Аннотация: ЛИТ-РА как бесконечный континуум учительниц лит-ры и рус-яза....
Абрамов!
Амбурцумян!
Антонов!
Беспалова!
Бондаренко!
Вебер!
Верховых!
Несмотря на четвёртый год нашего классного руководства Элеонора Петровна начинала каждый урок с обязательной переклички. Как пить дать, ей хватило бы краткого и поверхностного взгляда на класс, чтоб в считанные секунды определить, кто сегодня отсутствует... Однако ж - нет. То была процедура, с которой она начинала каждый урок за всю свою многолетнюю работу учительницей русского языка и лит-ры. (ага, именно лит-ры!) Поглаживала шершавую бумагу классного журнала указательным пальцем, спускаясь вниз по алфавитному списку. Удовлетворенно кивала головой, слушая разнобойные "я-здесь-присутствует"... Насколько старинной была эта привычка, трудно сказать. Перекличку Элеоноры Петровны, её коленкоровое мышиного цвета платье и тугой узел на затылке помнили ещё мои родители, помнили ещё со своих школьных лет... Родители наших родителей помнить её не могли, поскольку в большинстве своём это поколение было людьми сельскими. Что тем не менее не исключает того, что Элеонора Петровна уже существовала и в то время... Короче говоря, априорно можно утверждать, что она работает ровно столько, сколько существует наша школа... Школу же нашу основала Надежда Константиновна Крупская в 1927 году, приказав переоборудовать бывший женский монастырь под начальную трудовую школу для девочек. Время от времени в старших классах и даже учительской среде циркулировал слух, что, мол, где-то в пыльной глубине школьных архивов хранится пожелтевшая от времени, подгрызенная мышами фотка, на которой запечатлены Надежна Константиновна и Элеонора Петровна самолично. И выглядят они обе, как сёстры-близнецы...
Продолжаем список:
Гришанова!
Давыдов!
Домчук!
Ермолаева!
Это конечно нонсенс. Не обязательно то должна быть сама Элеонора Петровна. А может быть это - её мать или даже бабушка. Ведь известно, что у учителей бывают довольно длинные профессиональные династии.
Зябликов!
Забегайло!
Завгородняя!
Игнатьева!
Ишманганиев!
Внимание! Приближаемся к букве "К"!
Каменский-Костров!
Это не двойная фамилия. Это я и Сашка Костров. По некоторым причинам Элеонора Петровна сделала для нас исключение из правил и "перекликивает" нас вот таким самым образом.
- Отсутствуют! - радостно заложит нас староста Леночка Розенфельд.
Элеонора Петровна перелистает несколько журнальных страниц и задаст следующий, вполне логичный вопрос:
- А на химии они были?
- Были! - не менее радостно подтвердит нестройный хор голосов.
Я, кстати, и сейчас могу "навскидку" сказать, кому принадлежали эти голоса в хоре. Однако, за пришествием времени не буду...
- Доиграются! Зайчики мои!
Вот почему она называла нас "зайчиками", я сказать не могу. Да и не столь важно. Не столь важно, потому что далее случилось нечто...
Элеонора Петровна сошла с ума тихо и без всякой видимой причины. Сошла с ума как-то естественно, просто, без особого шума и прелюдии и одновременно неожиданно, как снег в мае, или морозы в сентябре. Как слепой дождь с безоблачного неба, как воробей в окно, или петух в полночь, как чашка или стакан, которые, как известно, иногда сами по себе прыгают со стола, когда ты отвернёшься...
Элеонора Петровна аккуратненько вырвала страничку из школьного журнала. Медленно порвала её на четыре части - вдоль и поперёк. Положила один из обрывков себе в рот и даже попыталась разжевать. Затем, казалось, рассудок на мгновенье возвратился к ней. Она выплюнула мокрый, посиневший от расплывшихся чернил комок бумаги и спохватилась пропавшей страницы. Истерично зашуршала страницами журнала. Не найдя нужного, захлопнула его.
Захлопнула классный журнал в последний раз...
И вновь начала перекличку. На этот раз на память:
Аксаков
Базаров
Бальмонт
Баратынский
Безухов
Белинский
Бестужев-Рюмин
Блок
Бунин
Волконский
Герцен
Гоголь
Горький
Гумилёв
Добролюбов
Достоевский
Смотрела куда-то сквозь притихший класс, поверх голов, аккуратных приборчиков на первых рядах и косматых непричёсанных лохм рядов задних. Смотрела вдаль, сквозь наглядный материал о правописании "ча-ща" и "жи-щи" на стене, сквозь саму толстую кирпичную стену бывшего женского монастыря... Туда, где в загадочной, невидимой для нас серебристой дымке сидели навытяжку, сидели подбоченясь, сидели нога на ногу великие классики, декабристы- критики, петечки и сонечки, анечки и митички русско-школьной лит-ры. Неслышимыми для нас голосами они в разнобой отвечали Элеоноре Петровне.
- Я!
- Здесь!
- Присутствует!
А она всё кивала головой. Кивала и кивала. Пока её не забрали.
Целую четверть у нас не было лит-ры и рус-яза. А потом пришла молодая и романтичная Маргарита Петровна. Мы её, конечно же, сразу полюбили. Особенно мальчишки. Она и сейчас у Лёшки моего "класснуха". Её Богу, с тех пор почти не изменилась!