НЕСКОЛЬКО СТРАНИЦ ИЗ ЖИЗНИ ИВАНОВА
(Отрывок из книги Л.Беловой "Иванов. Моя великая любовь",
издательство "Нирвана книга", серия "Ничего, кроме правды")
Впервые мы встретились на новогоднем вечере в Доме Кино, на мне было платье венецианского фиолетового оттенка, и аметистовое колье, подаренное мужем, как нельзя лучше гармонировало с переливающимся щелком. Муж, как известный режиссер, был приглашен за столик к К***, жена которого всегда одевалась на редкость безвкусно. Вот и в тот вечер нельзя было не заметить кричаще-пурпурной юбки колоколом, к которой она умудрилась подобрать розовую кофточку, какие носят молоденькие статистки, хотя ей уже было за пятьдесят. Когда подали горячее, я скорее почувствовала, чем увидела, как кто-то пристально смотрит на меня. Это был Иванов. Его взгляд был почти материален, он жег мою кожу, как солнце юга, где мы в тот год отдыхали вместе с популярнейшей актрисой М*, недалекой и примитивной дамочкой. В тот вечер мы не сказали друг другу ни слова, но взгляды сказали все за нас. Я еще сопротивлялась нахлынувшему на меня чувству, но по его глазам я прочла, что он едва может сдерживаться.
Тогда, извинившись, я вышла в туалетную комнату, якобы припудриться. Проходя мимо столика, за которым сидел Иванов с супругой, довольно вульгарной особой неопределенного возраста, я случайно задела лежащую на краю салфетку, и она медленно спланировала на пол. Когда Иванов нагнулся поднять ее, наши пальцы встретились, и мощные токи взаимного притяжения хлынули на нас. Я прошла дальше, стараясь делать вид, что ничего не произошло, хотя именно в этот момент я обрела великую любовь своей жизни, которой суждено было стать трагической страницей в моей судьбе и судьбе моего возлюбленного.
Всеми силами сопротивлялись мы нахлынувшему на нас чувству, чтобы сберечь добрые отношения в наших семьях. Когда мы встречались в коридорах студии, куда я стала заходить к мужу, у которого снимался в тот момент Иванов, мой маленький влюбленный чудак делал вид, что не замечает меня. Хотя не заметить меня тогда было невозможно. Муж только что вернулся с Каннского фестиваля и привез мне норковую шубку и прелестное черное платьице от Шанель. Я видела, каких усилий стоило Иванову сдержаться, когда я была на площадке. Он даже несколько раз в притворном гневе просил моего мужа, чтобы он не допускал на съемку посторонних. Бедняжка, он так боялся, что его чувства станут достоянием гласности.
Надо сказать, я тоже, как могла, сопротивлялась мощному напору его обаяния. По несколько раз на дню сталкиваясь с ним в буфете киностудии и подсаживаясь за его столик, я никогда не позволяла себе в разговоре и намеков на наше чувство, а лишь могла вздохнуть украдкой, говоря о долге перед семьей и великом подвиге самоотречения. Через некоторое время, когда он уже не мог сдерживать свою страсть на людях, он перестал появляться в буфете, прося гримершу приносить ему кофе и еду прямо на площадку.
Сразу после съемок он один уехал отдыхать в Дом Творчества. Конечно же, это было знаком для нашей любви, именно там, в тихих лесах, на берегу живописного озера, мы могли отчаянно забыться, проведя вместе несколько безумных дней. Мой любимый рассчитал все очень точно. В эти самые дни мой муж улетел на натурные съемки в Магадан, и мне ничего не стоило ринуться навстречу своей пагубной страсти. Я была готова к этому, подобрав из своего гардероба все лучшее, что привозил мне муж из командировок. Особенно любила я шелковый китайский халат, расшитый диковинными птицами, яркими, как наши взаимные чувства.
Нужно сказать, что несмотря на то, что желание буквально сжигало нас, мы были очень осторожны. Я даже слышала однажды, как Иванов нарочито громко попросил официантку посадить его в противоположном от моего столика конце зала, как он заботился о моей репутации. Но наши взгляды часто встречались, а сердца замирали от невысказанных признаний.
Но нашими были долгие прогулки по берегу озера, когда мы медленно и молча шли вдоль полосы отделяющей воду от суши, что как бы символизировала ту тонкую грань, которая разделяла нашу высокую душевную любовь от земной страсти, и которую мы все медлили переступить...
Лишь однажды Иванов выдал себя. Когда тихим вечером, в конце подаренного нам судьбой уединения, я, в китайском халате, отринув стыд и осторожность, постучала вечером в его номер, он страстным голосом, так прекрасно знакомым тысячам его поклонниц вскричал:
--- Что вам нужно? Не мучайте меня, ради Бога! Вы уже снитесь мне. Уйдите!
Какое внутреннее благородство было тогда в лице его. Как берег он мою честь, еле сдерживая свой темперамент. Тогда я ушла, но наш прекрасный и возвышенный роман продолжался в письмах, которые я писала ему почти ежедневно в течение долгих лет. Я редко получала на них ответы, но его можно понять, ведь я была замужем, и брак мой считался счастливым.
Далее в книге приводится 1124 письма Л.Беловой известному адресату.
Из предисловия, написанного женой Иванова к "Дневникам жены Иванова"
(издательский дом "Моя семья", серия "Зачем вы, девушки?")
Жизнь великого человека, каким был мой муж, всегда борьба с непониманием, косностью и пошлостью окружающего. Лишь в семье может найти он то понимание и теплоту, в которых и должен расцветать данный ему талант. Конечно, я говорю не о той якобы семье в захолустном приволжском городке, где его дар был воспринят лишь как блажь подростка, не желавшего работать на местном заводе. От той семьи он бесконечно далек, хотя безмерно уважает свою старушку-мать.
Эта простая русская женщина, которая частенько наведывается к нам, со свойственной всем недалеким провинциалам узколобостью не может понять своего гениального сына, когда в очередной раз просит у него денег на ремонт дома, который, если посчитать все оторванные от семьи средства, уже должен был превратиться в дворец. И это все не считая бытовой техники, которую Иванов, со свойственной гениям беспечностью, накупил ей, не подумав о необходимости приобрести новый автомобиль сыну или заплатить за учебу дочери.
Жизнь рядом с человеком, для которого главным в жизни является искусство не только большая честь, но и великая ответственность. И одной из ее составляющих является оберегание этой несведущей в жизненных перипетиях души от всевозможных паразитов, стремящихся сделать себе имя на близости к гению.
Я никогда не скажу плохо о коллегах моего мужа, этих самоотверженных тружениках экрана, хотя частенько их поведение было небезупречным. Чего стоит, например, поступок Т*, который пытался убедить моего мужа в том, что я, посвятившая супругу всю свою жизнь, за его спиной завожу пошлые романы с дублерами. Эти гладкие мальчики, с нежной кожей и бархатными голосами, неутомимые в постели, никак не могли увлечь меня, когда рядом всегда был Иванов, моя единственная любовь. А гнусные выдумки о том, что я якобы утаиваю часть гонораров моего мужа и бездумно трачу их на драгоценности? Если бы я не просила у студии авансов за его картины, то семья просто-напросто лишилась бы этих денег, благодаря тем же мнимым друзьям моего мужа. Именно они вовлекали его в отвратительные попойки и сомнительные авантюры с участием грязных девиц, подобных Б*, в которые мой супруг бросался, как в омут с шаляпинским барством и расточительством.
Никто не посмеет упрекнуть меня в том, что я не создавала для супруга круг достойных его людей. В нашем доме часто бывала актриса М*, уже достаточно пожилая женщина, охотно делящаяся своим сценическим опытом. Она рассказывала много интересного о театре прошлого, и частенько мой муж даже не мог дослушать до конца ее поучительные рассказы, столь много полезного могла высказать эта уважаемая дама за один визит. К нам заходили и мои университетские подруги, которые всегда по достоинству могли оценить тот уют и комфорт, который я создавала для своего супруга, они искренни восхищались, с каким вкусом была подобрана обстановка квартиры и как прекрасно сочетался богемский хрусталь с моим легким платьем, отороченным гагачьим пухом.
Кроме того, я оградила его от забот связанных с подрастанием наших нежно любимых детей, уговорив купить еще одну отдельную квартиру. Конечно, дети были еще малы, и эта квартира была лишней обузой для меня, ведь я была вынуждена проводить там некоторое время, чтобы поддерживать порядок. Но и тут окружающие показали себя с лучшей стороны. Так слесарь нашего кооператива, никогда не отказывался помочь мне в исправлении небольших бытовых неполадок.
В заключении хочу сказать, что посвящаю мои воспоминания о великом актере Иванове всем тем замечательным людям, которые окружали его и, вопреки которым талант его все же развился, и приносил немалую пользу любящей его семье.
Далее на 634 страницах идет описание детства и юности автора с полным перечислением возможностей, которые остались неосуществленными, в связи с тем, что она посвятила себя мужу.
Из письма актера Иванова матери -- прядильщице второго разряда ткацкой фабрики номер 8, ныне пенсионерки.
(выдержка из книги писем, опубликованных согласно завещанию Иванова,
издательством "Перлюстратор" в серии "Мертвые легенды")
Моя милая мама!
Как твое здоровье? Как дела у отца и брата? К сожалению, я не смогу приехать на Ваш юбилей, поскольку работаю сейчас над очень важной для меня ролью. Это роль бригадира Нечаева, в фильме "Трудный выбор", которая, я надеюсь, станет ключевой в моей карьере.
Для успешного исполнения ее, я должен проникнуться смыслом экзистенции этого сложного в социальном плане индивида, разрываемого полярными целеполагающими доктринами. Тонкая грань, на которой пытается удержаться рефлексирующий персонаж, колеблющийся между мелкими порывами своего эго и грандиозными задачами, которые ставит перед ним эпоха перемен, эта грань является вызывающе эфемерной, что дает мне, как актеру, бесконечный простор для гибкой импровизации в рамках основополагающей линии задуманного творения.
Надеюсь, корова Нюрка доится хорошо? Привези нам еще домашнего маслица.
Твой горячо любящий сын Иванов.