У моих слез вкус перечной мяты, речного ветра, промежутка времени с полтретьего до полпятого, недокуренной сигареты, темно-красной помады, леденцов или сладкой ваты. Я прячу свое лицо, чтобы он не увидел, что эти прозрачные нити, поблескивающие на щеках, это оттого, что вновь моя ищущая рука хватает лишь пустоту. Я его время краду, его имя краду... Положить бы голову ему на колени, веки сомкнуть. И тогда запульсирует в сосудах, не кровь, а кипящая ртуть. И снова по кругу - губы, глаза, сплетенные вместе, сведенные руки, твердеющие соски, легкие мазки языком, цвет акварельной краски - аквамарин - это синие жилки, пронизывающие его виски, проступающие в напряжении, когда тело горит, податливое в движении словно глина, для лепки масса. Сердце разлетается в щепки, поделенное на половины - одна черная, другая красная. Лежа в постели, к стене прислоняюсь плечом, я ему говорю - ни о чем больше не спрашивай. А самому страшно, господи, до онемения страшно. Показаться пресным, однообразным. Если я тебе не интересен, лучше скажи мне об этом сразу. Чем день и ночь, потраченные на сомнения, бессловесными паузами проступающая мигрень и мысли вскачь. Слишком много теперь меня связывает. Точно болезнь заразная... И я в ней увяз. Время тик-ток. Садиться у ног его, вслушиваясь в молчание. А у моих слез запах сирени и тайной печали...