После гибели командира бригады, Бохайский, как старший из офицеров, принял командование на себя. Начальник особого отдела, старший батальонный комиссар Вилкат высунулся из люка своего Т-35, поглядел на густые цепи японской пехоты и грубо выматерился на литовском.
Свист первых пуль и вражеские солдаты на самой границе видимости снова напомнили ему те горькие недели кровавого польского нашествия. Он снова почувствовал себя старшим лейтенантом, припавшим к рукоятке старого, верного 'Гочкиса'. Поднявшиеся было в атаку жолнеры получили в гостинец сноп восьмимиллиметровых пуль и залегли. Вилкат оглянулся, за спиной полыхали развалины Каунасской окраины, подожженные дальнобойной польской артиллерией. На дне окопа лежал его подносчик Тынис, на спине которого расплывалось кровавое пятно, а в вытянутой вперёд правой руке он сжимал латунную ленту с патронами для пулемёта.
-'Последняя' - мелькнула мысль у старшего лейтенанта.
Он перезарядил оружие и принялся ждать очередного вещественного проявления польского бахвальства. И снова упавшая в землю целая цепь врагов.
-'Шестеро, нет пятеро. Левый ещё шевелится, ну да ничего, подёргайся'
Снова плеснувший свинцом пулемёт добил раненого поляка и захлебнулся, кончились патроны. Вилкат равнодушно вытащил ноги из под опор 'Гочкиса' и низко пригибаясь побрёл в землянку. Там, среди постельного белья он спрятал свой 'Суоми' и с ним полный диск. Семьдесят патронов, неисчислимый боезапас. Больше у него оружия не было. Выйдя из полутёмной землянки старший лейтенант мрачно глянул в сторону горящего города. Жена и дочь погибли там ещё при первом артналёте и сейчас лежали в морге. Но большинство погибших продолжали валяться на улицах. Он пристрелит ещё нескольких жолнежей, а потом наконец появятся танкетки, должно ведь кончиться терпение у панов, и он присоединится к родным. Его нога запнулась за мертвеца. Присмотревшись Вилкат узнал польского капитана, которому с отделением солдат удалось ворваться в окопы ещё утром. Храбреца и подчинённых уложили в упор.
-'А что если... Жаль, что русские комиссары так недоверчивы... Было - бы проще...'- Вилкат мрачно улыбнулся, вытащил из внутреннего кармана убитого его документы и засунул себе в нагрудный карман кителя. Он выглянул из окопа, снова перевёл взгляд на мёртвого противника и со вздохом взялся за сапёрную лопатку. До знакомого пасечника надо было добраться к полуночи.
Ворвавшимся наконец в окопы переднего края польским уланам не было никакого дела до одинокой тени, растворившейся в лесополосе.
-'Ох уж это страшное НКВД'- думал батальонный комиссар наблюдая за манёврами императорских солдат.
Он вспомнил шок и ужас следователя, которому в качестве доказательства своей лояльности Советской власти предъявил документы убитого капитана и его тщательно засахаренную в бочонке с мёдом голову. Эта история наделала тогда много шума и каким-то образом стала известна полякам. Дефензива требовала его выдачи, но получила шиш. Потом подтверждение звания, учёба, назначение во вновь сформированную часть тяжёлых танков прорыва.
-'Жаль, что у меня не было такого танка под Каунасом'- подумал батальонный комиссар -'Ну ничего. Я ещё вернусь'