-- Продолжается регистрация билетов на рейс авиакомпании "Пулково", вылетающий по маршруту...
-- Твой рейс, пошли,-- муж подхватил Алину сумку и направился к небольшой кучке людей, стоящих у стеклянной стены, разделяющей их на тех, кто улетает и тех, кто остается. Пристроившись в хвост очереди неправильной формы, Аля стала доставать из рюкзачка билет и паспорт, руки плохо слушались, и она с трудом справилась с замочком, выронив кошелек:
-- Не волнуйся ты так, -- успокаивающе улыбнулся муж. -- Можно подумать, впервые летишь на интервью. Что-то ты совсем разнервничалась, ну, что это за знаменитость такая, из-за которой ты так беспокоишься? Ты и не с такими особами разговаривала. Ну, что он из себя представляет, этот Николай Тенищев, подумаешь художник, потомок известного рода! Алечка, ты же умница у меня, -- он поднял и сунул Але в рюкзачок кошелек, но она даже не обратила внимания. Муж чмокнул Алю в щеку и протянул ей сумку, -- Держи, а то улетишь без вещей.
-- Я всегда нервничаю перед полетом, ты же знаешь, -- попыталась улыбнуться Аля, краснея от того, что муж заметил ее нешуточное волнение, не хотела она показывать, до какой степени затронула ее эта поездка.
-- Ерунда, это на поездах опасно ездить, самолеты часто на голову падают, -- повторил муж свою дежурную шутку. Почему-то именно эта, сто раз слышанная ею фраза, произвела на Алю магическое действие. Мысленно поморщившись от как-то незаметно закравшихся в их жизнь однообразия и скуки, она перестала беспокоиться и взглянула на мужа:
-- Пока, милый. Веди себя хорошо. Встретишь?
-- Если не будет аврала на работе. Созвонимся. -- Аля потянулась поцеловать его, но тут на нее насела нетерпеливая японка из стоящей за ними тургруппы, и Аля почти влетела за стеклянную стену. Она оглянулась помахать мужу рукой, но уже не разглядела его в толпе. Подхватив сумку, Аля направилась к стойкам регистрации.
-- Вам место у окна или у прохода? -- приветливо спросила Алю улыбающаяся девушка в форме.
-- У окна, -- Аля забрала паспорт, посадочный талон и налегке направилась к паспортному контролю.
-- Цель поездки? -- Сурово спросила Алю хмурая женщина в форме.
Как странно было произносить эти слова по отношению к городу, куда она десять лет назад часто летала только с "частными визитами", к самому любимому человеку. Беспокойство, покинувшее ее при расставании с мужем, вновь давало себя знать. Аля смотрела на свой посадочный талон, где было указан номер ее места, как на билет на персональную машину времени. Когда-то, только получив такой талончик, она гадала по написанной на нем цифре, какой будет ее поездка. Дома у нее даже была целая тайная коллекция бережно хранимых посадочных талонов.
Самой первой была цифра семь, и она принесла удачу. Аля решилась тогда на поездку к едва знакомому ей человеку, с первого взгляда влюбившись в него, когда он приезжал на факультет, прочитать несколько лекций. Симпатичная и умная студентка приглянулась ему тогда, и на банкете он, почти в шутку, пригласил ее в гости, а она ответила неожиданным и серьезным согласием. И в тот первый раз для нее восторг от узнавания главного в ее жизни человека с радостью открытия новых мест смешивались воедино, даря такое острое наслаждение, от которого потом, вернувшись домой, она долго не могла прийти в себя, как человек только что оставленный пестрой карнавальной толпой посреди замусоренного тротуара. Поэтому она тогда редко пересматривала сделанные в поездках фотографии, боясь причинить себе сладкую боль. Зато, после первой поездки, если Аля видела заветную семерку на талоне, это означало, что они проведут вместе волшебные дни, полные новых впечатлений и открытий.
А вот видя цифру одиннадцать, Аля хмурилась. Первый раз они серьезно поссорились именно, когда она прилетела на месте с таким номером. Аля тогда была будто разом сброшена с небес на землю, флер первых восторгов спал, обнажая многие сложности в их отношениях. И молоденькая Алька, со свойственной ей бескомпромиссностью, рыдая, обвиняла своего любимого во всех ужасных, на ее взгляд, прегрешениях.
Потом были еще нейтральные цифры шесть, они не сулили особых восторгов, но и ничего плохого не предвещали. Они стали попадаться чаще где-то в середине их перелетного романа, когда они уже хорошо узнали друг друга, могли многому радоваться вместе, но переживали еще поодиночке. Аля стала все больше беспокоиться за уходящее время, которое почти ничего не меняло. Она продолжала курсировать между двумя городами, не видя выхода из этой челночной жизни.
А потом был номер двадцать восемь, который положил конец ее "частным визитам" в ставший таким знакомым город.
И вот теперь 12А, и "служебная поездка", и волнения, то же замирание сердца, как почти десять лет назад, когда она, едва пройдя паспортный контроль, начинала чувствовать себя уже там, у любимого, где и была тогда вся ее жизнь, пусть короткая, прерывающаяся долгими разлуками, но зато настоящая. Сейчас она волновалась не меньше, чем тогда. Все время, пока она боролась в редакции за то, чтобы интервью с Тенищевым отдали ей, она как-то не думала всерьез о предстоящей встрече. А вот теперь почти испугалась ее.
Чтобы придать себе храбрости и немного успокоиться, она зашла в Duty Free Shop, но и тут все слишком ярко напоминало о прошлом. Вот также она заходила сюда, чтобы купить новую косметику или подарок любимому, а потом старательно наводила красоту в самолете или раздумывала, понравится ли ему выбранная ею вещь.
Наконец, когда Аля чувствовала, что еще немного, и она не сможет никуда улететь, объявили посадку. Три часа перелета показались ей не то секундой, не то всеми десятью годами. Выйдя из самолета, она с трудом сориентировалась в перестроенном за эти годы здании аэровокзала и долго не могла получить багаж, но зато когда села в поезд до города, и за окном замелькали знакомые трудно читаемые названия станций, Аля едва не расплакалась. Сам город не изменился, она даже не стала брать такси, дорогу до гостиницы она знала прекрасно, и с удовольствием переехала на маленьком трамвае реку, оглядывая знакомые постройки, двуглавый собор, здание университета на возвышении, огромное озеро, обрамленное горами, расцвеченными далекими огоньками мелких городов.
Едва бросив сумку в отеле и приведя себя в порядок, Аля взялась за телефон, нужно было сообщить, что она прилетела и подтвердить назначенную встречу. Почему-то она даже испытала облегчение, когда услышала на том конце провода женский голос, пытающийся говорить на плохом немецком. Аля после приветствия спросила, не могут ли они перейти на русский, и получила радостное согласие. Она представилась, ее собеседница сказала, что все договоренности остаются в силе, но только сейчас Коля не может подойти к телефону. Але стало вдруг неприятно от фамильярности незнакомой женщины, и она сдержанно попрощалась. Потом набрала смску мужу, что долетела нормально и получила в ответ виртуальный поцелуй.
До интервью оставался еще час, и Аля пошла бродить по городу. "Консервативная нация --- подумала она". Аля могла ходить по узким улицам с закрытыми глазами, точно зная, у какого магазинчика или кафе окажется. За прошедшее время изменились лишь фасоны одежды, выставленной в витринах, да яркость их освещения. Але казалось, что она слышала, как с тихим шелестом спадают с нее прошедшие годы, она вспоминала. Вот кафе, где Он впервые предложил ей попробовать австралийское вино, полюбившееся ей с первого глотка. Она тогда изрядно выпила, и Ему стоило немалых усилий сдержать ее страсть, стремящуюся вылиться в поцелуях прямо на улице. А вот тут она купила себе первое в своей жизни вечернее платье. Это было довольно простое черное платье, но оно казалось Але верхом творения индустрии моды. Она чувствовала себя королевой, когда встретила Его вечером в этом черном великолепии и без белья. Какой смешной девчонкой, наверное, она казалась тогда Ему, опытному мужчине. А вот качели на смотровой площадке над городом, здесь она плакала от обиды в тот раз, когда прилетела на одиннадцатом месте.
Аля взглянула на часы. Пора было идти на встречу, которую она сама назначила в их любимом кафе. Общаясь с Алей по электронной почте, Николай предупредил, что будет на встрече не один. Сначала Аля чуть было не принялась возражать, но, в конце концов решила, что это было бы непрофессионально.
Она пришла первой, заняла столик, когда-то бывший ее самым любимым. Николай со спутницей пришли точно в назначенное время. Девушка была молода, и, казалось, чувствует себя не в своей тарелке. За все время беседы она не произнесла ни слова, кроме приветствия и ничего не значащих реплик по поводу кухни. Аля задавала давно подготовленные вопросы профессиональным тоном, изредка взглядывая на Николая и ловя на себе его взгляд. Похоже было, что он совершенно забыл о своей молоденькой спутнице, отвечал на вопросы обстоятельно, интересно, остроумно, а сам откровенно разглядывал Алю. Они говорили о его знаменитых предках, он вспоминал свое детство, немного говорил о творчестве, но ни Аля, ни он сам, ни словом не коснулись его личной жизни, будто условились об этом заранее.
Их беседа длилась около двух часов, Аля задала все интересующие читателей вопросы, по ходу дела понимая, что интервью получится отличным. Они вышли на улицу уже около одиннадцати вечера, спутница Николая, уставшая от долгого и неинтересного ей разговора, едва сдерживалась, чтобы не зевать. Тогда Николай быстро поймал такси и посадил туда девушку, шепнув:
-- Я должен проводить журналистку, а то потеряется, езжай, милая, я скоро, -- и, наклонившись, быстро ее поцеловал.
Такси отъехало, а он стоял, глядя машине вслед. Аля стояла за его спиной. Вдруг он резко повернулся к ней:
-- Куда? -- только спросил он чуть севшим голосом. Все время встречи Аля ждала этого или подобного вопроса, заданного именно таким тоном. Как она хотела этого и как боялась, как тогда десять лет назад боялась она наступления первого вечера. Весь ужин Николай так смотрел на нее, что она ловила себя на том, что прошедшие годы кажутся ей до смешного коротким промежутком времени, одной неделей, днем, часом.
Она приехала в этот город встретиться со своим прошлым, чудесным, может быть, лучшим временем ее жизни. Временем настоящих чувств, счастья, от которого перехватывало дыхания, горя "на полную катушку", всего того, к чему в нынешней своей жизни уже была неспособна. У нее был удачный брак, может быть к тому времени уже и не по очень большой любви, но зато по очень верному расчету, была благополучная жизнь, хорошая работа и пустота спокойного равнодушия в душе, уютная и удобная. Эта пустота усыпляла, как мягкое снотворное и убивала, как оно же принятое в больших дозах, а Аля не хотела умирать... Собственно, поэтому она и боролась за это интервью и потому же сделает сейчас то, что сделает.
Она назвала гостиницу, до нее было не больше десяти минут ходьбы. Николай предложил выпить в еще открытом баре, Аля согласилась. Она отвечала на его вопросы о своей жизни, и как-то так получилось, что незаметно для себя рассказала почти все, а ее спутник только смотрел сквозь сигаретный дым над кромкой винного бокала на эту почти незнакомую ему, красивую, новую женщину. Когда они поднялись в номер, Аля закрыла рукой выключатель.
-- А ты неплохо помнишь город, --- лениво произнес Николай, поворачиваясь к Але и проводя рукой по ее груди. Она вздрогнула, чувствуя, как в ней вновь пробуждается сумасшедшее желание, хотя они всего несколько минут назад смогли оторваться друг от друга, испытав наслаждение почти первобытного, молчаливого, похожего на поединок, совокупления. -- Все-таки...срок немалый...
-- А я, вообще, по натуре кошка, я привыкаю к местам, влюбляюсь в них, -- улыбнулась Алька. -- Да и потом... Я знала это, а сегодня поняла особенно ясно. Такой любви, какая была тогда, у меня больше не было и не будет, это невозможно забыть, а город был с нами...
-- И что же было, когда ты улетела отсюда в последний раз? -- Николай смотрел на Альку, не отрываясь.
-- Ух! А что? Дальше, у него закончился здесь контракт, и он вернулся в Питер. Мы поженились, и с тех пор у нас счастливая семья... Кстати, он может сейчас позвонить, не будем терять время на разговоры,-- Аля притянула к себе Николая.
Через некоторое время Николай вызывал такси. Он оглянулся на вышедшую из душа, свежую, помолодевшую Альку:
-- Мы встретимся еще?
-- Я улетаю через три дня, завтра мне надо будет прослушать твое интервью. Если что-то не так, я тебе позвоню, -- она улыбнулась своим мыслям, зная, что интервью получилось безупречным, и вряд ли они еще раз встретятся. Только вот к ее коллекции посадочных талонов добавиться картонка с напечатанной на ней цифрой двенадцать и она будет знать, что это --- ее счастливое число.
Когда на следующее утро ее разбудил звонок мужа, презревшего все сдвиги во времени,
на его вопрос о том, как она там, Алька честно ответила: