Толик закрыл глаза. Она была перед ним, мысли вертелись в голове с бешеной скоростью, но имели только одну направленность. Он думал о ней. Всегда и постоянно. Смысла не было ни в одном его действии, всё, что он знал и делал, всё было только для неё и ради неё. В окне, с семидесятого этажа были видны тысячи точек, которые передвигались, заполняя дневной город, словно муравьи. И дёрнул же его чёрт влюбиться. Но тут же прогнал прочь подобные мысли. Толику хотелось быть влюблённым, он видел в этом нечто вечное и доброе. Нужно сделать ей подарок. Незабываемый подарок. Такой, чтобы у неё не появлялось даже намёка на желание расстаться с ним. Он поймал себя на мысли о том, что цепляется за неё всеми возможными способами. Дорожит ею в сотни раз больше, чем самим собой.
От сладостных мыслей о ней и подарке для неё, который он ещё не придумал, его отвлёк стук в дверь. Стук был чисто символическим, потому что, не дожидаясь какого-либо ответа, дверь распахнулась, и в комнату вошёл старик. Длинные седые волосы, завязанные в косичку, глубокие морщины, длинная седая борода, скрывающая пронизывающие лицо морщины и сгорбленная спина, делали его похожим на мудрого старца, но строгий костюм с галстуком портил это сходство.
- Только переходи сразу к делу! - потребовал старик.
- Я думаю о ней! Каждую минуту, каждую секунду. Знаешь, кто мне сегодня снился во сне? - секундная пауза, которую он сделал только для самого себя, была им же самим и нарушена, - Она! Она снится мне во сне, мы разговариваем, гуляем, целуемся, занимаемся любовью. Я влюблён!
Лицо старика прорезала морщина улыбки. Он прошёл в центр комнаты и сел на кожаный диван.
- Как и тысячи людей вокруг. - в его голосе послышалось разочарование. - И ты за этим вызвал меня? Чтобы поэкспериментировать с любовью? Почему ты забиваешь себе этим голову? Я уже слишком стар для такого рода вещей.
Во взгляде, которым Толик одарил своего гостя, можно было уловить искорку раздражения. Он вышел из-за стола и подошёл к большому окну во всю стену. Старик тем временем продолжал:
- Можно просто любить, а можно столь же просто и не любить. Можно забивать себе этим голову, а можно и не забивать. Кто-то выбирает одно, кто-то - другое. Вот и вся разница. Но тебя же не устраивает просто любовь? Ты же меня не просто так нашёл? Тебе нужно чего-то большего? Ты ищешь что-то особенное?
- Я хочу, чтобы мы любили друг друга вечно.
Глухой смех старика наполнил комнату. Несколько минут потребовалось ему, чтобы вновь обрести возможность говорить. Он достал носовой платок.
- Давненько у меня не просили подобного. - сказал старик, вытирая слёзы. - В основном просят взаимности, многие просто просят счастья. Но вечность последний раз просили у меня довольно давно.
- Я хочу любить её вечно, - повторил Толик твёрдо, - ты сможешь мне помочь?
- Ты знаешь, страх и любовь - это очень сильные чувства, которые мы не можем игнорировать. И это здорово. Но ты прав, сколько же будет длиться твоя любовь? Настоящая любовь, искренняя и безупречная. Любовь, ради которой стоит жить и, несомненно, стоит умереть. - старик посмотрел прямо в глаза Толику. Тот провёл рукой по лицу, как будто смахивая пыль. - Ты, правда, хочешь любить её вечно?
- Моя любовь слишком сильна для того, чтобы я мог позволить себе говорить несерьёзно.
- Может быть, ты её с чем-то перепутал?
- Нет! - уверенность в голосе Толика поразила даже его самого.
Ещё раз комната наполнилась глухим старческим смехом. На этот раз старик справился с собой довольно быстро. Миллионы морщин порезали ему лицо, присоединяясь к веселью.
- Дурак! - сказал старик. - Неужели ты не понимаешь, что просто боишься своей любви. Ты боишься перестать любить, совершенно забыв о том, что можно просто любить.
Ты жалок, поэтому и труслив. Всё произойдёт так, как должно произойти. И ты ничего не сможешь поделать. Но ты дурак, поэтому ты будешь её любить. Но только то время, которое она позволит тебе это делать. Любить искренне, любить сильно, отдавая всего себя и не требуя ничего взамен.
- Но я хочу любить её вечно! - взмолился Толик.
- Дурак! - в который раз повторил старик. - Твоя любовь труслива и от неё воняет. Ты, правда, мечтаешь о вечности такой любви? Оглянись, посмотри на себя, ты же заболел. Ты не любишь, ты разваливаешься. Я могу помочь только тому, кто ищет больше, чем просто любовь. Я могу указать на дверь, за которой истина. Мы ищем разные вещи, и в своём поиске, я пришёл к выводу, что искренняя, настоящая любовь, чувство, из-за которого действительно мир теряет своё значение, длиться недолго. Минуты, часы, может быть, дни. Но не больше. Но это время - истинное счастье! Секунда, ради которой стоит жить. Минута, ценою в вечность. Да, посуди сам, больше же и не надо! Вечное счастье - это же тоже скучно!
Толик молчал. Впервые за долгое время он не думал о ней. Он думал о словах, сказанных стариком. Что-то в нём, словно разделилось. Одна его половина была прежним Толиком, который безнадёжно влюбился, но вдруг появилась ещё одна, неизвестная ранее ему половина, которая с интересом наблюдала за всеми внутренними противостояниями Толика, но участия во всём этом ей принимать совершенно не хотелось. Это была равнодушная, каменная половина, которой было всё равно на все эти по-детски наивные переживания Толика.
Старик тем временем продолжал:
- Посмотри на свою любовь. Трусливая, непрерывно-жалеющая сама себя, несчастная даже в счастье. Такую вечность ты хочешь? Так у меня для тебя сюрприз: для того, чтобы создать такую вечность, я тебе не нужен. Ты справляешься с этим и без меня. - старик в который раз разразился истерическим смехом. Он катался по дивану, совершенно не обращая внимания на застывшего в раздумьях Толика.
- Что же мне делать? - спросил, наконец, Толик. - Небо, земля, солнце, воздух - для меня не имеют значения. Ничто для меня не имеет значения. Ничто, слышишь?! Только она. Весь мир я готов отдать за неё. Жизнь моя никогда ещё так дёшево не стоила, по сравнению с ней. Я готов умирать из-за неё тысячи раз. Всё самое дорогое, что у меня есть, было и будет, я готов отдать только за один её взгляд. Жизнь мне не нужна, если в ней не будет её. Нет, и не будет чувства, которое могло бы сравниться с тем, что испытываю к ней я.
Старик рассмеялся глухим смехом. Затем он погладил седую бороду, тяжело поднялся, подошёл к Толику и сказал:
- А теперь спроси себя, задай себе всего один вопрос. Что для тебя важно, - вечность твоей любви, возможность ощущать то, что ты чувствуешь сейчас всегда, превращая свою любовь при этом в привычку, обыденность и повседневность, или же ощутить момент, мгновение безупречной любви? Минуту, когда разум твой проникается любовью, и любит, любит, отдаваясь этому полностью, целиком? Момент любви, момент счастья, момент свободы. Когда ты понимаешь, что вечность никогда, ни в коей мере не сравниться с этим мгновением. Мгновением, в котором и живёт любовь.
Когда старик закончил, Толик стоял возле окна и смотрел на большой человеческий муравейник, раскинувшийся за окном его кабинета.
- Но я дорожу каждой минутой своей любви. - услышал он свой собственный голос.
- Тебе сказали, что я дарую любовь, не так ли? Кудесник, который лечит разбитые сердца? Поэтому ты и нанял стольких людей, потратил бешеные деньги на мои поиски? Ты хочешь вечной любви? Или не хочешь? Всё это в моей власти. - тон старика стал серьёзным. - Но мы сделаем интересней. Сейчас тебе придётся сделать выбор. Ты сам назовёшь мне срок своей любви. Ты должен будешь сделать выбор между вечностью и мгновением.
Старик замолчал. Он лишь смотрел в толстое окно, следя за движением миниатюрных фигурок. Но молчал и Толик. К нему приближалось что-то загадочное, вторая, неизвестная ему его же половина брала вверх.
Старик поправил галстук, пригладил седую бороду, тяжело поднялся и пошёл по направлению к двери. Уже было, протянув руку к дверной ручке, он остановился, потому что услышал тихий голос Толика:
- Четыре дня...
И дверь за стариком захлопнулась, оставив застывшего Толика слушать приглушённый смех удаляющегося по коридору старца.