Аннотация: "А если тебе станет страшно, сними будёновку и ты снова окажешься дома."
27.
Они где-то рядом.
Они меня подловили, пока я шарился в этой зачуханой квартире старого еще советской постройки двухэтажного дома. Ведь сразу же, с самого порога было понятно, что квартирка ничем меня не может 'осчастливить'. Скорее всего, раньше в ней обитали какие-нибудь пенсионеры, здесь даже пластиковых окон не было. Но, голод и русский 'авось', часто толкает людей на необдуманные поступки.
Я уже три дня как остался один, без убежища, без еды и самое главное - без товарищей. Три дня скитаюсь по Больничному (неофициальное названия этой части ОБьГЭСа). Я как таракан - ищу остатки пищи, всего боюсь и при малейшей опасности ищу любую щелочку, чтобы в нее забиться.
Тогда, сбежав в садике от твари, я побоялся в тот же день возвращаться домой к Вадику, всё-таки он жил неподалёку от того места.
Первую ночь я провёл запершись в каком то гараже. На следующий день, я несколько раз пытался найти пропавшего друга, приходя к его квартире, но на мой робкий стук, громко колотить я всё же опасался, дверь не открывалась и безжизненная тишина за ней, свидетельствовали о пустоте. Так же я пару раз обстучал окна первого этажа дома в котором жили Влад и покойный уже Сергей.Что случилось с Владом и Вадиком, для меня оставалось загадкой, но всё же, я надеялся, что они живы и рано или поздно я с ними встречусь.
А пока, я пытаюсь выжить в одиночку.
Быстро осмотрев кладовку и кухню, я убедился, что зря терял время в этой халупе.
Что ж, пойду 'шакалить' в других квартирах. Уже подходя к входной двери, мне за ней почудился, какой-то шум, что-то похожее на шарканье нескольких пар ног. В мутный дверной глазок было видно, как подъезд заполняют темные силуэты мертвой нечисти. Стараясь не шуметь запираю тугую щеколду, эту хлипкую видимость безопасности. Резкий удар в дверь, заставил меня вздрогнуть, в животе мазнуло холодком.
Они явно явились по мою душу, видимо увидев заходившего меня в подъезд. И сейчас, я оказался заблокированным в квартире, для моего отступления оставался единственный путь - окно.
Нда-а, старые советские окна, шпингалеты намертво присохли закрашенные той же советской краской, я схватил с тумбочки небольшую отвертку и начал отковыривать эти долбаные шпингалеты.
Пока в течение десяти минут я возился с окном, мои 'гости', все настойчивей скреблись и толкали в дверь квартиры, пробовали её на прочность. Они, каким-то образом чувствуют живых людей, может запах, а может, они как теплодатчики - улавливают человеческое тепло?
Наконец, окно открылось, и я с осторожностью выглянул на улицу, вроде никого поблизости нет. Ну, и что теперь делать? Сбежать отсюда или попробовать взобраться через балкон на второй этаж? Дело к вечеру - с ночлегом надо определяться, к тому же, может там для меня найдётся что-нибудь полезное?
Выбравшись на подоконник, ставлю ногу на форточку, перехватившись рукой за балконную решетку, подтягиваюсь и поднимаюсь на балкон второго этажа.
Ну, как подтягиваюсь - стоны, кряхтение, отчаянное шорканье ногами по стене, минуты две висения на прутьях балкона с задранной ногой выше головы и тоскливые размышления о своих дальнейших перспективах.
Наконец, на рубеже своих сил, задыхаясь и судорожно цепляясь за прутья, переваливаюсь через перила и кулём падаю на балкон, грязный и мокрый от пота.
' А ведь я мог пиз... Ну, вобчем, упасть мог. Зря, я в детстве не ходил в кружок альпинизма',- первое, что пришло мне в голову.
Да, в детстве я перебрал множество кружков, даже на каратэ ходил (один день). А самым коротким увлечение у меня было дзюдо, в школе. На перемене, я заскочил в класс, где тренировались наши борцы-юниоры и целых пятнадцать минут я занимался тем, что меня бросали через бедро, делали захваты и болевые, на мне отрабатывали подсечки и удушающие. Под конец, тренер вывел меня в коридор: растерзанного и зачуханного и сказал: 'Знаешь сынок, кстати, как тебя зовут, Тоша? Да, это и не важно, ты больше сюда не ходи - борьба, это не твоё'.
А к чему, это я? Ах да! Кружок альпинизма, ну откуда бы ему появиться, у нас ближайшие горы в трехстах километрах - в Горном Алтае.
Примерно, о таких вот вещах я размышлял, восстанавливая силы лёжа на полу балкона.
Немного придя в себя, я осторожно приподнялся и заглянул в квартиру. Сквозь окно разглядел мертвеца - маленькую девочку лет семи в изодранном сиреневом платье, она стояла спиной к окну, потому моего появления и не заметила.
Стараясь не беспокоить хозяйку приютившего меня балкона, осторожно перебираюсь на соседний, благо расстояние между ними - один шаг. Мёртвых в соседей квартире вроде не наблюдалось, чтобы это проверить, я стал негромко постукивать по стеклу балконной двери. На мой стук никто не явился, подождав минуту, я постучал снова, на этот раз немного сильнее. Затем взял шерстяное одеяло со старого плетеного кресла стоявшего здесь же и расправив его по стеклу изо всей силы ударил по нему трубой. Приглушённое одеялом, окно глухо раскололось, осколки ссыпались под ноги, а я просунув руку вовнутрь потянул ручку и вошел в комнату.
Быстро пробежался по комнатам, заодно проверил - заперта ли дверь в подъезд. Все в порядке, двухкомнатная квартира со всеми удобствами. К сожалению, это жилище, так же меня не порадовало богатством полезностей. На кухне, из продуктов, нашел в навесном шкафу сиротливо лежащий пакет лапши быстрого приготовления, моя любимая - 'Кушай подешевле, живи получше' и половинку баночки цикория. Не густо, ну ничего, я когда с балкона осматривался, заметил невдалеке вскрытый продуктовый ларек, сейчас туда смотаюсь, может еще чего там смогу найти.
Нет, ну просто смех: я нищий и голодный, как какой-нибудь... американец. Вам смешно? Лично мне - нет!
Постояв и прислушиваясь минут десять у входной двери, убедился, что в подъезде пусто и затем осторожно, обтирая спиной известку со стен, спустился на первый этаж.
Выглянув из подъезда, я заметил стоящего зомби у соседнего подъезда - субтильного паренька в кислотной олимпийке, одного из моих 'гостей'. Он стоит в проеме двери лицом в глубь подъезда и пока меня не видит. Тихо подкрадываюсь к нему со спины и не долго мудрствуя подло впинываю его в подъезд, где остальные зомби, сосредоточенно возились у двери квартиры где меня уже давно нет. Затем быстро захлопнул дверь и подпер её валявшейся рядом на земле палкой.
Ларек находится в сорока метрах у соседнего дома, добежав до него, я краем глаза заметил в ста метрах от меня у железного гаража трех застывших словно тени шатунов, к сожалению, они меня тоже увидали и двинулись в мою сторону.
Так, пока они сюда доковыляют, пара - тройка минут на осмотр киоска у меня имеется. В ларьке полный разгром - товара нет, только какая-то рванина, вскрытые упаковки и осколки выбитых окон. Бегло оглядевшись, нашел под прилавком мятую банку консервированной кильки в томате, бутылку воды и разорванную упаковку пряников, которых там, 'оставалось только трое из восемнадцати ребят'. Отмечая про себя приближающееся шарканье ног, я споро запихиваю все найденное в пакет, попутно, еще подобрал пару зажигалок валявшихся на полу в углу.
Крутанувшись, кинулся на выход, а там - настоящая засада, меня окружили. Помимо трех 'бродилок' прибавились еще двое. Я, так то и с одним не желал бы сражаться, а тут, аж пятеро.
Как говаривал, какой-то очень известный китаец - основатель самой утонченной школы рукопашного боя: 'Предотвращенная схватка - есть выигранная схватка'. И я с ним в этом - совершенно солидарен!
'Схватку не надо воевать, до нее не надо доводить!'- мудрость старика в моем исполнении.
Хватаю валяющийся у входа стул и швыряю его под ноги брюхатой тетке в распахнутом кровавом рванье когда-то бывшим цветастым халатом. Пролетев четыре метра, тот врезался ей прямо в ноги, отчего тетка грохнулась об асфальт прямо оскаленной мордой, хруст чего-то сломанного. Шедшие позади зомби, стали ее обходить и только один поперся прямо через нее и естественно тоже - принял горизонталь.
Следующими в них полетели: пластиковый ящик, жестяное ведро и кирпич. Кирпичом, я удачно попал переднему шатуну прямо в переносицу и тот, отшатнувшись, завалился назад под ноги другим. Передо мной, получилась эдакая, небольшая смердящая свалка из мертвецов. Твари безмозглые.
Всё, снаряды кончились, пора отступать, я, заскочив обратно в киоск, выбрался с обратной стороны через пустую раму.
Ух, ты, банка икры! Тьфу, мля! Пустая.
Затем на корточках, тихо, прикрываясь киоском от мертвецов, 'гусиным шагом' стал отходить до ближайших кустиков.
На свое место базирования, я прибыл минут через пятнадцать. Всё, на сегодня приключений мне достаточно. Надо отдохнуть. Я закрыл входную дверь на все замки и запоры, чтобы перекрыть разбитое окно придвинул к нему платяной шкаф.
На кухне, на плите под вытяжкой соорудил компактный таганок, на топливо пошли межкомнатные бамбуковые занавеси и старый веник. Вскипятив в маленькой кастрюльке воду, заварил лапшу и с килькой знатно поужинал. Цикорий и пряники трогать не стал, решил оставить их на завтрак.
А пока... От сытости, я начал млеть, веки, стали неумолимо опускаться и моему усталому организму захотелось срочно принять горизонтальное положение.
Я с трудом поднялся из-за стола, дошёл до дивана и обессилено рухнул на него. Ох, хорошо-то как! Машинально сунул руку под диван и... Чёрт возьми! Нашел на привычном для меня месте, старую книжонку про одно из многочисленных идиотских похождений дурного Тарзана. Хотя, чему я удивляюсь, это диванное место, оно стандартно-мужское, в нем лежат обычно: или книжка, или программа ТВ, или пепельница, а иной раз и весь набор (носки валяются в противоположной стороне от головы). А ещё есть - 'козюлькино место', где оно говорить надо?
Прочитав пару страниц где-то в середине книги, я совершенно по-хамски уснул. Еда и чтение, всегда на меня действовали как снотворное, даже содержание книги не было важно.
28.
Ночь прошла спокойно, никто и ничто меня не беспокоило. В общем, выспался знатно!
Солнце, вставшее над деревьями, залило светом дома и дворы, и десятки птиц в кронах деревьев звонко пели, приветствуя его. Ни единого дуновения ветерка. Деревья и кусты - все стояло недвижно.
Окончательно я проснулся часов в семь. Потянувшись с хрустом и исторгнув из себя зевоту в виде протяжного воя, я уселся. Встряхнув головой стал обуваться, как вчера кроссовки с себя снял, совершенно не помню. Хотя, немного подумав, сбросил их опять, пол относительно чистый - пусть ноги отдыхают, я их сейчас даже помою!
Когда я служил в армии и на первых порах - на КМБ ( курс молодого бойца), если мы - наше отделение, в чем то 'косячило', сержант запрещал нам перед отбоем мыть ноги. И это было для нас самое тяжелое наказание, хоть и зима, но ледяная вода для омовения ног, снимала накопленную за весь день дикую усталость.
По дороге на кухню, я обратил внимание на грязного, в меру интеллигентного симпатягу, отразившегося в зеркале прихожей. Сначала, уловив краем глаз, движение в зеркале - вздрогнул, но, слава Богу, я свою персону узнал, испуг сменился облегчением - к себе я относился с изрядной долей симпатии. Критически оглядев свои всклоченные волосы и поцарапанный грязный нос, у меня вырвалась стандартная утренняя фраза: 'Писеец!'
А впрочем, не будем драматизировать. Я скинул джинсы, через голову стянул рубашку и, немного покачиваясь, пошел мыться, ну или как получится.
В совмещенном санузле, пахло сыростью и дешёвым шампунем, ну вы знаете. В эмалированный тазик со следами сколов налил воды из трехлитровых банок стоящих на кухне, она была прохладной, ну ничего страшного, не из графьёв. После недолгих поисков нашел под раковиной обмылок, я не сильно щепетилен, если дело касается гигиены. И напевая: '...кто экономит на чистоте, тот - или вор или свинья...',- приступил к процедурам. На самом интересном месте, вода, конечно же, закончилась, и домываться пришлось, черпая кружкой из унитазного бочка. Наскоро вытершись, каким-то старым халатом и пригладив пятерней мокрые волосы, с чувством блаженной чистоты я отправился завтракать.
На кухне приготовил себе цикорий и с пряниками 'почаёвничал'. После завтрака, налил еще кружку цикория и сидя за столом начал военный совет, что делать и куда податься?
Совершенно ясно, что здесь на ОбьГЭСе (неофициальное название нашего райончика города) делать нечего - все население вымерло, ну то есть стали зомби, живых практически нет. Живые, конечно, были, я вспомнил как третьего дня, попытался наладить контакт с охраной ГЭСа, но подойти ближе, чем на пятьдесят метров мне так и не удалось. Охранники - эти сволочи и слушать меня даже не стали, выстрелили пару раз мне под ноги и крикнули, куда мне следует идти. Я, огрызнувшись, послал их самих в это эротическое путешествие, хотя, идти пришлось все-таки мне.
Нет, где-то, я их понимал. Вся дамба была забита машинами, вдоль ограждений ГЭСа, высились прямо-таки горы тел источавшие по всей округе адский смрад, от которого не было спасения. Что здесь творилось, в этом месте случилась страшная бойня - здесь было так много смертей!
Представляю жуткое состояние всех находившихся по ту сторону заграждения от всего пережитого!
Да им проще меня было послать куда подальше. Это как во время войны - солдатам, проще, пристрелить поднявшего руки врага сдающегося в плен, чем возиться с пленным. До того все становится в тягость, до тошноты.
Ну что же, ловить здесь нечего да и оружие необходимо где-то раздобыть. Местное отделение милиции отпадает сразу - его, то сокращали, то восстанавливали, то опять сокращали и наличие стволов в оружейке - под большим сомнением.
Сокращая свои штаты, высшее руководство МВД, никогда не трогало себя любимых, а под сокращение шли низы, которые хоть что-то делали для города, то, что милиции предписано - ловили жуликов старались поддерживать хоть какой-то порядок. В результате этих сокращений, в милиции оставалось все больше некомпетентных людей носящих звёзды на погонах, которые занимались только своей карьерой и вылизыванием вышестоящих задниц.
Нет, местное отделение отметается, а вот, что вспомнилось - как то, год назад сидел я на бережке Оби со своим знакомым Валерой за бутылкой - другой водки, он к слову - мент, и в пьяной трепотне он рассказывал про свою беззаботную службу на складах МВД и эти склады, кстати, совсем неподалеку, километрах в десяти отсюда, через поля.
А может, стоит пробраться к нему и уже вместе добираться до складов? Хотя, Валера наверняка уже там со своей семьей или на ГЭСе - там, у него тоже есть знакомые.
Ну что ж, раз другие альтернативы в голову не приходят, то, решено - иду на склады!
Я почти твердо уверен, что на этих складах, какие-нибудь служивые укрепились, а вот примут ли меня они или нет - то, будем посмотреть. Десять километров, в принципе, не так уж и далеко - и пешком можно дойти, но лучше добыть какой-нибудь девайс в виде транспорта. Я в детстве, немного пробовал ездить на отцовской машине и, наверное, смогу управиться, короче, что получится добыть на том и поеду.
За тем, припомнил вчерашнее приключение у ларька, как швырнул стул под ноги мертвечихе и как она заплелась в нем ногами. А ведь еще тогда, у меня какая-то интересная мысль мелькнула. Точно! Боло - такое экзотическое метательное оружие, австралийцев что ли, наверняка не помню, читал в какой-то приключенческой книжке - что, аборигены с этим боло охотились на страусов. А еще и в других книгах, это оружие встречалось и описывалось, да и в кино где-то мелькало, конструкция самая простая : три - четыре ремешка связываются вместе, а на концах прикрепляются грузила.
Веревок нарезал с балконной сушилки для белья, а на грузила пошли три круглые дверные ручки - хм, получилось вполне съедобно. Для тренировки немного покрутил, и так и эдак, от усердия даже взмок. Ну хватит, рисковать своим наследством.
Выход назначил через час, а пока, еще раз прошелся по квартире, нашел себе свежие носки и чистую футболку, больше ничего полезного. Повалялся перед дорогой полчасика, за тем тихонько открыл окно выходящее во двор дома и убедившись что там все чисто - пошел на выход.
Выйдя из дома, глубоко вздохнул наслаждаясь мирной картиной: летний маленький дворик, солнышко пробивается сквозь гущу зелени тополей, цветочки - стрекочут, кузнечики - пахнут. Как будто всё по-старому, почти идиллия.
29.
Один человек сравнил жизнь с путешествием. Жизнь Любы Пушной, больше была похожа на скитание, скитание отверженного бродяги. Унылое влачение по жизни 'голого короля', с великим множеством амбиций при абсолютном отсутствии каких-либо талантов.
Люба, книг не читала, текст больше страницы вгонял ее в тоску. Ей, не интересны были ни Чехов, ни Гоголь. А уж Тургенев с его бесконечными 'заумными' размышлениями или Толстой с необъятной 'Война и мир' приводили ее в 'ужасный ужас'. Ну как может формировать свои мысли человек, который читает только глянцевые журналы или новости об отечественных звездюльках из 'Телесемь'?
Какие и какого размера вырастут плоды размышлений у не читающего человека, тяготившегося общением с людьми которые могли бы его духовно обогатить?
Она не обременяла свой мозг, а в следствии и душу, все это ей заменили телепомои типа - 'За стеклом', 'Дом-2' и зарубежные киношки о 'тамошней' красивой и фееричной жизни.
Фамилия Жуков, ни в коем случае не ассоциировалась с прославленным полководцем или несчастным Ванькой из произведения Чехова, Жуков - навеки отпечатался в ее мозгах, как певец из группы 'Руки вверх'. И ради Бога! Не спрашивайте у нее: где находится Португалия или кто построил Эйфелеву башню, не надо. Спросите лучше (если, хотите получить положительный ответ): знает ли она - Максима Галкина или Сережу Зверева, а еще, какую передачу ведет Ксюша Собчак.
Любонька, не знала историю России, но зато, знала всю историю телеэпопеи 'Дом-2'.
Да-с, господа, все скучно и убого.
Уровень ее интересов и знаний находился примерно на уровне городской канализации. Ой! Сори! На уровне бомбоубежища, кстати, не пытайте ее, что это такое, не скажет.
Правда, надо признаться, она очень любила животных, но как-то так - издалека. Она, жалела бездомных кошек и собак, подбирала кого-нибудь из этой паршивой братии и тащила домой, но к себе - к родителям или родственникам. Ну как же, животных надо кормить, убирать за ними и выгуливать, пусть этим занимаются старые родители, а Любонька будет их навещать, играть с ними.
Приходя в гости к старикам живущим в маленьком домике, она спускала с цепи здоровущего блоховоза, величиной с овчарку, заводила в дом, где вместе с псом, улегшись на диван, смотрела что-нибудь подобное - 'Дом-2'. Любонька обожала такие телешоу, там была такая любовь, разгорались страсти, плелись интриги - все то, чего в ее жизни не было.
Как Любаша выглядит? О Господи! Еще в девичестве, она остриглась и с тех пор носила короткую прическу. Поначалу, она красилась в радиКАЛЬНЫЙ черный цвет, затем, отдала предпочтение мелированию, впрочем, это ни как ей не помогло, выглядела она как-то - ободранно и жалко. Фигура Любы, достоинствами не блистала, даже рождение двух детей не изменило ее формы - была она, тоща как весло. Короче, выглядела она, как - некрасивый неправильной ориентации мальчик с голубыми глазами, вечно хыркающий, хрюкающий и харкающий из-за проблемной перегородки в носу.
В школе, одноклассники ее не любили и не уважали, за скверный и вздорный характер, нелепую скороговорную нервную речь, поэтому Любу нежно прозвали - 'Козолупой'.
Впоследствии, на вечерах встреч выпускников, на которые она кстати не ходила, нередко звучали одни и те же вопросы:
-А помнишь Пушную?
-Какая Пушная?
И со смехом:
-Блин! Ну Козолупа!
-А-а!
Самое смешное, а может быть и наоборот, то, что на выпускной, одноклассники, все как один потребовали, что бы фото Любы Пушной в их альбомы не помещали. Таким образом, у одноклассников не осталось на память практически ничего: ни фотографии, а имя-фамилию ее, мало кто помнил, этот вакуум в памяти крепко заполнило прозвище поганое, да козолупное.
Когда она была еще подростком, ей нестерпимо захотелось кожаную куртку (в то время эти куртки были ужасно модными), она потребовала родителей 'родить' этот модный прикид. Мама, как могла, попыталась объяснить Любе, что денег на куртку сейчас нет и надо пока подождать.
Денег нет? Да это Любоньку совершенно 'не колыхало', есть ее желание и оно должно осуществиться, пусть даже путем урезания рациона семьи!
Она схватила опасное лезвие, приложила к запястью и с визгом объявила, что если не купят ей куртку, то она вскроет себе вены! Вот так, чтобы бессовестный 'гуж' не пустил свою дурную кровь, пришлось бедным родителям обеспечить родного прыщавого рэкетира модной кожаной курткой и посадить семью на внеочередной пост.
Как впоследствии, ее мама объясняла, что: 'Легче было купить куртку, чем сдать ее в дурдом'.
Что ж, эта уступка, в будущем обошлась несчастным родителям боком, Любонька нашла 'оружие' и с тех пор она стала беззастенчиво их грабить. Даже когда уже жила отдельно от них, периодически, вернее - постоянно оставляла родителей без пенсии, на хлебе и воде. Что ж, как говорится в старинной пословице: 'Взялся за гуж, потом не говори, что ингуш!'.
Нет, родителей Любаша конечно же любила, но так же, как и животных - издалека. Она каждое утро им звонила, справлялась о их здоровье, но будучи у них в гостях, через час-другой, начинала на родителей кричать, они ее раздражали и бесили своей 'бестолковостью'.
Мрачная картина получилась, вы не находите?
Ну да ладно, бомблю дальше.
Так уж получилось, что на любовном фронте у Любы были сплошные поражения. То ли её завышенные запросы и сволочная сущность отпугивали сие одноименное чувство, толи ее мышиная внешность, но миллионеры как-то не стремились в ее жаркие объятия.
Но, всегда бывают странные исключения - Любу полюбили!
И это был Гоша. Его любовь к ней была искренней и настоящей, но что он мог дать Любе ещё, кроме машины и квартиры?
'Квартира в Новосибирске, а в Москве чёли нет? А где ещё вилла на берегу лазурного моря, а где огромный счет в банке? Чё, нет? Разве для того, я всю жизнь лелеяла свою хризантему?',- думала Любонька погуляв с Гошей месяц, накушавшись шиколадак и напившись вволю винца. Затем, Гоша 'пошёл юзом', при обещании остаться друзьями.
Случай с Гошей укрепил её уверенность в своей потребности. Видали? Клюнуло! А какие могут быть в дальнейшем поклёвки, просто оху... ой! извиняюсь, обалдеть!
Но не клюнуло, как говорят рыбаки: 'Не клюёт, не клюёт, а потом вообще... как отрубило'. Прынцы в белых доспехах, на белых коняжках, приезжали к другим, но только не к ней, на такие, пардон 'кости', бросались разве что собаки. Постепенно в сердце Любы угнездились скорбь и безысходность, а в душу вгрызлось отчаянное желание выброситься из окна.
С тоской в глазах, как у бродячей дворняги молящей о подачке, Любонька слонялась по улицам города в поиске своего суженного. Сейчас, ей бы, уже даже Гоша подошел, да где он теперь?
А Гоша сейчас... Он был все-таки не законченным идиотом, парень нашел себе нормальную девушку, да и женился на ней.
А дальше...Дальше, ее не востребованная хризантема стала увядать, пока уже почти не превратилась в гербарий.
Но... Блин, опять, это 'но'! В ее сирой жизни нарисовался - Юра. Юра ее любил, по своему: регулярно 'мордасил', ой, извините - 'табло чистил', признания в любви частенько подкреплялись матерщиной. Но надо отдать ему должное - он выбил у Любы умение пить и курить, привил любовь к чистоте, Люба научилась готовить.
Люба часто звонила родным, жаловалась на побои, те советовали - бросить его и не маяться дурью. Нормальный бы человек, внял бы этим, до безумия простым советам, но только не Люба. И знаете как она поступила? Она родила, от Юры, связала себя еще крепче с нелюбимым человеком. Даже будучи беременной она продолжала познавать искусство мордобоя, казалось, что сами небеса обрушили кару на эту дрянь.
Периодически, они 'играли в прятки', Любонька сбегала от своего любвеобильного сожителя, где-нибудь затаивалась, а Юра, зайдя в опустевшую квартиру со словами: 'Опять, сука сбежала!', начинал ее искать. Поиски, по традиции, начинал с родителей Любы - оскорбление стариков матами и обещания сжечь их к чертовой матери, затем старшая сестра - матерщина и испохабленная дверь и т.д. и т.п. Люба пряталась, а все ее родные незаслуженно 'огребали' и отдувались за нее. Свои личные проблемы она не решала, она перекладывала их на своих близких.
Во время этих 'озорных' игр, Любаша 'соорудила' уже второго ребенка, затем кое-как 'отпиналась' от Юры и обосновалась у родителей в доме, как та лиса из сказки 'Лиса и заяц'. Пожив некоторое время у них, дочура выпихнула маму с папой из дома к своей сестре, продала дом и купила квартиру на ОбьГЭСе подальше от Юры (всё же, периодически, он навещал своих детей и иной раз вламывал Любоньке - 'чтобы ушки держала топориком'). Переезжая на новое местожительства, Любонька мечтала о новой жизни, жизни - свободной и замечательно красивой!
Но чтобы жить замечательно - нужны деньги. Блин, а работать как-то 'в лом'! Нужен спонсор! Мама с папой безропотно отдали свои пенсионные банковские карты, обрекая себя и старшую дочь, на чьей шее они теперь повисли камнем, на почти нищенское существование.
Да по херу! Люба пошла в загул! Выбитые Юрой навыки пития и курения, на удивление легко восстановились. В ее квартире, часто стали появляться местные ханыги - блядёжки и алконавты. Дети ушли на второй, затем на третий план, возились где-то там.
Разыскавший ее наконец Юра, увидев то, в какую помойку она превратилась, он только с омерзением плюнул на нее и лишив ее родительских прав, забрал себе голодных и завшивевших детей.
Да по херу! Так даже лучше!
Теперь, у 'некрасивого нетрадиционного направления мальчика с голубыми глазами', началась вольная жизнь! На пропитой роже шалавы прописались синяки, которые периодически подновлялись. В пьяных драках, ей с ювелирной точностью 'выстегнули' несколько зубов, каждый - через один и теперь, ее рот был очень похож на херовый штакетник.
От этой мерзости, постоянно несло ссаньем и еще, чем-то скверным, и ее 'аромат', еще долго витал в воздухе помещения которое она 'облагородила' своим посещением.
Окружающих людей, Любаша 'радовала' мокрыми джинсами спереди и коричневым пятном позади. Это пятно, практически стало ее визиткой и домыслами о природе его происхождения, лучше себя не обременять.
Патрульные милиционеры, увидев валявшуюся Любоньку на остановке или посреди базара, ее не подбирали: 'Да ну ее в задницу, трезвяк потом после нее за неделю хер проветришь!'. Они, предварительно, натянув на руки толстые перчатки для электриков, оттаскивали этот хлам в ближайшие кусты и не забыв на неё плюнуть, удалялись прочь с чувством выполненного долга.
Нередко соседи, просыпаясь утром и выглянув в окно, любовались полуспущенными джинсами и бледными 'прелестями' Козолупы, торчавшими, то из детской песочницы, то из-за дворовой лавочки, в общем, там где она вырубалась пытаясь помочиться.
Но, в ее самом существовании, было что-то и положительное для общества. Даже распоследний ублюдок, видя ее, понимал: что для него еще не все потеряно, и до края еще очень далеко.