Жиль Латье скучал. Расслабляющая, вязкая скука приняла его в свои почти материнские объятия, как только он, проводив Ивон на поезд, вышел на набережную. Уже в который раз он подумал, что надо было и ему уехать из Монтре вслед за любовницей, а не ждать для приличия почти сутки, чтобы их возвращение в Женеву не вызвало ничьих подозрений. В глубине души он был абсолютно уверен, что все предосторожности, которые предпринимает Ивон для того, чтобы сохранить их роман в тайне, для нее всего лишь увлекательная игра. Светская дама до мозга костей, богатая наследница, в свое время вышедшая замуж за огромные деньги, Ивон, по неписаному кодексу жизни высшего общества, почти обязана была иметь молодого любовника из богемы. Так что все их тайные встречи в маленьких, но далеко не дешевых, номерах провинциальных гостиниц, ночные телефонные разговоры, старомодная переписка были всего лишь восполнением недостатка романтики в жизни, который так остро ощущала Ивон. А Жиль, покуда позволяли его средства, к которым он относился весьма бережно, был рад угодить своей любовнице. Он был искренне привязан к Ивон, хотя последнее время она все меньше и меньше волновала его как женщина, но, что скрывать, их связь была ему очень выгодна.
Ивон, умная и практичная, к тому же искренне верящая в талант Жиля, очень быстро сделала из печатающегося, но не очень популярного, писателя модного автора. Переговорив с известными издателями, она предложила Жилю продать несколько его особенно романтических рассказов в популярные литературные журналы. Эта идея принесла свои плоды, имя Жиля Латье было на слуху. И даже сейчас, уже издав книгу в одном из крупных издательств, Жиль охотно продавал в журналы свои новые рассказы. Помимо популярности, это еще приносило и деньги, которые никогда не были лишними.
Будучи очень благодарным Ивон за содействие его карьере, Жиль, все реже мог удержаться от соблазна, когда на его горизонте появлялась какая-нибудь привлекательная молодая особа. Он часто увлекался, старательно, но неумело, скрывая от Ивон свои бурные приключения. Ивон же, в свою очередь, не скупилась на сцены ревности, которые обычно заканчивались такими страстными клятвами и головокружительными примирениями в постели, что Жиль был убежден, что все это просто развлекает его любовницу, превращая банальную связь в подобие настоящего любовного романа, полного страстей и жизни. К тому же она была деловой женщиной и умела защищать свою собственность, к каковой, видимо, пока причисляла и Жиля.
Обо всем этом, уже не в первый раз, Жиль размышлял, сидя на неудобной деревянной скамейке, в тени какого-то экзотического кустарника с белыми, остро пахнущими цветами. В подобные минуты вынужденного безделья и скуки ему нравилось воображать себе разрыв с Ивон. Он представлял, что в этот момент обнажится истинная натура этой женщины, и самонадеянно тешил себя мыслями, что перед угрозой расставания, Ивон, наконец, признается, как дорог ей Жиль и насколько она привязана к нему. Хотя, конечно же, Жиль понимал, что их отношения настолько далеки от любви, что даже вряд ли когда-нибудь прервутся. Разве что со временем они перейдут к дружбе или деловому сотрудничеству, исключив постель.
Предаваясь ленивым размышлениям, словно пересыпая из ладони в ладонь горстку песка, Жиль убивал время до того момента, когда можно будет пойти и выпить чашку кофе в каком-нибудь кафе, с террасой, выходящей на озеро. За этим занятием он просидит до ужина, а затем ляжет пораньше спать, чтобы с утра отправиться в Женеву.
Набережная, как всегда была заполнена народом. Мимо Жиля проходили постояльцы многочисленных отелей. Праздно гуляющие, они иногда останавливались, разглядывая товары, разложенные на лавочках небольшого сувенирного базара, или глядя на очередной теплоход, причаливающий к пристани. Некоторые садились прямо на широкий каменный парапет, лицом к озеру, превращаясь в четкие силуэты на фоне сверкающей серебром водной глади. Легкая дымка закрывала горы противоположного берега, делая их похожими на гряду низких облаков, темнеющих на яркой синеве июльского неба. Было жарко, но легкими дуновениями с воды, в воздухе уже чувствовалась будущая вечерняя прохлада. Жиля начало клонить в сон, но он, решительно поднявшись, влился в пестрый людской поток, так резко контрастирующий со спокойной синевой озера и неба.
Жиль любил Монтре. Впервые его сюда привезла Ивон в самом начале их романа, он в то время заканчивал свою книгу, и с тогда город был пронизан для него какой-то особой атмосферой чувственности и творчества. Мир вымышленный и реальный слились для него в те дни воедино, он одинаково наслаждался и любовной игрой и игрой слов на бумаге. Творчество приносило Жилю почти физическое наслаждение, а ласки Ивон будили фантазию. Гостиница, в которой они остановились, была расположена на горе, высоко над городом. Дом с мавританскими окнами и ажурными водостоками слепой стеной прилепился к холодному боку горы, словно высеченный из нее руками умелого камнереза. Жиль помнил, как выходил в сумерках на балкон их гостиничного номера, смотрел на темнеющие воды озера и дальний берег другой страны. Ему казалось, что он видит перед собой свое будущее, пока далекое и неведомое, но прекрасное. С тех пор прошло четыре года, яркие, экспрессивные краски его романа с Ивон сменились строгими классическими тонами, будущее превращалось в настоящее, но от этого он любил Монтре не меньше, и всегда с удовольствием бывал здесь.
Жиль добрел до конца набережной, где мощеная дорожка начинала подниматься к главной улице города, огибая казино, даже днем сверкающее заманчивыми огнями. Жиль вышел в город. Посмотрев на часы, он решил, что уже вполне можно позволить себе выпить чашечку кофе, но спускаться к озеру вдруг стало лень, тем более, что прямо перед ним был роскошный Гранд-Отель. Все двери в холл были распахнуты настежь, отчего создавалось ощущение, что светлый зал с великолепной отделкой, с темно-бордовым ковром, и уютными столиками, на которых лежали вечерние газеты, был просто расширением главной улицы. На втором этаже отеля, на балконе с прихотливым резным ограждением, идущем вдоль всего здания, был роскошный ресторан, а здесь, в холле, подавали кофе в фирменных чашечках и особый шоколад.
Жиль выбрал столик поближе к дверям и сел, в ожидании официанта развернув газету. Ему были неинтересны ни новости, ни биржевые сводки, поэтому поверх газетного листа он принялся рассматривать сидящих за столиками людей. Никто не привлек его внимания. Как и подобает солидному заведению, его постояльцы были стары, некрасивы и скучны, хотя и богаты.
Если вы хотите встретить хорошенькую девушку, вам надо снимать номер в недорогой гостинице, где по утрам на застекленную террасу может выйти совершенно очаровательная новобрачная, с припухшими от поцелуев губами, в небрежно застегнутой кофточке. Здесь же можно встретить лишь дочь состоятельного отца, которая, при всей своей молодости и красоте, будет совершенно лишена порочного очарования обитательницы дешевого номера. Еще в Гран-Отеле живут хорошенькие секретарши толстых промышленников, которые так боятся потерять свое место, что надевают очки с простыми стеклами, лишь бы никто не обратил на них внимания и не отвлек от дел. Конечно, можно встретить молодую жену денежного мешка, но и она будет осторожна.
Жиль заказал подошедшему официанту кофе и отложил газету. В этот момент он краем глаза заметил на широкой мраморной лестнице, ведущей из холла на второй этаж, тоненькую женскую фигурку, которая, казалось, хотела стать как можно более незаметной. Женщина шла по самому краю коровой дорожки, прижимаясь бедром к широким перилам. Делая вид, что всецело поглощен дегустацией кофе, Жиль не переставал следить за ней. Незнакомка спустилась в холл и замерла у подножия лестницы, словно не решаясь пройти в зал. Тут Жиль разглядел, что это совсем молоденькая девушка. На ней было светлое платье с узкой юбкой длиной чуть ниже колена, застегнутое до самого ворота, туфли-лодочки на невысоком каблуке, в руках девушка держала сумочку, которую прижимала к груди как какое-то невиданное сокровище.
Немного постояв у лестницы, девушка пошла по залу, отыскивая свободный столик. Походка у нее была легкой, она чуть покачивала бедрами, словно в танце, что создавало соблазнительный контраст со строгим стилем одежды. Жиль, ничуть не стесняясь, принялся разглядывать незнакомку. Приятное лицо с тонкими чертами, кроткие темные волосы, растерянный взгляд потерявшегося ребенка. Интересно, кто она. Жиль задумался, продолжая смотреть на девушку, когда та обернулась, и их взгляды встретились. Одно долгое мгновенье они смотрели друг на друга. Жиль улыбнулся, девушка смутилась, но глаз не отвела, и вдруг решительно направилась к столику Жиля.
--- Простите, здесь свободно? --- Спросила она.
--- Да, конечно, --- Жиль поднялся, отодвигая для нее тяжелое кресло. Девушка кивнула в знак благодарности и села, сразу схватив со стола кофейное меню. К ним тут же подскочил официант.
--- Что желаете, мадемуазель Шнайдер? --- Подобострастно улыбнулся он.
--- Кофе, как всегда, --- тихо сказала девушка. Официант кивнул и исчез.
Жиль молчал, изредка отхлебывая кофе, молчала и его соседка. Когда перед ней возникла чашка, девушка глубоко вздохнула, как перед прыжком в воду и, подняв на Жиля глаза, решительно спросила:
--- Вы ведь Жиль Латье?
Жилю снова стало скучно. Как все банально. Прекрасная незнакомка оказалась всего лишь поклонницей его любовных драм, которые периодически печатались в разных журналах, как и интервью с ним самим, сопровождаемые его фотографиями. Через пять минут все очарование нового знакомства было испорчено стандартными восторгами и штампованными комплиментами в адрес его творений. Девушка восторженно говорила, как плакала над одной из историй или смеялась над другой, как с интересом читала его книгу. Она, не отрываясь, смотрела на Жиля, и этот взгляд хоть и задевал струнки тщеславия в его душе, но не будил того возможного восторга, который он предвкушал, рассматривая мадемуазель Шнайдер издали.
Элен, так она представилась, путешествовала вместе с отцом, видным промышленником. Сегодня он уехал на пару дней по делам в Лозанну, оставив девушку одну, и она решила скоротать часы до ужина за кофе. Элен еще что-то щебетала, разглядывая Жиля, как музейный экспонат, а тот уже прикидывал, как бы ему половчее отделаться от нее. И вдруг какое-то произнесенное Элен слово задело его. Она что-то говорила о том, что путешествовать с отцом немного скучно. Скука... Вот оно. Шальная мысль вдруг завладела Жилем.
--- Вы везде ездите с отцом? --- Спросил он.
--- Нет, не всегда. Просто мой жених сейчас уехал по делам, и отец решил устроить мне каникулы, чтобы я не скучала, --- ответила Элен, смущаясь вниманием Жиля к ее семейным делам.
--- Когда же будет счастливое событие? --- Спросил Жиль. Какой-то бесшабашный азарт вдруг овладел им. Возможно, ему захотелось вернуть то ушедшее чувство единения физического и душевного наслаждения, какое он испытал когда-то в этом городе, или просто побороть, наконец, всепоглощающую скуку. Сейчас он в упор смотрел на Элен, видя, как она смущается под его взглядом и робеет от чувственности, звучащей в его интонациях, хотя говорил он о вполне заурядных вещах.
--- Свадьба будет осенью, --- улыбнулась она. --- Пьер и я, мы будем жить в Женеве. --- Смущено добавила девушка.
--- Вашему жениху повезло, --- тихо сказал Жиль, --- я почти завидую ему.
--- Почти? --- Вдруг кокетливо заулыбалась Элен, и Жиль подумал, что не зря начал игру.
Как странно порой все складывается в жизни, особенно, когда дело идет об отношениях двоих. Поневоле поверишь в химические реакции, запускаемые с помощью взглядов и слов и продолжающиеся уже независимо от того, что говорится и делается. Жиль мало преуспел в школьном курсе химии, но сейчас чувствовал себя создателем нового вещества, которое он получал, чрезвычайно аккуратно и тщательно отмеривая дозы необходимых для этого ингредиентов. Капля лести могла окраситься черным цветом фальши, если не добавить к ней вовремя толику иронии, потом наступал черед легкой грусти, вызывающей сочувствие. Это вещество, как ничто другое, действует на женщин, особенно молодых и так романтически настроенных, как Элен. Вот она уже готова свободно беседовать с Жилем, своим кумиром, потому что он стал для нее чуточку более обычным человеком, а, возможно даже, она почувствовала, что может что-то сделать для него, в сущности, простого человека, который считает свой талант просто результатом труда и благодарен жизни за интересные сюжеты. Жиль боялся переборщить, чтобы не вызвать у девушки примитивной жалости, поэтому в пробирку беседы было ловко добавлено несколько забавных историй и подмешано немного усыпляющего бдительность юмора. Жиль готовил смертельный яд для своей вечерней скуки и дивный дурман для Элен. Он внимательно следил за течением реакции, то ускоряя, то умело замедляя ее.
Настало время ужина и к тому моменту Элен уже приняла приглашение Жиля поесть в его любимом ресторанчике на набережной. Сегодня ей не надо ни перед кем отчитываться, она сама себе хозяйка. Жиль видел перемену, произошедшую в девушке. Она начинала казаться себе самой удивительно смелой и чуточку безумной, соглашаясь на приглашение известного писателя, который, конечно, будет вести себя, как джентльмен. Элен играла новую себя для себя же, а Жиль уводил ее все дальше и дальше в этой сочиненной им пьесе под названием "Убийство скуки".
Важными составляющими волшебного приворотного зелья, которое тщательно готовил Жиль, были и наползающие сумерки, и туман над озером, и свеча столике в ресторане, и белое вино, щедро подливаемое в бокал, и легкие соприкосновения пальцев, и смелое предложение отведать особый десерт с его ложечки, и салфетка, прижатая после этого к губам девушки, и рука Жиля, поддерживающая Элен за талию, когда они спускались по ступенькам с террасы ресторана, и, конечно, обязательное "я провожу тебя", а потом, "такой прекрасный вечер, может быть, прогуляемся немного?". Затем следует длительное, томящее молчание, стук ее каблучков, эхом отдающийся в узких улицах, а потом его властное "это мой отель, пойдем?", и тихий вздох в ответ.
Скука вернулась в Жилю после первого поцелуя. У Элен были мягкие, податливые губы, и вся она была также покорна и податлива, отдаваясь без страсти и вдохновенья, отвечая на его ласки технически точно, но бездушно. Мысленно Жиль не раз обругал жениха девушки и тех мужчин, что были у Элен до него. Они не смогли пробудить для страсти это тонкое, гибкое тело, которое могло бы принести массу наслаждения и самой Элен и тем, кто обладал бы ею. Занимаясь любовью с Жилем, Элен, казалось, отвечала хорошо выученный урок или танцевала отрепетированный с учителем танец. Но насколько привлекательнее смотрятся порой танцовщицы, движущиеся по наитию, подчиняясь лишь ритму и мелодии, не обращающие внимания на правильность и даже красоту тех па, что они исполняют. Когда все было кончено, у Жиля создалось ощущение, что он посетил спортивный зал, выполнив комплекс обязательных упражнений. Он едва удержался от того, чтобы выставить себе и Элен оценку за исполненный акт.
Девушка же была в смятении, с упоением она шептала что-то о другой жизни, в которую теперь невозможно будет возвратиться, о долге, ради которого они должны все забыть. Слезы чередовались с восторгами, упоение с горьким сожалением. Жиль отвечал ей подходящими междометьями и думал только о том, что Элен безнадежно глупа и скучна, и что завтра он уедет в Женеву, где его ждет Ивон, умеющая одним словом развеять его скуку.
С необходимыми вздохами, сожалениями и поцелуями, Жиль проводил Элен до Гранд-Отеля и на пороге, по настоянию девушки, поклялся никогда на пытаться отыскать ее, "забыть этот незабываемый вечер", который она "не забудет никогда". Жиль чувствовал себя усталым, разбитым и обманутым, словно выложившись полностью в забеге на длинную дистанцию, в конце понял, что бежал по электрической тренажерной дорожке.
2.НОЯБРЬ
--- Послушай, Жиль, --- невнятно пробормотала Ивон, держа в зубах шпильки, которыми закалывала свои роскошные каштановые волосы, --- мне вчера звонил Гранде из "Литератора". Он тобой недоволен. Говорит, ты должен ему рассказ в декабрьский номер, но до сих пор еще ничего не прислал. --- Ивон воткнула последнюю шпильку и, отвернувшись о зеркала, посмотрела на Жиля, который все еще лежал в постели.
--- Я всем что-то должен, --- недовольно пробурчал Жиль.
--- Милый, --- Ивон поднялась с пуфика, на котором сидела, и подошла к постели, --- но ты ведь многим обязан Гранде. Помнишь, он первым взял твои рассказы.
--- Я всем чем-то обязан, --- снова пробурчал Жиль. --- Теперь уже он делает на мне деньги. Кто купит его журнал без моих рассказов?
--- Кто-то у нас, кажется, великий писатель? --- Ивон присела на край постели и наклонилась к Жилю, дразняще поглаживая его грудь кончиками пальцев. Удивительная ненасытность. Жиль чуть отодвинулся. Он устал, они только что занимались любовью. Нельзя сказать, что Жилю это было в тягость, но он все чаще чувствовал, что соглашается на свидания с Ивон из чувства благодарности и долга перед этой женщиной. Но на сегодня он свое отработал. Он потянул руку, погладил Ивон по обнаженному бедру.
---Что ж, --- выдохнул он, поднимаясь с постели, --- возьмусь за дело. Напишу что-нибудь для Гранде. --- Теперь писательство было для него своего рода бегством от Ивон, она по-прежнему с уважением относилась к его труду.
--- Отлично, --- Ивон уже одевалась. --- Гранде будет у нас сегодня на ужине, я порадую его.
Женщина ушла, легко чмокнув Жиля в щеку. Кажется, и ее начинали тяготить их свидания.
Жиль включил ноутбук, оперся локтями о стол и положил подбородок на ладони. Он был пуст, как треснувший кувшин, ни одной мысли, ни одного слова. Жиль ждал, он знал, что в любой момент из глубины подсознания может всплыть случайная фраза, слово, виденная когда-то уличная сценка, которые и дадут толчок воображению, а дальше все пойдет, как по маслу. Слова всегда были его друзьями, они приходили по первому зову, причем в нужном порядке, одно за другим, связываясь в гладкое полотно повествования. Они начинали игру сами с собой, догоняя друг друга, перепрыгивая, выстраиваясь в причудливом, но удивительно гармоничном порядке. Когда Жиля спрашивали, как ему удается придавать своим текстам такой неповторимый шарм, возвращая ценность каждому слову, он честно признавался, что дает словам самим выбрать свое место в строчке. Он улыбался, произнося это, но почти не лукавил.
Жиль взглянул в окно. В свете фонарей была видна мокрая от дождя улица, витрины магазина напротив, спешащие по своим делам прохожие. Холод, проникающая всюду ноябрьская влага. Каким далеким показалось Жилю лето. Лето... Летний вечер... Монтре... Вот и сюжет. А ведь он почти забыл о той июльской истории, настолько она была глупой и скучной. Но сейчас все это сослужит Жилю неплохую службу.
Итак, предвечерней порой, когда дневная жара уступает место сумеречной прохладе, в кафе случайно встречаются двое. Что может быть банальнее такого начала? Но в этом-то вся и прелесть. Жиль скроет обыденность ситуации флером словесного волшебства, и вечернее небо обретет венецианский фиолетовый оттенок, а лица прохожих станут похожи на маски комедии дель арте. Кофе в чашечке героя станет масляно коричневатым, шоколад приобретет вкус обещаний, а миг появления героини ознаменуется включением гирлянды фонарей на набережной, которые отразятся в серебристо черной водяной ряби на поверхности озера.
Жиль писал, пальцы проворно сновали по клавиатуре, превращая призрак блеклой Элен в очаровательную шатенку в платье цвета взбитых сливок с тонкой золотой цепочкой на загорелой шее. Жиль бесстыдно расстегивал одну за другой пуговки на шелковом платье, пока не стала видна заманчивая ложбинка между грудями новоиспеченной Элен. Платье стало короче, обнажив изящные колени и стройные икры девушки. Как и ее прототип, героиня присела за столик героя, узнав в нем известного актера. Все как в жизни, она обручена, у него --- прочая многолетняя связь. Но их тянет друг к другу. Она несколько холодна, осознавая свою красоту, обретает над ним власть, и он уже не может сопротивляться охватившему его желанию. Он начинает плести из слов и жестов вычурную сеть обольщения, не замечая, что сам запутывается в ней. Героиня сдержана и прекрасна, теплый вечер полон лунного света, который ложится тонкой мерцающей дорожкой на озерную гладь. Легкое белое вино разлито в тонкостенные бокалы, у ножек которых смыкаются в первом прикосновении тонкие пальцы героини с пальцами героя. Жиль сделал это прикосновение решающим, описав, как герой чувствует легкую дрожь в кончиках нежных пальцев героини, и это невольно выдает женщину, которая, поняв, что тайна ее раскрыта, отбрасывает напускную сдержанность, как несколькими абзацами позже, по воле Жиля, в гостиничном номере бесстыдно отшвырнет упавшее к ее ногам платье.
Она будет стоять, прекрасная в своей наготе, четким силуэтом вырисовываясь на фоне окна, в свете уличных фонарей. Лишь руки героя, скользящие по ее телу, сделают силуэт объемным. Он будет чувствовать округлые очертания небольшой груди, полноватых бедер, лаская их легкими прикосновениями, вызывающими стоны наслаждения у женщины. Прижав гостью к себе, герой повлечет ее к постели, расплывчатым пятном белеющей перед их затуманенными страстью глазами. И вот тут уж Жиль даст этим двоим волю насладиться своим уединением. Это будет совсем не то, что он испытал с Элен, не скучные упражнения, а подлинный, безудержный, страстный танец.
Жиль знал, чего хочет читательница, которая купит "Литератора" с его рассказом, и он не разочарует эту неизвестную ему даму. Он угодит ей, как привык угождать женщинам. Он даст героине насладиться любовью, отпустив на волю все ее страстные порывы и безумные фантазии. Герой будет вести себя соответственно, а слова, возбуждающие, почти бесстыдные, опишут все это так, что многие мужья не узнают своих сдержанных спутниц в тот вечер, когда те прочтут рассказ. Сейчас Жиль виделся себе почти дирижером какого-то гигантского оркестра, слаженно исполняющего сложный пассаж.
Героиня будет щедра, одаривая героя ласками, и, в то же время, ненасытна, умоляя его не останавливаться. Она будет бесстыдна, вновь и вновь дразня и возбуждая героя умелыми прикосновениями нежных рук и губ, а он неутомим и изобретателен. После долгих, изнуряюще нежных, и все более и более смелых ласк, Жиль, наконец, позволит герою овладеть героиней, заставляя ту содрогаться от накатывающих одна за другой волн наслаждения. Однако Жиль не позволит им так быстро отпустить читательниц. Герой окажется настоящим героем. Жиль не подбирал слова, они сами складывались в предложения, точно и четко описывая позы и движения, но в то же время оставляя легкое ощущение недосказанности, отделяющее настоящую эротику от медицинской грубости подделок.
Но всему приходит конец, и любовный экстаз героев улетучивается, как высыхают капельки пота над капризно изогнутой верхней губкой героини. Наступает время расставания. "Не пытайся искать меня". Так, по последним словам героини, будет называться и весь рассказ. Девушка исчезнет в дверях отеля, возвращаясь в свою прошлую жизнь, к данным обещаниям, вычеркивая из своей памяти безумную ночь. Герой же не может ничего забыть. Он, смятенный и влюбленный, следует незамеченным за героиней, тенью вычерчивает ее жизненный путь. Он поселяется недалеко от ее дома, утром приветствуя открывшиеся занавески на окнах ее комнаты, а вечером желая спокойной ночи гаснущему за ними свету. Но никогда не посмеет он нарушить данное ей обещание и не потревожит ее покой в той жизни, где нет места ни ему, ни его любви.
Жиль вздохнул и остановился. Получилась неплохая история. Должна подойти "Литератору". Он перечитал все еще раз, внося кое-какие исправления, и отослал текст в редакцию. Гранде был доволен, хотя в очередной раз пожурил Жиля за волнения, связанные со сроками подачи материала. Журнал вышел в начале декабря.
Спустя пару дней, вечером, когда Жиль собирался на очередной предрождественский прием, портье сообщил ему по домофону, что внизу Жиля ожидает некая госпожа Мерсье. Жиль велел пропустить даму, мучительно вспоминая, кто это может быть. Жиль встречался со многими людьми, среди которых были те, имен которых он не помнил, а иногда даже не знал, но это могли быть журналисты, литературные агенты и просто нужные люди. Поэтому он, не полагаясь на свою память, встречался со всеми, кто искал с ним встречи.
Через несколько секунд раздался звонок. Поправив "бабочку", Жиль открыл дверь. Перед ним, закутанная в дорогую шаль, накинутую поверх кашемирового пальто, стояла женщина, казавшаяся ему смутно знакомой. Она смотрела на Жиля большими светлыми глазами, полными испуга и радости.
--- Жиль, --- чуть задыхаясь, произнесла она. --- Жиль, я прочла рассказ. Я все поняла. Как я могла быть такой жестокой! Какую ужасную ошибку мы совершили. Теперь я замужем! Замужем... Ничего уже не поправишь, мой бедный! Но почему же ты не искал меня? --- С этими словами женщина кинулась к Жилю, раскрыв руки для объятий.
--- Элен? --- Беспомощно спросил писатель, отступая в глубь коридора.