Селезнева Мария Львовна
Мать ураганов

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Типография Новый формат: Издать свою книгу
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Мои сыновья, ураганы, бессмертны и могущественны. Мне неведомы были чувства матерей, беспокоящихся о своих детях, но в то мгновение показалось, что я понимаю каждую мать на земле, будь то человек или демон. Исповедь мононоке, заточенной в чудовищном клинке.
  Холодно мне, старик.
  
  Сколько столетий живу на земле, а никогда не было так холодно. В те века, когда мои дети ураганами проносились по миру, а рукава мои могли смести звезды с небес, я была беззаботна и жестока, как ветер, спавший у моих колен. Сколько демонов было у меня в подчинении, сколько ветров повиновались взмаху моей руки, сколько крови пролило мое потомство - где нынче это все. Обычный человек, слышишь ли, старик, обычный человек уничтожил мою волю, развеял прахом мою власть. Я, мать ураганов, словно низший мононоке, была заточена не в золото даже - в сталь, в уродливую алебарду, которую сделал этот оружейник. Будь он даже тысячу раз колдуном, как могла я смириться с таким позором.
  
  Я не смирилась. О, я не смирилась ни на миг, он боялся подходить ко мне, этот кузнец, и все искал, кому же можно будет спихнуть меня за бесценок. Меня не хотели брать, старик, много лет алебарда хранилась в пристройке у кузницы. Он не раз хотел разбить меня, этот человек, приходил с секирой и сидел подолгу напротив, но так и не поднял руки. Тело мое было сталь, а даже если бы оно и поддалось - я только и ждала, чтобы оно поддалось - мой дух оказался бы свободен и я немедленно убила бы этого человека, вздумавшего насмеяться над моим могуществом.
  
  Мой пленитель старел с годами, и постепенно я начала бояться, что, когда он умрет, то оставит меня в этой железной тюрьме, навеки заточенную в сверкающем металле. Можешь ли ты представить, старик, что-то более страшное, чем подобное заточение? Когда мой кузнец полностью поседел и покрылся морщинами, словно сгнившее яблоко, меня, наконец, коснулась человеческая рука.
  
  Ему было четырнадцать или пятнадцать лет, дитя еще, знаешь, из тех, что рано взрослеют в годы войн. Никто не мог удерживать в руке мой вес, а он мог, и когда он говорил, то обращался не к металлу, пустой оболочке, он обращался ко мне. Наверное, принял меня за одного из тех духов, которых злые кузнецы заключают в оружие, чтобы проклясть его владельца.
  
  - Помоги мне. Я принесу тебе в жертву тысячу демонов и тысячу человек, если ты останешься со мной.
  
  Скромное подношение, старик, но по человеческим силам немалое, да и что оставалось мне делать, кроме как согласиться. Я не хотела дождаться смерти кузнеца в заброшенной пристройке и остаться в вечном заточении. Я надеялась, старик, я в глубине души безумно надеялась, что демоновы ли когти, человеческое ли оружие разрубят мое железное тело, но ни то, ни другое не брало меня, безобразный металл, нержавеющую сталь. Славно постарался неведомый кузнец, да жариться ему на адских кострах все его бесконечное посмертие.
  
  Мой новый хозяин оказался человеком злым и жадным, будь он ветром, вполне мог бы стать моим сыном. Если бы не свойственная всем людям глупость и земные привязанности, он сошел бы за мое младшее дитя. Но он был человеком и он был глуп.
  
  Одна из таких привязанностей - его товарищ, воин бескорыстный и жестокий, честный в своем неистовстве, легкого веселого нрава. Он понравился мне, и я подумала, что вполне смогу ужиться с этими людьми, так похожими на моих детей.
  
  Они бродили по земле вместе со мной, ища себе достойных противников, кровь демонов и людей обагряла мое лезвие почти ежедневно, силу сотен жизней мой мальчик приносил мне в жертву, но, насыщая меня, сам не мог найти покоя.
  
  - Джакотсу, - сказал он как-то своему товарищу, - мы идем на войну.
  
  Если это поможет твоему сердцу обрести покой, я буду рада сопровождать тебя, думалось мне. Ты, наверное, слышал, старик, о Шичининтай - так звали наемников, которых собрал под свою руку мой хозяин. Они очень скоро стали известны по всей стране, многие феодалы пользовались их услугами, но ни один не мог удержать Армию Семерых у себя на службе. Их кровавое ремесло было мне по душе; беззаботные и неуязвимые, жестокие, упивающиеся собственной силой, они были похожи на моих детей. Я любила их.
  
  Знаешь, старик, чем отличались эти наемники от моих сыновей? Мои ураганы бессмертны и могущественны, их души не заключены в хрупкие оболочки из плоти и костей, я слепо верила, что Шичининтай так же всемогущи, как мои ветра, я забыла, старик, что они всего лишь люди.
  
  Зато местные феодалы прекрасно об этом помнили. То была мерзкая ловушка, старик, пускай и хорошо продуманная, даже я не заподозрила подвоха. Их пригласили возглавить вторжение в восточные земли - простая, казалось бы, работа, Шичининтай справились бы с ней довольно быстро, если бы вместо вражеского войска их не ждала западня. Расправу возглавлял начальник самураев, тот самый, что передавал им приказы своего господина, и местность была выбрана столь удачно, что спастись бегством у них не получилось.
  
  В тот день я впервые узнала, как отчаянны могут быть люди, которым отрезали путь к отступлению. Сколько крови я выпила в тот день, сколько пронзила сердец и разрубила шей, уже и не вспомнить, а только все было напрасно и уже к закату битва окончилась. Мой хозяин так и не успел принести мне обещанных двух тысяч жертв. Прежде чем отсеченная голова его рухнула на кровавый снег, он убил девятьсот девяносто девять человек и девятьсот девяносто демонов. Наемников похоронили у подножия священного холма, местные крестьяне, боясь проклятия, поставили небольшую могилу, чтобы успокоить их души, а меня забрали в замок феодала, устроившего расправу над Шичининтай, как военный трофей, как бесспорное свидетельство его триумфа. Трое крепких мужчин тащили меня в дом: мощь, заключенная в моем железном теле, была не по силам и не по ведению человеку. Лезвие мое отмыли от крови, наточили и отполировали до блеска, и десять долгих лет провела я в покоях феодала, теша взгляд и самолюбие сего славного господина.
  
  Века некогда проносились передо мной как мгновения, но те годы тянулись дурной бесконечностью. Почетные гости приходили посмотреть на меня, слуги качали головами, бормоча заклятия, отгоняющие духов; символ доблести и силы, доказательство славной победы - никто и подумать не мог, что внутри стального клинка бьется сердце матери ураганов.
  
  Казалось, мне суждено окончить мои дни здесь, на почетном месте военного трофея. Десять раз собрали урожай с тех пор, как я оказалась в замке, и в один из теплых и мирных летних дней господину доставили письмо с угрозами. Я не знала точно, что говорилось в письме, но имя Шичининтай прозвучало не раз в тот день, и дом и двор наполнились шумной суетой военных приготовлений. Как будто единожды казненные и вправду восстали из мертвых. Как будто чья-то злая сила открыла навеки сомкнутые глаза.
  
  ... Того демона, кажется, звали Нараку. Осколки Камня Душ он вложил в разрубленные шеи, срастив смертельные раны, вдохнув жизнь в тела, созданные из костей и могильной земли. Тысячным человеком, принесенным мне в жертву, оказался феодал, чей взгляд я радовала десять долгих лет, и, помня обещание, я дала моему хозяину часть той силы, которой он так желал.
  
  Ураганы и бури, гром и молнии я поставила под его начало, я пригоняла грозовые облака по движению его руки и раскаленные ветра, способные разбивать горную породу. Хрупкое человеческое тело не могло вместить такую мощь, но мое бесчувственное стальное тулово было почти неразрушимо. Я, похоже, смирилась с тем, что не сыщется в мире силы, способной разбить мою тюрьму. Представляешь ли, старик, я, ветер, смирилась.
  
  Нараку велел Шичининтай уничтожить тех, кто охотился за ним. Разношерстное сборище: демон-волк, демон-пес, ханьо с собачьими ушами, монах, жрица и охотница на мононоке. В детских сказках такие всегда побеждали, и с тех пор, как моя рукоять послушно легла в горячую ладонь, мне казалось, будто мы очутились в дурной детской сказке.
  
  Собственная ли сила, поддержка ли товарищей, глупые ли случайности - враги Нараку выходили сухими из воды, а наемники гибли один за другим, почти не успевая ощутить ни сладкого воздуха позднего лета, ни радости вновь быть живыми. Это ведь радость, старик, скажи мне?
  
  Мой хозяин был последним из них и, войдя внутрь священной горы, стал на пути у ханьо с собачьими ушами, того самого, которому повсюду способствовала эта противоестественная удача. Мне казалось тогда, кажется и теперь, старик, что этого полудемона охраняет нечто настолько могущественное, что и представить трудно, тогда как моего хозяина охраняла всего лишь я.
  
  Десять демонов-стражей он принес мне - и я, следуя второму своему обещанию, дала ему всю силу, которой владела. Знаешь ли, старик, мне в тот день было совершенно все равно, выберусь ли я когда-нибудь из своей железной тюрьмы.
  
  У того полудемона, Инуяши, был хороший меч. Не смотри на меня так, я знаю, кто его сработал. В тот миг, когда я бросила навстречу ханьо сгусток чудовищной силы, способной разбить гору до основ, его клинок оттолкнул страшный удар в мою сторону.
  
  Я не раз служила моему хозяину щитом, мое металлическое тело с осколками Камня Душ могло выдержать или отклонить почти любую атаку. Кроме моей собственной. Двух толчков, всего двух толчков чудовищного вихря хватило, чтобы освободить меня из стальной тюрьмы - а ведь я к тому времени даже перестала об этом думать. Знаешь, старик, что я сделала в первый миг моей свободы? Я бросилась между смертоносным вихрем и моим хозяином в нелепой попытке отвести свой же удар.
  
  Мои сыновья, ураганы, бессмертны и могущественны. Мне неведомы были чувства матерей, беспокоящихся о своих детях, но в то мгновение показалось, что я понимаю каждую мать на земле, будь то человек или демон.
  
  ... Я слышала, ты куешь волшебные мечи, старик, и что именно ты сделал из клыка адского пса меч, погубивший моего хозяина. Я разыскала тебя в этих безлюдных местах, чтобы просить о милости. Закуй меня снова в металл - я буду хорошим клинком, или алебардой, или, может быть, из меня выйдет секира. А как закончишь работу - отнеси меня к священной горе Хакурей, на могилу Шичининтай.
   Там я и пребуду до скончания века, чтобы ни демон, ни смертный больше не потревожил их сна.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"