Половина первого дня моего пребывания в деревне прошла. Я, разморенный жарой, сидел на скамеечке перед домом и с ожесточением грыз морковь, размышляя над проблемами творчества и вдохновения. Напротив, под огромной раскидистой липой женщина укачивала в коляске ребенка, и до меня доносились нежные звуки колыбельной. Людей в деревне было мало. Но все же они появлялись то тут, то там, не спеша занимаясь своими делами.
Периодически у каждого человека встречается что-то необычное, вернее непривычное, не укладывающееся в размеренные жизненные рамки. Но если это случается более или менее часто, то вся жизнь в этот период приобретает новое качество, новую окраску. Я сидел, и воспоминания годичной, двухлетней, трехлетней давности, связанные с пребыванием в этих местах, слившись воедино, плотной стеной обрушивались на меня. Мне было все знакомо, и был знаком я сам. Но вместе с тем я был другой. Восприятие окружающего было несравненно тоньше и глубже. Ничто мне не мешало здесь предаваться размышлениям и переносить их на бумагу. Пожалуй, в этом даже была опасность уподобиться Акакию Акакиевичу. Ну, вот и все. Рядом со мной лежит интересная книга. Но что-то продолжало меня удерживать. Казалось, что-то ворочается в подсознании и никак не может выбраться на поверхность. Наконец, я понял, что это такое. Это была мысль, связанная с возникновением всего вышенаписанного, с чего же все началось: после половины первого дня моего пребывания в деревне я, разморенный жарой, сидел на скамеечке перед домом и, с ожесточением грызя морковь, размышлял...