Аннотация: С благодарностью КЛМ за отличную компанию.
Я ОГЛЯНУЛСЯ ПОСМОТРЕТЬ...
Не знаю, как в вашем родном городе, но у нас в субботу вечером найти свободное место в каком-нибудь кафе или ресторанчике почти невозможно, если вы, конечно, не позаботились об этом заранее. Везде вы будете натыкаться на разномастные таблички одного и того же содержания, извещающие о том, что и этот, и этот, и даже тот неказистый столик у самого окна -- зарезервированы. Поэтому я так доволен, что у меня есть свое постоянное место в небольшом баре, находящемся немного в стороне от главных туристических троп. Хозяин никогда и никого не посадит за маленький стол у самой двери. Хотя, может быть, он это делает не столько из уважения ко мне, как к постоянному клиенту, сколько из-за неудобства этого места. Стол так мал, что даже две хорошие кружки пива заняли бы его целиком, а куда же после этого поставить локти? Но я прихожу всегда один, и мне вполне достаточно места. К тому же мне нравится, что стол стоит у самого входа, и, когда входит новый посетитель, тяжелая занавеска, сохраняющая душноватое тепло темноты зала, задевает отполированную за долгие годы столешницу. Мне кажется тогда, что каждый входящий, даже не желая этого, здоровается со мной. А еще, мое место -- отличный наблюдательный пункт, а чем же еще развлечься одинокими вечерами, как не заглядыванием в чужие жизни?
Я уже достаточно стар, чтобы рассматривать людей с бесстрастным любопытством исследователя, но еще не настолько в годах, чтобы вовсе не интересоваться ими. За последние годы я изрядно преуспел в этом занятии и у меня даже есть свои игры. Например, "угадай заказ". По одному взгляду на вошедших, по их первым словам, по тому, как выбирают они место, я пытаюсь угадать, пришли ли они поужинать, или только выпить чего-нибудь. Я заключаю пари сам с собой и всегда выигрываю. Вот в чем прелесть общения с умным человеком!
Да, забыл сказать, что мой любимый бар -- историческое место. Неоштукатуренная кирпичная стена, противоположная входу -- общая с подвалами старой городской ратуши, в которых когда-то была тюрьма, а помещение, где нынче сидят посетители, было отведено для встреч несчастных узников с родными. Называется бар соответственно -- "Застенок", и оформлен весьма подходяще, на стенах между старинными гравюрами красуются секиры и кандалы, а обеденный зал освещается лампами, стилизованными под факелы. И, когда в воздухе закручиваются своенравными вихрями нити сигаретного дыма, то свет от электрических ламп кажется неверно мерцающим, будто горит настоящий огонь. Пусть кто-то и находит такую обстановку мрачноватой, но мне она нравится. К тому же здесь неплохо готовят.
Итак, в тот субботний вечер, когда случилась эта история, я занял свое место у входа позже обычного. Была глубокая осень, промозглый ветер и пробирающая до костей сырость заставляли туристов, которыми кишит город в любое время года, уделять больше внимания традициям национальной кухни, чем архитектурным красотам. Даже в моем баре, который обычно сложно отыскать несведущему человеку, почти все столики были заняты. Хорошенькая официантка, которая работала тут совсем недавно, но уже усвоила местные обычаи, молча поставила передо мной бокал сварока, горячего вина со специями, и поспешила к другим посетителям. Я обхватил ладонями горячее стекло и, вдыхая пряный аромат корицы, смешанный с винными парами, принялся рассматривать публику.
Компания за одним из столов привлекла мое внимание. Немолодой мужчина сидел вместе с двумя женщинами. Одна, сидевшая рядом с ним, была постарше, другая, которая сидела ко мне спиной, помоложе. Сначала я подумал, что передо мной обычная семья, почему-то решившая скоротать вечерок в баре, вместо того, чтобы провести его дома перед телевизором, но слишком уж подчеркнуто-любезно говорили между собой две дамы, да и мужчина явно чувствовал себя между ними не очень уютно. Когда та, что помоложе, вышла в дамскую комнату, старшая с явным облегчением прильнула к плечу спутника. Кто она ему? Вторая жена, которую он знакомит с взрослой дочерью? А, может быть, та, что помоложе, ему не дочь? Может, любовница, которую он выдает за дочь?
Я так увлекся своими фантазиями, что даже не сразу заметил, что в баре появились новые лица. Вошедшая пара заняла последний свободный столик. Не желая пропустить никакого важного события в жизни моей подопытной троицы, я мельком взглянул на усаживающихся мужчину и девушку и... уже не мог оторвать от них взгляд. Собственно, конечно, не от них, а он нее. За одну такую внешность в средние века можно было угодить на костер. Передо мной была классическая юная ведьма, какими их рисуют в древних фолиантах. Копна непослушных волос того потрясающего естественного рыжего цвета, который позже изготовители красок назвали "тициан", удлиненное лицо с мелкими выразительными чертами и огромные светлые глаза под почти правильными полукружьями бровей, все это создавало ощущение, что девушка просто заблудилась во времени. Довершал картину ее наряд, темное, длинное платье с широкой юбкой и яркий палантин, закрепленный большой серебряной фибулой на правом плече. И она, и пришедший с ней мужчина молчали до тех пор, пока официантка, ловко снующая между столиками не принесла их заказ, два бокала густого, как кровь, корчнего-бордового вина. Тогда юная ведьма заговорила, и, клянусь, я многое отдал бы, чтобы в тот момент слышать ее слова. Она улыбалась так нежно и застенчиво, что всякий нормальный мужчина, наверное, растаял бы от одной этой улыбки, но похоже ее спутник был не из нормальных, потому что выражение лица девушки начало стремительно меняться. Сначала застенчивость уступила место почти детской растерянности, а затем проступило такое отчаяние, что мне стало больно смотреть на это удивительное лицо. Казалось, девушка еле сдерживается, чтобы не заплакать. В этот момент мужчина поднялся из-за стола и принялся натягивать куртку. Красавица подняла на него умоляющие глаза, но он кинул на стол несколько монет, и отвернулся от нее. Его последние слова были произнесены так громко, что даже я расслышал их со своего места:
-- Я же говорил, незачем нам больше видиться! -- Бросил он, как монеты, и направился к выходу. Девушка приподнялась было со стула, но тут же бессильно опустилась обратно, а мужчина вышел, обдав меня волной холодного воздуха, ворвавшегося в резко распахнутую дверь.
Я не сводил глаз с юной ведьмы. Она сидела, опустив голову и механически чертила на столе какие-то диковинные знаки. В этих худеньких плечах, обтянутых темной тканью, в лице, почти полностью скрытом волосами, и во всей ее позе была такая скорбь, что я изменил своему неписанному правилу. Взяв свое вино, я подошел и тихо сел на место ушедшего, напротив девушки.
Сначала она не замечала меня, потом быстро подняла глаза, и в первый момент, видимо, подумала, что вернулся ее спутник, в свтлых глазах мелькнула искра неподдельного счастья. Но, когда девушка поняла, что ошиблась, мелкие бусинки слез заблестели у нее под веками, взгляд затуманился, и можно было подумать, что она смотрит сквозь меня на скрытую за бархатной портьерой дверь, все еще надеясь, что этот негодяй вернется.
Как я мог сначала подумать о ведьмах, передо мной сидела просто фея, хотя, конечно, между этими особами невелика разница. Я не мог больше видеть такое вселенское отчаяние и решил заговорить:
-- Он сильно обидел вас, этот человек? -- участливо спросил я. Моя визави некоторое время молчала, то ли не расслышав вопроса, то ли не в силах заговорить, потом ответила:
-- Нет, он просто убил меня. Я умерла...
-- О, -- только и мог ответить я, но ей не нужен был собеседник, похоже, в душе девушки прорвался какой-то шлюз, сдерживающий бурную реку противоречивых эмоций, и она заговорила, беспорядочно водя ладонью по столу:
-- Этот человек отравил меня, одним своим существованием. Я уже давно мертва, не чувствую, не вижу ничего, просто не живу, если его нет рядом. Он убил во мне все чувства, кроме сумасшедшей, просто бредовой любви. Я стала не я, отказалась от друзей, привычек, всего, что было для меня важно, лишь бы быть такой, какой он хотел меня видеть. А теперь, когда он ушел, не осталось ничего, ведь я умерла...
-- Умерли? -- уточнил я, -- и умерли давно?
-- Мы встретились четыре года назад... Столько времени я и не существую...Я мертвец... -- она будто бы находила удовольствие в этих словах.
-- Но я вижу вас, -- резонно заметил я, -- вижу, а это значит, что вы, по крайней мере, привидение, а не мертвец.
Девушка, наконец, взглянула на меня с интересом:
-- Точно, -- глаза ее блеснули какой-то лихорадочной, больной радостью. -- Вы верно заметили, я -- привидение.
Я улыбнулся.
--- Ну, в этом городе привидения -- не редкость, -- сказал я спокойно.
--- Что? -- переспросила фея, словно очнувшись от сна.
--- Я говорю, -- начал я, довольный тем, что мне удалось хоть немного отвлечь красавицу от мрачных мыслей, -- говорю, что здесь почти в каждом доме привидения. Взять, например, башню на городской стене, ту, что с часами. Говорят, там живет Горбатый Часовщик. Ему пришло в голову улучшить что-то в часовом механизме, и он пренебрег древним преданием о том, что всякий, тронувший городские часы без надобности, умрет. Через неделю после начала работ его свалила какая-то загадочная болезнь, и в считанные дни бедняга сошел в могилу. Но душа несчастного никак не найдет покоя, он все еще хочет закончить свою бессмысленную работу. Стонет по ночам, особенно когда часы начинают бить полночь. А вот еще, возьмите Белую Даму, ту, что обитает в Доме с медальонами, слышали, наверное?
Девушка смотрела на меня, широко раскрыв глаза. Вдохновленный таким вниманием собеседницы, я продолжал:
-- Развеселая была дамочка, доложу я вам. Отравила четырех любовников, и каждый следующий замуровывал предыдущего в стену дома, аккурат в том месте, где снаружи сделан замысловатый медальон. Но пятый, узнав о похождениях своей милой, заколол ее прямо на ложе любви. Так она и бродит, -- я не сдержался и хихикнул, -- то есть в чем мать родила, только левую грудь прикрывает, считает, что рана от ножа ее старит. А вот еще есть легенда о Безголовом Вацлаве. Рассказывают, что этого храброго воина казнили по ложному доносу, и он выходит теперь каждый год, в канун дня своей казни, разыскивая предателя. Или еще Огненный пес... Нет, пожалуй, интереснее про гвоздь. Представляете, одному купцу неверная жена забила в голову гвоздь, пока он спал, так теперь этот бедолага пристает к каждому зазевавшемуся прохожему на Крепостной улице, чтобы помогли ему вытащить это украшение из его тупой башки. Да мало ли кого еще можно припомнить, -- я снова улыбнулся девушке, которая смотрела на меня во все глаза. -- Здесь полно привидений, и не так уж это ужасно.
-- Пожалуй, -- промолвила, наконец, моя фея. -- А знаете, вы меня развлекли, -- она робко улыбнулась, заставив сладко заныть мое старое больное сердце. -- Мне стало полегче...
Тут я заметил, что хозяин бара стал нарочито громко звенеть посудой за стойкой и, оглянувшись, понял, что мы остались в зале одни, и час уже очень поздний. Девушка тоже спохватилась:
-- Уже совсем поздно, мне надо идти, -- произнесла она Я с нескрываемым сожалением поднялся из-за стола.
-- Может быть, мы еще увидимся когда-нибудь, -- не то вопросительно, не то утвердительно сказал я, подавая новой знакомой пальто. Она только посмотрела на меня, ничего не сказав.
Вздохнув, я решил, что пора и мне отправляться домой и, как обычно, двинулся к стене в глубине зала. Уже проходя сквозь кирпичную кладку в подвал своей темницы, я оглянулся, чтобы еще раз взглянуть на девушку. Никогда еще я не видел такого воплощенного изумления, смешанного с ужасом, которое застыло в ее огромных глазах. Рот красавицы приоткрылся, придавая очаровательному личику довольно глупое выражение. Но она ведь говорила, что умерла четыре года назад, странно, что ее до сих пор удивляют такие привычные для привидений фокусы.