- Лена, вставай. Ну, вставай же, тебе говорят! Полчаса уже бужу.
- Мне сегодня на практику, - промямлила Елена и повернулась на другой бок.
- Все равно вставать надо. Ладно, я пойду. Фотокарточку твою взяла.
- Какую еще фотокарточку? - спросила нехотя Елена и тут вдруг вспомнила все, что было накануне. Она, наконец, встала, окончательно еще не проснувшись. Все движения ее поначалу были замедленны, но с ходом времени они убыстрялись, и вот, она уже носилась между кухней, ванной и своей комнатой, стремясь все сделать и не опоздать. В троллейбусе уже можно было расслабиться. Читать в транспорте она не любила. Ей нравилось рассматривать пассажиров: они были такие разные, часто смешные, и, самое главное, непохожие друг на друга. Ее интересовали люди, их психология. Она даже хотела поступать на психологический факультет, но мама ее переубедила. "Психологи сейчас никому не нужны. Юристы же - нужная профессия", - говорила она.
Елена стала следить за номерами домов, опасаясь проехать. Пора было выходить. Район, в который она попала, мало, чем отличался по внешнему виду от того, в котором она жила. Те же дома, облицованные крупным, теплого тона кирпичом. Те же широкие многолюдные проспекты. Вот и консультация. Елена робко взялась за ручку двери. В помещении народа было немного: несколько человек сидело в коридоре, дожидаясь своей очереди. Она обратилась в окошко при входе; ей посоветовали зайти в 2-ой кабинет. Она постучалась.
- Войдите, - послышался звучный мужской голос.
Елене почему-то вдруг сделалось страшно, но она пересилила себя и открыла дверь. За столом сидел мужчина лет сорока и рассматривал какие-то бумаги. Лицо его обрамляла аккуратная шкиперская бородка. На макушке заметно проглядывала лысина. От всей его спортивной фигуры веяло свежестью, бодростью, здоровьем.
- Пожалуйста, садитесь. Чем могу быть полезен? - спросил он, не отрываясь от бумаг, и, наконец, взглянул на Елену. Взглянув, он некоторое время пристально смотрел на нее. Его поразила не красота, нет. Он, благодаря своей профессии, видел много людей. Бывали в его кабинете и красивые женщины. Его поразило другое. Было в этой девушке какое-то странное сочетание грусти и тревоги. Как будто она знала нечто большее, чем все остальные, но это знание не делало ее счастливой.
- Алексей Николаевич Баулин. Слушаю вас.
- Меня к вам направили на практику. Я из гуманитарного университета, с юрфака, - пролепетала Елена, конфузясь.
- Надолго?
- О сроке нам почему-то не сообщили.
- Очень хорошо. Мне как раз нужна секретарша. Будете заниматься бумагами. Скоро повалит народ. Хотя, что значит "повалит"? Раньше было другое дело, а сейчас...
В дверь постучали.
- Войдите. Что у вас?
- У меня земельный вопрос. Соседи землю оттяпали...
Елена не заметила, как прошел день. Работа была необычная и ей нравилась. Хотя ей трудно было с чем-либо сравнивать: она ведь никогда раньше не работала. Приходили разные люди, каждый со своими проблемами. Оформляя бумаги, она слышала, как Алексей Николаевич внимательно, тактично занимался с посетителями. Казалось, не было такого вопроса, на который он бы не мог ответить. Ни разу он не обратился к книгам, не полез в справочник.
- Ну, что? Теперь можно и перекусить, - радостно потирая руки, произнес Алексей Николаевич. Он был рад, что у него теперь такая напарница, рад, что работа закончилась,
- Суп будете? - спросил он, доставая из портфеля термос.
- Человек испытывает радость только после более или менее длительного периода страданий, неудовлетворенности, упорной работы. - Алексей Николаевич съел свою порцию супа и, держа в руках чашку с чаем, почувствовал неодолимую потребность высказаться, поделиться чем-то сокровенным, не интересуясь, волнует это его собеседницу или нет.
- У вас был такой период? - спросила Елена, наливая себе чай.
- Да, ведь вас не было рядом. - Прежде, чем произнести эту фразу, Алексей Николаевич на секунду задумался: "Стоит ли? Ведь они знакомы всего несколько часов". Однако, эту фразу он все-таки произнес. В живой беседе из наших уст часто вылетают слова, которые мы никогда не произнесли бы, имея время на раздумье. В такие моменты кажется, что за нас говорит кто-то другой, а мы иногда с удивлением, иногда и с ужасом взираем на это.
"Ну вот, начинается", - подумала Елена.
- В жизни человек должен потрудиться, чтобы испытать радость. Чем больше усилий затрачено на что-либо, тем больше ты получаешь удовольствия, - продолжал Алексей Николаевич, как ни в чем не бывало.
- Это мне напоминает "любишь кататься - люби и саночки возить".
Алексей Николаевич поморщился.
- Ну что, будем считать, что первый ваш рабочий день закончился успешно? Когда вы придете в следующий раз? - спросил он, вставая...
Едва только Елена переступила порог квартиры, как на нее обрушился поток вопросов:
- Ну, как твой первый день? Сколько будут платить? Тебе звонили, какой-то парень. Кто это?
Елена догадывалась, кто это был, но сейчас ей хотелось побыть одной, обдумать все как следует. Наскоро поужинав, она уединилась в своей комнате.
Она чувствовала, что, несомненно, понравилась Алексею Николаевичу. Это для нее не было удивительным. Она нравилась всем (или почти всем). Сейчас же ей хотелось разобраться в своем отношении к нему. Однако все ее чувства оказались настолько переплетены, что было нелегко что-либо вытянуть на свет божий. Наконец, после нескольких минут раздумий она вдруг с удивлением обнаружила, что ее отношение к кому-либо целиком зависит от отношения к ней. Если кто-либо не проявлял к ней интереса, то такие люди становились неинтересными и для нее. Это открытие ее поразило. Ей было неприятно осознать отсутствие собственного мнения. Однако она была польщена, что, вот, и такой серьезный человек как Алексей Николаевич проявил к ней интерес. Но чем был обусловлен этот его интерес? Только ли ее внешним видом? В том, что она была красива - не было ее заслуги. Внешний вид был дан ей от природы. Но что она представляет собой как человек? Интересна ли она окружающим, Алексею Николаевичу не как женщина? Ее размышления прервал телефонный звонок.
- Слушаю.
- Где ты была? Я весь вечер тебе названиваю. - Это был Ваня. Голос его был требовательным и, одновременно, мягким, нежным.
"Он вроде бы начинает заявлять на меня свои права", - подумала Елена. Пока что она не имела ничего против, но во что это выльется?
- Когда я смогу тебя увидеть? - продолжал Ваня словесную атаку.
- Сейчас уже поздно. Давай завтра, в десять, в ГУМе у фонтана.
- Ты не шутишь?
- Я никогда не шучу, - сказала Елена и повесила трубку.