Небо постепенно темнело, превращаясь в неясное марево из темно-синих и пурпурных пятен, на фоне которых плыли ярко-золотистые облака, еще хранившие в себе следы таявшего солнца.
Лес погружался во мрак. И в этом мраке был слышен лишь стрекот сверчков; дыхание ветра ворошило траву на поляне, не прикрытой кронами деревьев. И в этой идиллической тишине Эдриан медленно обходил по кругу дом друга, стараясь найти любые следы пребывания здесь кого-либо еще, кроме него, Ника и Элеры, хоть она и не выходила за пределы поляны уже много часов. Но он не мог найти ровным счетом ничего. И как и в тот раз, возле дома лесничего, это его сильно разозлило. Он не понимал, как такое вообще могло быть. Если Ник не лжет, и Генри действительно был здесь, то почему ни он, ни Ник не могут отыскать следов его пребывания? Как будто Генри был призраком, чем-то бестелесным, чего не уловить, не увидеть, не почувствовать.
-Возможно, так оно и было, - сказал ему Ник, когда Эдриан вернулся в дом и сообщил ему о результатах поисков. - Я его не видел, только почувствовал чье-то присутствие рядом с нами. Знаешь, как будто кто-то осторожно дотронулся, проверяя - отреагирую я или нет.
Эдриан насупился, потер переносицу большим и указательным пальцами, словно делая какие-то сложные математические вычисления. Длинная черная прядь упала ему на лоб, расчертив лицо на две половины: темную, затененную, и ту, что оставалась в свете ламп.
-А ты не думаешь, что Элере просто показалось, что это был Генри? - предположил он, не смотря на Ника. Тот напрягся.
-Считаешь, она мне лжет?
-Не совсем, - поправился Эдриан. - Скорее самой себе. Либо она под воздействием пережитого в те годы предположила, что видела именно Генри, а на самом деле это был кто-то очень похожий на него, либо ее намеренно обманули.
-Ну и кто бы это мог быть? - Ник скрестил руки на груди. - Если только это тот же самый, что совершил убийство у дома лесничего. Больше просто некому.
-Да уж, загадка, - вздохнул Эдриан.
Ник стал вспоминать все, что произошло тогда, в зале, когда Генри Грин совершал свой кровавый ритуал. Огонь, боль, кровь, звон цепей и чье-то рычание - вот, собственно, и все, что он запомнил. Ник знал, что перед своей смертью Генри сильно изменился, стал выглядеть именно так, как его изображали на гобеленах и иллюстрациях в книгах по древним легендам и мифам. Но помнил он лишь его светлые, как снег, волосы и голубые глаза. А еще черный туман, который последовал за превращением Генри во что-то темное, жуткое. Больше ничего.
Услышав, что Элера увидела его среди деревьев вокруг дома, Ник почему-то представил именно эту картину - высокого блондина с ледяным взглядом в окружении темноты и пламени. Он и не вспомнил, как Генри выглядел когда-то, по-человечески мягкий, хрупкий, дружелюбный, по крайней мере, именно таким он хотел казаться. Ник не знал, как он выглядел сейчас, как не представлял, а выжил ли он вообще. Конечно, он предполагал, что он вернутся когда-нибудь, более слабый, но по-прежнему жестокий и злой, как самый худший кошмар. Но Ник и подумать не мог, что это случится так скоро и так неожиданно. А после слов Эдриана он стал всерьез сомневаться, что Элера видела именно Генри. Он доверял чутью друга, да и сам считал, что ему нет смысла возвращаться, не восстановив силы. Он помнил, что тогда, в Сирверпуле, от решительных действий Грина останавливала именно его уязвимость. Он всегда, до самого последнего момента действовал через своих сообщников, не желая попадать под удар, пока не восстановит свою прежнюю мощь. Едва ли что-то изменилось теперь. Но все же, проверить стоило.
Его останавливало только одно обстоятельство - безопасность Элеры. Он не мог ее оставить в каком-то месте, где ее могли защитить, потому что такого места просто не было. По крайней мере, Ник его не знал.
Решая, что же ему делать, Ник смотрел на спящую девушку, перебирая пальцами ее волосы. В конце концов, усталость сморила его, и он уснул, полулежа на подушках, как будто вот-вот готовился подняться, чтобы начать новый день.
Элера рано проснулась. Луч солнца скользнул сквозь зашторенное окно и пробежался по ее бледному лицу, касаясь закрытых век, заставляя ее щуриться и недовольно прятать голову под одеяло. Рядом лежал Ник, обняв ее одной рукой, а другую закинув за голову.
Ей нравилось смотреть на него, когда он сам того не замечал. Или же делал вид, что не замечает. Хотя в этом случае, отдернула она себя, у него всегда появлялась самодовольная ухмылка, один уголок рта приподнимался, губы чуть раздвигаясь, обнажая белые зубы, и при этом он никогда не был эгоистом.
Но как бы то ни было, когда солнце вот так же, как сейчас, скользило косыми, еще холодными утренними лучами по его смуглому лицу, можно было вечно любоваться на выражение спокойствия и детской безмятежности на этом лице. Девушка лежала рядом, положил голову на подушку, чтобы лучше видеть его. То, как отбрасывают длинные тени ресницы, как черная прядь пересекает лоб, как иногда, когда ему снится что-то хорошее, он улыбается во сне. Еще она смотрела на его шрам, пересекавший косой линией шею и переходивший на плечо. Их было много, следов сражений, боли, словно нарисованные белым мелом, который никто и никогда не сможет стереть.
Элера лежала и думала о том, как приятно быть рядом с ним, чувствовать, что это что-то родное и близкое рядом, по-настоящему рядом. Лежит себе, безмятежно посапывая, сильное, надежное, дарящее ощущение безопасности и уюта.
К сожалению, посмотреть на него вот так удавалось не часто - Ник почти всегда вставал раньше нее. Он привык спать мало, и при этом всегда оставался бодрым. Насколько Элера его знала, Ник ненавидел сидеть без дела. Не удивительно, что он, к тому же, был еще и жаворонком.
Вот и сейчас, несмотря на усталость, он раскрыл глаза, едва свет коснулся его лица. Посмотрел на нее, чуть улыбаясь, потом склонился к Элере и поцеловал.
-Ну что, готова к свадьбе? - сказал он, уже не улыбаясь. Он говорил с привычной серьезностью в голосе, но без потаенной улыбки. Элера устало опустилась на подушки, хотя на самом деле только что проснулась.
-Не очень.
На самом деле это было не так. У нее было много лет, чтобы подготовиться к этому событию, хотя тогда она не верила, что это вообще произойдет. Улыбалась и надеялась, но не верила. А сейчас... Волнение, которые обычно испытывают невесты перед свадьбой, просто испарилось, да и было ли оно вообще? Смотря на Ника, Элера вдруг почувствовала в себе прежнюю уверенность, словно ухватилась за выступ в скале за долю секунды до падения в пропасть.
Она не стала что-то добавлять, не сказала больше ни слова, лишь улыбнулась Нику и вышла в гардеробную, закрыв за собой дверь.
Спустя пять часов она уже была в часовне, медленно ступая по постеленному ковру навстречу Нику. Сквозь цветные витражи светило солнце, и девушке казалось, что эти радужные пятна на сером камне - цветы, пробившиеся сквозь него из земли, проросшие и распустившиеся несмотря ни на какие преграды. Точно, как они с Ником.
И он смотрел на нее. Восторженно, удивленно, как будто не верил, что все это реальность, происходит на самом деле. Так смотрят на первую звезду в небе, на последний закат лета - словно на чудо, нечто невыразимо прекрасное, но недостижимое. Элере хотелось побежать к нему и кинуться на шею, словно она была ребенком, боявшимся отпустить ниточку воздушного змея. Надежда. Вот что чувствовала Элера, смотря на Ника сейчас. Высокого, красивого и добродушного, одетого в строгий костюм и улыбающегося ей, будто впервые, нерешительно. "Ты готова?" - говорил его взгляд. И она шагнула к нему.
Она шла одна. Не было девочки в снежно-белом платье, похожей на ангелочка, которая бы держала шлейф платья, не было близких, которые бы с любовью и счастьем в глазах смотрели на нее. Был лишь Ник, ожидавший ее у алтаря.
Элера так и не успела осознать, как произнесла все необходимые слова и клятвы. Просто в какой-то момент рука Ника крепко сжала ее руку, предлагая любовь и защиту. Он мягко, нежно улыбнулся ей. Их объявили мужем и женой, и Ник обнял ее, прижимая к себе. Рядом с ним счастливо улыбался Эдриан, и впервые его улыбка выглядела настоящей.
Они вернулись в дом ближе к ночи, когда над волнистой линией леса только начал восходить серебристый лик луны. Тени поползли по земле, заполняя темнотой поляну, поглощая и траву, и цветы, и маленький сад дома, оставляя на слабом свету только вершину крыши. В витражах окон отражалась лесная мгла, и только одно из них бросало блики на цветущий куст. Со стороны казалось, будто тень заполнила дом изнутри, как бывает в заброшенных зданиях, обрастающих со временем мхом и вьюном.
Сквозь наступающую темноту навстречу лунному свету шли Ник и Элера. Эдриан решил прогуляться, но, как видно, вернулся все же раньше их. Он распахнул двери дома и ступил на крыльцо, ожидая друзей возле одной из колонн. Когда Ник подошел ближе, он заметил, что друг взволнован. На его лицо наползла тень, подобно той, что накрыла поляну. Темные глаза его яростно поблескивали в темноте, а тревога смешалась с гневом так, что отличить их друг от друга было невозможно.
Элера также заметила перемену в Эдриане. Она встревоженно взглянула на Ника и сжала его руку. Вместе они приблизились к другу.
-Что случилось? - спросил Ник, хмурясь.
Эдриан кивнул в сторону двери.
-Сам посмотри, - бросил он, скрещивая руки на груди.
-Если я попрошу, подождешь меня здесь? - Ник вопросительно посмотрел на Элеру, хотя заранее знал ответ. Она упрямо поджала губы. Ник притворно тяжело вздохнул и вошел в дом. Элера последовала за ним.
Хотя Ник прекрасно видел в темноте, ему все же пришлось включить свет, чтобы Элера не споткнулась на ступеньках. Отчего-то он точно знал, что идти нужно на второй этаж, а уже спустя несколько шагов понял, почему. В коридоре царил удушающий омерзительный и тяжелый запах крови. И хотя видимых признаков таковой не наблюдалось, ошибиться было невозможно. Даже Элеру передернуло, когда она ступила с последней ступеньки на начищенный пол.
Ник медленно подошел к двери их с Элерой спальни, из которой шел этот запах. Дверь была приоткрыта, и по дуновению ветра Ник понял, что окно тоже распахнуто настежь. Свежий воздух, едва попадая в комнату, наполнялся тошнотворным запахом крови. Ее медный привкус буквально чувствовался на языке. Но то были пустяки. Гораздо хуже было то, что источало этот запах.
На кровати, на полу и в креслах у окна небрежно "разлеглись" бледные, почти бескровные тела прислуги. Кухарка полулежала, прислонившись спиной к мягкой обивке кресла; рот открыт и из него лениво вытекала какая-то вязкая черная субстанция, расползаясь по подбородку и горлу, плавно перетекая на грудь. Похожее вещество Ник уже видел в замке лорда Блэрра, ведь именно из нее состояли те монстры, с которыми пришлось сражаться Эрику и Себастьяну. Живот кухарки был распорот насквозь чем-то очень крупным и острым, как бритва, из разреза виднелись осколки ребер и почти вываливались сине-красные внутренности. Кровь залила все платье, ее брызги были даже на аккуратном чепчике и носках туфель.
Неподалеку от кухарки лежало тело горничной, распластанное на кровати. Руки и ноги раскинуты в стороны, отчего фигура девушки напоминала морскую звезду. Алый разрез от самой челюсти до груди был, по всей видимости, сделан тем же лезвием, что и на теле кухарки. Казалось, что горничную еще пожалели, поскольку никаких видимых повреждений, кроме этого пореза, у нее не было. Однако покрывало под ней было темно-алым, а глаза широко распахнуты от ужаса. И когда Ник осторожно дотронулся до ее руки, та просто распалась на кусочки, растекаясь по кровати багряным месивом и з плоти, крови и костей. Очевидно, своим касанием Ник разрушил заклинание, поддерживающее форму тела девушки. Воздух наполнился запахом разлагающегося тела.
Ник поморщился и склонился над третьим телом. Оно, в отличие от остальных, было искореженным множеством переломов. И каждый казался хуже предыдущего. Ник невольно закрыл глаза, не в силах смотреть на последствия жестокой и кровавой расправы. Некоторое время он молча стоял посреди комнаты, пытаясь успокоиться и совладать с той яростью, что бушевала внутри него. Но это было сравнимо с попытками удержать цунами за стеклянной оградой. И когда он открыл глаза и посмотрел на Элеру, которая стояла в дверях спальни.
На лице ее застыла гримаса ужаса. Она молча, не говоря ни слова, посмотрела ему в глаза. А потом у нее будто помутнело перед глазами, и она упала.
На болотах всегда было мало солнца. Его лучи едва-едва могли пробиться сквозь плотный навес склонивших кроны деревьев. Казалось, листва образовала купол, надежно защищавший болота от посягательств солнца или ветра. Но в этот вечер топь была залита алым светом, который окрашивал все вокруг в невероятные цвета и словно придавал свечение глади болот, затянутых тиной так плотно, будто кто-то завернул их в старинную выцветшую шаль. Огибая топь, в тени расположилась хрупкая ели, которая вот-вот должна была рухнуть в воду.
Под деревьями, среди колючих кустов и теней темнела фигура женщины. Она была высокой, худощавой, но эта худоба была вполне естественна и даже в чем-то привлекательна. Из-под длинной волнистой челки пристально смотрели темные, как ночь, миндалевидные глаза. Волосы, как и глаза, были темными и почти сливались с окружающей их мглой леса. Ее высокие скулы, тонкий маленький нос и "перевернутый" рот вынуждали ее прятать лицо от посторонних - излишнее внимание ей было ни к чему. Порой она задумывалась о том, чтобы "украсить" свое лицо парочкой шрамов, чтобы ее лицо не так бросалось в глаза. Оно, как ничто другое, выдавало ее происхождение. Оно стало ее проклятием.
Но, пожалуй, один человек бы с этим не согласился.
-Сандра! - радостно воскликнул смуглый светловолосый парень, неуклюже ступая по корягам сквозь заросли травы. Он был на добрый дюйм ниже женщины и на парочку лет ее младше, посторонние не дали бы ему и семнадцати, хотя на самом деле ему уже минуло двадцать. Но озорные голубые глаза и постоянно взъерошенная белобрысая шевелюра, да и улыбка, то и дело озарявшая его лицо, не позволяли думать о нем как о взрослом человеке. Что, к слову, почти не задевало парня. Он едва вошел в тот возраст, когда неокрепшее тело мальчишки начиняло приобретать взрослые очертания. А потому его худощавая жилистая фигура даже рядом с хрупким силуэтом его спутницы казалась немного несуразной, нелепой. Да и к тому же двигался паренек не очень уверенно, что, вероятно, объясняло отсутствие у него привычки бродить ночами по лесам. Чего нельзя было сказать о Сандре, которая в свои неполные двадцать три года вела себя как опытная воительница, двигаясь так же осторожно, как любой хищный зверь, подстерегающий добычу.
Она с сомнением и легкой насмешкой взглянула на парня. Но улыбка так и не появилась на ее бледном кукольном лице.
-Не шуми! - шикнула она на парня. - Ты испортишь все дело! Ты не представляешь, с каким трудом я выбралась из той таверны у тракта. Я не хочу туда возвращаться.
-Кто бы мог подумать, что нимфы в этих краях столь редкие гости, - пожал плечами парень.