Аннотация: Когда в наушниках музыка группы ћCureЋ, в глазах - Бивис и Батхед, в голове - Шопенгауэр, а рядом красивая девушка, начинается поэзия. Люди хотят поэзии на... И этому не помешают ни MTV, ни трансвеститы, ни менты...
ПОД МУЗЫКУ ШОПЕНГАУЭРА
"Наш дух облечен ложью, как
тело одеждами. Наши речи, действия,
все наше существо - лживы:
и только сквозь эту оболочку
можно порой угадать истинный
образ мыслей человека, как
сквозь одежду фигуру человека".
Артур Шопенгауэр
Этим безумно жарким летом, в день своего рождения, мне исполнилось двадцать семь лет, я позволил себе ничего не делать. Сидя на скамейке в Летнем Саду я слушал запись Парижского концерта "Cure" одновременно перечитывая Шопенгауэра, мою любимую вещь "Афоризмы для усвоения житейской мудрости". Слова этого философа звучали и переливались в моей голове, словно музыка. В его мыслях я плескался будто рыба в воде, забывая о жаре, о том, что сегодня у меня день рождения, а я абсолютно один, вообще забывая о том, где я и кто я. Музыка слов уносила меня в облака познания самого себя и вообще человеческой сущности в целом.
"... для благополучия человека и даже для целого образа его существования главным делом несомненно является то, что состоит или происходит в нем самом.
Здесь именно лежит непосредственный источник его внутреннего довольства или недовольства, являющихся результатом его чувствования, хотения и мышления, тогда, как все внележащее имеет на это лишь посредственное влияние. Потому-то одни и те же внешние события или отношения действуют на каждого человека совершенно иначе и при одинаковой обстановке каждый живет в другом мире. Ибо каждый непосредственно имеет дело со своими представлениями, чувствами и с движением собственной воли: внешние вещи имеют на него только влияние, поскольку они вызывают эти впечатления. Мир в котором мы живем, прежде всего зависит от того, как его каждый воспринимает и понимает..."
В этот момнет я вздрогнул и прервал чтение, потому что на моем ремне щелкнул плеер, давая понять, что кассета кончилась. Отложив книгу в сторону я потянулся к плееру, чтобы перевернуть кассету и тут заметил, что на другом конце скамейки сидит девушка, примерно моих лет, высокая, в коротеньком платьице, благодаря чему я мог почти полностью оценить стройность ее ног. Но, самое главное, конечно, отражалось на ее лице. Ее лицо выражало безмятежность и покой. Именно то состояние, которое описывали философы, но, которого, наверно, не сумели стяжать, потому что для этого нужно было абсолютно не знать всего того, о чем они написали в многотомных трудах.
Просто она, по всей видимости, в эту минуту не думала ни о чем, как кошка, разомлевшая на солнце.
Не знаю, сколько секунд или минут я смотрел на нее, забыв о своем плеере и Шопенгауэре, почувствовав на себе мой взгляд, она повернулась ко мне. Я увидел ее большие, выразительные и доверчивые глаза, а самое главное я прочитал в ее взгляде желание заговорить со мной.
- Э-э-э... - Это первое, что я смог произнести, - погода сегодня, ну, типа того, классная...
Я ужаснулся, моим языком сейчас говорил то ли Бивис, то ли Батхед из MTVишного сериала. Самое разумное, что она могла бы сейчас сделать - это молча встать и уйти. Вместо этого она улыбнулась:
- Она была бы классной, если бы не было так жарко. - С наигранной жалобностью сказала она.
- Это точно! - Отозвался я, подвигаясь поближе к ней, теперь я знал, что она не встанет и не уйдет, пока я этого не захочу. - Кстати, меня зовут Виктор, а тебя?
- А меня - Ира. - Она протянула мне свою изящную, вытянутую ладонь. Я аккуратно и нежно пожал ее.
Она опять улыбнулась.
- Ты так пожимаешь руку, как будто гладишь какую-то диковинную птицу, опасаясь, что она улетит от твоего прикосновения.
- Ты выражаешься, как поэтесса!
Она прыснула со смеху.
- Я в жизни ни одного стихотворения не написала.
Я охотно ей поверил, тем более что мне совсем не хотелось, чтобы эта случайная знакомая оказалась глубокомысленной поэтессой, этого глубокомыслия мне хватала своего. Меня прельщали в ней снежные, сверкающие вершины легкомыслия. С первых минут знакомства с ней я ощутил всю легкость и простоту взаимоотношений, какие только могут быть между мужчиной и женщиной. Впервые, так нежданно я встретил женщину, от общения с которой я чувствовал какое-то бесшабашное веселье.
- Очень хочется пить. - Сказала она, облизывая пересохшие губы.
Я встал и взял ее за руку.
- Пойдем и купим, что-нибудь прямо из холодильника?
Она мягко поднялась, мне оставалось только восхититься ее кошачьей мягкости и грациозности. О, если бы я был поэтом, то наверно в моей голове родились бы строки, в которых я бы сравнивал ее с ланью или с каким-нибудь другим грациозным животным. Но, к счастью поэтом я не был, и потому эта мысль отняла у меня не более одной или двух долей секунды.
Мы не торопясь, пошли в сторону Адмиралтейства. Где-то на Дворцовой я обхватил ее талию рукой. Это было так же естественно, как держать в руке раскрытый зонт во время дождя. Моей руке на ее талии было очень удобно, такие талии словно были созданы именно для того, чтобы на них покоились мужские руки. Каждое движение ее бедер, тела, через нервные окончания моей руки передавались не только в мой мозг, но, наверно, во все части тела, причем одновременно.
Вместо лимонада она предложила выпить пиво, самое крепкое я с радостью согласился, вместе с ней мне впервые захотелось напиться вдрызг, именно от ощущения необъяснимой, животной радости.
Ира оказалась прекрасным собеседником, она не говорила о чем-то возвышенном, не выражала свои мысли художественно, образно, по-моему, она вообще не выражала никаких мыслей, просто говорила с подчеркнуто детской интонацией. Но, как ни странно ее речь захватывала меня, словно я слышал что-то необыкновенное. Она часто смеялась и этот смех обжигал меня как первые поцелуи.
Так незаметно, за болтовней, прогуливаясь по набережной Невы, мы выпили около трех бутылок пива, точнее, столько выпил каждый из нас. С непривычки я похоже действительно опьянел. Время летело слишком быстро, чтобы замечать его бег. День клонился к вечеру. Хмельная эйфория потихоньку выходила из наших голов. Мы присели на скамейку, где-то между Медным Всадником и Исаакиевским собором. Я обнял ее за плечи. Ира повернулась ко мне и спросила;
- Интересно, чем ты занимаешься? Я имею ввиду работу.
- Если откровенно- я дистрибьютор.
- Кто, кто?
- Ну, коммивояжер, я нахожу женщин, девушек, которым продаю косметику, понимаешь?
Она немного отстранилась от меня, на ее лице выразилось удивление.
- И со мной ты тоже познакомился, чтобы продать косметику?
- Нет, что ты! Я сегодня не работаю.
Она игриво постучала кулаком по моему плечу.
- Ты слишком романтичен для коммивояжера.
- Наверно, именно поэтому у меня и покупают. Ну, а ты кем работаешь?
- Нет, я не скажу. - Ответила она.
- Не стесняйся, ведь я же сказал тебе.
- Я работаю на почте...
- Тоже по-своему интересная работа. И давно ты там работаешь?
- С тех пор, как приехала из Черняховска, после того как рассталась с мужем. Я познакомилась с ним, когда он был еще курсантом, стала жить с ним. Его распределили в Черняховск, я поехала с ним, он даже не был моим мужем официально, просто мы жили вместе. Совместно прожили два года.
Ира замолчала, удивившись своей неожиданной откровенности.
Я обнял ее покрепче, почему-то в памяти всплыли строчки Башлачева:
Да, я тебя покрепче обниму
И стану мужем, сыном, сватом, братом
Ведь человеку трудно одному
Когда враги сожгли родную хату...
На следующий день мы решили встретиться вновь.
Вечером лежа в постели и просматривая очередную серию сериала "Бивис и Батхед", я чувствовал, что со мною что-то происходит, похоже, я влюблен! Я потянулся к пульту, чтобы выключить ящик с уже до осточертения надоевшими придурками.
Потребность выразить свои ощущения подняла меня с постели, я взял чистый лист, ручку и...
... давай придумаем сюжет
в котором нам найдется место
в котором можно будет интересно
прожить, хотя бы пару лет...
Нет, нет - это опять Башлачев. Но, что же тогда писать, как?!
И тут я почувствовал, что во мне словно открывается новый мир, новое измерение. Где-то через полчаса, получилось вот это:
Проведем вдвоем эту ночь
Проживем вдвоем этот день
Я с тобой и ты со мной
Вот и все, что нужно мне.
Романтические сны,
Словно сказка на заре
Ты страдаешь без любви
Вспоминаешь обо мне.
Романтические сны
Это только часть любви
В них скрывается обман
Наркотический дурман.
Восходящею звездой
Начинается роман
Он не ясен, как волна
И расплывчат, как туман.
Нет прекрасней этих снов
После долгой тишины
Это просто моя любовь
Это только я и ты.
Несколько раз прочитав написанное я восхитился самому себе. Ведь я ничего не понимаю в поэзии, но, то, что получилось, показалось мне действительно прекрасным, мне удалось оформить свои мысли, чувства в обычные слова, но именно в таком сочетании, когда они, взаимодействуя друг с другом, переливались всеми цветами радуги.
На следующий день я пригласил Иру к себе, купил бутылку шампанского и курицу-гриль.
После выстрела пробки, больше половины бутылки уже стекала по стене на пол. Мы посмеялись над этим странным явлением, курица и стол тоже были в шампанском. Видно оно было теплым и я еще вдобавок хорошенько его встряс по дороге.
Ира была весела и, не умолкая, болтала. Остатки шампанского очень быстро были выпиты, есть мне не хотелось, потому что все мои мысли были заняты этой женщиной. Я опустился на колени перед ней, она сидела на стуле и глядела на меня, поглаживая ее колени, я подвигался все ближе, наконец, обнял ее.
- Ты пользуешься моментом... - серьезно сказала она.
- Я совсем не это имел в виду. - Я уткнулся лицом в ее живот. - Просто понял, что люблю тебя!
- Ну, вот, шампанское совсем ударило тебе в голову!
- Да при чем тут шампанское, я говорю о том, что чувствую, это не зависит от шампанского.
- Лучше бы ты купил водку, шампанское - пустая трата денег.
Я встал.
- Хорошо, пойдем на улицу, там будем пить пиво.
Я понимал, что не нужно было говорить, признаваться, но все, уже поздно, от этого ничего не изменилось, ведь если бы у нее было, хотя бы влечение ко мне, все бы сейчас изменилось. Да, женщину надо завоевывать - это удел сильных мужчин, но мой опыт говорил о тщетности этого завоевания. Завоевать можно, но захваченное не удержать, если нет ответного чувства и все то, что ты построил, начнет рушиться на твоих глазах, причиняя боль. Понимая это, ничего не мог поделать с собой, меня влекло к ней и душой и телом, какой-то заколдованный круг.
Мы опять бродили по центру Петербурга и пили пиво, причем ей было необходимо гораздо больше меня выпить, чтобы хоть как-то повело.
В этот вечер я провожал ее до парадной, мы обнялись и долго так стояли, на прощание я попытался поцеловать ее в губы, но она не отвечая на мой порыв только лишь улыбалась, так что, я поцеловал ее скорее в зубы, чем в губы. Но, по дороге к станции метро я убедил себя, что все нормально, все отлично.
Поздно добравшись домой я сел за стол и написал:
Прости за то, что я пою
За то, что не умею петь
И толком высказать
Что я хочу сказать.
Прости за этот мрачный день
Прости, что ночь так холодна
И нечем мне
Тебя согреть.
Прости, что пуст мой кошелек
Что я веду себя, как зверь
Но, все же, я люблю тебя
Поверь
Прошу не нужно горьких слез
Актерство вижу я твое
Игра твоя по прежнему
Сильна.
Искусство выдавленных слез
Искусство выстраданных фраз
Но, я не смыслю
В этом ничего.
А, дверь открыта, не держу
И если хочешь уходи
Я доиграю без одной
Струны.
Я не звонил ей почти целую неделю. Мне казалось, что необходимо выдержать паузу, иначе я покажу полную зависимость от нее. Впрочем, все эти житейские условности мне были на самом деле поперек горла, просто хотелось взмахнуть крыльями и не смотря ни на что отдаться полету своих чувств.
Перед выходными я все же позвонил ей, но дома ее не было. Она сама мне позвонила, где-то, в час ночи.
- Привет, это я!
- Привет, где ты была? Я звонил тебе...
- Я?! - По голосу можно было понять, что она пьяна. - Ну, я гуляла, ой, как мне плохо, я перепила к тому же, когда мы гуляли, я упала с лестницы в известку, где-то на стройке... Чуть не сломала ногу, ужасно болит! Меня отмывали минералкой... Ты почему молчишь?
- Я не знаю что сказать... - Все во мне переворачивалось от боли.
- Как мне хреново, пойду сейчас к унитазу, два пальца в рот... Ты что на меня злишься? Ну, все, пока...
Я медленно положил трубку, надо было что-то делать, куда-то пойти прогуляться, а может под холодный душ залезть?Я выбрал первое. Оделся и вышел на улицу. Добравшись до ближайшего летнего кафе купил пива, сел за свободный столик в надежде угомонить свой растревоженный дух. Хотелось полностью отключиться от мыслей, ни о чем не думать. Из колонок доносился какой-то суперпопулярный хит. Люди вокруг, о чем-то оживленно разговаривали, смеялись, я с завистью смотрел на них. Мне тоже хотелось такого же беззаботного веселья, но вместо этого, я постоянно о чем-то думаю, что-то переживаю, а вот они, по-моему, вообще ни о чем не думают, просто наслаждаются жизнью, может в этом и заключается подлинный смысл жизни - наслаждаться ею?
- Вы не против, если я к вам присоединюсь, молодой человек? - Раздался низковатый, женский голос.
Передо мной стояла мужеподобная женщина лет на пять старше меня, не иначе. Первым желанием было встать и уйти, потому что просто не разрешить ей присесть рядом я бы из чувства вежливости не смог. А потом подумал: "Да, пусть садиться, ведь не целовать же мне ее!"
- Нет, не против, садись... - Сказал я и тут же отвернулся в другую сторону, показывая свое безразличие.
- Спасибо. Вы не курите?
- Нет, не курю. - Я снова взглянул на нее, что-то в ней было необычное и комическое, я бы назвал даже карикатурное и неожиданно для себя добавил:
- Вообще-то меня зовут Виктором.
- Очень приятно, а я Наташа - с этими словами она протянула для рукопожатия свою костлявую, не по-женски жилистую ладонь.
- Если ты не возражаешь, Витя, я все-таки закурю, - светлячком вспыхнуло пламя зажигалки, через несколько секунд она со вздохом выпустила дым, что-то было в ней такое, что заставляло меня смотреть на нее во все глаза.
- Я немного балуюсь этой дрянью - она показала на то, что она курила, - хочешь угощайся.
- Вообще-то я не курю, но, сейчас я бы попробовал...
- Ну, вот и отлично, возьми...
Сделав несколько затяжек, я вернул ей папиросу. Ничего необычного со мной не происходило, только слегка закружилась голова.
- Хочешь я куплю тебе пива? - Спросил я ее.
- Прекрасно.
Я принес две бутылки пива, одну для нее, вторую для себя.
- Буквально, прошло два часа, как я сошла с поезда...
- Откуда ты приехала?
- Из Москвы.
- Слушай, прости за нескромное замечание, но ты похожа на переодетого в женщину гея, я угадал?
- Нет, не совсем, я ней не гей, а трансвестит.
- Ни фига себе! - У меня прямо-таки отвисла челюсть.
- Я уже женщина больше четырех лет...
- Наверно это интересно, необычно, я хотел сказать...
- Ну, это как две жизни, понимаешь?
- Интересно, а чем ты занимаешься, кем работаешь?
- Я пишу книги.
- Это еще интересней, то, что ты написала, издавалось?
- Здесь в России издано полное собрание моих сочинений в трех томах, пока...
- Я слежу за литературой, скажи, как твоя фамилия, может быть, я что-то читал...
- Я издаюсь под псевдонимом - Гектор Плевин.
- Что!? Ты шутишь! Это мой любимый писатель, этого не может быть! Гектор Плевин - трансвестит и сидит сейчас передо мной с бутылкой пива, абсурд. Вешай лапшу на уши кому-нибудь другому.
- Когда я об этом говорю, почти у всех такая же реакция, не буду ничего доказывать, это бессмысленно, просто поверь мне на слово.
- Может быть, ты скажешь, что ты Путин, и я должен безоговорочно поверить тебе? Чепуха! Я видел Плевина на обложке книги "Жизнь членисторылых", не знаю уж кто он там, но явно не ты!
- Святая простота! В издательском агентстве почти месяц искали подходящего мужика на обложку, потом нашли этого... Витя - это бизнес, пойми ты, если бы люди знали, что эти книги пишет трансвестит, не знаю какая бы у них была судьба. У нас люди еще не готовы к этому. Я и не прошу тебя, чтобы ты мне верил, просто, иногда хочется поговорить по душам со случайным знакомым.
- Хорошо, Плевин, пусть будет так... Ты пишешь сейчас, что-нибудь новое?
- Пока нет, но готовлю материал для одной серьезной вещи. Сюжет уже готов, осталось доработать некоторые детали...
- В Питер ты отдыхать приехала?
- Не совсем, сегодня ночью состоится грандиозное событие, открытие первого в России теософического общества Бивиса и Батхеда, я почетный гость и похоже этой ночью стану первым обладателем ордена Бивиса и Батхеда.
- Это которые из эмтивишного мультфильма что ли?
- Ну, да.
- Это какя-то бутафория, клоунада?
- Нет, все вполне серьезно и официально, на открытии будут присутствовать многие известные люди, звезды всякие, политики, в общем, вся шантропа...
- Дерьмо какое-то!
- Знаешь что, поехали со мной, и ты сам все увидишь своими глазами!
- Я готов!
- Ну, вот и отлично, сейчас поймаем тачку, и по дороге я расскажу тебе об этом более подробно, о"кей?
Мы поехали в один из спальных райнов города. Наташа с воодушевлением рассказывала:
- Ты наверняка помнишь послеперестроечное время, когда в нашу страну нахлынули всякого рода религиозные общества, церкви, секты и.т.д.? Христианские, типа адвентистов, иеговистов, мормоны, потом всякие тоталитарные, всех и не припомнить, самые нашумевшие - "Белое братство", "АУМ Сёнрикё" и прочие.
Во все эти движения вкладывались огромные деньги, но это стоило того, ведь мы в общей массе были легкой добычей для разного рода душегубов. И тот, кто вкладывал деньги, в первую очередь старался заполучить наши души, это потом они научатся на этом еще и деньги делать, но главная цель - это души. После множества попыток все это в целом потерпело полный крах. Нас так интенсивно трахали, что мы очень быстро поумнели и теперь попадаться в сети этих лжемессий стало просто глупо. Попадаются в основном, какие-то идиоты, неврастеники подростки и тот, кто на этой ловле делает деньги.
В конечном итоге, появилась новая модель одурачивания масс, рассчитанная на определенную категорию населения - молодежь, эта модель по своему гениальна, потому что смогла ненавязчиво войти в головы своих адептов, которые даже и не подозревают об этом, потому что относиться к этому серьезно не могут. Ими это рассматривается, как прикол, не более. Для распространения этого учения была использована всемирная телевещательная сеть MTV, которую вряд ди кто додумался бы упрекнуть в наличии какой-либо идеологии.
Естественно, что никакие проповедники, экстрасенсы, магистры белой и черной магии для этого не годились. Вот тогда и возникла эта необычная идея, использовать тупых и к тому же всего лишь мультипликационных персонажей. Так и появились эти придурки - Бивис и Батхед.
- Но, ведь они ничего не проповедуют!
- Вот именно! Они не проповедуют в привычном для нас смысле. Они не говорят прямо - делай то, делай это, вот в этом вся фишка. Они не поучают, а просто заражают своей тупостью и злобой.
Бивис и Батхед конкретными примерами проповедуют свой образ жизни; прозябание перед телевизором, перешедшее в особый вид наркотической зависимости - телеманию. Одним словом эти два виртуальных урода делают из своих поклонников обычных зомби, движимых своими пороками внушаемыми им по телевидению. Но, обвинять некого! Ведь они всего лишь мультяшные персонажи.
Теперь же все продвинулось дальше, вся эта тарабарщина выходит из подполья и я, как известная, даже популярная личность напрямую учавствую в этом. Я - почетный гость на открытии первого в России и вообще во всем мире теософического общества имени Бивиса и Батхеда. Понимаю, что звучит несколько абсурдно, но пришло время, когда этому движению потребовалась серьезная, философская поддержка, чтобы вывести это учение из состояния шуточного.
- Скажи Наташа, а зачем тебе все это нужно? Откажись от участия в этом, если это так мерзко, как ты говоришь.
- Ха! Как легко ты говоришь! Моя популярность, мое имя - все это создано на деньги тех сил о которых я рассказывала. Это общество для меня просто еще одна ступенька на лестнице моей карьеры. Мне глубоко насрать на то, что они делают. Но, мне не безразлично, что что они с самого начала отнеслись ко мне нормально, приняли меня такой, какая я есть. Без них для меня были бы закрыты многие двери. Похоже мы приехали. Выходи.
С виду это был обычный ночной клуб, названия я даже не запомнил. Пройдя фейс-контроль, через коридор мы попали в огромный зал. Людей было много, кое-где мелькали лица известных личностей, музыкантов, телеведущих, даже политиков. Звучала танцевальная музыка формата MTV.
Я с Наташей - Плевиным похоже крепко набрался под этот грохот. Вскоре началась официальная часть, долго и возбужденно о чем-то говорили, присваивали почетные звания общества - "Заслуженный баклан России", "Выдающийся пельмень Петербурга", "Упырь позорный". Наташе вручили орден "Перец третьей степени" и звание члена Бивиса и Батхеда.
После церемонии награждений началось пиротехническое шоу, на этом я отключился...
Проснулся я на скамейке, в большом помещении с трудом пытаясь понять, где я? Все же до моего сознания стало доходить, что, скорее всего я на вокзале. Голова раскалывалась. И в этот момент, когда в моей голове стало что-то проясняться ко мне подошли два милиционера.
- Ваши документы, пожалуйста! - сказал один из них.
- Ребята у меня с собой нет никаких документов...
- Пройдемте с нами.
- Погодите, а где Гектор Плевин, писатель?
- Пойдем, пойдем, там встретишься с Плевиным. - С этими словами милиционер схватил меня за одежду.
- Что вы себе позволяете? Я не бомж какой-нибудь! - я оттулкнул его.
Он выхватил дубинку и так трахнул меня по голове, что в моих глазах все поплыло и закружилось. Я закрыл глаза в надежде, что это всего лишь сон.
Но, я не мог уснуть, потому что мне было больно и еще в душе что-то защемило, вспомнилась Ира, так захотелось увидеть ее, ведь все, что случилось просто чушь. Совсем не важно нужен ли я ей или нет, лишь бы ей было хорошо, только бы все у нее было в порядке. А я? Да, что я? Мне ничего не нужно, потому что у меня есть любовь, а это само по себе вознаграждение, что бы там ни было. Мне хотелось, чтобы сейчас меня оставили в покое. То, что сейчас происходило со мной, действовало мне на нервы, потому что мне хотелось только одного, добраться до телефона-автомата и сейчас же позвонить Ире, рассказать то, что я осознал. Но, меня куда-то упорно тащили. Терпение мое лопнуло, и я влепил кому-то из милиционеров в ухо. Потом меня повалили на пол. На мое тело посыпался град ударов, то ли дубинками били, то ли ногами, но это уже было не важно, ведь я слышал музыку слов, едва уловимые образы проносились перед моим мысленным взором.