Сельман Зик : другие произведения.

Напарник. Часть I. Главы 1-9

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Оценка: 7.32*10  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    В качестве маленького подарка для тех, кому нравится мое "творчество", выкладываю древнее произведение "Напарник". Работу над ним я начал много лет назад, когда еще только пробовал себя в новом качестве "писателя" (использую кавычки, так как не считаю себя настоящим писателем, ну да вы это знаете: скромность меня когда-нибудь погубит :))))). Планировал полноценный роман. Но потом что-то случилось в жизни. И на 2-й главе второй части работа остановилась. Может, это и к лучшему. Перечитывая пыльные строки, понимаю: какой наивный и банальный бред я тогда писал... В общем, не судите строго. Выкладываю первую часть, состоящую из 9 глав.
WARNING: Гомосексуальная тематика, fluff, авторский непрофессионализм, дешевый product placement, дурацкое изобилие брэндов, отсутствие финала... :(
Авторский рейтинг - PG-16. (В продолжении хотел повысить рейтинг до R, но теперь не уверен, что это когда-нибудь случится.)
Примечание: Отныне жанр всех моих произведений на "Самиздате" - эротика. И хотя он не всегда будет соответствовать реальному содержанию, ничего другого мне не остаётся: иначе раздел могут удалить в очередной раз. Надеюсь, вы меня поймете.

  Зик Сельман
  
  
  Н А П А Р Н И К
  
  
  ЧАСТЬ I
  
  
  Глава 1. Один пропущенный звонок
  
  Громкая трель мобильника разрушила тишину богато обставленной квартиры. Алек услышал знакомую мелодию из кухни, где готовил ужин. Довольно поздний ужин, надо сказать. Сегодня он задержался на работе. И всё из-за этих тупоголовых обывателей! Вообще-то он очень терпимо относился к людям, с которыми приходилось работать. Иногда даже ставил себя на их место. Кому понравится, когда какой-то оголтелый журналист добивается от вас встречи и - что ещё хуже - непременно жаждет получить от вас интервью. Обычно люди охотно шли с ним на контакт. То ли действовало врождённое обаяние, то ли низкий мужественный голос делал своё дело. Это одинаково безотказно действовало на женщин и на мужчин. В профессии телерепортёра - редкая удача. Этим талантом Алек гордился. Но сегодня все как будто сговорились. Троих пришлось уговаривать по полчаса. Двое отказались от встречи вовсе. Тоже мне - короли мира! Репортаж едва не сорвался из-за парочки феноменально скромных (а скорее, вредных) субъектов. Оправдание "я стесняюсь" их, похоже, нисколько не смущало. Детский сад просто! Алек до сих пор вспоминал эти унизительные моменты, когда, повиснув на трубке, едва ли не признавался строптивым собеседникам в любви и называл их самыми важными персонажами будущего репортажа. По ту сторону телефонного провода тяжело вздыхали и снова конючили своё: "Мистер Кингсли, я ещё раз вам повторяю: у меня нет никакого желания встречаться с вам и тем более - давать вам интервью".
  
  Усилившаяся мелодия не дала грязно выругаться. Чертыхнувшись, Алек бросил нож на стол - хлеб остался недорезанным. Сделал огонь на плите поменьше и направился в зал. Тёмно-серебристая раскладушка жалобно завывала знакомой мелодией - ещё на кухне Алек понял кто звонит. Можно было не подходить к телефону, но он всё-таки сделал это, мысленно проклиная себя за слабость. На маленьком внешнем экране светилось лицо, на которое ещё недели две назад он смотрел с обожанием и нескрываемым вожделением. Алек познакомился с Лив два года назад - тоже по телефону. Только в тот раз очарованным оказался он сам. Даже в трубке замученного рабочего телефона её голос казался каким-то мягким, с едва уловимыми стальными нотками. Странное сочетание для дватцати трёх летней девушки, только что закончившей Гарвард и перебравшейся в Нью-Йорк. Тогда Алек списал их на помехи и вечно барахлившее оборудование местной АТС.
  
  - Здравствуйте. Вас беспокоит телекомания ZPT-1. Меня зовут Алек Кингсли. Могу я услышать мистера Никона?
  
  - Мистер Кингсли, назовите цель вашего звонка. Пожалуйста.
  
  Сколько раз он слышал эту классическую фразу! Пресс-секретари политиков, бизнесменов, важных чиновников и даже парочки поп-звёзд всегда отвечали одинаково. Будто это было каким-то заклинанием, отгоняющим злых духов. (Иногда журналистов действительно принимали за нечисть, но к успешному репортёру Алеку Кингсли это не относилось.) В этот раз Алек не сразу понял смысл вопроса. Тембр незнакомого голоса заклинил что-то как раз в той части мозга, которая отвечает за мыслительную деятельность и речевой аппарат.
  
  - Гм. Мне. Моей телекомпанией нужен мистер Никон. То есть его интервью. Я корреспондент. Что вы спросили?
  
  Алек покраснел и возблагодарил Бога, за то, что собеседница его не видит. Что за чёрт?! Почему он нервничает, будто это его первый звонок с просьбой об интервью. А тот, кто ему нужен - президент грёбаных Соединённых Штатов. На другом конце провода откровенно хихикнули. Чёрт! Теперь она думает, что я какой-то сопливый практикант. Собравшись, Алек решил во что бы то ни стало реабилитироваться:
  
  - Извините. Мне необходимо интервью мистера Никона, Салли Никона. Я снимаю репортаж о поправках в налоговое законодательство. В Сенате они вызвали жаркие споры. Ваш босс - крупный предприниматель, владелец нескольких ключевых предприятий города. Если поправки будут приняты, его бизнесу это, мягко говоря, навредит. Я думаю, вы знаете об этом не хуже меня. Интервью с экспертом по экономике и членом Сената у меня уже есть. Не хватает ещё одной точки зрения. Надеюсь, вам понятна цель моего звонка?
  
  Последняя фраза прозвучала немного вызывающе, но Алек решил отомстить за насмешку. Он был уверен, что хихиканье ему не показалось. Несколько секунд трубка молчала. Алек приготовился услышать короткие гудки, но мягкий голос ответил:
  
  - Алек, правильно? Подождите минуточку, пожалуйста. Я передам вашу просьбу мистеру Никону.
  
  Из трубки полилась слегка приторная латино-амреканская мелодия. Наверное, Рики Мартин. Алек не любил такую музыку, хотя пару последних работ Мартина слушал с удовольствием. Ага, значит, нам нравятся сладкие мальчики с томным взглядом и лысой головой. Алек нервно провёл рукой по волосам. В детстве они были совсем светлыми. С возрастом цвет менялся несколько раз. Волосы стали темнее, начали слегка завиваться. Их пепельный оттенок удивлял парикмахеров. Сам Алек уже давно привык. В молодости он любил стричься очень коротко, как делали все его друзья. После университета пару раз - от скуки - делал экстремальные причёски. Сейчас волосы песпорядочными, но строгими прядями закрывали виски, лоб и верхнюю часть шеи. Не Рики Мартин, конечно, но тоже ничего. Картину дополняли серо-зелёные глаза и кожа с лёгким оливковым оттенком. Зрелище на любителя, но прежние девушки Алека не жаловались.
  
  - Але-е-к, пра-а-вильно? - зажав трубку рукой, Алек скорчил гримасу и противным высоким голосом повторил вопрос. За кого она меня держит?!
  
  - Мистер Кингсли? - Мелодия неожиданно прервалась. Алек едва не выронил трубку. - Алек? Мистер Никон готов встретиться с вами завтра в полдень. Вас устроит это время?
  
  - Да, да. Конечно! - Чёрт! Чего я так обрадовался-то?! Подумаешь, новость сообщила. Ёё босс не против. Ещё бы он был против! Бизнесу могут настать кранты - а тут такой шанс выступить по телевидению с гневной речью, осуждающей новые законы. - Передайте мистеру Никону мою благодарность, мисс...
  
  Приём, старый как мир.
  
  - Мисс Бёрдок. Оливия Бёрдок. Я передам ваши слова, Алек. До свидания.
  
  На следующий день он увидел её. Невысокая, чуть пониже его. (В Алеке было около 175 сантиметров. Золотая середина, как он полагал.) Чёрные длинные волосы, переливающиеся, как медленно текущая нефть. Карие, очень тёмные глаза. Миндалевидный разрез, который так наравился Алеку. Полные губы, прямой подбородок. Слишком волевой для хрупкой девушки. Ну и, конечно, фигура. Строгий деловой костюм облегал прекрасное тело. Размечтавшись, Алек представил девушку в коротеньких обтягивающих шортиках вишнёвого цвета и лёгком розовом топике. В горле пересохло. Из головы вылетела цель визита. И где он, собственно?
  
  - Мистер Кингсли? Вы вовремя. Мистер Никон ждёт вас своём кабинете. - Оливия еле заметно улыбнулась.
  
  Маркус, добрудушный чернокожий оператор, ухмыльнулся и, взявшись за объёмную сумку, пихнул Алека в бок:
  
  - Закрой рот и возьми штатив. Я не осёл, чтобы таскать на себе тонны оборудования.
  
  Через три дня, сразу после выхода репортажа, он позвонил ей, поблагодарил за помощь - и пригласил на ужин. Оливия согласилась. Они пошли в дорогой ресторан в самом центре города. Его выбрала Оливия. Кажется, заведение называлось "Magestic". Алек смутно помнил тот вечер. Он всё время пялился на Оливию и не верил, что такая красота бывает настоящей. За ужином он узнал, что дедушка Оливии был цыганским бароном где-то на юге штатов. Это объясняло её смоляные волосы, гипнотизирующий взгляд и те самые стальные нотки в голосе, от которых у Алека поплыла голова. А ещё улыбка. Это было нечто особенное: как яд, который, вопреки здравому смыслу, хочется попробовать на вкус - нежно-розовые губы медленно раскрывались, показывая безупречные белые зубы, уголки рта медленно ползли вверх, а в глазах плясали огоньки. Невинная и в то же время хищная улыбка, которая ей невообразимо шла.
  
  Спустя два года она так же улыбалась ему - с маленького прямоугольного экранчика дорого мобильного телефона. Алек поднял сотовый, но открывать не стал. Две недели назад они официально расстались. По его инициативе. Алек сам удивлялся: обычно девушки уходят от парней. Его случай обычным не был. Алек чувствовал себя неудобно, но поступить иначе не мог. Их первая ночь после того ужина отпечаталась в памяти похлеще любого эротического фильма. Это было помутнее рассудка, растянувшееся на два года. Сначала всё было хорошо, как в старых диснеевских сказках - они жили в его квартире, ходили на работу, занимались любовью, приносили завтрак в постель, устраивали вечеринки, даже пригласили друзей на Новый год. Розовая голливудская идиллия. С чокнутым финалом.
  
  Через пять месяцев после годовщины их знакомства всё изменилось. Вряд ли Оливия что-то почувствовала, но Алеку казалось, что его сознание вопит от дикой несправедливости. Скоро Алек понял, что завуалированная хищность в улыбке Лив ему не померещилась. Как Мона Лиза, она хранила свою тайну ровно один год и пять месяцев, а потом открылась малоприятным выводом. Его использовали - бесхитростно и открыто. Как используют холодильник или стиральную машину. Много ли внимания нужно бытовой технике? Лив относилась к нему, как к кофеварке - по утрам она даёт ароматный горячий кофе, но это не значит, что её нужно за это любить. Алек никогда не был впечатлительным романтиком, но ему была нужна именно любовь. Не просто здоровый и качественный секс - в этом вопросе он даже не решался сравнивать Лив со своими предыдущими пассиями - а именно чувственное единение. Вот чёрт! Сколько же пафоса может быть в мозгах простого двадцатисемилетнего нью-йоркца, пускай талантливого, симпатичного и в общем-то обеспеченного. С Лив Алек мечтал хотя бы о банальном домашнем уюте, но со временем их совместная жизнь превратилась в сериал "Сумеречная зона". В каждом слове чудился мрачный подтекст. И даже в любимой некогда улыбке стало меньше нежности. Алек даже придумал специальный термин для их отношений - "потребительские". Он не был уверен, что придумал его сам - скорее всего, услышал или прочитал в каком-то журнале. Но порядка вещей это не меняло. Алека использовали. И ему это надоело.
  
  Лив было уже двацать пять. Они расстались. Но она продолжала звонить. И Алек не понимал зачем. Что ей ещё от него нужно? Они разошлись в начале сентября. Было тепло, бледная зелень редких в Нью-Йорке деревьев радовала глаз и немного успокаивала. За две недели мало что изменилось. Только стало немного холоднее и из квартиры пропали все женские вещи. Полка в ванной опустела без этих бесчисленных кремов, масок, тоников и скрабов. В новостях грозили резким похолоданием. Телевизор показывал канал конкурентов. Прогноз погоды вела миловидная девушка неопределённого возраста. Откуда только таких берут? Телефон наконец-то замолчал. Лицо Лив побледнело, а потом пропало вовсе. Отточенным движением Алек открыл раскладушку, удалил пропущенный вызов и включил режим бесшумного вызова.
  
  - Ночью в городе ожидается ливень...
  
  Алек не дослушал, переключил на музыкальный канал и отправился на кухню. Достал стакан для виски, налил в него апельсинового сока и сделал несколько глотков. Любил ли он Лив? Год назад он не сомневался и не задавал вопросов. Он делал для неё всё. Даже если она не просила. Отдавал всё, что у него было. Лив брала и мило улыбалась. А что получал я?! Этот вопрос и стал причиной их разрыва. Потом появился придуманный (или услышанный?) термин, который не давала Алеку покоя. Он думал, что это была любовь, которую он так ждал. В двадцать шесть лет нет юношеского максимализма и гиперсексуальности, но романтизм - будь он проклят! - никуда не девается. В двадцать семь - он откровенно мешает жить, а случайный секс без обязательств навевает скуку. У Алека уже месяц не было никакого секса. Повод для паники, но Алек чувствовал себя в безопасности. Становиться чьей-то кофеваркой во второй раз не хотелось.
  
  Из колонок домашнего кинотеатра громыхал новый сингл Роба Томаса "This is how a heart breaks". К чёрту совпадения! Алек уселся на диван с тарелкой, подобрал ноги, переключил телевизор на свой канал. Он уже 6 лет работал специальным корреспондентом общенационального канала Zero Point Television One. Получал неплохую зарплату, которой хватало на уютную квартиру недалеко от центра, четырёхсотый Lexus, часы Breitling и множество других вещей дорогих и модных фирм. До двадцати лет Алек жил за счёт родителей. Даже когда он учился в университете, они присылали ему деньги. Их и повышенной стипендии хватало на безбедную жизнь, но покупать то, что хочется Алек не мог. Работа на крупном телеканале сделала юношеские мечты реальностью. Алек любил модную одежду. Не самых дорогих марок, но всё же не ширпотреб, который носили все вокруг. Алек никого не осуждал - просто хотел отличаться от других и получать удовольствие от вещей.
  
  Как и следовало ожидать, из ночного эфира его репортаж выкинули. И всё из-за двух чересчур скромных отморозков! Алек жевал овощное рагу и пытался успокоиться. Он не любил есть перед сном, но спать пока не хотелось, сидеть перед телевизором с пустыми руками - тоже. Ощущение тёплой тарелки благотворно действовало на нервную систему. Челюсти двигались с устрашающей настойчивостью, будто в тарелке были не овощи, а кости. За хрустом Алек не разбирал слов очередного корреспондента. Лысоватый Нэйтан Зиммерман рассказывал что-то невразумительное о планах городской администрации на будущий год. Вечно обиженный и растерянный мэр вещал о каком-то масштабном, чрезвычайно полезном и очень дорогостоящем проекте. Разбираться было лень. Зиммерман не умел рассказывать просто о сложных вещах. Зачем Тони отправил его на эту съёмку? Макака и та бы лучше справилась.
  
  Поняв, что от содержания ничего интересного не дождёшься, Алек переключил своё внимание на видеоряд. Съёмка была качественной, ровной, но слишком классической. Маркус снимал лучше. Алеку нравилось работать с этим тихим и принципиальным оператором. Маркус никогда не учил его репортёрской работе. Алек уважал операторские способности напарника. Их работу ценило руководство, репортажи нравились зрителям. Мама Алека каждый раз звонила, чтобы рассказать о том, как гордится своим сыном. Знакомые хвалили сюжеты. Алек принимал похвалу со сдержанным удовлетворением. Звёздная болезнь обошла его стороной. Так было проще работать и добиваться новых успехов.
  
  Мэр сидел во главе длинного прямоугольного стола, за которым расположились журналисты. На пресс-конференцию позвали все городские СМИ. Операторы толпились возле дверей. По полу тянулись два десятка проводов. Руки мэра скрывал букет разноцветных микрофонов. Оранжевая "шишка" ZPT-1 как всегда теснила микрофон своего главного конкурента. Телеканал VH-USA представляла пышногрудая журналистка Энн Крофт. Её гидпропиритные кудри вызывали у Алека безотчётные приступы ужаса. Таких теледив лучше не показывать крупным планом. Алек вознёс хвалу опытным монтажёрам.
  
  Зиммерману нравится такая съёмка - когда можно умереть от скуки. Микрофоны, руки, блокноты, объектив телекамеры, наконец - лицо мэра чуть ли не во весь экран. Общий план заставил Алека напрячься. Среди толпы операторов, знакомых и не очень, он разглядел Энистона. Рассел Энистон работал на VH-USA около трёх лет. Алек не был в этом уверен. В чём не приходилось сомневаться, так это в профессиональных навыках Энистона. Как репортёр, ценящий картинку превыше всего, Алек в тайне от всех ставил оператору с конкурирующего канала 11 баллов из 10 возможных. Коллеги бы этого не оценили, но Алеку было плевать. Рассел снимал лучше всех, кого он знал. Об этом говорила картинка, от которой текли слюнки. Дажа скучная пресс-конференция в его исполнении казалось зрелищной. Крашеной голове Энн Крофт, наверняка, даже не пришлось раздумывать над текстом. Операторская работа Энистона могла спасти любую писанину.
  
  "Дожили! Завидую какой-то пережжёной журналистке с VH-USA! - Алек скривился в подобии усмешки. - И почему у нас никто так не снимает?! Даже Маркус, и тот боится отступить от канонов хотя бы на шаг, как будто его за это расстреляют. И кто придумал эти чёртовы каноны? Понаписали умных книжек. Небось, в институтах лекции по операторскому мастерству читают. Будто этому можно научиться!"
  
  Алек искренне полагал, что обычным оператором можно стать; хорошим - только родиться. Точнее, в человеке должна быть какая-то природная склонность к этой работе. Если не получать удовольствия от того, что делаешь, настоящего успеха не добьёшься. От своей профессии Алек был в восторге. Иногда он даже не знал, что ему больше нравится: секс или работа над репортажем.
  
  Картинка давно сменилась, но смуглое лицо Рассела Энистона застряло в памяти, как насмешка над неуклюжими операторами ZPT-1, с которыми Алеку приходилось работать. Едва не поперхнувшись болгарским перцем, он переключил канал и едва не выронил тарелку: с экрана томным взглядом смотрел Рики Мартин. Алек попытался вспомнить название клипа, но не смог. Телевизионный Мартин прижимался к темнокожей певице. Кажется, её звали Амери. Есть расхотелось. На кухне Алек выбросил остатки рагу, помыл посуду и направился в ванную. Умылся, почистил зубы и лёг спать. Плохо начавшийся день закончился так же скверно. "Хоть какое-то постоянство. - глумливая мысль застала сознание на пороге сна. - Завтра поругаюсь с Тони. Назову его толстым..." Додумать Алек не успел. Тело расслабилось, дыхание замедлилось, и только остатки пережитого за целый день болтались где-то на границе возмущённого сознания, приняв форму уверенного смуглого лица Рассела Энистона... "А стрижка у него, как у Рики..."
  
  
  Глава 2. Солнце
  
  - Кингсли, Эллиот, собирайтесь быстрее. Если бы кто-то не опаздывал на работу, я бы не тратил уйму денег на успокоительные! - Энтони Белл, режиссёр ZPT-1, любил начинать рабочий день с жалоб на тяжёлую судьбу и твердолобость подчинённых.
  
  - Если бы ты пил поменьше пива, то покупал бы самые дорогие лекарства. - Алек любил время от времени изящно поддеть шефа. После вчерашних неудач он чувствовал острое желание испортить чью-то жизнь. Хотя бы ради временного успокоения.
  
  По сути, Тони был добродушным человеком. В редакции ему дали в меру ласковое и банальное прозвище - Толстяк Тони. Так его называли за глаза. Официальным обращением служили уважительное "мистер Белл", доверительное "Тони" или заискивающее "Босс". Тони было всего 43 года, но многим казалось, что ему уже давно за 50. Он производил впечатление замкнутого, но неглупого человека. Эдакий Санта Клаус с припасёнными до лучших времён подарками. Тони хорошо разбирался в людях и старался этого не показывать. К молодым сотрудникам он испытывал смутные отеческие чувства. Хотя этой чести удостаивались немногие. Но уж если мистер Белл показывал своё расположение, им можно было злоупотреблять на всю катушку. Честолюбивый репортёр Алек Кингсли пользовался этой возможностью беззастенчиво и легко. В своё время Тони помог ему устроиться на ZPT-1, рекомендовал его кандидатуру совету директоров, в общем заботился о судьбе самоуверенного юноши, как будто тот был его сыном или любимым племяником. Алек помнил добро, но каждый раз не мог удержаться от издёвок. Тони скрипел зубами и делал вид, что ничего не понимает.
  
  - Тони, я тоже тебя люблю! - Алек похлопал босса по плечу. На безупречно чистой рубашке кремового цвета остались едва заметные складки. - Только сними, пожалуйста, этот галстук. Мы не на сеансе группового гипноза.
  
  Тони покосился на галстук с греческими узорами. Это был подарок жены на двадцатилетие совместной жизни. Триш сказала, что галстук обошёлся ей в пару сотен баксов. Удар ниже пояса, но своему любимому корреспонденту можно простить даже самое изощрённое издевательство над самолюбием.
  
  - Закрой рот и отправляйся на съёмку! Событие не будет ждать, пока ты соизволишь оторвать свой симпатичный зад от редакционного стула!
  
  - Все слышали? Тони назвал мой зад симпатичным!
  
  По редакции поползли нервные смешки. Тони побагровел, но Алек уже выскользнул за дверь, подгоняемый настойчивыми тычками Маркуса.
  - Совсем спятил?! Хочешь свести его в могилу? - Маркус смотрел на Алека с укором.
  
  - Да ладно! С его избыточным весом полезно понервничать.
  
  - За что он только тебя любит? - Маркус мечтательно закатил глаза и тяжело вздохнул. - На его месте я бы давно перевёл тебя к выпускающим. После пары ночей монотонной работы вмиг бы стал шёлковым.
  
  - Ага. Во-первых, Маркус, выпускающим я бы запорол тебе весь эфир. Ты что, хочешь, чтобы тебя уволили со скандалом? Во-вторых, Тони не дурак, чтобы отстранять от работы одного из лучших репортёров канала. - Маркус недоверчиво сощурился. Алек передразнил его и скорчил на лице гримасу. - Неужто ты думаешь, что Зиммерман сможет заменить меня хотя бы на пару дней. Да Тони первым врежет по его лысине! К тому же задница у Зиммермана далеко не симпатичная.
  
  В конференц-зале бизнес-центра на Уол-Стрит уже сновали журналисты, приглашённые гости и ещё не проснувшиеся менеджеры мелких фирм и компаний, заглянувшие ради праздного интереса. В руках они держали разноцветные керамическими кружки. Судя по узким невидящим глазам и аромату, в кружках был свежесваренный двойной эспрессо. Алек нервно сглотнул. Утром он проспал и едва успел почистить зубы и вымыть голову. Пустой желудок неприятно сводило. Навязчивый кофейный запах вызывал чувство лёгкой ксенофобии: менеджеры казались слугами дьявола, призванными окончательно подорвать его душевное равновесие.
  
  - Умру, если не выпью кофе! Желательно с сэндвичем. Маркус, тебе принести чего-нибудь? - Алек бросил на пол штатив. - Пользуйся, пока я добрый.
  
  - Нет, спасибо. Ваша щедрость не знает границ, но я воспользуюсь ей в другой раз. - Маркус принялся распаковывать камеру. - Вот, поставь миркофон - всё равно пойдёшь мимо президиума.
  
  Алек пожал плечами и взял микрофон. На ходу расправил длинный шнур, вставил штэкер, насадил миркофон на стойку и, окинув присутствующих взглядом триумфатора, водрузил его в самом центре президиума - там, где по его рассчётам, должен сесть Хэнк Таппер, крупный нью-йоркский промышленник, известный своей тягой к новаторству. О том, что он вернулся из Японии, ещё вчера написали все газеты города. Сегодня Таппер хотел представить общественности новые технологические решения, которые позволят его предприятиям выйти на рекордно высокий уровень производства. "Похоже, Тони решил замучить меня экономическими темами". На лице Алека отразилось мучение. Он считал себя "социальным" репортёром. Экономика, политика и криминал. Эти темы Алек не любил больше всего. Очередное задание редакции в лице Тони они воспринял стоически, но сейчас разочарование было нарисовано на его лице, словно "Чёрный квадрат" Малевича - ярко и недвусмысленно.
  
  - О! Привет, Энн! - В первом ряду, составленном из аскетичных металлических стульев с пластиковыми вставками, сидел ночной кошмар Алека Кингсли - суровоя блондинка Энн Крофт. - На VH-USA закончились операторы или съёмку решили доверить тебе одной? Может, подскажешь моему оператору, как включается камера?
  
  Противостояние "Кингсли против Крофт" началось полгода назад, когда ярая феминистка Энн Крофт попыталась разнести Алека Кингсли в своём репортаже. Она придралась к нескольким фактам из его последнего материала. Заявила, что ZPT-1 оперирует непроверенной информацией и распространяет в эфире ложные сведения. Алека в том репортаже назвали продажным и ангажированным журналистом, отрабатывающим деньги богатых и нечистых на руку структур. Позже обвинения Крофт были опровергнуты, но эхо скандала ещё долго звучало в стенах редакций обоих телеканалов. На следующий день рейтинг ZPT-1 рухнул на несколько десятков пунктов, правда, почти тут же выровнялся: похоже, зрители решили не верить VH-USA на слово. И правильно сделали. Алек до сих пор не знал, был ли это заказ, и если да, то кого заказали: отдельного журналиста или всю телекомпанию? До выяснения обстоятельств его временно отстранили от работы. Хорошо хоть с сохранением жалования. Если бы не крепкие нервы, добрую половину заработанных денег Алек мог вполне потратить на валерианку.
  
  На лице Крофт отразилось мимолётное удивление. Через секунду его сменила гримаса нескрываемого отвращения, будто она увидела нечто невообразимо мерзкое. Алек выжидательно наблюдал за метаморфозами на бледном заострённом лице Крофт и ждал ответа. Не меняя выражения, Энн медленно прикрыла глаза, глубоко вздохнула, будто собралась упасть в обморок, натянуто улыбнулась и заговорила:
  
  - Кингсли! Не знала, что клуб анонимных алкоголиков распустили. Всё так же тратишься на успокоительное и дешёвый виски? Сегодня даже побрился!.. Непохоже на тебя.
  
  После отстранения Алек пару дней не мог оторваться от домашнего бара. Успокаивать нервы с помощью алкоголя - не самое благородное занятие, но в тот момент Алек был готов убить Крофт собственными руками. Или банально напиться. На работе его никто не ждал, Оливия предпочитала не вмешиватья - она как всегда была занята собственными проблемами. Близких друзей у Алека не было, не считая бутылки Black Label и дольки лимона, купленных в ближайшем супермаркете. Друг детства Элли Бишоп тогда была в командировке. Но от её помощи по сотовому телефону было мало пользы.
  
  Стиснув кулаки и подавив желание грязно выругаться, Алек развернулся и, пытаясь сохранять спокойствие, направился в кафе. Краем глаза он уловил самодовольное выражение на лице Крофт и разозлился ещё сильнее. "Тупоголовая истеричка! Какой идиот дал ей диплом филолога?! Господи, ну почему родители воспитали меня таким законченным джентельменом?! Нельзя грубить женщинам, Алек. Нельзя ругаться в присутствии женщин, Алек. Алек то, Алек сё... Тьфу!" Двойная дверь в кафе с шумом распахнулась, едва не задев полного коротышку, вытирающего лицо мятой красной салфеткой. Алек извинился и, сузив глаза, принялся высматривать подходящий свободный столик. В кафе было немноголюдно. Первая волна посетителей схлынула час назад, когда люди пришли на работу. За круглыми столиками из тёмного дерева сидели редкие сотрудники офисов и журналисты, пришедшие на презентацию так же, как и Алек. Яркий солнечный свет заливал уютный зал через огромные - в человеческий рост - окна. Неожиданно Алека окликнули:
  
  - Алек! Кингсли! Да посмотри же сюда!
  
  Приятный женский голос принадлежал симпатичной рыжеволосой девушке в короткой белоснежной рубашке и строгой вельветовой юбке демократичного серого цвета. Элли Бишоп, журналистка модного глянцевого журнала "New-York Esquire" махала загорелой рукой из угла кафе. Блеск элегантных дамских Cartier наконец-то вывел Алека из ступора. Его лицо мгновенно просияло. Скалящаяся Энн Крофт тут же вылетела из головы.
  
  Алек уже не помнил, как давно знаком с Элли. Они учились в одной школе, потом поступили в один университет. И, по всем законам жанра, должны были непременно пожениться. Какое-то время они, действительно, встречались и были любовниками, но потом единодушно решили, что комфортнее оставаться просто друзьями. Это был самый лёгкий и безболезненный разрыв в жизни Алека. Может, поэтому они остались друзьями. Элл была на два года старше и вскоре стала относится к Алеку, как к младшему брату. Консультировала по всем вопросам, несколько раз помогала помириться с Оливией. Он привык доверять ей самые сокровенные тайны. Мнение о том, что между мужчиной и женщиной не может быть дружеских отношений, Алек с недавних пор не разделял. Элл работала обозревателем в популярном глянцевом журнале. Это объясняло её присутствие и элегантный деловой наряд.
  
  - Привет, рыжая! - Алек подошёл к столику, церемонно ухватил Элл за руку и поцеловал тыльную сторону ладони. От нежной кожи пахло персиками и мандаринами. Элл любила лёгкие фруктовые запахи. А Алек любил всё, что делала Элл.
  
  - Слава Богу! Я уж думала, что ты оглох сутра пораньше. - Элл весело улыбнулась и возмущённо тряхнула головой. Тяжёлые каштановые пряди упали на плечи блестящими волнами. - Я уже два часа звоню тебе на сотовый!
  
  Элл сделала обиженное лицо, но получилось неубедительно.
  
  - Чёрт! Забыл отключить бесшумный режим! Сейчас посмотрим, как сильно ты по мне соскучилась. - Алек открыл телефон. - Ага, шесть пропущенных вызовов. Что ж, на одержимость не тянет, но всё равно приятно.
  
  Элл попыталась пнуть его под столом.
  
  - А вот это больше похоже на страсть! - Алек улыбнулся. Элл засмеялась в ответ и прощебетала:
  
  - Слышал? Таппер собирается поразить всех японским ноу-хау. Деньги девать некуда! Мотается по всему миру, на одних билетах бизнес-класса тратит столько, сколько мы за год зарабатываем! А потом ещё снимает лучшие конференц-залы, чтобы сообщить нам очередную сенсацию с таким видом, будто собирается спасти человечество от СПИДа.
  
  В вопросах социальной справедливости Элл была непреклонна. Она выступала за рациональное расходование природных ресурсов и защищала одной ей известные приципы добропорядочности и благородства. Впрочем, как журналист, она была вынуждена признать несовершенство окружающего мира и лишь изредка позволяла себе с ним бороться. Работа в журнале всячески этому способствовала. Коллеги Элл уважали, друзья любили, а враги побаивались, предпочитая не связываться. Алек в тайне гордился тем, что давно и хорошо знает Элл. Проницательный обозреватель Элли Бишоп догадывалась об этом без лишних признаний.
  
  - Шеф заказал положительную статью. Теперь не знаю, что и делать. - Элл разочарованно нахмурилась. - У тебя-то как дела? С Лив не помирился?
  
  Алека передёрнуло от вопроса.
  
  - Зачем спрашиваешь? Знаешь ведь, что не помирился и не собираюсь. Да и как можно мириться, когда не ссорился? Всю жизнь теперь меня упрекать будешь?
  
  - Можешь говорить, что угодно, но я пока склерозом не страдаю. Помню, как ты по Лив сох - словно сакура в центре Гоби. - живописные метафоры были слабостью Элл. - Мне что, уже и поудивляться нельзя, когда мой ветренный друг бросает любовь всей своей жизни?!
  
  - Даже не хочу с тобой спорить. Всё равно без толку. Для информации: Лив звонила мне вчера вечером.
  
  - А ты?
  
  - Что я?
  
  - Поговорил с ней?
  
  - О чём, Элл?! Думаешь, я с ней две недели назад не поговорил? Наговорился на всю жизнь вперёд. Тебе ещё раз, что ли, в красках описать? Любишь, когда я себя ничтожеством чувствую?
  
  - Ладно, ладно. Извини. Я же не виновата, что всё у вас так получилось. Хотя, если честно, никогда мне твоя Лив не нравилась.
  
  Брови Алека поползли вверх.
  
  - Надо же, какие откровения! Никогда не думала написать книгу "Искусство удивлять"?
  
  - Только если ты будешь сооавтором. И разрешишь использовать свою жизнь в качестве живого примера. Напридумывать что-то поинтереснее всё равно не получится.
  
  Лицо Алека приняло обречённое выражение.
  
  - Мало мне Крофт. Так и ты туда же. Плевать все хотели на мои нервы! - Алек повысил голос и напугал неожиданно подошедшего официанта. - Гм... Мне - кофе, слабопрожаренную яичницу из двух яиц, сэндвич с курицей и стакан апельсинового сока, пожалуйста.
  
  Официант записал заказ, кивнул и удалился. Алек повернулся к Элл и уставился на её сияющее лицо.
  
  - А я-то думаю, чего ты сутра такой злой? Встретил роковую красотку Крофт и разволновался. Может, признаешься ей, в конце концов, в любви. Будете жить долго и счастливо. И умрете в один день.
  
  - Ну уж нет. Если кто из нас и умрёт, то она. И намного раньше меня.
  
  - Всегда знала, что ты латентный женоненавистник! - Элл игриво прищурилась. В её светло-карих глазах заплясали смешливые огоньки.
  
  - С вами станешь! Пользуешься моей добротой. Стыда у тебя нет!
  
  Маленькие словесные перебранки уже давно стали священным ритуалом в их общении. Со стороны казалось, будто они ссорятся, но Алек и Элл знали, что это не так. Они вообще редко ссорились. С тех пор, как перестали быть любовниками. Сейчас им было нечего делить, кроме дружбы. Серьёзные разногласия возникали редко - и только в профессиональных вопросах. Иногда Алек не понимал философии печатных журналистов. Элл в ответ картинно поражалась нарциссизму телевизионщиков. Они настолько хорошо знали друг друга и настолько ценили это знание, что просто не могли ссориться. Но даже если это происходило, обида забывалась через день, максимум - через два.
  
  - Ты мне ещё про стыд расскажи! Бедняжка Крофт уже краснеть разучилась из-за твоих сентенций. Когда я вошла, то подумала, что в первых рядах кто-то развернул ватман. Оказалось, это она сидит, бледная, словно смерть. Наверное, почувствовала твоё приближение.
  
  Официант появился так же неожиданно, как и в первый раз. Алек едва не раскрыл рот от удивления. На столе появилась дымящаяся чашка чёрного кофе, белоснежная тарелка с яичницей, стакан ярко-жёлтого сока, треугольный сэндвич и нож с вилкой. Через секунду Алек и Элл снова были одни.
  
  - Отвлекать тебя от еды - всё равно что играть со смертью. - Элл посмотрела на часы. - До начала презентации - тридцать минут. Жуй свой завтрак и не торопись. Увидимся в зале. Обещаю занять место поближе к твоей любимой Энн.
  
  Алек не успел разозлиться. Элл поднялась из-за стола одним неуловимо лёгким движением, положила руку на затылок Алека, взъерошила волосы и нежно поцеловала в щёку. Алек зажмурился и вдохнул сладкий персиковый аромат. Когда он открыл глаза, стройная фигура Элл была уже возле дверей. Её золотистые Cartier поблескивали на солнце. Она сама была солнцем. Персональным солнцем Алека Кингсли.
  
  Алек взял вилку и уставился в тарелку. На мягком немецком фарфоре остывала классическая глазунья. Выпученные глаза желтков смотрели с издёвкой. Алек ухмыльнулся и с изощрённой жестокостью воткнул вилку в тот, что был побольше. В правой руке блеснул нож. Алеку очень хотелось есть...
  
  
  Глава 3. За завтраком
  
  Когда яичница была наполовину съедена, Алек заказал ещё кофе. Жизнь начинала казаться прекрасной. Ну и что, что вторник и впереди - целая рабочая неделя? Лучшим другом Алека, кроме Элл, была работа. Однажды он понял это по очень простым признакам. Лучший друг не требует от тебя лишнего и с ним интересно проводить время. Работа репортёра всегда доставляла Алеку удовольствие. Он мог сутками просиживать за своим компьютером или мотаться на съёмках, общаясь с людьми и разыскивая нужную информацию. Уже две недели Алек старался не думать о чём-то, кроме работы. Так было проще жить. По крайней мере, Алек старался в это верить.
  
  Кофе почему-то не несли.
  
  Решив в что бы то ни стало сохранять хорошее настроение, Алек поднялся и направился к стойке возле выхода. Рядом с ней мельтешили официанты, отдавая заказы миловидным девушкам в оранжевой униформе. Алек улыбнулся одной из них.
  
  - Извинте, я заказал кофе пять минут назад.
  
  - Простите, мистер. - Девушка смутилась и почти покраснела. - Ваш заказ, наверное, потерялся. Если вы подождёте ещё минуту, вам принесут кофе бесплатно. - Она очаровательно улыбнулась. - Сэм! Один кофе с сахаром. Быстро!
  
  Алек не понял, кому предназначался этот приказ. Он улыбнулся в ответ и мягко спросил:
  
  - Вы не против, если я подожду здесь?
  
  - Нисколько, мистер. Ваш кофе сейчас принесут. Ещё раз простите.
  
  - С кем не бывает? - Алек удивился собственной добродушности.
  
  Кофе, действительно, принесли через минуту. Знакомый официант снова материлиазовался из воздуха. Рядом с дымящейся чашкой на подносе красовалось блюдце с треугольником шоколадного пирожного.
  
  - За счёт заведения. - Официант виновато улыбнулся.
  
  - Спасибо. - Алек забрал содержимое подноса и направился к своему столику.
  
  В следующее мнгновение на его лице застыл немой вопрос: "Какого хрена?!"
  
  За его столик садился какой-то незнакомец. В бледно-фиолетовой футболке, потёртых джинсах и кроссовках. Алек видел его со спины. Аккуратно выбритый затылок незванного гостя приближался с каждым шагом. "Чёрт! Даже доесть спокойно не дадут! Что за день, а?!"
  
  Ситуация была идиотской. В ньюрксих-кафе пока не запрещено подсаживаться за столики, если есть свободные места. Алек проклял тот момент, когда решил сам сходить за кофе. "Теперь придётся говорить, что столик занят, глупо извиняться. А вдруг он псих какой-нибудь? И любитель поругаться с журналистами, отошедшими на минутку, чтобы забрать чашку грёбаного кофе, которую никак не хотели приносить? За что мне это с утра пораньше?!" Алек перебирал возможные варианты, неумолимо приближаясь к столику, за которым уже сидел незнакомый мужчина.
  
  На ходу он начал невольно разглядывать причину своих неудобств. "Нужно быть во всеоружии". Идиотская мысль мелькнула в голове и тут же улетучилась, заставив глупо улыбнуться. "Господи! Как будто драться с ним собираюсь!"
  
  "Мда-а-а, с таким лучше не драться. Проблем не оберёшься". Алек с досадой признал, что незнакомец явно занимался спортом: футболка (цвет которой показался Алеку необычным) скрывала мускулистые плечи и спину. Загорелая шея не могла принадлежать хлюпику. Даже затылок казался волевым.
  
  - Извините, но этот столик занят. - Алек со звоном поставил чашку с блюдцем на стол. - Я отходил ненадо...
  
  - Кингсли? Алек Кингсли? - Незнакомец не дал договорить. - Извини, я не знал, что здесь занято. Угораздило же сесть за столик Алека Кингсли, репортёра ZPT-1. Крофт мне просто не поверит!
  
  Алек смотрел на парня ошалевшими глазами и судорожно соображал, откуда тот его знает. А ещё - откуда Алек знает его?! Загорелое лицо, карие глаза, очень короткая стрижка. Всё было очень знакомо. "Как у Рики Мартина..." Возникшая мысль окатила ведром холодной воды. "Господи!"
  
  - Если не ошибаюсь... - Алек сделал паузу, собираясь с мыслями. Почему он так разволновался?! - Рассел Энистон? Правильно? Оператор великой Энн Крофт?
  
  Сарказм его слов заставил Энистона стушеваться:
  
  - Извини, я лучше пересяду за...
  
  На этот раз перебил Алек:
  
  - Да ладно, оставайся. Я пока не владелец телекомпании, чтобы занимать целые столики. Пускай и в таком посредственном кафе. - Ха! Спортом он занимается! А психологической выдержки-то не хватает. Алек злорадствовал в душе. Смущение Энистона компенсировало все неудобства. - В конце-концов, мы же коллеги. А коллег нужно уважать.
  
  В глазах Алека плясала улыбка, но лицо оставалось предельно строгим. Энистон растерялся и не знал, что делать дальше.
  
  - Ты тоже на презентацию? - От злорадства не осталось и следа. Алеку вдруг стало невыносимо жаль Энистона. "Неужели я так на него подействовал? Я же ничего такого не сказал!" Кингсли стало стыдно. "Какого чёрта?! Я теперь ещё и виноватым себя чувствую! Не я же за его столик уселся!" - Я с утра ничего не ел. Вот, решил в кафе позавтракать.
  
  "Господи! Что за чушь я несу?!" Алек схватил чашку, сделал большой глоток и громко взвизгнул. Звук получился сдавленным и противным. Алека передёнуло. Кофе был чертовски горячим.
  
  "Ну вот! Теперь он надо мной смеётся!" Энистон смотрел на собеседника и прятал улыбку. В глазах по-прежнему читалась растерянность, но страха уже не было. "Ну, чего вылупился?! Никогда не видел, как люди кофе обжиагаются? Вот чёрт! А глаза-то какие!.. Какие-какие?! Обычные глаза! Совсем что ли сбрендил?!" Алек быстро опустил взгляд и обозвал себя дебилом.
  
  - То есть ты не против, если я позавтракую здесь? - Казалось, Энистон решил поиздеваться над Кингсли.
  
  - Не против, не против. - Алеку хотелось добавить: "С первого раза до нас не доходит, да?", - но сдержался. - Заказывай сейчас. А то опоздаешь к началу презентации.
  
  - Спасибо. - Рассел развернулся на стуле и поднял руку, подзывая официанта.
  
  Алек не удержался и бросил на Энистона оценивающий взгляд. "Чего я на него пялюсь?!" Спереди зрелище было ещё более захватыващим. На мускулистой груди виднелся рисунок - чёрный силуэт скачущей лошади; лицо Энистона было слегка повёрнуто. Высокий лоб, миндалевидные карие глаза ("Как у индейца", - подумал Алек.), прямой нос с едва заметной горбинкой, плотно сжатые губы, слегка заострённый, гладковыбритый подбородок, не очень длинная шея, широкие плечи ("Не шире чем у меня!"). Алек начал рассматривать полусогнутую руку. Короткий рукав футболки плотно облегал развитый бицепс, сужающееся предплечье заканчивалось запястьем, на котором почему-то не было часов. И рука. Ладонь Энистона показалась Алеку совершенной. Длинные тонкие пальцы были расслаблены и почти сгибались в кулак. "Блин! Как будто в Лувре статую разглядываю! Хватит пялиться, идиот!" Алек схватился за вилку и принялся доедать остывшую яичницу. Пять минут назад она казалась ему безумно вкусной; сейчас вставала в горле мучительными комками. Алек ел только потому, что надо было что-то делать, чтобы не смотреть на Энистона. Он почувствовал, что у него горят уши.
  
  - Пожалуйста, стэйк с овощами, хлеб и молочный коктейль.
  
  - Через три минуты, сэр. - Официант кивнул и удалился.
  
  "А мне, гады, о времени не говорили!" Алеку стало по-детски обидно. Он жевал яичницу и думал, что сказать Энистону, чтобы не выглядеть полным придурком.
  
  - Извини, что я так сказал. Ну, про великого оператора Крофт. - Алек ухватился за чашку с кофе, чтобы согреть руки. Ему вдруг стало холодно. - У меня её фамилия ничего, кроме аллергии, не вызывает.
  
  - Я слышал. - Рассел улыбнулся. - В основном от неё самой. Я с ней всего три недели работаю, а уже такого про тебя наслушался, что хоть книгу пиши.
  
  Алек уставился на Рассела, забыв проглотить пережёванную яичницу.
  
  - И про продажность твою, и про алкоголизм, и про то, что ты приставал к ней, а она тебя послала...
  
  Алек поперхнулся. Яичница едва не полезла обратно.
  
  - Только я ей не особо верю. - Рассел продолжал, будто не замечая, как посерело лицо Кингсли. - Самомнения в ней до чёртиков. Не знаю, какой она корреспондент, но человек явно не на "пять". С такой даже работать сложно. Поговорить по-человечески и то не получается. - Рассел сфокусировал взгляд на Алеке. - С тобой всё в порядке?
  
  "Он ещё спрашивает!"
  
  - Вот так иногда позавтракаешь с оператором VH-USA - и узнаешь о себе много нового. - Алек поднёс ко рту чашку и покачал головой. - С ума сойти можно.
  
  - Ты чего, обиделся что ли? Прости, я не хотел. Мало ли, что Крофт говорит! - Рассел снова растерялся. - У нас от неё все операторы бегают, как от чумы. Только начальство её любит. Боготворит просто. А нам с ней работать. Мне вот теперь счастье привалило.
  
  Возле столика появился официант, переместил на стол заказ Энистона, вежливо поклонился и ушёл.
  
  - Ты, это, не обижайся на меня. - Рассел говорил, словно сломал любимую игрушку Алека, а сами они были пятилетними пацанами. Алеку полегчало.
  
  - Что она ещё говорила? - Алек решил выяснить всё до конца.
  
  Рассел замялся, но всё-таки ответил:
  
  - Ну, что репортёр ты хреновый, что взяли тебя по блату. Много чего, в общем. Я вот всё гадаю, чем ты ей так насолил? - Рассел вопросительно посмотрел на Алека.
  
  - Я тебе как-нибудь потом расскажу, ладно? Если ещё доведётся вот так поболтать.
  
  - Как хочешь. - Рассел попытался скрыть разочарование. Отказ Алека почему-то задел его. - Только ты не думай, что у нас в компании с ней все согласны. Многие считают тебя отличным репортёром. - Энистон на секунду задумался. - Я, например, тоже.
  
  Чашка замерла возле рта Алека. Он поднял взгляд и встретился со взглядом Рассела. Каряя радужка была прикрыта чёрными ресницами. Даже веки у Энистона были лёгкого кофейного цвета. Этот загар был повсюду. "Чёрт! Мне для того цвета нужно целый день на пляже валяться!"
  
  - Я ваши новости всегда стараюсь смотреть. За работой операторов слежу, ну и за корреспондентами тоже, конечно. Из всех репортажей только твои выделяются. У нас так никто не может. Да и у вас тоже. Уж не знаю, как это у тебя получается. Только обычно я в суть репортажей не вникаю - мне видеоряд интересен - а тебя смотрю, и думать даже не приходиться - всё понятно сразу. - На последних словах Энистон смутился и опустил взгляд.
  
  - Э-э-э. Спасибо. Ты только Крофт об этом не говори. Она не поймёт.
  
  Рассел благодарно улыбнулся.
  
  - Окей. Скажу ей, что ты законченная звезда. Думаю, ей понравится. - Энистон ухмыльнулся.
  
  - Да уж! Придётся ей потесниться на небосклоне.
  
  Они посмотрели друг на друга и рассмеялись. Следующие пять минут были заняты увлечённым поглощением пищи и разговорами о работе. Алек расправился с яичницей и теперь запивал сэндвич соком. Рассел отрезал от стэйка маленькие кусочки и съедал их с овощами и хлебом, запивая всё молочным коктейлем. Когда с основным блюдом было покончено, стакан Энистона опустел лишь наполовину.
  
  Алек пододвинул тарелко с пирожным к Расселу.
  
  - Меня тут угостили за счёт заведения. Угощайся.
  
  "Господи! Прямо как в мультфильме про тысячу и одного далматинца. Нам только макаронины одной на двоих не хватает". Алек представил себе эту картину и с трудом сдержал смех. Всё происходящее смешило его и одновременно успокаивало. В теле ощущалась странная лёгкость. Хотелось сделать Энистону что-то хорошее. Пирожное было, пожалуй, чересчур романтичным, но единственным инструментом. Алек одним глотком допил сок. Со звоном поставил стакан, поднялся и протянул Энистону руку:
  
  - Доедай быстрей. Презентация - через пять минут. Мне ещё нужно поговорить с Маркусом. Это мой оператор. - Алек начал тараторить. - Я пошёл. Приятно было познакомиться. Пока.
  
  Рассел посмотрел на пирожное, потом на Алека и медленно проговорил:
  
  - Спасибо. Увидимся в конференц-зале? - Рассел протянул руку в ответ.
  
  - Конечно! - Алек сжал его руку и понял, что не хочет её отпускать. "Что за дурацкие мысли?!" Ладонь Рассела была сухой и очень тёплой. Её тепло начало медленно передаваться Алеку. - Пока, Рассел.
  
  - Пока.
  
  "Разожми руку, идиот!" Алек мысленно приказывал себе уйти. Наконец, тело подчинилось. Он ослабил хватку, но почувствовал, что рука Рассела по-прежнему сжимает его ладонь. Через секунду давление исчезло. Алек подумал, что ему показалось, неловко кивнул и, резко развернувшись, пошёл к выходу. О том, что нужно дышать, он вспомнил только через минуту, когда голова неприятно закружилась. "Я как истеричная мамаша. Разве что клубники не хочется". Алек тряхнул головой и прибавил шагу. Промышленный магнат Таппер не любил, когжа журналисты опаздывают на его пресс-конференции. Алеку было на это наплевать. Он не хотел расстраивть Тони, которому наверняка сообщать об опоздании его корреспондента.
  
  Рассел сидел в кафе и сверлил взглядом шоколадное пирожное. Его рука всё ещё чувствовала прохладу ладони Алека. Ощущение было приятным. Рассел не мог это объяснить. Он не понимал, почему не отпустил руку Кингсли сразу, почему захотел задержать его, почему не предложил пойти на презентацию вместе. Вопросы роились в голове, как пчёлы. От их гула становилось не по себе.
  
  - Ваш счёт, сэр. - Официант сделал небольшую паузу. - Ваш и вашего друга. На стол легла миниатюрная кожаная книжка с символикой кафе.
  
  "Ну вот! Мне ещё и платить за него!" Рассел хотел разозлиться, но ничего не вышло. Он достал деньги из заднего кармана джинсов и отсчитал нужную сумму. Потом тремя точными движениями съел пирожное, допил коктейль и выбежал из кафе. До начала презентации оставалось меньше минуты.
  
  Когда Рассел вбежал в зал, в президиуме уже копошились люди. Среди них был Хэнк Таппер. Бледная, как меловая бумага, Крофт замахала ему руками. По движению её тонких губ он понял, что Энн ругается. Рассел инстинктивно поправил футболку и спокойным шагом направился к своей камере. Он всё ещё дожёвывал пирожное. Со стороны это выглядело неэстетично, но Расселу было наплевать. Когда он включил камеру, а с президиума зазвучали приветственные слова, Энистон еле слышно спросил себя:
  
  - Зачем я вообще начал есть это пирожное?..
  
  Ответа не последовало даже через час, когда пресс-конференция завершилась и к нему подбежала взбешённая Энн Крофт. "Да по ней можно выставлять баланс!" Эта мысль развеселила Рассела. "Надо будет поделиться этим наблюдением с Кингсли". Следующая мысль пришла сама собой, но улыбка тут же исчезла с загорелого лица Энистона.
  
  
  Глава 4. "Управляй мечтой"
  
  - Как я мог забыть?! - свинцовый Lexus Алека Кингсли нёсся по обледенелым улицам Нью-Йорка с пугающей скоростью. Водитель нервно сжимал руль и громко ругался, будто его только что поймали на мелкой краже и пристыдили на весь район. Над головой неожиданно зажёгся красный. Алек вдавил педаль газа и грязно выругался, удивляясь тому, откуда он знает все эти слова. - Как я мог забыть об этом чёртовом счёте?!
  
  Мысль о том, что за вчерашний завтрак в кафе пришлось платить Энистону, посетила Алека утром, ненавязчиво, но внезапно - он чуть не подпрыгнул с зубной щёткой во рту! Паста плевками полетела в раковину, образуя голубые разводы на белоснежной эмали. "Неужели я так торопился смыться оттуда, что совсем забыл о том, что кафе пока не занимается благотворительностью? Мало того, что сначала заставил его почувствовать себя оккупантом на чужой территории, так ещё и на деньги развёл..." Алеку вдруг стало противно смотреть на себя в зеркало. Он наспех прополоскал рот, вытерся схваченным полотенцем, нервно оделся и выскочил на улицу, снимая машину с сигнализации. Lexus высоко пискнул. Впервые этот звук показался Алеку неприятным.
  
  Улицы и прохожие проносились в боковом стекле сплошной разноцветной лентой, удаляясь в зеркале заднего вида. Солнце пыталось пробраться в салон, матово поблёскивая на коже удобных кресел, в одно из которых Алек старался вжаться как можно глубже. Давила не скорость, а простое, но очень мерзкое чувство вины. Алек решил обязательно позвонить Энистону во время обеда и отдать ему деньги. До полудня было запланировано всего одно интервью, но даже оно вымотало Алеку все нервы, словно он был офицером "гестапо", а интервьюируемый - храбрым партизаном, решившим стоять за Родину до последнего. К двенадцати часам Алек понял, что окончательно свихнётся, если не вернёт жалкие двадцать баксов, которые практически жгли ему руки. Потихоньку он начал ненавидеть Энистона. "Кто вообще просил его садиться за мой столик?!"
  
  Свалить вину на Энистона не получалось; от этого Алек бесился ещё сильнее. Как бы то ни было, виноват он, но самым страшным было другое: теперь необходимо найти телефон Рассела, позвонить ему, извиниться и придумать способ, как вернуть деньги. Обычно быстро соображающий Кингсли никак не мог привести мысли в порядок и разработать чёткий план действий - возможные варианты объяснений казались глупыми и неловкими. Ничего более умного не придумывалось. Добираясь до работы, Алек едва не сбил двух пешеходов и выслушал непечатную тираду от водителя тёмно-красного лэндкрузера, усомнившегося в его водительской профпригодности. Чувствуя себя и без того виноватым, Алек решил не ввязываться в дискуссию и предпочёл доехать до работы без эксцессов. Задуманное удалось, хотя и не без труда.
  
  В двенадцать часов и одну минуту Кингсли нервно кусал пальцы, скорчившись над телефоном, как пират над сундуком сокровищ. Найти телефон VH-USA не составило труда - в справочнике его кто-то заботливо обвёл зелёным маркером. Алек набрал номер, через секунду трубка отдалась протяжными гудками, потом стали слышны какие-то щелчки, шуршание и обрывки чьих-то далёких переговоров.
  
  - VH-USA, алло. Слушаю вас, - проговорил приятный женский голос.
  
  - Здравствуйте. Могу я услышать Рассела Энистона.
  
  - Секундочку...
  
  В следующий миг голос стал еле слышен, как будто говорили в нескольких метрах от телефонной трубки, так, что Алеку удавалось едва разбирать слова.
  
  - Расс, это тебя. Какой-то незнакомый мужской голос...
  
  Несколько секунд Алек ничего не слышал, словно в редакции VH-USA неожиданно откачали весь воздух. Тишина действовала на нервы, но Алек продолжал упорно ждать.
  
  - Рассел Энистон. Слушаю вас. - Знакомый голос вывел Алека из состояния сонливой задумчивости, которая уже успела овладеть им пополам с сомнениями, начавшими терзать его, как только он набрал номер VH-USA.
  
  "Какого чёрта я делаю?! Подумаешь, 20 баксов! Ему же зарплату на работе платят. И наверняка, неплохую". Собственные аргументы показались Алеку неубедительными. Он выругался про себя и медленно проговорил в судорожно сжатую трубку:
  
  - Рассел, привет! Это Алек Кингсли. Если помнишь,..
  
  - Конечно, помню, Алек!..
  
  Энистон снова не дал ему договорить. "Что за дурацкая привычка вечно всех перебивать? Или он только меня перебивает?.." Додумать дальше Алек не успел.
  
  - Рад, что ты позвонил. Как дела? Что-то случилось?
  
  "Он ещё издевается! Делает вид, что ничего не случилось. Хочет, чтобы я перед ним унижаться начал! Мол, простите меня, мистер Энистон, что сбежал, как трусливый сопляк без гроша в кармане. Я всё верну, всё отработаю. До последнего цента. Только простите. Ну уж нет! Не дождёшься Энистон". Алек злился всё больше и при этом не понимал, почему.
  
  - Я передал твои слова Крофт. Ты бы видел, как она побелела. Хотя куда уж больше?! - Было слышно, как Рассел смеётся. Звук его хрипловатого голоса показался Алеку очень приятным, хотя в душе он был готов задушить Энистона собственными руками. - Кстати, спасибо за пирожное.
  
  "Ага! К самому главному подводит. Небось, ждёт, что я начну раскаиваться в содеянном, как преступник какой-то".
  
  - Кстати, Алек, ты не против - я заплатил за тебя в кафе. Даже не думай переживать на этот счёт. Я был рад это сделать. Когда ещё доведётся позавтракать с одним из лучших... да, что там - лучшим репортёром ZPT-1. Так что всё нормально.
  
  От удивления Алек выронил карандаш, который всё время нервно крутил в руке. Ударившись о стол, тот подскочил, кособоко покатился влево и беззвучно упал на пол, покрытый мягким серым ковролином. Алек тут же выхватил другой из стоявшего рядом стакана и глубоко вдохнул.
  
  - Мне так не кажется, Рассел. - Слова прозвучали чересчур холодно. - Извини, что заставил тебя потратиться. Я бы хотел вернуть тебе деньги. Не знаешь, как это лучше сделать? Я бы мог завезти их тебе сейчас, пока не кончился обеденный перерыв.
  
  - Алек, это же мелочь! Не надо мне ничего возвращать.
  
  - Понимаешь, я не люблю, когда за меня платят другие люди. Тем более, если мы едва знакомы. Я благодарен тебе, но всё же. Скажи, куда тебе привезити деньги?
  
  - У меня съёмка через 10 минут. Освобожусь только ближе к вечеру. Если ты настаиваешь, придётся ждать до конца рабочего дня. - Алек был уверен, что рваными фразами в Энистоне заговорила обида. - Если позвонишь около девяти вечера, сможешь застать меня на месте.
  
  - Ок, я перезвоню. Пока.
  
  - Пока.
  
  В трубке снова что-то щёлкнуло, затем послышались знакоме гудки, но их мерный гул совсем не вселял спокойствия, но которое Алек рассчитывал. Дело было сделано: он вернёт Энистону деньги, - но легче от этого не становилось. Алек воткнул карандаш на место, встал, обошёл стол, поднял второй с пола и вернул на место. До девяти вечера оставалось около восьми часов.
  
  Полуденное солнце пробивалось через большие окна журналистской. Алек поёжился от прохладного кондиционированного воздуха и, застегнув до подбородка чёрныный кардиган, побрёл на кухню, заварил крепкий кофе, достал из холодильника пластиковый стаканчик с мороженым и уселся за стол. Как убить время, Алек не знал: все съёмки были назначены на завтра. Ехать домой не хотелось, да и Тони явно бы не оценил столь скоропостижного ухода своего сотрудника. Воткнув ложку в белоснежное ванильное морожение, Алек решил пить кофе как можно дольше.
  
  Через час его скучающую физиономию заметил Тони.
  
  - Кингсли, ты чего сидишь без дела? Без зарплаты хочешь остаться?
  
  - Свои угрозы оставь для Зиммермана, - буркнул Алек. - Это он трясётся над каждым долларом. Ты же знаешь, я работаю здесь не ради денег, а только потому, что хочу каждый день слышать твой чудесный голос, Тони.
  
  - Шёл бы ты домой, Кингсли. До завтра от тебя всё равно никакой пользы. Только мороженое жрёшь, как пятиклассница в Дисней-Ленде. - Тони умел говорить грубости необычайно ласковым голосом. - Сходи в музей, в театр, в кино, наконец, подними свой культурный уровень. Совсем ведь разучился культурные темы делать. Тебе всё бомжей да хиппи подавай. Нашёл себе любимых персонажей!
  
  - Тони, если бы хиппи были моими любимыми персонажами, то для съёмок спецрепортажа мне бы даже не пришлось покидать здание телекомпании, а стэнд-ап я бы записал в нашем туалете. Догадываешься, кто бы стал главным героем моего материала? - Алек хитро подмигнул Тони и закрыл лицо руками, пытась задушить приступ дикого смеха, вызванного стремительно изменившемся видом Тони. Босс покраснел, потом пошёл крупными белыми пятнами; кулаки сжались в бессильном гневе. Плюнув в сторону Кингсли, Тони сунул руки в карманы брюк и скрылся за дверью своего кабинета.
  
  - Босс? Бо-о-о-с? - Алек аккуратно постучал в дверь с табличкой "Энтони Белл, режиссёр ZPT-1. - Тони, прости меня, я пошутил.
  
  - Пошёл к чёрту, Кингсли. Когда-нибудь ты у меня доиграешься! - Угрозы увольнения означали, что Тони начал отходить. - Но сначала будешь детские утренники снимать!
  
  - Всё что угодно, Босс. Лишь бы заслужить Ваше прощение. - Голова Алека выглядывала из-за приоткрытой двери.
  
  - Ладно. Иди давай. И чтоб завтра сделал свой лучший репортаж.
  
  - Когда Вы так меня просите, Босс, я просто не могу отказать. О'ревуар! -
  
  Поехать домой всё-таки пришлось. Иначе Тони просто замучил бы его своими нравоучениями. Алек знал, что вызывает у босса отеческие чувства, но, помня своё до неприличия послушное детство, больше не хотел быть правильным сыном. Решив не раздражать Тони своим вопиющим бездействием, Алек выключил компьютер, попрощался с коллегами и, поймав пару завистливых взглядов, направился к лифту. В дверях он столкнулся с Маркусом.
  
  - Ты куда? - спросил тот, отходя на шаг назад
  
  - Тони отослал меня домой. Говорит, компании от меня одни убытки. Лучше бы мне сидеть в квартире и не высовываться до завтра.
  
  - Всё ясно. Опять старику нервы поднимаешь. - Маркус прищурился и неодобрительно покачал головой. - Завтра во сколько снимаем?
  
  - В 9:30. Смотри не проспи!
  
  - Забавно слышать это от тебя. Забыл, как на прессуху к Тапперу опоздал?
  
  Алек скривился и, хлопнув Маркуса по плечу, проскользнул мимо, предпочитая не вспоминать, как к его опозданию отнёсся Тони.
  
  В подземном гараже было тихо и холодно. Алек шёл мимо строя симметрично расставленых автомобилей. Мерседес генерального директора, BMW главного продюсера; серебристая Audi Тони Белла загадочно отливала мокрым в застывшем свете люминисцентных ламп. Парад европейского автопрома! До появления Lexus RX400H Алек и сам засматривался на BMW, но японская эстетика вкупе с японским чувством стиля в итоге перевесили чашу весов в пользу тёмно-серебристого джипа азиатской Тойоты. И хотя Алек знал, что Lexus - в общем-то, американизированная версия японской машины, верил, что что-то от древних самураев и мифов о призраках в его автомобиле обязательно есть. Иначе он бы не отдал за него столько денег. Кингсли не был человеком, готовым купиться на один только слоган "Управляй мечтой".
  
  Мечта дружелюбно пискнула и щёлкнула дверными замками. По дороге домой Алек заскочил в супермаркет, купил салат из спаржи и пачку апельсинового сока. До девяти вечера оставалось чуть меньше шести часов.
  
  
  Глава 5. Во всем виноват Костнер
  
  Осень в Нью-Йорке - уникальное время, когда понимаешь: лета больше нет, но одеваться, словно собрался на Северный полюс, не обязательно. Для нью-йоркцев осень - законный повод сменить старую одежду на вещи из новых дизайнерских коллекций. Загорелые девушки в коротких юбках кутаются в невесомые шарфики от H&M, презентабельные мужчины достают строгие шерстяные пальто от Boss. Со средней зарплатой в 37 тысяч долларов в год они могут себе это позволить. На ZPT-1 платили больше, но Алек не любил Boss.
  
  Он отошёл от окна, налил в стакан сока и, ухватив с журнального столика телевизионный пульт, уселся на диван. Плазменная панель, купленная на распродаже, зажглась разноцветными огнями.
  
  Алек пощёлкал программами и, не найдя ничего стоящего, принялся за салат. По телевизору шёл какой-то фильм. Кевин Костнер, одетый в белый халат врача, обедал в столовой, заполненной такими же "людьми в белом". Кажется, фильм назывался "Стрекоза". Алек любил мистику, но смотреть, как Костнер во второй раз выходит на связь с духом погибшей жены, не хотелось. Он переключил на MTV и попытался расслабится, сосредоточившись на поедании спаржи. Покончив с салатом, Алек растянулся на диване и, снова переключив на "Стрекозу", решил дать Костнеру второй шанс. Маленький чернокожий мальчик показывал тому рисунок, отдалённо напоминающий стрекозу. "Какой-то кривой крест! При чём здесь стрекоза?!" Лёжа на мягкой подушке, Алек рассуждал о недостаках голливудских сценариев.
  
  - Вчера я видел её, - твердил маленький мальчик.
  
  - Кого? - спрашивал Костнер.
  
  - Вчера, в дымке...
  
  * * *
  
  Алек вскочил, не понимая, что его разбудило. Телевизор работал негромко, показывали прогноз погоды. Приятный женских голос рассказывал про то, что сегодня ночью в центральном и южном районах города возможен дождь. Через мгновение его заглушила усилившаяся мелодия мобильника. Моргнув несколько раз, Алек вдруг понял, что мелодия ему знакома; ещё через секунду в области сердца что-то неприятно сжалось.
  
  - Что ей ещё нужно?! - Алек разговаривал вслух. Он поднялся с дивана, разминая затёкшую шею, схватил телефон, посмотрел на знакомое лицо и снова бросил раскладушку на стол.
  
  Через десять секунд телефон замолчал, на экране высветилось уведомление о пропущенных вызовах. Алек в недоумении уставился на телефон. Вопреки его ожиданиям, количество пропущенных звонков равнялось четырём. Он открыл телефон, попадая в журнал вызовов.
  
  - Лив. Снова Лив. А это что за номер? - Алек закусил губу, будто это могло дать ему ответ. Сомнений не оставалось: предпоследний звонок был сделан с незнакомого телефона. Алек разочарованно вздохнул и удалил все пропущенные вызовы, кроме безымянного. Эта операция давно стала священным ритуалом. Правом на жизнь в телефоне Кингсли обладали только принятые и сделанные звонки. Пропущенные удалялись с методичностью врача-хирурга, вырезающего злокачественную опухоль. Почему эта участь миновала незнакомый номер, Алек не понял и успокоил себя тем, что обязательно удалит его позже.
  
  Согнув затёкшую руку, он взглянул на часы и выругался. Синий циферблат хронографа Breitling показывал десять минут десятого.
  
  - Чёрт! Господи, если Энистон ещё на работе, обещаю больше никогда не обижать Тони!
  
  Алек рванулся за трубкой проводного телефона, вспоминая номер редакции VH-USA. Набрал, надеясь, что не ошибся, и принялся слушать равномерные гудки. После четвёртого трубку всё-таки подняли.
  
  - Алло. - Голос был явно раздражённым и смутно знакомым. - Говорите.
  
  - Ммм. Могу я услышать Рассела Энистона? П-пожалуйста. - После сна язык нелепо заплетался, всё тело было похоже на сухофрукт, в горле неприятно саднило. Алек ненавидел спать днём и тепер проклинал Кевина Костнера за излишне занудную игру, вогнавшую его в дрёму.
  
  - Кингсли! Должен заметить, что ты очень везучий человек. - Смутно знакомый голос стал очень знакомым. - Сорок минут назад я звонил тебе на работу. Там сказали, что ты уехал домой; дали твой домашний телефон и даже сотовый. Я освободился раньше, чем планировал. Звонил тебе несколько раз. Мобильный ты тоже не взял...
  
  "Зиммерман! Подлая скотина! Раздаёт мой сотовый налево и направо". Алек не сомневался, что только Нэйтан Зиммерман мог запросто дать его мобильный номер первому встречному. Хорошо, что им оказался Рассел Энистон. Не до конца проснувшийся мозг подбросил странную мысль: "Да тебе же приятно, что он сам тебе звонит". "Какого чёрта?! Молчать!" Алек цыкнул сам на себя и, посильнее сжав трубку, произнёс:
  
  - Расс... Рассел. Извини. - "Какого хрена я извиняюсь?! За что?!" Алек ругал сам себя, но продолжал говорить совсем другое: - Я уехал домой. Работы не было. Смотрел телек. Уснул. И всё из-за этого чёртового Кевина Костнера! В общем, я проснулся только две минуты назад и сразу стал тебе звонить.
  
  - К тебе Кевин Костнер в гости, что ли, зашёл? - издевательски произнёс Энистон. - Может, я тебя отрываю от общения со звездой Голливуда? Тогда я, пожалуй, пойду домой, как и собирался, пока ты не позвонил...
  
  "Попадись теперь мне! Задушу! Юморист хренов!" Алек огрызнулся на трубку и продолжил как можно более спокойным голосом:
  
  - Рассел, ценю твой юмор, но я же извинился. Если ты задержишься на работе ещё на полчаса, обещаю приехать, отдать тебе деньги - и больше ты меня не увидишь. Ну, если только по телевизору. - Алек улыбнулся собственным словам. На том конце звучно хмыкнули.
  
  - А ты думаешь, я тебе просто так звоню, что ли? Мне эти двадцать долларов даром не нужны. Но если ты так хочешь их вернуть, не буду же я от тебя скрываться.
  
  Рассел был раздражён. Алек понял это и сразу почувствовал себя виноватым. "В самом деле. Подумаешь, двадцать баксов. Чего я к нему привязался с этой мелочью?" Углубляться в пучины психоанализа Алек не стал и решил, что самым простым выходом из ситуации будет просто вернуть Энистону деньги и забыть обо всём, как о кошмарном сне. "А ещё неплохо бы дать ему подзатыльник за Кевина Костнера".
  
  - Так ты согласен подождать ещё полчаса? - спросил Алек как можно более миролюбивым голосом.
  
  - Да. Когда подъедешь, набери мне на сотовый. Мой номер должен был у тебя определиться.
  
  - А... - Возникший вопрос прервали короткие гудки.
  
  "Да кто он такой?! Тоже мне, Майкл Блумберг!" Мысленно ругаясь, Алек направился в ванную, умылся, почистил зубы - после иссушающего сна эта процедура принесла неописуемое удовольствие - оделся и спустился в гараж. Новенький Lexus приветствовал хозяина уже третий раз за день. Алек с чувством погладил прохладный бок автомобиля и улыбнулся. Предстоящая встреча с Энистоном чудесным образом поднимала настроение.
  
  
  Глава 6. В Нью-Йорке дождь
  
  Здание VH-USA походило на огромный ангар, построенный из пластика, металла и моря стекла, отражающего свет тёмной глянцевой поверхностью. Взошедшая луна казалась в ней ещё более бледной и размытой. На площадке перед зданием ютились несколько одиноких машин. "Интересно, какая из них принадлежит Энистону?" Алек заглушил мотор и вышел на улицу. Холодный ветер попытался пробраться под куртку и футболку, защекотал разогретую кожу, взъерошил волосы на макушке. После уютной тишины салона звуки ночной улицы набросились на Алека, словно мародёры. Вдалеке завывала полицейская сирена, откуда-то слева доносились тяжёлые удары музыки, немного мрачноватой, но в целом не лишённой жестокого очарования.
  
  Алек достал из кармана телефон, выбрал из списка номер Рассела и нажал на вызов. После сигнала соединения в трубке послышались длинные гудки. Алек стоял, прислонившись к остывающему капоту машины, и ёжился от сильного ветра, совсем не летнего - пронизывающего, словно строгий взгляд учительницы по математике в начальных классах; освежающего, как тройной Hugo Energize; холодного, будто за шиворот высыпали содержимое морозильной камеры.
  
  - Да? - Отрывистый голос Энистона заставил Алека вздрогнуть. - Сейчас спущусь. Подожди две минуты.
  
  "И не за чем быть таким грубым. Это же я тебе денег должен, а не наоборот". Алек наклонился и потёр замёрзшие колени сквозь джинсы. Потом, не отрывая рук, присел, прислонившись спиной к колесу. Так было гораздо лучше. "Раз уж я припёрся сюда на ночь глядя, надо вбить его номер в телефон". Не понимая собственной логики, Алек откинул флип раскладушки, выбрал номер Энистона и нажал кнопку "добавить". На экране появились поля: "сотовый", "домашний", "рабочий", "другой". Алек выбрал "сотовый". Через мгновение курсор замигал в поле "имя".
  
  - Э-нис-тон. - Алек произносил фамилию по слогам, нажимая нужные клавииши. Ещё вчера он знал её только из выпусков новостей и титров, появляющихся в начале каждого репортажа.
  
  Сегодня фамилия казалась какой-то родной, словно Рассел оказался его сводным братом, которого Алек никогда не видел, но всегда мечтал иметь.
  
  Воображение услужливо нарисовало забавную картинку. Мама усаживает его в кресло, ставит на стол чашку с горячим чаем и говорит:
  
  - Алек, сынок. Мы с папой не хотели тебе говорить... - Отец согласно кивает и отводит взгляд. - В общем, у тебя есть младший брат...
  
  На пороге, словно из тумана, появляется Рассел Энистон. В доме горит камин, но его света не хватает, чтобы разглядеть явно улыбающееся лицо. Видно только блестящие глаза и белоснежные зубы. "Это всё из-за загара! Зубы не бывают такими белыми... Да какой он нафиг брат? Мы даже не похожи..."
  
  Алек очнулся от ощущения чьей-то сильной руки, трясущей его за плечо. Энистон стоял над ним и улыбался. В темноте чёрные глаза блестели яркими огоньками. Алек моргнул и попытался вскочить. Неуклюже завалившись набок, он уцепился за машину и наконец-то сумел подняться. Энистон наблюдал за этой картиной с явным интересом. В стекле отражалась его ехидная улыбка. Инстинктивно отряхнув джинсы и куртку, Алек развернулся и протянул Расселу руку. Тот сжал её и слегка встряхнул. От его ладони разливалось приятное тепло. Алек едва не зашипел от удовольствия, но вовремя сжал зубы.
  
  - П-привет, - сказал он осипшим голосом.
  
  - Привет. Ты что, ждал меня на улице?! На больничный собрался?
  
  "Интересно, это он о моём здоровье беспокоится или просто дураком назвал?"
  
  - Спасибо за заботу. Всё в порядке. Где твоя машина?
  
  - У меня её нет.
  
  Алек не успел удивиться, когда Рассел продолжил:
  
  - Раз уж ты приехал, да к тому же с деньгами, - смуглое лицо ехидно сощурилось, - предлагаю сходить куда-нибудь посидеть, попить пива. Чур я угощаю. Твоими стараниями я сегодня разбогател на астрономическую сумму в двадцать долларов.
  
  Энистон хлопнул Алека по плечу.
  
  - Твоя? - Рассел небрежно кивнул в сторону Lexus'a. - Можно я, наконец, сяду в салон. В отличие от некоторых - мерзнуть на холоде никогда не было моим хобби.
  
  - П-пожалуйста. - Алек пытался унять мелкую дрожь, которая била его не то от холода, не то от злости на развязное поведение Энистона.
  
  - П-премного благодарен. - Дрязнящий голос резанул по самолюбию Алека тупым ножом. "Ну ты у меня получишь!"
  
  Энистон по-хозяйски открыл дверь, кинул на заднее сиденье рюкзак и, поёжившись, устроился в кресле. После чего хлопнул дверью и бросил на Алека изумлённый взгляд, в котором открыто читался вопрос: "Ты что, так и будешь стоять там, как истукан, или мы всё-таки поедем?"
  
  Алек мотнул головой, всё больше удивляясь наглости Энистона, и, обойдя машину спереди, сел за руль.
  
  - Куда поедем? - спросил он, хмуро глядя на пассажира. - Только учти: мне завтра рано вставать.
  
  - Через два квартала есть хороший бар. Я там иногда обедаю. Недорого и есть можно. Про пиво и тоник вообще молчу. В общем, сам увидишь, если всё-таки удосужишься завести мотор. - Рассел насмешливо улыбнулся.
  
  Алек глубоко вздохнул: удивляться дальше не было сил, - и повернул ключ зажигания. Машина еле слышно заурчала, отзываясь почти неощутимой вибрацией. Краем глаза Алек заметил уважительное восхищение на лице Энистона. Теперь пришла его очередь улыбаться.
  
  Как только они выехали со стоянки, с неба начал накрапывать дождь. Слабый и невидимый в ночном небе. Капли бесшумно разбивались о лобовое стекло, разлетаясь тысячами сверкающих бриллиантов. Свет уличных фонарей и редких светофоров окрашивал их в экзотические цвета. Алек по привычке включил дворники.
  
  - Скажешь, когда остановить, - сказал он, не глядя на Энистона. - Я в твоём баре ни разу не был.
  
  Рассел ничего не ответил. Только кивнул в его сторону и снова уткнулся взглядом в окно. Загорелое лицо казалось бледным в тёмном салоне автомобиля. Алек повернул голову и несколько секунд внимательно разглядывал Рассела. Не так, как он делал это в кафе - удивлённо и в чём-то унизительно подобострастно; он смотрел на него со спокойным интересом, пытаясь разобраться, чем Энистон так его заинтересовал. "Заинтересовал? Гм... Нормальное словечко. Этакий парапсихологический подход доктора Кингсли". Алек ухмыльнулся и сосредоточился на дороге. Через минуту на соседнем сиденье послышалось ёрзанье.
  
  - Ты извини, что я так с тобой по телефону разговаривал сегодня. Просто день выдался тяжёлый. Крофт своими королевскими замашками замучила с самого утра. А тут ты ещё с деньгами. Я просто злой был. Прости, ладно? - Рассел говорил, вставляя между словами большие паузы, будто обдумывал каждое слово, боясь показаться глупым.
  
  Алек почувствовал, как по спине пробежал неприятный холодок; в животе сжалась тугая пружина. Ощущение было очень двусмысленным - тревожно тянущим и в то же время сладким. Алек не был сентиментальным, но вид извиняющегося Энистона доставил ему странное удовольствие: взрослый мужчина, способный при желании разбить ему нос и - при определённом старании - сломать пару костей, извинялся тихим виноватым голосом за то, что плохо говорил с ним по телефону. Мысль о том, что Рассел придаёт большое значение его отношению, подарила ощущение вины, смешанное с чувством, которое испытывает полководец, одержавший великую победу. Трофеем Алека стала симпатия Энистона. Да и сам Рассел всё больше начинал ему нравиться.
  
  - Да ладно. Я, в общем-то, тоже хорош. Привязался с этой двадцаткой, как прокурор к Майклу Джексону. Это у меня профессиональное. Если уж пристал - хрен отстану. - Алек примирительно хмыкнул.
  
  - Значит, мир? - Рассел протянул ему руку.
  
  - Мир.
  
  Алек перехватил руль левой рукой. Сжав ладонь Энистона, он снова почувствовал тепло - баюкающее, ласкающее, вселяющее уверенность и спокойствие. Задержав руку Энистона в своей, он ободряюще улыбнулся, слегка усилил хватку и почти тут же разжал пальцы. Убирая руку, Алек случайно коснулся пальцами открытой ладони Рассела. Чувствительные подушечки пробежали по мягкой, сухой и очень горячей коже. Ощущение было острым и... интимным. Алек почувствовал, как Рассел вздрогнул, и приготовился увидеть, как тот одёрнет руку. Но ничего подобного не произошло. Энистон доверительно улыбнулся и, медленно сцепив руки в замок, положил их между ног. Чёрные штаны с квадратнымы карманами-клапанами на коленях обтягивали мускулистые бёдра. Алек не понимал, что именно привлекло его внимание: штаны или то, на что они надеты. Мысль казалась настолько дикой, что он тут же выкинул её из головы.
  
  - На следующем светофоре поверни направо, - непривычно хриплым голосом проговорил Энистон.
  
  - О-о-окей. - Алек отозвался с опозданием в несколько секунд, будто мысли превращались в слова, минуя сложные препятствия. Честно говоря, сейчас Алек не смог бы сказать ничего более умного. А потому решил молчать до тех пор, пока это возможно.
  
  Дождь усилился, забарабанил по крыше автомобиля, размыл очертания домов, горящих окон и рекламных вывесок. Алек снизил скорость, подъезжая к перекрёстку, и включил поворотник.
  
  
  Глава 7. "Corner"
  
  Бар назывался "Corner". Интерьер, выполненный из грубого обожжёного дерева, создавал несколько деревенский уют. На стенах висела футбольная атрибутика. На родине американского футбола она выглядело странно, но, похоже, даже в самом сердце Америки находилось место для любителей классического английского соккера. Прадед Алека был англичанином, и это совпадение казалось подозрительным. Рассел не мог знать его родословную. "Или мог?!."
  
  - Ты, что, любишь футбол? - спросил Алек, с любопытством глядя на Энистона. Уж больно тот не походил на футболиста. Скорее - на сёрфера или на любителя пляжного волейбола.
  
  - В колледже я был капитаном команды. И сейчас иногда играю. - Рассел посмотрел на Алека из-под ресниц, как будто искал одобрения или, наоборот, ждал насмешки. - Американский футбол мне никогда не нравился. Тупая игра какая-то. С ней и сам тупым станешь, когда пару раз по башке съездят. Никакой шлем не поможет.
  
  - А сейчас где играешь? - Интерес Алека возрастал. - Я, кроме баскетбольных площадок, ничего вокруг не вижу.
  
  - Плохо смотришь, значит. В моём районе есть пара полей для мини-футбола. Не Бог весть что, конечно, но для игры небольшими командами сойдёт. Играют-то простые ребята. Менеджеры, строители, клерки. Банкир один есть. Мы все в тренажёрном зале познакомились. Так, иногда собираемся. Не всё же штангу поднимать. Отупеевшь ведь совсем. А в игре ум нужен, стратегия...
  
  Алек заметил, как светятся глаза Рассела.
  
  - А у меня всё тренажёрным залом и ограничивается. На большее нет времени. Стратегий мне и на работе хватает. Пока напишешь нормальный репортаж, Хэмингуэем себя почувствуешь. После нескольких дней съёмок, отсмотра, написания и монтажа мозги разве что из ушей не лезут. Хочешь, могу с тобой как-нибудь поделиться?
  
  - Нет, спасибо. - Энистон по-доброму рассмеялся. - Если ты намекаешь на то, что я тупой, то можешь схлопотать. А так - спасибо за предложение.
  
  - Права народная мудрость "с футболистами не шутят". - Алек расплылся в улыбке, в глазах заплясал озорной огонёк. - А так - пожалуйста.
  
  Они съели по стэйку с картошкой и заказали пиво. Алек был на середине второго бокала, Рассел готовился заказать третий. Время подходило к одиннадцати. В баре было немноголюдно. Народ сидел небольшими компаниями, весело переговаривась. Столы стояли вдоль стен из обтёсанного камня, подсвеченных современными светильниками. Похоже, пиво было здесь самым популярным напитком.
  
  Впервые за последнее время Алек почувствовал, что расслабляется. Работа работой, но отдыхать когда-то тоже нужно. Странно, но только сейчас, сидя в этом баре, за одним столом с Энистоном, Алек понял, как сильно он устал. Неторопливый разговор и светлое пиво, словно струи чистейшей родниковой воды, вымывали из тела напряжение, а из головы - тяжёлые мысли и воспоминания. Разрыв с Оливией уже не казался трагедией всей жизни. "Как ему это удаётся?" Алек с любопытством разглядывал уже слегка опьяневшего Рассела. Блестящие карие глаза щурились, как от яркого света, хотя в баре царил приятный сумрак; короткие чёрные волосы точали едва заметным ёжиком, почти сливаясь с обстановкой. И только зубы иногда проблёскивали теперь уже мягкой белизной. Так Энистон улыбался. "Когда он улыбается, то совсем не похож на тупого футболиста. И уж тем более на тупого оператора!" Алек прикрыл улыбку бокалом янтарного пива. Рассел подозрительно скосился на него и спросил:
  
  - Чего лыбишься? - количество выпитого явно развязало ему язык.
  
  - Да вот, сижу и думаю, за какие-такие заслуги тебя взяли на телевидение?
  
  - А ты телевизор смотри почаще - может, поймёшь. - Рассел скорчил обиженную физиономию.
  
  - Нет, серьёзно. Тебе, вот, сколько лет?
  
  - 26. А тебе?
  
  - А я-то тут при чём?
  
  - Тебе жалко сказать что ли?
  
  - 27. Но это не имеет отношения к делу.
  
  - Какому делу?
  
  - Такому! Ты меня слушаешь вообще?! - Алек изобразил на лице гнев. Рассел хмыкнул и попытался принять серьёзное выражение.
  
  - Я тебя спрашиваю, как ты на телевидение попал. Для 26 лет это, в общем-то, большое везение - работать на VH-USA, да ещё вместе с Энн Крофт. Если отбросить её манию величия и стервозность, конечно.
  
  - Да как сказать, везение... Я же снимаю почти с детства. Лет с 15 - точно. Сначала отцовской любительской камерой баловался. Потом на местное кабельное телевидение устроился. Там только создавалось всё. Вот меня и взяли. А потом понеслось. С одного канала на другой. И с каждым разом - ближе к Нью-Йорку. Я же не здесь родился. И родители мои не здесь. Из родственников - только дядька. Живёт в Бронксе. Он меня сюда и вытащил.
  
  Рассел взглянул на Алека и увидел его округлившиеся от удивления глаза.
  
  - Не знаю, почему, но мне всегда снимать нравилось. Есть в этом кайф какой-то необъяснимый. Сначала увидеть всё первым, а потом показать другим. Причём так, чтобы всем понравилось, чтобы интересно смотреть было. Жаль, Крофт этого не понимает и не поймёт никогда. Ей на картинку плевать. Главное - её текст. Иногда такого понапишет, а монтажёры потом вешаются в уголке. Потому что не знают, какими кадрами её творчество закрывать. - Выдавая эту тираду, Рассел сжал одну руку в кулак. В другой он держал почти пустой бокал.
  
  - Думаю, она просто забывает, что телевидение - это прежде всего картинка. Такое часто встречается. К сожалению. - Рассел удивлённо уставился на Алека. Тот точно угадал мысль, которую он хотел ему объяснить.
  
  - Я, когда только начинал на ТВ работать, сам таким грешил. Хотелось показать всем, как же я здорово писать могу. Наверное, осталась привычка после работы в газетах. Слава Богу, я там недолго писательствовал. Телевидение - это совсем другое. Это жизнь, что ли. И отражать эту жизнь - чертовски увлекательное занятие. - Алек сделал внушительную паузу. - К тому же на ZPT-1 я прекрасно удовлетворяю свои нарциссические потребности. Всегда мечтал посветить своей мордой с телеэкрана.
  
  - А что, морда у тебя очень даже ничего. Такой и посветить не страшно, - выпалил Рассел и тут же покраснел. Алек заметил это даже в неясном свете ламп.
  
  - Спасибо на добром слове. Приму это за экспертное мнение оператора. Всё-таки в картинке ты разбираешься. Я тебя давно похвалить хотел... Ну, сказать, что мне... Мне очень нравится, как ты снимаешь. - Алек вздохнул, подбирая слова. Рассел смотрел на него не отрываясь и чувствовал, как приятное тепло разливается по всему телу. Слова Кингсли тешили не только его самолюбие. Они задевали какие-то чувствительные места, о существовании которых Энистон даже не подозревал. Видимо, Алек обнаружил их первым. - Жаль, наши операторы так не умеют. Осточертела уже эта классика! Сколько им говоришь, что жизнь мне нужна, живая картинка, наснимают кучу статики, будто отчётности в налоговую сдают. А ты потом, как ни пиши, всё равно текстом репортаж не вытянешь. Бывают, коненчо, у Маркуса просветления, но редко очень, когда его особо тормошить начинаешь.
  
  - Маркус - это кто?
  
  - Это оператор, с которым я работаю. Он, в принципе, славный малый, но безидейный. Для оператора - это беда. Мне так кажется. Снимает хорошо, но не вижу я его стиля. Не вижу, хоть ты тресни! - Алек поднял бокал и допил оставшееся пиво двумя глотками. Рассел подозвал официанта.
  
  - Будешь виски? - спросил он у Алека.
  
  - Нет, спасибо.
  
  - Да ладно тебе! Отдыхать, так отыдахать.
  
  - Сказал же, что не буду. Чего пристаёшь? - Алек поднял глаза на офцианта. - Мне - пива.
  
  - Как скажешь. - Рассел пожал плечами и заказал сто граммов виски. Официант кивнул и удалился.
  
  - Ты, чего, обиделся, что ли? - Алек наклонился через стол, пытаясь заглянуть Расселу в глаза.
  
  - Делать мне больше нечего! Пей своё пиво. Жалко что ли.
  
  - Рас... Рассел. Помнишь, ты меня тогда в кафе спросил, чем я так насолил Крофт?
  
  - Ну? - Энистон всё-таки посмотрел на Алека. Тёмные глаза блестели сквозь густые ресницы.
  
  - Ну. Гну! - перездразнил Алек. - Она, знаешь, сколько дерьма на меня вылила публично. Не погнушалась в репортаже с дерьмом смешать. Пол Америки услышали, какой я, оказывается, продажный урод. Слава Богу, поверили немногие. Меня на время разборок потом от работы отстранили. Я тогда молодой был, нервный. А как с нервами справляться, если таблетки глотать не хочется? - Лицо Алека исказилось от боли, которую ему причиняли эти воспоминания. - Я тогда на виски, который ты мне сейчася предлагаешь, чуть не съехал. Как алкоголиком не стал, до сих пор удиляюсь... Так что ты не обижайся на меня. Ладно?
  
  - Слушай... Не злись на меня, а? Алек, я ж не знал. Ну, прости, ну, потом, значит, выпьем по-человечески. Вина, там. Чего хочешь.
  
  - Ладно. Нормально всё. Вина выпьем. Я красное люблю. Полусладкое.
  
  Рассел перегнулся через стол и потряс Алека за плечо.
  
  - Ну прости, Алек. - От взгляда карих, почти чёрных глаз Алеку вдруг стало жарко. Тепло пальцев, касающихся его плеча, ощущалось даже через плотную ткань эспритовской толстовки. "Какая же горячая у него рука! Ч-ч-чёрт!"
  
  Рассел уселся на место и, явно ободрённый, произнёс:
  
  - Сегодня вино пить не будем. С пивом его только уроды мешают.
  
  Алек улыбнулся.
  
  - Как скажешь, Рас.
  
  При этих словах Энистон вздрогнул и тихо проговорил:
  
  - Вообще-то, я никому так не позволяю себя называть. Меня так родители звали... Пока не спились и меня на улицу не выгнали. - Рассел сцепил руки в замок и печально ухмыльнулся. - Так что ни у одного тебя проблемы в жизни были. Только не вздумай меня жалеть. Это давно было. Мне дядя тогда и помог. Я, правда, не знаю, любил ли я своих родителей когда-нибудь... Наверное, любил... Блядь! Не знаю...
  
  Рассел замолчал. Алек сидел и смотрел на него, не зная, что сказать.
  
  - Но, тебе я разрешаю так меня называть. Хрен знает, почему! Обычно, когда слышу от кого такое, так сразу выворачивает наизнанку. А ты... Голос, что ли, у тебя какой-то особенный...
  
  Алек отодвинул пустой бокал в сторону и, сам не понимая, что делает, накрыл сцепленные руки Рассела своей ладонью. Неловко сжал. В следующее мгновение пальцы Энистона расслабились и Алек почувствовал, как они скользнули вперёд и вверх, обхватывая его собственные, слегка сдавили и, похоже, не думали отпускать.
  
  - Ок, Рас. - проговорил Алек, выдыхая остатки воздуха из лёгких. Рассел смотрел на него расширенными зрачками, тяжело дыша. - Только ты, это, отпусти меня, давай, а?..
  
  Алек заметил, как в глазах Рассела вспыхнул непонятный огонь. Но почти тут же погас, оставив еле заметную дымку. "Наверное, это у него от пива..." Алек несколько раз моргнул и почувствовал, что Энистон наконец-то отпустил его руку. Они смотрели друг на друга, и в этих взглядах не было ничего, кроме дикой симпатии, появившейся словно из воздуха. Алека неожиданно посетила простая мысль: "Мне с ним хорошо. Очень хорошо".
  
  - Ваш заказ. - Подошедшая официантка поставила на стол бокал светлого пива и широкий стакан с виски.
  
  - Спасибо, - проговорил Рассел, не глядя на девушку. Та незаметно пожала плечами и удалилась.
  
  Рассел взял стакан в руки, посмотрел на Алека изучающе и произнёс:
  
  - За знакомство. Теперь я не жалею, что сел тогда за твой столик.
  
  - То есть до этого жалел?! - Алек сделал серьёзное лицо и, увидев растрерянную физиономию Энистона, рассмеялся.
  
  Рассел смешно зашипел и запустил в него скомканной салфеткой.
  
  - Я вообще-то испугался сначала, когда ты поставил передо мной поднос и заявил, что столик занят, - сказал он, улыбаясь уголками губ.
  
  - Я заметил. - хмыкнул Алек и увидел, как покраснел Рассел.
  
  - Я себя ребёнком каким-то почувствовал, будто ты взрослый, а я что-то плохое сделал... - Рассел с трудом подбирал слова, держась за стакан с виски, из которого он уже успел отхлебнуть порядочное количество напитка. - Надо же. Сел за один столик с корреспондентом ZPT-1. Нет, всякое в жизни бывает. И хрен бы с ней, с конкуренцией. Но ведь именно за твой сел. Крофт как будто знала, что так будет, когда мне про тебя рассказывала. Хотя я подозреваю, что ты у неё вообще любимая тема для разговоров.
  
  - Да-а-а, не повезло мне с поклонницами, - обиженно проговорил Алек, едва сдерживая улыбку.
  
  - Издеваешься опять? - нахмурился Рассел. - Так я и поверил, что за тобой толпы фанаток не бегают! На работе, небось, все девки на тебя вешаются. И не на работе - тоже.
  
  Подытожив свою мысль, Энистон поставил стакан на стол и вопросительно уставился на Алека.
  
  - Я тебя, наверное, разочарую, но не вешаются. Нет, нравлюсь я, наверное, многим. Это нетрудно заметить, но редакция у нас приличная... Может, ты по Крофт судишь, а?
  
  - Нет, кто-то сегодня точно получит!.. Ничего я не сравниваю. Просто не дурак. И глаза, вроде, есть. - Рассел на момент задумался, будто решал, не сказал ли чего лишнего, но почти тут же продолжил: -m Крофт, конечно, не идеал, но уж будь уверен: ты ей можешь нравиться не больше, чем пыль под диваном.
  
  - Вот это сравнение! Тебе не оператором, а писателем нужно быть.
  
  Энистон не успел отреагировать на издёвку. В кармане заверещал телефон, отвлекая от улыбающейся рожи Кингсли протяжной трелью.
  
  - Ч-чёрт! - выругался Рассел, пытаясь выловить сотовый в кармане-клапане, который казался бездонным. В этот момент его разомлевшее от виски лицо выглядело забавно. Когда трубка всё-таки легла в руку, Энистон издал победный вопль: - Ага!
  
  Алек обратил внимание на телефон Рассела. Обычная модель. Не слайдер, не раскладушка. Что-то очень скромное и явно Nokia.
  
  - Алло. Да. Привет! - Энистон развернулся в полоборота, поставив левый локоть на стол. В правой руке он держал телефон. Звонил кто-то знакомый. Алек понял это по тому, как просто и раскованно Рассел общался с собеседником. - Да. Я уже скоро. Ты меня не жди. Ну всё. Пока. Целую!
  
  "Ага. Значит, кто-то очень знакомый".
  
  - Это Джейн. Девушка моя. Жалуется, что я её совсем забыл. Я ведь домой уже собирался ехать, когда ты мне на работу позвонил. Она меня ждала. Из головы совсем вылетело. Теперь дуться будет. - Рассел как будто оправдывался.
  
  - Извини, что помешал счастливому развитию твой личной жизни. Своей у меня больше нет, так хоть чужую попорчу. - Алек грустно улыбнулся.
  
  - Почему нет?
  
  - Я со своей девушкой разошёлся недавно. Её Оливия зовут. Никогда не думал, что смогу такой, как она понравиться: красивой, умной. В общем, хоть завтра на обложку Cosmopolitan. Только мне, дураку, всё чего-то мало было. Любовь мне подавай, чувства до гроба. - Спиртное, хоть и не сильное, но в больших количествах, делало Алека чересчур разговорочивым. Он нервно отпил пива и продолжил: - Я, вот, теперь думаю, а может, я дебил просто. Жил бы с ней долго и счастливо. Подумаешь, чувства, единение душ... Ерунда всё это! Зато какой секс был! Закачаешься. А теперь хоть в общество анонимных онанистов записывайся... - Алек горьку хмыкнул и опустил взгляд в бокал.
  
  Они просидели в баре ещё полчаса, весело болтая и подкалывая друг друга. После взаимных признаний в общении практически не осталось барьеров. Алека беспокоило только одно обстоятельство: то, как он иногда смотрел на Энистона - взахлёб, будто пытался съесть его глазами. Что-то простое и очевидное привлекало его внимание. Может, этот чёртов загар; может, хитрые карие глаза. Алек терзал себя догадками и понимал, что никогда в жизни ещё так откровенно не пялился на человека, в общем-то, своего пола. "О! Вспомнил, кретин, про пол! Пуританское воспитание взыграло, что ли?" От этой мысли становилось неуютно, но отрицать, что Энистон ему нравится, Алек просто не мог. Спорить с очевидным не было смысла. А Алек не любил сам себя обманывать. Какой бы ужасной не была правда. "Наверное, у меня просто никогда не было хороших друзей. Ну, кроме Эл, конечно. Но она-то отдельный случай, совсем другое дело. А Энистон... Он... Чёрт! Какой же он, а?" Алек пытался подобрать слова, но в голову лез какой-то алкогольный бред: "Он сильный. Ага. Весёлый. Ну, да-а-а. Красивый... Это точно-о-о. Чёрт!"
  
  Результат внутреннего монолога мигом отразился на лице Кингсли. Щёки залил румянец, придавая оливковой коже совсем детский вид. Алек метнул взгляд на Энистона, проверяя, заметил ли тот его метаморфозы, и тут же успокоился. Двойная порция виски сделала Энистона абсолютно неадекватным. "Ему теперь не до моего лица". Рассел сидел, глубоко задумавшись. "Видимо, о судьбах человечества размышлсяет". Лицо Алека расплылось в широкой улыбке. Её Рассел всё-таки заметил.
  
  - Опять надо мной смеёшься?
  
  - Я что, похож на врага своего здоровья? Откуда мне знать, что ты не буйный, когда выпьешь? Так что провоцировать тебя насмешками - нет уж, увольте. Я... Я просто анекдот вспомнил. - Алек лепил полную чушь, но Энистона она, похоже, устроила. - Поехали, я тебя до дома довезу. Как самый трезвый. Тебе в таком виде в такси противопоказано появляться. Нельзя позорить имидж родной телекомпании.
  
  Рассел поднялся и шутливо навалился на Алека, сжимая его в стальных объятиях.
  
  - Это кто тут позорит родную телекомпанию?
  
  Алек едва не задохнулся, почувствовав как вот-вот затрещат рёбра. Энистон сцепил руки за его спиной, прижимая трепыхающегося корреспондента к себе. "Убьёт ведь сейчас. Гризли хренов!" Алек чудом высвободил одну руку и похлопал Энистона по спине.
  
  - Рас, будь добр, отпусти меня, пожалуйста. Инвалиды на телевидении обычно не работают. Ты же не хочешь сделать меня безработным?
  
  Энистон пробурчал что-то невнятное, ослабил хватку, но совсем не отпустил. Алек почувствовал, как ладони Рассела расцепились - и бережно легли на его спину. Он неожиданности Алек напрягся. Мышцы забургрились прямо под настойчивыми горячими пальцами, теперь уже нежно поглаживающими чуть пониже лопаток. "Господи! Да что ж это делается-то?!" Алека настойчиво прижали к тёплому и сладко пахнущему телу. В голове вспугнутой птицей носились дикие мысли. О том, что так нельзя; о том, что Энистон просто напился до чёртиков и теперь у него приступ телячьей нежности; о том, что Алек вовсе не против такой нежности, и что ему очень приятно чувствовать это сильное и податливое тело. Последнюю мысль Алек пытался мысленно пристрелить, но она почему-то оказывалась живучее всех остальных.
  
  Разозлившись, Алек напрягся и заставил Рассела отстраниться. Тот явно не ожидал от него такой силы. Схватив шатающегося Энистона за плечи и встряхнув его пару раз, Алек медленно проговорил:
  
  - Ещё раз так сделаешь... - Алек запнулся. - Без моего разрешения - будешь валяться на полу с разбитым носом. Понял?
  
  Энистон бросил на него злобный взгляд. В почерневших глазах плескался взрывоопасный коктейль из вины и обиды.
  
  - П-понял. Отпусти.
  
  - Ну уж нет. Чтобы ты тут грохнулся посреди бара? Пойдём к машине. Только чур без фокусов.
  
  Алек перехватил Энистона за талию, забросил его руку на своё плечо и повёл к выходу. Мощное мускулистое тело обжигало даже через джинсы и плотную толстовку. Энистон был похож на маленького обиженного ребёнка. Он бубнил что-то неразборчивое и сначала старался идти самостоятельно, но, поняв, что это вряд ли удастся, схватился за Алека покрепче.
  
  На счастье Алека, улица названная Энистоном, была ему знакома. Иначе он рисковал сойти с ума, разбираясь в бессвязных объяснениях вконец разомлевшего оператора. Тридцать минут они ехали в полной тишине. "Обиделся, наверное. А нехера лезть на меня с руками! Это я должен обижаться. Облапал на глазах у всех!" Насчёт "всех" Алек немного преувеличивал. К концу их посиделок в баре остались не больше пяти человек. Двое что-то увлечённо обсуждали возле стойки. Остальные сидели по углам, в приглушённом свете ламп их силуэты были едва различимы.
  
  - Эй! Показывай свой дом. Улицу я нашёл, но мысли читать пока не научился.
  
  - Вон тот, через два дома. - Энисто буркнул куда-то в сторону. На Алека он старался не смотреть.
  
  Алек притормозил возле симпатичного пятиэтажного дома из красного кирпича. В свете фонарей он казался немного мрачноватым; густая растительность скрывала фундамент, расползаясь под тёмными окнами. К массивной входной двери первого подъезда вела небольшая лестница. На третьем и четвёртом этажах горели два окна. "Кому не спиться в два часа ночи?" - подумал Алек и развернулся в Расселу:
  
  - Приехали.
  
  Тот сидел, насупившись, и будто не слышал. Алек вздохнул. "Точно обиделся". Он протянул руку и дотронулся до загорелой шеи, потрепал загривок, не удержался и погладил большим пальцем, слегка задевая основание подбородка, ощущая напряжённость и бархатную мягкость выбритой кожи. От этого прикосновения Рассел дёрнулся, как от удара током, но не проронил ни слова.
  
  - Рас, мы приехали. Тебя проводить до квартиры?
  
  Энистон медленно повернулся и посмотрел Алеку в глаза. Его взгляд был затравленным, извиняющимся и бессильным. Алек почувствовал, как в груди что-то похолодело и ещё сильнее сжал руку на шее Энистона. Рассел хмыкнул и отвёл глаза.
  
  - Я пойду. Спасибо, что подвёз, - сказал он совершенно убитым голосом. - Увидимся.
  
  - Ок.
  
  Алек старался казаться весёлым, чувствуя, что ещё чуть-чуть и завоет от невыносимой грусти, причины которой были непонятны. Он достал рюкзак с заднего сиденья и передал Расселу. Тот вылез из машины и уже собирался захлопнуть дверь, но вместо этого резко наклонился, будто забыл в салоне что-то очень важное:
  
  - Алек, у меня в субботу тренировка. Может, придёшь? Посмотришь, что такое настоящий футбол. Тебе понравится.
  
  - Ладно. - "Почему я так быстро согласился? Как будто у меня других дел нет!" - Позвони мне завтра. Можешь на рабочий или на сотовый. Договоримся. А теперь иди уже. Джейн, небось, национальную гвардию за тобой послала.
  
  - Пока, Ал!
  
  Энистон еле заметно улыбнулся и, хлопнув дверью, взлетел по лестнице. Через секунду глухо хлопнула дверь. Алек включил поворотник и нажал на газ. "Завтра я точно просплю. И Тони меня убьёт. А Маркус ему поможет. Да, А-а-ал?"
  
  Мокрый асфальт блестел в свете фар, отражая громоздкие нью-йоркские многоэтажки . Алек возвращался в пустую квартиру, но впервые за последнее время чувствовал себя счастливым. Глаза слипались и где-то чуть пониже лопаток приятно ныли мышцы.
  
  
  Глава 8. Полет фантазии
  
  - Мистер Гриффитс, что показала проведённая вами проверка? Правда ли то, о чём так усердно писали газеты и интернет-издания?
  
  В кабинете военного прокурора было прохладно и тихо. Ник Гриффитс занимал эту должность всего два года. Его предшественника успешно подсидели и отправили куда-то на юг штатов, в бабушкино захолустье. Новому прокурору было 43 года, он жил в собственном доме, любил свою жену и двенадцатилетнюю голубоглазую дочурку.
  
  - Проверка, проведённая нашим ведомством, действительно обнаружила грубые нарушения. - Речь Гриффитса была сухой и немного резковатой. - В многочисленных публикациях, к моему сожалению, больше правды, чем вымысла. Полковник Эдвардс действительно неоднократно грубо нарушал устав. Из-за его халатности пострадали семь военнослужащих. Обстоятельства дела сейчас расследуются. Через несколько дней дело будет передано в суд.
  
  Интервью длилось около тридцати минут. Алек уточнил информацию, которая до этого распространялась в нескольких вариантах. Скандал в стиле милитари раздули интернетчики. Потом его подхватили газеты, а затем и телевидение. Гриффитс долго скрывался от журналистов, ссылаясь на то, что "проверка ещё не закончена и пока рано говорить о результатах". Своё первое интервью он дал ZPT-1. "Финансовые махинации и вовлечение солдат в криминальные разборки" - гласил отчёт, лежащий под его рукой. Во время интервью прокурор подглядывал в него, как в шпаргалку. Теперь полковнику Эдвардсу не позавидуешь.
  
  Алек делал репортаж для итогового выпуска новостей. Утро четверга началось хорошо. Он чудом не проспал, а неуловимый прокурор оказался на редкость разговорчивым и, если так можно говорить о военных, доброжелательным. В одиннадцать часов Алек и Маркус были свободны. Запись стэнд-апа решили решили отложить на завтра. В работе специального корреспондента были свои преимущества. На съёмки одного репортажа давались целая неделя, свой водитель и оператор. Настоящий журналистский рай, которым Алек очень дорожил.
  
  Кутаясь в короткий пуховик, он помог Маркусу загрузить оборудование в служебный джип. Потом прыгнул в машину и, улыбнувшись, бросил водителю:
  
  - На базу, Майк. Только сначала - в МакДоналдс, ок?
  
  Майк коротко кивнул и завёл машину.
  
  Алек сидел на переднем сиденье, уставившись в окно. Яркое солнце заливало его задумчивое лицо, заставляя глаза щуриться; на губах играла лёгкая улыбка. Он старался не анализировать причину хорошего настроения, охватившего его с самого утра, но реши он копнуть поглубже, она тут же выскочила бы, словно чёрт из табакерки - подмигивая карим глазом, улыбаясь белоснежными зубами, светясь матовой и до одурения смуглой кожей.
  
  Даже во время важного интервью Алек пару раз ловил себя на том, что думает о вчерашней встрече с Энистоном. При всей угловатой манере общения тот явно начинал ему нравится. Слово "начинал", впрочем, было явным преуменьшением. Энистон уже нравился Алеку. Природа этой симпатии была странной и потому интриговала ещё больше. У Алека была уйма приятелей, коллег и просто знакомых. В понятие "лучший друг" он не верил за неимением неоспоримых фактов, доказывающих обратное. Элли Бишоп была исключением и чудом, в которое порой было трудно поверить. Она всегда приходила на помощь, защищая Алека, словно тигрица своего неразумного детёныша. И всё-таки Элл была женщиной. Умной, красивой, талантливой - женщиной.
  
  "Интересно, с каких это пор принадлежность к женскому полу стала для меня недостатком?"
  
  От идиотского вопроса хотелось смеяться и плакать одновременно.
  
  "Может, с тех пор, как Лив..."
  
  Справедливости ради стоит заметить, что через несколько дней после разрыва с Лив Алек довольно долго думал, не разочаровался ли он в женщинах. Вывод, полученный ценой многочасовых внутренних монологов, оказался простым и обнадёживающим: "нет". Обиды на прекрасную половину человечества он не испытывал. Неудавшаяся любовь не сделала его женоненавистником. Стройные брюнетки и шотенки по-прежнему вызывали в нём недвусмысленные эмоции и соответствующие физиологические процессы.
  
  Но ещё никогда Алек не чувствовал себя таким свободным, как вчера - за одним столом с Энистоном, пускай и полупьяным. Он вспоминал, как, не контролируя себя, накрыл руки Рассела; какой горячей была его кожа; какими извиняющимися были глаза. В общении с Элл никогда не было проблем. Но она всегда оставалась независимой, сильной, всё время контролирующей положение. С Расселом всё было по-другому. Сильный и самоуверенный, он терялся под изучающим взглядом Кингсли и, проклиная себя за слабость, старался понравиться, ловил каждое его слово. Алек чувствовал это и медленно сходил с ума. Представляя Энистона, дико хотелось сказать: "Моё", - будто тот был дорогой машиной или костюмом от Боско ди Чильеджи.
  
  Но это не было самым страшным. Алеку нравилась не только компания Энистона. Ему нравился сам Энистон. Его глаза, его руки, его кожа, его тело - сильное, мускулистое, пропорциональное, с широкими плечами и узкой талией. Сначала Алек списывал это на чисто художественный интерес и, немного, на банальную мужскую ревность к собственной физической красоте (всё-таки его тело было ничуть не хуже, пускай и не таким мощным). После некоторых раздумий пришлось признать: Энистон не похож на статую Давида и интерес к его телу можно вполне справедливо описать прилагательным "сексуальный". От этих мыслей на щеках выступил яркий румянец, сердце забилось быстрее, дыхание предательски участилось. Двойной чизбургер застрял в горле, а холодная кока-кола обожгла желудок, словно перед этим её довели до кипения.
  
  - С тобой всё в порядке? - спросил Маркус, запихивая в рот остатки гамбургера.
  
  - Да, всё нормально. По-моему, здесь жарковато.
  
  Маркус подозрительно скосился: в помещении вовсю работали кондиционеры. Сам он даже ёжился от чересчур холодной колы.
  
  На работе Алек налил себе кружку горячего кофе, взял кассету и пошёл отсматривать интервью. Необходимые фрагменты он забивал в комьютер. Большая часть репортажа уже была написана. Через пятнадцать минут округлое лицо Гриффитса начало двоиться, его контуры размылись, будто на экран кто-то выплеснул стакан с водой и она, вместо того, чтобы стечь и залить стол, покрыла светящуюся поверхность липкой плёнкой, искажающей изображение. Серые глаза прокурора вдруг стали карими, из уголков исчезли морщинки, бледная кожа сорокалетнего мужчины потемнела до лёгкого шоколадного оттенка, матовея выбритой поверхностью. Алек несколько раз моргнул, пытаясь прогнать галюциногенное наваждение. Дрожащее лицо Энистона нахально скалилось на него с экрана. Частое моргание не помогало. Алек нажал кнопку "стоп". Изображение дёрнулось и пропало. Назойливое лицо будто залило вязкой чернотой. Пустой экран отражал бледное лицо Алека. Он тяжело дышал.
  
  - Блядь! Только шизофрении на почве сексуально не адекватных фантазий мне и не хватало!
  
  Алек уронил голову на руки, потом выпрямился, запустил руки в волосы, взлохматив причёску, сурово сжал губы и произнёс вслух:
  
  - Та-а-ак! Сейчас я досмотрю это чёртово интервью, потом сяду писать текст, а вечером поеду к Элл.
  
  К последнему пункту намеченного плана Алек подошёл в седьмом часу вечера. За окнами начинало смеркаться. В редакции стало намного тише, чем днём. Всё это время гомон сотрудников успокаивал Алека, теперь воцарившаяся тишина действовала на нервы. Поняв, что написать что-то ещё сегодня вряд ли получится (да и выпитый за день кофе плескался у самого горла), Алек выключил компьютер, поднял трубку телефона и набрал домашний номер Элл. В четверг вечером она обычно была дома.
  
  - Привет!
  
  - Привет. Надо же! Похоже Санта Клаус всё-таки существует. Иначе как объяснить это чудо? Сам Алек Кингсли позвонил забытой всеми женщине. Неужели ты всё-таки решил на мне жениться? Хм, немного несвоевременное решение...
  
  Элл могла болтать без умолку.
  
  - Я тоже очень рад тебя слышать. Какие у тебя планы на вечер?
  
  - Ты же знаешь. По четвергам я занимаюсь сексом с продавцом из булочной, потом с уборщиком, ну и, если будет настроение, с консьержем мистером Харди. Он милый старичок, а я всегда уважала старость, знаешь ли.
  
  - Не зря тебе платят сумасшедшие деньги в твоём журнале. - Алек понял, что улыбается. Напускной сарказм Элл развеселил его, помогая расслабиться.
  
  - Значит, я зря надеялся купить бутылку вина и приехать к тебе в гости? Жа-а-аль...
  
  На том конце замолчали.
  
  - Маленький шантажист! Чёрт с тобой! Мистер Харди сегодня отменяется. Пока ты едешь, я успею пообщаться с продавцом и уборщиком. Учти, я люблю белое...
  
  - Знаю. - Алек хмыкнул. - Через сорок минут буду.
  
  Положив трубку, он взял пиджак, перебросил его через левую руку и вышел из офиса. На улице было холодно. Алек добежал до машины, бросил пиджак на заднее сиденье, похлопал по карманам, проверяя на месте ли сотовый. Садясь за руль, он взглянул на правое сиденье. Воспоминания пронеслись в голове, словно скоростной экспресс. Мучительно приятное ощущение свернулось где-то в низу живота, затаилось маленькой ящеркой, готовой встрепенуться в любую секунду. Алека обдало приятным теплом. "Это потому, что в салоне тепло. В салоне тепло, тепло, тепло..."
  
  Слабо трясущейся рукой он повернул ключ зажигания и выехал со стоянки, пообещав не вспоминать Энистона хотя бы у Элл дома. Алек надеялся, что встреча с весёлой и такой родной Элли поможет хотя бы на время отделаться от назойливых мыслей, одолевающих его со вчерашнего вечера. От них горело тело и топорщились брюки. Алек не понимал, что происходит, называл себя извращенцем и проклинал весь белый свет.
  
  Ухмыляющееся лицо Энистона на секунду повисло в прозрачном холодном воздухе и тут же исчезло, унесённое порывом ветра. Алек зажмурился, открыл глаза и нажал на газ. Болезенненое возбуждение, охватившее его в машине, отпустило только, когда он прогуливался мимо подсвеченных полок с вином в ближайшем супер-маркете.
  
  
  Глава 9. Подарок
  
  Элл жила в уютной трёхкомнатной квартире на втором этаже не менее уютного дома. Алек позвонил три раза. Это был их условный знак. Если Элл приходила к нему домой, то тоже звонила три раза. Так они всегда знали, кто пришёл. Элл открыла дверь в голубом шёлковом халатике. Дома она позволяла себе долю безвкусицы. На улице или в окружении незнакомых людей её вид всегда был безупречным. Алек улыбнулся и кивнул на её наряд:
  
  - Милый халатик. Очень идёт к твоему... Макияжу.
  
  - Прости, не успела сбегать в ванную. Пришлось повозиться с мистером Харди. Ты так и будешь стоять или зайдёшь?
  
  Алек шагнул внутрь, вдыхая лёгкий фруктовый аромат, который Элл распространяла вокруг, словно персиковое дерево в период цветения. В запахе не было тяжести, присущей созревшим плодам. Аромат издавали цветы - нежные и невесомые.
  
  В руках зашуршал пакет с вином и коробкой "Hershey's". Покупать еду он не стал, потому что знал, что Элл всё равно накормит его ужином. Это тоже стало их традицией. Отпираться было бесполезно. В Элл говорили инстинкты матери и жены, хотя ни той, ни другой она ещё не стала. Если Алек отказывался, Элл обижалась и надувала губы, будто это оскорбляло её до глубины души. Потом, она, правда, отыгрывалась и всё-таки добивалась того, чтобы Алек съел хотя бы бутерброд, яичницу или лёгкий грибной суп, который совершенно случайно остался со вчерашнего дня, хоть и выглядел, как только что приготовленный.
  
  Они пили вино, сидя на кухне. Оба считали это самым уютным местом. Все самые откровенные разговоры случались в этой маленькой комнатке, выполненной в пастельных тонах. И только ярко-белый электрический чайник выбивался из общей картины. Элл держала бокал за тонкую длинную ножку и крутила её из стороны в сторону, её вьющиеся каштановые волосы косо падали на лицо и блестели даже в искусственном свете лампы. Сделав маленький глоток, она посмотрела на Алека и спросила:
  
  - Ну и кто она?
  
  - В смысле?
  
  - Ну, я спрашиваю, кто твоя очередная любовь-на-всю-жизнь? Просто раз ты решил приехать ко мне с вином и конфетами - значит, тебе нужно поговорить. И похоже, рассказать тебе хочется много, иначе с чего ты сорвался после работы? Нет, я, конечно, знаю, что ты по мне соскучился и всё такое, но всё-таки - как её зовут?
  
  Алек обалдело смотрел на Элл и судорожно придумывал ответ.
  
  - С чего ты решила, что через две недели после разрыва с Лив я встерчу любовь всей своей жизни? - Вопрос был риторический, но давал время собраться с мыслями, пока Элл будет произносить свою тираду.
  
  - Алек, не тяни резину. Просто скажи, как её зовут и где ты с ней познакомился? У тебя же на лбу написано, что ты втюрился по уши.
  
  За долгие годы общения они научились понимать друг друга без слов и чувствовать, если с кем-то из них случалось что-то важное. К числу важных событий, естественно, причислялась и любовь. Алек знал о всех парнях Элл, Элл - всё о девушках Алека. Иногда они осуждали выбор друг друга, но в итоге выходило, что Элл была права, называя очередную подругу Алека глупой, а он попадал в точку, когда говорил об ухажёре Элл: "Да он же извращенец!"
  
  Теперь Алек проклинал уникальную проницательность Элл. Она не могла быть права! Это просто невозможно!!! Где-то в уголке сознания, весело шлёпая противными босыми ногами, замелькал ужас: "Я - в-л-ю-б-и-л-с-я?! В кого?!!!!!" Этот вопрос казался даже сложнее извечных "зачем мы живём?" и "есть ли на свете Бог?". Пытаясь найти ответ, он вспомнил, как нызвал парней Элл извращенцами, и болезненно скривился: "На себя-то посмотри!"
  
  - Ну... встретились мы на съёмке... И, наверное, это не она, а... ну... он. Вернее, точно он... - На последних словах Алек почувствовал, что умирает. Одно дело - думать про это, но говорить об этом вслух!..
  
  - Ч-е-г-о?! - Элл помотала головой, словно только что вылезла из бассейна, и попавшая в уши вода мешала слышать. - Что ты сказал? Я не поняла.
  
  - Может, ты мне яду нальёшь, чтобы я сказал, а потом сразу отравился?
  
  - Ты сказал "он"?! - Элл запнулась и замолчала.
  
  Алек вцепился в бокал и осушил его одним глотком. Потянулся за бутылкой, налил до краёв - и снова выпил. Приятное тепло разлилось в сведённом желудке. Сердце гулко ухало в груди.
  
  - Погоди, ты что, серьёзно?
  
  - Нет, пошутил! Что, не заметно?
  
  - Вообще-то нет.
  
  - А чего тогда спрашиваешь?!
  
  Она глубоко вдохнула.
  
  - Хорошо... И как его зовут?
  
  Алек схватился за голову обеими руками и опустил глаза. Он и сам ещё не понимал, что происходит, но хотел докопаться до истины не меньше Элл. На душе скреблась целая стая сиамских кошек. Казалось, что грудь вот-вот лопнет от внутреннего давления.
  
  - Рас... Рассел, - выдохнул он со слабым шипением. Внутри будто оборволась туго натянутая леска. Она с силой полоснула по рёбрам, причиняя секунндую боль, за которой последовала почти детская радость.
  
  - Знаешь, Эл, я сам ничего не понимаю... Он просто у меня из головы не выходит. Мы знакомы-то всего пару дней, а он мне уже везде мерещится. Я даже на работе о нём думаю. Бред какой-то! Не знаю я, нравится он мне. Я с ним и не разговаривал толком, а кажется, что о чём хочешь смогу ему сказать - и он поймёт. Ну, не пошлёт куда подальше. Он мне сначала дебилом показался. А потом, вроде, нет. Не гений, конечно, но не дурак. А знаешь, как он снимает?..
  
  Алек на секунду замолчал, чтобы набрать воздуха.
  
  - Знаешь, я всегда о таком друге мечтал. Ну, чтобы лучший и навсегда. Который бы понимал тебя, ценил, верил тебе, не предавал бы никогда. Я идиот, конечно! Откуда мне знать, что он такой. Но вот мне кажется, что он такой. Ну, бл$дь, не знаю я-а-а-а...
  
  Алек уронил голову на руки и сдавлено простонал. В этом звуке смешалось отчаяние и надежда на то, что Элл поймёт, что не станет издеваться, называть педиком и извращенцем; не рассмеётся в лицо, не выгонит и не будет молчать.
  
  - Ал, ты, это, кофе будешь, а? - Он почувствовал, как Элл нежно погладила его по голове, поднялась со стула и включила чайник. - Я, вот, кофе выпью. От этого вина в сон клонит.
  
  Её голос был спокойным и тихим. Элл достала из шкафчика две чашки, банку с растворимым кофе и сахар. Поставила на стол.
  
  - Тебе сахара сколько?
  
  Она уже много лет знала ответ на этот вопрос, но всё равно спросила. Не дождавшись ответа, механически положила три ложки в чашку Алека. Сама она пила несладкий. Размешала, и пододвинув поближе, упрямо сказала:
  
  - Пей.
  
  Несколько секунд он гипнотизировал чашку взглядом, потом аккуратно взял одной рукой (пальцы еле заметно дрожали) и глотнул вязкий, чёрный, как дёготь, кофе. Обжёгся и зашипел, как громадный поджарый кот. Глаза стали изумрудно-зелёными, между бровями залегли две маленькие морщинки.
  
  - Ты сказал, что он снимает. Он оператор, да?
  
  - Да. Работает на VH-USA. Он на самом деле очень хорошо снимает, Эл. Серьёзно.
  
  - Да я верю. Ты в этом лучше меня разбираешься. - Она сделала маленький глоток. - Ты извини, что я не своё дело лезу... Как-то глупо получилось. Я не хотела.
  
  - Я вообще-то тоже не хотел, а вот как всё выходит. Про любовь ты, конечно, перегнула... - "Господи! Пусть будет так! Пожалуйста!!!" - Ну, понравился мне парень, ну и что? Тебе, что, девушки никогда не нравились? Ну, как подруги просто?
  
  - Вообще-то ты - мой лучший друг...
  
  Алек побледнел и уткнулся взглядом в глянцевую кофейную поверхность.
  
  - Слушай, Ал, а он тебе как нравится?
  
  - В смысле?
  
  - Ну, кроме симпатии, ты ещё что-нибудь испытываешь?
  
  - Чего?
  
  - Ал, ты дурак что ли?! - Элл хлопнула рукой по столу и уставилась на Алека, как прокурор на подсудимого. - Я говорю, ты его, кроме как друга, рассматриваешь ещё? Ну, как мужчину, там... Господи! Что я несу?!
  
  Алек почувствовал, что краснеет до кончиков ушей. "Кассандра чёртова! Откуда она всё знает?!" То, что он чувствовал к Расселу, было принято считать извращением. Сам он никогда не был гомофобом, но и гомосексуалитсом - тоже. Ситуация получалась пикантная. "Все люди рождаются бисексуальными, - вспомнилась фраза из какой-то умной статьи. - В последствии, в процессе взросления и формирования личности степень бисексуальности либо нивелируется, либо сохраняет свои позиции, либо трансформируется в гомосексуальность. Направленность метаморфозы в основном зависит от генетического фона человека, в меньшей степени - от окружающей среды и психологической обстановки, сопровождающей индивидуума".
  
  После вина, кофе и спокойного голоса Элл мысли наконец-то выстроились ровной шеренгой. Рассел вызывал у Алека вполне однозначную реакцию. Он возбуждал его сильнее, чем кто бы то ни было. И это не было преувеличением. От юношеского максимализма Алек избавился ещё в 16 лет. Теперь он сидел на кухне своей бывшей девушки, которую считал самым близким человеком на свете, и признавался в том, что хочет заняться сексом с парнем. Двадцати шестилетним, спортивным, загорелым парнем, который к тому же работает оператором на конкурирующем канале. Алек сдавленно захихикал. Элл бросила на него испуганный взгляд и сказала:
  
  - Ал, ты мне просто объясни всё с самого начала. Если хочешь, коненчо. А я тебе обещаю, что не буду смеяться и издеваться. Думаешь, меня этим удивить можно? Хотя, конечно, от тебя я такого не ожидала... Ну да хрен с ним! В жизни всякое бывает. Даже в жизни тех, кто мне далеко не безразличен.
  
  И он рассказал. Про то, как восхищался съёмкой Энистона ещё до их встречи; о глупом завтраке в кафе; о неловких объятиях в баре; о приглашении на тренировку. А ещё - о жуткой эрекции, которая просто сводит с ума и возникает от одного взгляда на Энистона - не говоря уж о прикосновениях. Элл серьёзно слушала, широко распахнув красивые мятно-зелёные глаза, которые блестели то ли от удивления, то ли от искренней заинтересованности в вопросе. Он говорил, опустив голову, краснея и тут же бледнея от собственных слов; накаляясь и остывая, будто его попеременно опускали в кипящую лаву, а потом в ледяную воду. Напряжение уходило с громким шипением, извиваясь струйками пара и исчезая в прохладном воздухе уютной кухни Элли Бишоп. Руки перестали дрожать, глаза наконец-то сфокусировались на полупустой чашке. О нервном потрясении напоминал только неестественно яркий румянец, окрасивший выбритые щёки.
  
  - Ал, а он хотя бы красивый?
  
  Она посмотрела на него хитрым заговорщицким взглядом, одновременно понимая: это ничего не меняет. Их отношения останутся прежними, он останется прежним. Её Алеком, её другом, её практически братом. Сильным, красивым, талантливым. А теперь ещё и влюблённым. Ну или просто запавшим на симпатичного п-парня... Она мысленно покатала это слово на языке, будто использовала его впервые.
  
  - Да, очень, - очнулся Алек. Его лицо приобрело мечтательный вид. - Ты бы его видела...
  
  - Уж будь уверен - теперь обязательно увижу!
  
  Она улыбнулась, и от этой улыбки стало тепло и уютно. Алек купался в ней и чувствовал, как страх и неуверенность нехотя, но всё-таки ослабляют когтистую хватку.
  
  - Ты суп будешь? - спросила Элл своей привычной заботливой интонацией.
  
  - Буду, - пробубнил Алек и тоже улыбнулся в ответ.
   Домой он уехал в половине первого ночи, когда Элл начала задавать уж совсем провокационные и развязные вопросы. Он смущённо улыбался и краснел. Но тяжести на душе больше не было. Элл знает и не осуждает его. Слабое оправдание, но в тот момент её поддержка была самым желанным подарком. И Алек его получил.
Оценка: 7.32*10  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"