут с "почётом",

Вашей тронуты сединой, -

Молодой сноровкой оттёрты,

Вы стоите часок-другой...

А случается и такое,

Что лишь только махнёшь рукою.

- Старый хрыч, мол, куда ты прёшься, -

(Это мягко!) кинут вам вслед...

Иногда - в сердцах - отзовёшься,

Ну, а чаще, конечно, нет.

Мы, ведь, сами в том виноваты:

Всё - от нас, что есть нынче в них.

Бездуховность - страшней утраты

Всех на свете гор золотых.

Но страшней всего - отморозки.

Пусть вы старый, хромой, больной -

Вас обчистят до дна, до крошки,

И дай Бог вам попасть домой!..

В нашей церкви поют каноны,

В нашей школе что-то дают,

Но в толпе есть свои законы,

И по ним-то как раз живут...

Вас не ждёт безмятежный отдых

На "заслуженном отдыхе" - нет!

Кто-то раньше времени - отбыл,

Кто-то знает некий секрет...

Ну, а мне завтра вновь на скачки -

По маршруту и по часам.

Не сломалась бы только тачка,

Не сломался бы я и сам...

ЯРМО

С отцом вдвоем мы обучали как-то

Колхозных необъезженных бычков

Ходить в ярме... Отец дымил, как трактор, -

Да нет, он не курил, - не табачком.

Он весь кипел, негодовал, ярился

На этих непонятливых ребят.

За ними вслед я по полю носился,

Ловя его осатанелый взгляд.

А им, ведь, было от чего беситься:

На шеи их - нежданно, под шумок -

Не дав свободой жизни насладиться,

Надели деревянное ярмо.

Через овраги мчась и буераки,

Рискуя чем угодно, - все равно,

Они метались, как в смертельной драке,

Чтоб сбросить ненавистное ярмо.

Запутавшись в кустах, вдруг замирали,

Дрожащими ногами чуя твердь.

Но, лишь освободившись, начинали

Все ту же, с новой прытью, круговерть...

Со временем - что делать! - привыкали

К тому, что жизнь в ярме - еще не смерть.

* * *

В ГОСТЯХ У ДВОРНЯГ

Какой-то симпатичный пес-простак,

Нечаянно отбившись на охоте,

Забрел в деревню, в нескольких верстах

От той, где жил он меж друзей в почете.

Он плелся, размышляя лишь о том,

Каким покрыл себя стыдом,

Что, за лисой погнавшись, он увлекся,

И как теперь в хозяйский дом,

Да и к друзьям своим вернется...

Вдруг две дворняги, дружные соседки,

Визгливым лаем захлебнулись враз,

А через двор, из зарослей беседки,

Донесся сонно прорычавший бас.

И вот уже со всех вокруг дворов

Азартно мчит к заблудшему бедняге,

Ни дать, ни взять - бездомному бродяге -

Десяток разномастных псов.

Секунду посмотрев в недоуменье

Вокруг себя, он сразу понял все.

На морде еще было удивленье,

Но он, ведь, был охотник, не осел.

А перед ним с разноголосым лаем

Сжималось озлобленное кольцо.

Угрозы прямо сыпались в лицо:

"Гав! Гав! Сейчас тебя мы растерзаем!".

Герой наш был не из трусливых псов,

И, коль уж ни за что его приперли,

Он в миг один, не тратя лишних слов,

Охотничьи клыки сомкнул на горле

Ближайшей из взбесившихся дворняг

И, словно дичь, держа ее в зубах,

Спокойно ждал в сжимавшемся кольце

Все с тем же удивленьем на лице.

А между тем, охрипшая дворняга,

Что самой первой голос подала,

Уж пятилась от круга шаг за шагом,

За ней соседка стрекача дала.

Собачий круг стремительно редел,

И вот уж бас один остался рядом,

Но, с нашим малым обменявшись взглядом,

В момент через забор перелетел.

Тогда герой наш разомкнул клыки

И опустил на землю собачонку.

Она в кусты метнулась напрямки,

Он равнодушно ей смотрел вдогонку.

Потом поплелся дальше, не спеша,

И, чтобы положить конец их спору,

Он дважды гавкнул, визги заглуша,

И вышел в степь, оставив эту свору.

А за деревней встретил псов-дружков,

Устало возвращавшихся с охоты,

И тут же, по-собачьи им, без слов

Поведал все свои невзгоды...

Так у иных на свете повелось -

У вас такое не встречалось? -

Что вдруг какой-нибудь прохвост

Из подворотни тявкнет малость,

А вслед за ним и свора вся

Подхватит стадно и нестройно -

Без этого у них нельзя:

Их мир дворняжий так уж скроен.

В ПАРКЕ

Нет, я не принимал в тот вечер чарки

И не искал свидания тогда,

Но оказался в незнакомом парке:

Порой заносит нас - кого куда.

Пустынный парк стоял, как древний замок

В таинственной и мрачной тишине,

А сквозь листву - лучистыми глазами -

Кусочек неба чуточку синел.

Какой-то гений - в мраморе и бронзе, -

Полночным одиночеством томим,

Безмолвно созерцал ночные звезды,

И мир - как будто замер перед ним.

Вокруг смолкали шепоты влюбленных,

Густели тени, гасли фонари,

Не стало видно пышных крон зеленых -

Они слились во мраке до зари.

И стало жутко: темная аллея

Сомкнулась как-то вдруг со всех сторон,

И чтобы свет увидеть поскорее,

Я устремил свой взор на небосклон...

А там уже давно заждались звезды:

Немыслимо далекие миры,

Безмолвно, но внимательно-серьезно,

Как будто изучая скрупулезно, -

Не психиатром, несколько нервозным,

И уж, конечно, не Иваном Грозным, -

В меня смотрели как бы изнутри.

И вместе с тем, так скромно - между прочим, -

Через космические дали этой ночи,

Они дарили мне и всем другим,

Кто, как и я, все чем-то озабочен,

Все чем-то то терзаем, то томим,

Свой древний свет... Таинственная сила

Вливалась в душу, принося покой,

И из нее незримо уносила,

Невидимой магической рукой,

Тяжелый груз душевных неурядиц,

Гнетущих мыслей, мелочных тревог,

Ничтожных драм и всех других нескладиц,

Которых нам не заповедал Бог...

И я пошел на этот свет манящий,

И перестал смущаться темнотой,

И даже очарован был пленявшей

Спокойствием полночной красотой.

Уже осталась позади аллея,

И мне казалось, - что-то я постиг...

Но вдруг остановился, цепенея,

Услышав безнадежно-страшный крик

Из глубины покинутого парка -

На полуслове оборвался он...

И в освещенье фонарей неярком

Предстало все искусственным и жалким.

Ничто не сдвинулось, не взволновалось,

Ничто не шелохнулось на земле.

И жизнь все в том же ритме продолжалась,

Лежала чья-то ода на столе.

Не вздрогнул мир, не содрогнулось небо,

Никто и вопля даже не исторг:

Что был здесь человек, что не был,

Что жил он на земле, что не жил, -

Лишь тело утром подобрали в морг...

А я с душой, как на кресте распятой, -

Быть может, это даже скрытый факт -

То к звездам рвусь, где вечно все и свято,

То очереди жду на катафалк.

ПЛЯЖНЫЕ

ВПЕЧАТЛЕНИЯ

Пляжный быт.

Кто-то спит.

Кто-то с кем-то говорит.

Говорят о разном -

В основном о праздном.

Целый день -

Сон да лень.

От безделья тянет

Чем-нибудь заняться.

Кто-то липнет к пьяни,

Кто-то дурью мается.

Кто-то беззаботно

С кем-то обжимается.

Чьи-то щечки рдеют

Под игривый смех.

Здесь подход имеют, -

Значит, и успех.

Вечером он сходит

С девушкой в кино,

Затаясь, побродят

Где-то под луной.

Будет все, как надо,

Будет все на ять,

Это - не торнадо,

Это - благодать.

А другой все мается

Сколько дней подряд.

Ходит и вздыхает все -

И, конечно, зря.

Девы - не святые,

Девушки нежны,

Девушкам иные

Рыцари нужны -

Смелые, живые,

И не без затей.

Правду о любви ей,

Не таясь, излей;

Трепетно яви ей

Дар любви своей.

И она откроет,

Сердца не тая,

Своему герою

Тайну бытия...

А вон та, левее,

Девочка еще,

Все уже умеет,

Как ни странно, - все.

Ах, а здесь вот нечто

Странное лежит -

Грузное, как печка;

Смотришь, - задымит.

Килограммов двести

Будет общий вес.

Уж каких на свете

Не узришь чудес!

Если и захочешь, -

Вряд ли обоймешь,

Даже хоть и очень

Руки разведешь.

Уйма интереса

Обитает тут,

Если столько веса

Наросло за труд.

Что-то в этом скрыто -

Некий злой секрет,

Но без следопыта

Не найти ответ...

Глянь, а вон особа -

Невозможной пробы.

Не дождется, чтобы

Подвернулся кто бы...

Ох, а эти вскоре

Задерутся в споре -

Ставки на кону.

Наплевать на море -

Жизнь идет ко дну...

Кто-то смотрит нежно,

С кем-то здесь и Бог...

Море безмятежно

Плещется у ног.

НЮАНСЫ О ТАНЦЕ

Вот вам сказ о модерном танце.

Он у многих в зубах навяз...

Вот вам мысли о нем нюансы

И, быть может, сюрприз для вас.

Что хотите со мною делайте,

Меня память уводит в старь.

Несомненно, история - деятель.

Только где же ее секретарь?

Поразительно это и дико,

Тем не менее - точный факт:

Пьяный хахаль не вяжет лыка,

Отбивая тотемный такт.

Конвульсивно дергаясь телом,

Издает он вдруг жуткий крик,

И во взгляде осатанелом

Проявляется странный лик.

Пусть одет он вполне прилично,

Даже чем-то светится лоб -

Не могу отвязаться от мысли:

Предо мною - питекантроп...

А теперь на другие лица

Обратим пораженный взор.

Вот вам дама, а вот - девица,

Посмотрите на них в упор.

Невозможно быть откровенней -

Ну, чего же здесь не понять! -

Она хочет так несомненно,

Она хочет и может дать.

Над собой самое глумленье,

Развенчание красоты -

Примитивны ее движенья

И вульгарны до тошноты.

Чтобы с женственностью покончить,

Прикурить захотелось ей -

Подходи, знакомься, кто хочет...

Нам не надо подобных фей.

О тотеме не зря я вспомнил:

Словно в кадре, в моем мозгу

Отдаленный образ знакомый

Замаячил... На древнем лугу

Наши предки порой плясали

У костра до зари нагишом

И подобных себе пожирали,

Их поджарив слегка над костром.

И свершали лихие обряды -

Вот уж впрямь где была благодать! -

У костра, в его свете багряном,

Можно было и дать, и взять

И не прятаться за кустами

(Что естественно - хорошо...).

Модернисты, решайте сами, -

Не послушаете ль еще.

Впрочем, мыслящему понятно:

Замыкается некий круг,

И иные летят обратно -

Бумерангом к тому костру.

Между тем, где-то в окнах рядом,

Этой пошлости устыдясь,

Не гонясь за модерным стадом,

Зазвучал позабытый вальс.

И кружились в нем граций пары,

И в гармонии все слилось,

И пленительны были чары

В ритме танца прелестных поз.

И за нимфой, легко скользящей,

Не зовущей на скорый секс,

Но манящей к себе, манящей,

В скорый поезд хотелось сесть.

Окунуться в непостижимость,

Несвершаемое - свершить,

Брать препятствия неудержимо,

Непрощаемое - простить.

И изведать такие тайны,

От восторга едва дыша... -

Могут быть и такие танцы,

Если в музыке есть душа.

* * *

Он говорит со смыслом, с глубиной,

Такой, что в ней утонешь незаметно,-

Как тина на поверхности земной:

Опасно, а для глаза неприметно.

Как может он решать, сидящий в мягком кресле,

Во всех своих местах комфортом окружен,

Как может он понять судьбу иную, если

К нему приходит тот, кто смят и угнетен!

В тиши блестящих зал, уютных кабинетов,

Он напрочь позабыл про ту, другую, жизнь,

Где меряется все совсем другой монетой,

Где лучше знают, что такое гуманизм...

Он в шахматы играл, на них тренировался,

Как делать ход конем из-за угла,

За пешки вовремя умел ретироваться,

Когда в игре в том надобность была.

Потом сообразил - он в этом был не первый, -

Что в жизни - как на шахматной доске:

Есть пешки, есть слоны, есть даже королевы,

Что, значит, жизнь - игра, и шанс в твоей руке.

Смекалкою его Всевышний не обидел,

А совесть он решил оставить простакам.

Кого-то он любил, кого-то ненавидел,

Но все эмоции стал подчинять делам.

Плевать на принципы - направо ли, налево, -

Где дело выгорит, туда и по пути.

Бывало, шел ва-банк, а то и с королевой

Чужих мастей вдруг начинал крутить.

А цель была одна - к столь вожделенной власти.

И вот он - наверху... Взирая с высоты,

Тасует, как всегда, он все цвета и масти,

И, разыграв гамбит, он ставит, как кресты

Над жертвами его, фигуры той окраски,

Которая ему сегодня по душе.

А если очень надо, - обрядятся в маски,

Оставив узкую - для наблюденья - щель.

Ну, вот его портрет - поверхностный, неточный,

Но, согласитесь, в этом что-то все же есть.

А главное, что есть для них, таких вот, почва,

Где может их "талант" во всей красе расцвесть.

* * *

Лицо безвременно ушедшего

С портрета смотрит на меня,

Быть может, как на сумасшедшего,

В бездушной суетности дня.

Пройдя все круги мира бренного

До самой грани роковой,

Ступив за нею в мир нетленного

Освобожденною душой,

Как видит жизнь он нашу грешную

Из очистительных высот

Святого пламени нездешнего,

Тот, кто был раньше с нами, - тот,

Кого любили мы и мучили

Или терпели кое-как,

Себя-то мня, конечно, лучшими, -

Как он теперь нас видит? Как?

* * *

Автобус мчал по автостраде

И пассажиров подбирал,

А где-то сзади, где-то сзади

Вовсю магнитофон орал.

Рыча, повизгивая, воя,

Сплетались звуки в жуткий сон.

Разгульной, дикою толпою

Они заполнили салон.

Они к сидящим приставали,

Как хулиганы, без причин,

Они с издевкою встречали

Входивших женщин и мужчин.

В салоне, в чем-то нежно-белом,

Склонившись, женщина сидела,

И на коленях, в стопке книг,

Лежали ноты - Штраус, Гендель

И некий Моцарт среди них.

И от напора ритмов грубых

Защиты взгляд ее искал, -

Страдальчески сжимались губы,

И нервно двигалась рука.

А пред великими маэстро

Как будто раскололся мир,

Или свершалось изуверство,

Или поветрие чумы.

Но что же на колесах зал?

Быть может, он весь разом встал

И повернулся к этим чадам,

И чада встали и ушли,

Свой антимир, как слепок ада,

С собой бесследно унесли?

Нет, все сидели и молчали,

А кто-то, съежившись, стоял...

Лишь две старушки поворчали

И вышли. Впрочем, как и я.

ЖАЖДА

Какая тягостная жажда!

У стойки с самого утра

Всё те же лица здесь, и каждый -

С тоской в глазах, как и вчера.

Мечтают выпить... Боже правый,

Что за напасти у людей!

Вон за окном цветы и травы

Уже мечтают о дожде.

И слышен голос птиц стозвонный,

И ребятня бежит к реке,

И улыбается влюблённый

Какой-то сладостной мечте.

Всё дышит, радуется солнцу,

И торжествует мир живой...

А здесь заштатные пропойцы

Теснятся жаждущей толпой.

Вот он стоит, седой апостол,

Со спелой сливой на носу,

Косит глазами, с кем бы по сто, -

Страдает: ни в одном глазу.

Пошёл, заглядывает в урны,

Пустой бутылке - страшно рад.

По урнам нынче он дежурный -

Фельдмаршал, принявший парад.

А у дверей уже встречают

И предлагают на троих,

За стопку водки променяют

И светлый ум, и трезвость их.

Глазами щупают прохожих

И не дают спокойно жить.

Что там штаны - Христа заложат,

Лишь только б горло промочить...

Как было б хорошо однажды

На перекрёстках подмести -

Не этих, так других от жажды

На дни грядущие спасти.

* * *

Какое-то "достоинство" сказало,

Что оно выше хлеба и земли.

Хлеб промолчал, земля - не отвечала,

А годы шли.

И вот пришел тот год с привольным летом,

Серпа просили зрелые хлеба,

И в дымке соловьиного рассвета

Дремали золотистые стога.

А тот, кто мнил себя превыше хлеба,

Лежал под холмиком все помнящей земли,

Над ним бездонно голубело небо,

И дни текли.

НАСЛЕДНИКИ

В халатах белых и в сутанах,

И даже в мантиях любых,

И в униформах всех иных

(И при погонах, и без них), -

А также и в партикулярных,

Самтрестовских и иностранных,

И облачениях других -

Мы их встречаем повсеместно,

Куда приводит нас нужда,

И узнаём их без труда

По их повадкам, столь известным:

Они проявят интерес к нам,

Когда им дашь на лапу... - Дай!

- 1 -

Завязло дело у чинуши -

А там и дела-то того! -

Он пьёт чаи и бьёт баклуши,

А вот пробей-ка ты его!

Он от апреля и до марта

Заканителит канитель.

Он доведёт вас до инфаркта,

Преследуя одну лишь цель.

И вы, в конце концов, поймёте,

Что выхода иного нет,

И сколько надо отстегнёте

За очевиднейший ответ.

Но те, кто знает дело, - знают,

Кому и сколько надо дать,

И этот шанс не упускают,

И кого надо ублажают,

И сложные дела решают

Минут каких-нибудь за пять.

- 11 -

Судиться с властью - что с богами:

Не достучаться никуда.

Они съедят вас с потрохами

Или размажут без следа.

А судьи ждут на задних лапках,

Чего желать изволит власть,

Ломая перед нею шапки, -

И в ноги ей готовы пасть.

И перед толстою мошною

Они расшаркаются всласть

И встанут за неё стеною, -

Державную являя власть!

Манипулируя словами

Законов, кодексов, статей,

Они вершат свой суд над нами

В обход закона - под гербами! -

В вороньей мантии своей.

Ну, а "блюстители" в погонах

Обчистят вас средь бела дня...

Чем хуже те, кто нынче в "зонах":

У тех и этих - цель одна.

- 111 -

Бесплатное леченье? - Дудки!

О вас забудут, как зовут,

И уделят вам полминутки,

И далее куда пошлют.

Страдания? Они забыли,

Что это значит - сострадать,

И если вы не подсластили, -

Вам лишь на Бога уповать.

Где звон монет и скальпель рядом,

Там лечат вас не доктора,

И медсестра с холодным взглядом -

Не милосердия сестра.

- 1V -

А в церкви бойкая торговля

И сборы - этим и живут

И берегут своё здоровье,

И сладко кушают и пьют.

И разрядились петухами

(Учитель в рубище ходил!)

И называются "отцами",

Когда Отец у нас - один,

И чад разносят от кадил.

И есть там слуги и вельможи,

И лицемерие, и ложь...

И тень Христа там бродит - Боже!

Ты вряд ли здесь себя найдёшь.

- V-

Честь продаётся и законы,

Мир, коль угодно, и война,

Наполеоны и Бурбоны -

Изволь! Но какова цена...

Есть высота небесной тверди,

Есть просто жизнь и суета,

И есть - двуликий и бессмертный! -

Иуда, предавший Христа.

Он был, он есть, он вечно будет -

То неприметный на лицо,

То респектабельный ублюдок,

То кровожаднейший Сосо.

Не где-то там, у края Света,

А рядом, или даже в нас,

Нам не поведавши об этом,

Он ждёт, когда придёт тот час...

Тот час придёт, и на Голгофу

Пошлёт он вас, на крестный путь,

По повеленью Саваофа

Или ещё чьему-нибудь.

От низких чувств, недоброй воли

Или от жадности тупой

Он столько горя, столько боли

Уже низверг на род людской.

Однажды встав на путь презренный -

В аду ль, в чистилище, в раю -

Он продолжает неизменно

Работу чёрную свою.

Двойные игры и доносы,

Мздоимства вожделенный куш -

В грядущем, нынешнем и в прошлом

Есть место для нечистых душ.

В честь незабвенного Иуды

И всех наследников его

Пусть это памятником будет...

А более и ничего.

* * *

Вам, дымящие и плюющие, -

А какие у вас слова! -

На ходу из бутылок пьющие -

Чем набита у вас голова?

Вероятно, теми окурками,

Что швыряете вы вокруг...

Не смущаетесь и придурками -

Вот он рядом здесь, чей-то "друг"...

Что-то блеет и матерится он

У всей публики на виду.

Но не лягут тени на лица вам,

Вы с собой - да и с ним! - в ладу.

Рядом старые есть и малые

И другой приличный народ.

Но на всё и на вся - не плевал ли он?

И в какой его Тартар несёт?

С ним друзья его закадычные -

Их и слушать невмоготу! -

Очерствевшие, духом нищие...

Им бы звёздочку хоть вон ту.

Или, может быть, эту лесенку,

Чтоб забыли дорогу в ад...

Только чья-то уж спета песенка,

И нельзя повернуть назад.

Если нравами всё дозволено, -

Распинайся, во что горазд.

Кто-то хлеб добывал мозолями,

Кто-то Родину-мать продаст.

Отворились все шлюзы совести -

Где там заповеди Христа!

Здесь такие вам явят "доблести" -

Впору ведьмам захохотать.

Одуреть! Не поможет и прана вам:

Что несут нам в души, в умы

Обожравшиеся рекламами,

"Неподкупные" в доску СМИ!

И расскажут всё, и покажут вам,

Что и как, и кому давать,

И научат вас - вот как дважды два! -

И насиловать, и убивать.

И раскрутят вас, и растопчут вас,

И посеют нам в души страх...

Никаких преград, лишь бы был заказ -

Не указ им ни Бог, ни Аллах.

В чёрный омут влекут, в распутицу

И чему-то нас учат жить.

Всех "творцов" этих скопом - в ступицу:

Слугам дьявола там и быть.

...Через муки пройдём, очистимся -

Это вам не учить фарси! -

Но допрежде проспимся-выспимся,

Как и водится на Руси.

А потом - внепропых за бесами,

Не учуяв, куда ведут...

Были бесами, стали крезами,

А у нас - в никуда маршрут.

ОТМОРОЗКИ

Я трелям соловья в зелёной куще внемлю.

Он здесь - как проявленье божества...

Исчезнет всё, что оскверняет землю,

И прорастёт трава.

Подонки есть. Подонки есть подонки -

В их душах пустота, куда ни кинь.

Их совести глухие перепонки

Не внемлют зову сердца и святынь.

Ни крик души, ни горький плач ребёнка,

Ни о пощаде страстные мольбы

Не всколыхнут пустой души подонка,

Не отвратят ни рока, ни судьбы.

Он вас убьёт, ограбит, обездолит,

Лишит вас и надежды, и любви,

Оставив вам лишь мрак душевной боли, -

Если, конечно, выживете вы.

Он предаст вас, продаст и уничтожит,

Ворвавшись в вашу жизнь на Сатане.

Он вам такую жизнь устроить может,

Что в самом страшном не увидишь сне.

Посланник тёмных сил от Вельзевула,

Он загасит уютный ваш очаг.

Он злой судьбы на вас наставит дуло,

В глазах у вас посеяв вечный страх.

Душа его черна - душа без Бога! -

От воли злой без сердца и ума...

Что ждёт его у дальнего порога -

Весёлый пир, сума или тюрьма?

Кто встал на путь подобных отморозков,

Несущих людям и творящих зло, -

И хищников матёрых, и подростков,

Недоброе избравших ремесло. -

Не может ждать счастливого исхода

От жизни на сквозном её ветру:

Ни род людской, ни боги, ни Природа

Им не простят их адскую игру.

Законы мирозданья нерушимы,

И не бывает поругаем Бог.

Возмездие придёт неотвратимо,

Но для всего есть свой у жизни срок.

* * *

Мы по жизни несём наше бренное тело -

То куда-то бежим, то бредём, не спеша.

Но всё чаще мы чувствуем: где-то заело,

Где-то стало сложней и ходить, и дышать.

И тускнеют в глазах наших сочные краски,

И всё глуше звучат вокруг нас голоса,

И теряют подвижность суставы и связки,

И ещё не такие нас ждут чудеса.

И некстати совсем нас хватают удары,

И продуманным планам не сбыться уже...

Но давайте не будем о том, что мы стары, -

Поглядим на себя неглиже.

И на тело, конечно, но, главное, - глубже.

Распахнём себя настежь, до самого до...

Из потёмков души все "богатства" - наружу.

Не свихнуться б умом, заглянувши в дурдом.

Как бесценный ларец - на воде ли, на суше -

Получаем навечно мы в дар от Творца -

Акт творенья: живую, бессмертную душу -

Бесконечно бесценней любого ларца.

В светлом храме души, во младенчестве нашем, -

Без страстей, без борьбы самолюбий и вер -

Небосвод наших грёз не наркотой украшен, -

Мы восторженно слушаем музыку сфер.

Аки ангелы божьи, во сне мы летаем,

Беспричинна в нас радость, беспечен наш смех.

Что нас ждёт впереди, мы, конечно, не знаем

И не ведаем даже, что в мире есть грех.

Но, взрослея, мы слышим иные напевы,

И "плоды просвещенья" наш разум теснят,

И дают свои всходы иные посевы,

И лукавства исполнен и смех наш, и взгляд.

Наше тело терзают порочные страсти,

В нашу душу врываются бесы судьбы,

Нас с порога встречают иные напасти,

И у бесов судьбы мы отныне - рабы.

Кто-то пьёт беспробудно с похмелья к похмелью,

Кто-то смачно жуёт - необъятный живот,

Этот женщин меняет, как простыни стелет,

Эта тело своё, не стыдясь, продаёт.

Там людей убивают под знаменем веры,

А нередко - и просто совсем ни за что.

Этот душу продаст ради власти, карьеры,

Этот кривит душой, осеняясь крестом.

Их не счесть, не исчислить все "подвиги" наши:

И корысть, и обман, и предательство - всё,

Что в душе оседает, как бремя, как тяжесть, -

Эта тяжесть ложится на сердце твоё.

А душа, как заброшенный тёмный колодец, -

Самому даже страшно туда заглянуть...

В этой жизни кружась, суетясь, колобродясь,

Сокращая бездумно наш жизненный путь,

Мы теряем от Бога нам данную суть.

* * *

Он ходит по земле, он что-то ест и пьёт,

И говорит, и слушает кого-то,

И в женщинах мастак, и чем-то он живёт,

Но что-то в нём не так, не в рифму что-то...

Творец в него вложил такой потенциал -

На дюжину недюжинных талантов.

Он бы срывал рукоплесканий шквал

На сцене - принц игры среди атлантов.

Он мимикой лица в обычной болтовне

Такой типаж представит перед вами,

Что вам ни в яви не увидеть, ни во сне:

Легчайший ветерок и вдруг - цунами!

И образность в словах, и глубь, и ширь ума,

Каскады мысли скоростным потоком -

Как будто бы ваш курс лежит через шторма,

И трудно цель поймать под перископом.

А в обрисовке лиц - какой сквозит гротеск,

Какая - в лицах! - вспыхивает драма...

Он мог бы взять на приз сложнейший игротест

Легко и просто - даже в трудном самом.

Каких эмоций, темперамента накал

Он в лицедействе явит вам так зримо...

Он будто бы парит, как дух иных начал,

И что-то сотворит неотвратимо.

Где вы, продюсеры? И режиссёры - где?

Такой форсаж - ну, где ж вы, наконец-то!

...Вы тянете соху в привычной борозде,

А здесь - явление! Вот бы кому венец-то...

Но что же в нём не так?.. Он не обрёл себя.

По мелочам пылит своею мощью,

Себя в кругу других превыше всех любя.

А себялюбие... от древа жизни - мощи.

Он вас достанет то сарказмом, то умом,

То злой иронией, то шуткой ядовитой...

О нём шушукают: пора бы, мол, в дурдом...

Их можно и понять - у них своё корыто.

Им не постигнуть тайну тех глубин,

Которым он и сам не знает меры.

Он у Создателя, быть может, блудный сын,

В скитаньях потерявший символ веры...

В нём кризис личности. В нём гибнет Божий дар.

Как больно наблюдать такую драму -

Как будто средь святынь беснуется пожар,

И пламя полыхает в самом-самом...

ОКНО В ЕВРОПУ

Очерк

Вот такая случилась оказия -

Мне Творец наш раздвинул портал:

За шлагбаумом - сонная Азия,

Я впервые в Европу попал.

Автобанами всё, автобанами

От раздолбанных наших дорог,

От "заправок" с "водилами" пьяными...

Впрочем, это - лишь малый пролог.

Едем Польшей, страною крестьянскою,

И мне грезится, как бы сквозь сон,

Что над этой землёй праславянскою

Веют ветры далёких времён.

Не найти здесь забытой, заброшенной,

Где никто не посеял семян,

Не любимой, никем не ухоженной -

Той земли, где цветёт лишь бурьян.

Есть сады, огороды и пажити,

И глаза тучнотелых коров -

Зеркалами потерянной памяти,

Среброкудрые лики овнов.

Ветерком мимолётным колышимы,

Зреют злаки, за ними - жнивьё.

За деревьями где-то, под крышами -

И хозяйственный блок, и жильё...

Так добротно здесь всё, основательно,

И встречаешь уверенный взгляд

"Кашеваров" сих дел замечательных -

Рукотворных ландшафтов парад.

...Катим дальше мы зоной Шенгенскою,

Без таможен, досмотров и виз,

И с валютой одной, Европейскою, -

Вот бы нам этот социализм.

Без индустри-, коллекти-ви-зации,

Без гулагов, колхозных дворов,

Истребленья людей, конфискации,

Надпартийных князей и князьков.

Через Бельгию едем Германией -

Индустрия стоит на крыле.

Вместе с тем - не достойно ль внимания! -

Сто процентов вниманья земле.

Нидерланды же - вне конкуренции:

Всё цветёт, всё так радует взор...

А у нас - всё идут "конференции",

Где несут полемический вздор.

...Некий вид мне идальго Ламанчского

И его "всемогущую" длань

Вызвал в памяти - было б заманчиво

Для него пересечь эту грань.

Он увидел бы поле огромное

И "чудовищ", взметнувших "мечи",

И на это вот "воинство" тёмное

Он бы всю свою дурь ополчил...

А на поле том были не мельницы,

Что когда-то громил Дон-Кихот, -

Но огромные лопасти вертятся

Тем же ветром и с тех же широт.

Сила ветра, простая конструкция

И вращается "якорь", и вот -

Есть в "обмотке", возникла "индукция" -

Электрический ток потечёт!

Есть такая с ветрами "игра" -

Но у нас, ведь, не дуют ветра...

...Нам Европа представила многое...

Через Кёльн мы попали в Париж.

Но иных это вовсе не трогает -

Их "парижами" не удивишь.

Но одно, как звонок от Бен Ладена,

До глубин поразило в момент:

Я в Париже - нежданно-негадано -

Вдруг на Чёрный попал континент.

Ну, а гид наш, сносясь с парижанами,

Сообщил, что был митинг такой,

На котором звучало, что "жаны"*, мол,

Из Парижа пусть катят долой...

----------------------------------------------------

"Жаны" - французы (пренебрежительно ироническое, как русские "иваны").

...А в низовиях Терека "дикого",

Скажем в скобках, "бутон" уж расцвёл:

Там селян "государства великого"

Тихой сапой изгнали из сёл.

И ушли хуторяне, станишники,

Всё оставив - сады и поля...

И сквозь зубы нам цедят барышники:

"Ты здэсь кто? Эта нашэ зэмля!"

...Одним разом всего не поведаешь,

Одним взглядом всё не обоймёшь.

Где родился ты - то и наследуешь.

Что посеял ты - то и пожнёшь.

...И опять перед нами шлагбаумы,

И досмотры с пристрастьем опять,

Ух-дороги с "водилами" пьяными

И забытое "мать-перемать".

А сторонкой - несметно заброшенной

(Где оратаи, где косари?),

Позабытой, никем не ухоженной -

Тьма земли, где цветут пустыри.

Но попробуй посей там хоть зёрнышко -

Власть имущие с разных сторон

Налетят, пообщиплют до пёрышка,

Словно стая голодных ворон.

А подсунь-ка ты в "лапу мохнатую" -

И, пожалуйста, делай, что хошь:

Строй коттеджи там тихою сапою,

Прихвати заповедник за грош.

Никаких буквоедов-законников

Днём с огнём не найдёшь - не ищи,

И "блюстителей" - бравых погонников -

Не отыщешь, хоть в поле свищи.

В кабинетах лоснятся холёные,

Ускользающие, как угри, -

Не ходи к ним: их карты краплёные,

Ты им только в глаза посмотри...

...Вот раздать бы землицу желающим -

Просто так, по гектару - по два,

Всем: и старым, и жить начинающим...

Лишь была б на плечах голова,

Лишь бы было благое желание

В эту землю всю душу вложить

И все силы отдать, и призвание,

А в свой час - в той земле и почить.

И ничья чтоб рука не отважилась

На святыню твою посягнуть,

Ни купить, ни продать - накуражились,

Не пора ли на праведный путь...

Вот тогда б стала истинной родиной

Та земля всем потомкам твоим,

И ветвились бы эти соплодия,

Не мешая ветвиться другим.

И цвела бы, и крепла Русь-матушка

На фундаменте прочном таком,

И земля наша, милая ладушка,

Не была бы глухим пустырём.

Кто-то скажет: - А много ль желающих

Ты отыщешь на данный момент?

- А не будем мешать начинающим -

Проведём-ка мы эксперимент.

...В захолустье отсталой губернии

Всем чиновникам - полный расчёт...

Кто-то сможет пройти через "тернии",

Ну, а кто, вероятно, запьёт -

Их проблемы... Верховным велением

Схода граждан али мудреца -

Ясновидца, монарха, жреца -

В безвозмездное землевладение -

Разумеется же, и бессрочное -

Всем желающим - земленадел.

Никаких проволочек с отсрочками -

Жребий вынул - бери и владей.

Не на бросовых землях по хитрости -

На болотах там, или в песках,

В недоступных дремучих лесах...

Эту пакость чиновничью выбросьте!

Всех "посредников" - в яму забвения.

А "ведущим" - один лишь совет:

Этой практике землевладения -

Безусловнейший приоритет...

Путь, как путь - и с шипами, и с розами...

А сомненья, как щепы, - в костёр.

...Даже я, со своими артрозами,

Взял бы в руки лопату, топор...

Там, где хищники алчные рыскали,

Я вишнёвый бы высадил сад,

Теремок бы срубил не с изысками,

А вокруг бы развёл виноград.

И, конечно же, грядки для зелени,

И, конечно же, что-то ещё...

И в саду моём птицы запели бы,

А за русскою печью - сверчок.

И, как водится, были бы праздники,

Задушевные встречи друзей,

Песнопенья и пляски участников,

Шаловливые игры детей -

Всё, как надо, всё - как у людей...

Чтоб всё это сбылось и свершилося,

Мне б Создатель денёчки продлил,

Обласкал бы меня своей милостью,

А быть может, и что-то открыл...

Но чтоб это осталось не сказкой,

Нам бы надо вернуться назад -

Не туда, где с сохой и Савраской,

Устремим мы свой пристальный взгляд.

...В глубине не каких-то столетий -

Там известно нам всё наизусть,

А в забвении тысячелетий

Погребли нашу древнюю Русь.

Над святыней её надругались,

Чтобы дело своё завершить...

Но осталась - уж, как ни старались! -

В нас осталась Прапамять души...

На бескрайних просторах России

И обширных окрестных земель

Жил когда-то - и добрый, и сильный -

Процветал, разрастаясь, как хмель,

Наших предков народ богоравный.

ЛЮДИ-БОГИ то были - не мы!

И все были они равноправны,

И не ждали нашествия тьмы.

Они жили в цветущих поместьях

Облюбованной ими земли,

И над ними ни царь, ни наместник,

Ни князья там али короли

Свою волю вершить не могли.

Вечевое решенье старейшин

Было высшим законом для них,

Но однако ж законом первейшим

Почиталась Любовь для двоих.

Там царило сердец постоянство,

Иль иначе его назови.

Это было не просто пространство -

Это было Пространство Любви...

К теме древней Руси мы вернёмся -

И, быть может, не раз и не два -

А пока одного лишь коснёмся,

Отыскались бы только слова...

В этом царстве Любви, Созиданья -

На пространстве, отнюдь, не пустом, -

Вороньём на путях мирозданья

Появились монахи с крестом.

А за ними - дружины с мечами,

И подлог, и коварная ложь...

Русь столкнулась с такими "гостями",

От которых - хоть в смертную дрожь.

Загоняли в крещенские воды -

Их сноровка была ещё та!...

Наших предков лишили свободы,

А над Русью распяли Христа.

Прародители сопротивлялись,

И невинная кровь пролилась...

...В наших душах те корни остались -

В нас живёт эта древняя связь!

Вот такое, ребята, "кино"...

Так куда мы открыли окно?

МИНИАТЮРЫ

Мы нынче где-то на пороге -

Грядут иные времена:

В них сгинут демоны, а боги

Нам освятят сиянье дня.

* * *

Я трелям соловья в зелёной куще внемлю, -

Он здесь - как проявленье божества...

Исчезнет всё, что оскверняет землю,

И прорастёт трава.

* * *

А впереди вас ждет такой большой порядок,

Что вам ничем его не прошибить.

Вас усмирят, заставят вас как надо

И как не надо в жизни быть.

* * *

Будь нынче самый трезвый, - не поймешь,

Как будто смотришь пошлую эстраду:

Мы нынче правдой называем ложь

И злостной ложью обзываем правду.

* * *

Кто на "диско", кто в кабак, кто на собрание,

Кто к алтарю - замаливать грехи.

Кто к телевизору спешит, кто на свидание, -

И некому читать стихи!

* * *

Кто-то стреляется,

Кто-то рождается -

Жизнь продолжается.

* * *

В стремленье к осужденью власти

Лежит нередко жажда власти.

Смысл восхваленья властью власти -

Стремленье к укрепленью власти.

* * *

От злых, невежественных, жалких -

Подальше отойди, подальше.

Дай им самим изъесть себя,

Иначе изъедят тебя.

* * *

Знаешь, ложь порождает так много всего,

Что потом уже трудно понять,

Где источники зла, в чем причина его

И чего можно в будущем ждать.

* * *

Ложно - несложно, только тревожно,

А для кого-то - и невозможно.

* * *

Чем больше гнут, тем больше я пружинюсь, -

От пращуров крестьянская черта.

Мужик, ведь, он не только телом жилист, -

Дух упрочняет жизни маята!

* * *

Семимильными шагами

Семенили мы ногами.

* * *

От вас мы многое слыхали...

А вы Баранова читали

"Открытым текстом"? Там про вас -

Ох, как там сказано про вас! -

Не как-нибудь, не в бровь, а в глаз!

* * *

Мы не хватаем с неба звёзд

И виноваты в этом сами -

Нам встать бы духом в полный рост,

Соприкоснувшись с небесами.

* * *

Мой тост за тех, кто время ценит

И радость долгожданных встреч

И делу чести не изменит,

И держит праведную речь.

* * *

Стихи и обжигают душу

И вызывают на дуэль...

Их невозможно просто слушать -

У них совсем другая цель.

СОДЕРЖАНИЕ

ГАРМОНИЯ СЛОВА. Книга 5--------------------5

Душа поэта словно скрипка------------------------9

У МОГИЛЫ ВЫСОЦКОГО ----------------------13

Не знаю, право, как и быть ------------------------15

Пусть слог и чист, и безупречен------------------17

Мельчает время, души вянут----------------------18

АРКАДИЮ РАЙКИНУ ----------------------------19

НА ЯРМАРКЕ ТЩЕСЛАВИЯ --------------------22

О Вечном Духе, о Прекрасной Даме -------------24

Есть счастливчики в жизни - она их лелеет----28

Слетая с веток, кружится листва------------------33

СТРАННЫЕ ВОПРОСЫ ---------------------------35

Когда б мой дед услышал, что из-за границы---40

Он ездит всё... То по путёвке ----------------------42

Я в жизни испытал немало -------------------------44

НАСТОЯЩЕЕ РАДИО ------------------------------50

"А НАМ ДАНО ПРЕДУГАДАТЬ..." -------------55

ТАЧКА---------------------------------------------------59

ЯРМО ----------------------------------------------------63

В ГОСТЯХ У ДВОРНЯГ-----------------------------65

В ПАРКЕ ------------------------------------------------69

ПЛЯЖНЫЕ ВПЕЧАТЛЕНИЯ ----------------------73

НЮАНСЫ О ТАНЦЕ---------------------------------77

Как может он решать, сидящий в мягком

кресле ---------------------------------------------81

Лицо безвременно ушедшего-----------------------83

Автобус мчал по автостраде ------------------------84

ЖАЖДА-------------------------------------------------86

Какое-то "достоинство" сказало-------------------88

НАСЛЕДНИКИ----------------------------------------89

Вам, дымящие и плюющие--------------------------96

ОТМОРОЗКИ ------------------------------------------99

Мы по жизни несём наше бренное тело---------101

Он ходит по земле, он что-то ест и пьёт---------104

ОКНО В ЕВРОПУ------------------------------------107

МИНИАТЮРЫ --------------------------------------120

Кто на "диско", кто в кабак, кто на собрание,

Кто к алтарю - замаливать грехи,

Кто к телевизору спешит, кто на свидание -

И некому читать стихи.

Все ищу сокровенного - До истоков творения

Как спасенья, ищу. До такой глубины,

Через тлен до нетленного Где росой откровения

Достучаться хочу, Орошаются сны,

Где крылами касаются

День и Ночь Бытия,

Где, быть может, качается

Наших судеб ладья.

Мой тост за тех, кто время ценит

И радость долгожданных встреч

И делу чести не изменит,

И держит праведную речь.

Оставить комментарий
Размещен: 24/09/2011, изменен: 25/09/2011. 114k. Статистика.
Сборник стихов: Поэзия

Связаться с программистом сайта.
Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"
Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"