Официально вы не найдёте её ни в одном даже самом полном справочнике организаций. И ни на одной карте не обозначено, где она находится. И тем не менее я жил там, хорошо знаю её обитателей и мне неодолимо хочется об этом рассказать.
ССЫЛКА
- Пип, пип, пип, пип, пип... пип! ПИП!
Если бы отца цензурно запикивать, это бы выглядело примерно так. Столько отборной матерщины я от него никогда не слышал. Мать, наверное, тоже. Она то плакала, то в отчаянье заламывала руки. И вовсе не потому, что её муженёк разошёлся не на шутку. За тридцать лет семейной жизни она всякое повидала. Причина более серьёзная - её единственного сына, то есть меня, отправляли на бессрочную службу за Полярный круг.
- Идиот! Своими руками..., - ревел отец и дальше снова, - Пип, пип, пип.
Если бы только меня одного посылали куда Макар телят не гонял. Весь выпускной курс академии ФСБ загоняли на Крайний Север. За что? Ну, подумаешь, слегка покатались на 'Гелентвагенах' по Москве. Колонна из двадцати 'Геликов' то по одному, то попарно, это не только круто, но и красиво, и совсем не преступление. Мы же, как хачи на свадьбах, не стреляли. Вон, мореманы в Питере на свой выпускной мошонку коню Медного всадника до блеска начищают и им ничего. Традиции этой, говорят, больше века. Ни царизм, ни советская власть, ни нынешняя ничего с этим поделать не могла. Каждый год в начале лета мошонка у коня сияет аж глазам больно. А нам вот не повезло. Проезд 'Геликов' выложили в интернет, показали в Новостях, затем последовало распоряжение с самого верха и весь выпуск академии, участвовавший в автопробеге, приказали отправить на службу за Полярный круг. Обидно. Вместо кремлевских коридоров, кабинетов Лубянки, столичной жизни с элитными ресторанами и модными красотками придётся теперь укреплять собой безопасность северных рубежей, проверять пломбы на ядерных складах да пить спирт с якутами. Своеобразный полярный колорит - водка там замерзает, а якуты, говорят, похмельем не страдают. Придётся самому проверять эту байку. И даже отец, сам генерал ФСБ, ничего не мог предпринять в сложившейся ситуации.
- Очень уж 'Сам' зол, - всякий раз повторял он, когда мать в очередной раз умоляла его сделать хоть что-то.
- У него же с детства лёгкие слабые, - стонала маманя, демонстративно капая себе корвалола, - Наш Славочка обязательно заболеет. Миша, он же у нас единственный! Твоя кровиночка.
Отец сердечным каплям предпочитал коньяк, к которому в этот вечер прикладывался неоднократно.
Самому бы выпить, так на душе погано, но даже озвучить отцу такое страшно. Прибьёт как Иван Грозный сына. Силушки батя немеряной, даром что генерал. Моя кость супротив его по тоньше, в мать. Так, что пусть наорётся. Всё равно что-нибудь придумает, мать его додавит. Президент президентом, но люди на местах тоже не пальцем деланые. На таких вся Россия держится. Принцип 'до бога высоко, до царя далеко' вечен.
Надежды на авось, да на папу надеждами, а я всю неделю пребывал в унынии. Не я один. Звонил однокурсникам. Тех тоже одолевала безнадёга. И у них беспросветно. Родаки каждого дай боже в каких чинах и тоже ничего не могли поделать. 'Сам' сильно осерчал, решил публичную порку устроить. Так что сотоварищи мои по учёбе отрывались напоследок по полной - кабаки, клубы, шлюхи, звали с собой. Я отнекивался, сказывался нездоровым. Ну, не признаваться же, что под домашним арестом. Отец приказал сидеть дома 'тише воды, ниже травы' и забрал при этом на больничный манер все мои брюки, включая тренировочные. А без порток, пусть даже и летом, в московские клубы мужиков не пускают. Слава богу, маманя-надсмотрщица мозг мне не клевала. Зато кормила на убой, предчувствуя длительную разлуку с чадом. А чадо в моем лице тосковало и послушно ело.
В четверг батя пришёл домой раньше обычного, всего лишь к десяти. Чистый четверг - день банный среди серьёзного чиновного люда. В такие дни отец обычно возвращался далеко за полночь. Мать ещё не ложилась и было слышно, как они с отцом что-то громко обсуждали на кухне. О чём могли говорить? Конечно же обо мне. В последнее время у них все разговоры обо мне. Слышать уже сил нет. Потому и не вышел к ним, оставаясь в своей комнате. А зря.
Утром за завтраком отец объявил:
- Всё, Славка, Север тебе отменяется. У тебя один день купить и подогнать под себя милицейскую, тьфу, полицейскую форму.
- Ментовскую? - кривлюсь я, - Да уж лучше на Север, к медведям.
- Ещё раз накосячишь, обязательно поедешь, - обещает отец, - Послезавтра отвезу тебя к месту предстоящей службы. И всё! - хлопает он ладонью по столу, да так, что звенят чашки, - Не ныть и не стонать. Я и так сделал для тебя всё, что мог. Будешь числиться участковым в одном из посёлков Подмосковья. Числиться! - вновь повысил голос он, - По штатам будешь проходить по нашему ведомству. Должность участкового лишь для прикрытия. Приглядывать будешь за особым объектом. И не кисни, там будет хорошо - природа, речка, лес, работа на воздухе, с людьми. Всё лучше, чем в управлении штаны протирать.
- Что за объект? - бурчу я.
- Городок или посёлок в пределах сто первого километра .
- А мы к тебе приезжать будем, - вставляет мама, - Или ты к нам. Часа два, и дома.
- Сто первый километр? - глаза мои невольно расширяются. Я прямо чувствую это, - Неблагонадёжные? А разве такие есть сейчас?
- Такие есть всегда, - улыбается отец, видя, что я перестал ершиться, - Но это не тюрьма с врагами народа. Люди там на свободном поселении. Интересные, мне намекнули, среди них субъекты попадаются. Скучно не будет.
Пораскинув мозгами, соглашаюсь с вариантом отца. Городок в Подмосковье, конечно не столица, зато не за тысячи километров самолётом, затем вертолётом и дальше оленями в какую-нибудь военную часть, где десять баб на сто мужиков. А что до полицейских погон, так батя пообещал, что и ФСБэшные корочки у меня тоже останутся. Так даже интереснее, работа под прикрытием.
Если бы не отец, собраться бы я не успел. Одно дело покидать личные вещи в чемодан, но ведь надо получить удостоверение, направление, оружие, форму, наконец. Обычному человеку неделя на всё про всё, только не генералу. Мужчины с широкими лампасами в очередях стоять не умеют. Для них любые двери открываются и даже заболевший некстати коптёрщик прибегает из дома, чтобы выдать мне форму. Затем сборы уже дома с участием мамани, которые затягиваются далеко за полночь.
И утром подъём по будильнику в восемь. Что за отцова блажь отправлять меня к месту службы в субботу? Новую жизнь принято начинать с понедельника: бросать курить, соблюдать диету, бегать трусцой. А уж на новую работу сам бог велел идти с понедельника. Ну почему суббота? Можно было ещё пару дней дома побыть.
- Свято место пусто не бывает, займут. Мне обещали придержать его до субботы, - не мне, матери объяснил он.
О как! Знать популярное местечко, а я и не слышал о таком. Даже самому любопытно стало.
Оказалось, что мама тоже собралась с нами:
- Я должна своими глазами видеть, где будет жить мой сын, - тоном, не терпящим возражений, завила она.
Когда она так говорила, с ней даже отец опасался спорить, несмотря на свои генеральские погоны. Поехали вместе.
Даже из Черёмушек на трассу М4 выбирались больше часа. Пробки. Июль, суббота, все, кто не смог выехать из города в пятницу, сейчас спешили на дачи. После МКАДа пошли ходче. И так ещё минут сорок. Как-то я прозевал на каком километре, отец свернул на второстепенную дорогу и въехал в лес. Минут пять, не больше, путешествия среди елок, затем выбираемся на открытое пространство. Справа-слева от дороги метров на триста раскинулись вполне возделанные поля. Как-то необычно видеть такие в Подмосковье. Прежние сельхозпредприятия давным-давно разорились, возвращаясь из социализма в капитализм, земли их попилены на дачные участки или на корню распроданы нуворишам. А местный колхоз, глядя на подрастающую кукурузу, похоже ещё жив.
По обе стороны от дороги парадным расчетом высторились молодые берёзки.
- Вот куда за грибами стоит съездить, - со знанием дела говорит отец.
Можно подумать, что грибник. Ни разу не помню, чтобы он хоть один подберёзовик или сыроежку домой принёс, всё больше мать с рынка.
Чувствовалось, что она немного нервничает, всю дорогу молчала. На неё это совсем непохоже. Обычно в совместных поездках она донимала отца разговорами.
- Фет? - уточняю у неё я.
Мне всё равно, кто написал эти строки, говорю просто так, чтобы разговор поддержать.
- Визбор, - с укоризной поправляет мама словно я, воспитанник 21 века обязан знать бардов конца зрелого социализма.
- А мне нравится, - бодро восклицает отец, - Природа привычная, не голый Север и до дома рукой подать. В таких местах и дача не нужна. Будем вот к Славке на выходные приезжать. А, мать? Смотри берёзки здесь какие. На обратном пути надо будет веников для бани наломать.
- Наломаешь, - ткнув мужа в бок, с угрозой произносит маманя.
Отец замолкает. А мне смешно. Никогда не женюсь на генеральше.
Поля и дорога впереди пересекались лесопосадкой, один конец которой упирался в реку, другой - в лесной массив. В центре её, прямо на дороге располагался пост ДПС. В этом месте? На второстепенной дороге? И тем не менее шлагбаум и три большие буквы 'ДПС' на одноэтажном здании свидетельствовали об этом. Если это обычный пост ГИБДД, то поглядеть бы на того умника, что решил узаконить его здесь. Ну, а если принять во внимание намёки отца, то его нахождение здесь логично, хотя охрану должны были нести военные.
Подъезжаем ближе. Проезд через пост наполовину загораживала грузовая Газель. Один из гаишников тщательно досматривал её. Худенький смуглолицый водитель Газели терпеливо ожидал, пока закончится проверка. Необычно. Как правило, хачики откупаются и катят по зелёной. Другой Гаишник, почему-то с Айпадом (!) в руке, приказывает отцу остановиться. А вот это совсем чудно. На папаниной машине такие номера, что даже гаишные 'полканы' не рискуют тормозить его, а эти совсем страх потеряли, палочкой в нашу сторону машут. Удивительно, что отца это нисколько не коробит, без чертыханий и нервоза он останавливается. Гаишник подходит к машине, дожидается пока опустится стекло со стороны водителя, затем отдает честь, представляясь:
- Старший лейтенант Свиридов. Интересуюсь целью вашего визита.
Отец послушно, словно перед ним сейчас не простой лейтенант, а по меньшей мере главнокомандующий, сообщает:
- Везём нового участкового к месту прохождения службы.
- А, - улыбается гаишник и заглядывает в салон, где отыскивает глазами меня. Затем он смотрит в свой Айпад потом опять на меня, словно сличает по фотографии. Продолжаю удивляться. С каких это пор гаишники на дежурство стали выходить с подобными гаджетами. На службе такие им не положены. А с личным, даже при хорошем калыме только идиоты ходят. И тем не менее. Лейтенант водит по нему пальцем, затем одобрительно кивает:
- Проезжайте. Это хорошо, что в посёлке новый участковый будет, а то Кузьмич, похоже не выкарабкается.
- А что с ним? - беспокоится мама, - Ранен?
- Господь с вами, - гаишник кажется чересчур улыбчивым, - Какое ранение? Откуда? Тихо здесь. Участковому сердце прихватило. В этот раз серьёзно, если в районную больницу отвезли.
Сзади нетерпеливо засигналили. Все мы невольно оборачиваемся. За нами бампер в бампер стоял затонированный черный джип с мигалкой на крыше. Я и не заметил, как он подъехал. За ним ещё один, чуть меньше и скромнее, как и положено сопровождающим в свите. У отца тоже мигалка имеется, но перед поездкой он её снял. А этот сзади нарочно выпячивает символы власти - мигалку, пропуск куда только можно и требовательный кряк спецсигнала.
Джип явно желает поскорее проскочить пост, но проезд загораживают Газель, которую продолжают досматривать, и наша машина.
- Это что ещё за гусь? - вслух удивляется гаишник, справляется по своему планшету и просит отца, - Погодите-ка, не уезжайте.
Из нетерпеливого джипа ему что-то кричат, явно недружелюбное.
- Даже так? - вновь удивляется лейтенант, кривится нехорошей улыбочкой и не спеша направляется к джипу.
Видя такое дело, из кузова Газели спрыгивает второй гаишник и поправляя автомат, идёт на помощь коллеге. Старлей первым подходит к джипу, делает под козырёк. Из открытого окна на него кричат, затем задняя дверь распахивается и оттуда выбирается рыхлый тип в дорогом костюме, Аника-воин, вместо меча-щита размахивая депутатской корочкой и тут же получает смачную оплеуху от лейтенанта. Мгновенно наступает тишина. Депутат покрывается пятнами, замирает. Ну, чисто жучок перед опасностью, типа умер. Водитель, видя такое, благоразумно остается на месте. Из соседнего автомобиля уже повылезали прихлебатели мордатого, но моментально охолонулись, увидев направленный на них автомат второго гаишника. А после того, как тот снял оружие с предохранителя и угрожающе загнал патрон в патронник, клевреты поспешно забрались обратно в машину. Нам не слышно, что старший лейтенант сказал слуге народа, зато видно, куда он тому приказывает вернуться. Жест красноречивый - назад. В душе аплодирую отмороженному гаишнику. Джипы один за другим разворачиваются и поспешно уезжают назад.
Лейтенант преспокойно возвращается к нашей машине. Второй гаишник опять лезет в кузов Газели.
- Не слишком? - спрашивает подошедшего лейтенанта отец.
- Ну кто-то должен, - опять улыбается тот и делает под козырёк, - Добро пожаловать в Обитель. Можете проезжать.
- В какую Обитель? - высовываюсь я из окна.
- В Обитель Неудачников, - хмыкает старлей.
ВВЕДЕНИЕ В ЦАРЁВО
Мы отъезжаем от поста дорожной службы.
- Капец летёхе, - произношу я, оглядываясь назад, - Депутат скорее галстук свой съест, чем оставит такое оскорбление безнаказанным. От кого? От гаишника, о которых они ноги привыкли вытирать?
- Обломается, - не соглашается со мной отец, - Много ль ты видел гаишников на сельских дорогах с Айпадами в руках? Я только позавчера ночью согласовал твоё назначение, а уже сегодня у него все данные на тебя с фотографией. А? Думаешь, он скуки ради зарвавшееся хамло по роже съездил? У него приказ пропускать только по спискам. Знает, подлец, что за это ему ничего не будет.
- А почему он сказал про Обитель? - любопытствую я, слегка расстроенный откровенно сельским видом.
Дома, соглашаясь на должность участкового, я как-то упустил из виду, что теперь прости-прощай столичная жизнь с кино и ресторанами, с девчонками в капроне и на каблуках. Придётся привыкать к сельскому быту с его ранним отбоем и подъёмом ни свет, ни заря, в двум-трём телеканалом 'со снегом' и местным крепкозадым красоткам в резиновых сапогах.
- Здесь приход или секта? - обеспокоенно спрашивает уже мать.
Отец морщится:
- Какая секта? Обычный посёлок, административная единица. Даже не знаю, имеется ли церковь. О том, что здесь какая-то Обитель не говорили. Если б было что-нибудь этакое, обязательно бы предупредили, верняк. Разок назвали это место Обителью Неудачников, подумал это так, для красного словца. Типа провинившихся туда ссылают, вроде нашего Славки.
- И ты сына нашего сюда приткнул? К неудачникам? - набросилась на него с кулаками мать.
- Что ты! Что ты! - отмахиваясь от неё поспешил оправдаться отец, - Это только название. Больше тебе скажу - место службы здесь не для всех. Блатное чересчур. Абы кого не берут, для меня сделали одолжение. Так, что никаких сект здесь нет. Это точно.
Ну, да, в открывшейся перед нами панораме посёлка никаких мрачных монастырских стен, башен со звонницами. Две пятиэтажные хрущёвки улучшенной планировки, с пяток двухэтажных домов, на несколько семей каждый с огородиками под окнами. Большое здание посередине посёлка напоминало районный Дворец Культуры, довольно шикарный для небольшого населённого пункта. Чуть в стороне школа, пара административных зданий и россыпь одноэтажных домиков с садами и огородами, спускающимися к реке.
Не впечатляет. Помнится, отец говорил о городке за сто первым километром. А тут облагороженная деревня с водокачкой, возвышающейся над округой.
- И это город? - невольно вырывается у меня.
- Ну, ПГТ, - немного тушуется отец. Похоже он сам не ожидал такого.
- ПГТ? - переспрашивает мама, - Что это ещё такое?
- Поселок Городского Типа, - поясняет отец.
- ПГТ - это, конечно, не деревня, - бурчу я, не в силах признать, что всё-таки неправ.
В самых своих страшных фантазиях я предполагал увидеть здесь унылые тюремные здания, за забором с колючей проволокой, несколько тёмных от времени избушек, полуразрушенную церковь и почему-то погост с воронами на покосившихся крестах. Ан нет, всё вокруг красочно, цветуще, глаз радует.
На въезде в посёлок дорожный знак с обозначением населённого пункта. Мы как раз проезжали мимо него. На нём белыми буквами на синем фоне отпечатано 'ЦАРЁВО', снизу жёлтой масляной краской от руки приписано 'Санта-Барбара'.
- Однако, - хмыкаю я, - Это край богатеев или здесь все друг другу родственники?
Родители молчат, хотя мама могла бы отпустить какую-нибудь реплику. Знаю точно, сериал 'Санта-Барбара' она просмотрела от начала до конца.
Асфальтированная дорога приводит нас в самый центр поселка, к зданию ДК, возле которого отец припарковался. Это сильно сказано. На площадке у входа вообще ни одной машины, хочешь свою по прямой ставь, хочешь вдоль, а хочешь вообще в центре брось.
'Дворец культуры и творчества' было на вывеске справа от входной двери.
- Судя по тому, что это здание больше всех остальных в округе, культура, видимо, здесь - мощь! - замечаю я.
- Не ёрничай, - одёргивает меня отец, - На улице, пока ехали пьяных видел?
- Нет, - вынужден признать я.
- То-то. Это тоже культура.
Кстати, администрация посёлка располагалась тут же, сбоку, слева от парадного, свой вход. Несмотря на субботу, там работали, более того, в кабинете заместителя главы администрации нас ждали. 'Матвеев Г.А.' - прочитал я на табличке его кабинета.
С первого взгляда Матвеев мне понравился: лет сорока, чуть выше меня, спортивного телосложения, в хорошем костюме и с короткой стрижкой, выдающей в нём бывшего военного.
- Геннадий Александрович, - первым представляется он, протягивая руку для рукопожатия.
Отец просто поздоровался. Я в свою очередь тоже назвал себя:
- Бирюков Вячеслав ... Михайлович.
- Давай сразу расставим точки над 'i', - предлагает замглавы, - Кое-что тебе у нас покажется необычным. Тут привыкнуть надо. Люди у нас особые, в большинстве своем талантливые, даже очень. Кое-какие поступки или что-то в манере их поведения поначалу покажутся тебе странными.
- У каждого свои тараканы в голове, - замечаю я, стараясь выглядеть умудрённым жизнью.
- Не без этого, - подтверждает Матвеев, - Гениям многое прощается. Ты в курсе, что Эйнштейн ходил без носков и Шиллер мог творить лишь когда на его столе, лежали гнилые яблоки?
Удивлённо мотаю головой, а Матвеев продолжает:
- Обычные мерки к гениям не подходят. Так, что не спеши с выводами. Если что, не стесняйся, спрашивай.
- Село с гениями? - хмыкаю я недоверчиво.
- Село это там, где стоит церковь со звонницей. У нас церкви нет. Большинство наших - безбожники. Для остальных соорудили часовню. Хочешь дома молись, хочешь туда ходи.
- И что, здесь на самом деле учёные живут? - уточняю я.
- Что ты имеешь в виду, должность, запись в трудовой или состояние души, потребность творить?
- Наверное последнее.
- Тогда здесь они.
Слегка тушуюсь:
- Никогда не слышал об этом месте. И какое-то странное название Посёлка - 'Царёво'. Название дореволюционное, а домики современные. Не ладится как-то.
- Названию лет двадцать не больше. Раньше это Ильинка была, самая что ни на есть Зажопинка среднерусской стороны. Так наши шутники её в 'Царёво' переименовали.
- Официально? - удивлённо поднимает бровь отец.
- Конечно, по всем правилам, с общим собранием, подачей заявки, до республиканских властей дошли. Когда они чего захотят, добиваются.
- А почему 'Царёво'? - мне здесь всё любопытно.
- Разные я слышал интерпретации, и ты услышишь. Какая понравится, такую и примешь.
Почудилось или нет, но Матвееву кажется не хотелось распространяться на эту тему.
- А Обитель Неудачников? - не отставал я.
- Есть и такое название этому месту. Мне оно не очень нравится, хотя суть верна - в основном живут здесь таланты, которым в жизни не повезло.
- Инвалиды?
- Зачем же так? Вполне здоровые, руки-ноги на месте, да и голова тоже. Их невезение в том, что слава их стороной обошла. Чуть-чуть им не хватило до известности и признания.
Видимо лицо мое скисло враз, потому замглавы спешит пояснить:
- Не стоит неудачников отождествлять с никчёмными людьми. Я своих подопечных ни на каких других, даже трижды золотых, не променяю. Неудачник - чаще всего тот, кому совесть не позволяет карабкаться к вершинам успеха по чужим головам.
- Интересная трактовка, - роняет отец.
Матвеева это нисколько не сбивает:
- И поверьте, к большинству наших жителей это относится в полной мере. Порядочность не подталкивает вверх, скорее наоборот, если оценивать по уровню благосостояния. Наши гении, они как дети, а детей нужно защищать. Вот ты и будешь Вячеслав Михайлович, в силу своей должности защищать их от хамства и других неприятностей нашего бытия. Короче, за тобой порядок на вверенной тебе территории.
- А сколько здесь жителей? - интересуюсь.
- Чуть меньше тысячи. Уголовников и шпаны нет, справишься. Только не вздумай пить с местными. Каждый захочет выпить с участковым, поверь. Мы в России, у нас застольное знакомство почти что братание. Вечером посидел за столом с человеком, а утром смело обращайся к нему с просьбой как к старому знакомому. Не поддавайся. Прошлый раз, когда наш Кузьмич приболел, прислали нам одного, выпускника артиллерийского училища. Здоровенный малый, о лоб молочных поросят убивать можно. Так он за полгода спился вчистую. Не нарочно, с людьми хотел сблизиться, своим стать.
- Понял, - киваю.
- Пока жить будешь у Ольги Семёновны, улица Мичурина, дом четыре. Поезжайте сразу, обустраивайтесь, она вас ждёт.
- Чего там? - недоумеваю, - Я рассчитывал на отдельное жильё, по крайней мере на комнату в общежитии.
- Готовить себе тоже сам будешь? - ухмыляется Матвеев, - Столовая у нас, слава богу, имеется. А по утрам и вечерам? Яичницей да пельменями спасаться? Надолго ль хватит? Если не хочешь к сорока годам лечить язву, не возражай.
Молчу. Не начинать же в самом деле службу с приверед? Ладно, пусть будет так. Там дальше разберёмся. Замглавы принимает моё молчание за безоговорочное согласие.
- То-то, - удовлетворённо говорит он, - Семёновна и приготовит, и, если надо, подстирает. Пока жены нет, молодому человеку всегда с бытом проблема.
Отец улыбается словам Матвеева. Похоже, ему это нравится.
- Да, - продолжает инструктировать Геннадий Александрович, - Хоть ты официально и числишься за МВД, фактически подчиняться будешь только мне. Наш глава поселкового совета в дела особо не лезет. Проявляй уважение к нему, но ни во что не посвящай, отчитывайся только мне.
- Так точно.
- И ещё, - продолжает наставлять Матвеев, теперь уже в качестве начальника, - В костюме не ходи, из-за него в тебе за километр фобоса видно. Ходи в форме. Так народу понятней. Считай это своего рода маскировкой. Ну, сейчас иди устраивайся, а вечером приходи сюда в ДК. Сегодня праздник будет. Народу представлю тебя и за порядком заодно приглядишь.
- А что за праздник? - спрашиваю.
- Провожаем выпускников на учёбу. Традиция такая.
- Любопытно, - роняет отец.
- Можете остаться, будет интересно, - приглашает его Матвеев, - Кстати, чуть не забыл, Ромуальдовну не трогай.
- Кого? - само собой не понимаю я.
- Самогонщицу нашу, Щекочиху. Она, так сказать, наш колорит. Самогон её высшей пробы, любим нашими гостями. Не трогай её. Пока всё, а там дальше по ходу разберёшься.
Пожав руки, расстаёмся. Мы с отцом и мамой едем устраиваться.
Ольга Семёновна, к которой я был приписан на постой, жила в начале улицы в своём доме с прилегающим к нему садом. Мило и пасторально. Самое главное, что и моя будущая комната, и сама хозяйка понравились маме. Она всегда отмечала людей с интеллигентными лицами и обязательно опрятных. Ольга Семёновна комплекцией в маму, тоже полновата. На вид ей около шестидесяти, если я правильно определяю женский возраст. Сбивали с толку вишнёвого цвета волосы, коротко стриженные на модный лад и фирменный спортивный костюм на ней. Маманя тоже по дому в 'Адидасе' ходит.
Самые мои большие страхи типа - туалета на улице и общественной бани по субботам не оправдались. У хозяйки имелась ванная комната с евроремонтом и отдельной душевой кабиной. Ничего ж себе домик в деревне! Туалет тоже имелся в доме, отделанная кафелем чистенькая комнатка. Причём всё сияло идеальной чистотой, как в рекламе чистящих средств. Моя комната, хоть и небольшая, зато с высокой кроватью и самой настоящей периной. Сойдёт на первое время. Всё, остаюсь!
Родители уехали, нагруженные подарками с огорода хлебосольной хозяйки. По отцу не видно, зато мать, кажется осталась довольной. Это хорошо. Значит не будет донимать отца, что сослал сына за сто первый километр, в глушь, неизвестно к кому. Мы с хозяйкой проводили их. Как только машина отца скрылась с глаз, Ольга Семёновна позвала меня в дом:
- Пошли пообедаем.
Вежливо отказываюсь, мол ещё не голоден, а хозяйка и слышать не хочет:
- Зря что ли готовила? Как только Матвеев предупредил, что у меня в квартирантах будет новый участковый, я и давай стараться.
Произношу на мой взгляд дежурную фразу:
- Я рассчитывал на отдельное жильё. Мне как-то неловко стеснять вас.
- Оставь, - отмахивается Ольга Семёновна, выставляя тарелки на стол, - Знаешь самую страшную болезнь старости?
Отрицательно мотаю головой.
- Одиночество, - произносит она, - Человек - существо социальное. Ему общение требуется.
И тут я подвергаюсь тщательному допросу с её стороны. Семёновну интересовало буквально всё - храплю ли я по ночам, жаворонок я или сова, что предпочитаю - блинчики или пирожки, какие продукты на дух не переношу, состав семьи до четвёртого колена, есть ли девушка, был ли я в Воронеже, сколько водки в состоянии выпить зараз и многое другое. Послать хозяйку с её вопросами подальше верх бестактности и недальновидности - жить то дальше вместе. К тому же допрос скрашивался сытным и вкусным обедом. К слову сказать, Ольга Семёновна готовить умела. Куда до её стряпни столовой нашей академии и близлежащих кафешек тоже. Незатейливо, но так вкусно. За такое умение можно и потерпеть её излишнее любопытство.
Вообще Семёновна оказалась полезной тоже. От неё я узнал, что где находится в посёлке, кое-что о местной иерархии. Главу администрации за главного в народе не принимали. Правил здесь в статусе серого кардинала Матвеев, тот самый, что инструктировал меня. Она же рассказала, что в посёлке имеется фельдшерский пункт, считай больница, пояснила она, школа, детский садик, несколько магазинчиков и конечно же Дворец Культуры.
- А почему он такой здоровенный, как в большом городе? - поинтересовался я.
Ответ был прост и естественен:
- Так творческого люда хоть отбавляй, вот и построили побольше, чтоб на всех хватило.
Действительно, как это самому в голову не пришло?
После обеда, вместо того, чтобы, подремать по совету хозяйки, дабы жирок завязался, надел форму и прошёлся по посёлку. Видел и школу с замечательным стадионом, и детский садик, заглянул и в фельдшерский пункт - одноэтажное строение.
Надо отметить, все встречные здоровались со мной. Думаю, не из-за формы на мне, просто народ здесь вежливый. По крайней мере, ни одной неприятной гримасы при появлении человека в форме полиции я не заметил. Хотя, надо сказать, чувствовал я себя не в своей тарелке. В академии нас учили не выделяться, сливаться с окружающими, а тут я вот он весь красавчик при регалиях, за версту видно. К тому же к форме я ещё не привык. Надо было хотя бы дома её поносить. Мне казалось, что она то там прихватывает, то здесь тянет, а сзади вообще висит, приходилось постоянно поправляться. Это раздражало. Как её носят миллионы полицейских? И вообще, она точно мне шла как корове седло.
Местный пункт правопорядка располагался прямо в центре посёлка, за Дворцом Культуры. Это был небольшой домик на две комнаты. По-царски, если судить по городским меркам. В городе выделят участковым комнату где-нибудь на первом этаже, сиди и радуйся. А тут целый домик. Хочешь живи в нём, хочешь девок води. Кстати, диван здесь имелся. А ещё от прежнего участкового целый угол пустых бутылок остался. Возможно конфискант, методично уничтоженный. А ещё кардинал-Матвеев предупреждал, чтоб не пить. Выходит, можно, только тихо и под кроватью.
В чуланчике, среди какого-то хлама, видимо бывших вещдоков, нашёл мешок, сложил туда бутылки Кузьмича (прежнего участкового), поставил на выход. За три дома отсюда видел контейнер для мусора. Будем надеяться, своего хрустального наследства Кузьмич не хватится.
Затем я набрал ведро воды, взял швабру и вымыл полы. В принципе надо было бы предварительно отловить какого-нибудь забулдыгу и заставить его сделать это за меня. Так принято на всех оперпунктах нашей необъятной России. Но, во-первых, где его сейчас возьмёшь, этого самого забулдыгу. Во-вторых, и самому помыть полы было не в лом. Два года в казарме и папа-генерал, не терпящий прислуги дома.
- Сынок, всё в жизни пригодится, - любимое выражение его, - От тюрьмы, да от сумы не зарекайся. В нашей службе они сплошь и рядом ходят.
Помним, помним, он мне этим выражением всю 'кукушку' проел.
Наведя порядок в доме, выхожу во двор. Сразу ощутил прелести сельской жизни - руку протяни, растут вишня и яблоня. Вишня созрела, я немного полакомился ею, а вот яблокам для спелости ещё рано, видимо осенний сорт. За домом среди высокой травы две грядки, одна с луком, другая с огурцами. Чьи они и для какой цели разбиты догадаться не трудно.
А вот очередной сюрприз от прежнего участкового прямо-таки порадовал. В сарае я обнаружил мотоцикл УРАЛ с коляской с надписью 'милиция'. Всю жизнь родители были против мотоцикла в семье, а тут вот он, по штату положен. Я протёр внезапно свалившееся на меня богатство, завёл и даже прокатился на нём.
Возле одного из дворов, где у ворот застыл трактор без мотора, меня остановили.
- Не слышишь, троит? - перекрикивая треск мотора, спросил меня мужик в замызганном комбинезоне, - Ты наш новый участковый? Заезжай во двор, посмотрю.
Пока он выкручивал и проверял свечи, я огляделся. Во дворе стояли две крутые иномарки. Ещё одна висела на подъёмнике со снятой коробкой.
- Вы автослесарь? - догадываюсь я.
- Слесарь гайки крутит, - бурчит тот, - а мастер находит возможность починить. Я - автомастер.
- Извините, не хотел обидеть.
- И не обидел. Забирай аппарат, - он возвращает мне мотоцикл, - Отличная машинка, век ездить будет.
- Сколько должен? - по привычке спрашиваю я.
- А вот щас обидеть норовишь. Милиция она чья? Народная. Значит и народ должен помогать ей. Случись чего, не стесняйся, заезжай. У нас не принято друг другу отказывать.
Сказать, что удивил, этого мало.
СЕЛЬСКИЙ ПРАЗДНИК
Вечером, на празднике выпускников прошло моё официальное представление жителям Царёва. Зал человек на четыреста, мест свободных нет. Люди ещё в проходах стоят. Мне показалось или среди зрителей я разглядел несколько столичных кутюрье знакомых по телевизору. Что они здесь делают? То-то на площади перед ДК сейчас полно крутых иномарок. Я ещё подумал, неужели это всё местных? Какой же тогда у них доход, если могут позволить себе дорогие автомобили? Оказывается, это машины гостей.
Матвеев вывел меня на сцену, показал народу. Из вопросов ко мне только 'Сколько лет новому участковому?' и 'Женат ли?' Даже не полюбопытствовали откуда я и где учился. Хотя именно к ним я готовился. Думал честно признаться, что из столицы. Всё равно прознали бы. А на вопрос об учёбе была заготовлена легенда о школе милиции. Ну, не говорить же им, что окончил академию госбезопасности. Только заикнись об этом, посыпятся вопросы: 'А что ты здесь делаешь?' А вместо этого народ интересовал лишь мой возраст и семейное положение. Одним словом - деревня.
Как только я убрался со сцены и сразу начался праздник. В официальной части выступил директор школы, который нашёл тёплые слова для каждого выпускника, рассказал, кто куда собрался поступать. Не будь я в общественном месте, обязательно присвистнул бы от удивления. Парочка вчерашних школьников собралась в МГУ, двое других в Плешку, один в МИФИ, двое в литературный институт, одна в Гнесинку, кто-то решил попробовать себя в Щуке. Мне это мерещится? Выпускники сельской школы вполне серьёзно собрались штурмовать элитные вузы страны? Я на Рублевке или все-таки в Царёво? Что это за Обитель Невезучих, если её дети замахиваются на подобное? Но местных, похоже, выбор школьных выпускников нисколько не смущал. Они аплодисментами поддерживали каждое решение.
После официальной части, началась самодеятельность, да на таком уровне, что невольно закралась мысль, если местных исполнителей выпустить на сцену Кремлёвского Дворца, их запросто приняли бы за профессионалов. Тут были и хор (слава богу без исполнения казачьего фольклора), и просто певцы обоих полов, достойные проекта 'Голос'. А коллектив эстрадного танца зажёг так, что самому захотелось подвигаться. Понравились конферансье, парень моего возраста, что играл на клавишных в ВИА и рыжекрашеная девица. Девицу я кажется уже видел здесь. Точно, она работает продавщицей в продуктовом. Язычок у неё как бритва. Ау, 'Авторадио'! Вот кто был бы не лишним на церемонии 'Золотого Граммофона'.
А дальше было нечто, то, что я никак не ожидал увидеть. Дальше был показ мод! Я нисколечко не сочиняю. Это было шоу. Одно дело видеть подобное на телеэкране, другое - лицезреть воочию. Особенно, если ты совсем близко, на сцене, но за кулисами. Стук каблучков, шелест материи, запах духов и девчонки, не ретушированные телехитростями. Сначала продефилировали будущие абитуриентки. Оказывается, их платья к празднику были сшиты местными мастерицами. Это объявила ведущая показа миниатюрная женщина за пятьдесят в зеленом брючном костюме. Она сменила прежних конферансье. В течение всего шоу она представляла каждую модель, обращая внимание зрителей на особенность того или иного наряда. Вслед за выпускницами на сцену стали выходить высоченные, длинноногие модели. Откуда их столько здесь? Неужто тоже местные? Перспектива жить в одном посёлке с такими дивами поначалу воодушевила меня, затем я сообразил, что это профессиональные манекенщицы. Не исключено, что столичные кутюрье привезли их с собой. Выходит, ради этого показа, они и прикатили в Царёво? Точно. Потому, что после выхода на поклон ведущей и, как оказалось, главного модельера коллекции Нины Кодовахиной (никогда не слышал подобной фамилии), столичные метры от кутюр потянулись на выход.
Подумав, выхожу за ними следом. Мало ли чего. По устоявшейся традиции, деревенские никогда не жаловали городских. Не хватало мне ещё эксцессов в первый день. Но, похоже, я дул на воду. Особо 'поддатых' на празднике я не заметил, а значит и проблем быть не должно. Сглазил. Стоило гостям разъехаться, а празднику закончится, на площади перед ДК появилась троица хорошенько поддатых парней. Они двигались навстречу расходящимся из Дворца Культуры зрителям.
- Юлька! - заорал один из них.
Его товарищи попытались остановить дружка, но это им не удалось. Парень был высок и крепок. Худощавых собутыльников он просто стряхнул с себя как назойливых мух.
- Юлька! - вновь проревел он и двинулся дальше.
Народ расступался перед ним, словно перед ледоколом. В этот момент на ступеньках появились выпускницы в нарядных платьях. Одна из девчонок, скривив личико, отступила назад.
- Юлька, не уезжай! Не уезжай! Я люблю тебя. Я не могу без тебя.
Ах, как трогательно, Царёвские Ромео и ДжЮЛЬетта.
Ромео взбегает по ступенькам, хватает предмет своих воздыханий за локоть. Той это явно не нравится, и она пытается освободить руку. Парень силен и это ей не удается.
- Юлька! - просит пьяный, - Не уезжай!
Невольно ловлю на себе взгляды окружающих и меня осеняет, что пора вмешаться. Как никак я уже у них власть, если не бог, то царь, опора и надёжа.
- Ты что-то имеешь против? - пьяные глаза парня наливаются злобой, - Ты что-то имеешь к моей Юльке?
- Здрасьте, лошадь, я - Будённый.
Лепетать и оправдываться в такой ситуации последнее дело. Тем более, что я при исполнении. Парень крепок, спортивен, выше меня на пол головы. Если не повезёт, то местный погост обзаведётся новым надгробием с надписью: 'Погиб при исполнении...'
И тем не менее делаю шаг вперёд.
- Остынь, парень!
- Я? - рычит он, спускается на пару ступенек и с ходу бьёт свингом справа.
Не совсем умело, зато достаточно быстро. Успеваю шагнуть влево и бью его в почку. Даже пьяному такое больно. Затем удар уже ногой в сгиб колена. Бузотер заваливается. Возможно это не спортивно и выглядит не эстетично, зато действенно и эффективно. Когда в шестнадцать лет хулиганы хорошенько мне начистили физиономию, отец отвел меня заниматься рукопашным боем. Но не в обычную секцию бокса или карате. Там с виду жестоко, но всегда подчинено определённым правилам. Отец пристроил меня на обучение к инструкторам, что готовили агентов. Меня обучали драке без правил, драке не до первой крови, а до победы любой ценой. Удивляюсь, как у меня после таких тренировок крыша не съехала. А ведь могла, учили то серьёзно.
Юлькин воздыхатель осел на землю и что дальше? Нападение на сотрудника полиции при исполнении, да ещё при свидетелях - это серьезно, это тянет на статью. А с другой стороны, пьяный влюбленный дурак, что проспится и утром будет стыдиться сегодняшнего вечера. Вспоминаю, что я теперь обладатель настоящих стальных наручников. Подтаскиваю парня к перилам и приковываю его к ним. И тут начинаются стенания доброхотов:
- Да, Витёк малый хороший...
И хорошие люди, бывают кулаками машут.
- Да он мухи никогда не обидит...
Лучше бы он на самом деле с мухами воевал, пользы больше было.
- Он мастер спорта по теннису...
О! Решающий аргумент. Теннис он вообще элитный вид спорта, не для простых смертных. Что позволено Юпитеру, то не позволено быку.
- Отпусти, начальник, будь человеком...
Начальник, в качестве человека, соглашается обменять бузотёра на три ведра воды. Секундное замешательство.
- Серьёзно?
- А чего? - вопросом на вопрос подтверждаю своё решение.
Дружки его тут же подрываются исполнять. Через несколько минут приносят ведра. Окатываю Витьку водой раз за разом. Вода холодная, парень трезвеет на глазах.
- Хватит. Не надо, - поднимая свободную руку, просит он.
Отмыкаю наручники, отпускаю его. Парень с дружками убираются с площади, зеваки расходятся тоже.
- С крещеньицем, Вячеслав Михайлович, - поздравляю сам себя и тоже отправляюсь домой, то есть на постой к Семёновне.
По дороге гадаю, как теперь оправдываться перед своим полицейским начальством на необычный воспитательный метод. А то, что стоять навытяжку придётся, сомнений не возникало. Обязательно кто-нибудь 'настучит' в район.
- Не могут у нас без этого, не могут не стучать, - не раз и не два слышал я подобное от отца. Он то знает, зря что ли генерал.
А вот моя хозяйка Семеновна, моим поступком оказалась весьма довольна. Причем сам я ей ни о чём не рассказывал. Инцидента она не видела, ушла сразу после показа мод. Я ещё наблюдал, как она спускалась по ступенькам задолго до появления пьяной компании. Так откуда она узнала?
- Это деревня, - заметив удивление на моём лице, пояснила она, - Здесь все всё знают. Привыкай.
- А вообще, ты - молодец, - похвалила она, - Силу показал. Это важно. Добро должно быть с кулаками. И наказывать Витьку не стал, хотя мог бы, наверное. Человечность проявил. Народ оценит.
С тем и спать пошёл.
ХОЗЯЙКА ОЛЬГА СЕМЁНОВНА
Утро встретило оладушками Семеновны.
- Чем сегодня намерен заниматься? - поинтересовалась она.
Пожимаю плечами. Чем ещё? Конкретного плана нет. Но и признаваться в этом как-то не солидно. Потому озвучиваю официальную версию:
- Пойду пройдусь, с народом познакомлюсь.
- Правильно, - одобряет хозяйка, - Только на пять часов ничего не планируй, пойдем к соседке. Помочь надо Верке.
Видя, как я поднапрягся, Ольга Семёновна спешит добавить:
- Не бойся, не свататься идём. Верка она только для меня, потому как подружка и ровесница. Для всех остальных она - Вера Павловна, а в просторечии и среди учеников - Вера Пална. Она у нас учительница русского языка. К ней дети приезжают, сын с женой. Просила подсобить. Заодно свойских пельменей попробуешь. Сто процентов таких никогда не ел. Чего-чего, а стряпать их Верка мастерица.
После вчерашнего инцидента у ДК мне никто не звонил из района, мозги не полоскал за непедагогичные методы воспитания. Неужто никто не настучал в район? Уже хорошо. Хотя, если подумать, откуда у районного начальства мой телефон? Они, может и вовсе не в курсе, что у них новый участковый в Царёво. Генералы там наверху относительно моей персоны сговорились, а пока до местных майоров их решение спустится. Ну, да ладно, главное, чтоб жалование не забывали платить, а лучше, чтоб сразу по двум ведомствам, как отец обещал по полицейской и феэсбешной. А что, всё может статься, из госбезопасности меня официально ещё не вытурили.
Прошелся по посёлку из конца в конец. Встречаемый на улице народ здороваясь, улыбался. Раз сразу на вилы не подняли, типа 'пионеры наших бьют ', значит ничего, прокатит моё рукоприкладство. Чего это вдруг вспомнилось любимое выражение отца про пионеров. Откуда оно у него и что означает? Почему пионеры должны бить кого-то? И какие пионеры, юные ленинцы или первопроходцы Америки? Отца как-то забывал спросить. Может Царёвские старожилы знают, почему пионеры наших бьют. При случае надо будет выведать у них.
Путешествуя по посёлку, я уже знал, что и где здесь находится, вчера заглянул в бумаги Кузьмича. В тетради участка и на прилагаемой к ней карте всё обозначено: где кафе-столовая, где магазин продуктовый, а где промтоварный, где ферма, а где консервный завод. Оказывается, есть здесь кое-какое производство. Директором там Касьянов, нет, не премьер бывший, с 'В.П.' инициалами. На карте был даже указан дом Щекочихи местной самогонщицы, с экзотическим отчеством Ромуальдовна, которую мне трогать заказано. Мы и не будем, если её производство не станет проблем создавать.
А, вообще, здесь, кажется, спокойно. Это даже из бумаг бывшего участкового видно. Из поднадзорных - никого. Папка учёта осуждённых тонюсенькая. В ней данные на четырёх человек. Один из них автомастер, Игорь Васильевич Пантелеев, что менял свечки на моём мотоцикле. По какой статье осуждён? Что-то не помню такую, надо будет в УК заглянуть. Судимость снята. И у этого, и у другого. Короче, о бывших сидельцах знаем, до них попусту не домахиваемся. Думаю, Кузьмич обязательно это бы посоветовал. Вон на папке столько пыли, небось с прошлой проверки, знать, невостребованная. Папка условно осуждённых и досрочно освобождённых пустая, как и папка учёта несовершеннолетних правонарушителей. Это что ж выходило, в Царёво - законопослушный народ? Мило, меньше работы. Спасибо, папочка, ты знал.