Счастная Елена : другие произведения.

Часть вторая. След бури

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Оценка: 7.72*12  Ваша оценка:
  • Аннотация:
      
      
     
      Через снегопады и суровые зимние бури княжеское войско отправляется в поход. С надеждой на победу, с желанием избавить народ от напасти под названием вельды. Млада, связанная с князем и вельдским мальчиком колдовством неизвестной силы, следует за дружиной, чтобы потребовать с жреца Зорена ответы о прошлом и настоящем. А по её следам идёт посланный Гильдией арияш Палач. Но никто ещё не знает, что их ждёт впереди. И не каждый найдёт в конце пути то, что ищет.
      
      РОМАН ЗАКОНЧЕН
      
      
      Оставлен только ознакомительный фрагмент в связи с участием текста в конкурсе. Почитать продолжение можно здесь:
      
      Читать продолжение
  

Глава 1

  Млада открыла глаза до того, как первая капля света разбавила черноту отступающей ночи. В груди, предчувствуя важность сегодняшнего утра, гулко и сильно билось сердце, и казалось, что его стук непременно разносится по всей клети. Странно, и откуда бы такое волнение? Ведь предстояло только начало похода, а до боя с вельдами ещё хорошо, если две седмицы пути. Млада медленно вздохнула и положила руку под голову - подушка свалилась на пол ночью, а поднимать её было жутко лень.
  Медведь не проснулся. Его ладонь ощутимой тяжестью всё так же лежала на бедре, а спокойное дыхание скользило между лопаток. Он пришёл вечером. И слова не дал сказать - молча запер дверь и по-хозяйски привлёк Младу к себе, задушил все возможные возражения поцелуем. Если бы она хотела выгнать его, то не позволила бы даже коснуться себя. Но как только Медведь появился в клети, решила: раз уж, возможно, скоро придётся погибнуть в схватке с кочевниками, то почему бы напоследок не провести ночь с мужчиной, который желал её с самого первого дня? Снять напряжение с тела и души перед грядущим испытанием.
  И пусть ответное влечение Млады не было столь сильным, а давно проверенное средство всё равно помогло в который раз. Сейчас она чувствовала расслабление и лёгкую истому. Но в то же время мышцы налились бодростью и силой, как после долгого отдыха, а голова была приятно пуста. До поры.
  Млада полежала так ещё немного и повернулась к Медведю. Откинула с его щеки слегка всклокоченные кудри.
  - Просыпайся.
  Кметь глаз не открыл - только улыбнулся сквозь сон. Внутри пробежала холодная волна: то ли совесть, то ли злость на саму себя. За то, что всё же не выгнала, малодушно приняла его ласки. Млада выскользнула из-под руки Медведя, зажгла лучину и стала одеваться, стараясь на него не смотреть.
  - Вставай, если не хочешь, чтобы дружина ушла без тебя.
  Лавка натужно и протяжно скрипнула под нешуточным весом, когда кметь потянулся. И как только не развалилась ночью - непонятно.
  - А ты уже и в седло вскочить готова, гляжу? Так торопишься от меня сбежать? - Медведь тихо засмеялся. - Раным-рано ведь ещё. Даже петухи не проснулись.
  Но улыбка тут же исчезла с его лица, стоило только Младе коротко обернуться через плечо. Кажется, кметь всё понял, но всё же, встав, снова попытался её обнять. Крепкие руки, которые, оказывается, могли быть бережными и заботливыми, сомкнулись на талии, а горячее дыхание коснулось шеи.
  - Млада... - приглушённо протянул Медведь, прижимаясь к ней всем телом.
  Она вывернулась, отринув голос сладко дрогнувшего от воспоминаний нутра.
  - То, что было ночью, больше не повторится, - проговорила она негромко, но твёрдо. Чтобы не осталось никаких лазеек ни для кметя, ни для неё самой. - И лучше тебе об этом никому не рассказывать.
  Медведь опустил руки.
  - Но я думал...
  - Прости, что я заставила тебя так думать.
  Больше она ничего не собиралась ему объяснять. Да это и не потребовалось. В первый раз Млада увидела, как Медведь разозлился - не напоказ, чтобы охолонуть к концу дня и снова улыбаться, как ни в чём не бывало. В карих глазах загорелась самая настоящая ярость сродни той, с которой идут рубить врага. С таким настроем начинают в щепки крушить домашнюю утварь и хватаются за топор. И, случается, делают большие глупости. Его губы сжались и побелели, а движения стали отрывистыми и резкими. Но кметь не выплеснул злобу на Младу, хоть на миг она и поверила в то, что его негодование и обида найдут выход немедленно. Он просто натянул порты да рубаху, всунул ноги в сапоги и вышел, прихватив пояс с оружием и кожух. Даже дверью не хлопнул напоследок.
  Наверное, идя сюда вечером, он знал, чем всё закончится. Знал, с кем связывается. Может, даже соратники увещевали его, если кому-то он всё-таки успел проболтаться о своих намерениях. Но пришёл, не боясь, что о его голову расколотят ушат для умывания. Кого теперь винить?
  Собравшись, Млада вышла во двор. К тому времени там можно было хоть что-то разглядеть. Сонно шарахаясь в полумраке, изредка по протоптанным дорожкам пробегали отроки, которых нагрузили срочными делами. Да и кмети, судя по всему, уже вовсю готовились к отбытию. Дружинные избы гудели, точно растревоженные ульи. Что-то гремело и брякало, скрипели шаги по снегу. То и дело раздавались приглушённые ругань и смех.
  Обоз для войска погрузили заранее. Теперь осталось только кметям проверить свои заплечные мешки, верховым - взгромоздиться на коней, пешим - поплотнее накрутить онучи. Путь впереди неблизкий. Сотники, как будто бы уже давно готовые отправляться в дорогу, подгоняли остальных. Но не раздражённо или сердито - больше для порядка. И без того все собирались спешно, хоть и без суеты.
  Млада ещё накануне перебрала свою дорожную сумку. Бережно завернула в рогожку кольчугу, которую предстояло надеть лишь перед самым боем. Почистила меч и нож, пусть они и так никогда не смогли бы пожаловаться на ненадлежащий уход. Эти простые заботы успокаивали и настраивали на нужный лад. И сколько ещё раз на привалах кмети будут браться холить своё оружие, чтобы отдохнуть душой и привести мысли в порядок.
  Начали выводить коней, полностью снаряжённых, нетерпеливо гарцующих. Всадники безошибочно находили своих, приветствовали, угощали лакомствами - им долго придётся быть единым целым. Хороший боевой конь и в дороге не подведёт, и в бою поможет.
  На внешнем большом дворе детинца войско выстроили в боевой порядок. Появились и воеводы. Они погрузились в сёдла, проехали каждый в свою сторону вдоль ровных дружинных рядов, въедливо оглядывая каждого ватажника. Млада по распоряжению сотника оказалась в Левом полку, где предводительствовал Хальвдан. Не то чтобы её радовал его надзор, но вряд ли с верегом предстоит сталкиваться слишком уж часто. А в пути и вовсе ей придётся больше следить за Роглом, который пойдёт пешком вместе с отроками, но, в отличие от них, не будет иметь при себе даже оружия. Кто знает, может, перед боем ему и сунут в руки какой-никакой лук. А то и прикажут оставаться в лагере. Столь незавидной и даже унизительной долей вельдчонок, понятное дело, был недоволен. Сидя в темнице последние три дня, всё ворчал, что не для того он, дескать, круглые сутки учился стрелять без промаха, чтобы потом с пустыми руками в поход идти. Но это он при Младе хорохорился, а при старшинах молчал, как рыба об лёд.
  Хальвдан проехал мимо Млады, лишь лениво мазнув по ней холодным взглядом, развернул коня и занял положенное ему место. Ждали только князя.
  Между тем, небо, ясное с ночи, затянулось тучами, а после разразилось ещё и снегопадом, который с каждым мгновением грозил обратиться настоящим ненастьем. Проснувшийся ветер завывал, закручивая снег белыми вихрями, и трепал стяги цвета бычьей крови с изображенной на них башней княжеского дома. Мелкие льдинки с тихим шелестом ударялись о суровый сермяжный плащ Млады и оседали на плечах плотным слоем. Сквозь рваные раны облаков солнце бросало редкие лучи, выхватывая замершую в ожидании дружину из полупрозрачного потока.
  Млада сидела, сложив руки на луке седла, медленно скользила взглядом по пустым дружинным избам, что виднелись вдалеке, в проходе арки. Непривычная тишина разливалась кругом. Лишь иногда покашливал кто из кметей или бренчал оружием. Да ещё Янтарь недовольно потряхивал головой, когда на гриву налипало слишком много снега. Все воины собрались во дворе первый раз с тех пор, как Млада появилась здесь. И прошло-то всего три с небольшим луны, а казалось, что уже много лет. И кто бы поначалу мог сказать, что она выдержит в дружине так долго. Каждый день был пронизан ожиданием похода, желанием расправиться с вельдами, а с их жрецом - в первую очередь. И вот этот миг наступил. Так внезапно, что даже не верилось.
  Едва различимый гул прокатился по дружинным рядам и тут же стих.
  Кирилл вышел из арки в сопровождении своего подручного отрока Лешко. Лицо мальчишки сияло, как новый медяк, а вот правитель был хмур. Все последние дни он, по всему, пребывал в скверном расположении духа. Поговаривали, часто закрывался у себя в покоях, и, бывало, его не видели до самого вечера. Пришёл он только на Посвящение отроков. Да и тогда Млада заметила, что голову его занимает очень много нерадостных дум. Ведь всегда так: перед важным событием вдруг накрывают сомнения и беспокойства. Вспоминаются самые мелкие промахи и недочёты. Тревожат слабости и возможные неурядицы с ними связанные. Млада переживала это много раз. Особенно в те времена, когда под присмотром Наставника выполняла самые первые заказы. Можно было только представить, что творилось в голове молодого правителя перед походом. Он готовился к нему не меньше остальных, а уж забот пережил не в пример больше.
  Тревожно толкнулось внутри воспоминание о том случае в его покоях, когда Млада была непозволительно близко. В другой раз не осмелилась бы подойти - а тогда ей казалось это единственно верным решением. Странно, но никаких слухов по детинцу не расползлось. Видно, даже самые заядлые сплетницы в доме знали, когда стоит прикусить язык.
  Много невысказанного осталось в светлице Кирилла. Но за хлопотами забылось, как лишённое здравого рассудка сновидение. Лишь сейчас Млада снова чувствовала соприкосновение с мыслями и настроением Кирилла и вдруг понадеялась на то, что вельдский жрец сможет объяснить причину этого. Она даже готова была в таком случае не убивать его слишком рано.
  Прикрыв ладонью глаза от снега, Кирилл мельком оглядел выстроившееся перед ним войско, отвернулся и запрыгнул в седло приготовленного для него вороного жеребца. Конь нетерпеливо загарцевал на месте, князь потянул поводья и, подъехав ближе, бросил короткое:
  - Выдвигаемся!
  Больше ничего. Млада разочарованно выдохнула - и так же сделали многие кмети. Верно, как и она, те ждали от правителя напутствия или ободрения напоследок. Обычно Кирилл был очень красноречив, как начнет говорить - заслушаешься. Даже Млада, равнодушная к длинным речам - больше из-за того, что сама складывать их не умела - князю всегда внимала без скуки. А уж кмети и вовсе заёрзали на своих местах, тревожа успокоенных было коней. Среди них пронеслось несколько неодобрительных фраз. Однако после недолгого промедления послушные воле Кирилла и воевод, все двинулись за ними.
  Знать, горожане проснулись сегодня раньше обычного. Они вышли из своих домов, встали вдоль улицы, кутаясь в тулупы и плотные распашные свиты. Даже гости Кирията не поленились покинуть тёплые постели постоялых дворов. Застать отбытие из города князя с его войском - дело небывалое для перехожего человека. Будет что дома рассказать. А у некоторых местных в дружине или ополчении служили родичи, и проводы войска были последней возможностью проститься с ними хотя бы взглядами.
  Иные девицы, не сумев сдержать пыла, силились пробиться к своим женихам или возлюбленным, коих среди кметей оказалось не так уж мало. Кто бы мог догадаться об этом раньше! Парни, верно, и рады были бы обнять их напоследок, но под строгими взглядами сотников не решались и шагу сделать в сторону. Одна девушка, юрко проскользнув вглубь дружинных рядов, едва не попала под копыта Янтаря. Млада еле успела рвануть поводья, останавливая его.
  - Вот дурная! - в сердцах буркнула она.
  Девчонка застыла на месте, даже и не посмотрев на неё. Шальными глазами она шарила по головам, выискивая зазнобу, но от испуга, похоже, потеряла его из виду. Парни, сочувственно косясь на молодуху, проезжали мимо и тихо переговаривались. Оно и понятно: душу рвёт такое зрелище, но кто бы из них отказался, чтобы вот так вот провожали его самого.
  Прогремев шагами по деревянной мостовой, дружина покинула город. Под выселками её уже дожидалось ополчение во главе с Асташем. Кряжистый и крепкий, как дубовый пень, тысяцкий почтительно приветствовал князя с воеводами и коротко о чём-то отчитался. Дружина двинулась дальше, а вои со своим обозом пристроились ей в хвост. Войско растянулось длинной вереницей. Раньше оно не казалось настолько большим, но теперь пешие воины и конница тёмной змеёй ползли по большаку, и им не было конца. А что будет, когда присоединятся к нему Восточное и Западное ополчения.
  Млада ехала почти вслед за воеводами. Она не торопилась к Роглу, хоть распоряжение Кирилла было яснее некуда. Она знала - была почти уверена - что вельдчонок не станет делать глупостей. Возможно, дорога бок о бок с другими отроками даже пойдёт ему на пользу. А уж то, что парни сами не откажутся приглядеть за пленником - сомнений не было. Любви и уважения к нему у тех за две луны не прибавилось. Хотя на какое-то время они потеряли к вельдчонку интерес: когда появился в детинце внук древнерского старосты Брамир. Мальчишка даже поначалу напоминал Младе Рогла - так же сторонился всех, зыркал исподлобья и молчал. Но, в отличие от него, не стремился усердно внять воинскому мастерству, раз уж случилась такая оказия. Он был полностью поглощён своим горем и, не являясь пленником, чувствовал себя не менее несчастным. Всё-то ему чудилось, что при любом удобном случае Хальвдан его убьёт - не поручит кому-то, а расправится собственными руками. Только верег, похоже, позабыл о нём сразу после того, как привёз в детинец. Млада скоро оставила попытки чему-нибудь обучить Брамира - раз душа не лежит, так хоть кол ему на голове теши. А мастера терпели бездельника по принуждению.
  До того, как вельда снова посадили в темницу, показалось, что с Брамиром они сдружатся - пусть и враги по крови, а общее незавидное положение в дружине их как будто сближало. Но этого не произошло. Предвзятость древнера к Роглу оказалась куда сильнее, чем виделось поначалу. А может, и отроки подсобили: напели ему в уши чего хорошего. Чуть пообвыкшись, Брамир прибился к однажды помятому Юрско и перед походом твёрдо пообещал Младе, что будет лично следить за вельдом. Только, думается, Рогл легко смог бы его одолеть, случись какая потасовка.
  Так или иначе, надлежащий надзор вельдчонку был покамест обеспечен. Потому Млада не покидала своего места в коннице. А старшины не гнали - даже Бажан, однажды обернувшись, ничего не сказал, когда увидел её.
  Войско неспешно текло по Южному тракту, а затем свернуло на юго-запад и вошло под зыбкую тень молодого перелеска. Кмети за спиной от скуки то и дело негромко переговаривались между собой. Большей частью это были разговоры о том, что ждёт войско в бою. Дом они начнут вспоминать гораздо позже, когда навалится усталость и мимолётная тоска по простому уюту дружинных изб.
  - Сгинем... - с придыханием сказал позади Млады один кметь. - А вдруг сгинем там все? Вельдов-то, погляди, почти вдвое больше нашего.
  - Язык бы твой поганый отрезать, коломес! Думай, что говоришь-то! Нас не для того столько лет в дружине учили, чтобы мы потом все сгинули, - второй гадливо сплюнул. - Вот и угораздило же встать рядом с тобой. Теперь всю дорогу нытьё слушать.
  Его собеседник только вздохнул.
  - Князь торопится. Видишь, как торопится после того, как его чуть не убили? Вот говорю тебе: боком нам это выйдет. Да про вельдов что болтают-то - слыхал ведь! А жрец их - колдун! Точно.
  - Заткнись, добром тебя прошу! И так в брюхе урчит, до привала идтить и идтить, а от тебя ещё тошнее. Я подыхать в вельдском лагере не собираюсь, да и тебе советую мысли такие бросить. Боги-то, они всё видят. Приберут тебя к рукам - уж больно ты в нави рвёшься, как я погляжу.
  Млада беззвучно усмехнулась. Ещё немного - и сцепятся, чего доброго. Но, видно, не только её голову посетила такая мысль. Откуда ни возьмись, к дружинникам подъехал сотник Гордей, назначенный вместо погибшего Навоя, и, смерив болтунов взглядом, цыкнул:
  - Я вас обоих за нужное место вздёрну, ещё будете мне тут препираться!
  Кмети потупили взгляды и отвернулись друг от друга. Так-то лучше. Свои страхи лучше держать при себе, а не смущать ими умы товарищей. Уж бой покажет, кто чего стоит.
  На короткое время вокруг всё смолкло, а потому слова Бажана прозвучали достаточно громко для того, чтобы Млада их услышала. Возможно, услышали и другие, но ничьего, кроме её, внимания тихий разговор воевод, похоже, не привлёк. А она, уловив в голосе Бажана необычную тревогу, прислушалась.
  - Значит, не успели... - едва повернув голову к Хальвдану, проговорил он. - Или помочь не захотели. Паршиво.
  Верег только передёрнул плечами и оглянулся. Млада пустым взглядом уставилась мимо него, будто всецело поглощенная своими мыслями. Но как только он отвернулся, тихонько подъехала ближе.
  - Человек, которого ты отправил, надёжный? - чуть погодя ответил Хальвдан. - Не мог запить в каком трактире по дороге?
  - Шутишь?
  - Почему же? Всяко случается.
  Бажан окинул верега долгим взглядом и снова посмотрел перед собой.
  - Человек надёжный, довёз письмо в целости - я уверен. Но столько времени прошло. Знать, без толку это всё. Прав был Кирилл.
  - Посмотрим.
  Бажан сказал ещё что-то, но так неразборчиво, что расслышать это можно было бы, только просунув голову между воеводами. Да и остальное, о чём они говорили, для Млады осталось загадкой. Ни одного имени, ни одного места названо так и не было. Но значительность, с которой они упомянули о неком письме, заставило ещё некоторое время ехать нарочно к ним поближе. Но, видно, сказав друг другу всё, что нужно, Хальвдан и Бажан снова замолчали. А позже верег и вовсе уехал в хвост дружины и долго не возвращался.
  Войско продолжало двигаться в сторону Беглицы, но его неповоротливая махина доберётся туда в лучшем случае к концу следующего дня. А то и позже. Дорога через веси Рысей была наезженной и широкой, а всё ж до Южного тракта ей далеко. К тому же непогода расходилась всё сильнее, к сумеркам небо затянуло плотнее, и снег падал почти непроглядной стеной. Казалось даже, что деревья прямо на глазах всё больше тонут в сугробах. И верхом-то ехать трудно, а уж пешим воинам приходилось и того хуже.
  Для первого привала выбрали обширную вырубку неподалёку от безымянной речушки, больше похожей на ручей, которая торопливо бежала на восток, чтобы влиться в Нейру. Вода в неглубоком русле едва слышно журчала под тонкой коркой прозрачного ледка - и курица перьев на намочит. Но для того, чтобы напоить коней, вполне достаточно.
  Ватажники споро расползлись по занесённому снегом лугу. Кто-то на нём не поместился, и пришлось располагаться под деревьями. Но первый отдых всё равно приободрил и обрадовал мужиков ополчения, ещё не привыкших к долгим переходам. С наступлением зимы те прочно осели в своих домах, пока Асташ не созвал в путь. Лишь через пару дней они, не задумываясь, смогут иди без привалов сутками: когда пройдёт первая боль в ногах и ломота в нагруженной заплечным мешком спине. Теперь же ополченцы радостно галдели и суетились под снисходительными взглядами натасканных дружинников.
  Как подснежники, кругом вырастали палатки; тут и там зажигались костры. Расставили шатры для воевод и самый большой - для князя. Но правитель приказал его походные вещи из телег покамест не доставать - только самое нужное. Первая суматоха улеглась, в лагере запахло едой. Мужики подкрепились и подобрели, вои смешались с кметями, и на боковую никто не торопился. Только воеводы ушли, оставив войско под присмотром сотников. А те принялись назначать воинов в дозор.
  Млада отыскала Рогла и, убедившись, что он всё ещё жив и даже цел, тоже присела у костра со своей миской неумолимо остывающей на ветру похлёбки. За день пути она озябла только слегка, а теперь и вовсе отогрелась. Мысли о невольно подслушанном разговоре воевод всё никак не хотели покидать голову. Она раз за разом приходила к решению, что уразуметь его значения так и не сумеет, но почему-то не могла перестать о нём думать. Что-то скрывали Бажан и Хальвдан от князя, а уж к добру это или худу - пёс поймёт.
  Ночь становилась непрогляднее, а в лагере становилось всё тише. Разбредались по наспех расставленным укрытиям воины, гасли костры - оставались только самые большие, для дозорных. К Младе сон всё никак не шёл: не тянуло её под холщовый полог, на холодную лежанку, чтобы, ворочаясь, скоротать ночь до рассвета в тяжёлой и неуютной полудрёме. День в пути как будто только разогрел её. Едва передохнув, она могла бы пойти и дальше, и не гляди, что без факела или фонаря перед собой ничего не рассмотришь на пять шагов.
  О пропитанном мягкой негой утре сейчас ничего не напоминало, как будто Млада была в дороге давным-давно. Невольно она огляделась в поисках Медведя, которого сегодня так сильно обидела, но как же его найти среди сотен воинов. Да и зачем?
  Где-то вдалеке, нарастая, вспыхнул громкий спор. Поначалу это была просто словесная перепалка, но затем выкрики нехорошо смолкли. Растревоженные кмети, которые кучками ещё сидели у костров неподалёку от Млады, заоглядывались, а затем один за другим встали со своих мест и потянулись в ту сторону, откуда ещё недавно доносились крики и брань. Млада отставила пустую миску в сторону и пошла за ними.
  К тому времени, как она добралась на другой конец лагеря, ссора уже переросла в драку. А вокруг сцепившихся, точно псы, мужиков собралась куча зевак. И никто разнимать повздоривших воинов не собирался. Наоборот, их ещё пуще раззадоривали, и это приводило к тому, что драчунов становилось всё больше. Мужики уже не разбирались, что случилось изначально.
  Млада протолкнулась вперёд. По всему, ссора в который раз завязалась между верегами и немерами. А кто виноват - о том скоро позабудут. Уйди сейчас зачинщики потихоньку в сторону - драка будет продолжаться и без них. Главное, рожи друг другу начистить получше. И Млада, пожалуй, пошла бы себе прочь - пусть мужики тешатся - если бы не заметила среди дерущихся Медведя. Вот уж его вовсе не ожидала тут увидеть. Всегда казалось, что миролюбивый кметь водит дружбу со всеми вокруг. Но сейчас кметь остервенело валял в снегу саженного роста верега, а тот пытался опрокинуть его на спину, то и дело обрушивая куда ни попадя пудовые кулачищи.
  Она и хотела бы вытащить его из потасовки, но не знала, с какой стороны и как можно подступиться. Подтянулись сотники, но совладать с всбесившимися мужиками не смогли, как ни грозили расправой.
  - Хальвдан, - прозвучало за спиной.
  - Эй, мужики! Хальвдан идёт, - гаркнул кто-то во всеуслышание.
  - Ща всем достанется, - вздохнул третий голос.
  И тут же верег прошёл между расступившимися, как по команде, воинами. Он встал в кругу, немного понаблюдал за драчунами с мрачной ухмылкой на лице. Те продолжили шарахаться и мутузить друг друга, не вняв предупреждениям соратников. Верег поймал одного за шиворот, как шкодливого ребёнка, и встряхнул, процедив сквозь зубы какое-то ругательство. Тот не глядя махнул было кулаком в его сторону, но вовремя узнал и замер, опустив руки. Постепенно остальные тоже отлипли друг от друга и встали, понурившись, утирая кровь с разбитых лиц.
  Хальвдан, запахнув сильнее плащ, оглядел каждого с немым упреком, и от этого они ещё больше горбились.
  - По какому поводу веселье? - он неспешно прошёл мимо выстроившихся в ряд мужчин, остановился напротив одного из своих воинов, обхватил его ладонью ниже затылка и толкнул так что тот едва не клюнул носом в снег. - Уж от тебя не ожидал.
  - Они смотрели на нас, смеялись и о чем-то говорили по-верегски, - отозвался один из кметей, резко утирая тыльной стороной ладони струящуюся из носа кровь. Остальные одобрительным гулом поддержали его, но быстро замолчали.
  У Хальвдана на щеках дёрнулись желваки. Уничтожающим взглядом он пробежался и по сотникам, которые оказались бессильны унять драку - едва сами не ввязались.
  - А вы для чего тут нужны? Любоваться на вас? Бестолочи.
  Старшины ничего отвечать не стали - да и что тут скажешь? Опростоволосились крепко - все видели.
  - Толмача им приставь, воевода, - высказался кто-то из верегов. - Чтоб они не выдумывали то, чего нет. А каждый раз язык себе ломать не намерен, чтоб меня каждая немерская собака верно поняла.
  - Старуху-няньку я к тебе приставлю, чтобы приглядывала и порола тебя, если своей головой думать не горазд, - парировал воевода.
  Кто-то засмеялся, другие же возмущённо загудели.
  - Тихо! Я накажу виноватых, - Хальвдан поднял руку, и шум стих.
  - Нет, это я накажу виноватых, - раздался за спинами зевак голос Кирилла.
  Все тут же развернулись в его сторону. Князь приближался к Хальвдану, и его вид не предвещал ничего хорошего. Кирилл словно отчеканивал каждый шаг, и дружинники расступались перед ним, некоторые и вовсе старались потихоньку скрыться с глаз долой. Сейчас князь виделся ещё более высоким и внушительным, чем прежде. Казалось, его окутывает чёрная грозовая туча, готовая сотрясти землю громом. В отличие от Хальвдана, он, похоже, ещё не ложился. Кирилл подошёл к верегу и дёрнул плащ, который зацепился за ветку торчащего из снега куста.
  - Похоже, у твоих воинов дисциплина не лучше твоей. Только шаг из детинца сделали - сразу одичали.
  Он оглядел Хальвдана так, словно тот и был зачинщиком драки. А Млада подумала, что после последнего поединка между ними словно залегла тень. Во взгляде воеводы было слишком много недоверия и непонимания. А Кирилл и вовсе смотрел на него с холодным презрением, будто все разговоры о их дружбе были всего лишь выдумкой кметей. И вдруг стало заметно, что верег всего на пару вершков ниже князя. Но сейчас эта ничтожная разница впервые выглядела значительной.
  Хальвдан унял недавнюю ворчливость и, нацепив на лицо обычную улыбку, постарался сгладить недовольство Кирилла:
  - Всякое бывает, кнез. Поход, напряжение, холод. Все устали.
  Тот осклабился, наклонился к нему, прищурив глаза:
  - Устали? За первый день похода? Что же будет дальше, позволь узнать? Чихнуть без драки не смогут? - и обратился к воинам, участвовавшим в потасовке: - Кто начал стычку, шаг вперёд.
  Мужики запереглядывались, видно, не зная, как лучше поступить: сознаться самим или укрывать друг друга. Горячка с них уже сошла, и теперь на лицах явственно отражалось осознание того, что им придётся плохо. Если уж сам князь сюда пришёл. Кирилл заложил руки за спину, продолжая попеременно смотреть на каждого. Однако его терпение было обманчивым. Млада чувствовала, как он словно раскаляется изнутри в желании наказать всех и каждого, не разбираясь, кто виноват. Наказать как можно более жестоко. В который раз ей захотелось подойти к нему, унять лишнюю озлобленность, чтобы уберечь вспыливших парней.
  Но на виду у всех... Это слишком.
  Наконец напряжённое молчание треснуло, и вперёд вышел Медведь.
  - Я начал. Мне показалось, что вереги сказали что-то о... - он бегло глянул на Младу. - О моём роде. Что-то про зверей. Я плохо знаю верегский.
  Вслед за ним, вздохнув, шагнул один из северян. Его соратник с тоже изрядно помятым лицом что-то тихо сказал, но тот лишь огрызнулся.
  - Я твоего рода не трогал, Бьёрн, - только и проговорил он, с трудом шевеля разбитыми губами.
  Млада тут же догадалась обо всём. И ей захотелось наградить Медведя за опрометчивость увесистым подзатыльником. Зря он вступился за неё, зря ни за что полез в драку. Наверняка, вереги посмеялись бы между собой, обсудив ночь, которую кметь провёл с ней, потешились бы догадками и выдумками, да и позабыли об этом наутро. Ведь скучно судачить о тех, кому сплетни безразличны.
  Но он не стерпел.
  Князь разочарованно хмыкнул, глядя на Медведя. Ведь совсем недавно он своими руками вручал ему меч за победу в ристаниях. А сейчас кметь замарал честь воина мелочной стычкой. Ещё немного поразмыслив, Кирилл развернулся уходить. И уже на ходу бросил:
  - У Медведя забрать оружие. Он его недостоин. И три десятка ударов кнутом обоим.
  Среди воинов прокатился ропот неодобрения. Ещё бы! Никогда ещё Кирилл не приказывал стегать кнутом собственных воинов. Да ещё и три десятка ударов!
  Хальвдан выругался снова и поспешил догнать его.
  - Может, обойдемся батогами?
  Кирилл обернулся и смерил его ледяным взглядом.
  - Я что-то непонятно сказал?
  - Но они не смогут продолжать поход после такого! - верег повысил голос.
  - Доедут до Беглицы и останутся зализывать раны. Или могут в Кирият вернуться. Думаю, наше войско не ослабеет без двух склочных баб.
  Хальвдан шагнул ближе добавил гораздо спокойнее:
  - Кто же станет исполнять наказание? Ты захватил из Кирията ката?
  Кирилл немного помолчал, но, скорее, чтобы испытать терпение верега, чем и правда что-то обдумать.
  - Вы с Бажаном не смогли вбить в их головы, что в походе дракам не место - вот сами и наказывайте! Ты - Медведя, а он - твоего воина. Так будет справедливей. К тому же тебе не привыкать быть катом.
  Хальвдан лишь молча посмотрел ему вслед - снова возражать не стал. Лишь на щеках воеводы проступили красные пятна гнева, а глаза потемнели. Млада спешно подошла к нему, ни на что не надеясь, но желая, может, хоть немного смягчить участь Медведя.
  - Это я виновата, воевода, - проговорила она, пытаясь заглянуть ему в лицо.
  Верег свёл брови и гадко ухмыльнулся.
  - Я знаю. Похоже, ноги у вас, баб, захлопываются не чаще, чем рот. Но, к твоему счастью, бить мне приказано не тебя.
  Больше ничего не сказал, но и без того Младу будто бы саму огрели по спине плетью. К Хальвдану подбежал отрок, протянул длинный хлыст из лосиной кожи и поспешил скрыться из виду. Бажан, заспанный и хмурый, пришёл следом, с укором оглядел верега, но спрашивать ничего не стал, лишь забрал кнут из его рук.
  - Обнажить его до пояса, - кивнул он на северянина. - И привяжите вон к той повозке.
  Двое кметей подхватили того под мышки, бормоча что-то ободряющее, повели к саням, что стояли неподалёку под развесистой елью, сняли с него кожух, рубаху и привязали за запястья. Верег стоял на коленях, не говоря ни слова. Только пригибал голову, словно каждое мгновение ждал первого удара.
  Бажан тем временем, сокрушённо покачав головой, скинул плащ с плеч на руки сопровождавшего его отрока и тряхнул кнут, разворачивая его в полную длину. Нехотя он обошёл кметя, немного помедлил и замахнулся. Жесткая, толщиной в два пальца полоска кожи просвистела в воздухе и с отвратительным чавкающим звуком опустилась на спину воина. Тот дёрнулся и глухо застонал. Алая полоса рассечённой плоти тут же вспыхнула на коже, засочилась кровью. Бажан поморщился, и показалось даже, что откажется продолжать, но через мгновение он снова вскинул руку.
  Хальвдан наблюдал за наказанием своего ватажника, стараясь за напускной бесстрастностью скрыть горькую досаду. Большинство кметей, которые ещё недавно с любопытством смотрели на безобидную, по сути, драку, теперь разошлись кто куда. Остальные начали разбредаться после первых ударов, упавших на спину верега.
  Когда того отвязали от повозки, снег вокруг был усыпан красными брызгами. Ватажник едва мог пошевелиться, и его увели, поддерживая под руки. Бажан, ещё более мрачный, чем раньше, отдал разогретый кнут Хальвдану, а к повозке уже вели Медведя. Тот сопротивляться вовсе не собирался - отрешённо смотрел прямо перед собой. Неестественно прямой, словно одеревеневший, он сам разделся до пояса и опустился на колени перед санями. Как кметь ни старался держаться безразлично и стойко, а мышцы на его спине напряглись, ладони сжались в кулаки. Тяжело стоять вот так вот, не глядя опасности в лицо, без возможности ответить.
  Хальвдан подошёл, таща за собой кнут, который оставлял на снегу едва заметный кровавый след. Сильнее он сжал рукоять, так, что та скрипнула, и замахнулся.
  Млада вздрогнула и невольно прикрыла глаза, когда плеть хищно щёлкнула и хлестнула Медведя первый раз. Она вскинула руку к горлу и сжала застежку плаща. Свист хлыста доносился как будто из прошлого, когда так же наказывали её, и в то же время терзал уши из настоящего. Не надо было пускать к себе Медведя вчера. Не надо было. Ведь она знала, что это приведёт к беде, никому не принесёт радости, хоть короткие мгновения им было хорошо вместе.
  Красные полосы расчерчивали спину Медведя одна за другой. Густо стекала по коже кровь и крупными каплями падала на снег. Несмотря на окрепший к вечеру мороз, кметь взмок, силясь ни единым звуком не выдать боли. А лицо Хальвдана становилось всё более каменным и серым, как будто он уже перестал думать о том, что делает.
  Тридцать...
  Воевода остановился, отбросил кнут в сторону, точно тот жёг ему ладонь, а затем направился к своему шатру. Кмети торопливо кинулись отвязывать Медведя от повозки, прикрыли изуродованную спину рубахой. Тот мог только слабо шевелиться и что-то бормотать в ответ. И Млада знала, что лучше бы в этот миг ему провалиться в беспамятство. На прямых, словно палки, ногах, она пошла за ватажниками. В палатку, куда отвели - почти оттащили - Медведя, тут же прошмыгнул отрок с чистыми тряпицами и какими-то снадобьями в глиняных горшочках. Под укоризненными взглядами дружинников, что ещё растерянно толклись у входа, Млада шагнула внутрь.
  Парнишка-лекарь даже и не посмотрел на неё, продолжил хлопотать над ранами кметя.
  - Прости меня, Медведь, - вздохнула Млада, не зная, что ещё можно сказать.
  - Ты... не виновата, - прерывисто проговорил тот, продолжая лежать, уткнувшись лицом в покрывало. - Сам дурак. Жалко только... Что дальше не пойду. И тебя... Без присмотра оставлю.
  - Прекрати так говорить, иначе я тебя ударю!
  Отрок возмущённо на неё посмотрел, будто она и правда вознамерилась так поступить. По тому, как вздрогнула блестящая от крови и пота спина Медведя, можно было догадаться, что он усмехнулся.
  - Можешь бить. Мне всё равно.
  Вот же упрямец - и ничего-то его не берёт! Зарычав сквозь зубы, Млада вышла из палатки. Раздражённо пнула снег, и тот легко взметнулся рассыпчатым ворохом.
  Оставалось только надеяться, что весь поход сложится удачнее, чем первый его день.
  

Глава 2

  Снежинки, крупные и ленивые, вырывались из ночной тьмы, подлетали к окну и по воле ветра снова уносились прочь. Геста стояла, прижавшись лбом к холодному мутному стеклу, и разглядывала пустынный двор внизу. С отбытием дружины утром там стало совсем безлюдно. Изредка пробегала какая служанка, или стражники прохаживались с дозором. Следы кметей неумолимо заметало, и снег золотился в свете факелов.
  До боли сжатые в кулак пальцы свело, Геста задумчиво оглядела отпечатки ногтей на ладони и снова уставилась в окно. В снежных вихрях она попыталась угадать очертания Клипбьёрна. В темноте вообще можно представить себе всё, что угодно. Никогда ещё после приезда в Кирият ей не хотелось домой так сильно, здесь её больше ничего не держало. Кирилл уехал. Теперь ему грозила невесть какая опасность - разве не случалось раньше, чтобы князья, которых воины должны оберегать и защищать, гибли в сражениях? Геста слышала много таких историй: как героически складывали голову в бою ярлы и даже конунги - Тора всегда рассказывала их с особой торжественностью. Она готовила подопечную к тому, что и ей в своё время доведётся стать женой вождя и, возможно, пережить его потерю.
  Женой правителя Геста не стала, но чувствовала себя сейчас, верно, так же, как они, когда те провожали мужей на ратные подвиги. Жаль только, подержаться за стремя коня и прижаться напоследок губами к губам супруга не довелось. И от этого ей становилось, пожалуй, даже горше, чем от того, что третьего дня Кирилл в очередной раз прогнал её из своей постели. Да ещё едва не ударил.
  Но Геста простила бы его. Днём она даже пошла к нему с примирением и подарком - собственноручно вышитой обережным узором рубахой. Чтобы извиниться за глупые полусонные бредни - ведь притвориться, что не права, легко, лишь бы это помогло. Она наивно представляла себе по дороге, что князь смягчится и, может даже, извинится в ответ. А вдруг - чем боги не шутят - это станет первым шагом к тому, чтобы всё наладилось...
  Однако гридни Гесту в покои Кирилла не пустили. Сказали, мол, подожди, если хочешь увидеться. Вскоре с шальными глазами в светлицу примчался Лерх в сопровождении Хальвдана и какого-то черноволосого мальчишки. Кажется, вельдского пленника. Их-то задерживать никто не стал.
  Спустя малое время, гости один за другим ушли. Лерх теперь не выказывал никакой тревоги - стало быть, ничего страшного не произошло. И Геста, успокоившись, уже встала с резной лавки, оправила платье, даже и не думая сетовать на долгое ожидание, как последней из покоев вышла Млада. Воительница кругом и не посмотрела, не произнесла положенного приветствия, а твёрдым шагом пошла к лестнице. Тут же наружу выглянул Лешко и с важным видом передал гридням, что более никого князь видеть не желает. А коли пожелает, так распорядится сам. И как бы Гесте ни хотелось пригрозить стражникам расправой, обрушить на их головы проклятия и всё же войти, она смолчала. И самое время поплакать о своей доле, но глаза были сухими, только жгло в груди и не хватало воздуха.
  Тора все три дня поглядывала на неё с опаской, пытаясь понять, какие мысли крутятся в её голове, но вопросов не задавала - оно и к лучшему.
  За эти дни, проведённые точно в лихорадочной горячке, всё изменилось. Сомнительные россказни и сплетни о Младе уже не были нужны Гесте: от них никакого прока. Как бы Кирилл ни отпирался, а воительница всё же имела ход в его покои, и чем уж там они занимались наедине, лучше и не думать. Млада, похоже, крепко втёрлась в доверие к князю, и он наверняка не станет слушать порочащие любимицу слухи. Это он дал понять ясно.
  Теперь Геста не надеялась вернуть его расположение - ей хотелось просто отыграться. За все обиды и слёзы. За все разрушенные чаяния. За унижение, в конце концов. И в то же время она хотела защитить себя от неведомой угрозы, которая исходила от Млады в её вещем сне. Та мерещилась ей постоянно и сводила с ума.
  Геста закрыла глаза и снова увидела, словно наяву, как Млада склоняется над Кириллом, касается его, как обещает, что будет рядом. А другой рукой сжимает кинжал. Но князь ничего не замечает и смотрит на неё со спокойным осознанием того, что без этой девушки он не сможет. Был ли тот сон предостережением или только отголоском собственных, Гесты, переживаний и опасений? Даже Малуша не смогла ничего сказать наверняка. Лишь пожала плечами и ответила, что разбираться в этом придётся самой. Ворожея теперь часто появлялась в светлице Гесты: с ней было как-то спокойнее, будто она могла на что-то повлиять. И стоило только попросить - наслала бы на окаянную девицу порчу. Но это самообман, способ себя успокоить на время: Малуша такая же женщина, как и она, и так же лишилась своего любимого мужчины из-за Млады.
  Сегодня рано утром Геста через служанку передала Квохару записку с просьбой встретиться в её покоях. Видеться, не покидая замка, им доводилось крайне редко, и то при должной осторожности. Однако сегодня Вигену было вовсе не до надзора за домашними: он остался в детинце за старшего, а значит, не сразу сможет приноровиться к новым заботам. Лучше случая не найдёшь. А казначей вряд ли откажется приходить - не рискнёт. Он и так слишком долго избегал Гесты после возвращения, отговаривался от встреч под разными предлогами. Хватит.
  Опустившись в кресло, Геста бросила взгляд на рукоделие. Синяя, вышитая красным затейливым узором рубаха так и валялась на столе третий день, мозоля глаза. Хлопья пепла от лучины осыпались на рукав, прожгли в нём мелкие дырочки. Страшно подумать, сколько времени было потрачено на неё. Приходилось с утра до ночи слушать нудные наставления Малуши - знатной вышивальщицы - хоть столь тоскливое занятие Геста никогда не любила, и с детства Тора едва не палкой загоняла её за пяльцы. Ведь дочка конунга, будущая жена правителя должна уметь всё: и за свиньями вынести, и ковёр соткать.
  Геста провела ладонью по тонкой и невероятно дорогой шерстяной ткани, кончиками пальцев - по узорам, вьющимся вдоль ворота. Как славно она смотрелась бы на Кирилле, мягко и ласково льнула бы к телу, бросала холодный оттенок в его серые глаза... И оберегала бы от любых бед. Да разве ему это нужно? Геста смяла рубаху и зло швырнула её в очаг. Огонь радостно завладел податливой жертвой, и кропотливый труд в считанные мгновения истаял в жадном пламени. Вверх взметнулись яркие искры и погасли ещё в полёте.
  От похожего на забытье созерцания очага Гесту отвлёк звук открываемой двери. Квохар вошёл в светлицу, настороженно оглядываясь. Напрасно: стражники были отосланы с самого утра. Убедившись, что опасности нет, казначей гораздо бодрее прошёл внутрь и даже нашёл в себе силы улыбнуться.
  - Я уже думала, что никогда больше не увижу тебя так близко, - Геста искоса оглядела его. - И даже не стану спрашивать, почему так долго ты от меня бегал.
  Квохар, виновато изогнув сутулую спину, развёл руками. Он был всё так же отвратителен, как и раньше. Куда ему, тощей оглобле со сгорбленными плечами, до Кирилла. Даже богато расшитый на ариванский лад кафтан не скрывал тщедушности его тела. Теперь Геста не понимала, как могла так низко пасть, пуская его в свою постель. Лучше было бы, верно, спать с конюхом: бабы в детинце, стыдливо краснея, болтали, что среди них есть знатные любовники. Как прижмут - так жар по всему телу. Всё ж удовольствие.
  Но нынче она не собиралась переступать через себя. Достанет с Квохара поблажек.
  - Разузнать хоть что-то о девчонке оказалось не так-то просто, - тот медленно подошёл, осматриваясь в светлице, как в первый раз. - Точнее невозможно. Либо она пришла очень уж издалека, либо хорошо умеет скрывать свою жизнь.
  - Разве такое может быть? - фыркнула Геста. - Чтобы вообще ничего нельзя было узнать?
  Вместо ответа казначей склонился, взял её руку в свою и прижался к ней губами. Геста с омерзением выдернула ладонь из его пальцев, а другой стёрла влажный след поцелуя. Квохар бросил короткий удивленный взгляд, обошёл её и, встав позади, навис, словно коршун, отчего стало душно и тяжело.
  - Последний раз Младу видели в Паздерне, - отмеряя каждое слово, произнёс казначей. - Хотя про эту деревню ты вряд ли слышала. Там она продала лошадь и пошла дальше пешком. Об остальном мои знакомцы ничего не знают. Или попросту молчат.
  - Боятся?
  - Возможно, - задумчиво качнул головой Квохар. - Это наводит на некоторые мысли, но кто я такой, чтобы лезть глубже. Так можно и обратно не выбраться.
  Он скупо улыбнулся, вытянув губы в тонкую линию.
  - Ты - казначей. Не последний человек в княжестве!
  Геста встала, не в силах больше терпеть давящее присутствие Квохара. Тот проворно обошёл кресло и заключил её в объятья, но она, не скрывая раздражения, высвободилась.
  - Моя богиня недовольна? - казначей с усмешкой проводил её взглядом.
  - Ещё как, - Геста толкнула его в грудь, стоило ему приблизиться снова. - Ты потратил столько времени без толку. Да ещё и обманывал меня! Впрочем, забудь. Всё равно это больше не имеет значения. Я хочу, чтобы ты сделал кое-что другое.
  - Уговора о каких-то ещё услугах не было, - казначей прищурился, и его голос дрогнул возмущением.
  - Со мной не стоит торговаться. Я не купчишка на ярмарке.
  Квохар презрительно поджал губы и, пригладив волосы, повернулся было уходить. Нет, отпускать его так просто нельзя - уж больно легко отделался. Только заморочил ей голову, а толку чуть. Геста подошла к нему и провела ладонью по груди, разглядывая каждую резную пуговицу на кафтане. Но лишь казначей хотел снова её коснуться, как она легко увернулась. Сегодня она оставит его не солоно хлебавши, но сначала вдоволь подразнит.
  - Может, ты всё же выслушаешь меня? А там мы можем поговорить по-другому, если пожелаешь, - медово проворковала она, склоняя голову к плечу.
  Но по лицу Квохара нельзя было сказать точно, пойдёт ли он на всё что угодно только ради ночи с ней. До сегодняшнего дня он много седмиц вовсе к этому не рвался.
  - Хорошо, - милостиво сдался казначей. - Чего ты хочешь?
  - Я хочу, чтобы ты нашёл мне арияш. А лучше - Грюмнёрэ, способного убрать с моего пути Младу.
  Квохар прижал кулак к губам, прокашлялся, словно в горле запершило, и ещё некоторое время молчал, озадаченно разглядывая Гесту. На его лице удивление сменилось сомнением, а после и недоверием. Ещё чего доброго и правда просто развернётся да уйдёт - и тогда хоть доноси Кириллу на него, хоть нет. Последний полезный человек, которым пока ещё можно управлять, будет потерян.
  Пока казначей в раздумьи тёр подбородок и разглядывал пол под ногами, Геста спешно пыталась придумать, как удержать его. Пёс с ним, она разденется прямо тут, если это поможет! К Хёгглю в утробу гордость и отвращение.
  - Неужели девчонка так сильно тебе досадила? - Квохар медленно провёл пальцем по брови и глянул исподлобья.
  - Достаточно.
  - Почему ты решила, что я знаю, где найти арияш?
  - Ты из Аривана! - вспылила Геста от его деланной непонятливости. - Кому как не тебе знать, как можно встретиться с арияш.
  Квохар рассмеялся. Натужно, с какой-то неведомой горечью, точно вспомнил что-то неприятное, но не хотел в этом признаваться. Геста, всё сильнее закипая, наблюдала за его фальшивым весельем.
  - Моя девочка, ты очень наивна, раз считаешь, что каждый ариванец знает, как нанять убийцу, - он потёр глаз, якобы смахивая слезу. - Можно подумать, мы так тешимся на досуге. Арияш - скрытная гильдия. Их мало, и почти никто не знает, как выйти на них. А ты ещё говоришь мне про Грюмнёрэ! Как будто те на торге продаются вместе с пряниками. Это сродни поиску единорога.
  - Хватит! - резко прервала его Геста. - Мне всё равно, где ты будешь искать арияш и с кем говорить, но я должна с ним встретиться.
  - Не торопись, моя радость. Возможно, Млада ещё не вернется из похода, - спокойно рассудил Квохар.
  В его словах было зерно истины и благоразумия, но почему-то Геста не сомневалась, что девица вернется. Её в случае чего бросятся защищать аж двое мужчин: тот недоумок, Медведь, и Хальвдан. Кметь давно смотрел на Младу, как его лесной сородич - на малину. Поговаривали, что он намедни, перед отъездом, сунулся к ней и даже встретил некоторую взаимность. Кто знает, может и так. В любом случае, он наверняка лучше погибнет сам, чем позволит Младе умереть. Некоторые мужчины, когда влюблены, видят не больше, чем только что родившийся котёнок. Что же до Хальвдана, то как бы он ни старался это скрыть, но по дому давно ходили слухи об его увлечённости. В другое время это стало бы хорошим поводом его задеть, а то и уязвить, но сейчас Гесте было плевать на воеводу. Пусть хоть с башни кидается.
  Одно не давало ей покоя: что все они нашли в этой грубой и хамовитой девице?
  - Если какой вельд отсечёт ей голову, я буду рада, - Геста с усилием улыбнулась. - Но арияш мне всё равно найди.
  - Я не хочу ввязываться в это, - голос Квохара прозвучал отстранённо и холодно.
  Геста приблизилась, провела ладонью по его щеке, скользнула за ворот и прошептала, почти касаясь губами его губ:
  - А разве у тебя есть выбор?
  Квохар согласно улыбнулся. Его руки с напором прошлись по груди, затем по спине, но в этот раз платье рвать он не стал, хоть загорелось в его глазах обычное нетерпение.
  - Раздевайся, - сглотнув, проговорил казначей, делая шаг назад.
  Знать, у Гесты выбора тоже не было.
  ***
  На удивление, записка от Квохара пришла всего через несколько дней. Похоже, он побаивался сам появляться у Гесты. Да и вдругорядь отсылать стражу, чтобы с ним встретиться, было бы слишком подозрительно. Оно и хорошо. Не пришлось лишний раз видеть его пучеглазую рожу. Записку не передала Тора и не принесла какая молчаливая служанка - она просто появилась на полу, просунутая в щель под дверью. Гадать, каким колдовством она тут оказалась и как этого не заметила стража, Геста даже не взялась. Она торопливо придвинула к себе лучину поближе и, едва не роняя листок - дрожащие пальцы словно онемели - пробежалась по строчкам, написанным мелким скупым почерком казначея.
  'Завтра ближе к полуночи придёшь на постоялый двор 'Одноглазая ворона'. Он находится у пристани. Там встретишься с хозяйкой Зарханой. Скажешь, что от меня. Она все разъяснит.
  Будь осторожна'.
  Геста перечитывала записку вновь и вновь, чувствуя смесь радости и страха. Странно, но она не рассчитывала, что придётся встречаться с кем-то самой. Казалось, всё образуется само собой. Но Квохар прав, такое дело не доверишь больше никому, и пути обратно нет. Слишком далеко она зашла в своём желании избавиться от соперницы, хоть все вокруг убеждали её, что Млада соперницей ей быть не может. Теперь Геста пойдёт, куда бы ни было сказано, заплатит столько денег, сколько понадобится, лишь бы от воительницы, виновницы её ночных кошмаров, не осталось ни единого воспоминания.
  Последний раз пробежав по строчкам взглядом, Геста бросила записку в очаг.
  Весь вечер до следующего дня она не находила себе места, придумывая и повторяя мысленно, что скажет Зархане. Как это случится? Как долго нужно будет ждать встречи с арияш? И не придётся ли идти в 'Одноглазую ворону' снова? А может, убийца будет дожидаться её вовсе в другом месте? Никогда в свой жизни она не видела настоящего арияш, а разного рода толки о них казались всего лишь небылицами. Но как послушаешь, лучше бы и не слушал вовсе. Оказывается, кто угодно мог настолько легко принять смерть от их руки, что даже не успевал ничего понять. И порой эта смерть выходила очень скверной.
  Тора, глядя на метания Гесты, пыталась выспросить, что привело её в такое беспокойство, но та только отмахивалась. Запретить служанка ей ничего не сможет, а вот изрядно утомить причитаниями - запросто.
  Днём, когда утренняя суета в доме улеглась, уступив место полуденной вялости, Геста позвала к себе Малушу и взялась за вышивку новой рубахи - в конце концов, может, она всё-таки пригодится. Ворожея подивилась, что предыдущая куда-то подевалась, но выспрашивать ни о чём не стала. Она злилась на Гесту, постоянно делала замечания, восклицая, что узоры, выходящие из-под её руки, никуда не годятся. Но та, погрузившись в свои мысли, не обращала внимания на ворчание Малуши.
   Наконец дождавшись, когда Тора выйдет из светлицы, Геста обратилась к ворожее:
  - Малуша, я хочу, чтобы ты сегодня помогла мне.
  Та подняла удивлённый взгляд от вышивки.
  - Что я должна сделать? И почему я, а не Тора?
  - Потому что Торе лучше об этом не знать. Ты дашь мне одно из своих платьев и останешься вместо меня в комнате. Мне нужно будет уйти на время, чтобы этого никто не заметил.
  Малуша долго и внимательно разглядывала лицо Гесты, а затем снова склонилась над пяльцами:
  - Кажись, что-то нехорошее ты задумала, княгиня... - осторожно проговорила она, вытягивая нитку. - А коли меня наказать за это вздумают? А то и вовсе выгонят взашей?
  - Я тебя не просила рассуждать о моей просьбе. Ты сделаешь, как я скажу, и всё! - Геста отбросила в сторону рубаху и со злостью уставилась на невозмутимо продолжающую вышивать Малушу.
  Та, почувствовав её взгляд, вздохнула и тоже отложила рукоделие.
  - А ежели моя одёжа будет тебе широка? - она, приподняв бровь, оглядела Гесту с головы до пят.
  Та нахмурилась, но удержалась от гнева, только едко заметила:
  - Ничего, переживу. Так меньше буду похожа на себя, а больше - на замызганную деревенщину.
  Малуша заметно ощетинилась на прозрачный намёк. Однако натянуто улыбнулась и кивнула.
  - Хорошо, пусть будет по-твоему. Только всё же... Мне какая польза? Я за просто так страдать не хочу.
  - Возможно, к тебе вернётся Хальвдан, - глядя в сторону, уклончиво ответила Геста. - А я постараюсь сделать всё, чтобы на этот раз он никуда от тебя не делся. Ты это заслужила.
  Малуша тут же поменялась в лице: нижняя губа её дрогнула, щёки порозовели. Похоже, страсть к воеводе так и не прошла за столько лун. Что ж, это хороший способ привязать её к себе и незаметно заставить исполнять любые поручения. Тора мало на это годилась, всё больше ворча по каждому удобному поводу. Малуше Геста особо не доверяла, но, если надавить на нужные слабые места, то и от неё можно получить какую-никакую пользу. Всё-таки Хальвдан сильно запал ей в душу - уж в этом умении ему не откажешь. Морочить девицам головы он с самой юности был горазд.
  Дальше вышивание продолжилось в полном молчании, пока за окном совсем не стемнело.
  Малуша ушла только к ночи. Геста же, отправив Тору спать в другую комнату, ждала назначенного часа, чтобы пойти к пристани. Лучше было бы поехать верхом - топтать ноги по снегу и холоду вовсе не хотелось - но ради своей цели она могла вытерпеть и не такое. Теперь хоть босиком пойдёт.
  Ворожея вернулась, прижимая к груди под дорожной накидкой свёрток из одежды. Тихо она вошла в светлицу и притворила дверь. Теперь дежурившие снаружи стражники только на пользу. Скажут: пришла Малуша, а позже вышла - и никаких подозрений. Так можно, пожалуй, бродить всю ночь.
  - Скидывай всё, - коротко распорядилась Геста, когда Малуша вопросительно на неё воззрилась. - И мне помоги раздеться.
  Служанка бросила сверток на кровать, развязала понёву и сняла длинную, до щиколоток, домотканую рубаху. Горделиво откинула за спину косы. Геста с лёгким уколом зависти отметила мягкие изгибы её тела: полную грудь, широкие бёдра, округлые плечи. Неудивительно, что Хальвдан однажды позарился на такую красоту. Впрочем, они друг друга стоят.
  Облачившись в одежду Малуши, Геста почувствовала себя тонкой девчонкой: рубаха была ей откровенно свободна, а понёву пришлось обматывать вокруг талии едва не втрое. Она накинула поверх тёплый тулуп грубой выделки, а на плечи - простой дорожный плащ. Спрятала рыжие, предусмотрительно заплетённые в косу волосы под платок.
  Малуша придирчиво её оглядела, повернула одним боком и другим.
  - Если не будешь ерепениться, как обычно, то и не узнает никто, - она одобрительно улыбнулась.
  Геста пропустила колкость мимо ушей, проверила припрятанный под тулупом на поясе кошель с деньгами и, затаив дыхание, вышла из светлицы. Проскользнула мимо стражников, которые даже не глянули в её сторону, спустилась по лестнице и вышла на задний двор. И пока она пробиралась заметёнными тропинками, ей всё казалось, что сейчас откуда-нибудь обязательно выйдет Виген и всё пойдёт прахом. Наблюдательный начальник стражи уж точно узнает её.
  Путаясь в слишком широкой понёве, Геста добрела до ворот, отряхнула снег с подола и отдышалась.
  - Куда пошла? Не поздно ли? - подозрительно прищурился стражник, когда она с как можно более уверенным видом направилась к калитке.
  - Да вон невеста князева послала с поручением. Вожжа ей под хвост ударила, - ворчливо ответила Геста. - Я скоро обернусь.
  Часовой ещё некоторое время пытался разглядеть её лицо в трепещущей от света факелов темноте. Геста нетерпеливо порылась в корзинке, которую прихватила с собой, давая понять, что у неё очень важное дело.
  - Ладно, иди.
  Стражник вздохнул: видно, ему не хотелось тратить время на служанку. И правда, мало ли чего могло взбрести в голову невесте князя. Не то чтобы Геста часто гоняла служанок среди ночи за стену детинца, но случалось всякое. Особенно сразу после приезда. Тогда ей казалось, что такое право ей даёт особое положение. А потом капризы просто наскучили, голову заняли другие заботы.
  Геста с облегчением вышла за ворота и свернула по тропе вдоль стены - так короче. До пристани было не так уж далеко, если идти споро и не отвлекаться - она как раз успеет ко времени. Больше волновало, что делать дальше. От мысли о встрече с арияш ладони покрывались липкой испариной, и по спине пробегал холодок.
  Скоро глубокая тропинка вывела её на широкую улицу. Идти стало легче. Снег поскрипывал под ногами, покачивались на нём оранжевые пятна света от факелов, вывешенных вдоль дороги. Люди уже попрятались по домам, и редко где можно было увидеть огонёк лучины в окне. Мимо проехали сани. Возница с любопытством глянул на одиноко шагающую вдоль дороги Гесту. Стало страшно. Кто знает, какой лихой люд может попасться по дороге? В городе полно всякого сброда. По улицам ходят стражники, но пока их не было видно: за это время может случиться всё что угодно.
  В подтверждение опасений где-то позади послышался отдаленный возглас:
  - Эй, краля! Подожди, провожу, куда нужно.
  Геста вздрогнула и обернулась. В паре дюжин шагов от неё виднелась худощавая мужская фигура. Незнакомец шёл, чуть пошатываясь, но, несмотря на это, быстро догонял её. Геста прибавила шагу, а после очередного возгласа: 'Эй!' - побежала. Пронзительный свист долетел со спины, заставляя припустить ещё быстрее. А затем мужчина зычно рассмеялся - похоже, на самом деле не собирался её преследовать.
  Геста укорила себя за трусливость и сбавила шаг. Обернулась - незнакомец стоял вдалеке, прислонившись к стене. Кажется, его стошнило. Геста, злорадно ухмыльнувшись, подышала на ладони: впопыхах забыла захватить из дома рукавицы; пальцы замёрзли и покраснели. Проклиная собачий холод, она пошла дальше. Миновала сначала круг ремесленников, затем рыбаков. А улице всё не было конца. Но вот пристань незаметно проступила впереди, встретила холодным ветром. Причалы, обледенелые и пустые, виднелись в зыбкой темноте; одинокие маленькие лодчонки горожан мерно покачивались на волнах, пойманные в плен до весны. Зимой крупные корабли почти не появлялись на пристани - только из крайней необходимости или по договору с князем, чтобы привезти в город необходимые в это время товары. Но такое случалось очень редко. Большей частью причалы пустовали, и ветер гонял по брёвнам и скользким камням набережной сухую позёмку. Осколки льда, что безуспешно пытался сковать Нейру, бились о каменные опоры мостиков и переходов.
  Казалось, здесь даже никто не живёт - настолько кругом было тихо и безлюдно. Факелов в держателях стало гораздо меньше, и зыбкий полусвет то и дело сменялся почти непроглядной темнотой. Геста зябко поёжилась, выглядывая вывеску нужного постоялого двора. Куда же он провалился?
  - А кто это тут у нас? - донеслось из мрака очередной подворотни.
  От покосившегося забора отделилась тень и двинулась в сторону Гесты. Она шарахнулась, но спиной налетела на кого-то. Взвизгнув, вырвалась из рук, которые тут же схватили её за плечи.
  На свет вышел коренастый мужик. Его круглое, как блин, лицо усеивали веснушки, а из-под шапки свисали неопрятные рыжие кудри.
  - И что ж ты, красуля, тут делаешь? Нехорошо молодым девицам ходить среди ночи в таких местах.
  Неподалёку от него, отрезая дорогу к побегу, встал другой незнакомец, чернявый и более высокий. Он с усмешкой оттянул ворот замызганного тулупа и почесал шею, изуродованную косым рубцом.
  - А тут путь один. В 'Ворону', - ответил он дружку. - Только таких девуль я там сроду не встречал.
  Откуда-то со спины появился и третий. Геста, заслышав шаги, затравленно вздрогнула и повернулась к нему. Хватать её он пока не собирался. Стоял, сложив на широченной груди руки, и разглядывал так пристально, что хотелось провалиться сквозь землю. Его левая ноздря была когда-то то ли разрезана, то ли порвана, а после неровно заросла. Приятнее его бородатую рожу это не делало.
  - Стража... - неуверенно и слишком тихо пролепетала Геста, делая шаг назад.
  Судя по всему, никакой стражи тут не было, и появится она нескоро.
  - Мы с ней по-хорошему, а она сразу стражу... - укоризненно покачал головой кудрявый. - Вот все вы бабы такие.
  - Ты с ней полегче, а то вдруг она такая же, как та, - медленно подходя к Гесте, усмехнулся мужик со шрамом.
  - Да не...
  Незнакомцы начали смыкать круг. И какие у них были намерения, оставалось только гадать. То ли ограбят, то ли возьмут силой прямо тут, в снегу под забором. Сначала один, потом второй и третий. А может, и то, и другое сразу. Хотя таких случаев в Кирияте, как говорили, отродясь не бывало. Воровали на торгу по мелочи, срезали кошели - куда ж без этого? Но дружины в городе теперь нет - а это могло прибавить всякому сброду смелости.
  Геста, закусив губу, только и успевала крутиться, как волчок, чтобы вовремя заметить опасность. Но, как на зло, отступать было некуда. Она рванулась наобум, пытаясь проскочить между мужиками, но кудрявый с хохотом легко её поймал.
  - Да ты постой. Я только пощупаю слегка и отпущу.
  Его широкая ладонь юркнула под плащ и тулуп, уверенно нашарила на поясе набитый монетами кошель. Сбоку подоспел тот, что с порванной ноздрёй, и для верности крепко обхватил Гесту под грудью.
  - А пахнешь-то ты славно, - шепнул он на ухо. - Прям как пирог. Бабка моя пекла, бывало.
  Другой рукой он рванул платок с её головы. Шею защекотала борода и изрядно отдающее луком дыхание. Геста тихо завыла от парализующего страха, к тому же её начало тошнить.
  - Не трожь, - недовольно буркнул кудрявый. - Тебе мало уроков было? Лучше корзину проверь.
  Тот быстро повиновался - и сразу стало понятно, кто и в их шайке главный. Третий же продолжал стоять в стороне и настороженно оглядывался. В корзине ничего полезного для воров не нашлось. Но Гесту для верности обшарили всю с ног до головы: залезли и под подол, расстегнули тулуп. Вряд ли они надеялись найти что-то ещё - толстого кошеля было им вполне достаточно. Они в своё удовольствие просто хватали её за всё, что попадалось под руки. Геста только глотала злые слёзы, боясь сопротивляться - как бы не нажить чего похуже. Судя по тому, что ощупывали её с всё большим рвением, мужики уже вот-вот готовы были пройти против своих же правил.
  - Эй, идёт кто-то, - бросил третий. - Закругляйтесь.
  Отступив, в мгновение ока вся шайка скрылась в темноте. Остались только следы их грубых лап по всему телу. Дрожа от омерзения, сквозь размытую пелену слёз Геста разглядела, что вдалеке идёт кто-то ещё. А по неуверенной походке узнала того мужика, который не так давно её окликнул. Час от часу не легче.
  Подобрав подол, она побежала прочь от невольного спасителя. И едва не проскочила мимо двери нужного ей постоялого двора. На его деревянной вывеске красовалась довольно неумело вырезанная одноглазая ворона. Изнутри доносился неразборчивый гул. А что если те воры пришли как раз сюда? Вот уж большая радость встретить их снова. Но, отринув сомнения, Геста почти кинулась под навес и шагнула внутрь, поправляя сорванный платок и отряхивая с плеч редкие снежинки.
  На постоялом дворе, как и обычно, было людно. Подавальщицы не слишком расторопно ходили меж столов, то и дело коротко переругиваясь с посетителями. Геста осмотрелась, потёрла ладони, радуясь долгожданному теплу - даже украденный кошель теперь не казался ей большой потерей. Она прошла к огороженной стойке, над которой возвышалась дородная женщина с лицом тёмным от навечно въевшегося в кожу загара. Не нужно было приглядываться, чтобы распознать в ней уроженку Аривана. Мягкие черты некогда красивого и молодого лица, вьющиеся волосы цвета дёгтя присобраны на затылке. Хозяйка сосредоточенно пересчитывала монеты и бросала короткие взгляды в зал.
  Окончательно поправив одежду, Геста встала перед ариванкой, чуть наклонилась вперёд и негромко обратилась к ней.
  - Приветствую, Зархана. Я от Квохара.
  Хозяйка едва не вздрогнула и подняла глаза, некоторое время её разглядывала, ссыпая монеты в кошель, затем кивнула.
  - Пошли.
  Она провела Гесту полутёмным коридором мимо поварни и закрытых дверей на задний двор и там окликнула светловолосого парнишку, который как раз выливал из ведра в лохань свиньям какую-то отвратительную на вид жижу.
  - Щука! Ну-ка пойди сюда.
  Тот поспешно отставил ведро в сторону и подбежал к хозяйке, на ходу вытирая руки о штанины.
  - Да, матушка, - с любопытством косясь на Гесту, выдохнул он.
  - Отведи эту добрую госпожу вниз, - многозначительно проговорила Зархана.
   Парень кивнул и деловито пошёл через двор, видно, сразу уразумев, о чём та говорит. Гесте осталось только поспешить за ним. По дороге она оглядела своего юного провожатого. Уж больно не походил тот на сына смуглой ариванки. Даже если отец его был из местных. Южная кровь всегда даёт о себе знать - и проступают в отпрыске то чёрные волосы, то особый оттенок кожи. Знать, Зархана была ему мачехой.
  Размышляя об этом, Геста совсем не заметила, как они дошли до лестницы в пристрое постоялого двора, Затем спустились в освещённый одним-единственным факелом узкий коридор. Мальчишка уверенно откинул одну из занавесей на стене и шагнул в тёмный маленький зал без окон, со всех сторон убранный той же тяжёлой и ветхой тканью. Здесь стояло несколько столов, круглых и небольших, рассчитанных всего на двух-трёх человек. Но они пустовали. Все, кроме одного. На нём и горела единственная лучина.
  Там сидел человек в ничем не примечательной одежде - такую можно увидеть на любом горожанине: плотная суконная свита, да поверх неё видавший виды плащ. Лицо мужчины скрывала тень, падающая от капюшона. Он задумчиво крутил в руке изрядно побитую глиняную кружку и разглядывал содержимое, словно там было что-то более занимательное, чем пиво или вино.
  Геста вопросительно посмотрела на Щуку, но тот молча указал взглядом на незнакомца и быстро вышел; занавеси колыхнулись ему вслед. Мужчина всё так же не выказывал никакого интереса к Гесте. Будто и не заметил вовсе. Она чуть помедлила и приблизилась к нему, села напротив. Несколько мгновений просто его разглядывала. В его облике необычными были только перчатки, искусно сшитые, обтягивающие довольно изящные для мужчины руки. Словно он не хотел открытой кожей касаться никаких вещей здесь - а потому снимать их не спешил.
  - Здрав будь... - решила поприветствовать его Геста, но слова застряли в горле.
  Мужчина поднял голову. Его смуглое лицо до носа было скрыто чёрной повязкой, и лишь тёмные глаза с золотыми искрами, как два кинжала, блестели в полумраке.
Оценка: 7.72*12  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"