Отпустило от всего. Остались позади заботы о себе, о близких, казалось ничего уже не могло потревожить. Тело совсем перестало слушаться. Каждое движение надо было делать с большим усилием, да и то, что делать - есть, пить. Усохшиее тело и не нуждалось уже ни в чем. Выход из забытья был, как возвращением в место, которому отдал много сил, но уже там и не помнил никто, что это сделал ты. Пружинка развернулась и двигать жизнь дальше было не чему. Оставалось ждать, пока сердце остановится и все уйдет навсегда. К этому все были готовы, кровать поставили в самую большую комнату и каждый мог подойти к маленькому, усохшему телу и молча посмотреть на еще живого. Рядом была только жена. Ее лицо было серым от внутренней жалости и большой усталости. Она понимала , что сейчас все кончится. Все торопились прийти и хоть на мгновенье прикоснуться к руке уходящего. Дыхание становилось все тише и тише... Но вот в комнату пришли последние из приехавших, это была семья сына. У них внучка только начала ходить и ее невозможно было удержать на месте. Ребенок подкидывал ножки и весело и беззаботно смеялась. На шум старик открыл глаза и облокотившись затылком на, подставленную женой, руку посмотрел туда, где раздавался детский смех, похожий на перезвон колокольчиков. На попытки утихомирить ее, она вырывалась из рук и смеялась громче, принимая за игру. Он и жена зачарованно смотрели на ребенка. Его губы зашевелись после долгого молчания, повернувшись к жене он сказал, - Смотри, смотри это же Юлька.
Жена смотрела и видела тоже самое, что видел он, свою молодость и начало жизни, и брыкающуюся и хохочующую дочь, с заплетающимися ножками, которая играя, перебегала из рук в руки.