Разрушенный город царапал борта обугленными пальцами поваленных фонарей, расставлял на пути ловчие ямы воронок, бросал под колёса раскрошенное стекло. Джип трясло и бросало из стороны в сторону. Башня на крыше чутко тыкала жалом пулемёта во всё подозрительное. В салоне воняло перегретым машинным маслом.
В разбитых домах по обочинам как черви в трупе копошились тёмные силуэты. Под свинцовым небом, подпёртом столбами жирного дыма, не было разницы между четвероногими и двуногими.
Водитель выматерился и резко крутанул баранку, объезжая очередной завал. На полу зазвенели гильзы. Веру приложило головой о бронированное стекло, но она промолчала.
Ещё неделю назад сообщения инфосети о грядущей войне казались бредом. Кому нужны новостные каналы. Тамошние дикторы с одинаковым напряжением в голосе рассказывают о запоре у кита в зоопарке и очередных проваленных переговорах на высшем уровне.
Жизнь на Турчанке шла своим чередом. Дети ходили в школу, муж корпел над чертежами в своём КБ, Вера готовилась к экспедиции в соседнюю систему. Об окна бились шальные по весне странствующие паучки на паутинках и охочие до них птицы. На улицах Маджнапура кипела привычная суета столицы Союза Пяти планет. С недавнего времени к полицейским патрулям присоединились военные, но это никого не заботило. Наверное, какие-нибудь учения.
- Приехали, дочка. Я покурю минут десять. Мотор глушить не буду.
Вера вздрогнула, не поднимая глаз, тихо сказала.
- Спасибо.
Достала из косметички зеркальце, поправила волосы, отряхнула алое коктейльное платье, поменяла драные кеды на туфли. Надела ожерелье и серьги. Из джипа постаралась выйти красиво и спокойно. Пусть все видят, что она в порядке. Шпильки цокнули задорно пару раз... и затихли.
Всё было совсем другое. Как в кошмаре, от которого нельзя проснуться. Района маленьких уютных домиков на пять-шесть семей больше не было. Останки прежней жизни хрустели под ногами. Велосипедное колесо, полусгоревшая куртка, деревянная лошадка, пульт от домашнего медиацентра. Распахнутые книги бесстыдно хвастались белоснежным нутром вонючему ветру.
Некоторые дома с виду нетронутые. Говорят, это бывает при попадании плазменного заряда. Температура такая, что плавится всё. Сталь плавится. Камень течёт как пластилин и застывает. Толстые деревянные брусья сгорают за секунды. Органика испаряется. Иногда остаются тени. Как те, на асфальте. Она отвернулась, чтобы не смотреть. Хорошо, что было много работы, приходилось мотаться по экспедициям и научным конференциям, не успела близко сойтись с соседями.
ничего надо потерпеть это же сон он скоро кончится не может не кончиться надо только немного потерпеть
В тот вечер она подключилась к дому. Запрограммировала Роберту и детям завтрак, проверила будильники, убедилась, что стиральный автомат загружен, и программа робота-уборщика не сбилась.
На том побережье царила ночь. Она не стала никого будить, а просто оставила послание на кухонном дисплее и ещё одно, специально для мужа, на зеркале в их ванной. Теперь можно было отправляться.
Руководитель лаборатории прикладной ботаники, доктор Фарлан, решил отметить сотый день рождения прямо посреди своих любимых высокотравных саванн. Вера предпочла бы хороший ресторан в центре города, но раз начальство хочет праздновать на работе — что уж тут поделать.
Как оказалось, доктор Фарлан построил симпатичное бунгало вдали от цивилизации. С веранды, украшенной разноцветными свечами открывался шикарный вид на бескрайнее море травы, плавно колышущееся под ветром. Рядом с бассейном толпился народ с бокалами в руках. Вера присоединилась к коллегам, и ей немедленно всучили шампанское в тонком стекле. Пузырьки приятно щекотали нос и выходили наружу смехом. На фиалковом с тёмно-васильковым небе расцвели звёзды. Такие яркие и близкие можно увидеть только здесь, на первобытных равнинах.
Вера отвлеклась от весёлой болтовни, отошла на шаг от компании. Звёзд становилось всё больше, они вспыхивали всё чаще и ярче. Сегодня будет потрясающий звездопад, надо загадать желание, подумала она.
Небо вдруг стало светлым как днём.
Фейерверк?
А потом пришла взрывная волна.
Бой на орбите был недолгим. Флот Конфедерации Лебедя превосходил числом корабли Союза Пяти планет. Вынужденные срочно перестраиваться из походных в оборонительные порядки, крейсеры Союза оставили без прикрытия левый фланг.
Этим тут же воспользовались диверсионные эсминцы Конфедерации. Они прорвались к десантным баржам, взломали их системы управления, вывели из строя двигатели и обрушили баржи на планету. Почти весь десантный корпус Союза перестал существовать. Лучшие бойцы вместо того, чтобы за считанные дни поставить на колени армию конфедератов, стали бомбами, убивавшими собственных граждан.
это сон просто сон перебрала немного сейчас встану и пойду домой к детям
Ноги не держали, скользили на стекле и тёмных лужах. В ушах звенело, мир раскачивался. Люди кругом ходили, кричали, сидели, тыкались в бессмысленные гаджеты.
Одна за другой вспышки на горизонте.
Вера достала из сумочки телефон. Инфосеть молчала. Работал только один сайт. Обращение правительства, карты эвакуации, списки потерь. Бессмысленно длинные, растущие на глазах, сухие как перепись населения. Джонсвилль, Новобардинск, полярная станция «Шахты-5». Где это вообще?
Нонсенс. Война — слишком дорогое удовольствие, глупость, архаизм, она никому не нужна и не выгодна.
Наверное, это фейковый сайт, пишут какой-то бред. Маджнапур уничтожен. Пальцы дрожат, их никак не заставить нажать на ссылку.
Надо идти. Вера спрятала телефон. Как они там без неё? Если поспешить, можно успеть на рейс до столицы. На оклики не оглянулась. Ей очень нужно домой.
Она шла и шла. На брошенном огороде сняла с пугала старые кеды. Они были размера на три больше, пришлось оторвать подол до колена и обмотать ноги. Чуть не забыла прихватить свои роскошные туфли на высоких каблуках.
нельзя бросать нужно быть красивой когда доберусь когда проснусь когда
Саванны кончились, начались дороги. Асфальтовые, бетонные, грунтовые. Несколько раз её подвозили. Только старые добрые антигравы — никаких полётов. Военные кунги, тесные сиденья гражданских легковушек, все были забиты людьми. Они говорили и говорили. О том, что флот разбит и отброшен к краю системы. О том, что это конфедераты бегут с орбиты. О том, что западное полушарие бомбили и теперь там стеклянная пустыня от горизонта до горизонта. О том, что вражеский десант уже здесь и скоро всех убьют. О том, что планетарное ополчение посбивало лебединые капсулы и скоро добьёт тех, кому всё же удалось приземлиться.
Она смотрела на говорящих. Обожжённых, оборванных, не понимающих, с заплетающимися языками и свежей сединой в волосах.
И переводила взгляд за окно. Там пролетали города и городки. Чадящие танки, уткнувшие стволы в землю. Целые дома (это от плазмы, хмыкнул попутчик в старой шинели) посреди квадратных километров руин. Огромные воронки, в которых горела земля, словно это разверзлись адские врата. И трупы, трупы, трупы. Искалеченные, изломанные, разорванные, горящие.
это сон просто сон а мне надо домой меня разбудит роб я проснусь и увижу детей
Хуже трупов были живые. Она видела людей, с которых слезала кожа, и они держали руки горизонтально, чтобы не потерять её всю разом. Видела как армейский патруль расстреливал подростков за мародёрство. Видела растрёпанную старуху, укачивающую полено.
И смотрела вверх. Ей хотелось дождя, чтобы смыл это всё. Небо было низким и серым. Иногда за облаками коротко вспыхивало и грохотало, а потом оттуда пикировали горящие самолёты. Дышать было трудно. Дождя всё не было.
На редких блокпостах дежурили осунувшиеся солдаты. Форма была им не по размеру, а оружие было как из фильмов полувековой давности. Командовали ими обычно осипшие мальчики с потухшими глазами и криво пришитыми лейтенантскими погонами. Они стыдливо прятали ни разу не бритые подбородки в шеи, стоило их спросить, что происходит.
Утром второго дня Вера брела через поле и наткнулась на позиции ПВО. Несколько установок скребли нависшие тучи решётками радаров. Командир расчёта, усатый майор, накормил Веру, угостил горячим чаем и приказал немедленно уходить. «Наших на орбите больше нет. Сейчас клятые конфедераты кинут десант, и нам кранты. Уходите, переждите где-нибудь. Наши вернутся, обязательно. Погонят поганой метлой! Маджнапур? На него упали две баржи. Потом — бомбёжка. Там никого не осталось. Соболезную.»
ему не сказали он не знает этого не может быть там магда роб андрей они все там а это сон дурацкий кошмар я проснусь обязательно проснусь
Флот Союза вцепился в орбиту Турчанки. Оборонительные станции давно сгорели, крейсера израсходовали почти весь боезапас. Теперь они открывали ракетные люки только чтобы сбить с толку противника. Вместо полновесных залпов в сторону врага уходили одна-две ракеты. Торпедоносцам Конфедерации всё чаще удавалось выйти на огневые рубежи, и всё чаще корабли Союза расцветали протуберанцами взрывов. По всем канонам войны надо было отступать, но как уйти, когда внизу три миллиарда человек?
Было три миллиарда. До падения барж и бомбардировок.
С каждым часом боя шансы на успешный отход уменьшались. Но каждая выигранная минута, каждый сбитый бомбардировщик и каждая перехваченная десантная капсула означали спасённые жизни. И крейсера вновь имитировали атаки, прикрывая атмосферные перехватчики.
Джип перегораживал дорогу километрах в ста от Маджнапура. Мрачный гость из древней истории, из почти первобытных времён, когда люди только-только заселили Турчанку. Никаких силовых полей и антиграва, лазеров и миниракет. Колёса, толстая броня и примитивная башня с пулемётом. За рулём сидел такой же древний старик в вылинявшей полицейской куртке.
Вера безучастно прошла мимо них обоих. Ещё один блокпост или патруль.
Старик окликнул её.
Она остановилась.
Обернулась.
Он открыл дверь.
Она села.
- В район Белльвью, пожалуйста.
Старик отвёл глаза, потёр седую щетину.
- Мне жаль, дочка. Белльвью, Лонгсайд, Решетовка, Заречье. Их бомбили вчера вечером. А потом я видел как туда упали две капсулы. Искать там больше нечего. Твои родные, если живы, в лагере. Это недалеко, поехали?
Она приоткрыла дверь, приготовилась выйти. Он вздохнул.
- Ладно, как скажешь.
родные мои ждите я уже здесь почти здесь этот сон скоро кончится и мы проснёмся
Конфедерация Лебедя начала высадку. Нужно было захватить командные пункты, коммуникации, исследовательские центры до того, как ошмётки войск Союза решат всё это уничтожить.
Против штурмовиков конфедератов у планетарного ополчения с их музейной техникой шансов не было. Межсистемные перевозки — дело дорогое, каждый килограмм на счету. Крупные державы вкладывали в эффективность своих десантников огромные ресуры. Лучшее оружие и снаряжение, генная инженерия, кибермодификации. Конфедерация Лебедя достигла в этом деле очень больших успехов.
Под монолитной надгробной серой низкой неподвижной плитой неба неслись грязные тряпки облаков. Посреди истерзанной пустоши, на асфальте, исполосованном чёрными тенями застыла фигура в красном. Растерянно озиралась. Изящные серьги тяготили уши.
куда он меня привёз тут всё не то это не здесь где же все почему не встречают
Под одной из куч что-то зашевелилось, посыпался мусор. Вера бросилась туда. Упала, разбила коленку, снова поднялась. Плевать! Ломая остатки ногтей принялась расшвыривать груду битого камня. Ещё! Ещё!
Сейчас, сейчас, подожди, ещё немного, сейчас вытащу!
Где-то в миллионе парсеков за спиной матерно охнул дед, заполошно взвыл сервопривод. Целую геологическую эпоху Вера стояла и смотрела, как ползёт в сторону перекошенная дверь с чёрным лебедем. Пулемёт джипа застрочил и сразу осёкся. Что-то невидимое и очень горячее пронеслось от капсулы мимо Веры, опалив брови.
не смотреть не смотреть не смотреть
Дверь дёрнулась несколько раз. Заныла. Замерла на полпути.
Внутри капсула была залита кровью, заляпана сгустками чего-то зелёного флюоресцирующего. Через большую оплавленную дыру в задней стенке сыпались камни. На полу в груде неестественно розового мяса и белых костей бессмысленно скрипели и щёлкали какие-то механизмы. Из разорванных пластиковых трубок журчали зелёные фонтанчики. Поверх груды полураздавленная голова смотрела единственным глазом. Спокойным, оценивающим. Небесно-синим.
как у магды как у роба она вся в него это ты их забрал ты отнял мразь ненавижу убью убью убьюубьюубью
Она прыгнула в капсулу. Вонзила острую шпильку изо всех сил. На! Получи! Внизу хрустело, икры обжигали брызги зелёной дряни. Вот ещё! И ещё! Шпилька застряла, Вера рухнула на колени. Прямо напротив, в нескольких сантиметрах оказался глаз. Синий и безмятежный. Она схватила в каждую руку по камню и била, била, била, била до тех пор, пока руки не стали одного цвета с платьем, а волосы не слиплись от пота.
Потом она вылезла наружу и упала навзничь. Отдышалась, прислушалась. В капсуле было тихо.
Вера поднялась. Пошатываясь прошла мимо потёкшего очертаниями джипа и чёрной тени на асфальте рядом с ним.
они здесь совсем недалеко я знаю я слышу надо только найти я найду и сон кончится кончится кошмар мы проснёмся вместе роб андрей магда я иду