Седых Кирилл Владимирович : другие произведения.

Чемпион-левша

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Действительно, что могло быть привлекательного в этом истукане, столь нелепо казавшемся хитрецом и притворщиком? И все же волнение, прежде частенько вселявшееся в души посетителей аттракциона, ныне свободно текло через эфир и настигало зрителей, прильнувших взглядами к экранам.
  ...Нет, отчего же, я вполне согласен с тем, что в каком-нибудь там позапрошлом веке шахматный автомат легко мог произвести сенсацию. Еще бы. Но в наше время, когда шахматные программы без особых трудностей обыгрывают чемпионов, а роботы разве что не танцуют фокстрот, да и то лишь потому, что никто уже не танцует фокстрот - как в такую эпоху аттракцион господина Цукерторта мог оказаться столь успешным и прославленным предприятием? Попробуем же разобраться, отчего автомат Цукерторта производил на наших с вами современников не меньшее впечатление, чем его легендарные прототипы на неискушенную публику прежних времен.
  Входящий в полумрак павильона в первый момент видел совсем немногое. По мере того, как глаза посетителя привыкали к слабому освещению, автомат проступал на фоне противоположной стены, постепенно превращаясь из самого темного пятна в человекообразную фигуру, сидящую за столом с шахматной доской. Впрочем, похожесть эта на человека была относительной, прежде всего силуэтной. Угадывались голова, руки и туловище; однако лица, например, видно не было. Естественно, никаких тюрбанов, турецких или индийских аллюзий; в современном автомате всячески подчеркивалось безжизненное начало. Искусственность и обобщенность его внешнего облика была, пожалуй, предельной для чего-то человекоподобного. Следующим шагом мог стать переход к совершенным геометрическим абстракциям; изобретатель, однако, этого шага принципиально не сделал.
  Автоматы старых времен, помимо того, что двигали фигуры, могли также для дополнительного развлечения публики вращать глазами, или, скажем, стучать по столу рукой, качать головой и бормотать что-то вроде "шах, шах". Изобретение Цукерторта вело себя куда сдержаннее - настолько, что эта сдержанность порой казалась впечатлительным зрителям напускной. Робот лишь делал ходы, причем левой рукой (знатоки с самого начала считали эту леворукость данью традиции). Быстрое перемещение фигуры - и снова надменная и грозная неподвижность. Контраст между ловкостью, с которой рука автомата вспархивала над доской, и длящимся затем оцепенением машины был исключительно эффектным. Напряженно вглядываясь в потемках в тусклый металл аппарата, посетители почти против своей воли размышляли, не притворна ли эта застылость? Мысль была абсурдной, но неотвязной, и ожидание чего-то фантастического и необычайного сжимало время в тугую пружину. Не раз возникали слухи, что некто видел автомат ходящим в промежутке между сеансами из угла в угол павильона; другие рассказывали, что однажды, будучи не в силах обыграть внезапно сильного соперника, машина вдруг схватила его за горло все той же левой рукой, а когда свидетели нападения попытались ей помешать, в дело пошла и до сих пор неподвижная правая... Цукерторт был доволен: популярность аттракциона возрастала на глазах.
  Были и другие интересные детали. Например, говорили, что автомат способен приноравливаться к своим соперникам. Не было двоих людей, с которыми он играл бы совершенно одинаково, и это качество робота тоже производило сильное впечатление. Понимаете, даже если с ним пробовал соревноваться совсем слабый игрок - вот как я, к примеру - автомат вовсе не спешил обрушиваться на него подобно шторму. Нет. Детище Цукерторта многое позволяло дилетанту. Тот неумело пытался комбинировать, изобретать какие-то хитрые вереницы ходов и даже начинал чувствовать полную уверенность в своей игре, какой случай, надо сказать, редко выпадал ему по жизни. И вот, обнадежив своей притворной беспомощностью, через некоторое время автомат переставал валять дурака, единым ударом смешивал атакующие порядки соперника и тотчас добирался и до его короля. Растерянным наблюдателям в такой момент снова казалось, что автомат обладает собственной, и при этом хитрой и злой, волей.
  По причине ли этого последнего обстоятельства или же без особенной связи с ним, а попросту в угоду престарелой традиции, вскоре поползли слухи о шахматисте-коротышке, прячущемся то ли в столе, то ли под столом, а может быть, и в самом автомате; другие скептики справедливо замечали, что и в столе прятать, в общем-то, никого не надо: при современных средствах связи оператор мог находиться в соседнем помещении - или с тем же успехом в соседнем полушарии. Цукерторт даже не делал попыток опровергнуть эти разоблачения. Он много гастролировал по провинциальным городкам, и всюду его аттракцион имел шумный, отчасти скандальный успех. Конечно, это был успех у непросвещенной публики. Прежние автоматы, случалось, играли с монархами и диктаторами; творением же Цукерторта никто ни из сильных, ни из богатых сего мира не интересовался. Так бы и остался его истукан дешевым развлечением для посетителей балаганов, если бы изобретатель не предпринял некоторых следующих шагов.
  Он послал заявку на участие в чемпионате мира среди компьютеров. Удивительно - и еще удивительнее, если вспомнить, что произошло в итоге - но автомат был допущен к состязаниям, и этот факт тотчас получил должное освещение в прессе. Появление столь экстравагантного участника резко прибавило интереса и к этому чемпионату, который прежде находился в поле зрения исключительно специалистов, и к самому изобретению Цукерторта. Покинув прокуренный павильон и толпы шахматных любителей-неумех, автомат отправился добывать реальную славу в борьбе с действительно сильнейшими шахматистами мира - программами. Мало кто верил в его успех, но многие за него болели. В нем все же было что-то от человека. После того, как автомат одержал первые победы, игры с его участием стали транслировать по телевидению. И автомату, и его соперникам приходилось подолгу размышлять над ходами, придумывая друг для друга хитроумные ловушки, и, по правде, это зрелище могло показаться куда как скучным - или, по меньшей мере, чрезмерно затянутым. Поэтому долгие перерывы заполнялись комментариями знаменитых шахматистов, которые анализировали действия соперников, делая вид, что вовсе не сбиты с толку их игрой, и, конечно, рекламой. Но многие зрители только раздражались, когда словоохотливые чемпионы прошлых лет пытались перетянуть на себя внимание камеры, и автомат исчезал из кадра на некоторое время; раздражались, сами не понимая, почему. Действительно, что могло быть привлекательного в этом истукане, столь нелепо казавшемся хитрецом и притворщиком? И все же волнение, прежде частенько вселявшееся в души посетителей аттракциона, ныне свободно текло через эфир и настигало зрителей, прильнувших взглядами к экранам.
  Тем временем потихоньку приближалась развязка. Игры финального матча проходили в небольшом зале на пару сотен мест; наконец, однажды автомат своим обычным элегантным движением переставил фигуру - и его соперник сдался в последний раз. Еще прежде, чем аплодисменты успели нарушить тишину, автомат откинулся от стола и будто бы разломился пополам; и из него вылез, тяжело дыша и вытирая мокрый лоб, невысокий человечек. Тишина достигла максимального накала, и тут вдруг буквально выпрыгнул со своего места Цукерторт; он воскликнул: "Это Майкл Альтер, господа!" После этого началась фантастическая овация; все собравшиеся рукоплескали победителю, как сумасшедшие, притом, что никому из них прежде не доводилось слышать этого имени; и так же, я убежден, бесновались и миллионы телезрителей по всему миру. Цукерторт пытался перекричать зал, но безуспешно; наконец, когда аплодисменты постепенно начали стихать, он донес до слуха собравшихся следующее: Майкл согласен сыграть еще одну партию против сильнейшего компьютера в мире, для доказательства того, что именно он, Альтер, все это время успешно противостоял грандиозной армии вычислительных машин, не пользуясь никакими подсказками шахматных программ. Оторопевшие представители компьютера согласились на дополнительную партию, и Альтер ее выиграл.
   Разразившийся скандал вызвал глубокий кризис в международной шахматной федерации; тем временем Альтера чествовали как настоящего героя.
  ...Один из банкетов, состоявшийся через несколько дней после исторической победы, уже подходил к концу. Цукерторт, беседовавший с каким-то высокопоставленным гостем у дверей, вернулся к столику, за которым, хмурый и молчаливый, сидел виновник торжества.
   "Твоя радость не проявляет себя слишком бурно, правда, Майк? - усмехнулся Цукерторт, - Выпил бы хоть вина, что ли. Это же все в честь тебя!"
  Майкл покачал головой. Цукерторт тем не менее потянулся за бутылкой, плеснул ее содержимого себе в бокал и налил Альтеру.
  "Впрочем, что же это я: не все в честь тебя, не только. Моя роль не менее замечательна, а может быть, и поважнее твоей будет, если рассматривать ситуацию под правильным углом. Кто нашел тебя в том убогом городишке и распознал твой талант, хотя тогда сам мог обыграть тебя - не скажу, что с легкостью, но все же с известной долей очаровательной небрежности? Кто разработал план, позволивший тебе стать заведомо лучшим игроком планеты благодаря участию в таком необычном чемпионате? Мы, Цукерторты, все чаще появляемся на сцене в ключевые моменты развития шахмат. Достаточно вспомнить матч 1886 года. Впрочем, ты еще не выпил. Пей же.
  Что же касается того матча... Так много говорят о Стейнице, и так мало - о его выдающемся сопернике! Но Цукерторт был бесспорным, хотя и невольным, соавтором торжества первого чемпиона. Только подумай: борьба за мировое первенство свелась в тот момент для Стейница к обыгрышу Цукерторта. Победа именно над ним моментально становилась победой над всем миром! И кто знает, в заключительных партиях матча Стейниц ли достиг новых, неведомых прежде, вершин шахматной мысли, или мой предок отчего-то сыграл не в пример слабо...
  И вот, куда же попрятались все Стейницы в новые тяжелые времена, когда компьютеры стали запросто обставлять спесивых чемпионов? Пришлось нам экстренно отыскивать решение и спасать честь поверженного людского разума. Я был идеологом твоей победы, Майк, да что там - победы всего человечества, а ты всего лишь исполнителем".
  Закончив свой патетический монолог, Цукерторт замолк, вертя в руках пустую рюмку.
  "А, что ты там говорил? О победе человечества? Извини, Дэйв, я отвлекся", - пробормотал Альтер. Он вывинтил себе правый глаз и теперь аккуратно протирал его платочком: "Левый тоже надо будет протереть, ничего не видно, что за напасть". "И резьбу сделали совсем никудышную, мерзавцы, - задумчиво продолжил он, переворачивая глаз, - того и гляди, сорвется".
  Цукерторт хотел вскочить с места, бежать, но ужас сковал его мышцы. Он понял только, что в большом зале кроме него и Альтера уже никого нет, все давно разошлись. За окнами совсем стемнело.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"