Быстро пролетела неделя. Несколько раз звонил Иван, просил о встрече. Но Елена всякий раз ему отказывала, ссылаясь на занятость. Она и вправду была очень занята, постоянно писала, обложась грудами книг. Но не это было главным. Она чувствовала какое-то необъяснимое влечение к Алексею Николаевичу. Она видела его лишь один раз, но ей казалось, что он ей бесконечно интересен. Иван же был весь на поверхности. Она быстро "разгадала" его, знала заранее, что он ей скажет, как себя поведет. Было ли ей жаль его? Слишком мало времени прошло, и слишком всего было мало, чтобы было о чем жалеть. Конечно, Ивану будет неприятно, он будет переживать, но что же Елена могла поделать. Она одна, а таких как Иван - много... Она чувствовала в себе силы принести счастье лишь одному человеку, но кто этот человек будет: Алексей Николаевич или кто-то другой - она еще не знала.
Наконец, наступил день, которого она так ждала. Матери она как можно равнодушнее сказала, что едет в юридическую консультацию. Внутри же ее все пылало, все пело от радости. Она не заметила, как доехала до Ломоносовского проспекта. Вот и знакомая дверь. Она осторожно повернула ручку и вошла.
- Елена! Как хорошо, что ты пришла. Посетители меня совсем замучили. Давай скорее, принимайся за дело.
Началась уже знакомая Елене работа. Но на это раз она была окрашена совсем в другие краски. Елена оформляла по просьбе Алексея Николаевича бумаги, время от времени поглядывая на него, так, чтобы он не заметил. Ей хотелось смотреть на него тайком, хотелось изучать его, получая от этого чуть ли не эстетическое удовольствие. Она рассмотрела на этот раз и его красноватый нос, и седоватые волосы на груди, пробивающиеся из-за отворота рубашки. Лишь бы он ничего не заметил! Она не была готова к его ответным чувствам. Ей хотелось насладиться созерцанием, насладиться самой, насладиться полностью, а лишь потом позволить наслаждаться ему. Был ли в этом с ее стороны эгоизм? Наверное, был. Но Елена не чувствовала себя ангелом, способным забыть про себя. Она хотела счастья не только окружающим, но и себе и, слава богу, ей еще не приходилось выбирать между тем или другим.
- Ну, вот и все, - удовлетворенно произнес Алексей Николаевич, проводив последнего посетителя.
- Какое счастье, что прием закончился!
- На свете счастья нет, но есть покой и воля, - пробубнил Алексей Николаевич, разбирая бумаги.
- Что вы сказали?
- Это Пушкин. Он говорит, что счастье - в воле, то есть в свободе. Мы тут сидим в четырех стенах, вынуждены заниматься неизвестно чем. Мы не свободны. Если бы вы были свободны, вы бы сюда не пришли, - сказал Алексей Иванович и вопросительно посмотрел на Елену.
"Если бы я была свободна, я бы все равно сюда пришла", - подумала Елена.
- И я бы не пришел, - продолжал Алексей Николаевич. - Мы вынуждены часть своего времени тратить, чтобы заработать на кусок хлеба. Остальное время мы свободны. Поэтому абсолютное счастье - это совершенная свобода. Главное наше богатство - время. Правда, не все знают, что с этим богатством делать, как им распорядиться. Мы при удовлетворении своих природных инстинктов расплачиваемся временем, чтобы хотя бы на ограниченный срок стать свободными...
- Алексей Николаевич, вы много говорите о свободе, но зачем же она нужна? - робко вставила Елена. - Многие люди боятся свободы, отдавая себя в добровольное рабство, рабство вещей, людей или идей.
- Свобода - это вакуум во времени, который человек заполняет по своему усмотрению. - Алексей Николаевич продолжал говорить как завороженный звуками своего же голоса. Он как бы любовался собою, музыкой своей речи, не вдумываясь в то, что он говорит. В этом и не было необходимости: наедине с собой он много раз проговорил себе это мысленно и теперь наслаждался возможностью высказать это вслух. - Разумеется, этот вакуум не самоцель и сам по себе он нам не нужен.
- Наверное, свободны лишь животные, - заметила Елена.
- Животные свободны физически, но и то не все. Не свободны животные, живущие в сообществах: пчелы, муравьи, волки в стаях. Жизнь в сообществе накладывает определенные ограничения на поведение особи. Человек, живя в обществе, также не свободен от него.
- Твоя свобода заканчивается там, где начинается свобода другого, - вставила Елена.
- Я вижу, вы тоже читаете "умные книжки". Надо иметь ввиду, что несвобода эта не только физическая, но и духовная. За свою духовность человечеству приходится расплачиваться духовной несвободой. От физической несвободы человек не может избавиться. Но его задача, долг - избавиться от несвободы духовной. Если вернуться опять к Пушкину, то в строках "Ты царь, живи один, дорогою свободной иди, куда влечет тебя свободный ум..." он говорит именно о духовной свободе. И вообще, Пушкин - это клад. Мы к нему обращались, обращаемся и будем обращаться. Даже непонятно, как люди жили до Пушкина? Конечно же, как-то жили, но хочется надеяться, что после Пушкина они стали немного лучше. Изменить человека очень трудно. Ведь в некоторых пушкинское слово никакого не находит отклика... Извините, что я вас заговорил. Во мне столько накопилось мыслей, а мне кажется, что вы меня понимаете, - сказал Алексей Николаевич и взглянул на Елену.
Елена, затаив дыхание, слушала Алексея Николаевича. Она была благодарна ему, что он не побоялся высказать ей свое сокровенное.
- Ради бога, продолжайте, - только и смогла произнести она, боясь разрушить ту доверительную атмосферу, которая воцарилась в этой небольшой комнатке.
Алексей Николаевич уже не мог остановиться. Как-то так получилось, что разговор перешел на давно волнующую его тему. Елена его слушала, и, похоже, с интересом.
- Вина человека растет по мере того, как он удаляется от свободы, потому что человек должен быть свободным, а не рабом, рабом идей, мнений окружающих, общества, навязанных ему. Человек виноват, что он раб окружающей его идеологии, и освободиться может лишь он сам. В современном обществе с его развитыми информационными сетями процветает духовное рабство. Общественные группы манипулируют сознанием рядового человека как хотят. Причем человек и не подозревает, что он раб. Он смотрит эротику, читает детективы, с экрана телевизора на него обрушивается лавина информации. Чтобы избавиться от духовного рабства, надо в первую очередь ограничить воздействие на себя средств массовой информации и побольше думать самому. Я, например, уже давно не смотрю телевизор и не читаю газет...
Елена чувствовала, что их разговор давно уже вышел за рамки беседы двух сослуживцев в конце рабочего дня. Алексей Николаевич излагал своего рода манифест. Ему негде и не перед кем было высказать свои взгляды. Накопившиеся мысли переполняли его. Но достойна ли она того, чтобы выступать в роли слушателя?
- Вы тут упоминали Пушкина, - сказала Елена робко, - строки "Ты царь, живи один,..". Из этих строк следует, что свободным человек может быть лишь в одиночестве, но человек не может жить один в принципе, значит...
В дверь постучали. Затем она приоткрылась и в комнату вошла худощавая пожилая женщина с ведром и шваброй.
- А, Марья Ивановна, все, мы уходим. Сколько сейчас времени? Уже семь? Да, мы с вами засиделись. Знаете что? Приходите ко мне в гости. У меня мы сможем досыта наговориться.
Елена с радостью приняла предложение. Она находилась целиком в его власти, и если бы сейчас Алексей Николаевич предложил ей поехать на край света, она бросила бы все и поехала.