Аннотация: Рассказ о том, как авторитетное мнение способно повлиять на личный выбор человека.
Ребята, не стоит вскрывать эту тему.
Неизвестный автор
Уже больше часа учёные мужи в белых халатах дожидались оглашения результатов исследования, результатов, которые могли бы поставить точку в череде бесконечных споров и противоречий, длившихся веками. Кто бы мог подумать, что в этом мире найдется нечто такое, способное заставить всю интеллектуальную элиту в области медицины тесниться в одном из залов Академии наук, в надежде услышать столь важные для каждого из них слова профессора Кириленко-Спасского, который именно сегодня, с минуты на минуту, должен объявить всему миру о выводах, сделанных группой талантливых исследователей в результате многолетней скрупулёзной, усердной работы под его чутким руководством.
В узких коридорах тоже было не протолкнуться: журналисты и обозреватели съехались отовсюду, чтобы осветить это колоссальное событие, тем самым увековечив его в анналах мировой истории. Внимание миллионов людей было приковано к радиоприёмникам. У кого была возможность, подсаживались вплотную, порой даже целыми семьями. А те, кто находились на работе, замирали за своими столами и сосредоточенно вслушивались в доносившиеся из уличных репродукторов слова диктора, опасаясь, не дай бог, чего-то не расслышать. Было настолько тихо в кабинетах, что слышалось только дыхание сотрудников и тиканье часов.
Сотни тысяч человек вышли на площади своих городов, движимые настойчивым желанием наконец-то во всём разобраться. Спонтанные митинги, флаги, транспаранты, пламенные речи, лозунги и шествия - внутри страны всё бурлило. Движение автотранспорта было парализовано. Никогда ещё общество не было так едино в своем порыве, как сегодня.
Гул в коридоре резко утих - собравшиеся в зале обратили своё внимание на дверь. Был слышен приближающийся звук размеренных шагов, сопровождаемых скрипом подошв. Дверь отворилась и всем сразу стало ясно, почему в коридоре так неожиданно все в один миг умолкли. Вошёл Михаил Львович Кириленко-Спасский - научное светило с мировым именем, вся жизнь которого была посвящена медицине и исключительно только ей одной. Фамилия этого великого человека была на слуху у каждого, даже у тех, кто к медицине никакого отношения не имел.
Коренастый голубоглазый старик в белоснежном халате поправил своё пенсне, а после окинул аудиторию взглядом. Лицо его было невозмутимо. Окладистая седая борода. Высокий колпак. Всё это только сильнее придавало его образу серьёзности.
- Господа - профессор обратился к собравшимся тихим, обессиленным голосом. - Перво-наперво, я бы хотел поблагодарить своих коллег, за их сверхчеловеческую самоотдачу и тяжёлый труд. Не все... Далеко не все смогли выдержать этот безумный темп. Работа была не то что сложной, она была на износ. Многие, с кем я начинал, не дожили до этого знаменательного дня... Но сегодня с полной уверенностью готов сказать, что всё это было не напрасно! Не буду и не хочу томить вас, господа... Длительное исследование, завершившееся сегодня, полностью подтвердило мою гипотезу... Итак, господа! Простите меня за моё волнение и дрожь в голосе. Господа! Друзья мои! Официально объявляю: мастурбация - это не вредно! - из последних сил выкрикнул Михаил Львович. На его глазах показались слёзы.
- Браво! Вы гений! Мы боготворим вас! - начали выкрикивать собравшиеся, обрушив шквал аплодисментов. Коллеги ринулись напролом, пытаясь пожать руку учёному, отталкивая друг друга. Никогда профессор не слышал такого количества лестных слов и комплиментов в свой адрес...
Не передать словами, что творилось в этот момент на улицах. Стоило дикторам сообщить об этом долгожданном известии, как в тот же миг толпы взорвались от ликования. Многие кричали, рыдая от счастья. Кто-то тихо молился богу, благодаря его за эту благую весть. Сигналы автомобильных клаксонов, смешиваясь с торжественным звоном церковных колоколов и гулом одурманенных народных масс, создавали необычайную какофонию, особенностью которой было то, что слух она никому не резала. Люди разбрасывали бумаги на своих рабочих местах, некоторые даже выкидывали их из окон, а были такие, что вскакивали на свои рабочие столы и бросались в безудержный пляс. Даже обитатели местных психиатрических лечебниц, наблюдая из-за решетчатых окон и приняв увиденное за революцию, начали яростно стучать деревянными табуретками по бетонному полу, выкрикивая бессмысленные лозунги.
-Многоуважаемое сообщество, попрошу минутку внимания! - зычно произнес высокий седовласый старик, под носом которого красовались пышные усы с закрученными кончиками. Все, будто бы по команде, тотчас обернулись на голос. Обратившимся оказался Недрочкин Нестор Сигизмундович, профессор, почетный академик наук, а еще, как это не прискорбно, главный научный оппонент, а возможно, даже враг Михаила Львовича.
- Мы вас слушаем, - настороженно сказал один из присутствующих.
-В моих руках полный отчёт данного исследования... К сожалению, была допущена ошибка, господа. Расчеты неверны!
- Боже мой! Да что за чушь вы несете! Недрóчкин, это зависть! - доносилось из толпы.
- Во-первых, я Нéдрочкин, во-вторых, можете убедиться сами...
Михаил Львович подошел к Нестору Сигизмундовичу, который, не скрывая своего злорадства, ткнул пальцем в место, где скрывалась та самая злополучная ошибка. По залу пошел глухой гул. Профессор растерянно всматривался в отчёт, шевелил губами, хмурил брови, периодически отрывался от текста и переводил взгляд на руку, которой совершал вроде бы незаметные, но столь знакомые для каждого манипуляции.
-Вы правы... - тихо произнёс Кириленко-Спасский, после того как ознакомился.
- Что, простите? Прошу, громче! - строгим голосом переспросил Недрочкин.
- Вы правы! Да, вы правы, я допустил ошибку! - От обиды завопил профессор, схватил свой колпак, бросил его на пол и вылетел из помещения, громко хлопнув дверью. Лицо его полыхало.
-Как же так? Получается, нельзя..? - поинтересовался молодой доктор.
-Да. И следовательно-с моя гипотеза верна! - самоуверенно ответил Недрочкин.
- Это гипотеза! Вначале докажите ее! Найти ошибку - не значит опровергнуть, так же как и то, что именно вы стоите на позиции истины... - очень эмоционально высказался один из учёных, работавший вместе с Михаилом Львовичем.
-Как раз-таки наоборот, голубчик, эта ошибка прекрасно продемонстрировала слабость вашей гипотезы и, следовательно, мои аргументы о вреде онанизма более убедительны, чем многим из присутствующих хотелось бы думать.
А ведь и правда, мнения научного сообщества, что касалось этого основополагающего вопроса, всегда были диаметрально противоположными... И вместо того, чтобы сегодня внести ясность в умах, результаты этих фундаментальных исследований, наоборот, только сильнее усугубили и так непростую ситуацию.
Видели бы вы, что творилось, когда все только узнали об ошибке профессора. Пока информация не просочилась за пределы Академии наук, в здании творилось невообразимое. Из всех укромных уголков, кабинетов, туалетов и даже чердака слышались гневные возгласы, чередующиеся с проклятиями, в адрес обоих профессоров.
-Да какого чёрта! - возмутился один из сотрудников академии, в ярости выходя из туалета, держа при этом в руках увлажняющий крем и порнографический журнал.
- Мне плевать, что я ослепну! - отчаянно кричал лаборант из подсобки.
- Буду я ещё бояться волос на руках!
- Будьте вы прокляты!
- Ха-ха, я и так лысый, мне нечего терять, а по поводу слепоты вы ещё докажите! - язвительно прокричал кто-то.
Данное известие вызвало в высших эшелонах власти вполне обоснованные опасения о возможных волнениях в обществе. Но утаить эту новость было невозможно, поэтому решили сообщить как есть, что вред или польза мастурбации остаются недоказанными и будут проведены дополнительные исследования. Газеты наперебой цитировали отрывки из доклада председателя правительства, что он берет это дело под личный контроль и будет пристально следить за ходом эксперимента.
Как оказалось позже, единственной реакцией толпы было разочарование... Все, кто находился на улицах, стали разбредаться по своим домам, многие отпрашивались с работы и шли прямиком в пивные, подростки огрызались на родителей, запирались у себя в комнатах и срывали со стен плакаты с красавицами-киноактрисами.
***
Николай, студент 4 курса философского факультета, лежал на кровати и смотрел на свое отражение в зеркальном потолке... Это был зеленоглазый молодой человек возрастом чуть более 20 лет. Худой. Рост выше среднего. Волосы светло-русые.
Пятнадцать минут назад ему позвонил друг и с прискорбием сообщил о досадной ошибке профессора. У Николая от услышанного потемнело в глазах, так ничего и не ответив, он выронил трубку из обессиленной ладони и рухнул на кровать. Апатия и тоска сковали его тело. Теперь Николай просто лежал, закинув руки за голову, рассуждая сам с собой: "Как же так вышло... Как же так получилось... И кто теперь прав... Да и может ли вообще человек быть уверенным в чем-то... Уверенным, что постиг истину... Разве способен человек объективно воспринимать ситуацию, так как смотрит на нее через призму своего собственного эгоизма, которая, то и делает, что искажает его восприятие, да и сами выводы - априори субъективны по своей природе; а если так, то истины в чистом виде нет, а если и есть, то исключительно истина своя...".
Николай поднялся, распахнул окно и сел на подоконник, с грустью созерцая примелькавшийся за много лет пейзаж. На торцевой стене соседнего дома располагалась огромная афиша, на которой был изображен Уильям Шекспир. Пристально вглядываясь в портрет любимого драматурга, молодой человек неожиданно вскочил на подоконник, повернувшись лицом к комнате и очень театрально произнес: "Дрочить, or not дрочить! Вот в чём вопрос!". После чего соскочил вниз на пол и отправился на улицу, дабы прогуляться в парке.
По дороге юноша размышлял о том, кто же прав более и чья истина более истинна, в задумчивости иногда спотыкаясь о брошенные транспаранты. Множество грустных людей попадались на его пути. Одна девушка сидела на бордюре, держа руками себя за голову, качаясь из стороны в сторону, бормоча себе что-то невнятное под нос. Опечаленный мужчина в длинном плаще, из-под которого выглядывали обнажённые волосатые ноги, сидел на лавочке и тоскливо посматривал в сторону тенистых аллей, тяжело вздыхая при этом.
Наблюдаемые Николаем картины казались ему невыносимо ужасными. Сотни отчаявшихся людей бродили по улицам города с неугасающей надеждой, что вот-вот, сейчас по всем громкоговорителям объявят: дрочить не вредно...
- Эй, парень, почему ты тут слоняешься без дела, вместо того, чтобы самоудовлетворяться? - произнес чей-то голос.
- Что? - удивленно переспросил Николай и, оглядевшись, увидел одетого в лохмотья человека, лежавшего на промокшей картонке в большой луже собственной зловонной мочи.
- Я же знаю, почему ты не дома... - умостившись поудобнее, продолжил оборванец. - Пойми, дружочек, а точнее, запомни: никаких истин не существует... Вредно только то, что ты сам таковым считаешь. Человек не способен добраться до истины, так как нет у него того инструмента, позволяющего это сделать. Все те законы, что в микромире его выведенные, он по ошибке проецирует на мир макро, его окружающий, ложно полагая, что мир этот, тоже по тем же законам и принципам работает... но нет! Вот тебе авторитетное лицо свою истину подкинуло и ты, не разобравшись в вопросе, принял ее за чистую монету, а дальше ум твой то и будет делать, что подтасовывать факты в пользу этой навязанной извне чужой мысли...
- Я прошу прощения, а как вас зовут? - поинтересовался Николай.
- Я Гриша, бродячий философ! - подбоченившись, с гордостью представился бездомный.
- Слушай, Гриша, иди н***й! - сказал и обрубил на этом диалог молодой человек, после чего отправился дальше в сторону парка.