Семара. Стылые

Идти сквозь туман ему не нравилось. Влажная земля под ногами подозрительно хлюпала, сапоги скользили в пенной жиже, в любой миг одинокий путник мог шлепнуться на задницу.

А еще в тумане раздавались пугающие звуки, стоны, тяжелые шаги и голоса. Разбойники, чудовища, дикие звери... в незнакомом краю хватало опасностей. И все-таки, он продолжал идти.

Местность становилась болотистой, одолевали комарье и мошкара, лезущая в нос и рот. Пришлось даже прицепить на полы шляпы кусок мелкой сетки и перехватить ее под подбородком шнуром. Местные не носили ничего подобного, предпочитая натираться грязью и травой, но путник такого себе позволить не мог.

Перепрыгивая с кочки на кочку, и проверяя каждый следующий кусок земли копьем, мужчина добрался до шумной, холодной реки. На берегах сверкал ледок, будто притягивал сквозь туман искры Золотого небесного сокола. В стремнине вода пенилась, бурлила вокруг серых каменных гребней, грозящих расщепить любую лодку.

Вода была чистой, но неприятной на вкус - близость болота давала о себе знать. Не стоило забывать и о скорбной природе. Увядание нынче чувствовалось в любом краю, сколь бы живым и добрым на зелень он ни был когда-то.

Путник недовольно причмокнул, во рту пересохло. Воды во фляге осталось на пару глотков, а бурдюк опустел еще два дня тому.

Плюнув, он сколол лед под берегом и зачерпнул фляжкой.

От реки тянуло сырым холодом, почва вокруг была осклизлая и кое-где подмерзшая, но путник решил остановиться на ночлег здесь. Небо заметно серело, еще чуть-чуть - и Медный небесный сокол расправит крылья в непостижимой выси, одарив темной милостью всякую злобную тварь. А бродить впотьмах, разыскивая ночлег, дурное дело.

Заплечный мешок отправился наземь. Рядом воткнулось короткое копье, почти беззвучно упал обтянутый бычьей шкурой щит.

Путник выстирал кое-какие вещи, развесил на прутьях безлиственного кустарника, кое-где окантовывающего берег. Хотел перекусить, но прежде решил наломать хвороста, чтобы сделать подложку под одеяло.

Вязкие, непроглядные тени пролегли между стволами хворых деревьев. Ветви поскрипывали на ветру, роняли кусочки коры и прихваченные тленом листочки. Осень едва ступила в этот край, но ее дыхание уже заставило беззащитную природу присмиреть.

Хворост был влажен, рассыпался под пальцами трухой, но путнику удалось-таки собрать достаточно, чтобы хоть как-то защититься от стылой земли.

Добирая последнюю веточку, он запнулся о корень, выронил ветви и упал на живот. Ругнулся... Вдруг подскочил, как ошпаренный, отбежал на три шага, остановился, тяжело дыша.

Перед ним из земли торчал пень. С виду - самый обычный, накрытый шапкой палых листьев, увитый лозой.

Но путник знал, что перед ним пень не простой.

Вытерев потные ладони о рубаху, он вернулся к своим вещам, взял копье и щит. Следовало бы запалить факел, но смолы и стружек почти не осталось, да и выцедить искру из огненных палочек вряд ли получилось бы - ночь еще не наступила, так что чары не действовали.

Он некоторое время простоял возле пня, вглядываясь в темноту и оценивая шансы на успех. Затем топнул, плюнул.

- А катись оно все!..

Подошел к пеньку и сшиб ногой ворох листьев. Внутри пень был полый. Опустившись на колени, путник выскреб весь сор. Вернулся на берег за свертком. Вытряхнул оттуда покрытый затейливой резьбой деревянный нож.

Всю дорогу до пня разглядывал рукоять, с сожалением кусал губы...

Его уже ждали.

Путник даже не удивился.

Пожалуй, рыцарь пролежал в кустах с десяток лет. Броня проржавела, один из крепежных ремней на шлеме лопнул, и тот съехал на затылок. Меч угрожающе был поднят. Дожди и ветра стерли рисунок, вытравленный когда-то на нагруднике, но по форме шлема и по слегка искривленному клинку было нетрудно угадать рыцаря Корня.

Путник ударил первым. Знал, что медлить нельзя. И раз уж ввязался - об отступлении не могло быть и речи.

Копье жалило раз за разом, сбивая рыцаря с шага, прошибая доспехи. Плоть трещала под острием, вместо крови хлестала грязная вода. Чары, корни и амуниция удерживали плоть от разложения, но двигался рыцарь медленно. Зато взмахи меча могли смутить кого угодно. Выверено. Мощно. Всякий раз так, что не парируешь, не уйдешь легко.

Но путник был вертким и знал, куда нужно разить пленника злых чар. Выбрав момент, ударил в лицо. Острие прошло сквозь глазницу и со звоном клюнуло по шлему. Последний ремень лопнул, каплевидный шлем покатился по земле, а рыцарь, испустив стон, грохнулся на колени, да так и остался сидеть.

От мертвецкого стона путнику хотелось рыдать. Он бросил оружие себе под ноги, вытер влажные глаза рукавом. Набрал из мешочка пригоршню соли и высыпал на мертвеца.

Достал деревянный нож, вбил в самый центр пустого пня. Зашипело. Едкий запах перепревших листьев всколыхнул воздух, потом он словно наполнился жизнью, ароматом цветов, травы, сладостью меда и спелых фруктов...

По лезвию ножа заструился сок. Он медленно наполнял пень, разливаясь золотым сиянием. Зачарованный, путник уселся на землю, обхватил колени руками и уставился на столь редкое, сколь прекрасное зрелище.

Вскоре в лесу стало светло, как днем. И никакое чудовище больше не смело подойти к его границам.

- Жаль, что ты не видишь это, - путник повернулся к мертвому рыцарю. На позеленевших доспехах того играли блики, а лоза, оживая, оплетала павшего стража и влекла в землю. - Передавай привет Отцу-Корню. Я вряд ли успею, но, по крайней мере, честно попытаюсь.

Глава 1

Маленький цветочек

Он давно забыл, что такое стыд. Все мысли о чести гнал прочь. Какая, к демонам, честь, когда мир разваливается на части? Да и на мир плевать, самому бы выжить... А шансов уцелеть у Дейка оставалось все меньше и меньше.

Сейчас он занимался тем, что, под покровом сумерек срезал с висельника полотняные штаны. От трупа смердело, тряпки были грязными и дырявыми, но необходимыми Дейку. Его портянки износились так, что проще выбросить, чем латать в сотый раз. А больше никакой материи у него не осталось. Разве только запасной плащ обкорнать, но тогда ночью нечем будет укрываться.

Кривясь и ругаясь, он сорвал штаны с мертвеца и запихнул в сумку.

Вернулся к лошади, взял под уздцы и повел по дороге, прочь от поселения. Дейк хромал, но верхом ехать не мог - седло продал на прошлой неделе, чтобы кормить гнедую кобылу и, разумеется, самого себя.

Скудный урожай уже собрали, в полях нечем разжиться, да и края, где земля все еще родила, остались позади. Холмистый край, исхлестываемый дождями, по которому плелся Дейк, и в лучшие годы был скуп на зерно и овощи...

По другую сторону лошади семенила девчушка лет девяти от роду. Черноволосая, бледная, обряженная в обноски. Вот и вторая причина продажи седла: мелюзгу нужно было одеть, накормить.

- Вот так, Хариза, - вздохнул мужчина, продолжая свою историю, - вот так я охромел, и меня выперли из отряда. Кто бы мог подумать, а? Всего лишь царапина, гной, который вовремя не выжгли - и все! Больше никому не нужен. Ну не мог, понимаешь, не мог я быть судомоем или помощником повара в отряде! Потерял бы уважение друзей и соратников... Да, треклятая молокососка, да! Тогда это кое-что для меня значило!

Они шли вдоль серого луга. Тишина внушала трепет. Ни стрекота насекомых, ни кружащих птичек. Все блеклое, словно поддавшееся тлену, и безликое.

Серое небо грозило дождем.

- Потом я пил. Пил долго! Месяца два... пока однажды не проснулся в канаве, избитый, еле живой, в обгаженных штанах. Представляешь, Хариза? И это - я! Дейк! А я, между прочим, получал главный приз за победу в бугурте на свадьбе короля Атазуэра! Правда, того королевства нынче не существует, но разве ж это важно, Хариза?

Девочка была идеальным собеседником. Для него, по крайней мере. Немой и тихой, как мышка. Понимала ли, о чем распинается бывший наемник? Да какое это имело значение! Главное, слышала, что он говорит. А для Дейка это было крайне важным.

- Я пошел в услужение к сэру Нондалю, - вздохнул мужчина. - Пограничному рыцарю. Безземельному старику, заслужившему титул в какой-то мелкой пограничной стычке. Славная компания, чтоб меня разорвало! Дед-рыцарь, наполовину выживший из ума и забывший, с какого конца браться за турнирное копье, и я, его оруженосец - старый и хромой убийца. Воистину, над нами на пирах и турнирах не смеялась только мебель! Обидно ли быть всеобщим посмешищем? Да, обидно. Но лучше жить сытой мишенью для насмешек, чем валяться в придорожной канаве мертвым гордецом, поверь мне. Нас кормили, поили, зазывали на турниры... Кажется, мы путешествовали вместе четыре года.

Он немного приободрился. Впереди замаячил огонек. То была одна из сторожевых башен местного домена, - как на западе называли воинственных землевладельцев. Значит, там можно получить миску каши и стакан вина. Монеты еще оставались - не придется ночевать в лесу или полях. Раньше в такие башни пускали даром, но времена изменились.

- Я постарел, - продолжил Дейк, пока одинокое строение оставалось далеко. - Нога почти престала слушаться. Я счищал дерьмо с лошадиной задницы, полировал доспехи сэру Нондалю, кашеварил и штопал его ветхую одежонку. Раз за разом мой рыцарь проигрывал схватки. Денег, чтобы выкупать имущество, у него не оставалось, и однажды, выйдя на бой в стеганой рубахе, он получил удар в грудь и помер прямо на ристалище. Ну, старика похоронили пышно. Гораздо лучше, чем заслуживал этот дурак. Пожалуй, с той поры мне не доводилось кушать так сытно и пить так много. А прошло... прошло уже больше года, да.

Холм пошел под уклон.

Очертания башни отчетливее проступали в ночи. Каменное основание, деревянная надстройка с треугольной крышей, увенчанной шпилем. Неподалеку от башни стояла шибеница, на которой раскачивались свободные петли. На деревянной перекладине сидели вороны. Они внимательно глядели на приближающихся путников, противно каркали.

Дейк выругался, поднял с земли камень и запустил в птиц.

- Вот так, - отряхнул руки. - А потом я решил отправиться на запад. Домой. Правда, ходят слухи, что королевство Галдин давным-давно поглотил мрак. Но где ж еще хочется умереть ветерану, как не на своей земле? Ты изменила мои планы, девочка.

У подходов к башне их остановил свист.

Двое заградили дорогу. Один держал лук в натяг, второй опирался на алебарду. Оба - в поношенных мундирах с гербами местного домена. Черная цапля на зеленых табардах выглядела понурой.

- Кто такие? Чего надо? - крикнул алебардщик.

- Я Дейк Мартан. Еду на запад, в земли Галдина... если там уцелело хоть что-нибудь.

- Галдин разорен, - покачал головой солдат. - Земли нашего домена - последний клочок земли на западе. Живем на краю бездны... Ну, куда бы ни ехали, дело ваше. За пару медяков накормим и пустим к очагу.

- Монеты найду. Крыша над головой - роскошь в последнее время, глупо себе отказывать в такой радости.

- Девку дашь попользовать? - бросил лучник. - Или мала еще?

Дейк задумался. Что он теряет? Честь? Совесть? Нельзя потерять то, чего нет.

- Берите. Только вначале поедим. Заморились в пути, ей дурно станет.

- Плевать, потерпим. Нас четверо, и мы месяц не видели ничего, кроме потолка над головой.

Внутри было тепло, пахло сеном и топленым салом. В каганцах плавали фитили, над костром булькал котелок с кашей, в углу стоял бочонок с теплой рисовой водкой. Двое угрюмых мужчин сидели за грубо сколоченным столом и играли в карты. Картинки были настолько засаленными, что солдаты углем дорисовали поверх изображений буквы.

- У нас постояльцы, - сказал алебардщик, пропуская Дейка внутрь.

Хариза сноровисто наполнила кормушку для лошади овсом. Сняла завернутый в козью шкуру меч и передала старику. Пока девчушка возилась на улице, Дейк уселся за стол. Сбросил сапоги и протянул к огню натруженные ноги. Было приятно почувствовать тепло и отдохнуть. Перед ним поставили глубокую тарелку с тушеной капустой и горохом. Залили жиром. Вместо хлеба бросили горсть заплесневелых сухарей из мешка. В щербатую кружку налили водку. Она была мучнистой на вкус, обжигало горло и желудок, вышибала слезы. Но ветеран почувствовал себя гораздо лучше, когда тепло разлилось по жилам.

Незримой тенью Хариза проскользнула в башню. Самостоятельно налила себе в деревянный стакан горячей воды, взяла со стола немного сухарей. Уселась на пол и принялась уплетать нехитрый ужин. Солдаты смотрели на нее с интересом и ухмылками. Лишь на лице одного из них, самого молодой, появилось выражение жалости и грусти.

Дейк, почувствовав себя неуютно, быстро набрался. Ему не много нужно было теперь. Два-три стакана, и он проваливался в беспамятство. Так и уснул на лавке, раскинув руки в стороны...

Снилось ему, как повстречал девчонку.

Сучилось это семь дней назад, когда пробирался через редколесье к тракту. Дейк услышал крики и звон оружия. Ничего хорошего от таких звуков ждать не приходилось, и ветеран уже собирался повернуть, как его едва не снесла с ног мелкая девчушка с длинными, почти до пят, иссиня-черными волосами. За ней бежал высокий боец в черно-зеленом облачении. Размахивал мечом, и, казалось, не видел ничего, кроме ребенка. Дейк воспользовался этим. Хватил палицей по голове, повалили на траву. Ударил еще дважды, превращая голову воина в месиво из костей и плоти. Стряхнул кровь с рук. Огляделся. Девчонка топталась неподалеку, испуганными глазами глядя на убитого. Шум в стороне не унимался. Там истошно вопила женщина, лилась крепкая брань и ржали лошади.

Не проронив ни слова, ветеран обобрал мертвеца. Одежду снимать не решился - долго. Зато срезал с пояса кошель, забрал меч. Клинок сэра Нондаля продал еще в прошлом году, а эта сверкающая полоса стали, вроде без именных меток и гербов на рукояти, вполне пришлась по руке.

Не оборачиваясь, Дейк побрел прочь. Его не касалось ничего, что происходило в мире. Да и сам мир вертелся вокруг одной фигуры - него самого.

Когда девочка поплелась следом. Дейк разозлился, закричал на ребенка. Пытаясь отогнать, бросил камнем, но промахнулся. Девочка продолжала идти. Доверчиво глядя на спасителя крупными голубыми глазами.

Зашелестели кусты. На поляну выбрался, покачиваясь, мужчина. Его ряса была заскорузлой от крови. Из бедра, предплечья и спины торчали обломки стрел. В руках человек сжимал меч с удивительным узким лезвием, покрытым мерцающей рунической вязью. Дейк ловким движением спрятал девчонку за спину и выставил перед собой палицу.

- Проваливай отсюда, сучий хвост. Одному прошиб голову, и тебя не пожалею.

Раненый незнакомец уставился на ветерана. Потом заметил выглядывающую из-за его спины девчонку. Постанывая и давясь кровью, сочившейся изо рта, преломил клинок у рукояти. Легко, словно тот был изо льда. Упав на колени, протянул, держась за обломок лезвия, рукоять Дейку.

- Весть... смерти. Небельвэг... - И упал на живот.

Ветеран вздрогнул. Он почувствовал, как на плечи упала тяжесть долга.

Подошел к мертвецу.

Мысли метались, как испуганные птицы. "Весть смерти" - тяжелая, но почетная юдоль воина. И отвертеться от нее не выйдет. Не исполнить просьбу умирающего воина - худшее, что может сотворить мужчина, некогда считавший войну своим ремеслом.

Дейк высвободил из окровавленных пальцев рукоять. Вспыхнуло! Лезвие рассыпалось прахом.

Чудо. Не иначе.

Ветеран завернул "весть" в тряпицу и сунул в мешок. Развернулся, едва не сбив с ног девчонку.

- Чего тебе надо, оборванка? - прорычал он. Подошел, встряхнул за плечи. - Чего? Я не твой отец, не твой брат и не твоя курва-мамаша! Иди, ищи их! Ну же, пошла прочь!

Но девчонка не двинулась с места. Послав проклятье Золотому соколу, ветеран побрел дальше. Хочет эта мелюзга плестись за ним - пусть плетется. Стоит лишь выбраться на тракт, а там влезет в седло - и поминай, как звали.

Но как-то сам собой вышло, что он позвал девчонку к костру, когда сгустились сумерки. Уж больно жалким казалось дитя, обретающееся за пятном света. Вглядевшись в лицо, рассмотрев костлявую фигурку, он понял, что вероятнее всего малышке лет восемь-десять. Уже вполне взрослая, особенно по меркам некоторых южных княжеств. То, что она южанка - сомнений не было. А голубые глаза говорили о принадлежности к тамошней знати.

Он поделился с девочкой едой, напоил травяным чаем.

За все время малявка не произнесла ни слова. Дейк решил, что либо она сильно напугана, либо немая от рождения. Скорее - второе.

Следующим утром, словно так и нужно, разбудил ее и посадил на лошадь. Раз уж не хочет отвязаться, так пусть хоть под ногами не мешается!

Выбрались на тракт.

Еда кончалась, а денег у Дейка не было. В кошеле убитого им воина не нашлось ничего, кроме серебряного кольца с инициалами. Вещь красивая, но бесполезная. Ни в одном поселении вдоль дороги никто не даст за него хорошую цену! Конечно, был еще меч, но Дейк не решился продавать его. Пригодится в пути.

Вот так и пришлось обменять седло на одежку для девчонки и семь медных монет. Вдвое меньше, чем седло стоило.

Девчонку он назвал Харизой. Это редчайший цветок, который рос под землей и распускался лишь на один день в году, выбираясь из грунта под солнце. Его бархатный бутон черного цвета не источал запахов, пчелы никогда не садились на него, а стебель был колючим. Цветок редчайший, но никому ненужный. И вот случись такое, что именно на поляне, где Дейк нашел девчонку - или она нашла его, это как посмотреть, - распустился именно такой цветок. Черный и бесполезный. Такой же бесполезный, каким был сам ветеран...

Сквозь дрему Дейк услышал, как по столешнице звякнули монеты. Раздались тихие шаги, вкрадчивый мужской голос что-то промурлыкал про снятое платье. Хариза, ослушавшись, подошла и укрыла Дейка плащом. Подсунула под голову сверток с мечом. Коснулась руки...

Ветеран приоткрыл глаза. Девочка стояла пред ним на коленях. За спиной маячил лучник. Никого больше в комнате не было. Неподалеку от очага бросили продавленный тюфяк. Наконец, солдат подошел, и положил руки на плечи ребенку.

- Пойдем-ка. За тебя заплачено.

- Засунь монеты себе в задницу, сапог! - пропыхтел Дейк. - Ребенок не продается.

- Ты дал согласие, старый. Забыл?

- Я все помню. Сказал глупость, да... устал очень. Оставь ее, слышишь?

- Могу услышать, - воин вынул нож и покрутил его в пальцах, ловя на клинок блики пламени. - А могу и глухим прикинуться.

Старый наемник привстал с лавки, сжав кулаки. Произнес:

- Не посмеешь.

- Не думаю, что кто-нибудь будет искать тебя, старый бродяга. Зароем за башней - и делу конец. Девку оставим у себя - всяко лучше старых шлюх из борделей на колесах, что заезжают к нам раз в полгода. Да и ей тут сытнее будет, чем на тракте.

- Играешь словами, солдат. - Дейк посерел лицом, но говорил холодно и спокойно. Знал, что если даст волю эмоциям - не оберется хлопот. - Чего ж не застрелил меня при встрече, раз такой суровый? Потому что боишься, псина, что дружинники домена с тебя шкуру спустят, если ребенка здесь найдут. Да и откуда тебе знать, кто и где меня ждет? По дорогам нынче не только бродяги ходят. Так что иди и поработай рукой. Здесь тебе ничего не обломится.

- Как знаешь, - пожал плечами лучник. - До старости хранить ее будешь? Мог бы и разрешить разок юбку задрать - не убудет.

- У меня кобыла на улице. Задери хвост ей.

- Кобыла? Сгодится. Завтра отправишься в дорогу пешком. Ты меня оскорбил и обманул. Лошадь - плата за грубые слова. Собирай манатки и вали отсюда. Иначе я за себя не ручаюсь.

Воин развернулся и ушел.

Хариза села рядом с Дейком, подтянула ноги к груди. Этот странный ребенок спал очень мало. Она все время смотрела в огонь. Ветеран привык этому. Но в этот раз в голубых глазах девочки стояли слезы.

"Оставлю ее в следующей деревне, - подумал Дейк. - Отдам мельнику или на дубильню. Рабочие руки всегда пригодятся. Всяко лучше, чем шляться со старым пьяницей по дорогам и отдаваться за медяки первому встречному..."

- Пойдем. Я видел чуть поодаль старый сарай. Крыши, конечно, нет, но зато есть стены. А это уже кое-что.

Оставить комментарий © Copyright Семара (semara.elv@yandex.ru) Размещен: 24/06/2016, изменен: 24/06/2016. 21k. Статистика. Глава: Фэнтези Скачать FB2		Ваша оценка:
Аннотация: Темное фэнтези про живых и не очень живых людей. Упадочный мир, жестокие нравы. Природа увядает, забвение поглощает одно государство за другим. Жизнь здесь не бесценный дар, а тяжелая ноша, с которой непросто справляться. И даже после смерти некоторым несчастным не обрести покой. Очень старый замысел, но руки никак не доходили. Проба.

Семара : другие произведения.

Стылые