Аннотация: В Швейцарии есть небольшой городок Stein-am-Rein, который запомнился мне двумя вещами. Одна из них --- отвратительная погода.
БУРЯ
Известный автор детективных романов Кристиан Линд вел машину по шоссе, соединяющему столицу с его родным городом, и ругал себя, не стесняясь в выражениях за то, что не поехал в такой поздний час поездом. Знал ведь, что презентация книги закончится поздно, и прогноз погоды тоже слышал. Дождь заливал лобовое стекло, и дворники не справлялись с потоками воды. Сквозь серую пелену воды не было видно даже света фар впереди идущей машины.
Через полчаса пути погода ухудшилась, и дорожное радио стало передавать тревожные прогнозы, сообщать об авариях, призывая всех, находящихся в пути, немедленно найти возможность остановиться где-нибудь и переждать непогоду.
Кристиан решил свернуть на первом же съезде с автострады. Поворачивая, он прочел название городка, до которого было около пяти километров. Название показалось ему смутно знакомым, но он был слишком сосредоточен на управлении машиной, чтобы задумываться о таких мелочах. Через некоторое время сквозь сплошные дождевые потоки он смог разглядеть указатель на городскую парковку и остановил машину на свободном месте, едва не врезавшись в раскидистое дерево, прикрывавшее своей кроной почти весь пятачок стоянки.
Крис попытался выйти из машины, но ветер едва не вырвал дверь у него из рук. Выбравшись под дождь, Кристиан понял, что зонтик доставать бесполезно, он все равно не сможет его открыть под такими порывами пронизывающего ветра. Взяв из машины дорожную сумку, и с трудом захлопнув дверь, он заспешил под укрытие городских ворот.
Сквозь пелену дождя он разглядел слабо подсвеченную старинную часовую башню, под которой в древней крепостной стене чернел провал арки. Войдя в старый город, он пересек небольшую площадь, окруженную темными громадами домов, в которых не светилось ни одного окна. От площади во все стороны тянулись узкие коридоры улиц.
Крис пересек площадь и, пройдя по извилистой улочке, превращенной бурей в подобие горного ручья, оказался в квартале невысоких домиков, стоящих прямо на берегу широкой реки. Фасады их были ярко освещены, на многих зазывно светились яркие гостеприимные вывески отелей и кафе.
Промокший до нитки, Крис вошел в первую же гостиницу и позвонил у стойки регистратора. Вышла высокая пожилая женщина, которая, увидев плачевное состояние гостя, без слов протянула ему для заполнения карточку и ключ от номера. Приветливо улыбнувшись, она сказала:
-- Через некоторое время мой сын зайдет за вашей одеждой, к завтрашнему утру мы все высушим, не беспокойтесь.
-- Спасибо вам, -- сердечно поблагодарил ее Кристиан и поднялся в свой номер, радуясь тому, что в сумке у него были сухие вещи.
Он уже успел переодеться и вытирал волосы, когда в номер постучали. Крис впустил юношу, пришедшего за мокрой одеждой и тот, улыбаясь улыбкой своей матери, застенчиво сказал:
-- У нас хороший ресторан внизу, отличный выбор вин. Так что если вы пожелаете...
Крис дал ему чаевые и через некоторое время спустился в ресторан.
Посетителей было немного, кроме Криса, который занял столик в углу, была еще пожилая пара и сидевшая отдельно молодая женщина, скорее всего, постояльцы отеля. Кристиан сделал заказ и принялся рассматривать своих соседей. Пара была ничем не примечательна, а вот в облике молодой женщины была какая-то неуловимая странность, которая заставила всколыхнуться чувство острого любопытства у писателя.
Крис был знатоком и любителем женщин, как неотъемлемой части своей комфортной и достаточной жизни, однако, не более, но и не менее того. Всякое новое знакомство, новый роман были интересны ему, но лишь до тех пор, пока они вписывались в его схему легких и необременительных отношений.
Сидевшая чуть слева от него незнакомка, не отрываясь, смотрела в окно, где кроме текущих по стеклу потоков воды ничего было не видно. Одета она была просто, но опытный взгляд Кристиана сразу разглядел цену этой простоты. Однако с образом неброской роскоши совершенно не сочетались широкие металлические браслеты охватывающие ее тонкие запястья. Когда она меняла позу, чеканка на них посверкивала в свете тусклых ламп.
Неожиданно женщина повернулась и, наткнувшись на пристальный взгляд Криса, вдруг улыбнулась ему. Тот тоже ответил ей улыбкой, и тут незнакомка сделала приглашающий жест рукой, предлагая Кристиану подсесть за ее столик. Писатель сделал это, не раздумывая, предвкушая легкое приключение.
-- Вы, конечно, попали сюда из-за плохой погоды, -- скорее утвердительно, чем вопросительно сказала она.
-- Да, видимость почти нулевая и дождь... А вас что привело в такую глушь? -- он заинтересованно рассматривал собеседницу.
-- Воспоминания, -- ответила она серьезно.
-- В вашем возрасте еще рано следовать за ними, -- на вид его собеседнице было не больше тридцати, но он произнес комплимент почти автоматически, чувствуя, что его охватывает знакомое пьянящее любопытство, какое он испытывал всю жизнь в обществе незнакомых привлекательных женщин.
-- Я часто бываю в этом городке, -- она улыбнулась. -- Вы наверняка не успели его разглядеть в такую непогоду, а он довольно мил.
-- Я лишь увидел, что он очень мал, -- подхватил Крис ее легкий тон.
-- И тем не менее... Здесь красивая ратушная площадь, старинный собор, Часовая башня четырнадцатого века, кажется. Да и этот гостиничный квартал тоже очень хорош, может, взгляните завтра, когда погода наладится. Прямо на берегу реки, старинные домики... Когда-то этот город был важным торговым центром, здесь имели склады очень именитые купцы. Удобно... Кстати, тут жили довольно известные личности, -- она говорила довольно равнодушно, тоном, каким обычно и поддерживают разговор со случайным собеседником.
-- Вы историк? -- спросил он, немного заскучав от того, что разговор становится безличным.
-- Нет, -- она снова улыбнулась. -- Утомила вас своими познаниями? Простите, я же сказала, что следую воспоминаниям.
-- Помните четырнадцатый век? -- Усмехнулся он, подливая собеседнице вина. -- Кстати, об известных личностях. Кажется, припоминаю, что читал об этом городке. К нему, по-моему, питали пристрастие люди искусства с довольно трагическими судьбами. Здесь, вроде бы, похоронен Каннинг?
-- Теперь вы будете поражать меня историческими фактами? -- она нахмурилась.
-- Ну, не знаю, насколько они правдивы. Ведь вокруг смерти Каннинга все время ходили самые разные слухи, часто довольно зловещие, просто мистика, -- он был прекрасным рассказчиком и отлично знал это, часто используя свой дар, чтобы привлечь внимание женщин. Вот и сейчас он увидел, как в глазах собеседницы мелькнул неподдельный интерес к его словам. Она отпила вина:
-- И что же вы читали об этом?
-- Вы все-таки историк? Будете смеяться над моими сведениями из путеводителя, -- Крис все больше увлекался беседой с этой немного странной женщиной. Странность ее только притягивала и интриговала Кристиана. Вступая в любовную игру, он всегда принимал женщин такими, какими они были или хотели казаться, что было очень привлекательно для них и сразу располагало к нему.
-- Не буду смеяться, -- серьезно пообещала она. -- Тем более что вы сказали, что история трагическая.
-- Ну, и весьма пикантная. Ведь последней книгой Каннинга был замечательный сборник эротических сонетов, -- он взглянул на незнакомку, но та, слушая, смотрела ему через плечо на бушевавшую за окном бурю. Взгляд ее был странно-сосредоточенным, словно она старалась разглядеть что-то сквозь потоки воды, которые ветер обрушивал на оконные стекла. Крис вдруг начал жалеть, что вообще затеял всю эту беседу, начинала сказываться усталость за день, да и интерес к молодой женщине понемногу угасал. Похоже, он несколько обманывался в своих ожиданиях легкого дорожного флирта. Но продолжать рассказ все же пришлось. -- Говорили, что на эти стихи вдохновила его одна молодая дама, довольно легкого поведения, ее звали Констанция Мюллер, кажется. Каннинг встретил ее в столице, когда она была содержанкой известного в то время художника. Несмотря на разницу в возрасте, а Каннинг был уже далеко не молод, дама ответила ему взаимностью и уехала с ним в этот городок. Они прожили здесь некоторое время вместе, и за этот период пожилой поэт написал стихи, ставшие просто жемчужиной мировой любовной поэзии, -- он говорил, словно читая хрестоматию, но его собеседницу, кажется, не смущала книжность его выражений. Взгляд ее становился все более серьезным, отчего у Криса пропадало всякое желание говорить дальше.
-- Да, это были прекрасные стихи, -- тихо произнесла незнакомка. И вдруг будто бы очнувшись, весело взглянула на рассказчика. -- Вы говорите так, как будто все случилось недавно. А ведь прошло уже более двухсот лет...
-- Да вы еще и литературовед, похоже.
Она никак не отреагировала на его сарказм и, посмотрев почти ласково, попросила:
-- Продолжайте.
Несколько ободренный ее живой реакцией, Крис заговорил снова:
-- Да, стихи были, действительно, великолепны. И именно Констанция настояла на том, чтобы он опубликовал их, что принесло ему заслуженную известность еще при жизни. Но с приходом славы, ушла любовь. Ушла, кстати, в буквальном смысле. Констанция покинула Каннинга, сбежав чуть ли не с первым встречным заезжим музыкантом. А поэт тяжело заболел и вскоре умер, не пережив потерю возлюбленной. И вот, когда его хоронили, произошла просто мистическая история. Добрые горожане, хоть и осуждали Каннинга за безнравственное с их точки зрения поведение, но все же любили и уважали его, к тому же он принес городу известность. Поэтому на кладбище собралось довольно много народу. Была ужасная погода, ну, примерно, как сейчас, -- он вдруг почувствовал, что сам увлекается рассказом и будто видел перед собой все то, о чем говорил. Незнакомка немного подалась вперед, легкая блузка немного распахнулась, и Крис мог увидеть заманчивую ложбинку между ее грудями. Это тоже способствовало тому, что он рассказывал все более вдохновенно-- Священник даже несколько сократил надгробную молитву. И вот, когда гроб уже опускали в могилу, словно ниоткуда появилась женская фигура, закутанная в серый плащ, казалось, она была соткана из потоков холодной дождевой воды. Подойдя ближе к могиле, женщина опустилась на колени. В этот момент, священник, который стоял ближе всего к женщине, узнал ее. Толпа замерла, только дождь шумел над кладбищем, и в этой тишине все расслышали слова священника, сказанные незнакомке: "Это ты убила его своим уходом. Да не найдет душа твоя покоя за такую жестокость, будь ты проклята". Горожане зашумели, повторяя за священником на разные лады: "Не будет душе твоей покоя! Никогда!" Женщина поднялась и ушла в сторону могил, скрывшись за стеной дождя. А через несколько минут, расходящиеся с кладбища люди услышали крик. Это неизвестная бросилась с крепостной стены в реку. Многие утверждали потом, что видели, как это случилось.
-- О! -- восклицание собеседницы словно вывело Криса из транса, так увлекся он своим рассказом. Она сидела, закрыв лицо руками. Блестели тяжелые браслеты, пальцы ее дрожали. Он взял женщину за запястья и отвел ее руки от лица. Глаза незнакомки были широко раскрыты, она смотрела на него бессмысленным взглядом.
-- Простите, я что, напугал вас своим рассказом? -- спросил он, сам испугавшись такой реакции и жалея, что затеял весь этот разговор. Собеседница-то, похоже, была неуравновешенной особой.
-- Нет-нет, просто вы так хорошо говорите, будто видели все сами... -- выражение ее лица уже было вполне нормальным, немного натянуто она улыбнулась ему. -- Это я напугала вас. Я устала сегодня. А у этой истории есть продолжение? Пока ведь не было никакой мистики.
-- Да, мистика началась потом. Городок-то, действительно, был торговым, стоял на большом пути. Частенько селился здесь разный заезжий люд, в том числе и люди искусства. Так вот, в их спутницах старожилы часто узнавали ту самую особу, Констанцию, которая убила Каннинга. Она жила с этими господами, пока они не становились известными, а потом исчезала. А после, как говорили, то из реки вылавливали труп этой молодой женщины, то в лесу находили... Вообщем, родилась тогда легенда о том, что душа убившей Каннинга дамы ищет покоя в этих местах, где ее прокляли, пытаясь искупить свой грех тем, что помогает молодым или безвестным становиться знаменитыми. Но каждый раз она возрождается снова, чтобы вновь и вновь дарить вдохновение, -- поскорее закончил он свой рассказ. -- Вот и вся мистика. Вы успокоились немного?
-- О да, простите еще раз, если напугала. Вы, наверное, сочли меня сумасшедшей, -- она легко улыбнулась. -- Просто меня сюда привели не самые приятные воспоминания, и скорее я расстроилась из-за них, очень уж вы проникновенно говорили. Налейте мне, пожалуйста, еще, -- она протянула бокал. -- И скажите, чем вы занимаетесь.
-- Я писатель, -- ответил он, радуясь, что разговор сворачивает с опасных тем.
-- Интересно. Что вы пишите?
-- Всякую чепуху, -- сказал он совершенно искренне, поскольку считал приносящие ему солидный доход детективы пустым чтивом и лишь средством зарабатывания денег. Конечно, он мечтал о том, что напишет что-то выдающееся, но после успеха первого детективного романа, он написал следующий, потом еще. К нему пришла известность, деньги, жизнь стала обеспеченной и удобной, а мечта о своем романе, так и осталась мечтой, все более и более далекой от осуществления.
-- Вам не нравится то, что вы пишете? -- спросила его собеседница.
Неожиданно для себя, он вдруг сказал ей все, что думал о своем, так называемом творчестве. Она слушала, не перебивая, внимательно глядя на него. Он заказал вторую бутылку вина, и тут заметил, что уже довольно поздно, и они задерживают хозяйку, которой не терпится закрыть ресторан и отправиться спать. Заметила это и незнакомка.
-- Может быть, мы возьмем вино и.., -- она посмотрела на него и замолчала.
-- Можно подняться ко мне, -- закончил он, и она лукаво улыбнулась. "Неужели ее испуг, печаль, все это было лишь притворством кокетки, ловушкой... Какое актерство", -- и все же он был доволен таким поворотом дела, молодая женщина ему, действительно, очень нравилась ему и к тому же заинтриговала всерьез.
В номере их беседа стала на удивление легкой, чему, конечно, немало способствовало и выпитое вино. Крис разоткровенничался со своей новой знакомой, которая оказалась прекрасной слушательницей и почти ничего не говорила о себе. Зато, когда разговор касался творчества Кристиана, она задавала много вопросов, и, в конце концов, спросила:
-- Но ведь теперь ты довольно состоятелен, почему ты не бросишь свою писанину и не возьмешься за что-нибудь, действительно, серьезное, как ты хотел?
Он замялся, не зная, что ответить, а потом сказал то, чего всегда боялся:
-- Боюсь, я растерял всю решимость. Не думаю, что то, что я смогу написать будет хоть кому-то интересно. Когда-то я задумал роман о выборе, постоянном выборе, который делает человек и который, по сути, ведет его лишь по кругу, виток за витком, но нисколько не приближает к центру, к сути. Насколько бессмысленны все попытки вырваться из этого круга...-- вновь увлекшись, Крис не смотрел на свою собеседницу, он встал и заходил по маленькой комнате от постели к креслу, на котором та сидела, поджав по себя ноги. А когда он обернулся к ней, то незнакомка снова поразила его. Она сидела, выпрямив спину, вцепившись в подлокотники, и ловила каждое его слово. Крис замолчал.
-- Бессмысленность круга...--- повторила она. -- Центра нет...
"А мы изрядно выпили", подумал Крис и подошел к неподвижно сидящей женщине. Она была так хороша в этот момент, глядящая куда-то в пространство или внутрь себя самой, что он встал на колени возле кресла и, взяв ее руки в свои, нежно поцеловал их. Незнакомка тут же очнулась и, будто в отчаянии, обняла его, прижавшись всем телом. Кристиан легко подхватил ее и перенес на постель.
Позже, устав от любви, Кристиан рассеянно гладил плечи и грудь незнакомки. Взяв ее за запястье, он расстегнул тяжелый браслет, со стуком упавший на пол и изумленно взглянул на ее руку. На нежной коже выделялись четыре безобразных поперечных шрама. Женщина отдернула руку:
-- Зачем ты это сделал?
-- Что это у тебя? И на другой также? -- спросил Кристиан вместо ответа.
Она молча сняла второй браслет. На другой руке шрамов было два.
-- Я не успела... Потеряла сознание, -- как-то виновато сказала она.
-- Ты пыталась покончить с собой?
-- Да и в тот раз тоже..., -- пробормотала она.
-- Что? -- не расслышал Кристиан.
-- Я говорю, да. Меня спасли.
-- Это было здесь? Это и есть твои воспоминания? -- продолжал спрашивать он.
-- Да, одно из них, -- устало произнесла она. -- Я пыталась вырваться из круга, но как ты говоришь, это, кажется, бесполезно. Замечательно, что ты уже знаменит своими детективами, -- вдруг добавила она. Но Кристиан не успел ответить, женщина повернулась к нему, обвила шею руками, и поцеловала, потом начала вновь ласкать его. Ее нежные руки гладили его грудь, спускаясь ниже и ниже, а губы следовали за ними. Пробудившееся желание закрыло дорогу дальнейшим расспросам.
Спустя некоторое время, незнакомка поднялась, начиная медленно одеваться.
-- Я пойду в свой номер, -- тихо сказала она, -- увидимся завтра.
-- Как тебя зовут? -- вдогонку спросил Кристиан.
-- К...Клара, -- запнувшись ответила она.
Утомленный, Кристиан лишь кивнул ей в ответ, и она вышла.
Утром Криса разбудили яркие лучи солнца, бьющие в незашторенное окно. Он поднялся и выглянул на улицу. Казалось, никакой вчерашней бури не было. Лужи на мостовой быстро высыхали под солнцем, река была спокойной, ветер не тревожил деревьев. Отойдя от окна, Кристиан наступил на что-то твердое, лежащее у самой постели. Наклонившись, он поднял браслет незнакомки. Вдруг ему отчаянно захотелось увидеть ее при свете дня, позавтракать, пойти вместе осмотреть город, а если повезет, то и провести день. Он быстро оделся и спустился в ресторан, но ее там не было. Заказав легкий завтрак, он спросил у хозяйки, где та женщина, что живет в соседнем с ним номере.
Вопрос, казалось, несколько смутил хозяйку. Она помолчала, потом ответила неохотно:
-- Она уехала сегодня рано утром.
-- Как? То есть куда? -- Кристиан был поражен.
-- Откуда мне знать, куда, -- неприветливо ответила хозяйка.
-- А вы знаете ее? Она говорила, что бывает здесь.
-- Бывает. На моей памяти была раза три, с разными мужчинами... После последнего раза я не хотела ее больше пускать. Если хотите мое мнение, то она сумасшедшая, по-моему. Можете себе представить, пыталась покончить с собой. Какой ужас для репутации отеля.
-- Как это случилось?
-- Ох, -- хозяйка присела к нему за столик, -- приехала с очень известным актером, его все знают, часто по телевизору показывают. А наутро он уехал, бросил ее, скорее всего. А вечером она закрылась в номере, ну, и...-- хозяйка поморщилась. -- И все, знаете бормотала что-то про прощение, что она сделала больше, чем могла, про замкнутый круг...Насилу привели ее в чувство, даже без врачей обошлись. Отлежалась...Что-то я разболталась, ваш кофе остынет, -- она встала и пошла к спускающейся из номера пожилой паре.
Кристиан тихонько встал из-за стола и подошел к конторке. Улучив момент, когда хозяйка ушла на кухню, он схватил карточки постояльцев и быстро отыскал ту, что заполняла незнакомка. На ней стояло имя -- Констанция Мюллер. "Просто совпадение", -- подумал он, --"Иметь фамилию Мюллер, почти то же самое, что не иметь никакой". И все же ему расхотелось разыскивать свою ночную знакомую.
Последующие два дня Кристиан воспоминания о Констанции и той бурной ночи, что они провели вместе, буквально преследовали его. Ему казалось, что он узнает ее на улице, видит в переполненных магазинах устремленный на него внимательный взгляд, слышит ее голос. И одновременно в нем поднималось забытое пьянящее чувство вдохновения, желания писать, создать что-то более значительное, чем его детективы-однодневки. Он перебирал в памяти все что сказал Констанции о своем задуманном когда-то романе. План повествования прорисовывался все яснее и яснее, и, на исходе третьего дня, Крис позвонил своему литературному агенту и заявил, что берет творческий отпуск для написания нового произведения. Вкратце описав явно поскучневшему агенту свой замысел, он попросил не беспокоить его, обещая передавать для прочтения каждую новую главу.
Кристиан писал легко, как будто высказав незнакомке все свои сомнения, он оставил их в маленькой гостинице, а молчаливое одобрение Констанции придало ему сил и вдохновения. Первые несколько глав он написал меньше, чем за две недели, характеры героев получались яркими, объемными, интрига захватывающей. Даже агент Кристиана, который поначалу не одобрил его планов, все больше заражался энтузиазмом писателя и уже начал осторожно подготавливать почву для выхода книги в свет.
Как только "Разорванный круг" вышел в свет Кристиан почувствовал себя как человек, выполнивший данное кому-то давно обещание, или отдавший мучивший его долг.
В первую же неделю продаж роман стал бестселлером, побив рекорды всех детективных книг Кристиана. Постепенно новое произведение становилось культовым среди молодежи, были куплены права на экранизацию, Кристиана стали приглашать на телевидение, он участвовал в многочисленных ток-шоу. Поговаривали даже, что роман может быть выдвинут на Национальную литературную премию.
Агент Кристиана был счастлив, особенно радовало его то, что мнение публики было неоднозначным, многие называли роман упадническим, призывающим к полной покорности судьбе, говорящим о бессмысленности и тщете всех усилий, другие восхваляли, называя гимном мудрости и философскому отношению к жизни. А это означало, что споры вокруг книги все увеличивали и увеличивали объемы ее продаж.
В расписании Кристиана почти ежедневно были выступления в библиотеках, на радио и телевидении, и он уже начал уставать от однообразных вопросов, повторяя отрепетированные ответы, должные принести книге все большую популярность. Пока однажды на одном из ток-шоу с претенциозным названием "Разорванный круг: философия бездействия или призыв к революции?" известный ведущий не сослался на статью из провинциальной газеты:
-- А вы знаете, что недавно в небольшом городке молодая девушка бросилась в реку, после того как прочла ваш роман? Книгу нашли рядом на берегу, бедняжка написала на обложке "Ты это сделал...И я разорву круг!"
Сидящий рядом с Кристианом его литературный агент заметил, как писатель побледнел и, против сценария, вств с кресла, пересек студию и подошел к ведущему.
-- Вы не знаете, где это было?
-- Нет, -- растерявшись, ответил тот.
-- А имя? Имя той женщины, -- голос Кристиана срывался.
-- А вот, эта газета, -- вдруг подсказали шоу-мену из зала, -- Вот, ее звали Констанция Мюллер...
Кристиан пошатнулся, рванул узел галстука и бессильно опустился на заботливо подставленный стул, а агент замахал руками режиссеру: "Рекламу! Давайте рекламу!"
-- Я не отвечаю за сумасшедших и... за проклятые души тоже, -- прохрипел Кристиан в камеру, прежде, чем та выключилась.